Текст книги "Оранжевый Треугольник"
Автор книги: Александр Крафт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Письмо
Когда за Рисом закрылась дверь, доктор улыбнулся, вспоминая, как это чудовище пыталось на него напасть.
"Хороший экземпляр получился", – похвалил он сам себя и, насвистывая популярный шлягер, прошел в ванную, набрал в ведро воды и принялся тщательно вытирать пыль.
Мягкая тряпочка нежно скользила по поверхности. Переходя от столиков к креслу, от топчана к пульту, доктор удалял пыль с методичностью машины. При этом в его голове не проносилось ни единой мысли.
Робот – решил бы посторонний наблюдатель, но ошибся бы. Человек в белом халате уже давно привык сосредоточиваться на работе так, что ничто не могло его отвлечь.
Вскоре он перешел в отсек с видеооборудованием. В отличие от всех других приборов, этот пульт был включен. Мерцали индикаторы, дрожали стрелки, и что-то внутри тихо жужжало. Наводя порядок в отсеке, доктор делал это с той же методичностью, но в каждом движении, взгляде, которым он окидывал аппаратуру, читалась любовь, граничащая с обожанием. Так смотрят матери на своих спящих детей. И так же, как мать нежно проводит по волосам ребенка, касалась поверхности влажная тряпочка, удаляя невидимую пыль.
Потом человек поменял чистую воду в ведре и, взяв тряпку побольше, так же тщательно вымыл пол.
Осмотрев свою работу и оставшись доволен, он так же неторопливо открыл тяжелую металлическую дверь и стал убирать там. За дверью оказалось маленькое помещение без окон и мебели – просто бетонный куб. За комнатой-сейфом настал черед кухни, ванной, и вскоре весь дом сверкал чистотой. Только дверь, за которую уходили кабели от видео-пульта, он не открывал ни разу. Создавалось впечатление, что пунктуальный хозяин просто забыл о ее существовании…
Закончив уборку, доктор достал из стола лист, написанный Рисом в первый день. Внимательно просмотрев, сложил его вчетверо и запечатал в конверт. На конверте стоял домашний адрес Кристины.
"Когда письмо дойдет, она будет уже мертва. Хорошее решение", – подумал он и, сменив халат на куртку, достал из стола еще один конверт, обозначенный заглавной буквой "Л".
Тщательно закрыв и заперев за собой наружную дверь, мужчина пошел по ночному городу в сторону центра. Он не любил ночи, хотя это и была его пора. Только ночью он мог перемещаться за пределы своей лаборатории, а днем спал, читал и занимался своими исследованиями. Последнюю неделю он никуда не мог выйти, так как был должен проводить подготовку Риса.
"А ведь этот кретин действительно думал, что ему удастся ускользнуть, улыбнулся про себя доктор. – Кто же сможет противостоять Силе? Смешно, право".
Выйдя на центральную улицу, он опустил в ящик письмо для Кристины и неторопливо пошел в сторону забегаловки под многообещающим названием "Встреча". Ночь подходила к концу, и прохожие встречались редко. Кто в такой час выходит из дому? Влюбленные, возвращающиеся от своих девушек, заядлые гуляки, обходящие все заведения в округе, да неисправимые шизофреники, вроде этого Риса.
"А ведь он солгал, – подумал мужчина, – не Рис его зовут. Можно подумать, мне есть дело до настоящего имени смертника".
Это не имело никакого значения, как не могли ни на что повлиять попытки остановить мутацию. Доктор так и относился к Рису: человек не человек, так подопытный образец. Расходный материал.
Дойдя до кабака, он прошел мимо распахнутой в ожидании запоздавшего посетителя "парадной" двери и направился к неприметной дверце рядом. Открыв ее своим ключом, он прошел через темный коридор на грязную маленькую кухню и вполголоса позвал: "Лайкер!"
Ждать долго не пришлось.
– А я уже думал, вы не придете… – добродушно улыбаясь, заговорил бармен, заходя в помещение.
– Не говори глупости, Лайк, – перебил его доктор. – Я всегда говорю то, что должен сказать, а сказав – делаю.
С этими словами он протянул хозяину кабака второй конверт. Тот его взял и с показной небрежностью вскрыл. Достав из него деньги, внимательно пересчитал, засунул в задний карман брюк, а конверт бросил в печь.
– Тут один легавый звонил, – пробубнил бармен, – по поводу этого психа. Про вас спрашивал. Я, понятное дело, ответил, что никого не видел, но…
– Меня это не интересует, – оборвал его ночной посетитель. – Ты сделал все, что должен был, я – тоже. Договор соблюден.
– Я, это… – начал мямлить хозяин, – хотел бы, ну… чтобы, это… ну, было в последний раз. Я боюсь… Я не спрашиваю, что вы там с ним сделали. Но, я понимаю, большие деньги "за так" не платят… У меня хорошее дело…
– У тебя ДЕЛО? – даже удивляясь, доктор сумел сохранить равнодушие. – А когда ты был без цента в кармане, кто дал тебе это ДЕЛО? Я тебя год не трогал, хотя с самого начала ты знал, зачем мне нужно ТВОЕ ДЕЛО. Ты на чьи деньги его открыл, ублюдок? Забыл?
– Я очень вам благодарен, конечно, я постепенно отдам, – бармен полез в задний карман брюк, – но я так не могу. Да и документы все оформлены на меня…
– Что? – в голосе посетителя не то чтобы зазвучала, а так – слегка наметилась сталь. – Документы? Ты что, пытаешься угрожать? Хм… это даже любопытно…
Лайкер пытался не поднимать взгляда на доктора. А тот спокойно смотрел точно в переносицу бармена и, казалось, даже не моргал. Маленькие точки зрачков, и в каждой – по излучателю, способному прожигать дырки в стали или дробить камень. Могучая сила подняла голову Лайкера, и он вынужден был посмотреть в сузившиеся глаза ночного гостя.
Ноги бармена подкосились, и он упал на грязный пол. Крик ужаса рвался наружу, но застревал где-то в горле. Тогда посетитель зачерпнул ковшиком кипяток из большой кастрюли, в которой варились яйца, и медленно вылил на живот неподвижного тела.
– Мне не нужны твои деньги, – произнес доктор. – Когда я скажу, ты снова найдешь одинокого человека, пытающегося напиться, позвонишь мне, потом незаметно выставишь всех посетителей и "не заметишь", как я уведу твоего клиента. Через неделю ты получишь от меня деньги. Таков договор.
Он оглядел мокрый передник, перекошенное от боли лицо и, направляясь к выходу, добавил:
– Договор остается в силе. Бойся, если хочешь.
"Еще один смешной человек", – размышлял мужчина, проходя по ночным улицам. – Тоже решил, что может отказаться".
Ему вдруг стало интересно, что будет, если Лайкер захочет сообщить об этом в полицию. Нет, хотеть-то он может сколько угодно, строить любые планы, но до тех пор, пока твердо не решит идти к копам.
Доктор представил себе скорченную фигуру, страдающую от сумасшедшей боли в голове и страха, разрывающего плоть. Улыбка дернула губы, но они сразу же вернулись на место. Ободранная калитка открылась, а ключ договорился с дверью. Куртка была сменена на халат, и доктор опустился на стул.
Оставалось сделать еще одну мелочь. Заскрипел диск телефона, и заспанный голос недовольно произнес: "Да".
– Это я, – произнес мужчина в трубку. – Формально я извиняюсь за звонок, но это время было оговорено заранее.
– А? Да-да, конечно, – ответила трубка. – Что, уже?
– Да. Как вы выразились, "уже". Послезавтра на рассвете я выполню свои обязанности по нашему договору.
– Очень вовремя, у меня как раз…
– Это меня не касается, – отрезал доктор и повесил трубку.
В следующую ночь гостей не ожидалось, и он мог позволить себе небольшой отдых. Приготовив сэндвич с сыром, постелив себе постель на кушетке в углу, доктор сел за стол. Ему предстояло просмотреть статью одного итальянского физиолога. Мура, конечно, но надо же быть в курсе…
Чужак внутри
Восход солнца застал Риса бредущим по небольшому лесу за городом. Посерело небо, он уже стал различить цвета, а это значило, что на смену ночному черно-белому видению пришло обычное дневное. В далеком городе начинался новый день, люди шли на работу, звонили телефоны, ездили машины…
Когда-то давно он сам был частью этого мира. Бесконечно давно. С тех пор он прошел большой путь длиной в… ночь.
Рис остановился у могучей сосны и опустился на траву, обильно посыпанную хвоей. Совершенный организм не нуждался в воде или еде. Казалось, он был заряжен энергией на весь отпущенный ему срок и теперь жаждал действия. Но солнце загнало монстра в безопасное место и до ночи он вынужден был скрываться. Это тело не умело спать, не нуждалось в отдыхе. Он мог только брести по лесу, изучать себя или думать.
"Остановить себя не удастся. Покончить с собой – задача невыполнимая, но как уберечь Кристину от своих смертельных объятий?" – думал Рис, удивляясь тому, что еще может думать.
"А ведь и правда. Почему доктор не сделал так, чтобы Рис не мог сопротивляться вообще, а действовал, как робот? Значит, его сопротивление было нужно Санта Клаусу. Стоп. При чем тут доктор? Ведь он только руки. Треугольник сказал, что ему нужен страх, а роботы не боятся. Только сохранив сознание, он мог бояться по-настоящему. Не за себя – это чувство быстро проходит, – а за Кристину. Значит, Треугольник будет терпеть все его выходки, пока это не вредит общему замыслу. Но из этого также следует, что Треугольник должен каким-то образом "получать" этот страх. Каким? – ужас опять подступил к горлу липким комком остывшей манной каши. – Так значит, за ним наблюдают?"
Тело рефлекторно обежало взглядом деревья, а внутренний локатор сообщил, что в округе никого нет.
"Вот, черт! Натренировали, – выругался Рис. – Ну, наблюдать – это лишнее, достаточно просто принимать его чувства. Какой-то очередной трюк, наподобие телепатии. Надо лучше себя изучить. Итак, что он умеет? Пространственная ориентация – это понятно. Радар, жабры, скоростное перемещение, когти-алмазы. Зрение со способностью приближать предметы или производить панорамное наблюдение. Что еще?"
Оказалось, он не так много про себя знает.
"Для начала проверим все чувства. Со зрением уже ясно. Теперь обоняние".
Рис сосредоточился на запахах. Результат был ошеломляющим. Как будто открыли шлюз в подводной лодке. Поток запахов хлынул в нос, забил горло и упал камнем где-то в животе. Запахи стали делиться на группы, обособляться, и вскоре стало возможно различить в этом "реве" вони отдельные составляющие. Еще через некоторое время тело начало переводить запахи в понятия и образы. Рис полз на четвереньках и обнюхивал траву, хвою, кусты и деревья. Потом он встал. Не было нужды наклоняться. Обоняние, как и зрение, умело сужать "угол обзора", и вместо наклона достаточно было простого желания распознать этот запах или обнюхать тот или иной объект.
Рис почувствовал в себе дикое животное, требующее обследования "своей территории". Бороться с этим желанием было невозможно. Он обежал поляну и обнюхал каждый куст. Да, он был не один. Тут еще жили два крота, а под развесистым кленом недавно ночевала лиса.
"Ну нельзя же так, – рассерженно подумал Рис. – Лисы оставляют за собой такой устойчивый след, что…"
Новая мысль пришла в голову, и он придирчиво обнюхал себя. Тело почти не пахло, но от некоторых мест все же исходил легкий, слегка пряный запах. Для тонкого обоняния Риса это была вонь, граничащая с запахом нашатырного спирта.
"Опасно. Оставляешь след. Любая собака учует", – эта мысль появилась сама собой, как бы независимо от сознания, а тело уже принялось убирать опасный элемент старым как мир способом. Кошмарный монстр, скорчившись под деревом, вылизывался как кошка, пунктуально проверяя результат на запах.
Рис обалдело следил за "туалетом". Вот этого он от себя уж точно не ожидал.
Кошки – самые чистоплотные животные? Чепуха. Если они не будут вылизываться, они просто сойдут с ума от вони.
Когда тело было приведено в "норму", настал черед проверить вкус. Оказалось, что вкуса Риса лишили. Он ощущал во рту траву, листья, ветки, собственный палец, но что бы он ни пробовал, оно не имело вкуса. Рот сообщал о форме предмета и его температуре. Это было просто осязание. И еще – он не смог ничего проглотить. Глотать было некуда. Так Рис обнаружил, что, видимо, желудка у него тоже нет.
Способность слуха "следить" за объектами он уже знал. Теперь он "включил" все чувства сразу, и мир стал трехмерным. Причем болезненно-трехмерным. Как в стереокино для увеличения эффекта объективы располагают шире человеческих глаз, так и сейчас Рис почувствовал каждую составляющую этой полянки в многомерном пространстве, зная о каждой песчинке не только все возможное, но и где она окажется в следующую секунду.
Все мелочи складывались в ПОНИМАНИЕ мира и не мешали думать.
Рис долго привыкал к новому взгляду на мир. Потом ему это надоело.
"А насколько новое тело ловко?"
Он помнил прыжки с крыши и "бег" по стенке при помощи когтей, но он был зверем, и ему пришла мысль поохотиться. Не для еды, а так – ради охоты.
Тело упруго подскочило и побежало по лесу, сообщая о дичи.
"Крот".
"Кузнечик".
"Птица".
"Бабочка".
"Еще крот".
"Много бабочек".
"Еще…"
"Так дело не пойдет, – сказал себе Рис. – Мне нужна дичь теплокровная и больше крота".
Сообщения сразу перестали поступать.
Еще некоторое время он бежал, и вот наконец появилось что-то стоящее.
"Запах зайца слева".
Достаточно было просто обратить внимание, и он уже знал, что заяц старый, сидит в кустах и слышит бег противника. Животное чувствует, что Рис "на охоте", но надеется спрятаться.
Глаза приблизили изображение. Вот он. Тело повернуло, и началась гонка. У зверька не было никаких шансов. Несколько судорожных прыжков в стороны, которые Рис с легкостью предупредил, заранее зная, куда жертва собиралась прыгать, и с беглецом было покончено, причем весьма необычным образом. Тело прыгнуло, зажало тельце между локтями и коленями и разорвало пополам. Выполнив задачу, монстр отбежал в сторону и опять стал вылизываться удалять с себя клочки шерсти и потеки крови.
Да, он был машиной смерти. Реальность вернула Риса к страшным мыслям. Можно с базукой охотиться на голубей. Ей все равно, она умеет только стрелять ракетами. Монстр создан для охоты на людей, и даже убивая зайца, тело выложилось на полную. Как умело. Он просто хотел проверить себя… Теперь он знает больше. Все ли? Приблизился ли он хоть немного к ответу на вопрос: "Как спасти Кристину?" Увы, нет.
Оглядев результаты охоты, Рис понуро побрел в сторону города и вскоре снова опустился на землю. Солнце склонялось к горизонту.
"А почему я думаю только о Кристине? – ворвалась в голову мысль, мгновенно взвинтив все чувства. – Ведь есть еще Билл, и именно на нем я должен "входить во вкус"".
В суматохе последних дней, он начисто забыл об этом. Забыл настолько, что даже не упомянул об этом в разговоре с Барбарой.
"Значит, Билл обречен", – решил Рис и вдруг резко успокоился. Он не будет рисковать Кристиной, пробуя спасти обоих. "Нужно отпустить тело, позволить ему действовать самому, не мешая и не помогая. Только так можно узнать, с какими рефлексами придется бороться в критический момент".
Машина смерти готовилась к убийству, продвигаясь к границе леса. Солнце коснулось горизонта, но зверь не мог видеть это величавое зрелище, он просто знал. Как знал и то, что о начале погони его известит инстинкт, противоестественный всему человеческому. И еще он знал – где-то далеко, в другом мире, Оранжевый Треугольник блаженствовал в потоках страха.
В миг прозрения Рис использовал свой радар для изучения себя. Подозрения оказались правильными – небольшой участок мозга работал как передатчик. Он посылал три вида сигналов, один из которых был занят чувствами. Два других предстояло еще определить.
Тело хладнокровно ждало приказа, как крупнокалиберное орудие, вычищенное, смазанное, равнодушно ожидает выстрела. Прицел смотрит вперед, рамка – назад, снаряд дослан в ствол, заряд находится на своем месте, затвор казенника закрыт, и шнур находится в умелых руках. Тишина и напряженное ожидание.
– ПЛИ!!!
Разминка
Город пел песню ночи. В ней была загадочность, обещание чего-то большого, что не могло родиться при свете дня, и еще какая-то бесшабашная удаль с привкусом смога, дурманящая, дерзкая, злая.
Но теперь этот зов не подчинял Риса. Они принадлежали одному миру, поддерживая и дополняя друг друга. Неправильно. Теперь Зов стал вассалом Риса, выполняя приказы своего господина. Создавалось ощущение, что именно человек создал песню ночи, поддерживал ее, давая власть над душами.
"А ведь так было и раньше, – подумал Рис. – Он сам создал этот наркотик, потом позволил ему взять над собой верх, подчинялся ему, ублажал его и себя заодно и в результате стал его рабом".
Вот и город. Перемещаться по окраинам не составляло труда. Тело легко перепрыгивало через высокие заборы, проносилось по пустырям, огибало стройки, замедляя стремительный бег только перед освещенными улицами. В ночное время на улочках пригорода прохожие встречались редко. Тогда зверь обегал прохожего стороной, бесшумно проскакивал за его спиной, а если это было невозможно, отвлекал внимание каким-то видением. Прохожим неожиданно встречались знакомые, пугали подвыпившие компании, привлекал звук драки или стоны любовников… Зверь продолжал свой бег.
По мере приближения к центру города движение замедлялось. Все сложнее становилось находить пути, и все чаще встречались люди, а свет от фонарей и реклам все больше заполнял улицы. Но вскоре высотные дома стали встречаться так часто, что стало возможным продвигаться другим образом. Рис с интересом наблюдал, как монстр взлетел по водосточной трубе на крышу здания, стремглав пронесся по скользкому шиферу и с разбегу перемахнул на соседнюю крышу. Только теперь Рис понял, насколько недооценивал свои возможности. Его "прыжок в длину" походил на обычный шаг по сравнению с тем, что проделывало его тело сейчас. Вскоре попался дом, сильно превосходящий по высоте предыдущий, но тело не остановилось. Прыжок, сильный удар о стенку, сменившийся падением, но, как и прежде, когти нашли опору, и вновь крыша открывает прекрасный вид на царство тьмы.
Здания, улицы, дворы продолжали мелькать мимо, и Рис задумался о цели этой гонки. "А куда, собственно, он бежит?" Он прислушался к знакомым сигналам. Оказалось, тело еще не знает. Оно просто ищет след, но внутренний радар был пуст, и гонка продолжалась. Несколько часов потребовалось монстру, чтобы на крыше очередного здания в сознании прозвенел звонок готовности.
"Пять миль прямо", – понял Рис. Но тело уже продолжило свой бег, и вот он…
Нет, не мужчина, до него нужно было еще добраться. Это был след, оставленный человеком, которого Рис должен был найти. Это не была отметина ботинка, и в нем не присутствовал какой-то особенный запах. Было непонятно, какой орган сигнализировал о его наличии, но след был. Рис мог поручиться за это. Еще немного прыжков по крышам, и на очередном здании зверь замер. Цель была близко, здесь, в доме напротив. Внутренний радар безошибочно указал на окно, зверь затаился, а Рис стал слушать.
Мужчина был в комнате не один: рядом отчетливо раздавался женский голос.
– А почему ты считаешь, что утка вкуснее, если ее шпиговать орехами? По-моему, нужно нафаршировать ее яблоками и запечь в духовке.
– Ну, не знаю. С яблоками тоже неплохо, но мне нравится с орехами.
Рис напрягся. Он никогда не слышал голос Билла, но это был, несомненно, он.
– А давай и с орехами, и с яблоками?
– Я разве против? Ты спросила – я ответил. Кстати, олимпийское состязание из восьми букв. Первая – "Д", четвертая – "К". Устаревшее.
– Попробуй "Дейкерис"…
– Да не бейсбольная команда, Люси, а спорт.
– А? – переспросила женщина.
– Нет, ничего…
Голоса надолго замолчали, зверь ждал, а Рис задумался.
"Кто эта женщина? Судя по разговору, они живут вместе. Но всего неделю назад Билл приходил к Кристине".
И, подчинившись внезапному порыву, он послал приказ женщине: "ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН, ЖЕНСКИЙ ГОЛОС СПРАШИВАЕТ БИЛЛА!!!"
Потом продублировал приказ для мужчины: "ЗВОНИТ КРИСТИНА, ХОЧЕТ НЕМЕДЛЕННО ВСТРЕТИТЬСЯ!!!"
Слух тотчас донес звук взятой трубки.
– Это тебя, – произнес женский голос. – Вообще-то уже начало пятого утра. Если к тебе сегодня с утра черти приносят босса и я не сплю, спешно сооружая "что-нибудь приличное", то это еще не значит, что какая-то шлюха может тебе в это время звонить!
– Да? – раздался голос Билла. – Крис, что-то случилось? Согласись, это странно, ты звонишь среди ночи, и… Да, я уже это слышал!
После паузы раздался звук положенной трубки.
– Ну, и что ей от тебя надо? – в голосе женщины угадывалось раздражение.
– Даже не знаю, – ответил Билл. – Она сказала, что ей срочно нужно со мной встретиться.
– Так что, она СЕЙЧАС сюда припрется? – взорвалась женщина.
– Ты не поняла, – тихо проговорил мужчина с напряжением в голосе. – Она не знает этого адреса. И я не давал ей номер телефона. Что-то действительно происходит.
– А может, это кто-то из коллег шутит…
– Нет. Это была она, только голос какой-то напряженный, как будто она не могла ничего больше сказать. Странно.
– Так. А на чем вы расстались? Ты же говорил, что у нее кто-то появился?
– Ну да. Я как раз пришел сказать, что у меня семья, а тут она стала плакать и уверять, что любит другого. Какой-то парень, не то с киностудии, не то из театра. Ну, поговорили, я вздохнул с облегчением и ушел.
– А про нас ты ничего не сказал? – обиделась женщина.
– Да это было и необязательно. Она была счастлива, что я все понял и обещал исчезнуть из ее жизни.
– Вот тебе и "необязательно". Готовься. Теперь твоя лахудра свалится нам на голову со своими проблемами.
– Но как она узнала адрес?
– Не знаю, – отрезала женщина. – Разбирайся со своими девками сам, а я не хочу ее видеть в нашем доме.
При этих словах тело встрепенулось. Рис вдруг увидел четкую схему, которая уже начала превращаться в реальность. Короткий разбег, прыжок – и он уже на крыше соседского дома. Нажим плеча – и искореженный замок чердака падает к ногам. Головокружительный спуск вниз. Еще нажим – и дверь подвала поддается. Потом последовал мысленный приказ.
Рис с горечью оглядел место предстоящей трагедии. Ничего особенного. Обычный пустой подвал. По стене возле двери проходят трубы, а на полу разбросан строительный мусор.
В дверь квартиры раздался звонок.
– Приперлась твоя любовь. Иди встречай! – шипит женщина.
Рис услышал звук открываемой двери и почувствовал, как на пороге появилась Кристина. На ней синее платье с глубоким вырезом. Именно такой ее и запомнил Билл.
– Крис, что случилось? – взволнованно спрашивает он.
– Мне страшно, – голос Кристины дрожит, кажется, она вот-вот заплачет. Ты должен это видеть. Пойдем. – Она поворачивается к лестнице.
– Крис, постой. Если у тебя неприятности…
– Это у ТЕБЯ неприятности! – выкрикивает она и, не в силах сдержать слезы, убегает вниз.
Мужчина недоуменно спускается следом. Девушка уже скрылась, но стук каблучков указывает Биллу направление.
Из двери подвала доносится голос Кристины:
– Иди смотри, что ты наделал!
Темнота подвала поглощает Билла.
– Крис, что с тобой? И на что я должен посмотреть? Тут же ничего не видно. Так что я натворил? – говорит он, слепо шаря рукой по стенам. Вглядываясь в темноту, мужчина проходит в глубь помещения. Какая-то тень загораживает вход.
Человеческое сознание внутри монстра пытается остановить зверя, но тело не подчиняется. Попробуйте остановить проезжающий мимо грузовик – он даже не заметит ваших стараний.
Рис наконец взял себя в руки. Роль наблюдателя дается нелегко, но у него нет выбора. Он должен смотреть и учиться. От этого зависит жизнь любимой женщины.
Глаза Билла постепенно привыкли к темноте. Строго говоря, в подвале свет был. Он падал через зарешеченные окна с улицы, но его было очень мало и после освещенной квартиры помещение казалось темным.
– Меня ты натворил, – проговорило чудовище, делая шаг вперед.
Мужчина наконец рассмотрел, что стояло перед ним. Его глаза наполнились удивлением, потом закрылись, и мужчина помотал головой.
– Крис, где ты? По-моему, у меня галлюцинации, – неуверенно проговорил он.
– А ее нет, – спокойно ответил монстр.
– Как – нет?
– Вот как раз она и была галлюцинацией, а я – реальность.
Монстр сделал еще шаг вперед.
– Почему ты не боишься?
– Так не бывает, – истерически хохотнул мужчина.
– А ТАК бывает? – Монстр молниеносно выбросил длинную руку, и острый коготь пробил гортань, не задев артерии, но напрочь перерезав голосовые связки. Теперь из горла Билла раздавался только прерывистый хрип. Его руки сжали горло, а глаза наполнились ужасом. Он уже не мог ни говорить, ни кричать, а только пятился, пока не уперся спиной в стену.
Монстр подобрал с пола обломок кирпича и, отведя руку в сторону, демонстративно-медленно сжал его в кулаке. С тихим шорохом посыпался песок.
"Как в пошлом триллере, – подумал Рис. – Ну неужели нельзя обойтись без театральных жестов?"
Ответом ему послужила волна животного страха, которая тут же была отправлена адресату. Под синим небом над нарисованной равниной оргазмировал Оранжевый Треугольник.
Рис понял: театральность для Билла исчезла в тот момент, когда он почувствовал, ЧТО должно произойти. Кирпич был доказательством силы и власти чудовища. И когда волна стала спадать – монстр сделал шаг вперед. Вдруг Рис почувствовал, что мужчина собирается проскочить мимо него к выходу. Зверь резко сместился в сторону, Билл, прыгнув, налетел на своего мучителя и как кукла отлетел к стене.
Страх спадал, заменяясь желанием жить и яростью к монстру. Билл прыгнул в сторону тяжелого металлического прута, валяющегося в углу. Потом он занял позицию для боя.
Рис не понимал, почему зверь медлит. Ведь страх уже был и закончился. Мужчина уже не в состоянии бояться. Пора было убивать, но тело, опустив руки, не делая попыток защититься, медленно пошло на прут.
Билл прыгнул как кошка, и металл звонко ударил Риса по голове. По ощущениям это было похоже на шлепок свернутой газетой – громко, но совсем не больно. Еще раз, еще. Потом он попытался ударить острым концом, как копьем. Тот же результат. Наконец отчаявшийся мужчина уперся одним концом прута в приближающийся ужас, а другим – в стенку. Толстый металл согнулся, но ни на миг не задержал монстра.
Мужчина, плача, отполз в сторону, не сводя глаз с уродливой головы. А тело Риса подхватило прут и порвало его на три части. Не отломало, не открутило, а именно – порвало, как отрывают нитку от катушки. Потом сложило вместе и стало безразлично плести косичку, не отрывая при этом холодного взгляда от Билла.
И снова забилось в экстазе оранжевое создание другого мира, впитывая ужас человека. Не ужас утраченной свободы, которой он не дорожил, потому что никогда не лишался. Не за жизнь, которую он терял. Но от Ужаса перед лицом существа, настолько чуждого, что под его взглядом исчезала сама человечность!
Дождавшись, пока последняя волна страха спадет, монстр отточенным движением разорвал то, что оставалось от человека.
