Текст книги "Династия Рокфеллеров"

Автор книги: Александр Фурсенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Учитывая популярность марксизма, заимствования из него стали широко практиковаться буржуазной наукой. Достаточно напомнить известную теорию У. Ростоу «единого индустриального общества», изложенную в его книге «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест». С одной стороны, автор книги подчеркивает свою враждебность к марксизму, а с другой, путем эквилибристики с цитатами из Маркса, пытается подкрепить попытки апологии капитализма.[54]54
  W. W. Rostow. Stages of Economic Growth. Non-Communist Manifest. Cambridge, 1960. – В советской литературе критика теории Ростоу дана в работе: Е. Б. Черняк. Историография против истории. М., 1962, стр. 187 и сл.


[Закрыть] Также поступает и «Обозрение по истории бизнеса». Тенденциозным цитированием Маркса оно стремится подтвердить один из самых распространенных тезисов буржуазной пропаганды об «изменяющемся характере руководителя бизнеса». Правда, автор статьи выразил сожаление в том, что Маркс «упустил из вида» вопрос о постепенной «демократизации» капитала, но эту «лакуну», как он с удовлетворением отмечает, «восполнил» «Форчун».[55]55
  R. V. Eagly, op. cit., р. 550.


[Закрыть]

Если же рассмотреть вопрос о «демократизации» капитала по существу, то окажется, что все построения «Форчуна», а заодно и «Обозрения по истории бизнеса» не выдерживают критики. Прежде всего «демократизация» капитала вовсе не означает, как утверждают пропагандисты «народного капитализма», что «через владение акциями народ осуществляет собственность на средства производства». По подсчетам В. Перло, в масштабах всей страны общая стоимость такого рода акций, находившихся в руках полумиллиона рабочих семей, составляла в 1955 г. всего 0.2 процента общей стоимости акций (при постоянной тенденции к снижению).[56]56
  В. Перло. Империя финансовых магнатов. М., 1958, стр. 30.


[Закрыть] Никакого реального участия в управлении делами предприятий акционеры-рабочие принимать не могут, а получаемый ими дивиденд настолько ничтожен, что в среднем составляет примерно двухдневный заработок рабочего. Командует же делами корпораций, в том числе и рокфеллеровской «Стандард ойл», небольшая группа крупных акционеров и связанных с ними банков, которым достается львиная доля прибыли. Рокфеллеры владеют от 3 до 19 процентов всех акций «Стандард ойл». А по подсчетам специалистов, в нынешних условиях для контроля над корпорацией этого вполне достаточно, ибо действует целая сложная система, позволяющая крупным акционерам держать предприятие в своих руках.[57]57
  Там же, стр. 50 и сл.


[Закрыть] По данным известного прогрессивного экономиста Г. О’Коннора, Рокфеллеры и связанные с ними семейства контролируют в общей сложности около 50 процентов акций «Стандард ойл».[58]58
  Г. О’Коннор. Империя нефти. М., 1958, стр. 50.


[Закрыть]

Кроме того, американские журналы исказили истину и с чисто формальной точки зрения. Вопрос о «демократизации» капитала и его значении рассмотрен в произведениях классиков марксизма. Этой проблемы касались еще К. Маркс и Ф. Энгельс. А В. И. Ленин применительно к периоду империализма показал, что «крупный капитал, присоединяя к себе по мелочам небольшие капиталы разбросанных по всем концам мира акционеров, стал еще могущественнее». Ленин подчеркивал, что тысячи людей приобретают акции предприятий и благодаря этому «миллионер распоряжается теперь не только своими миллионами, но и добавочным капиталом».[59]59
  В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, стр. 185.


[Закрыть] Таким образом, утверждения «Форчуна», «Обозрения по истории бизнеса» и им подобных построены на искажении фактов и являются плохо замаскированной фальсификацией.

Вместе с тем следует решительно подчеркнуть, что фальсифицированные заимствования из марксизма используются одновременно с критикой марксистской теории, против которой и направлена вся деятельность апологетов монополистического капитализма. Особенно сильным нападкам подвергается марксистское положение о том, что институт частной собственности будет изменен не иначе, как путем революции и что капиталистическая частная собственность будет заменена социалистической собственностью.[60]60
  R. V. Eagly, op. cit., р. 551.


[Закрыть] Именно стремлением доказать, что Соединенные Штаты исключаются из этого правила, можно объяснить частое употребление слов «революция» и «революционный» в работах о современном капитализме США. Кроме того, апологеты монополий стремятся доказать, что американская система развивается гармонически, что она преодолела противоречия и достигла классового мира. Рассмотрению этого вопроса посвящены в значительной мере и указанные статьи о нефтяном тресте Рокфеллеров, и написанная по заказу «Стандард ойл» известным американским экономистом С. Чейзом специальная брошюра о рабочем вопросе, и целый ряд других публикаций. Авторы книг и статей приводят данные о зарплате рабочих в нефтяной промышленности, самой высокой по сравнению с другими отраслями. Они подчеркивают, что за четыре последних десятилетия на предприятиях «Стандард ойл» не было ни одной забастовки, похвально отзываясь о характере взаимоотношений между компанией и профсоюзами.[61]61
  S. Chase. Generation of Industrial Peace. New York, 1956.


[Закрыть]

Однако все эти утверждения нуждаются в серьезных поправках. Верно, что зарплата на предприятиях «Стандард ойл» выше, чем в других отраслях промышленности. Но не менее верно и то, что нефтяные компании имеют дополнительные источники доходов. Они-то и позволяют держать уровень зарплаты рабочих-нефтяников на более высоком уровне. Во-первых, на нефтяные корпорации распространяются льготы по подоходному налогу, так называемая скидка на истощение недр, достигающая 27.5 процента от общей суммы обложения. Во-вторых, они извлекают колоссальные прибыли от эксплуатации предприятий за границей, рабочие которых получают зарплату в несколько раз ниже, чем американцы. Все это дает возможность создать в нефтяной промышленности США несколько лучшее положение, чем в других отраслях. В сущности, это одна из форм подкупа, к которому капиталисты прибегают с целью разобщения рабочего класса. В сравнительно высоком уровне зарплаты также причина того, что за последние несколько лет на предприятиях «Стандард ойл» не было забастовок. Однако до классового мира и здесь далеко. Отсутствие серьезных проявлений недовольства объясняется в значительной мере рамками, в которые поставлено там рабочее движение. На предприятиях Рокфеллеров в числе последних были разрешены профсоюзы, да и разрешены они были условно, в виде компанейских союзов, которые не должны были быть связаны с профсоюзными объединениями.

Такое положение сохранилось по сей день: из 37 тысяч рабочих «Стандард ойл К° оф Нью-Джерси», входящих в профсоюзы, только тысяча человек имеют отношение к АФТ—КПП. Остальные 36 тысяч рабочих входят в состав «независимых» союзов, послушно выполняющих волю предпринимателей. Впрочем, в самое последнее время, даже по свидетельству «Форчуна», обстановка несколько изменилась.

В начале 50-х годов правление «Стандард ойл» вынуждено было согласиться на посторонний арбитраж в случае трудовых споров, разбирательство которых до этого производилось только самой компанией. В обмен руководители союза рабочих нефтеперегонных заводов обязались в течение некоторого времени не устраивать забастовок.

Сами руководители компании вынуждены признать, что, «по мере того как старые и более лойяльные рабочие уходят в отставку, их заменяют более молодые, которые впитывают в себя „национальную атмосферу“ и не имеют тех же теплых чувств к компании».[62]62
  Fortune, 1951, October, p. 107.


[Закрыть] Несмотря на всю ограниченность этого признания, оно свидетельствует о том, что даже на предприятиях, где рабочие практически лишены возможности участвовать в забастовках, положение обстоит далеко не так благополучно, как это хотят изобразить апологеты капитализма.

Чтобы доказать прочность и стабильный характер капиталистической системы США, буржуазная литература изобрела «теорию уравновешивающих сил». В наиболее полном виде она изложена в книге Д. Голбрейса «Американский капитализм».[63]63
  J. К. Galbraith. American Capitalism. The Concept of Countervailing Power. London, 1957.


[Закрыть] Элементарное содержание этой теории заключается в схеме «большой бизнес» – «большой труд» (профсоюзы) – «большое правительство» (big business – big labor – big government). «Бизнес» и «труд» представляют собой, по мысли авторов этой теории, взаимоуравновешивающие силы, которые в случае нарушения равновесия координируются «правительством». «Теория уравновешивающих сил» является идеалистической концепцией, призванной оправдать классовое господство крупного капитала. Ее авторы пытаются доказать, что в настоящее время стимул капиталистического производства окончательно изменился и заключается не в получении прибыли, представляющей якобы «второстепенный интерес», а в желании создать максимум услуг.[64]64
  Ibidem, p. 25.


[Закрыть] Оказывается, монополии стремятся к снижению цен на потребительские товары, а рабочее движение препятствует этому, и потому происходит удорожание жизни. Отсюда вполне естественный вывод – правительству необходимо поддерживать монополии против рабочего движения. В принципе в этом нет ничего нового, так как известно, что еще в конце прошлого века принятый под давлением масс антитрестовский закон Шермана на деле сплошь и рядом применялся не против трестов, а против рабочих забастовок на том основании, что забастовки якобы создавали угрозу нормальному ходу торговли между штатами. Что же касается политики правительства в отношении трестов, то сторонники «теории уравновешивающих сил» заявляют, что «нет необходимости» опасаться усиления монополий, и предостерегают, что «правительственное вмешательство» способно уменьшить «эффективность» экономической системы.[65]65
  Ibidem, p. 28.


[Закрыть]

Констатируя прогрессирующую концентрацию капитала, они выступают против ущемления власти монополий. «Полагать, что имеются основания для антитрестовского преследования, в том случае, когда на рынке господствуют три, четыре или полдюжины фирм, значит считать, что вся система американского капитализма противозаконна».[66]66
  Ibidem, p. 55.


[Закрыть] Так пишет Голбрейс, аргументация которого является типичным образцом презентистского, прагматического подхода.

Таким образом, правительство, которому в схеме «уравновешивающих сил» отводится роль арбитра между бизнесом и трудом, призвано, по замыслу авторов указанной теории, всемерно поддерживать крупный капитал. Именно такова и практика нынешних США. Из этого не следует, что в отдельных случаях вмешательство правительства не может нарушать интересы тех или иных монополистов или групп монополистического капитала. Более того, подобного рода явления закономерны и стали регулярными для современного этапа развития государственно-монополистического капитализма. Однако и на ранних стадиях, и теперь правительственное вмешательство в конечном итоге осуществлялось и осуществляется в интересах класса капиталистов.

Именно в условиях государственно-монополистического капитализма вмешательство государства и его совместные действия с монополиями приобрели широкий размах и стали характерной особенностью. Причем усиление правительственного вмешательства неразрывно связано с дальнейшим сращиванием монополий и государственного аппарата, процессом формирования так называемой «властвующей элиты», которая, по словам Р. Миллса, узурпировала руководство экономической, политической и военной жизнью страны.[67]67
  P. Миллс. Властвующая элита. М., 1959, стр. 27—31.


[Закрыть] Никогда за всю историю США в состав правительства не входило такого количества представителей «большого бизнеса», как теперь. Развитию этой тенденции обязано и стремление Рокфеллеров приобщиться к активной политической деятельности, заполнение ответственных министерских постов их ставленниками, а равным образом и служащими других крупных корпораций.

Одна из наиболее важных особенностей современного капитализма заключается в том, что его эволюция происходит в условиях «холодной войны» и милитаризации внутренней жизни, способствуя росту явлений государственно-монополистического характера. В политической сфере это ведет к тоталитаризму, ликвидации «мыслящего гражданина» и дальнейшему идеологическому подавлению массы американцев, которые превращаются, по выражению Миллса, в «инертное общество». «Под каким бы углом зрения мы ни стали рассматривать дело, – пишет Миллс, – мы почти во всех случаях различим, что прошли уже значительное расстояние по пути к политически инертному обществу. Этот путь ведет к тоталитарному государству».[68]68
  Там же, стр. 416.


[Закрыть] Американское общество отдано произволу всепоглощающей пропагандистской машины, управление которой осуществляется могущественными центрами. Пресса, радио и телевидение заняты «бизнесом по формированию общественного мнения». «В дополнение к расширившимся и централизованным средствам государственной власти, эксплуатации и насилия, – говорил Миллс, – современная элита овладела небывалыми еще в истории орудиями управления умами и их обработки, включая систему всеобщего образования и массовые средства общения».[69]69
  Там же, стр. 417—418.


[Закрыть] Американский социолог отмечает, что попытки монополистического контроля в сфере идеологии возникают по мере перехода от мелкого производства к крупному.

Таковы объективные предпосылки. Но немалую роль в этом процессе сыграл и субъективный фактор. «Перевоспитанием» общественного мнения и установлением контроля над идеологической сферой активно занимаются сами корпорации. В настоящее время это стало неотъемлемой частью их практической деятельности. Еще в 1918 г. в правлении рокфеллеровского треста появился специальный штат, занятый работой «на публику». Руководство «Стандард ойл» начало регулярно встречаться с представителями прессы. Позднее создается целый Отдел общественных отношений, главная задача которого – воздействие на общественное мнение.

В 1943 г. рокфеллеровский трест выделил полмиллиона долларов на подготовку «Истории Стандард ойл». И недавно бывший директор компании У. Е. Пратт рассказал об обстоятельствах отнюдь не академического свойства, при которых было принято данное решение. Это была очередная попытка спасти репутацию треста, когда вскоре после начала второй мировой войны стало известно, что «Стандард ойл» сотрудничала с германскими монополиями в ущерб национальным интересам США. Попытки рокфеллеровской компании оправдаться в комиссии конгресса США не увенчались успехом. Тогда, по свидетельству Пратта, правление треста и пришло к мысли издать «объемистую историю всей нашей предпринимательской деятельности – в Германии и других местах, подготовленную компетентным, совершенно беспристрастным и независимым коллективом, которому будет предоставлен свободный доступ ко всем архивам и дано право впоследствии публиковать свои находки». «Такой отчет, решили мы, усилил бы наши позиции», – заключал Пратт.[70]70
  W. Е. Pratt. The Value of Business History in the Search for Oil. In: Oil’s First Century, 1960, pp. 58—59.


[Закрыть]

Теперь легко судить о характере издания и его авторах, поскольку два из четырех проектируемых томов опубликованы. Они достаточно ясно показывают, что представляет на деле «свободный доступ ко всем архивам» и каков в действительности «совершенно беспристрастный и независимый коллектив», составленный из историков бизнеса.

Приведенные примеры вскрывают методы, которыми монополии воздействуют на формирование общественного мнения. В конечном итоге крупный капитал играет решающую роль в фабрикации идей и представлений, в формировании стандартной личности, которую убеждают отказаться от критики во имя «интересов нации». К этому лишь следует добавить, что видную роль в идеологической политике монополий продолжают по сей день играть «благотворительные» фонды крупнейших корпораций. Располагая миллиардными средствами, они приобрели колоссальное влияние на систему образования, высшие учебные заведения и научные центры, религиозные организации, литературу, кино и другие средства массового общения. «Благотворительные» фонды являются мощным рычагом управления общественным мнением и формирования идей. Они представляют весьма характерную форму идеологического воздействия.

Кроме того, именно филантропическая деятельность магнатов капитала стала одним из главных аргументов в попытках их оправдания. Историки монополистического капитала заявляют, что благотворительность – имманентно присущее руководителям американского бизнеса свойство, которое следует рассматривать в неразрывной связи с их промышленной и финансовой деятельностью. Не случайно в заглавии второго издания написанной Невинсом биографии Джона Д. Рокфеллера I значится «Промышленник и филантроп». Благотворительности посвящена в значительной степени и биография Джона Д. II, принадлежащая перу Р. Б. Фоздика, а также специально написанная им книга о «Фонде Рокфеллера»,[71]71
  R. B. Fosdick. History of the Rockefeller Foundation. New York, 1952.


[Закрыть] президентом которого он являлся с 1936 по 1948 г. Кроме того, в 1956 г. выпущены работы Ф. Эндрюза обо всех благотворительных организациях.[72]72
  F. E. Andrews. Philantropic Foundations. New York, 1956.


[Закрыть] Особенно же следует отметить изданную в 1964 г. книгу Р. Шаплена в связи с 50-летием «Фонда Рокфеллера».[73]73
  R. Shaplen. Toward the Well-being of Mankind. Fifty Years of the Rockefeller Foundation. New York, 1964.


[Закрыть] Богато оформленная и выполненная в духе рекламных изданий, она превосходит все, что было написано до сих пор, своей откровенно пропагандистской направленностью.

30 лет назад в США существовало около 250 «благотворительных» фондов, а в настоящее время их несколько тысяч. Но главную, ведущую роль по-прежнему играют фонды крупнейших корпораций, значительно усилившиеся в финансовом отношении и расширившие свою деятельность. Они контролировали и продолжают контролировать многие важные стороны интеллектуальной и политической жизни Америки.

Несколько лет назад, выступая перед собранием историков в Гарвардской школе предпринимательства, представитель Дюпона изложил целую программу, выполнения которой крупный капитал ожидает от общественных наук. Он заявил, что представляемая им корпорация извлекла большую пользу из работ ученых – физиков и химиков, а теперь нужно наладить «более тесные связи и лучшие отношения» с учеными-экономистами, социологами, историками и даже лингвистами. Он призывал активно защищать капиталистический строй от «радикалов» и «коммунистов». «Мы не претендуем на особую эрудицию, – говорил он, – однако наше знакомство с историей сделало для нас абсолютно ясным, что все крупные революционные движения рождались в умах мыслителей». И хотя представитель Дюпона далек от истинного понимания исторического процесса, ему нельзя отказать в классовом чутье, когда он заявляет, что революционные идеи чреваты опасностью политических потрясений. А «для положения вещей в Америке» это, по его словам, – «не тривиальная проблема». Нужно торопиться, чтобы противопоставить свои усилия критикам монополий и ликвидировать антимонополистические настроения в народе. Нельзя терять времени, ибо, «если человек умирает от рака, – пояснил свою мысль оратор, – ему не поможет излечение от гриппа».[74]74
  G. Perry. Communication between the Academican and the Businessman. Business History Review, 1962, № 2, pp. 87—97.


[Закрыть]

Реализации этих целей и призваны способствовать «благотворительные» фонды, среди которых одно из ведущих мест принадлежало и принадлежит «филантропическим» организациям Рокфеллеров. По-прежнему крупные средства ассигнуются различным пропагандистским организациям. После второй мировой войны в США возникли многочисленные центры по изучению СССР и стран Восточной Европы, которые поставляют основные кадры специалистов по «русскому вопросу» и «коммунизму» для госдепартамента, разведки и других учреждений США. «Фонд Рокфеллера» принимал непосредственное участие в их создании и продолжает их поддерживать, ассигнуя миллионы долларов. Рокфеллеры участвуют также в различных влиятельных организациях по внешней политике, включая Совет по вопросам международных отношений, Ассоциацию внешней политики и т. д. На средства «Фонда Рокфеллера» производились обширные исследования по атомной энергии. Правда, утверждали, что руководители фонда глубоко сожалели об изобретении атомной бомбы. Но в это трудно поверить, ибо исследования, субсидируемые фондом, давно связаны с военным производством.

Вопросам международных отношений и политике «антикоммунизма» отводится ныне одно из центральных мест в деятельности «благотворительных» организаций Рокфеллеров. В конечном итоге они органически связаны с попытками представить Америку образцовым общественным порядком и идеализировать роль монополистического капитала. Все это лишь разные аспекты идеологической кампании, призванной обосновать капиталистическую систему США и господство тех самых «баронов-разбойников», которых теперь стремятся представить в роли «капитанов индустрии» и «героев нации».

Послесловие

Имя Рокфеллеров стало символом американского капитализма. Рокфеллеры – это первый трест и крупнейшие банки Уолл-стрита, это нефть и алюминий, атомная и химическая промышленность, ракеты и самолеты, электроника и вооружение. Трудно назвать такую область американской экономики, на которую не распространялось бы их влияние. Владения этой династии простираются и за пределы Соединенных Штатов – они разбросаны по всему миру. Интересы Рокфеллеров двигали и двигают политику США как внутри страны, так и на международной арене. На протяжении многих десятилетий семейство Рокфеллеров занимало ключевые позиции в экономической жизни и политике Соединенных Штатов. В самые последние годы оно выступило с претензией на непосредственное управление государством.

Когда представитель Рокфеллеров впервые сделал заявку на участие в высокой политике, американская печать назвала это «величайшим событием современности». «Политика обычно ассоциировалась с накуренными комнатами, полными людьми с толстыми сигарами, виски и манипуляциями за спиной властей, – писал американский журналист Ф. Гервази. – Но чтобы один из членов финансовой иерархии, приближающийся в условиях Америки к положению коронованной особы, сам стал делать политическую карьеру – такого еще не было». По словам Гервази, это было столь же необычно, как если бы наследник английского престола, принц Уэльский, отказавшись от трона, пожелал быть избранным в Палату общин. Возвышению Рокфеллеров и их успеху на политической арене старались придать характер сенсации. Некоторый элемент неожиданности действительно имел место. Но в принципе это было вполне закономерно.

Приобщение магнатов капитала к политике, их активное участие в политической жизни страны стало характерным для современного этапа развития капитализма. Когда-то монополисты предпочитали оставаться в тени, – за кулисами, управляя при помощи поставленных ими у власти марионеток. На протяжении десятилетий Рокфеллеры держали своих людей в правительстве и конгрессе. Они держат их и по сей день. Этих людей можно найти в государственном департаменте и министерстве финансов, в вооруженных силах и разведке, в управлении по аэронавтике и исследованию космического пространства, в комиссии по атомной энергии и прочих ведомствах. Они занимают руководящие должности и ими пронизаны все звенья государственного аппарата. Эти люди – верный страж интересов Рокфеллеров. Но наступил момент, когда этого показалось мало. Рокфеллеры сами стали претендовать на участие в государственных делах, открыв тем самым новую страницу в истории финансовых династий. «Лишь тогда, когда деятельность правительства приобретает величайшую важность, – писал по этому поводу американский экономист П. Баран, – когда само значение стоящих перед ним проблем не позволяет полагаться только на сменяющих друг друга политиканов и второстепенных агентов, ведущие круги монополистического капитала открыто выступают на политическую сцену. Ибо теперь на карту ставятся жизненные интересы монополистического капитала, само его существование».

Особенность нынешнего исторического этапа и состоит в том, что представители могущественных финансовых династий, когда-то довольствовавшиеся ролью «незримого правительства», теперь претендуют на непосредственное участие в управлении страной. Это – новая стадия государственно-монополистического капитализма, новый шаг по пути усиления диктатуры финансового капитала. Американский историк Д. Адамс утверждает, что в Соединенных Штатах «большой бизнес» вырос и развился, как «особая форма демократии», которая призвана, по его выражению, подобно горе Арарат, остаться после всемирного потопа в качестве «символа свободной цивилизации». Однако реальная действительность опровергает эти слова. Америкой правит плутократия, подавляющая демократические свободы, и эта система исторически обречена.