Текст книги "Точка невозврата"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

«DMX», последняя модель «Феррари», через два или три месяца должна выйти всего в трех экземплярах. И весь год ее больше выпускать не будут. Цена на такую тачку – запредельная. Но дело не в деньгах. Одну еще не выпущенную машину уже продали какому-то шейху, другую оставят для презентаций по всем странам. Третий, и последний экземпляр, наверняка не без помощи Алисы, застолбила за собой Лилу. Это все Ринат тоже знал.

– А я при чем?

– Ну как… – Тяпа растерялся. – Движение, все дела.

– Не… – поморщился Ринат. – Не хочу.

– Почему?

Ринат не ответил.

– А прошлую зиму ты тоже тут провел? – спросил Илюха.

– Ну как бы да.

– И чем же ты занимался длинными зимними вечерами?

– Да так… В интерактиве сидел.

– Интерактивное кино? – Илюха оживился. – У тебя свой кинотеатр?

– «Тошиба-4700», – не удержавшись, похвастался Ринат.

Илюха уважительно цокнул. Он-то знал, сколько стоит такая игрушка.

– Класс! Слушай, я хотел купить такой, но там аренда фильма чуть ли не…

– Хорош про кино! – остановил его Тяпа. – Ринат, ну так что?

– Я не поеду.

– Почему?

Как объяснить? Сказать, что просто не хочет, – начнут уговаривать. Сказать, что занят, – не поверят. Чем он может быть занят, сидя в этой глуши в обществе программы и интерактивного кино, которое захватывает порой сильнее, чем наркота.

– Поедешь развеешься, потом тебя Илюха обратно отвезет, если хочешь.

Илюха открыл было рот, но тут же закрыл. Неплохо придумано. Тысячу кэмэ сюда, потом тысячу кэмэ обратно.

Но возмущаться не стал. И даже поддержал Тяпу в плане уговорить.

Не уговорили.

Расставались холодно. Тяпа не скрывал обиды.

Ринат старался быть равнодушным.

Только Илюха вел себя как ни в чем не бывало. Пообещал, что через недельку-другую, когда разгребет свои дела, приедет погостить подольше. Зная Илюху, можно было смело сказать, что «неделька-другая» затянется на несколько месяцев.

Когда внедорожник выехал из ворот и те, движимые электроприводом, закрылись, Ринат постоял еще на улице, выкурил сигарету и только потом вошел в дом.

Спустился в подвал, как он окрестил небольшую комнату, в которой из мебели было только кресло-коммуникатор. В него и уселся. На голову – шлем, руки – в манипуляторы… loading… please wait… Ворм выполз почти сразу. Сетевой импл всетаки дает преимущества.

– Барев, камрад.

– Хая.

Аватар у Ворма снова новый. Тетрадка с какими-то неразборчивыми символами.

– Пацаны только что уехали. Я остался.

– Аха. Все правильно. Тебе пока в столице лучше не светиться.

– Вормыч, ты там разрули с ними, чтобы не обижались.

– Я понял. Разрулю. Ты написал прогу?

– Да. Два варианта, адаптированы под плавающие линки. Сейчас скину тебе. Слушай… ты уверен в том, что Джет нам нужен?

– Ринат, не парься. У Джета свои претензии к корпорации, и он не станет подставлять себя. Только он сможет отключить инкубатора от системы слежения, если что.

– Он сможет всех отключить, если что.

– Тебе чего вообще бояться, ты нигде не светишься. Лучше скажи, Алиса тебе даст инфу по клинике?

– Ничего она не даст. – Ринат вздохнул. – Ты же знаешь, она крови выпьет столько…

Алиса всегда была рядом. Все слушала и, собственно, не скрывала этого. Но никогда не вмешивалась в разговор. Даже если речь шла о ней. Никогда.

– Ладно, мы нашли ходы. Но ты все равно попробуй, для подстраховки.

– О’кей. Тогда ждем инкубатора. Лови файлы.

Подождал еще несколько минут, пока тяжелый брейн-софт слился к Ворму, и отключился.

Если нашли выходы на клинику – это хорошо. «Такечи апгрейд». Знаменитая подпольная клиника. Про нее ходили слухи. Впрочем, как и про любое другое явление подобного уровня. Телефона этой клиники нет в справочнике, так же как и постоянного адреса. Ее сложно было найти, не имея нужных связей. И это понятно.

Весь их безумно дорогой прайс-лист от начала и до конца, каждая строчка – это нарушение закона практически любой страны мира, каждая услуга – статья.

Все программное обеспечение, произведенное кудесниками клиники, – прямой путь в Райсу. Еще говорили, что «Такечи апгрейд» – это вымысел.

«Пусть говорят», – сказал когда-то Малахов-старший. Кто-то говорит, кто-то слушает, а кто-то делает на этом деньги.

Десятки мобильных лабораторий по всему миру. Установка имплантантов любого уровня, брейн-программинг, пластика… – все что угодно. Хотите стать богом? Велкам ту «Такечи апгрейд». Все это незаконно, все это пользуется большим спросом, все это стоит больших денег. А если есть спрос, значит, обязательно будет предложение.

…Идея сделать себе апгрейд за счет корпорации принадлежала Джету. Он работал инструктором в школе наемников «Сантана» – воспитывал будущих суперменов. Видимо, мало платили и на новые имплы денег не хватало.

Не многие знают, как производят и развивают новые искусственные интеллекты в корпорации «Волхолланд». Но зато все знают, что «Такечи апгрейд» готова платить любые деньги за те закладки, что вынашивают в своих мозгах инкубаторы «Волхолланда»

Джет предложил план, убедил сначала Ворма, потом и Рината.

Все пройдет без сучка и задоринки. Главное – чтобы инкубатор в порядке оказался.

* * *

Друг стоил довольно дорого. Почти триста евро. При этом продавец радостно сообщил, что к каждому такому кибермонстру бесплатно полагается набор CD-дисков с музыкой и сказками, которые безотказный Друг будет читать на ночь юному хозяину или хозяйке. Весила игрушка немного, но коробка была настолько громоздкой, что пришлось ловить тачку.

Два часа в пробке. Потом таксист «удачно» остановился, а Стас «удачно» не посмотрел под ноги и, выходя из машины, угодил в глубокую лужу.

В довершение ко всему не работал лифт. Но все это рассеялось, едва он увидел радостное лицо Катюхи, которая доставала из коробки игрушку и не сводила с нее глаз, словно не верила, что подарок предназначается именно ей.

Друг выглядел вполне симпатично – выбирая интерфейс, Стас остановился на лохматой собаке со смешной мордой. Для того чтобы его активировать, надо было придумать кличку, и малая серьезно задумалась над этим вопросом.

Дашки дома не было. Мать сказала, что она со вчерашнего дня еще не возвращалась. При этом тяжело вздохнула и украдкой посмотрела на ребенка.

Она знала, чем ее дочь зарабатывает на жизнь.

Дашка никогда не говорила, но она знала. И молчала. Наверное, это было очень тяжело.

Мать практически никуда не выходила – только в магазин или с малой погулять. А так сидела безвылазно в четырех стенах, постепенно превращаясь в мумию.

Три женщины в одной квартире. И счастлива только одна – распахнув свои черные глазенки, с нескрываемым восторгом возится с новой игрушкой, и что ей дело до проблем, которые витают в ее маленькой семье.

Снова покалывание в висках. Потом – словно какой-то толчок внутри черепа. И одновременно с этим – вибрация на руке. Вздрогнув, Стас снова посмотрел на малую – теперь уже в замешательстве. Она – пища?! Порция эморфа? Она не может быть пищей!

Развернулся, пошел к двери – напряженно, испуганно. Боялся, что не сможет себя контролировать.

Кажется, вслед донеслось приглашение Дашкиной мамы пообедать. Он только молча махнул рукой и торопливо вышел, закрыв за собой дверь.

Голова болела не сильно, как обычно, но в этот раз к боли прибавилось новое ощущение. Голос? Нет, наверное, это он с ума сходит. Но тем не менее…

Стас сбежал по лестнице, выскочил из подъезда и остановился, прислонившись к опоре козырька.

Закурил сигарету, осмотрелся.

Старый двор между старых девятиэтажек. Когда-то их собирались сносить, в связи с программой развития жилья, но потом правительство сочло рограмму нецелесообразной, и все сошло на нет.

К черту программу, к черту правительство. Голова болит. Может, позвонить спецам? А вдруг ничего особенного?

В песочнице под присмотром молодых мам возились двое малышей. Возле обгоревшего остова ларька мучился со своим мотоциклом старый байкер Вовик. Рядом с ним, наблюдая за его действиями, раскуривали косяк трое хулиганов из местной уличной банды. Два часа дня, поэтому так немноголюдно.

Нечего здесь ловить. Надо ехать в центр.

Бросив сигарету, Стас спустился по ступенькам, махнул рукой Вовику, свернул за угол дома. И столкнулся с Дашкой.

Выглядела та ужасно – спутанные волосы, черные круги под глазами… Она пошатывалась и глупо улыбалась. Увидев Стаса, схватила его за руку.

– Стас! Как дела? Май дарлинг, ай вонт…

– Чего? – Стас схватил ее за подбородок. – Что с тобой?

– Я в полном… – не договорив, она обмякла и упала бы на землю, если бы Стас не подхватил ее. И замер, глядя на локтевой сгиб руки девушки, усеянный мелкими точками от уколов. А вокруг каждой точки едва заметный след от ободочка инъектора.

Она была под кайфом. И под кайфом решила поехать домой.

Дура.

Две пощечины привели ее в чувство. Не так, как хотелось бы, – но во всяком случае, она могла кое-как идти сама.

Нельзя ей домой. Мать не выдержит. И малая – ей всего пять лет, но она уже понимает некоторые вещи.

Пришлось тащить Дашку к себе. И там, отпоив ее кофеином и заставив умыться, Стас попытался выяснить, как давно она употребляет наркоту.

Дашка попросила его не лезть в ее жизнь. Сказала, что разберется без него. Что пусть он лучше решает свои проблемы, а не пытается выглядеть дон-кихотом в ее и своих глазах. Тирада длилась минут десять. Под конец Дашка просто послала его открытым текстом.

Он слушал ее молча, не перебивая. Понимал, что это постнаркотический нервоз, отходняк, и не спорил с ней, ждал, пока она выпустит пар.

У нее началась истерика. Она разрыдалась. Он принес ей воды и, пока она, стуча зубами о чашку и захлебываясь, пила, повторил свой вопрос. Спокойно, равнодушно.

И Дашка сдалась. Обмякла, закрыла руками лицо.

– Второй день. Один из клиентов… рассчитался со мной порошком. Сначала я хотела продать его, потом… потом попробовала.

Она еще долго что-то рассказывала, прижавшись к нему, всхлипывая и постепенно успокаиваясь.

Он слушал ее. Странная боль в голове все не проходила, а потом вдруг что-то кольнуло в затылке, и он почувствовал, как подкашиваются ноги, потом сил не стало и спать захотелось…

Спать…

* * *

– А ну руки вверх! Руки вверх, не то пристрелю, как собаку!

Дуло водяного пистолета утыкается женщине в бок. Та густо краснеет и пытается выдавить из себя улыбку, одновременно чуть приподняв руки вверх.

– Бабки на бочку, пока мозги не вышиб! Это моя территория!

Сбоку смеются. Скашиваю глаза в ту сторону. Глава семьи – крупный мужчина лет сорока пяти, с большим животом и не менее большой барсеткой. Женщина, по ходу его жена, похожая на витрину ювелирного магазина. Страшненькая девчонка лет пятнадцати с замашками звезды, всем видом демонстрирующая, что ей здесь не нравится. Единственное симпатичное существо в этой компании – привязанная к спинке стула за поводок болонка.

Ну и главное действующее лицо в этом спектакле – отпрыск лет семи, который носится по залу и дергает всех посетителей без исключения. Это создание в коротеньких штанишках, кепочке-бейсболке и майке с изображением Бэтмена, похоже, имеет своей целью только одно – развеселить своего папашу, который в перерывах между возлияниями похохатывает, глядя на сына и всем видом одобряя его действия.

Никто из присутствующих не рискнул сделать замечания – официантки мило улыбаются, когда отпрыск их толкает, посетители делают вид, что ничего особенного не происходит, и будто находят очень забавным то, что пацан тычет им в лицо своим пистолетом.

Людей в это время немного. Утро выходного дня – мало кто встречает его в фастфудовской тошниловке с претенциозным названием «Трактир-Н».

Искоса наблюдаю за ним – никто, вообще никто не рискнул ему сделать замечание. Тупое стадо овец.

До того момента, как появилась эта семейка, я ожидал свой заказ, время от времени поглядывая на часы.

Это не их место. Странно.

А любая странность в первую очередь – признак опасности.

Хотя, скорее всего, я все преувеличиваю.

Пацан тем временем обходит весь зал, не пропуская ни один столик. С каждым разом он ведет себя все более распущенно, словно измеряя уровень своей вседозволенности. И все время поглядывает на своего отца, причем делает это так, чтобы посетители видели, с кем он пришел и кто «за него, если что…».

– Ты, собака! Деньги на бочку!

Поднимаю глаза, смотрю на него пару секунд и возвращаюсь к отбивной.

Он вертит головой – то ли чувствует разницу между мной и овцами, то ли не знает, что еще сказать, потом неуверенно добавляет:

– Я тебе говорю, собака! Руки вверх – и деньги на бочку!

Есть дети. Дети, которых воспитывают родители, которых балуют – но в меру – бабушки и дедушки. Дети, которые понимают, что можно делать, а что нельзя.

А есть гаденыши. Те же дети, только привыкшие с самого детства, что им можно все.

Не люблю гаденышей. Никогда их не любил.

– Я тебя сейчас пристрелю, как собаку, – заявляет отпрыск и прицеливается.

– Сдерни отсюда, пока я тебе уши не надрал, – негромко произношу я, и не ожидавший такого хода гаденыш вертит головой в поисках поддержки.

– Па! – кричит он.

Уже прилично поддатый папаша, скользнув по мне взглядом, кривится.

– Что, Павлуха?

– Он мне уши хочет надрать!

В голосе мальчишки нет испуга, скорее изумление. Как это так? Надрать уши?! Мне?! Сыну такого-то…

– Ну так убей его! – советует папаша и подмигивает жене. – Замочи!

В то же мгновение сынок нажимает на спусковой крючок, и мне в лицо бьет струя воды.

В зале повисает гробовая тишина, разбавленная тихой музыкой из невидимых колонок. Некоторые посетители смотрят на меня – и я знаю, о чем они думают.

«Ты такой же, как и мы, ты тоже никто и звать тебя никак. Ты не тронешь его, побоишься».

Тишина длится всего лишь секунду, не больше. Потом раздается смех.

Родитель гаденыша ржет как ненормальный.

Возможно, его развеселил каламбур – «замочи», возможно, он горд за своего сына, легко «замочившего» меня…

Он смеется несколько секунд.

Пока я выстрелом из «Дезерт игл» не сношу ему полчерепа.

На глазах у гаденыша.

Ба-бах!

И снова – секунда тишины. Во время которой я успеваю прошептать: «Рест ин пис».

А потом…

Паника, крики, звон битой посуды, грохот падающей мебели – и толпа, устремившаяся к выходу.

Стреляю еще раз – в огромное окно от пола до потолка. Пробив себе дорогу, спокойно выхожу по осколкам стекла на улицу.

Легко смешиваюсь с толпой, не боясь, что меня задержат. Здесь меня никто не сможет остановить.

Неприспособленный мир. Слабые, глупые люди.

Впервые чувствую, что мне становится скучно.

* * *

– …арестованы несколько членов террористической группировки, занимавшейся производством и реализацией деструктивного софта, вирусов второго и третьего поколения, а также программной поддержкой так называемых плавающих линков. Два человека имели на себе нелицензированные имплантанты. Им предъявлены обвинения по статьям…

Он представился Куратором. У него был очень мягкий и тихий голос, когда он говорил, казалось, что он все время за что-то извиняется. Как ни странно, но это не раздражало, а, наоборот, даже забавляло.

Маленький, пузатенький и лысоватый еврей. Такой вот добродушный дяденька с цепким взглядом и мягким голосом. Ему бы Карлсона играть в анимэ-постановках.

– Твой организм уже начал выделять повышенное количество тестостерона, креатина и еще десятка веществ, необходимых для роста и развития мышц, – сказал Куратор. – Пока только для поддержания формы, но если ты решишь заняться этим профессионально, тебе достаточно будет всего лишь увеличить физические нагрузки.

Стас посмотрел на свои руки. Заметного увеличения мышц не наблюдалось, незаметного – тоже.

– Теперь я смогу получать зарплату? – поинтересовался он.

– И не только, – равнодушно ответил Куратор. – Тебе помогут в любой сфере деятельности. При необходимости помогут и с обучением, главное, чтобы это было интересно тебе.

– Кто поможет?

Вопрос остался без ответа.

– Послушайте… – неуверенно начал Стас. – Этот проект…

– Ты знаешь ровно столько, сколько должен знать инкубатор, – сказал Куратор. – Ни больше ни меньше. Личный совет – не занимайся поисками того, что тебе не принадлежит. Думай о себе. И кстати, для развития закладки будет полезно, если у тебя появится какая-то цель и ты ее достигнешь. А твое будущее, сам понимаешь, зависит от того, как закладки будут развиваться.

Стас подошел к окну, распахнул его. Вместе со свежим воздухом в квартиру ворвался уличный гомон: детские крики, музыка, шум машин.

– Мне снятся странные сны… – начал он.

– Знаю, – мягко прервал его Куратор. – Это первое время. Адаптационный период, не волнуйся. Если будут осложнения, встретишься с нашим психоаналитиком, но это маловероятно.

– Я не про то, – сказал Стас. Задумался, подбирая слова, потом повернулся к Куратору и твердо сказал: – Я хочу быть наемником.

Тот, казалось, растерялся и несколько секунд молча переваривал услышанное. Потом отрицательно покачал головой – на губах снова заиграла улыбка.

– Это исключено.

– Но…

– Нет. – И после паузы повторил: – Исключено.

Стас молча смотрел на улицу. Куратор не торопил его, ждал.

– А если я захочу стать президентом? – неожиданно спросил парень.

– Думаю, что у тебя вряд ли получится стать даже депутатом-одномандатником, – невозмутимо сказал Куратор. – Но мешать тебе никто не будет, возможно, даже помогут. Пойдешь учиться…

– А без учиться нельзя?

– Можно. Станешь президентом своей квартиры. Тебя устроит?

– У меня есть время подумать?

– Конечно. – Куратор встал с кресла, положил на стол электронную визитку. – Здесь мои координаты. Связывайся в любое время. И самое главное: не забывай про основную задачу.

* * *

У Куратора, видимо, было что-то срочное. Его сигнал пришел аж трижды продублированный. Такое не стоило игнорировать.

В Сеть он вошел на ходу. Загрузился от внешней операционки, запустил несколько копий и влился вслед за ними в один из порталов «Европа-онлайн».

Он видел дорогу перед собой, приборную доску, джойстик, который уверенно держал одной рукой. Сворачивал в переулки, выезжал на дорогу, останавливался перед светофорами, улыбался молоденьким самочкам, которые, завидев дорогую тачку с одиноким водителем, старались выставить напоказ все свои филейные части. Он рассматривал эти части, а в это время его разум, управляемый ИскИном, блуждал по закоулкам Сети, выискивая знакомые линки и отбиваясь от поисковых систем переадресацией запросов.

Курьер клиники «Такечи апгрейд» должен быть осторожным, особенно в беседе с продажным сотрудником злейшего врага клиники – корпорации «Волхолланд».

Знакомый аватар вынырнул из бесконечности континуума, скидывая адрес. Секунда – и происходит соединение.

Они были в закрытом пространстве. Кто-то перезагрузил систему, сработал заранее заложенный дестроер, который, временно заблокировав выход, уничтожил все сторожевые программы. Чисто. Теперь до выхода их никто не обнаружит.

– Чего хотел, неугомонный?

– Закладка начала работать. Готовьте деньги.

– Ты просишь или приказываешь?

– Слушай, это то, что вам нужно. Боевая, последняя модель.

– И что ты хочешь за нее?

– Пятьсот наличными, пять, как обычно.

Машина, едущая впереди, резко затормозила, и, чтобы избежать столкновения, пришлось выскочить на встречку. Объезжая «дорожного тормоза», крикнул в его адрес парочку нелестных слов, одновременно продолжая общение в виртуале.

– Пять с половиной миллионов? Ты цену только что придумал?

– Это последняя модель. Новейшая разработка.

– Паршивый из тебя продавец, Куратор. Ну да ладно. Когда закладка будет готова?

– Скоро. Контакт с инкубатором уже произошел. Через пару недель, а может быть, и раньше ему загрузят обновления. Будьте готовы.

– Мы всегда готовы. Это все?

– Да.

– Тогда до связи.

Выходить всегда неприятно. Потому что сразу, потому что резкий обрыв и боль внутри, а тело передергивает все, будто от отвращения, да мурашки по коже. И тошнит. Баг в программе выхода. Надо бы отладить, да времени никак нет. Интересно, у стоматологов бывают больные зубы?

Мигнув поворотником, машина перестроилась в правый ряд и припарковалась напротив бутика оборудования для интерактива.

Он мог себе позволить это дорогое удовольствие. Хотя, как ни странно, особого удовольствия это не доставляло.

Рядом остановилась тачка «дорожного тормоза». Сидящий в ней мужик проорал какие-то ругательства и тут же сорвался с места.

Раньше, наверное, догнал бы. А сейчас… куража нет. Возраст, что ли, такой? Так вроде рано еще.

А последняя модель боевого ИскИна – это хорошо. Это очень хорошо. Да.

* * *

Зима выдалась на редкость холодной. Не спасала даже шуба, выпрошенная Бьянкой у Эрика.

Жадным она его не считала, несмотря на то что в глаза Бьянка ему говорила совсем другое. Эрик исправно оплачивал ей квартиру, телефонные счета и многие другие мелочи, на которые, как правило, уходит вся зарплата. На праздники делал довольно дорогие подарки – шуба как раз относилась к этой категории. Но… этого было мало.

Зарабатывай она больше, можно было бы, конечно, рассуждать о независимости и тому подобном, но денег хватало на коктейли, не более.

Хотелось чего-то большего в плане отношений, хотелось стабильности и уверенности, но у Эрика совершенно противоположное мнение по этому вопросу.

А еще он, кажется, стал к ней остывать – и вот это беспокоило больше всего.

Сегодня даже не заехал, сославшись на какие-то дела, – просто сказал, чтобы она подъезжала сама. По такому морозу.

И неважно, что на улице в общей сложности Бьянке придется пробыть не более минуты. Важен сам факт. Сначала она решила вообще не ехать, а если поехать, то куда-нибудь в другое место. Передумала.

Сидя в такси, сначала думала, что устроит Эрику скандал, потом – что будет игнорировать его. И лишь под конец, когда машина уже подъезжала к клубу, она поняла, что не будет делать ни того ни другого, что отношения совсем уже не те, что были полгода назад, и что скандалы лишь приблизят расставание, но никак не укрепят их отношения.

Что такое хамское поведение ей придется схавать, потому что других вариантов нет.

Пока нет.

Найти кого-нибудь другого несложно – построить глазки, пококетничать… Проблема в том, что никто не сможет дать гарантии, что следующий будет хотя бы не хуже.

Эрик должен был быть уже здесь.

Ну да. Вот он. Еще несколько новых девок с полумодельной внешностью и десяток красавчиков, практически всех одетых от G-Unit. Нет, ну негры в этой одежде, конечно же, смотрятся… но армяне – это уж слишком.

Что ее всегда убивало наповал, так это китайцы, которые едят суши, и армяне, которые слушают R&B. И одеваются соответственно.

Стол уставлен коктейлями, неподалеку официант цепким взглядом наблюдает за каждым из сидящих и ждет, пока кто-нибудь не поднимет руку вверх и не щелкнет пальцами.

Здесь пьют. Пьют и платят. Это VIP.

Когда-то она гордилась тем, что принадлежит – пусть и не напрямую – к этой элите. Потом пришло трезвое понимание.

Эрик отпихнул одну из девок, освобождая место для Бьянки. Чмокнул в щеку, положил руку на колено, спросил, как дела.

«А ведь ему наплевать, по большому счету, как у меня дела», – мелькнула мысль.

– Почему не заехал?

– Детка, у меня были траблы, я их решал. Пить будешь?

– Я обиделась, – поджав губки, капризно сказала Бьянка. Ожидала, что он поддержит игру. Ну хоть чуточку.

– А зачем тогда приехала? – поинтересовался Эрик и поставил перед ней бокал с «Барбарисом». – На, выпей и уймись.

Она чуть не задохнулась, когда услышала эти слова.

– Ты… ты…

– Только не надо, – буркнул Эрик. – День был тяжелый. Пей, отдыхай и не парь мне мозги.

Своим хамством он расставил точки над i. Теперь у нее два выхода. Либо сделать вид, что все в порядке, и ждать следующего раза, который наверняка будет еще жестче, либо сохранить хотя бы свою гордость, встать и уйти.

Она встала. Надеясь, что он захочет ее остановить. Эрик молча посмотрел на нее и повернулся к одному из своих друзей.

– Скоро «Феррари» делает презентацию «DMX». Не в курсе, кто может приглашения достать?

Очень хотелось дать ему пощечину. Еще хотелось увести его и поговорить. Но он никуда не пойдет, а унижаться не хотелось. Пощечина? Она просто побоялась.

И вышла из-за стола.

Ее никто не окликнул. Наверное, хотели, а Эрик остановил, а может быть, всем было наплевать – этого она уже не видела.

Поднялась по лестнице. Лицо красное, губы дрожат от обиды – пошла через весь зал к выходу. Через танцующую толпу, через столики.

Кто-то крикнул ее имя – даже не повернулась.

Схватили за руку. Это оказался Стас.

– Привет.

Она смотрела на него и не могла понять, чего он хочет. Даже как бы не узнавала его.

– Бьянка? – Стас смотрел на нее удивленно, потом кивнул. – Сядешь?

Как робот, села за небольшой столик, посмотрела на него, достала из сумочки сигареты. Отмахнулась от официанта, как от назойливой мухи.

– У тебя что-то случилось? – спросил Стас.

Романтик без штанов, готовый сочувствовать и утешать. Сопли в шоколаде. Лучше бы зарабатывать деньги научился, а не сочувствовать. Как же это все надоело.

– У меня все зашибись, – раздраженно бросила она. – Чего ты хочешь?

– Я…

– Ты сидишь в своем болоте на пособие, которое тебе Костя высылает, вот и сиди там, чего ты сюда лезешь?

– Ты чего? – недоуменно спросил Стас.

– Кому нужны эти понты? Понюхать у красивой жизни под хвостом захотелось?

– Ты больная, что ли? – Глаза Стаса потемнели. – Ты что несешь?

– Да пошел ты! – Она, даже не прикурив сигарету, вдавила ее в пепельницу и, схватив сумочку, быстрым шагом пошла к выходу.

Стас смотрел ей вслед, пока не почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Поднял голову – парня он узнал сразу, видел его пару раз с Бьянкой.

Тот уселся на место девушки, кивнул ему, как старому знакомому, сказал:

– Всякое существо, от комара и до человека, имеет право не только на существование, но и на какие-то действия. Такое право действует до тех пор, пока существо не начинает своими действиями мешать кому-то другому. Комара – ладошкой, таракана – тапком, человека… Ну ты понял, да?

Стас улыбнулся. Кивнул.

– Сильно сказано. Это мескалин на тебя так действует?

Лицо Эрика перекосилось.

– Не умничай, Василий. Если хочешь проблем, ты их получишь. Не испытывай судьбу. Это моя женщина. Если тебе будет понятнее, это моя самка.

Взять бы пистолет сейчас и так, как во сне было… один выстрел – одним уродом меньше. Интересно, рискнул бы этот холеный красавчик повторить свои слова, если бы увидел на руке у Стаса татуировку «Сантаны»? Хватило бы у него смелости вякнуть то же самое в лицо наемнику?

Просто взять пистолет и нажать на курок.

Только от убийства вряд ли кто отмазывать будет. Даже инкубатора. Скорее, корректировку сделают, чтобы не болтал.

– Я доступно выразил свои мысли? – спросил Эрик.

– Конечно. – Стас поднял руку, официант появился через секунду. – Не забудь пометить территорию, самец.

Бросил на стол смятый полтинник, поднялся и пошел к выходу.

Когда он вышел из клуба, Бьянки уже не было.

Впрочем, догонять он ее не собирался. Хотелось домой и спать.

Спать.

* * *

Не сразу понимаю, что вообще здесь делаю. Только через несколько секунд картинки в голове складываются во что-то более-менее понятное и одновременно появляется план ближайших действий.

Чувствую, что тогда, в кабаке, это было не рядовое происшествие. Что-то не так, и мне предстоит выяснить, что именно. Поэтому я сейчас здесь, в поселке, во дворе дома, где еще вчера проживал убитый мною мужчина, а сегодня живут вдова и ее дети.

Мне что-то надо узнать у них, но я не знаю, что именно.

На первом этаже горит свет, все остальные окна темны. Но людей за освещенными окнами не видно. Либо сидят-лежат, либо там никого нет.

Над всем поселком тишина. Легкий ветерок шевелит листву деревьев, нагоняя свежайший воздух. Где-то неподалеку квакают лягушки. Драйвом и не пахнет.

Странно.

Джет учил не бояться странностей. Он говорил, что любая странность – это подсказка, ведущая к истине.

Чья-то тень мелькает сбоку – едва успеваю увернуться, как на место, где я только что стоял, прыгает огромная кавказская овчарка.

Не лает, скорее всего, генетический модификант с волком. Хотя, может, тренировка такая. В данном случае это не имеет значения.

Едва приняв устойчивое положение, она прыгает вновь.

Теперь уже в последний раз.

Вытираю лезвие ножа о шкуру псины и, присев на одно колено, прислушиваюсь.

Тихо. Никто не слышал шума схватки, не зажег свет и не подошел к окну. И собак, видимо, больше нет.

Осторожно подхожу к тому окну, за которым горит свет. Окно немного приоткрыто: слышу чьи-то всхлипывания и бормочущий, скорее всего слова утешения, голос.

Заглядываю внутрь и убеждаюсь, что это так. Женщина на диване, плачет на плече у мужчины, еще двое мужчин сидят за столом вместе с девчонкой, которую узнаю с первого взгляда.

Моя ж ты страшненькая курица.

Женщина поднимает заплаканное лицо – это она, нет сомнений, хоть и опухшая от рыданий. Толкаю рукой окно, распахивая его, и, подтянувшись, запрыгиваю в комнату.

Мгновение в комнате стоит тишина, которая прерывается недоуменным возгласом одного из мужчин:

– Ты… вы… ты кто такой?

Он не знает, кто я, его не было тогда там. Поэтому он и пытается пылить.

Только хрен я ему дам это сделать.

– Все молчат и слушают то, что говорю я, – произношу, поводя по ним дулом пистолета. – Если услышу хоть звук, убью того, кто попадется мне под руку. Тишина. Второй раз повторять не буду.

«Большинство людей сделаны из пластилина. Тебе надо лишь убедить их в этом, а потом лепить все, что тебе нужно», – копирайт принадлежит моему инструктору.

Пушка – очень действенное средство в плане убеждения.

Мужики молчат. Мирные пластилиновые бюргеры – они растерянны, они не понимают, что здесь происходит, они всего лишь пришли помочь семье погибшего…

А вот женщина… точнее, сначала девчонка…

– Мама!

И мамаша:

– Господи! Это же ты! Ты убил! А…

Указательным пальцем перевожу «спайдер» в режим бесшумной стрельбы, глядя на женщину в упор, приставляю пистолет к затылку одного из сидящих за столом бюргеров и нажимаю на спусковой крючок.

Шпок!

Он валится на пол вместе со стулом, и ковер вокруг его головы сразу же набухает кровью.

«Рест ин пис».

Это действует. Лучше всяких угроз и уговоров.

Женщина зажимает рот рукой, мотает головой и откидывается назад, на грудь своего недавнего утешителя, еле слышно мыча сквозь пальцы. Всех остальных трусит не меньше, однако никто не пытается что-то предпринять, настолько все парализованы страхом.

То, что мне нужно.

– Первый, но не последний, – говорю я, не отрывая взгляда от женщины. – Можешь не сомневаться. Если не будешь отвечать на мои вопросы. Почему в тот день пошли именно в «Трактир»? Я тебя спрашиваю!

Смотрю на женщину, а она мотает головой и ничего не говорит.