Текст книги "Бабочка (СИ)"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

* * *

Шестаков уставал неимоверно, однако на жизнь не роптал. А чего было жаловаться? Имеющийся корпус выдавал на гора выздоровевших детей из Европы, Азии, Австралии, Америк. Строящиеся корпуса хоть и были на личном контроле Президента, тем не менее, требовали постоянного контроля.

– Антон Брониславович! – Раздалось сзади. Шестаков обернулся. Его догоняла Главная сестра Санина:

– Что случилось, Мария Ивановна? – Та, слегка запыхавшись:

– Антон Брониславович, там привезли мальчика трёх лет их Американской Японии. С ним приехал его врач. Они не знают, что с их ребёнком. Надеются, что мы поможем.

– Ясно, пошли, – Шестаков быстрым шагом двинулся к приёмному покою, на ходу снимая рабочую куртку.

Ребёнок был без сознания. Возле него сидели две женщины, которые молча встали и поклонились, приветствуя вошедших. Шестаков, надевая халат:

– Кто врач? – Одна из женщин поклонилась, – Предварительный диагноз есть? Результаты анализов? – Врач, с поклоном подала ему папку с бумагами. Раскрыв папку и погрузившись в чтение, врач решил проверить свою догадку:

– А Вы кто? Вторая женщина?

– Она тётя Иодзи.

– А где его мать? – Женщины переглянулись, замялись:

– Она умерла.

– Интересно, – Шестаков подпёр голову кулаками, – и от чего же она умерла? – Женщины долго молчали. Шестаков ждал. Он уже всё давно понял. Привезли ребёнка, которого родила мать, больная СПИДом. Скорее всего, наркоманка, а в истории болезни ни полслова. Ребёнок, конечно, не виноват, но его просто необходимо изолировать, курс лечения длительный, длиннее, чем у остальных детей.

А женщины так и стояли, не в силах произнести ни слова. Просто стояли и плакали. Шестаков встал и подошёл к ним. Хорошо, что русский язык – язык международного общения, на нём говорят почти все:

– СПИД? – Коротко спросил он. Так же коротко они кивнули. – Давно?

– Неделю дня назад.

– Ясно, – кивнул врач, – можете ехать домой. Лечение будет проходить не меньше трёх месяцев. Оставьте координаты, вылечим – приедете – заберёте. Вопросы есть? Вот и хорошо. Мария Ивановна! Оформляйте Иодзи Токадзу, по специальному режиму – дефицит иммунитета. – Санина с жалостью посмотрела на мальчика:

– Я поняла.

– А вам, уважаемые женщины, огромное спасибо. Спасибо за то, что проявили милосердие к мальчику. Надеюсь, что когда он вырастет, скажет вам спасибо.

* * *

Сталин и Маннергейм стояли молча друг напротив друга. Первым не выдержал финн:

– Иосиф Виссарионович, я приехал покаяться в своих злодеяниях и грехах. Клянусь честью, никогда не было ни одной мысли об уничтожении или унижении России. Заблуждался в тот момент – это да. Ну, да кто не ошибается? Поэтому сегодня я у Вас, каюсь. Повинную голову... Решать Вам, товарищ Сталин.– Вождь ещё недолго смотрел на генерала, а потом вздохнул:

– Вы правы, Густав Карлович. Я сам ошибок насажал – век не прополоть! Хорошо, что посланцы из будущего не только поправили, но и направили наши деяния. А для Вас, товарищ генерал, будет особое поручение. Вы что-нибудь слышали о физике расщепления ядра?

– Простите, товарищ Сталин, но с подобным я ещё не сталкивался. Может быть в будущем. Хотя, какое может быть будущее у семидесятилетнего старца. – Сталин улыбнулся:

– А скажите, по секрету, товарищ генерал, – прищурился Вождь, – А о каком возрасте Вы мечтаете? Так, втихую? – Тут уже Маннергейм грустно улыбнулся:

– Эх, Иосиф Виссарионович, мне бы хоть полтинничек вернуть! Да где уж... – Сталин покосился на Шенкермана и подмигнул ему. Игорь тоже улыбнулся и подмигнул:

– Густав Карлович, а Вы где остановились? – Спросил Игорь.

– В гостинице Кремлёвской, где ж ещё?

– Сегодня вечером, в восемь вечера будьте у себя в номере. Сюрприз будет.

* * *

Салун 'Дикий вепрь' испытывал тяжёлые времена. Даже хронические алкоголики, пившие половину недели в долг, вторую неделю пропивали вчистую. Бармен Симпсон по десятку раз за час перетиравший бокалы уже практически не надеялся на что-то хорошее. Тем более, что становилось всё хуже и хуже. Проскочила сплетня, что обчистили Форт-Нокс. Сплетня не сплетня, а долларов становилось всё меньше, и, к тому же, они становились ещё и дешевле. И чем дальше, тем больше.

В салуне сейчас сидели всего двое, ирландец О,Нил, второй час облизывающий свой стакан с виски и безработный громила негр, изображающий из себя ковбоя из комиксов. Тоже, больше двух часов нюхает свою кружку с пивом. Симпсон тяжело вздохнул. Опять не будет ни прибыли, ни посетителей. Многие просто уехали в Канаду, к Советам, и очень не многие остались тут, под японцами. Ну вот, накликал. Дверь аккуратно отворилась, и в салун вошёл маленький японец. Постояв, прищурившись, как будто было нужно, мелькнула мысль у Симпсона, Японец прошёл к стойке и, бросив на стойку монету в иену, прошипел:

– Чистой воды. – Пока Симпсон думал, где набрать чистой воды для этой обезьянки, из угла раздался вопль:

– Слышь, ты, низкожопый, здесь нормальные люди пиво пьют. А ты, воробей ощипанный, иди из лужи напейся. – Японец не обращая внимания на крик, повторил:

– Чистой воды, побыстрее, пожалуйста. – Из угла раздался гром раздвигаемых стульев. У Симпсона заболело в груди, он уже хотел остановить этого чёрного дурака, но японец сам повернулся в сторону дебошира:

– Откуда ты вылез, чудовище Фукусима? – Улыбнулся он. Негра аж перекосило:

– Что ты сказал, ты, мелочь узкомордая?

– Я сказал, что ты чудовище Фукусима, что ты не понял? – Ставр Колбис по прозвищу Чёрный Баран, просто замер от наглости этого клопа. Ещё никто не смел, так оскорбить Чёрного Лидера местной мафии. Плюнув на всё, он потащил из кобуры свой любимый кольт, который, правда, уже полгода не чистил. Достал, направил на японца и отдал пальцу команду нажать на курок. И был сильно удивлён, когда увидел, что команда не дошла до пальца. Он был бы ещё сильнее удивлён, если бы смог увидеть, как отделяется от туловища голова вместе с плечом и рукой и падают на пол. А японец аккуратно вытирает меч, и прячет его за спину, в ножны. Повернувшись к бармену, он в третий раз повторил:

– Чистой воды, пожалуйста.

* * *

Вечером, уже перед сном, в номер, где проживал генерал Маннергейм, тихо постучали. Густав Карлович открыл дверь и открыл рот. Перед ним стояла прекрасная молодая женщина:

– Густав Карлович? – Спросила она нежным голосом, – Меня зовут Мезина Ольга Дмитриевна. Я врач терапевт и очень хотела бы Вас осмотреть.

– Осмотреть? – Удивлённо спросил генерал.

– Ну да, как врач.

– О Господи, – Маннергейм слегка загрустил, – Ну конечно, прошу Вас. – Он пропустил врача в номер. – Мне раздеваться?

– Да, по пояс, пожалуйста, – ответила Мезина, копаясь в своём бауле. Проверив давление, сняв кардиограмму, она немного задумалась.

– Что там, доктор? Всё очень плохо? – Заволновался Густав.

– Ну, не так, чтобы очень, однако я рекомендую поставить Вам капельницу. Ну, чтобы полностью быть спокойным. Вы не возражаете? – Маннергейм грустно улыбнулся:

– Как я могу быть против таких чудных, зелёных доводов? Они, Ваши доводы, меня просто с ума сводят! – Ольга зарумянилась:

– В таком случае просто расслабьте руку, я введу в вену иглу. Сейчас, сейчас. Вот чудно, глазки закрываются, закрылись глазки. – Мезина на цыпочках подошла к двери, – Андрей Михайлович! – В номер зашёл доктор Варламов:

– Вы, Ольга Дмитриевна, идите, я буду ждать Вас к десяти утра. А я над нашим генералом поколдую.

* * *

На границе Японской Америки и Канадской Советской Социалистической республики, у таможенного поста стояла очередь. Первый подошедший к столу таможенника юноша, лет восемнадцати, положил на стол свой паспорт американского гражданина. Вопрос таможенника:

– По-русски говорите? – Американец закивал:

– Да, да, говорю.

– Уже хорошо, – сказал русский и что-то записал, – какой специальностью владеете?

– Автомеханик! – Гордо подбоченился герой.

– Документы.

– Какие? – Растерялся специалист.

– Подтверждающие, что Вы автомеханик. – И тут американец потух. – Что, нет ничего? И специальности ты не знаешь? Значит так, вот стоит автобус, на нём доедешь до Калгари, там тебя встретят. Поселят в общежитие, дадут список дефицитных специальностей. Выберешь себе по вкусу и будешь полгода учиться. За это время тебе будут платить стипендию. Там хватит на поесть и на одеться. На пьянки и наркоту там денег нет. Ты понял? – Парень закивал. – И учти, только через пять лет добросовестного труда ты станешь гражданином Советского Союза. Ты всё понял? Тогда хватай документы – и в автобус. Следующий.

Следующим был негр среднего возраста. Подал паспорт. Вопрос таможенника:

– По-русски говорите? Нет? А зачем нам такие нужны? Ладно, научишься. Что? И учиться не будешь? А как же ты работать собираешься? Что? И работать не будешь? Так не пойдёт. У нас все работают. Что? В Америке можно было не работать? Ну, так и иди в свою Америку. Что? Рис надоело сажать? Знаешь, парень, иди ка ты сажай рис, потому, что у нас за тунеядство ссылают к японцам. А они умеют к труду приучать. Всё, будь здоров и не кашляй.

* * *

Карл Густав Маннергейм проснулся. Первое, что он увидел, это зелёные, тёплые материнские глаза врача Ольги. Только он собрался спросить, что с ним такое, что врач рядом, как Мезина скомандовала:

– Так, товарищ генерал, я отвернусь, а Вы в ванную комнату. Приводите себя в порядок и только после этого мы будем разговаривать. – Густав кивнул, она оборотилась, и он пошёл в санузел. Ещё по пути Маннергейм никак не мог понять, что с ним? Самое главное это то, что ничего не болело. А взглянув на себя в зеркало, он еле удержался от истерического вопля. Из зеркала на него смотрел молодой человек. Лет, примерно, тридцати пяти, не больше. Быстро приняв душ и мечтая о том, что сейчас он будет говорить, надел пижаму и выскочил из ванной комнаты.

Один взгляд на Ольгу, румяную, смущённую, с опущенными вниз пышными ресницами и Карл Густав Маннергейм упал на колени:

– Моя волшебница! Я не смел даже мечтать о таком чуде, но Вы чудотворница! Вы вернули мне мою мечту и теперь перед Богом и всем, кто есть рядом, я прошу Вашей руки! Ольга Дмитриевна, будьте моей женой! – В приоткрытую дверь кто-то быстро заглянул и, так же быстро убежал.

– Густав Карлович, – запинаясь, начала Ольга, – Понимаете, я уже была замужем и ничего хорошего оттуда не вынесла. Поэтому, я, право... – Маннергейм вскочил на ноги:

– Покажите мне этого подонка, я оторву ему голову, клянусь моей честью!

– Густав, не надо, умоляю Вас! Я буду Вашей женой! Только как мы будем жить в разных временах?

– Ольга, – нежно произнёс помолодевший генерал, – у нас с Вами есть только одно время – это. В нём мы и будем жить. – Мезина глубоко вздохнула:

– Как скажешь, милый. – И они слились в долгом, сладком поцелуе.

* * *

Сталин и Шенкерман сидели в 'кофейном углу' и пили кофе и курили. Молчаливое наслаждение продолжалось уже около получаса, когда Шенкерман вдруг спросил:

– Иосиф Виссарионович, ну а Вы-то когда на омоложение? А то я уже начинаю подумывать, но как раньше начальника не годится, верно?

– Игорь, не будь дураком, – сказал Сталин, прихлёбывая кофе, – Ну посуди сам, как может человек, который является символом, как ты говоришь? – Империи, и вдруг, ни с того, ни с сего помолодеть лет на тридцать? Нет, родной, меня и дети не поймут. Яков уже полком командует, а ему в морду тыкать будут – твой отец младше тебя, ха, смешно. Ведь смешно, как считаешь?

– Мне не смешно абсолютно, дрогой Отец нации. Именно потому, что ты являешься символом новой Империи, Советской Империи. А возраст у тебя, родной ты наш человек, мягко говоря, опасный, работа у тебя тяжёлая. И если вдруг, случится что-то с товарищем Сталиным, то советский человек нам этого не простит! – Вождь долго ходил, попыхивая трубочкой. А затем тяжко вздохнул:

– Самое интересное, что я не вижу изъянов в Вашей логике, товарищ советник. Как видно точно, придётся лечь под лекарственную систему. Тем более, что почти всё политбюро прошло процедуру и теперь, из-за угла тыкать пальцами будут – вон, мол, старикан пошёл, умным, наверное, себя считает...

* * *

Пока Сталин проходил медицинские процедуры, как говориться, без отрыва от производства, Игорь решил съездить к своим сводным братьям, для которых приготовил немного неожиданные подарки. Как всегда, к Роману попасть проблем не составило. Он постоянно прятался от семьи на своей второй квартире, которую превратил в музыкальную студию.

Братья обнялись. Всё по старинке, ну как ты, а как ты, как семья? Старший полез в холодильник, за бутылочкой, а Игорь поставил на стол картонную коробку:

– Вот, Роман Францевич, тебе от нашего небольшого коллектива небольшой подарок. – Ромка с детских лет любил подарки:

– А что там, – загорелись глаза у братишки.

– Открой, да посмотри, – немного небрежно ответил Игорь. Роман, слегка дрожа от нетерпения, ножом взрезал клейкую ленту, открыл коробку и достал оттуда коробочку с музыкальным компакт-диском. Глаза раскрылись на ширину плеч:

– Что это? – шёпотом спросил он.

– Это? – младший брат слегка скорчил гримаску, – Это, брат мой, музыка. Музыка, которую ещё никто и никогда не слышал. Откуда она, не спрашивай, всё равно не отвечу.

– А что это за язык, незнакомый такой?

– Язык – английский.

– Английский? – Изумился Роман, – Но это же вымерший язык.

– Ну и что? – Пожал плечами Игорь, – Тексты песен есть, электронный переводчик у тебя есть, если нет, то я тебе подарю. Берёшь тексты, переводишь, отдаёшь поэту песеннику вместе с мелодией, пусть работает, если хочет, чтобы его имя стояло рядом с твоим. Там песен, Рома, на три жизни хватит. Возьми только 'Королеву' (Queen), там что ни песня – классика! Или 'Розовый флойд' (Pink Floyd), здесь работали гении импровизации и оранжемента! У них в состоянии был солировать каждый фоновый инструмент. Да что говорить – слушай и твори. С сегодняшнего дня все эти песни и вся эта музыка – всё это твоё.

С Дмитрием встретиться было сложнее, однако генерал полковник Шенкерман включил все свои связи и всё свое влияние и вскоре был в лаборатории у среднего брата. Бутылки здесь, понятно почему, не было, но были объятия и кофе. Дмитрию Игорь тоже поставил на стол картонную коробку. В ней тоже были диски, но только с программным обеспечением. Когда брат спросил, откуда это богатство? Игорь ответил загадочно, мол, что были две крутые компании: 'Микро-мягкий' (Microsoft) и 'Яблоко' (Apple), которые разрабатывали свои программы на основе английского языка. Это больше всего удивило Дмитрия, которого учили английскому языку, даже не объясняя – зачем? Вымерший язык. И тут – подарок от младшего брата! Вот что значит – знаний лишних не бывает!

* * *

Помолодевшего Вождя встречали всем Верховным Советом и Советом Министров. Сталин вначале даже немного стеснялся такого внимания, но генерал полковник Шенкерман очень внятно объяснил товарищу Сталину, что значит для Советского народа его Вождь, не подверженный никаким заболеваниям и способный теперь работать ещё больше. Хотя, как грустно улыбнулся Игорь, куда же ещё больше? Но Сталин только рассмеялся, хлопнул своего Советника по плечу и задал сакраментальный вопрос:

– А ты то, родной, когда на омоложение? Мне тут старичьё, в Политбюро, без надобности? – Посмеявшись над сталинской шуткой, Игорь вдруг задал неожиданный вопрос:

– Скажите, Иосиф Виссарионович, что нам с остальным миром делать? – Сталин не спеша набил трубку, прикурил, сделал затяжку:

– Не пойму я Вас, товарищ Шенкерман, что ещё в нашем мире Вас не устраивает? – Игорь усмехнулся:

– Тогда вопрос номер один. Как Вы относитесь к возрождению Османской Империи? – Сталин замер. Вопрос был из области нежелательных. Однако, прикинув все за и против, он понял, что его Советник задал этот вопрос не просто так. Вождь попробовал ответить на него с осторожностью:

– И как, по Вашему, я должен относиться к возрождению Османов?

– Всё дело в том, что у нас бесхозными получаются весь Ближний Восток, Иран или Персия, Ирак, Афганистан, а к ним, в придачу, ещё и Индия. Как Индия, в глобальном смысле, будет себя вести, я не знаю, а вот все остальные, это прямой источник терроризма, радикального исламизма и наркомафии. Если сделать дельное предложение турецкому нынешнему главе Турции. А сейчас там правит народно-республиканский президент Мустафа Кемаль Ататюрк, по идее, наш человек. Помочь оружием и советниками, то эти, просто крайне неудобные страны лягут под сильную руку. А если ещё и в политике немного подкорректировать их курс – можно иметь очень крепкого, хотя и не очень надёжного союзника. Но, пока мы имеем возможность коррекции временных событий, мы можем диктовать, пусть и мягко, но свои условия. Я не прав? – Сталин долго дымил трубкой. Потом вздохнул, налил себе кофе, сделал глоток:

– Знаешь, Игорь, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что тебе что-то приснилось. А так как тебя я знаю, Слава Богу, давно. Вспоминая, и как ты поработал с Японией. А ведь с нею у нас не было даже дальних отношений, и вовсю готовились к войне. И Германию, с которой у нас должна была быть такая страшная война. И Англия, и Америка. Нет, парень я не могу тебе, что-либо запретить. Всё, за что ты берёшься – приносит золотые плоды.

– Я понял, товарищ Сталин. Тогда вслед второй вопрос? – Сталин кивнул, – Мне нужно сто тысяч золотых английских соверенов.

– Зачем? – Оторопел Вождь.

– Я хочу купить Аравийский полуостров.

* * *

Канцлер Германии Герман Геринг дал поручение своему Министру Внутренних дел Генриху Мюллеру совершить небольшую инспекторскую проверку в район Южной Африки. Дело в том, что алмазы оттуда поступали исправно, жалоб на волнения среди коренного населения не было. Но порядок – есть порядок. А если ещё и немецкий порядок! О чём ещё можно говорить.

Почти две недели Мюллер добирался до юга Африки. Вспоминалось, как вместе с освоением Северной Африки возник вопрос с испанцами, по поводу Гибралтарского пролива. Что-то тореадоры пыжились – пыжились, но стоило лишь быку Герингу прокашляться, как сразу сломались все пики, заржавели все шпаги. Короче, Гибралтар был поделен поровну. Мюллер улыбнулся своим мыслям. Сколько умного и дельного произошло за эти три года. Главное – нет войны! Нет, и не намечается. С русскими подписан надежнейший договор, осваивается Африка. На севере найдены несколько месторождений нефти и газа, на юге продолжается освоение громаднейшей кимберлитовой трубки. А сколько ещё предстоит освоить! Африка – это же кладезь богатств.

Наконец вояж был окончен и пароход пристал в Кейптауне. Захудалый городишко. Англичане даже не старались улучшить жизнь местного населения. Чёрные, мол, и в конуре собачей проживут. Но то, что Кейптаун хороший порт – это было учтено. Построены причальные пирсы, поставлены разгрузочно-погрузочные механизмы. Порт, в общем, был готов на все сто!

По железной дороге Генрих и представители доехали до прииска. Стоял июль, середина зимы для юга Африки. Снега, правда, не было, кроме как вдали, на горных шапках, но там всегда снег. Но погода была, как на заказ: типичная немецкая зима. Холодный дождь в окна и ветер, пронизывающий, ледяной ветер.

Приехав на прииск, Мюллер собирался поехать посмотреть кимберлитовую трубку, но что-то его удержало, и он зашёл, для начала, к управляющему. Курт Штеренберг управляющий компанией по добыче алмазов, увидев Мюллера едва, по привычке, въевшейся в кровь, не вскочил, выбросив руку. Мюллер это заметил, но сделал вид, что всё в порядке:

– Здравствуйте, господин управляющий. Как дела на прииске?

– Спасибо, господин министр, у нас всё в порядке.

– Как работники? Желающие учиться есть? – Генрих присел на стул.

– От желающих, господин Министр, отбоя нет. После того, как приехали первые десять отучившихся в Мюнхене и получивших приличные должности, так теперь чуть ли не все изъявляют желание. – Штеренберг уже хотел тоже присесть, но тут включились законы гостеприимства. – Прошу простить, господин Министр, кофе?

– Да, если можно погорячее, – поёжился Мюллер, – июль, сами понимаете, зима. – Оба улыбнулись нехитрой шутке Министра. Курт нажал на кнопку, открылась дверь и вышла чернокожая дама среднего возраста:

– Господа, я вас слушаю, – произнесла она на немецком. Мюллер оценивающе кивнул.

– Марта, будь добра свари нам кофе мне и нашему гостю. – Подчёркнуто вежливо сказал Штеренберг. Марта слегка поклонилась:

– Через десять минут, господин управляющий. – И удалилась. Мюллер проводил её взглядом:

– Служанка? – Спросил он, когда дверь за Мартой закрылась.

– Нет, господин министр, у нас нет слуг, она такой же наёмный работник, как и все остальные коренные жители этих мест. Этим мы даём им почувствовать разницу в правлении англичан, когда они все были на положении рабов. Ну и у нас. У нас они все наёмные рабочие подписавшие контракт, получающие зарплату, имеющие возможность учиться, чтобы повысить свою квалификацию. – Мюллер уважительно покачал головой. Ранее он заметил ещё одну, приоткрытую дверь, за которой было нечто странное. Он поднялся, подошёл к этой двери, краем глаза он увидел улыбку на лице управляющего. В комнате, в которую вошёл Генрих, лежала гора грязных, чем-то набитых мешков:

– Господин управляющий, что это?

– А Вы посмотрите, господин Министр. Поверьте, это очень интересно. – Мюллер наклонился к первому же мешку, развязал горловину, сунул пуку и вынул оттуда очень грязный и очень тяжёлый...? ...камень? Нет.

– Штеренберг! – Мюллер резко повернулся к управляющему, – Неужели?

– Да, господин Министр, русские друзья сделали нам просто королевский подарок. Это золото. И это только самородки. А сколько его здесь на самом деле? – Он пожал плечами.

* * *

Сталин изумился:

– Зачем тебе Аравийский полуостров? Ты там собираешься жить? – Шенкерман кивнул:

– Такой вариант не исключаю, но не буду загадывать. Все-таки там жарковато. А вот зачем он мне, вернее не мне, а нам. По моим скромным данным там находится почти половина мирового запаса нефти и газа. Правят там сейчас, в основном, вожди кочевых племён. Поэтому, я думаю, что когда им покажут горсть золотых монет, тем более, что их выгонять никто не собирается. Пусть живут, как жили, а мы будем строить там Аравийскую Советскую Социалистическую Республику. Только и всего. Всего-то нужно чтобы вожди подписали бумаги, что они не возражают. Хотя, о чём это я? Оспаривать то больше некому. Самые ярые на дне, остальные учатся жить по социалистически... Так как, Иосиф Виссарионович, выделишь мне денежку на покупку дачного участка?

* * *

Мустафа Кемаль Ататюрк, придя к власти в Турции, первым делом без проволочек и ожиданий объявил в стране социальную реформу. Главное, он уравнял женщин и мужчин в правах. Далее, он объявил Турцию светским государством, чем сильно озлобил против себя исламское радикальное духовенство. Конечно, легко всё не давалось, пришлось привести к клятве личной верности всех офицеров турецкой армии. Тут пришлось несколько быть жёстким, а порой и жестоким. Хорошо, что ядро из верных ему и телом и духом, так верными и оставались.

В кабинет Президента вошёл его секретарь:

– Господин Президент, к Вам посол из Советской России. – Мустафа Кемаль откинулся на спинку кресла:

– Да? И что же ему нужно?

– Он желает решить с Вами пару территориальных вопросов. – Президенту стало смешно. И что это России понадобилось от Турции? Неужели будут оспаривать Черноморское побережье? Или вообще, объявят Чёрное море своим, по причине того, что это древние Руссы выкопали это море. Да, смешно. Что ж, пусть заходит, вместе посмеёмся:

– Пусть заходит, а ты пока приготовь нам кофе.

Шенкерман, зайдя в кабинет, профессиональным взглядом разведчика оценил положение и понял, чего от него ждёт Ататюрк. Хмыкнув в душе, подумал, что придётся разочаровать господина турецкого подданного:

– Добрый день, господин Президент, – на турецком начал Игорь, чем немало удивил Ататюрка. Однако это было только начало, – Моя фамилия Шенкерман, я являюсь Советником товарища Сталина. Привёз Вам большой привет от товарища Сталина и прибыл к Вам для решения некоторых взаимно интересных вопросов. – Мустафа Кемаль был вынужден встать из-за и встретить посла рукопожатием.

– Спасибо, господин посол. Как здоровье господина Сталина? Как Ваше?

– Спасибо господин Президент, у нас все здоровы, чего и Вам желаем. – Неожиданно раздался стук в дверь, и секретарь вкатил столик, сервированный для кофе. Ататюрк указывая на столик:

– Кофе?

– С большим удовольствием, господин Президент. – Игорь уже давно заметил, что всё пошло не по турецкому графику, и он был этим очень доволен. С первым глотком кофе Мустафа Кемаль пошёл в атаку:

– Итак, господин посол, какие вопросы Вы бы хотели решить. – Игорь немного посмаковал напиток:

– Какой хороший кофе. Да, вопросы. Вопрос номер один, от ответа на него будут зависеть остальные вопросы. – Турецкому Президенту стало интересно, – Итак вопрос. Как Вы, лично Вы относитесь к реставрации Османской Империи? – Ататюрк замер, шокированный этим вопросом:

– Простите, я Вас правильно понял, Османскую Империю? – Игорь кивнул:

– Совершенно верно. Точнее будет сказать так, собрать воедино ряд стран, под эгидой Османской Империи. Турция, естественно, центр Империи. А в состав постепенно влить Персию, Афганистан, прилегающие к ним страны помельче, ну и Индия с Пакистаном. К сожалению, Аравийский полуостров уже выкуплен нами, поэтому все те страны, что я озвучил, прилегающие вплотную к границам СССР, ну и, соответственно, вся акватория Индийского океана. – Мустафа Кемаль Ататюрк внимательно смотрел на гостя, переваривал полученную от него информацию и искал. Искал подвох.

– Скажите, господин Советник, – вкрадчиво так начал Президент Турции, – А вам, я говорю про Советский Союз, какой интерес в возрождении Османской Империи? Ведь, в своё время, мы столько крови вам перепортили. – Игорь энергично качнул головой:

– Знаете, у нас, у русских есть хорошая поговорка: 'Кто старое помянет – тому глаз вон, а тому, кто забудет – оба'. Поэтому забывать не будем, но и напоминать тоже. Итак, господин Президент, какой ответ будет на первый вопрос?

Часть шестая

Вся четвёрка, задумавшая и приведшая к исполнению проект 'Бабочка' сидели в кабинете Президента Советского Союза и пили кофе. Говорить, собственно, было не о чем. В мире остались только те, кто этого хотел, кто стремился достичь чего либо, без того, что бы за счёт кого то. Там, в тридцатых продолжалась работа, работа титаническая. Переделать коллективное сознание, какого ни будь народа, это стоило дорого и в валюте и в нервах. Но если результат был тот, какого добивались, то это уже вызывало эйфорию. Однако, ещё не всё было так, как могло быть. Поэтому Президент задал вопрос Советнику Сталина:

– Игорь Францевич, а скажи ты мне, уважаемый, что делать будем с Пиренейским полуостровом? Понимаешь, вся Европа постепенно слилась в Германскую федерацию, даже французы. Ну, финны с нами, это исторически справедливо. Ну а Испания и Португалия? А с ними, заодно, и вся Южная Америка в купе с Мексикой? С ними то, что делать? Ладно, Португалия и Бразилия, тихо сидят, как мыши под ковриком. А испанцы, глянь, изобрели радикальный христианизм. И теперь кто не с ними – тот против них. И все испаноязычные страны припёрло, тоже решили идти против всего мира. Возомнили себя новыми носителями Истины. Что делать надо? Ты у нас специалист в этом вопросе. Может, подскажешь что? – Игорь Францевич с тоской подумал о папиросе. Нужно сбегАть обратно, к Хозяину.

– Знаешь, Олег Васильевич, если бы пришла какая-то мысль, уже давно бы озвучил. А так, понимаешь, тут как раз и вылез минус наших бабочек. Генерала Франко в тридцать шестом скинуть было некому. Интернационализм, как таковой, не просто не оформился, он даже не упоминался. Вот и вышел полный разгром прогрессивных сил в гражданской войне. А вдобавок, Папа Римский Пий ХI объявил генерала Франко, причисленным к лику святых. Вот и получилась такая, не берущаяся подача, как в волейболе. Ну, и постепенно нарастал этот религиозный психоз. – Игорь вздохнул, – В нашем варианте истории был радикальный исламизм, где не так кланяющиеся уже были смерти достойны. Тут же, грубо говоря, то же самое, но с христианством. – Тут вмешался Сергей Ковалёв:

– Товарищи, а может Франко и Папу так, как мы Троцкого и Гитлера? – Волков прищурился:

– Боюсь, Сергей Иванович, что это будет пустая трата сил. Вы-то сами, как специалист по временным аномалиям, считаете, что может получиться? – Ковалёв задумался, затем вынул свой знаменитый блокнот и начал что то считать. Шенкерман уже не мог усидеть. Незаметно показал Президенту папиросы и на выход. Тот покачал головой – нет, и ткнул пальцем, мол, тут кури. Игорь пожал плечами и с наслаждением закурил. А Ковалёв всё считал... Неожиданно, он выключил блокнот, сжал свой подбородок, обвёл всех глазами:

– Вы знаете, есть вариант. Только боюсь, что будет не просто бабочка, а бабочка Юрского периода. Сергей Игнатьевич? – Министр обороны, которого до этого момента никто не трогал, даже подпрыгнул:

– Да, что случилось?

– Уважаемый Министр, а скажи ка мне, я слышал про самолёт Т-50, есть такой?

– Ну, есть, а чем тебя СУ-22 не устраивает?

– Понимаешь, я всё время недоумевал, как Президент Парад Победы умудрялся сначала принять у ВМФ в Мурманске, а через час принимал Парад Победы на Красной Площади в Москве. Только потом доходило, что скорость в два маха помогала из Мурманска в Москву перелетать за полчаса.

– Ну, и при чём тут Т-пятидесятый?

– А вот при том, что нужно соблюсти целый ряд условий. Первое, для того, что бы избежать нынешнего варианта истории необходимо, дабы оба наши респондента, а именно генерал Франко и Папа Пий одиннадцатый умерли мгновенно, с разницей максимум в тридцать минут. – Тут уж возбудился Министр:

– А почему их нельзя через окошко, как Троцкого?

– Вот тут то и собака зарыта, товарищ Маршал! Акцию необходимо провести на месте, то есть и во время и по месту реального нахождения респондентов. А это Европа тридцать шестого года. Вот теперь реально нужно думать, как и когда точно знать, где эти оба. И нанести удар с разницей минут десять-пятнадцать максимум, что бы с запасом.

* * *

Сталин принял известие о происходящем в будущем со свойственным ему хладнокровием. Сделав глоток кофе, он пустил дымок из трубки. Затем он внимательно глянул на Шенкермана:

– Скажи мне, уважаемый профессор истории, а о чём тебе говорит дата семнадцатое ноября тысяча девятьсот тридцать седьмого года? – Игорь задумался. Абсолютно ни о чём ему не говорила эта дата. Он пожал плечами: