Текст книги "Вальс Бостон"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Отойдя чуть в сторону, лег на палубу. Вытянув руку с пистолетом, взял на прицел люк.

Прошло некоторое время, прежде чем из него появилась лысоватая макушка "крепкого орешка". Плавно нажал на спусковой крючок. Пистолет с глушителем негромко "хрюкнул", выбрасывая очередную пулю. Тело Диогена рухнуло вниз, а душонка помчалась в давно забронированное для нее место в аду, к заждавшимся чертям.

Теперь придется лезть в люк самому. Обходного пути нет. Остается надеяться, что экипаж "машины боевой", не считая Стаса и Мерли, состоял только из четырех, трое из которых уже на том свете. Ну а четвертый, похоже, при деле – развлекается с девушкой. Благо, она опять подала голос.

Спускаясь по лестнице, переступил через тело Диогена, лежащее носом в луже крови. Крадучись по коридору, чувствовал себя зайцем, на которого только вчера открыли охоту.

Осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Стоны, доносившиеся из комнаты, получили логическое объяснение.

Мерли голая по пояс была привязана к стулу. Из разбитой губы на подбородок капельками стекала кровь, один глаз наполовину закрывала багровая опухоль.

"Дружок", украшенный разноцветными татуировками, словно ирокез, вышедший на тропу войны, "участливо" склонившись над пленницей, большим и указательным пальцами правой руки давил сосок девушки. На лице его цвела счастливая улыбка.

– Ну что, паскуда,… – "ласково ворковал" он, – вот и нет рядышком хваленого Стаса да и твой говнюк папочка… Помнишь ту ночьку? По глазам вижу, стерва, – помнишь! Я тогда поклялся…

– Бешенный, нет… не надо, – умоляюще шептала рыжая, – я сделаю все, что прикажешь…

– Помнишь, б…дь, я тогда тоже просил, унижался… Конечно сделаешь! Диоген обещал тебя отдать…

Его губы расплылись в жуткой, сладострастно-садистской ухмылке, он сомкнул пальцы на соске жертвы.

Вновь – жуткий крик, от которого мороз по коже. На месте соска – багровая опухоль, а на пальцах палача – кровь.

Опять обиженной свинкой "хрюкнул" пистолет. Экзекуция прекратилась: пуля вошла Бешенному точно в затылок.

Увидев меня, Мерли, тихонько подвывая и всхлипывая, выдохнула:

– Умник,… ты… это ты… развяжи.

Несмотря на ее жалкий вид, вспомнив момент в баре, я не удержался от маленькой мести. Приблизившись, сделал вид, что хочу нажать на спусковой крючок.

Мерли все поняла и покорно прикрыла глаза. Теперь мне действительно стало ее жаль.

– Всэ в п…порадкэ, мэм,… – пробормотал я, развязывая.

Не стоило так шутить – она не из тех, кто забудет или простит. Да и акцент усугублять ни к чему, ведь потихоньку он сходит на нет.

– Кроме этих четверых, на борту кто-то еще был?

В широко распахнутых карих глазах прочел изумление и даже благодарность. Одна за другой по щекам сбегали прозрачные слезинки. Несмотря на разбитую губу и заплывший глаз, впервые она показалась мне красивой.

– Нет… никого…

Она сгибала и разгибала занемевшие пальцы, трогала разбитую губу, затекший глаз. Морщась от боли, прикоснулась к изувеченным соскам.

Вспомнив обо мне, рефлекторно прикрыла руками грудь, чтобы спустя мгновенье их убрать.

– Как тебя зовут?

Вопрос застал меня врасплох. Как зовут или как звали? Ну что тут ответить? Наверно, пусть все пока остается на своих местах.

– Умник, мэм.

Она расценила мои слова по-своему.

– Я – Мерлин, или просто Мерли. И хватит мэмкать… Так все же, звать-то как?

– Пусть пока будет – Умник.

– Как знаешь!

Она недовольно надула и без того припухшую губку. Потом, повинуясь внезапной догадке, спросила уже на английском:

– Акцент-то, акцент куда подевал?

– Был да сплыл! – достаточно твердо ответил я, переводя одной фразой наши отношения в иную плоскость.

Девушка наградила меня пронзительным, испытующим взглядом, будто хотела проникнуть в душу. Я его стойко выдержал.

– Где остальные: Диоген, Борода, Цек?

– Неужели непонятно? – неопределенно пожал плечами. – Там же, где и Бешенный.

– Ты что, их всех… один?…

– Так получилось…

Мерли тяжело вздохнула и, подняв с пола смятую блузку, неспеша оделась.

– Боюсь, Умник, что этим все не кончится, – задумчиво пробормотала она. – Что станем делать дальше? Как думаешь?

– Может, позвонишь отцу?

В ответ – быстрый колючий, на этот раз недобрый взгляд. Хотела сказать что-то резкое, однако, вспомнив о судьбе недавних подельников, сдержалась.

– Об отце откуда знаешь?

– Слышал, что говорил Бешенный…

– Он от меня отказался, когда бросила университет и сбежала со Стасом… Да и как звонить-то? Ведь междугородки на яхте нет. Разве с берега. Нет, не то!

– Так по мобильному свяжись или через Интернет…

– По какому такому мобильному? Ты чего несешь? На солн-це перегрелся?…

– Сотовый… Спутниковая связь?… Всемирная сеть, паутина.

– Я ни о чем таком и не слыхивала… Разве что у военных или федералов. Сам-то ты часом не оттуда? Больно шустрый… Умник…

Вот это да! Так вот откуда постоянно сопровождавшее меня ощущение нереальности! Ограниченности. Ни мобильных, ни Интернета, незнакомые марки машин, непривычные деньги. Привратник Горио предупреждал, что могу влететь не туда. Напартачил, одноглазый черт. Вот я и получил по полной, хотя по большому счету – все едино. Один хрен по молекулярному коду[4]4
  (Сноска в тексте отсутствует)


[Закрыть] вычислят…

– Что умолк? Попала?… Угадала?

– Пальцем в небо… Я такой же беглец, как и ты. Только не-други мои посерьезнее будут – не твоим чета. Сейчас мне нужно время, чтобы немного осмотреться, привыкнуть.

– Хорошо, давай осваивайся, а я пока переоденусь.

Теперь все виделось в совершенно ином свете: и овальный с пористым выпуклым стеклом светильник, и больше похожий на синтетический коврик пол каюты, и дисковая магнитола в форме полупрозрачного куба, и подборка дисков незнакомых рок-групп, и то, как нелегко усваивался незнакомый язык. Похоже, "потусторонний" – греческий. Но больше всего поразил календарь на 2009 год с изображением грудастой голой девицы, зазывно улыбающейся и кокетливо прикрывающей интимное место затемненной бутылкой с этикеткой "Мерси танго". Значит путь из "Лесной отрады" к "Данае" был длиною в два года. Целых два года!

Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, вставил в магнитолу диск, нажал "Пуск". Музыка, как музыка. Современный "металл", в котором я ни черта не смыслю.

Пластиковая мебель цвета кофе с молоком плотно при-крепленная к стенам. Выдвинул из плоской тумбочки верхний ящик – несколько мужских журналов в глянцевых обложках, начатая пачка сигарет "Nero", зажигалка в форме головы дракона. Поборов искушение, задвинул обратно. Вытянул другой – мелкие банкноты, удостоверение личности, небольшой черный пистолет и пакетик с белым, чуть опалесцирующим порошком. Специфический запах: местный кокаин.

"Значит, ты, браток, пошаливал,… – подумал, глянув на труп Бешенного. – Да, о специфике вашего бизнеса теперь догадаться несложно. Похоже, и Мерли тоже… вон как разошлась в баре".

Впервые за долгое время захотелось курить. Может, сигарет давно не видел, а может, потому, что, сбежав из одной тюрьмы, сразу угодил к наркоторговцам. К этим тварям испытываю ненависть еще с прошлой жизни. Тут мало что изменилось. Вот разве Мерли… Она почему-то выпадала из общей обоймы, не казалась мне закоренелым преступником. Влюбилась, сбежала, увязла…

Положив кокаин на место, задвинул ящик.

"Как просто себя обмануть! Особенно если хочешь… А вот и она! Легка на помине. Что-то слишком быстро вернулась.

В облегающих джинсах, тонком кремовом под горло свитере и кроссовках. Милая скромная студенточка,… ой, сейчас покраснеет.

А мобильников и компьютеров нет. Полное дежавю! Привыкай! Теперь это и твой мир.

Успела поправить прическу, подкрасила глаза и губы. Не для покойников же? Правда? И следов побоев почти не видно. Вот это интересно! Чудеса местной косметологии?"

– Ну как, осмотрелся? Музыку слушаешь. Любимая песня Бешенного "My bebi", группа "Кристи". Делать-то что дальше станешь?

– Давай прежде договоримся, чего делать не станем. Иначе нам не по пути! Согласна?

– Ну и?…

– Лгать друг другу не будем…

Сразу почувствовал, что сказал несусветную глупость. В карих глазах девушки промелькнула искра насмешки.

– Ну даешь! А я-то думала, что ты и взаправду умник. Спрашивай…

– Товар на борту или где-то на берегу?

Она мгновенно превратилась в ту Мерли, которую я встретил в баре: бессердечно добивавшую раненных. Сжалась, глаза зло блестели.

– Тебе какое дело?

– Хорошо, тогда скажи, если бросим все как есть и сбежим, нас оставят в покое?

– Нет… не оставят. Нужно сделку завершить. Пойми, из этого бизнеса так просто не уходят… Там товара почти на миллион! Можешь себе представить – целый миллион! И все наше! Если только выгорит, на всю жизнь хватит! Сытую, безбедную… – на всю-всю. До самой старости. Понимаешь, Умник?

Похоже, случившееся ничему ее так и не научило.

– Мерли, опомнись, – это лишь мираж! Не будет никакой сытой счастливой жизни!

Она, упрямо надув губки, исподлобья глядя на меня, гнула свое.

– Подумай, Умник, такое выпадает раз в жизни. Я предлагаю прибыль поделить пополам. Одна сделка – и точка! Разлетаемся в разные стороны. Все равно ты уже замаран по уши. За спиной гора трупов. Просто так уйти не удастся – не выпустят, и не мечтай.

Да, я действительно глупец! Честность и Мерли – понятия несовместимые. Придется играть по ее правилам.

– Ты знаешь, кто были те в баре?

– До того, как убили Стаса, думала, что федералы. Сейчас сомневаюсь. Следов и свидетелей мы оставили много – машина, лодка… – связать не тяжело. Федералы работают жестко и быстро, а мы до сих пор на свободе.

– Кто такие федералы?

– Ты что не знаешь федералов?

Я вопросительно смотрел на девушку.

– И откуда ты такой взялся, Умник. С Луны что ли свалился? Федеральное бюро Содружества по борьбе с наркотиками. Ну так как, что скажешь насчет пятисот тысяч?

– Если поймают, сколько нам светит?

Мерли опустила глаза.

– Лет двадцать каторги, а если убили федералов – пожизненное.

– Ты Стаса любила?

– Тебя это не касается, – девушка нахмурилась, недовольно поджав губы. Немного помолчав, добавила: – Вначале – да! Потом… был просто секс. Он меня защищал.

"Кажется, смерть Стаса особо ее не расстроила. Ничего себе подруга! Хоть бы скупую слезу пустила: все-таки защищал. Ну и ну – спину такой не подставляй. Может, все же стоило нажать еще раз на спусковой крючок?"

Видимо, она прочла мои мысли…

– Ты… ты ничего не понимаешь, Умник! Ничего… Даже представить себе не можешь!…

Я ожидал, что сейчас ее прорвет, на карие глаза набежит слезинка. Не тут-то было! Они стали еще суше и злее.

– Сама не раз убить хотела…

Вот так признанье! А ведь спали вместе, близкие все-таки люди – чисто женская, непонятная мне логика.

Яхту качнуло, затем еще, на этот раз сильнее: вначале робкий утренний ветерок понемногу набрал силу и теперь шалил волнами.

– Хорошо, я подумаю… над твоим предложением. А сейчас пора уматывать, пока гости не пожаловали. Яхтой управлять можешь?

– Приходилось.

– Вот и давай, а я займусь твоими бывшими дружками.

"Да, мертвецы далеко не самая лучшая компания, особенно если путевку на тот свет ты оформил лично. Хотя как посмотреть: с другой стороны, они намного безопаснее моей новой напарницы", – размышлял я, отправляя трупы на корм рыбам и крабам.

Первым последовал за борт "ирокез", за ним – "крепкий орешек", а уже потом – Борода и Цек. Прежде чем отпустить очередного покойника в царство Нептуна, я тщательно их обыскивал. И не зря!

На шее Бороды на шелковом шнурке висел ключ от зажигания. У Диогена, кроме объемного портмоне с деньгами, реквизировал три ключа на золотом брелоке с изображением заключенного в звездный круг кентавра и золотые часы "Tissot". От Цека ко мне вернулся бумажник "рокера" – о нем "матросы" так и не успели доложить боссу.

Над головой пронзительно кричали чайки, будто горько сожалели, что им ничего не достанется от предстоящего "пиршества".

Вытер вспотевший от "трудов праведных" лоб. Свежий ветерок ласково перебирал волосы, холодил чело. Хорошо!

Взявшись за поручень, залюбовался морем. Как можно его не любить? Эту бескрайнюю, бездонную синь. Прародительницу, колыбель всего сущего. Загадочную и непостижимую. Как бы хотелось слиться с ней воедино, смыть грязь человеческих грехов, стать ее неотъемлемой частью… и познать вечность.

Шум лебедки, поднимающей якорь, заставил меня вспомнить о надувной лодке, все еще болтавшейся за бортом. Втащил ее на палубу, закрепил тугими шнурами-резинками с крючками на концах.

Тихо, утробно заурчал мотор, яхта тронулась с места и, плавно покачиваясь на волнах, чуть развернувшись, двинулась параллельно берегу, прочь от негостеприимного городка.

"Самое время заняться своим туалетом. Начиная с момента, как нагишом появился в этом мире, таскаю то тряпье покойника, то пьяного кладбищенского сторожа, которого, кстати, совершенно бессовестно обворовал. Да, моя карьера складывается здесь головокружительно: мелкий воришка, серийный убийца, наркоторговец… Растем! То ли еще будет!"

С такими "радужными" мыслями спустился вниз. По комплекции мне ближе всех подходил Бешенный, вот поэтому и решил вернуться в его каюту. Обновить гардероб, так сказать, привести себя в порядок. Все по закону жанра: убил, пора обворовать. Мол, покойнику вещи ни к чему. Глянул в небольшое овальное зеркало, вмурованное в стену каюты. Лучше б я этого не делал! Ишак он и есть ишак! Тут с Бешенным не поспоришь: торчащие дыбом грязные волосы, суточная, наполовину седая щетина, ввалившиеся серые глаза с темными кругами, кожа на щеках шелушилась, осыпалась чешуйками. Весь в крови: измазался, когда кормил рыб и крабов. М…да… красавчик! Даже душно стало.

Открыл овальный, похожий на зеркало иллюминатор. Похоже, в этом мире тяготеют к овальным формам. Глотнув свежего воздуха, начал ревизию шкафа Бешенного. Нашел свежее полотенце, новые в целлофановых упаковках с этикетками плавки, белую тенниску, вельветовые серые штаны и рубаху в мелкую сине-белую клеточку. Подошли и кожаные коричневые босоножки с серебристыми якорьками на ремешках.

Решительно сбросив кладбищенское тряпье, вышвырнул его в иллюминатор. Отставил в сторону стул, на котором пытали Мерлин, потрогал ногой засохшее пятно крови. За дверью нашел туалетную комнату с душем, унитазом, опять-таки овальным зеркалом и стеклянной полочкой с туалетными принадлежностями. Включил душ – ударили сильные струйки чуть теплой воды. Наслаждаясь, какое-то время стоял боясь шевельнуться, утратить прелесть момента. Казалось, что вода вместе с грязью и кровью смывает прошлые беды. Жидкое мыло пахло сиренью. Будто желая отмыть заодно и душу, намыливался вновь и вновь. Тер тело губкой до тех пор, пока кожа не покраснела. Потом сбрил щетину разовым лезвием.

Тщательно вытерся свежим полотенцем, облачился в новое одеяние. Причесал волосы костяным гребнем с ручкой в форме морской каракатицы, висящим тут же на шелковом шнуре, с надеждой посмотрел в зеркало: высокий лоб, русые, чуть вьющиеся волосы, прямой с небольшой горбинкой нос, серые глаза. Похоже, пребывание в отстойнике пошло на пользу. Исчезли темные круги под глазами, нездоровая бледность, подравнявшиеся щеки порозовели. Еще новость – в радужках глаз появились едва заметные тонкие золотистые прожилки.

Совсем другое дело – пусть и не красавец, но уже и не ишак!

От затылка вниз вдоль позвоночника прошла горячая волна, – первый предвестник грядущей нуклеаризации.[5]5
  (Сноска в тексте отсутствует)


[Закрыть] Только ее сейчас не хватало! Первые три еле пережил в отстойнике у астальдов. Черти б их подрали! Так нет же! Не хотят рогатые с ними связываться, наверное, побаиваются. Горио, помню, утешал, что последующие будут намного легче. Врал, как всегда врал, мерзавец! Каждый раз я буквально отдавал Богу душу. Хотя теперь он вряд ли ее примет.

Ночка сегодня предстоит превеселенькая: ломка, бред, галлюцинации. Я до сих пор до конца не уверен, реален ли мир и происходящее в нем, или мне все только кажется.

У самого носа зажужжала влетевшая через открытый иллюминатор оса. Желтое полосатое брюшко, тонкая талия.

"Ану-ка! Зажми в ладошке и узнаешь!" – мелькнула ехидная мыслишка.

Решительно от нее отказавшись и перестав философствовать, нацепив на нос лежавшие на столике очки с овальными дымчатыми стеклами, отправился в рубку.

Яхта понемногу набирала ход.

Идя по коридору, заинтересованно поглядывал по сторонам: пластик, металл, серебристые синтетические коврики под ногами. Еще три каюты – две с крепкими металлическими дверями, наверное, Стаса и Диогена. А вот и лестница, ведущая в рубку. Поднявшись по ступенькам, тихонечко вошел. Защищенная колпаком из прозрачного пластика, она была герметична.

В одном из двух мягких вращающихся кресел возле пульта управления сидела Мерлин. Одной рукой она держала штурвал, а другой поправляла прическу. Под правым ухом я заметил родимое пятно величиной с копеечную монету.

На пульте зеленоватым светом мерцали несколько овальных датчиков. На одном, самом большом, медленно двигалась карта с красной яркой точкой. "Спутниковая навигация! – подумал я. – А как же мобильники, Интернет? Но какой смысл Мерли лгать?"

Почувствовав мое присутствие, девушка оглянулась. Ее лицо побледнело, в глазах промелькнул ужас, с приоткрытых уст сорвался не то крик, не то жалобный стон.

– Ну тебя к черту, Умник! Я уж подумала, что воскрес Бешенный. Как ты на него похож!… Да нет! Вроде и не очень… – воскликнула она с досадой и облегчением, буравя меня пронзительным взглядом.

– Так вот ты какой…

– Какой, мэм?

Рыжая насмешливо фыркнула и отвернулась к пульту. Я встал позади и положил руку ей на плечо.

Мерли, слегка вздрогнула, но не отстранилась, сделав вид, что не заметила. Через тонкую ткань почувствовал тепло женского тела, плавность изгибов, проступающую твердь ключицы. Дал волю фантазии, и она понеслась: представил спину, талию, небольшую, упругую грудь. Мысленно ощутил ее в своей ладони, рука скользила вниз на плоский животик с маленьким пупком, еще… еще дальше…

Проглотив полный рот набежавшей слюны, стряхнул наваждение. "Ну, признайся! К чему себе лгать! Она тебе нравится, и ты ее хочешь! Очень хочешь? Да – хочу!"

Сразу стало легче. Ведь ничего постыдного, неестественного в моем желании нет. Когда я последний раз спал с женщиной? И не припомню, а с той, которая бы меня страстно желала… – и вовсе никогда!

Думаю, что Мерлин прочла мои мысли.

– Умник, присядь рядом, – вполголоса сказала она, – ты меня отвлекаешь.

Кресло мягкое и удивительно удобное. Немного покатавшись из стороны в сторону, сосредоточился на пульте.

– Объясни, что, где и для чего.

– Вот этот прибор показывает скорость, топливо, масло, следующий – температуру. Вот ключ зажигания. Это – навигатор.

"Проболталась", – промелькнуло в сознании.

– Спутниковый?

– Да какой такой спутниковый? Опять твой бред! Локация по Главным Всемирным маякам.

– Всемирным маякам?

– Ты точно с Луны свалился или как ты его там называешь – со спутника Интернега… В мире десять Главных маяков, замкнутых в единую цепь. По локации определяется точка на карте. Да это знает каждый школьник.

"Так он же в вашу школу ходил, – огрызнулся про себя. – Интересно, когда произошло расслоение реальности"?

– Мерли, в каком университете ты училась?

Подозрительный взгляд неимоверных карих глаз.

– В Оксфорде…

"Опаньки! Англия есть, Оксфорд! Уже легче!"

– А факультет?

– Будешь много знать… Всего один год изучала право… Больше не спрашивай. Не отвечу. Вот привязался…

Упрямо надула губы. Теперь оставалось только глазеть на море. В рубке шум мотора почти не слышен. Яхта идет хорошо, весело догоняя и рассекая волны.

Небо затянула сплошная белесая пелена, только у горизонта, за который вот-вот скатится солнце, голубела узкая полоска. Там, где она сливалась с морем, вечерние лучи, преломляясь, играли всевозможными красками, среди которых преобладал фиолет.

– Скоро на воду опустится туман,… – вполголоса, как бы сама себе, сказала Мерли, – выставим габариты и все… – до утра. Ночью плыть опасно. Что-то я проголодалась, а как ты, Умник?

– Да уж, перекусить не мешает.

– Тогда спускайся вниз и сообрази чего-нибудь…

"Я? А почему бы и нет? Этикетки, маркировка могут рассказать о многом".

Спустя пять минут я уже внимательно исследовал камбуз: холодильник, электроплита, микроволновая печь (до нее, слава Богу, и здесь додумались!), шкаф с посудой, обеденный столик, четыре прикрепленные к полу стула с поднимающимися сиденьями. Все компактно, продумано, словно на кухне у радивого хозяина. Вокруг все тот же пластик кофе с молоком.

Вода в затемненном десятилитровом баке горлышком вниз с дозирующим устройством. Наклонившись, стал рассматривать этикетку: "Ледниковая слеза", разлито в Гренландии, гласила надпись на английском, русском, французском и испанском языках.

Стал вынимать продукты из холодильника: сыр с цветастой этикеткой "Ватерлоо", на ней Наполеон браво размахивал шпагой, производства Франции, сосиски "Бюргерские", сделано в Баварии, красная лососевая икра из России, фасованный бекон из Америки, масло и сливки из Голландии, две палки сырокопченой колбасы из Трансильвании, – вот тебе информация к размышлению. Так сказать – картина современного мира.

Взял в руки легкую, словно игрушечную сковороду с золотистым покрытием, включил электроплиту. Голландское масло и шесть яиц без маркировки быстро превратились в ароматную глазунью. Нарезал тонкими кусочками трансильванской колбаски и сыра с благородной голубой плесенью. Достал из деревянной хлебницы, упакованные каждый отдельно ломтики белого хлеба – мягкие, воздушные и чуть пахнущие корицей. Намазал их амстердамским маслом и русской икоркой. С нижней полки холодильника взял бананы с малюсенькими наклеечками "Brazil" и краснобокие яблоки.

И тут под микроволновкой увидел развернутый журнальный лист. Мигом отложив все, схватил этот кладезь информации, и присев на стул, жадно впился в него глазами.

"…В Российском содружестве наций торжественно отметили девяностолетие взятия Санкт-Петербурга Объединенной армией под началом Антона Ивановича Деникина… Подготовка к всенародному трауру стран, участвовавших в мировой войне… Заседание Всемирной организации содружества наций, посвященное контролю космических программ, тотальная прививка дельфинов от пандемии вирусной пневмонии… Москва, Вашингтон, Пекин и Лондон в нарушение международных конвенций вывели на околоземную орбиту несанкционированные космические аппараты… Мировая общественность против секретных разработок ядерного вооружения…"

– Что, Умник, увлекся? Знакомые буквы ищешь?

Не заметил, как в камбуз вошла рыжая.

– Ну и как, всем дельфинам прививки сделали? – спросил первое, что пришло на ум. Нужно было как-то переключиться, собраться с мыслями. От прочитанного голова шла кругом.

– Не вижу ничего смешного, – неправильно поняв мою растерянную улыбку, неожиданно резко оборвала Мерли. – За прошедшие годы их популяция сократилась почти вдвое, а ведь они, как дети, – беззащитные, добрые и очень… очень умные.

Я удивленно посмотрел ей в глаза. – "Вроде, говорит искренне. Странно, Мерлин и такие теплые чувства. Чуть слеза не набежала".

– Да я вовсе не против дельфинов. У нас тоже на них охота уже запрещена…

Спохватился: похоже, сболтнул что-то лишнее, абсолютно дикое по их меркам.

– Охота?… На дельфинов? – лицо девушки мигом покраснело, а носик возмущенно задрожал. – Да это все равно, что стрелять в ребенка! Где это "у вас"?

– Да ладно, Мерли, оставим.

– Нет, скажи… Это же надо до такого додуматься!

"Во дает! – подумал я. – У самой на миллион наркоты, светит пожизненное, а она – прививки дельфинам. Чего-то я здесь "не догоняю". Нужно быть осмотрительней".

– У нас – это у нас. Запрет существует уже давно. А сейчас разрабатываются программы поддержки.

Соврал и не покраснел. Учителя хорошие.

– Что? Только разрабатываются? – она презрительно скривилась… – Вы бы еще детей…

"Вот уж! Дались ей эти дети. Нашла, с кем сравнивать".

Неодобрительно взглянув на стол, отворила незаметную дверцу в стене. За ней находился довольно вместительный бар. Подумав немного, достала оттуда бутылку со знакомой по календарю этикеткой "Мерси Танго" и протянула мне.

Сделано во Франции. Пробка сплошь залита красным сургучом.

– Чего смотришь, будто раньше никогда не видел? Штопор там, в нижнем ящичке. Открывай, а я пока накрою стол. На тебя понадейся, останешься без ужина.

Пока я рассматривал штопор, с одной стороны молоточек в виде головы морского дракона, с другой – заостренный, закрученный спиралью стальной хвост, она суетилась возле стола. Нарезала желто-красный лимон, разложила по тарелкам глазунью, достала начатую коробку шоколадных конфет с интригующим названием "Клад". Каждая конфетка в виде сундучка.

Цитрусовый запах сливался с запахом корицы и сыра, щекотал ноздри. Проглотив полный рот слюны, неумело оббив сургуч, ввинтил хвост дракона в пробку и осторожненько вытянул ее. Налил в протянутые Мерли пузатые бокалы с кубиками льда янтарной тягучей ароматной жидкости.

"Интересно – тосты, звон хрусталя не забыты?"

– За что выпьем?

– Чтобы ни один гад никогда не стрелял в детей и дельфинов!

"Ну никак не успокоится. А что, от наркоты дети не страдают? Да Бог с ней. Не буду "дразнить гусей", нет, "гусынь".

– Принято! – поддержал тост.

Вино оказалось вермутом среднего пошиба. Увидев мою недовольную рожу, Мерли усмехнулась:

– Не нравится? Выбери сам. Там есть из чего.

Воспользовавшись ее советом, не колеблясь, выбрал привычный бренд – русскуюй водку "Smirnoff". Теперь мне она вреда не принесет. Иная биохимия, иные ферменты – все в пользу! Выпил залпом полфужера. Закрыл глаза, дожидаясь, пока жидкий огонь опустится в желудок. С шумом выдохнул воздух и отхватил сразу половину бутерброда с красной икрой.

– Теперь, Умник, совершенно понятно, что ты – русский! Только они могут лакать водку фужерами! Даже не разбавил! – безапелляционно заявила рыжая. – Кто б сказал, во век не поверила. А тут – сама видела!

"Ну, чем не визитная карточка!" – размышлял я, принимаясь за следующий бутерброд.

– А еще можешь? – Мерлин разглядывала меня, словно диковинного зверя.

– Только с вами, мэм! Только с вами.

– Нет уж, благодарю, Умник. Я со своей бутылочки, а ты со своей.

Кто бы спорил! Тем более, что опьянеть не удастся. Разве так – совсем чуть-чуть. Ничего не поделаешь – измененный цикл Кребса[6]6
  (Сноска в тексте отсутствует)


[Закрыть]…

Выпил еще, закусил уже остывшей яичницей, бутербродами с колбасой и сыром.

Мерли раскраснелась, но язык не распускала, помалкивала.

Пытаясь не выказывать своей абсолютной неосведомленности, задавал вопросы, старался больше узнать о той реальности, куда меня забросил проходимец Горио…

– Мерли! Расскажи, что сейчас творится в мире… Я долго болел и много чего пропустил.

В ответ – недоверчивый, испытующий взгляд карих глаз.

– Слушай, а ты не из психушки ли сбежал?

"А это вариант? Можно приплести и частичную потерю памяти". Потупив взор, продолжал молча жевать.

– Угадала? Ты – псих? – не унималась собеседница.

– Меня пристроили туда по ошибке и три года пичкали всякой дрянью,… терзали электрошоками.

"Насчет последних я, наверно, "загнул" все-таки зря. Поздно спохватился!"

– Так ты, значит, буйный? А может, и вовсе серийный убийца? Электрошок применяют только к ним…

– Да тихий я, тихий! – увидев испуганные глаза девушки, попытался как-то успокоить ее.

– Да куда уж тише! Четверых ухлопал и глазом не моргнул!

– Ой! Кто бы говорил! Тоже мне, нашлась пай-девочка! – перешел я в наступление. – Тебя же дуреху и спасал. Где бы ты сейчас была, не подвернись вот такой "буйный". Давай, лучше рассказывай, о чем прошу.

Рыжая недовольно передернула плечами, но, похоже, чуть успокоилась: видимо, мои аргументы оказались убедительными. Встала, включила электрочайник и уже достаточно миролюбиво спросила:

– Кофе или чай?

– Чай и покрепче.

– Ну, так что же тебе рассказать, псих несчастный?

– Ну, хотя бы… политическое устройство мира.

– Странный как для психа вопрос… Ну да ладно. Мир поделен на десять больших группировок-конфедераций, входящих в так называемое Содружество наций: Британское, Евразийское, Исламское, Индийское, Африканское, Южноамериканское, Североамериканское, Китайское, Российское и Японо-Австралийское. Каждая конфедерация имеет свое правительство, армию, валюту. Существует и совещательный орган – Объединенное содружество наций. Ежегодно в нем председательствует кто-то из Большой Десятки. На самом деле пользы от него немного – больше споров и ругани, чем дела…

Позвоночник пронзила дикая боль. Я дернулся, словно жук, проткнутый тонкой иглой коллекционера. На лбу мгновенно выступил пот, ноги и руки предательски задрожали.

– Погоди, Мерли,… погоди. Потом доскажешь, сейчас мне нужно отлежаться: понимаешь, последствия электрошоков… Стану кричать, не пугайся. Часа через три-четыре отпустит. Я пока закроюсь в каюте Диогена, ладно?…

– Попади туда вначале! – фыркнула Мерли. – У меня не получилось. Но ты ведь у нас Умник…

Да, действительно не дурак! С помощью конфискованного у Диогена ключа легко проник в его апартаменты. Закрыл изнутри дверь, бессильно рухнул на койку. Сейчас начнется…

Словно услышав мои слова, невидимый демон, злобно хихикая, стал медленно вворачивать в затылок саморез…

* * *

А может, и не демон вовсе, а огромный мохнатый паук, жаливший еще на Земле. Пробрался, гад, за мной, чтобы мучить и здесь…

Нужно как можно дольше попытаться сохранить сознание – потом будет легче. И помнить… помнить, что ничего страшного не происходит – всего лишь нейро-гуморально-физиологические процессы.[7]7
  Нейро-гуморально-физиологические процессы – процессы, связанные с воздействием гормональных веществ на ткань мозга.


[Закрыть] Активируется новое ядро в ретикулярной формации,[8]8
  Ретикулярная формация – отдел головного мозга.


[Закрыть] возрождаются или создаются центробежные и центростремительные нервные пути[9]9
  Центробежные и центростремительные нервные пути – нервные пути, проводящие импульсы от мозга к периферии и обратно.


[Закрыть] в передних и задних рогах спинного мозга. Все предельно просто… и ясно… А видения, образы, галлюцинации – лишь побочная реакция возмущенной коры.

Но всякий раз почему-то начинается с самого гадкого и мерзкого. Того, о чем хочется забыть и никогда больше не вспоминать…

Не прикасаться к гнойному нарыву,… не прикасаться…

Унизительный животный страх, появлявшийся, словно джин из бутылки, при виде рыжего Валерки, жестоко избившего меня, десятилетнего мальчишку на замерзшем пруду и заставившего есть оплеванный им грязный снег. Необъяснимая пустота и равнодушие в день внезапной смерти отца… Грустные глаза и слезы матери, поймавшей мою руку в стареньком потертом кошельке… Мертвая деревня, где по данным разведки должны быть лишь террористы. И вновь страх – на этот раз при виде струи крови, бьющей из случайно поврежденной при операции аорты. Упреки и проклятия Марины, попавшейся "на горячем"… Лица коллег, узнавших о положительном тесте на ВИЧ…

Новая волна боли обжигает затылок и позвоночник, заставляет разжать стиснутые зубы. Крик неудержимо рвется наружу, из прокушенных губ стекают капли крови.