Текст книги "Вальс Бостон"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Часть ІI
Джокер

"Департамент Безопасности.

Отдел Внутреннего Сыска.

Сиим извещением официально Вас уведомляем о зачислении на пятую категорию в Отдел Внутреннего Сыска. Для оформления необходимых документов, сообщите имя, которое желаете принять".

Пылающие красным пламенем в абсолютно черном мраке строки. Даже не знаю, на каком языке, но вполне понятные и недвусмысленные.

"Розыгрыш? Болезненные галлюцинации? Или все серьезно? Во всяком случае, можно и подыграть. С меня не убудет".

Последний раз моим именем интересовалась рыжая плутовка Мерли. Где она сейчас? Выпуталась ли из передряги?…

Думаю, для НИХ мое имя не секрет. Да и смысл запроса иной – "желаете принять". Чего там желать? Пусть остается "Умник". Чем плохо?

– Желаю принять имя "Умник", – произнес, закрыв глаза. Это нисколько не помешало придти "огненному" ответу.

"Департамент Безопасности.

Отдел Внутреннего Сыска.

Назначение:

Служащий пятой категории Умник. Надлежит прибыть в реальность 857-бис.

Цель: расследование исчезновения подкуратора реальности 857-бис, служащего четвертой категории Фарадея.

Средства – не ограничены.

Время – не ограничено.

Начальник Отдела Внутреннего Сыска, служащий второй категории Марлазон".

"Вот так номер! Хоть смейся, хоть плачь!

Департамент Безопасности кого и чего? Им-то кого бояться? Господа Бога? Ангелов? Представить себе не могу! Отдел Внутреннего Сыска!

Уму не постижимо! Значит, существует еще и безопасность внешняя. Обалдеть! И тут, кто бы мог подумать, существуют бюрократы и начальники. Вот мой, к примеру, – Марлазон.

Интересно, а жалование тоже назначили? В какой валюте и где тратить? А я-то раньше думал, что свихнулся!

Вот оно – настоящее безумие, явившееся под руководством служащего второй категории Марлазона… Никогда ранее мною не виданного и не слыханного".

На смену абсолютной тьме пришел серый полумрак. Внезапно, словно по волшебству, появились приятно пахнущие хвоей хрустящие накрахмаленные простыни, чуткий к малейшему движению мягкий матрац, воздушное, но теплое одеяло.

"Похоже, на этот раз не в гробу! Уже неплохо! Реальность 857-бис встречает намного дружелюбнее". А в том, что это она, я нисколько не сомневался.

"Служащий пятой категории Умник прибыл к месту назначения. Драсьте! А как же закон сохранения биомассы? Да ну его к черту!"

Открыл плотно сомкнутые веки. Перехватило дыхание – рядом с кроватью, на которой я соизволил почивать, стояли, скромно опустив глаза, три умопомрачительные девушки. В коротеньких юбочках с накрахмаленными белоснежными передничками и в легких блузках с глубоким, отделанным кружевами декольте. Они склонились в низком реверансе, наверное, для того, чтобы мог получше лицезреть его содержимое.

А посмотреть, уж поверьте, было на что! Казалось, еще мгновенье и грудь каждой из них, освободившись из плена кружев, целиком предстанет моему жадному взору. Нежные и упругие, идеальной формы, они манили к себе, обещая райское наслаждение. Я ощутил, как прикасаюсь к ним губами, трогаю языком чувственно дрожащий сосок…

С трудом отогнал наваждение, проглотив полный рот слюны, и вновь сосредоточился на девушках, – блондинка, брюнетка и шатенка. Все с удивительно правильными и в чем-то схожими чертами лица. Сестры? Клоны? Юбочки и блузки под цвет волос. У блондинки глаза голубые, у брюнетки – черные, а у шатенки, как и положено – карие. На груди у каждой золотой кулон сердечком, а в ушах гвоздики с крупными бриллиантами.

Поняв, что до сих пор лежу с открытым ртом, клацнул зубами – закрыл.

– С благополучным прибытием, господин! – проворковала нежным голоском стоящая посередине шатенка и робко подняла глаза.

В ее взгляде, помимо смирения, прочитал затаенный страх. – "Знают, кто я и боятся".

– Мы – Ваша прислуга. Готовы исполнять любые желания.

На слове "любые" ощутил некий акцент.

– Меня зовут Шарлотта.

– Меня, – приподняла голову брюнетка, – Маргарита.

– А я Сюзи – Сюзанна, – слегка вздрогнув и мило покраснев, поправилась блондинка.

Мои желания? На миг я представил каждую из них рядом в постели. Ну а потом всех троих вместе! Ведь поместятся!

Теперь покраснели они. – "Прочли мои мысли? Или у господ они одинаковы?

Ох, и неплохо жилось Фарадею! С какой стати ему сбегать? Ведь не дурак же? А может, не по своей воле?"

В том, что нахожусь в доме или служебной квартире подкуратора реальности 857-бис, служащего пятой категории Фарадея, почему-то не сомневался.

– Сюзи, дай мне руку.

В глазах блондинки промелькнул страх, лицо мгновенно побледнело, а протянутая рука заметно дрожала. Ласково к ней прикоснулся – теплая, живая человеческая плоть. Между косточками указательного и среднего пальчиков родимое пятнышко, а чуть ниже полоской белеет рубчик.

– Шарлотта, Марго, вы – тоже.

Родинка повторялась, шрам – нет. Нежно их погладил.

– Не бойтесь, милые девушки, я вас не обижу.

Наверное, мне показалось, что в глазах Марго промелькнула насмешливая искорка.

Напряжение потихоньку сошло с их лиц. Натянутые улыбки сменились естественными, потеплели. От этого девушки только похорошели.

"Интересно, а пользоваться служебным положением грех? И можно ли считать это обидой?" – прокралась никчемная мыслишка. Облизал пересохшие губы.

– Вы сестры?

Они дружно покраснели.

– В какой-то мере, господин! Но это ничего не значит. – Как бы извиняясь за всех, прощебетала Шарлотта.

– Кто еще, кроме нас, в доме?

– Три работника-садовника и шофер-охранник-консультант.

– Шофер-охранник-консультант? Один в трех лицах? Зачем так сложно?

– С новым господином прислуга меняется, а консультант остается прежним. Ведь кто-то же должен ввести господина в курс дел?

– Понятно, значит он, в отличие от вас, знал прежнего "хозяина.

– Да, господин.

– И все?

– Да, все. Аборигенов в охраняемой Зоне нет. Строго запрещено. Только сам господин может кого-то привести. Без его защиты смещение в реальности убьет чужака.

– Да что ты, Шарлотта, все господин да господин! Называйте меня…

"Ну и как им меня называть? Ведь не Умником же? Вот незадача!…"

– …Ну, скажем, "шеф". Звучит как-то привычней, современней что ли.

– Как прикажете, господин.

"Значит, жители реальности 857-бис – аборигены. Интересно кто – папуасы, пигмеи, дикари? Им нельзя пересекать границу охраняемой Зоны, иначе – смерть. Весьма удобно, лучше всякой охраны".

– Шарлотта, охраняемая Зона велика?

– Она стандартизирована под категорию служащего и отвечает социальным, эстетическим и… физиологическим потребностям.

Сказав это, заметно смутилась.

– Господин. В курс дел обычно вводит шофер-охранник-консультант.

"…По совместительству надсмотрщик и шпион! – про себя завершил фразу. – Социальным, эстетическим и физиологическим… это же надо!"

– Желаете осмотреть дом и сад? Мы с радостью к Вашим услугам.

– Желаем… Вот только…

– Одежда сию минуту будет. Какую подать?

– Гм… Какую? Соответствующую социальным, эстетическим и физиологическим потребностям служащего пятой категории…

Увидев непонимание в глазах Шарлотты, усмехнувшись, добавил:

– Да шучу я, шучу. Что-нибудь по сезону и времени. Кстати, что сейчас на дворе: зима, весна, осень? И вообще, где я?

– По местному времяисчислению две тысячи десятый год от Рождества Христова, двадцать третье сентября, двадцать один час, тридцать пять… нет – тридцать шесть минут, Украина, пригородная зона города Полтава.

Наверное, если бы Шарлотта сказала, что мы на Луне, то я удивился бы меньше! Обалдеть! Я дома! Правда, спустя три года!

– Что-то не так, господин?

– Все так! Неси одежду. Покажешь Зону. А Марго и Сюзи пусть займутся делами.

Пока Шарлотта копалась в шкафу, я немного осмотрелся. Спальня бирюзового цвета. Потолки высокие. Круглая хрустальная люстра с подвесками, напоминающими снежинки, неспешно вращается, отбрасывая на стены и потолок полу-прозрачные тени. Свет не яркий, но вполне достаточный. На стенах – старинные картины в золоченых рамах, с паутинками трещин. Одна с морским пейзажем а-ля Айвазовский, другая – с холодной голубизной застывшего зимнего сада, третья – с лиственным лесом, подступающим к самому берегу покрытой рябью реки.

"С одной стороны – подобрано, вроде, и не логично, но с другой – сам бы так повесил".

Мебель классическая, вся из красного дерева. На столике возле моей двуспальной кровати серебряный поднос, инкрустированный начинающими распускаться золотыми розами с графином и бокалами. Шкафы спрятаны в стену, между ними зеркало в массивной резной раме. Окно и выход на балкон прикрывает светло-голубой с вкраплением белых и синих ромашек тюль. Натертый до блеска паркет и огромный, почти на всю комнату, персидский ковер с дремлющими в саванне тиграми.

Моя спальня по духу и по дизайну – воплощенная в реальность мечта.

– Господин, – отвлекла меня от созерцания Шарлотта. В руках она держала приготовленные для меня трусы, футболку, легкие спортивные штаны. Отворачиваться не стала, да и я особо не комплексовал.

Оделся, обул мягкие велюровые тапочки (и здесь "угадали" мои вкусы), пошел за ней.

Рядом со спальней – уютный рабочий кабинет в светло-пастельных тонах и запахом сирени. На стене плазменный телевизор с большим экраном и великолепная репродукция картины "Девятый вал". Письменный стол, мягкое кожаное крутящееся кресло, компьютер, письменный набор. На столе запечатанный конверт с интригующей надписью: "Умнику от Марлазона", кожаная папка, два тонких мобильных телефона.

"Зачем? Звонить-то некому? Или будут мне?"

Вначале хотел оставить дела на завтра, но не утерпел. Ведь не каждый же день приходят послания от Марлазона.

– Шарлотта, приготовь-ка перекусить, и минут через пятнадцать зайди.

Когда дверь за очаровательной шатенкой затворилась, уселся в кресло. Блаженствуя, откинулся на спинку. Прежде чем взять конверт, покатался из стороны в сторону. О таком кабинете и кресле когда-то, в свою бытность человеком, я тоже мечтал.

Вскрыл пакет. Не перестают удивлять! Чистый лист. Покрутил в руках, посмотрел на свет. Даже уподобившись мартышке – понюхал. Каюсь, даже мелькнула никчемная мыслишка попробовать на вкус, но до такой низости падения Умник еще не докатился. И, кстати, весьма правильно сделал, поскольку на листе стали проступать буквы, наверное, инициировались благодаря моим прикосновениям. "Что ж! Логика ясна: послание – конфиденциальное". Вначале проступил герб – исцарапанный и помятый в боях железный щит с надписью по кругу: "Департамент Безопасности".

Ничего нового я не узнал: постановление о зачислении Умника служащим пятой категории в Отдел Внутреннего Сыска, скреплено печатью с изображением присевшей перед прыжком гончей и подписью "Марлазон".

Интересно, все на русском языке, включая имя начальника. Пока я рассматривал предписание, черные буквы покраснели, по краям появились язычки пламени. Документ сгорел холодным пламенем прямо у меня в руках, словно его и не было вовсе: ни запаха, ни пепла, ни дыма.

"Ушел в архив", – решил я.

В папке, не понимаю зачем, документы, водительские права, деньги. С моими-то способностями! Видите ли, по статусу положено. "Ежели чего" – объяснит водитель-консультант. Открыл паспорт и… вновь опешил. "Умник Алексей Владимирович". В отличие от фамилии, имя, отчество, дату и место рождения, взяли из прошлой человеческой жизни. Все верно, "паспортист" не ошибся. Не удержался, полистал – о прописке и семейном положении скромно умолчали. Покрутил в руках права. Нового образца: международные, пластиковые. Положил на стол.

Хотел включить телевизор, но не нашел пульта. Тогда – компьютер. Еще лучше! Без лишних ремарок и цензуры. Сейчас узнаем, что творится в мире 857-бис. Кстати, именно эта приставка "бис" меня весьма смущает. Значит где-то рядом материнский – 857. Возможно, мой родной!

Двадцать третье сентября. В Полтаве праздник – День освобождения города от фашистов. Народ сейчас гуляет. Скоро салют. Хорошо, пошли дальше. Президент России Дмитрий Медведев обещает не поставлять ракеты среднего радиуса в Ирак. В Москве Международный симпозиум по Арктике. "Делят" территории влияния. Во дают! А у нас новый президент. Таки добился своего!

А где же "демократ" со своей "помаранчевой" командой"? Реформаторы, революционеры… Так,… так, не скучают – при деле: отбиваются от следователей Генпрокуратуры. То ли еще будет.

А это что? Дело врачей-вымогателей? В Горловке много требуют за роды? Вот коррупционеры, ети их мать! Ну никак не желают нищенствовать! Похоже – все-таки дома! Ничего не изменилось! Одной рукой заставляют, а другой – карают! Это по-нашему! Да и практика не нова. Переключить справедливый гнев народа в нужное властям русло. Вот и появляются дела врачей-отравителей, убийц в белых халатах, "черных трансплантологов", коррупционеров.

Спортивные новости: киевский "Арсенал" выбил из розы-грыша кубка харьковский "Металлист"… Погода – вот это интересно! Суперполнолуние! Редкое совпадение осеннего равноденствия с полной луной. Переменная облачность, температура восемь-десять тепла…

– Господин! – на пороге Шарлотта.

– Иду, иду, – я в самом деле проголодался.

Выключил компьютер и вслед за ней по деревянной лестнице спустился на первый этаж.

Просторная светло-голубая гостиная. Первым увидел высокий, в рост человека, камин из серого с красными прожилками мрамора и узорчатыми медными воротами. Возле него кучка сухих поленьев на серебряном подносе-подставке. На камине фигурки экзотических животных из слоновой кости. Еще выше большой портрет, писанный маслом. Личность вроде знакома. Боже мой! Да это же служащий пятой категории Умник собственной персоной! А вид-то, вид! Мудрый вождь, победоносный генерал. Орлиный взгляд проникновенных глаз, гордая осанка, волевое лицо и упрямо сжатые губы. Одним словом – важный господин. Такому и в мыслях перечить не моги! С "людишками" считаться не станет. В порошок сотрет.

"Неужели это мое будущее? Чувствую, что вполне вероятно. Наверное, нужно радоваться, а настроение почему-то пропало".

– Шарлотта, похож? – кивнул на портрет.

– Господин, вроде и вы, а вроде и нет, – сказала она и, смутившись, покраснела, но игривую искорку в глазах все же уловил.

"Не знаю почему, но на душе стало полегче. Ни к чему заморачиваться на всякие глупости, а лучше перекусить. Говорят, что наполнение желудка меняет мировоззрение. Сейчас проверим".

Бегло осмотрел гостиную. И тут вполне "угадали" мои вкусы – и мебель, и ковры, и картины.

Обеденный зал, если его можно так назвать, весьма "эгоистичен". Невелик, но уютен и оригинален по дизайну. На паркетном полу три шкуры: пятнистая – леопарда, полосатая – тигра и белая – полярного медведя. На деревянных с ажурной резьбой стенах гобелены с картинами охоты и рыбной ловли, добытые трофеи. На ветках с зелеными листочками – чучела орла, сокола, фазана, глухаря. На подставках – муляжи крупной щуки, судака, зеркального карпа. Но особое внимание привлекают огромные, ветвистые оленьи рога, сверкающие сквозь лак вкраплениями самоцветов, инкрустированных золотом и серебром. Думаю, стоят целого состояния. Светильники на стенах в виде бронзовых факелов дарят мягкий голубоватый свет.

Ореховый резной стол и точно такое же кресло с мягкой, расшитой бисером и золотом подушечкой. На столе – запотевший хрустальный графин. Серебряные блюда с маринованными шампиньонами, солеными огурчиками, капустой с ягодами клюквы, ломтиками черного и белого хлеба, красная и черная икорка, балычок, дырчатый "Мааздам" и… золотистый картофель фри.

Поперхнулся слюной. "Все знают! Все! Даже картофель, и тот не забыли!" Сел за стол – негромко заиграла "Let at be" Beatles.

– Желаете еще чего-нибудь, господин? – наливая в хрустальную рюмку ледяную водку, спросила Шарлотта.

– Чего я еще могу желать? Нет! Пожалуй, присядь со мной.

– Я? Рядом?

Вновь в карих глазах удивление и, кажется, испуг.

"И верно – стул-то один. Вначале нужно принести другой".

– Спасибо, господин,… но я… я не голодна, – извиняясь, пролепетала она.

"Может, на самом деле я не прав. Разве мало причин для отказа. Настаивать ни к чему".

Как ни сдерживался, но поужинал довольно плотно. В спальню поднялся в сопровождении девушки. Все-таки, тяжело отказать себе в маленьких радостях. Тем более, что они так доступны.

– Останешься со мной?

– Почту за честь. Я сейчас.

Вспомнил статью о суперполнолунии, вышел на балкон.

Голова пошла кругом: волшебная лунная ночь, нет не ночь – серебряная симфония или Лунная соната!

Опершись на перила, наслаждался невиданной ранее красой.

Лунная соната

Кажется, что серебряным сиянием пронизан весь окружающий мир: тихонько шепчущий о приближении холодов, начинающий понемногу желтеть фруктовый сад и молчаливо-хмурый лес за пределами Зоны. Все пространство от круглолицей колдуньи Луны до каждой травинки, отзывающейся сверканием бриллиантов столь редкой вечерней росы, звенит высокой чистой нотой камертона. Не желая пропускать эту дивную ночь, паучки, оседлав свои серебряные нити, дружно поднялись в небо и теперь парят, легкие и эфемерные, словно сладостные грезы или радужные надежды.

Чарующий аромат ранней осени. Так пахнут, прощаясь с миновавшим летом пожелтевшие листья и дымок далекого костра. Воздух чист и свеж, словно вода горного ручья. Небо прозрачно и глубоко – кружит голову, пьянит лучше старого вина.

Любуясь необычайной красой, тучки стыдливо жмутся к горизонту. Млечный Путь, не в силах соперничать с лунным светом, выглядит смазанной полосой, перечеркивающей небо-свод. Да что там Млечный Путь, – сияние ярких осенних звезд остается сегодня в тени. Наверное, поэтому время от времени одна из них срывается с небес и, сгорая от стыда, падает вниз. Птицы, скупые на осеннюю песнь, молчат, вслушиваясь в чудесную мелодию Лунной сонаты.

Легкое дуновение ветерка закружило хоровод серебряных паутинок. На это чудо можно смотреть бесконечно…

За спиной едва слышны шаги – Шарлотта. Повернувшись, сделал шаг навстречу. Войдя в комнату, девушка, словно пугливая лань, замерла. Слов нет, – она чертовски хороша, просто неотразима в легком, полупрозрачном сиреневом с золотыми звездочками пеньюаре на голое тело. Каштановые волосы волнами спадают на плечи. Высокая, по-девичьи упругая грудь заманчиво колышется при дыхании. Плоский животик и тонкий стан, мягкая округлость бедер, стройные ножки в сиреневых, вышитых бисером и жемчугом туфельках на невысоком каблучке. В ушках в обрамлении бриллиантов сверкают крупные топазы. В карих глазах отражается полная луна, а на алых губах застыла робкая, словно просящая улыбка.

Идеальное тело безукоризненной женщины, отвечающей "социальным и физиологическим потребностям" служащего пятой категории. Что-то здесь не так! Но для меня она сейчас – настоящая королева Лунной сонаты. Не хватает лишь короны. Тороплюсь исправить упущение. Хоровод паутинок разорвался, появилось осмысленное движение. Миллионы собранных воедино и скрепленных моей волей в форме ажурной короны нитей на мгновение зависли в воздухе, коронуя Шарлотту. Карие глаза девушки стали еще глубже, слегка затуманились, по щеке скользнули две ночные росинки.

– О господин! – не то прошептала, не то простонала она, боясь пошевелить головой.

– Тебе к лицу, моя королева! Жаль, что недолговечна!

Щелкнул пальцами, и корона растаяла в воздухе. За ней последовал пеньюар. У девушки чуть ниже пупка я приметил маленький татуаж – карточной масти треф… Подхватил на руки пахнувшее жасмином легкое девичье тело. Она нежно обняла меня за шею и доверчиво уткнулась носиком в грудь.

В постели она податлива и нежна. Охотно принимает и дарит ласки. В момент апогея, закрыв глаза, тихонько стонет, закусив ровными белыми зубками губку. Вроде бы все правильно и своевременно, но нет в ней искренности, огня и страсти. Словно сухая губка, Шарлотта впитывает мои эмоции, чувства. Упивается, боясь обронить даже кроху, как измученный жаждой путник, нашедший в пустыне кувшин с остатками живительной влаги. Изо всех сил пытается "зажечься", но лишь немного "тлеет".

"Страшится сделать что-то не так, не угодить. А ведь "боящийся в любви не совершенен". Да и о какой любви может идти речь? Девушка просто выполняет свою работу.

"…готовы исполнить любые желания…" – кажется, так она сказала при первой встрече.

Невольно вспомнилась малышка Мерлин. Рыжая бестия – неистовая и неудержимая. На прощанье, будучи уже беременной, она даже пыталась меня убить. Никакого сравнения: рок, металл, фонтан эмоций и робкие, печальные, иногда фальшивые фортепианные аккорды Лунной сонаты.

* * *

Проснулся ранним утром. За окном начинало сереть.

Рядом никого. Шарлотта ушла, оставив легкий запах жасмина, воспоминание о совершенном женском теле и несовершенной любви волшебной лунной ночью.

Лежал нагишом. Сброшенной вчера одежды как бы и не наблюдалось.

На тумбочке рядом с кроватью, помимо хрустального в серебре графина с водой и бокала, на вышитой золотом бархотке стоял колокольчик. Угадать его предназначение несложно. Стоит позвонить и немедленно придет какая-нибудь из девушек.

С трудом переборол соблазн именно так и сделать, решительно встал и пошел в ванную. Побрился модифицированной бритвой "Жилет" с тройным лезвием. Окинул придирчивым взглядом флаконы с туалетной водой, пенкой, шампунями, зубной пастой с привычными названиями фирм: "Шанель", "Шварцкопф", "Колгейт", "Кристиан Диор".

Принял контрастный душ, вытерся египетским махровым полотенцем с изображением сфинкса, надел свежее белье с греющей душу этикеткой "Adidas"… Просушил голову феном "Roventa". Похоже, все-таки дома, и приставка "бис" здесь ни к чему. Глянул на себя в зеркало – вроде неплохо.

Вернулся в спальню. Немного покопавшись в шкафу, вы-брал джинсы и тонкий черный с белыми полосками свитер, мягкие кожаные туфли с заостренными носками. Только после этого наконец взялся за колокольчик.

Открылась дверь. Вошла, принеся очаровательную улыбку и запах персидской сирени, Марго.

– Доброе утро господин. Надеюсь, Вам хорошо спалось на новом месте.

Иронии в ее словах я не уловил. Искренне заботится о господине.

– Замечательно, Марго! Замечательно!

На ней коротенькое бордовое платьице с глубоким декольте и белоснежный хрустящий фартук. На стройных длинных ногах – под цвет платья туфельки на шпильках с золотой пряжкой. На шее – кулон, а в ушах – серьги с синими, почти черными, как и ее глаза, сапфирами. Волосы уложены в строгое каре, косметики чуть-чуть.

"Интересно, а в каком пеньюаре она придет ко мне вечером?" – сама собой прокралась пошленькая мыслишка, а рот наполнился слюной: будто людоед какой-то и собираюсь ее вечерком на ужин слопать.

В глазах девушки сверкнули лукавые искорки, ну совсем такие же, как у Шарлотты. "В чем-то сестры?"

Не удержавшись, попытался телепатически "прощупать". Ты посмотри! Не тут-то было! Вне доступа! Похоже, прислугу контролировать не смогу.

– Желаете завтрак, господин?

– Да, Марго, желаю.

На этот раз обеденный зал встретил меня "Июльским утром" Uray Heep. "Guly morning", чашечка ароматного бразильского кофе, ломтики "Мааздама", галетное печенье и глубокое, многообещающее декольте очаровательной брюнетки улучшили и без того неплохое настроение.

– Ну что ж! Пора приступать к делам. Зови-ка, Марго, в кабинет моего консультанта-водителя. Кстати, зовут его как?

– Константин, – девушка чуть покраснела.

"Константин… Костик значит. "Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…" так-так…"

Еще не увидел его, а уже сложилось некое предубеждение. Понимаю что не прав, однако поделать ничего не могу.

Когда Константин вошел, я уже сидел за столом, откинувшись на спинку кресла.

– Доброе утро, шеф!

"Стало быть, не "господин", а "шеф". Существенное отличие. Значит, Константин не входит в число прислуги. "Щупать" тоже, скорее всего, бессмысленно. Легкая попытка подтвердила догадку".

– Подойди ближе! – я специально не ответил на привет-ствие и не предложил сесть.

Он был не высок и не низок, не худощав и не полон. Короткая, почти под "ноль", стрижка, прямой с горбинкой нос, узкие блеклые губы, непонятного цвета глаза. Он их не то чтобы прятал, но и открыто тоже не смотрел. В сером, мышиного цвета костюме, таком же свитере и черных замшевых туфлях. Среднестатистический представитель толпы, мог раствориться в ней бесследно.

Я какое-то время молчал. Не знаю отчего, но неприязнь нарастала снежной лавиной.

"Ударил" наугад.

– К Марго подходить не смей!

– Но… это не запрещено,… – напускная невозмутимость сменилась смертельной бледностью. – У нас ничего не было, – добавил он, как бы смиряясь с неизбежностью и признавая мое право повелевать, -…и быть-то не могло.

– Я знаю. Просто предупредил. Во избежание… А теперь давай, консультируй,… вводи в курс дел.

Консультант вновь растерялся. Похоже, такой встречи не ждал.

– Что Вас, шеф, интересует? Спрашивайте, если знаю, расскажу.

– Меня интересует все. Для начала, где расположена Зона? Кто из персонала имеет право покидать ее территорию?

– Зона в пригороде Полтавы, за селом Кротенки, в лесу, триста метров от трассы. Кроме Вас, покидать ее могу только я.

"Значит, сдвиг реальности ему не страшен. Любопытно…"

– Каждый раз будешь ставить меня в известность.

– Да, шеф. Сегодня нужно ехать за продуктами.

– Какие у нас машины?

– У Вас – джип "Grand cherokee" и "Audi", у меня "Chevrolet Aveo".

"Что ж, подобрано неплохо! В прошлой жизни даже мечтать не мог".

– Сколько ты проработал у Фарадея?

Недоуменное молчание. Или не понял, или притворяется. Скорее второе.

– У прежнего шефа… Чего молчишь?

– По местному летоисчислению больше двадцати лет.

Срок немалый. Можно не раз и полюбить, возненавидеть.

– И как складывались ваши отношения?

Вновь небольшая пауза.

– Отношения? Какие могли быть у нас отношения? – сузившиеся глаза и тень на лице. – Если Вы в плане моей причастности к исчезновению… Не теряйте зря времени. Методы до-знания ведомства, наверное, Вам хорошо известны. Разматывают память и сознание, как… по ниточке…

"Интересно! Весьма! Мышление консультанта человеческое, образное – хотел сравнить с клубком, но удержался. Кто же он – мой телохранитель?"

– При малейшем подозрении меня никогда бы не вернули на прежнее место…

– Когда и как исчез твой бывший шеф?

– Три недели назад, в городе… Позже я забрал закрытую машину возле "Палаццо".

– Машина, какая?

– Пятисотый "Mercedes".

– Где она сейчас?

– Изъяли вместе с жильем, обстановкой и прислугой.

– А может, Фарадей еще найдется?

"Похоже, я сказал глупость. Даже на невозмутимом лице шофера промелькнуло удивление".

– Ошибок не случается. Генно-молекулярный поиск не обманешь!

– А что предпринял куратор реальности?

Вновь изумленные глаза Константина. Еще одна несуразица с моей стороны.

– Ты хоть его знаешь?

– Нет! Не положено.

В правдивости его слов сомневаться не приходится. Похоже, я не продвинулся ни на йоту.

– Хорошо. Узнай о судьбе Алексея Владимировича Калгина тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, проживавшего по улице Сковороды, 28 и работавшего хирургом во второй горбольнице… А также его бывшей жены – Марины Сергеевны. Пока все.

Когда Константин ушел, я, устроившись удобней в кресле и прикрыв глаза, задумался.

"Выводы – неутешительные. Во-первых, никому и ничему верить нельзя. Взять, например, небылицы Горио о законе сохранения массы или невозможности предугадать, в какой мир ведет портал. Думаю, он приврал и на счет "фермы тел" для астальдов.

Во-вторых, как можно решать задачу, не зная исходных данных. Кто такой Фарадей? Его друзья и недруги?… Куда делась прислуга и личные вещи? Какова миссия подкуратора реальности? Да и вообще существовал ли он до того, как "соизволил" исчезнуть?

В-третьих, единственная ниточка – Константин. И она, похоже, никуда не ведет.

В-четвертых, дело, видать, "архиважное", раз средства и время не ограничены. Понимать нужно так: расследуй, как знаешь и сколько хочешь. Настоящего спеца послать не сочли нужным.

Создается впечатление, что конкретных результатов от меня ни-кто не ждет. Делом об исчезновении занимаются – и точка. Поэтому мне суетиться, чрезмерно активничать тоже ни к чему. Поживем – увидим. А условия жизни – дай Бог каждому! Вот сейчас возьму колокольчик и появится очаровательная Марго. Закажу хорошего коньячку да лимончик, несмотря на то, что времени всего десять с хвостиком. А потом – в Интернет. Посмотрим, что произошло в мире 857-бис за период моего, то есть Умника, отсутствия".

Сказано-сделано.

Марго, очаровательно улыбнувшись, сверкнула белоснежными жемчугами зубов и темными до черноты сапфирами. Дав в очередной раз оценить богатство декольте, поставила передо мной на серебряном подносе бутылку марочного "Арагви", небольшую хрустальную рюмочку бочоночком и два фарфоровых, расписанных золотом блюдечка с ломтиками лимона. На одном – с сахаром, на другом – с солью.

Уж не знаю от чего, но вновь полный рот слюны. Чувствую – следствие затянется.

– Господин желает еще чего-нибудь?

"Черт возьми! Конечно, желаю! Но потерплю до вечера".

Проглотил слюну, собрал волю в кулак:

– Спасибо, милая, пока все.

Налив полрюмки золотистого ароматного напитка, Марго, словно на подиуме, чуть покачивая бедрами и демонстрируя безупречную фигуру, удалилась.

В кабинете сразу стало темнее. Будто солнышко зашло за тучку. Тяжело вздохнул, тоскливо глянул на закрывшуюся дверь, одним глотком опрокинул рюмку. Закусил лимончиком с сахаром. Немного подумав, налил еще одну. Эту пил неспеша – наслаждаясь букетом. Затем положил в рот ломтик соленого лимона. Теперь, пожалуй, можно и в Интернет…

И понеслось… Демократическое правительство декларирует программу "Лицом к человеку", "помаранчевый" президент обещает благосостояние "любым друзям". На деле – падение производства, кабальное газовое соглашение, обнищание народа и обогащение стоявших на трибуне "демократов". А во всем винят мировой экономический кризис, да внутренних врагов. Весьма удобно! Сами же с жиру бесятся…

Откинувшись на спинку кресла, тупо уставился в потолок. "Да что же это такое? Сколько мы будем искупать грехи? Чужие и свои… В собственной стране, словно в плену! Кругом ложь, двойная мораль, двойное право, двойная жизнь. Из кризиса – да прямиком в кризис! Хоть сейчас беги на чужбину!"

В рюмку коньяк наливать не стал. Опрокинул бутылку и трижды глотнул прямо из горлышка. Задохнулся, по желудку разлился огонь, а на глазах выступили слезы.

"А чего ты, Умник, собственно говоря, ожидал? Чтобы за какие-то три года все существенно изменилось?

Вот уже почти столетие мы непрерывно воюем: за коллективизацию, индустриализацию, за план, урожай, количество и качество, социализм и коммунизм, перестройку, рыночную экономику, независимость, за "рідну мову", здоровье "простого человека". А на войне, как на войне – убитые да раненные. "Мы за ценой не постоим…" Вот и платим ее… непомерную.