Текст книги "Тайные страсти"
Автор книги: Алекса Смарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Если вам нужен был кто-то повиднее собой, мистер Вольф, то следовало бы послать Сима умыкнуть какую-нибудь шлюху из Ковент-Гардена, вместо…
Марселла замялась, уставившись на сидевшего перед ней мужчину.
– Вместо кого? – мягко подбодрил тот.
Глаза девушки уже привыкли к ярким отблескам пламени, и теперь она могла рассмотреть того, кого так упорно искала в ночи. Ее воображение так ярко нарисовало образ косматого грубияна, что теперь Марселла не смогла подавить недоверчивый возглас, вырвавшийся у нее при виде сидящего напротив мужчины.
Во-первых, он оказался вовсе не длинноносым. Напротив, его нос отличался благородной формой, так же, как и тонкие черты лица. Что же касается косматости… Вряд ли можно считать отталкивающими необычного цвета золотисто-русые волосы, правда, более длинные, чем то предписывала мода. Золотистая прядь виднелась и в вырезе небрежно распахнутой на груди рубашки.
Единственное, что придавало молодому человеку сходство с волком, были его темно-зеленые глаза, которые смотрели на Марселлу с леденящей сосредоточенностью лесного хищника. Развалившись в похожем на трон резном дубовом кресле с начатой бутылкой джина в руке, Вольф скорее напоминал языческого короля. «Проклятье, – пронеслось в голове Марселлы. – Многие невинные молодые леди действительно лишились бы чувств, увидев его… но вовсе не от страха».
Вольф оказался гораздо моложе, чем можно было ожидать, зная зловещие истории, ходившие об этом человеке. Вероятно, он всего лет на шесть старше самой Марселлы.
Свободные концы прежде хитроумно завязанного белого галстука сейчас свисали по обе стороны воротника рубашки тонкого полотна. Даже сидя Вольф производил впечатление высокого человека, а черные панталоны красиво обтягивали мускулистые икры, которым позавидовал бы не один молодой щеголь. Однако ничего нельзя было сказать о его обуви… ввиду отсутствия таковой.
Украдкой бросив взгляд на босые ноги мужчины, Марселла почувствовала, как кровь горячей волной бросилась ей в лицо. Эта неприкрытая часть тела каким-то образом придавала странную интимность их беседе, словно Марселла без спросу вломилась в чужую спальню.
– У меня столько пальцев на ногах, сколько полагается? – прервал ход ее мыслей бархатисто-стальной голос Вольфа.
Только сейчас Марселла осознала, что не столько наблюдала за этим человеком, сколько откровенно глазела на него. Заметив ее замешательство, Вольф насмешливо поднял бровь и продолжил:
– Если вы уже насмотрелись, то, возможно, расскажете кто вы такая, черт побери, и какое у вас ко мне дело.
– М-меня зовут Марселла Ханникат, – торопливо произнесла Марселла, выдавив из себя вежливую улыбку, так как вспомнила, что Вольф в буквальном смысле держит в руках жизнь и смерть ее брата. – Пожалуйста, извините меня, я понимаю, насколько нежелательно здесь мое присутствие. Обычно я не следую за знаменитыми преступниками в их логово – полагаю, это дело лучше оставить джентльменам с Бау-стрит, – но у меня к вам очень деликатное дело.
– Очень деликатное? – с нагловатой небрежностью отозвался Вольф. – Скажите, мадам, а ваш муж знает, что вы здесь?
Моментально забыв о всякой вежливости, Марселла бросила на него полный пренебрежения взгляд.
– Так как я не замужем, это не имеет значения. Кроме того, я всегда действую так, как считаю нужным.
Уловив в своем голосе оправдывающиеся нотки, она мысленно упрекнула себя за это. Несмотря на то, что в двадцать два года Марселла уже перешагнула тот возрастной рубеж, когда большинство женщин выходит замуж, она не видела особых причин для беспокойства. Даже Кларри признавал, что его сестра весьма привлекательна и обладает чувствительным сердцем. Просто ей мешает досадная манера выкладывать все, что у нее на уме, и ее импульсивность. В результате джентльмены, которым требовались более покладистые супруги, каждый сезон решительно отклоняли кандидатуру Марселлы.
– В любом случае, мистер Вольф, – закончила девушка примирительным тоном, – то, что я собираюсь вам сказать, не предназначено для посторонних.
При этом она бросила многозначительный взгляд на Сима, отметив с некоторым удовлетворением тот факт, что его нос картошкой распух и стал раза в два больше по сравнению с тем временем, когда ее разящий удар еще не достиг бедного парня.
Вольф небрежным взмахом руки с зажатой в ней бутылкой джина приказал Симу удалиться. Тот быстро поклонился и вышел из комнаты.
Марселла почувствовала невольную благодарность к Вольфу за эту небольшую услугу. Когда они остались одни, она продолжила:
– Как я уже упоминала ранее, дело касается моего брата, почтенного Кларенса Ханниката. Надеюсь, вы помните его?
– С какой это стати «знаменитый преступник» должен быть знаком с вашим глубокоуважаемым братом, мисс Ханникат? – ответил Вольф с легкой усмешкой, выдававшей его мнение о том классе общества, к которому принадлежала Марселла. – Если, конечно, он сам не преступник.
– Разумеется, нет! Кларенс – лишь невольная добыча в этой бесчестной игре… несчастный мотылек, жестоко обгоревший в пламени вашего игорного ада, – Марселла замолчала, переводя дыхание, затем, распаляясь от столь животрепещущей темы, с жаром произнесла: – Безобидный и безвинно пострадавший, Кларри оказался вовлечен в самый пагубный из пороков… стал жертвой обмана…
– …Неразумным щенком, который поставил больше, чем мог позволить себе проиграть, – закончил за нее Вольф. – Я прав, мисс Ханникат?
Марселла неохотно кивнула, соглашаясь с ним, а молодой человек продолжал, изогнув золотистую бровь:
– Избавьте меня от ваших евангельских проповедей и расскажите лучше, насколько глубоко завяз ваш братец.
Марселла глубоко вздохнула.
– Он проиграл десять тысяч фунтов.
– Десять тысяч фунтов, – тихо повторил Вольф с еще большим презрением в голосе. – Признайтесь, ведь это брат прислал вас сюда похлопотать о его деле? Очевидно, он надеется, будто я настолько пленюсь вашими чарами, что верну его расписки?
– Вовсе нет! – воскликнула Марселла. – Мой брат – человек чести, правда, немного беспечен. Если бы вы дали ему немного времени, он непременно расплатился бы с долгами. Кларенс мог бы, например, каждый месяц выплачивать вам небольшую сумму, пока не закроются все счета.
– Небольшая сумма каждый месяц… вроде, как платят жалованье слуге?
– Вот именно, – с готовностью кивнула Марселла, почувствовав, как сразу стало легче на сердце. Судя по всему, этот Вольф вполне разумный человек, так что дело можно будет уладить без лишних проволочек.
Но минутное ликование сразу померкло, когда она заметила, как недобро сузились зеленые глаза мужчины.
– Мисс Ханникат, вы или наивны до невозможности, или невероятно глупы. Впрочем, не важно, к какой категории вы относитесь. Я равно не терплю ни наивных, ни дураков. Более того, – голос Вольфа приобрел прежнюю стальную бархатистость, – я не выношу так называемых джентльменов, которые, как щенки, прячутся под юбки своих женщин, лишь бы не отвечать за последствия собственных поступков.
– Но Кларри не знает, что я…
Марселла не закончила фразу, уловив холодный блеск в глазах Вольфа, и с замирающим сердцем поняла, что проговорилась. Теперь этому опасному человеку доподлинно известно, что ее брат понятия не имеет, куда она отправилась этой ночью. По правде говоря, и родители, и Кларри полагали, что Марселла находится в гостях или на каком-нибудь модном рауте и задержится там до рассвета.
Несмотря на то, что похищение оказалось для нее совершенно неожиданным, пока пострадала только гордость Марселлы. Теперь же девушку охватили настоящее волнение и трепет, а от страха по спине побежали ледяные мурашки. Поставив на пол бутылку, Вольф поднялся с кресла и устремил на Марселлу пристальный взгляд.
Боже милостивый, билась у нее в голове одна-единственная мысль, что навлекла она на себя на этот раз, стараясь спасти честь своего брата?
Остановившись перед Марселлой, молодой человек обнажил в хищной улыбке белые зубы.
– Возможно, я был слишком поспешен в своих суждениях, мисс Ханникат, – мягко сказал он, и Марселла затрепетала еще больше, заметив, как Вольф растягивает слова, что, несомненно, явилось следствием воздействия паров джина. – Может быть, мы с вами все-таки придем к взаимопониманию?
– Как пожелаете, милорд… мистер Вольф, – вымолвила она, всей душой желая, чтобы ее голос звучал достаточно уверенно. – Если вы согласитесь на ежемесячные выплаты…
– Но я хочу сделать вам гораздо более интересное предложение, – перебил ее Вольф, не замечая, а точнее, не заботясь больше о чистоте своей речи, которая все сильнее становилась похожа на простонародный говор людей низшего класса, к которым принадлежал Сим, и продолжал: – Понимаете, мисс Ханникат, я состоятельный человек, очень богатый человек, а вы знаете, что есть общего у всех богатых джентльменов?
Марселла покачала головой, лихорадочно соображая, что сейчас для нее безопаснее: воспринимать с юмором этого пьяного разбойника и поверить, что он отпустит ее подобру-поздорову, или немедленно броситься к двери, моля Бога уберечь ее от Вольфа и его сообщников.
– Скука смертная, – приближаясь к девушке, ответил Вольф на собственный вопрос. – И единственное средство от этого – перемена, что-нибудь… новенькое.
Он почти прошептал последние слова, и Марселла даже затаила дыхание. Помимо паров джина теперь она явственно различала головокружительное, но отнюдь не отталкивающее сочетание запаха мужского тела, белья и табака. Кроме того, Вольф оказался выше Марселлы на целую голову, так что она едва доставала ему до плеча. Неожиданно, вероятно, впервые за всю свою респектабельную жизнь, Марселла вдруг осознала, каким опасным может быть самец.
Она невольно отступила назад, споткнувшись при этом о тюк, в котором оказались ее шаль, шляпка и сумочка. Впрочем, она была слишком смущена, чтобы испытывать благодарность к Симу за то, что тот подобрал вещи, и думала лишь о том, как сохранить спокойствие под пристальным взглядом Вольфа.
– Молчим, значит? – тихо заметил он, когда Марселла оставила его вопрос без ответа. – Это вы здесь притихли, а в «Золотом Волке, по рассказу Сима, орали так, что стены чуть не обрушились.
– Я вовсе не кричала. Просто хотела привлечь внимание кого-нибудь из управляющих. И как видите, мне это удалось.
– Да, удалось, – многозначительно заметил Вольф и придвинулся еще ближе, так что теперь их разделяли всего несколько дюймов. Взгляд его зеленых хищных глаз обещал, что Марселла еще пожалеет о своем успехе. – Вы пришли торговаться с Вольфом, мисс Ханникат, – тихо произнес он, – и предметом торга… будете вы сами… Или жизнь брата ничего для вас не значит?
Жизнь Кларри!!! Значит, слухи не были беспочвенными…
– Но в-ведь вы не с-станете убивать человека из-за денег? – пролепетала Марселла встревоженным шепотом.
– Это уже дело принципа, милочка. Если человек не платит, я непременно должен его наказать… Нельзя все пускать на самотек. И потом, монеты – еще не единственная ценная вещь в этом мире.
Вольф протянул руку, – такую же изящную, как и все в его облике, – и отвел со лба девушки выбившийся из прически локон. Марселла слабо запротестовала, уклонившись от этого интимного прикосновения. Вместе с тем она отметила, что внезапно ее охватила дрожь, не имевшая ничего общего со страхом. От следующих слов Вольфа у Марселлы даже закружилась голова.
– Давайте заключим сделку, мисс Ханникат, я все забуду и верну расписки вашего брата… в обмен на ночь с вами.
Глава 2
– Ночь… со мной?
От неожиданности у Марселлы сжалось горло, на миг перехватило дыхание, а в голове взметнулся рой сумбурных мыслей. Какая досада, лихорадочно подумала она, пытаясь осмыслить чудовищность этого предложения. Да, события развивались совсем не так, как предполагала Марселла. Она надеялась, что ситуация будет складываться вполне цивилизованно, и Вольф согласится – благосклонно или, напротив, скрепя сердце, – с ее разумными требованиями. Простодушной Марселле никогда бы и в голову не пришло решать проблему так, как это только что предложил Вольф!
– В чем дело, мисс Ханникат? – усмехнулся молодой человек. – Или язык проглотили?
– Н-нет, – слабо возразила Марселла, предпочитая в эту минуту оказаться лицом к лицу с диким зверем, чем со стоявшим сейчас перед ней двуногим хищником. Какому-нибудь тигру можно, по крайней мере, подсунуть хотя бы миску сметаны…
А если Вольф всего лишь смеется, разыгрывает ее?.. Несомненно, мужчина, обладающий такой привлекательной наружностью и столь значительным состоянием, мог иметь сколько угодно женщин, к тому же, гораздо более опытных и привлекательных, чем она.
– Просто я раздумываю над вашим весьма необычным предложением, – уже более твердым голосом произнесла Марселла. – Если бы вы дали мне немного больше времени на размышление…
– Пустая трата времени, голубушка, – отрезал ее собеседник. – Выбирайте: или вы, или деньги. Но позвольте предупредить: если вы выберете второе, я буду ждать монеты завтра в полдень.
«Завтра в полдень!»
Услышав это, Марселла даже отступила назад. Зловещий блеск зеленых глаз Вольфа явно противоречил его шутливому тону, и в сердце девушки впервые вонзилось холодное лезвие животного страха. Больше нельзя было цепляться за призрачную надежду, что все это лишь жестокая шутка со стороны Вольфа. Он требовал немедленного ответа на свое предложение.
При одной мысли о предлагаемой форме платежа по телу Марселлы пробежала дрожь, вызванная как страхом, так и приятным возбуждением. Да, ее можно было назвать старой девой, но не стоило считать абсолютно невинной. Марселла уже давно вышла из юного возраста и представляла себе, что происходит между мужем и женой за закрытыми дверьми спальни. Поэтому она испытывала отнюдь не девическое любопытство в отношении неведомых ей пока утех. Кроме того, этот так называемый Вольф хоть и являлся преступником, вместе с тем представлял собой прекрасный образец представителя мужского племени. Что, если…
«Боже, неужели я всерьез подумываю о принятии этого предложения?» – мысленно одернула себя Марселла, пытаясь освободиться от наваждения. Если бы так же легко можно было справиться с жаром, охватившим ее лицо. Однако уже в следующее мгновение смутное ощущение обиды и унижения сменилось негодованием.
– Да как вы смеете? – взорвалась Марселла, надменно вздернув подбородок. – Что вы за человек, если полагаете, будто я готова подобным образом избавить брата от долгов? Позвольте напомнить, мистер Вольф, я пришла к вам открыто, без задних мыслей, доверяя вам, а вы…
– Позвольте же и мне напомнить вам, мисс Ханникат, – холодно прервал ее возмущенную тираду Вольф. – Я был весьма благосклонен с вами в этот вечер… но и моя благосклонность имеет пределы…
Из речи молодого человека исчез налет простонародного говора и снова появилась угрожающая бархатистость, которая казалась страшнее грубого подшучивания.
– Итак, жду вашего ответа, мисс Ханникат. Ну, вы сами выберете свою судьбу, или это сделаю я?
Марселла глубоко вздохнула, с убийственной ясностью осознав всю безвыходность своего положения. Было совершенно невозможно найти за оставшиеся несколько часов десять тысяч фунтов. Кларри уже не раз пытался одолжить нужную сумму у богатых друзей, но тщетно. Предлагаемый Вольфом второй вариант тоже казался Марселле просто немыслимым, но, похоже, только это ей и оставалось.
– Ваше предложение… если я соглашусь… как я могу быть уверена, что вы до конца сдержите свое слово?
Марселла уловила на лице Вольфа тень хищной улыбки, затем услышала его тихий голос:
– Вы, мисс Ханникат, конечно, знаете, что у преступников существует собственный кодекс чести. Ввиду отсутствия свидетелей, вам придется на веру принять мое слово.
– Но что именно… должна я сделать, сколько раз вы…
Волчья усмешка Вольфа стала еще более широкой: зверь явно предвкушал победу.
– Условием будет одна ночь, а уж я сам решу, как ее провести. Сразу хочу предупредить: вы должны стать добровольной участницей и с готовностью идти навстречу всем моим желаниям. Мне совсем не улыбается оказаться в постели с падающей в обморок истеричкой или, еще хуже, с бесчувственной ворчуньей.
Нотка вызова, прозвучавшая в последних словах, так взбудоражила Марселлу, как не смогли бы взволновать никакие насмешки. О нет, она не бесчувственная ворчунья, но и не какая-нибудь зеленая девчонка, которую можно легко обмануть или заставить пожертвовать своей добродетелью ради забавы ненавистного злодея. «Должен же существовать способ избежать уготованной участи», – лихорадочно думала Марселла, осматриваясь вокруг. На глаза ей попалась наполовину пустая бутылка джина, стоявшая позади Вольфа на ручке кресла. В мгновение ока из спутанных нитей страха Марселла соткала отчаянный план своего спасения. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы замысел ее удался.
Распрямив плечи, Марселла хладнокровно встретила взгляд противника.
– Я согласна с вашим условием… мистер Вольф.
В глазах цвета листвы мелькнуло странное выражение – удивления или, возможно, неуверенности, – затем на лице Вольфа отразилась какая-то странная замкнутость.
– Ну что ж, тогда продолжим, – ответил он и, повернувшись к девушке спиной, направился к двери с бархатными портьерами, которую Марселла заметила только сейчас.
Она двинулась следом, подняв узел с вещами и попутно прихватив забытую бутылку с джином, которую спрятала под шаль, Марселла не раз видела своего брата пьяным и по опыту знала, что алкоголь часто делает мужчин более покладистыми. Возможно, ей удастся подпоить Вольфа и убедить его просто так вернуть расписки Кларри.
Тем временем хозяин быстрым движением отвел в сторону бархатную портьеру и, нажав на ручку, распахнул дверь перед своей гостьей, затем, насмешливо склонившись в почтительном поклоне, жестом пригласил ее пройти.
– После вас, миледи.
Стараясь не задеть Вольфа, Марселла пересекла порог с мрачной решимостью жертвы, поднимающейся на эшафот… и остановилась в изумлении.
Если события сегодняшнего вечера скорее напоминали кошмар, то комната, в которой она оказалась, словно являлась продолжением экзотического сна. Марселла робко сделала несколько шагов вперед, и ее ступни тут же погрузились в пушистый ворс турецкого ковра. На неровном деревянном полу, словно заботливо ухоженные клумбы, лежали еще несколько ковров, а струящиеся шелка и вышитые занавеси полностью скрывали стены. Несмотря на то, что единственным естественным источником света была луна, изливавшая с небес свое бледное сияние, комната оказалась ярко освещенной. Повсюду блистали сотни зажженных свечей, закрепленных в канделябрах и подсвечниках на мраморных колоннах, установленных вдоль стен на равном расстоянии одна от другой. Каждая свеча – будь то расплавлявшийся огарок или только что зажженный фитилек – горела ровным золотистым пламенем. Марселле почудилось, будто она попала в некое облагороженное подобие преисподней. Однако, присмотревшись внимательнее, Марселла обнаружила, что сияние исходило не только от канделябров.
«Не может быть… неужели все это действительно золото?!»
Марселла замерла перед небрежно придвинутым к стене обеденным столом, словно издалека услышав подтверждающие ее догадку слова хозяина комнаты… и едва ли осознавая, что рот у нее приоткрылся от удивления, что совсем не подобало настоящей леди.
Изумленный взор девушки медленно скользил по поверхности длинного стола, на котором возвышались груды всевозможных ювелирных изделий из золота и серебра – от кубков и гребней до карманных часов и тростей. С тех пор как они с Кларри побывали на выставке сокровищ королевской короны, Марселла больше ни разу не видела такого количества собранных в одном месте ценностей.
Теперь она решила, что это не преддверие преисподней с ее огнем и серой, а пещера, полная сказок, из «Тысячи и одной ночи».
Но как оказались здесь все эти вещи, по воле случая хранящиеся в столь неподобающем описанию жилище на берегу реки? «Да ведь это краденое!» – догадалась Марселла, бросив обвиняющий взгляд на нынешнего владельца сокровищ, заставляя его отрицать очевидное.
Вольф как ни в чем не бывало подошел к ближайшему нагромождению драгоценностей и извлек оттуда грубый с виду тяжелый золотой браслет, украшенный драгоценными камнями квадратной формы. Лениво повертев в сильных пальцах сверкающую безделушку, он протянул ее Марселле.
– Примерьте, если хотите.
– Нет, не хочу! Если я прощу вам воровской промысел, украсив себя какой-либо вещью, добытой нечестным путем, то буду виновата в той же степени, что и вы.
– Вы наденете его, – небрежно перебил Вольф. – В самом деле, мне хотелось бы посмотреть, как вы будете выглядеть в этих, как вы очаровательно выразились «добытых нечестным путем» украшениях.
– Может вам еще захочется увидеть, как я танцую на столе, увешанная этими захваченными силой и обманом драгоценностями?
Заметив, как угрожающе сузились зеленые глаза Вольфа, Марселла сразу же пожалела об этих безрассудно вырвавшихся у нее едких словах. Судя по всему, она, в конце концов, довела этого человека до бешенства и, лишь услышав его грубый смех, Марселла поняла, что хищные зеленые глаза искрились вовсе не от ярости, а от веселья.
– Весьма интересное предложение, милочка, – признался Вольф, и Марселла почувствовала, как ее щеки вспыхнули огнем. – Нужно непременно попробовать, если останется время. А сейчас дайте мне вашу руку.
Марселла неохотно переложила узел с вещами из одной руки в другую и свободную протянула молодому человеку. Тот снял перчатку с нежной девичьей ручки и, надев на запястье тяжелый браслет, закрыл хитроумную застежку. Марселла вздрогнула при звуке слабого щелчка, словно узник тюрьмы Ньюгейт, за которым захлопнулась дверь темницы.
– Прелестно, – тихо произнес Вольф, неизвестно что имея в виду: девушку или украшение. – Но мне хотелось бы, чтобы на вас остался только браслет…
Помедлив, он направился в противоположный конец комнаты, к кровати. Марселла с удивлением обнаружила, что не в силах отвести взгляд от того, что являлось конечной целью злодея. Кровать, – как с трепетом и в то же время с мрачной иронией отметила про себя Марселла, – оказалась громоздким сооружением, занимавшим весь угол комнаты. Водруженное на позолоченный пьедестал, с пологом из золотой парчи это ложе вполне соответствовало восточной роскоши и пышности покоев. На необъятных размеров постели валялись многочисленные подушки из шелка всех цветов радуги, покрывало золотистого атласа было безжалостно сбито. Создавалось впечатление, будто какой-то рассерженный паша только что поднялся после беспокойного сна со своего роскошного ложа.
Марселла торопливо отвела взгляд от этого живописного зрелища, напоминавшего образцы упаднического искусства. Однако это не помогло ей избавиться от внезапно возникшего в воображении досадного видения: она сама, совершенно обнаженная, со сверкающим на руке краденым браслетом, распростерлась на этом золотистом покрывале, а над ней склонился человек, о котором ей ничего не известно, кроме того, что он знаменитый Вольф…
Теплая волна медленно затопила лоно Марселлы. Затаив дыхание, она прислушивалась к совершенно новым для нее ощущениям, осознавая, что они каким-то образом связаны с постыдными мыслями. Марселла до боли закусила губу, потрясенная открывшейся ей горькой правдой: внутри нее пышно расцветала порочная натура – вторая сторона ее души, желавшая того же, что и мужчина, которого Марселла видела впервые в жизни.
– Чего вы ждете, мисс Ханникат?
Заданный ленивым тоном вопрос заставил Марселлу невольно взглянуть на Вольфа, который уже успел развязать мягкий галстук и теперь неловко расстегивал пуговицы рубашки. «Самое время приступать к выполнению задуманного, пока дело не зашло слишком далеко», – решила Марселла.
– Я подумала, что сначала вам захочется еще выпить, – осмелилась проговорить она, делая шаг вперед и вытаскивая из-под шали бутылку. – Надеюсь, у вас найдется стакан.
– В этом нет необходимости, милочка.
С этими словами Вольф схватил бутылку и, подняв ее в шутливом тосте, сделал порядочный глоток. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он вкрадчиво предложил:
– Ей-Богу, и вам стоит это сделать, чтобы расслабиться.
«Сам он, судя по всему, более чем расслабился», – удовлетворенно отметила Марселла. Действительно, Вольф все больше растягивал слова, а его движения становилась все более замедленными. Если бы удалось продолжить эту игру и заставить разбойника выпить побольше спиртного…
– Если только попробовать, – холодно согласилась Марселла и взяла предложенную бутылку, стараясь при этом держаться подальше от Вольфа и избегать его прикосновений.
Даже от маленького глотка джина на глазах Марселлы выступили слезы и перехватило дыхание. Она не могла понять, как можно добровольно пить то, что по вкусу скорее напоминает масло для заправки фонарей и ламп?!
– В-весьма освежающе, – только и смогла произнести несчастная девушка, возвращая бутылку.
Вольф отхлебнул еще, поставил бутылку на ступеньку, ведущую к монументальной кровати, и кое-как закончил расстегивать рубашку.
Марселла тем временем расправила скомканную шаль, расположив полоску узорчатого шелка на спинке ближайшего кресла, затем повесила рядом с ней сумочку и принялась осматривать шляпку, оценивая, насколько пострадала эта деталь ее наряда. С тем же преувеличенным вниманием Марселла исследовала состояние лент, тщательно разглаживая их, а также по нескольку раз поправляя один и тот же пучок перьев. Решив, наконец, что этот повод для промедления полностью исчерпан, она водрузила шляпу на сиденье кресла и снова взглянула на Вольфа.
Его хищные глаза без всякого выражения смотрели на девушку из-под отяжелевших век. Изрядно захмелевший разбойник, мягко подбадривая свою жертву, невнятным голосом произнес:
– Время не ждет, милая, а я хочу сполна получить за свои деньги. Так что советую побыстрее избавиться от одежды. Скажи-ка мне еще раз, как тебя зовут?
– М-марселла… но брат называет меня Жаворонком. Марселла поделилась с Вольфом этой подробностью их домашнего мирка в смутной надежде вызвать у злодея хоть немного сочувствия к себе. Однако все ожидания на этот счет быстро перечеркнуло сопровождаемое кривой ухмылкой обескураживающее замечание.
– Жаворонок, – повторил Вольф с оттенком пьяной иронии. – Надо признаться, ты лакомый кусочек для того, кто величает себя Волком.
Марселла судорожно вздохнула и внезапно почувствовала охвативший ее тело жар, словно она слишком близко подошла к одной из колонн с зажженными свечами. Нужно было срочно брать ситуацию в свои руки.
– А как насчет вашего имени, – отчаянно проговорила Марселла, притворяясь, что пытается справиться с кнопками и крючками на юбке. – Ведь не окрестили же вас столь странно еще при рождении? Так почему же вы называете себя «Вольфом», то есть «волком»?
При этом Марселла подняла глаза и уперлась взглядом в обнаженную грудь Вольфа. «Он и сложен, как хищник, – подумала она, – сплошные мускулы и плоть, никакого жира под золотистыми волосками, начинавшимися у шеи и узкой полоской исчезавшими под поясом панталон. Плечи широкие, как у человека, добывающего свой хлеб тяжелым физическим трудом, и мускулы на руках бугрятся как у тех, кто ежедневно борется за жизнь».
Марселла облизнула внезапно пересохшие губы и с трудом заставила себя взглянуть туда, куда указывал Вольф: на бицепс правой руки. На коже яркими красками был изображен стоящий на задних лапах стилизованный серый волк. Из пасти хищника свешивался красный язык, а злобные зеленые глаза смотрели прямо на зрителя.
«Волк, стоящий на задних лапах» – невольно пришло Марселле на ум традиционное описание геральдических животных, так как это существо, казалось, сошло с герба какого-нибудь забытого древнего рода. Поначалу девушку удивила четкость рисунка, но потом она догадалась, что видит татуировку вроде тех, какие делают себе моряки.
– Да, это вполне объясняет ваше имя, – согласилась Марселла, стараясь придать разговору светский тон. – Но почему вас называют «милорд»?
– А это уже мое собственное тщеславное пожелание. Мать как-то проговорилась, что моим отцом был один поместный дворянин.
Нотка горечи придала трагичность его пьяному голосу. Несомненно, отец парня какой-нибудь титулованный джентльмен, который подобно бессчетному множеству знатных людей соблазнил, а затем бросил несчастную служанку, обрекая ее тем самым на тяжкие лишения.
Марселла невольно пожалела того мальчика, каковым когда-то был Вольф. Она прочла довольно много брошюр о горькой участи лондонской бедноты – и все благодаря любезности сэра Финеаса Тайболта, друга ее отца, чьи попытки склонить свою слушательницу к евангелическому служению оказались не менее упорными, чем решимость добиться благосклонности Марселлы. Оставив без внимания пылкие речи сэра Финеаса, девушка вместе с тем была взволнована и опечалена несправедливостями, о которых узнала.
Не удивительно, что выросший без отца, в нищете, этот так называемый Вольф стал на преступный путь!
Впрочем, сочувствие Марселлы к тяжелым жизненным обстоятельствам несчастного молодого человека вмиг улетучилось, стоило тому зловеще протянуть:
– Ну а теперь, когда вы удовлетворили свое любопытство…
Не успела Марселла и слова сказать, как Вольф привлек ее к себе и движением, выдававшим немалый опыт в подобного рода делах, ловко расстегнул платье на спине. Марселла ахнула и ухватилась за падающую с плеч одежду, метнув при этом на негодяя уничтожающий взгляд: как теперь она оденется без посторонней помощи?!
Девушка уже собиралась обрушить на провинившегося свой праведный гнев, но Вольф в этот момент отвернулся, расстегивая панталоны. Пока Марселла, не веря глазам, смотрела на эту сцену, он освободился от нижнего белья и теперь стоял перед ней совершенно обнаженный. Золотистая поросль, сбегавшая с груди красавца Вольфа, захватывала и его плоский живот, заканчиваясь темно-золотыми завитками между мускулистыми великолепными ляжками.
Одна часть тела Вольфа привлекла особое внимание Марселлы. Ей сразу вспомнилась широко известная коллекция мраморных греческих скульптур. Подобно многим молодым женщинам Марселла приобрела некоторые познания в области мужской анатомии, именно разглядывая фризы с изображением героев античности, одетых в большей или меньшей степени. Однако в сравнении с древними атлетами представший перед ней мужчина оказался в некотором отношении весьма щедро одаренным природой.
Не обращая никакого внимания на пристальный взгляд девушки, Вольф преспокойно повернулся к ней спиной, явив целомудренному взору Марселлы свои крепкие выпуклые ягодицы. Но прежде чем он откинул полог и рухнул на золотистое покрывало, Марселла успела заметить перечеркнувший его спину воспаленный багровый шрам.
