Текст книги "Тайные страсти"
Автор книги: Алекса Смарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Торопливый просмотр послания подтвердил ее предположения. Письмо оказалось не подписано, как и предыдущее, а почерк снова напоминал ребячьи каракули… или выдавал попытку изменить собственную манеру. Расстроенно вздохнув, Марселла взглянула на дворецкого.
– Не думаю, что вы видели того, кто принес записку, – заметила она, не надеясь на противоположное утверждение.
– Как и в прошлый раз, в дверь постучали молотком. Когда я открыл, то нашел на ступеньке вот это.
Марселла снова посмотрела на листок бумаги. Мелодраматический тон послания повторял прежние оскорбительные обвинения, но на этот раз автор просил о тайной встрече, и просьба его вовсе не походила на униженную мольбу:
«Ваша жизнь и жизнь другого человека зависит от вас, от вас одной… не пренебрегайте своим священным долгом…»
Марселла нахмурилась еще больше, решив положить конец этому вздору, пока автор вздорных писем не вынес свои злобные домыслы на публику. Впрочем, если верны ее догадки относительно личности анонима, то вчера вечером он уже сделал свое черное дело.
– Хорошо Бидлз, – небрежно складывая записку, обратилась Марселла к слуге. – Покончим с этим. Я прошу вас в течение часа найти наемную карету. У меня есть дела, которые могут занять часть дня.
– Хорошо, мадам.
– Кстати, Бидлз, будет лучше, если вы не станете рассказывать его светлости об этих таинственных письмах. Они не имеют никакого значения и только расстроят его.
– Как пожелаете, мадам, – со скорбным видом согласился дворецкий и отправился выполнять поручение.
Вскоре после полудня Марселла села в наемный экипаж. У нее было достаточно времени, чтобы выполнить некоторые светские обязанности и в назначенный час встретиться с неизвестным автором посланий. Она решила в последний раз объяснить сэру Финеасу, что у нее нет намерения оставлять своего мужа ни ради него, ни ради кого-либо другого.
Марселла не сомневалась, что именно баронет являлся автором таинственных писем. Кто же, как не он, публично выказал свою неприязнь графу Вольфу и поклялся публично поставить его на колени?
Неожиданно Марселле пришло в голову, что у Невилла Нортрапа также вполне достаточно причин желать зла новому графу. Однако она не могла представить себе этого светского человека, настоящего джентльмена, кропающим мелодраматические анонимные письма с обвинениями Гарета в убийстве, которое ему уже не приписывалось. Нет, Невилл наверняка действовал бы более тонкими методами, подавая петиции в суд или прибегая к помощи высокопоставленных друзей.
Вновь обратив свои мысли на сэра Финеаса, Марселла извлекла из черной шелковой сумочки утреннее послание, развернула тщательно сложенный листок, уже рвущийся на сгибах после многократного прочтения, и еще раз проверила время и место встречи.
«…Три часа… парк Вауксхолл-Гарденс… на площадке фейерверков…»
«Странное место встречи, – сказала она себе, – особенно учитывая известную неприязнь сэра Финеаса ко всему разгульному и – с его точки зрения – неприличному». Впрочем, парк в это время, наверняка, безлюден, следовательно, никто не помешает их беседе, которую Марселла собиралась закончить как можно быстрее.
Все прочие дела Марселла выполнила очень быстро, так что во время их кратких остановок кучер едва успевал приложиться к бутылке, которую она заметила у него под сиденьем. К месту назначения Марселла прибыла как раз в тот момент, когда часы на отдаленной башне начали бить три. Дав кучеру указание ждать ее, Марселла торопливо спрыгнула с подножки экипажа.
Осмотрев изгородь, она обнаружила место, где можно попасть в парк, минуя центральный вход, и уже через мгновение шагала по посыпанной гравием дорожке. Далее путь ее лежал под тремя арками, через равные промежутки пересекавшими аллею, а само место свидания находилось чуть в стороне, в отдаленной части парка.
Знакомая обстановка успокаивающе подействовала на Марселлу. Ведь еще в прошлом сезоне она платила свои шиллинги за возможность прогуляться по вечерним освещенным аллеям знаменитого парка. Здесь она ужинала привезенной с собою простой едой в жизнерадостной компании брата и его друзей, потом сидела на концерте, зачарованно слушая музыку оркестра, а позднее вскрикивала от детского восторга, любуясь знаменитыми фейерверками. Вспомнив об этом, Марселла невольно улыбнулась, хотя чувство потери наполняло ее сердце печалью. Она бы отдала все на свете за весточку о Кларри, только бы узнать, что брат жив и здоров, пусть даже и не собирается возвращаться домой.
Марселла постаралась отогнать печальные мысли и снова сосредоточилась на предстоящей встрече. Зашумевший в тщательно подстриженных верхушках деревьев прохладный ветерок заставил ее плотнее завернуться в яркую шаль с восточным рисунком, накинутую на простое платье из белого муслина. Марселла предусмотрительно надела самые мягкие из своих туфель, но гравий все равно поскрипывал под ногами, и это могло привлечь внимание находившихся поблизости людей.
Однако, судя по всему, вокруг никого не было, кроме Марселлы и неизвестного, назначившего ей встречу, да и парк в дневные часы оказался совсем другим. Под неярким дневным солнцем просторы лужаек с рядами тополей и вязов, подстриженных кустов выглядели, конечно, довольно мило, но не представляли из себя ничего особенного. Даже разбросанные тут и там красивые колоннады и уединенные гроты казались всего лишь приятным разнообразием среди листвы.
Только вечером парк оживал самым волшебным образом, грустно подумала Марселла. Высокие деревья начинали четко вырисовываться на фоне ночного неба и, освещенные искусно размещенными лампами, отбрасывали на аллеи потрясающие тени. Вечерний ветерок то и дело доносил приглушенные звуки смеха и оживленных разговоров, которые походили на радостное эхо, перекликавшееся с мелодиями оркестра. Даже пользовавшиеся дурной славой Темные Аллеи, затененные деревьями, неосвещенные, куда не стоило углубляться в одиночку, были притягательны, маня своей опасностью…
Однако днем парк выглядел потрепанным, неопрятным, как обтрепавшаяся много сезонов на подмостках сцены актриса со следами былой красоты. Тишина тоже казалась тревожной. Интересно, почему этот человек не назначил встречу в более подходящем месте: в павильоне восковых фигур или в оперном?
Запыхавшись, Марселла, наконец, добралась до площадки, на которой должна была увидеться с автором записок, однако никого здесь не обнаружила. Обступавшая ее со всех сторон листва служила хорошим укрытием от посторонних взглядов, но так же была эффективной преградой, вздумай она убежать отсюда.
Марселла постаралась заглушить вдруг возникшее чувство тревоги. Наверное, напрасно она решила встретиться с сэром Финеасом наедине, никому не сказав ни слова о своем местонахождении. Лучше всего было бы увидеться с ним в более людном месте. Каким бы джентльменом Финеас ни считался по праву рождения, от него вполне можно было ожидать бесчестного поведения.
Слишком поздно вспомнила Марселла недавние мольбы баронета оставить Гарета и принять его покровительство. А если этот человек задумал похитить ее или, возможно, убедить Гарета в том, что она убежала с ним по собственной воле?..
Неожиданно позади Марселлы раздался хруст веток под чьими-то шагами. Затаив дыхание, она повернулась, приготовившись холодно приветствовать сэра Финеаса и как можно скорее попрощаться с ним.
Однако слова буквально застыли у Марселлы на губах, когда она оказалась лицом к лицу не с баронетом… а со своим столь внезапно исчезнувшим братом.
Глава 19
– Кларри?! – не веря своим глазам воскликнула Марселла, отступая на шаг назад.
В ее душе взметнулся вихрь самых противоречивых чувств. В течение всех недель отсутствия брата Марселла опасалась худшего и молилась о лучшем. Теперь же Кларри вернулся живой и невредимый, но она никак не могла поверить, что это он писал ей анонимные письма, совершенно не думая о том, какое беспокойство причинил своим внезапным исчезновением.
Грустно улыбнувшись, Кларри хотел было заключить сестру в объятия, однако Марселла не сделала ни единого движения в его сторону. Улыбка юноши сразу поблекла, на гладком лбу появились морщины.
– Не ждала ли ты кого-то другого? – удивленно произнес он, уронив руки.
Марселла сдержанно кивнула.
– Мы… мама, папа и я… не знали, жив ты или мертв, потому что не получили от тебя ничего, кроме той странной записки. Так где же ты был все это время?
– Я снял жилье в одной таверне рядом с портом, – уклончиво ответил Кларри. – Но я не могу поверить, будто ты не поняла, что это я писал тебе, начиная со дня твоей свадьбы.
– Если бы потрудился хотя бы подписать свои послания…
– Я не мог, – отрезал Кларри. – Ими мог завладеть твой проклятый супруг. Кроме того, я полагал, ты поймешь, кто тебе пишет…
Кларри помолчал, затем с сердитым выражением лица стиснул кулаки в карманах панталон и, испустив тяжкий вздох, твердо встретил упрямый взгляд Марселлы.
Впрочем, намерение сестры неодобрительно отнестись к мелодраматическому поступку брата заметно поколебалось, стоило ей попристальнее взглянуть на заблудшего.
Мятые панталоны и куртка плохо сидели на нем и давно вышли из моды, из чего Марселла сделала вывод, что Кларри, очевидно, позаимствовал эту одежду у кого-нибудь в доках. До исчезновения брат не был таким худым; теперь же щеки у него ввалились, под глазами залегли тени, а подбородка давно не касалась бритва – все это старило Кларри лет на десять. Судя по всему, ему нелегко дались прошедшие недели.
Гнев Марселлы быстро растаял под внезапным приливом теплых чувств. Она хотела заставить Кларри подробно объяснить, почему он так внезапно исчез и где пропадал, но в данный момент ей было достаточно уже и того, что он все-таки вернулся домой.
– О, Кларри! – грустно воскликнула Марселла, торопливо бросаясь на шею брата и заключая его в свои объятия.
Некоторое время Кларри упрямо делал вид, будто не замечает ее нежных прикосновений, потом с трагическим вздохом согласился, наконец, обнять сестру.
– Я знаю, мама с папой отправились в Бат, – сказал Кларри, отпустив Марселлу. – Они, наверное, тоже беспокоятся обо мне?
Марселла молча кивнула. На бледном лице Кларри мелькнуло удовлетворение, правда, ему на смену быстро пришли совершенно противоположные чувства.
– Поверь, я вовсе не хотел причинить тебе беспокойство. Если бы я знал, как ты волнуешься обо мне, то непременно нашел бы способ раньше увидеться с тобой… даже несмотря на опасность.
Марселла ободряюще улыбнулась в ответ.
– Если ты беспокоишься о своих карточных долгах, то твои расписки еще хранятся у Шербрука. Я уверена, он позволит тебе выкупить их или же совсем освободит от уплаты.
– Не будь такой глупой, Жаворонок. Каким бы трудным ни оказалось мое положение, я бы никогда не сбежал из-за такой обыденной вещи, как карточные долги. Боюсь, дело обстоит гораздо серьезнее: речь идет об убийстве.
– Убийство?!
Марселла невольно отступила на шаг, недоверчиво глядя на брата. Несомненно, она была готова услышать от него какую-нибудь небылицу, но не могла и предположить что-либо столь ужасное. Ее вдруг охватило нехорошее предчувствие.
– Не хочешь ли ты сказать, будто знаешь что-то об убийстве в «Золотом Волке»?
– Я был там, Жаворонок, – с несчастным видом признался Кларри. – Я видел, как это произошло, как убили сэра Роберта Беллами… но я наблюдал издалека и не мог помешать тому человеку, – торопливо объяснил Кларри в ответ на испуганный возглас сестры. – Я появился слишком поздно, чтобы вмешаться: негодяй уже успел вонзить нож в грудь сэра Беллами.
– Господи, – похолодев от ужаса, выдохнула Марселла. – Если ты действительно находился там, то должен знать, кто является убийцей.
– Я его знаю, впрочем, так же, как и ты.
Кларри помолчал и глубоко вздохнул; на его юном лице читались одновременно неуверенность и решимость.
– Боюсь, ты не захочешь слушать меня, но я все равно должен сказать тебе это. Убийца сэра Роберта не кто иной, как твой муж… лорд Шербрук.
– Ты утверждаешь, что Гарет убил сэра Роберта?
Широко раскрыв от изумления глаза, Марселла плотнее завернулась в шаль и рассеянно опустилась на деревянную скамью. Нет, здесь кроется какая-то ошибка, лихорадочно размышляла она. Разве не ее пребывание в эти часы вместе с Гаретом послужили ему оправданием?
– Я полагаю, – слабым голосом сказала Марселла, – ты должен начать с самого начала и рассказать мне обо всем, что произошло в ту ночь.
– Клянусь тебе, я и сам рад отвести душу, – с горестным вздохом согласился Кларри, усаживаясь рядом с сестрой. – Верю, ты не будешь думать обо мне плохо, узнав всю правду.
– Ты мой брат, – уже более твердым тоном ответила Марселла. – Что бы ни сделал, я тебя не оставлю.
Ответная улыбка Кларри была окрашена грустью и благодарностью.
– Я не столько сделал, сколько не сделал. Видишь ли, в тот самый день я решил, что не должен бежать от ответственности, скрывшись на континенте, понимая всю бесчестность подобного поступка. Поэтому я собрался воспользоваться твоим советом и поговорить о своем долге с самим Вольфом.
– Прекрасное решение, – одобрительно заметила Марселла.
Кларри неопределенно пожал плечами.
– Очевидно. В любом случае, только в два часа пополуночи я, наконец, собрался с духом и отправился на поиски этого негодяя. К тому времени, когда я оказался в клубе, большинство завсегдатаев уже отбыли на поиски других развлечений. Я опасался, что Вольф также покинул заведение, однако один из лакеев сообщил мне, будто видел, как хозяин только что вошел в один из салонов с сэром Робертом.
– Но это ведь невозможно, – перебила брата Марселла. – Как раз после полуночи я встретилась с Гаретом в его логове на берегу реки, и мы вместе провели всю ночь, до рассвета, если, конечно, он не ухитрился находиться одновременно в двух местах…
– В таком случае, так оно и было, – возразил Кларри. – Я сам слышал, как Вольф разговаривал с сэром Робертом в том салоне, который мне указал лакей. Разумеется, я вовсе не собирался подслушивать их беседу, а просто встал недалеко от двери, чтобы не пропустить Вольфа и поговорить с ним о своем деле.
– И ты его действительно видел?
– Когда я подошел к салону, Вольф уже задернул портьеры. Но все-таки оставалась небольшая щелка. Я слышал, как они ссорились, и заглянул в комнату. Сэр Роберт сидел на диване, а твой муж, граф Вольф, стоял над ним с ножом в руке.
– Но откуда тебе известно, что это был действительно Гарет? Ведь ты никогда не видел его? Возможно, это был кто-то другой?
– Да, я раньше не видел Вольфа, – согласился Кларри. – Однако мне не раз описывали его внешность, а тот человек полностью соответствовал этому описанию. Он был выше среднего роста, хорошо сложен, его волосы даже при слабом освещении отливали золотом. Несмотря на свою неотесанность, одет Вольф был как джентльмен.
– Это едва ли что-то доказывает, – настаивала Марселла. – Помимо Гарета твое описание может вполне подойти десятку других людей.
Кларри упрямо тряхнул головой.
– Нет, это был он. Прежде чем нанести удар сэру Роберту, мужчина назвал себя Вольфом. К сожалению, убийство произошло слишком быстро, чтобы я успел вмешаться, – покраснев, пояснил Кларри. – Очевидно, я произвел какой-то шум, потому что Вольф вдруг повернулся в мою сторону. Не думаю, что он заметил меня, но в тот момент я не стал испытывать судьбу, тем более, что сэру Роберту помочь уже было нельзя. Я… я убежал оттуда и спрятался в холле, за ширмой. Вскоре Вольф прошел мимо, снова не заметив меня…
– Ты поступил очень разумно, – заверила его Марселла. – Ты ведь был безоружен, а сэр Роберт – уже мертв. Однако насчет того, что убийца – Гарет, ты ошибаешься: я провела с ним всю ночь.
Она быстро пересказала брату свою версию событий. Пылающее лицо Кларри стало еще более мрачным от едва сдерживаемого гнева. Когда Марселла закончила, наконец, свое повествование, он вскочил на ноги и принялся взволнованно расхаживать по платформе.
– Я много читал об этом в скандальных газетенках, но никогда не подозревал… Что на тебя нашло, почему ты решилась на такую глупость? Ведь ты знала, что это за человек, и ты отправилась просить за меня, когда я уже сам решил справиться с этим делом!..
Кларри помолчал, трагически возведя к небу глаза, потом снова повернулся к сестре:
– Тем не менее, ты меня не убедила. Ты сама призналась, что спала часть той ночи. Вполне вероятно, что этот разбойник выскользнул из дома, чтобы убить сэра Роберта, а потом вернулся так, что ты даже не проснулась.
– Но в тот вечер Гарет был слишком пьян. Он не мог даже разговаривать как следует, не то что самостоятельно проделать весь путь до Сент-Джеймс-стрит и совершить убийство.
Несмотря на то, что Марселла встала на защиту мужа, червячок сомнения все же шевельнулся в ее душе. Только вчера при большом скоплении народа Гарет так красочно описал убийство ножом человека. Может, действительно, он в тот вечер лишь притворялся пьяным, обеспечивая себе таким образом тщательно продуманное алиби, невольным свидетелем в котором стала именно она?
Марселла сразу же прогнала эту ужасную мысль. Нет, Гарет не мог быть убийцей, решила она с чисто женской логикой. В противоположном случае Марселла никогда бы не полюбила его.
Теперь она уже не сомневалась в любви к Гарету.
Марселла вдруг так ясно осознала это, что радость охватила ее, заструилась по жилам. Ей захотелось объявить всему миру об этом открытии, но она подавила столь неразумный порыв, напомнив себе, что Гарет все еще находится в опасности. Но кто угрожал ему, Марселла не могла догадаться.
– Я уверена в невиновности Гарета, – сказала она, поднимаясь со скамьи и в самом искреннем порыве сжимая руку брата. – Поедем со мной в наш особняк. Когда муж вернется из Сюррея, ты сможешь повторить ему все, что рассказал мне, все, чему ты в ту ночь стал свидетелем в «Золотом Волке». Если мы втроем возьмемся за решение этой загадки, то, наверняка, сумеем узнать правду о случившемся.
– Но я ведь только что поведал тебе правду: граф Вольф тот самый хладнокровный убийца. Увы, кажется, этот разбойник так вскружил тебе голову, что ты уже не отличаешь фактов от вымысла.
Марселла возмущенно посмотрела на брата:
– Если ты действительно считаешь Гарета убийцей, то почему ждал, пока я выйду за него замуж, почему не предупредил меня?
– Я пытался это сделать… правда, я собирался расстроить твою свадьбу, – с оскорбленным видом ответил Кларри. – К сожалению, я слишком поздно узнал о времени и месте венчания. Наняв карету, я пустился вдогонку, однако потерял колесо. Мне пришлось искать другой экипаж. Когда, в конце концов, я добрался до церкви, служба уже закончилась, а вы уехали.
Марселла мысленно вернулась ко дню свадьбы, вспомнив таинственный экипаж, который возле церкви едва не врезался в их карету. Тогда она не придала значения этому эпизоду, поглощенная событиями дня.
– Так это был ты, – сказала Марселла, в грустном изумлении покачав головой. – В то время я бы благосклонно отнеслась к твоему вмешательству, но теперь должна признаться: я рада, что ты опоздал. А сейчас поехали со мной, если только… – она помолчала, внимательно посмотрев на Кларри, – …ты не предпочитаешь остаться в том убогом жилище, где скрывался до сих пор.
Марселла видела, что решимость брата явно поколеблена. Зная привычку Кларри к роскоши, она понимала, что он сейчас, наверняка, сравнивает чистую постель и теплую комнату с необходимостью провести еще одну ночь в сомнительных условиях.
Тем не менее Кларри покачал головой и решительно произнес:
– Не могу. Ты в безопасности до тех пор, пока никто не знает, где я нахожусь и что мне известно. Если же граф Шербрук выяснит, куда я скрылся…
– Говорю тебе, Кларри, Гарет не имеет никакого отношения к убийству сэра Роберта. Кроме того, – продолжала Марселла, возмущенно глядя на брата, – Гарет на несколько дней уехал в поместье. В городском доме остались только я, слуги и его дядя, который редко сидит дома.
Кларри снова покачал головой, но на этот раз менее решительно, и Марселла поняла, что он обдумывает решение.
– Скажем, если я навещу тебя завтра примерно в час дня?
– Как хочешь, – отозвалась она. – Может быть, ты позволишь послать весточку отцу с матерью, что с тобой все в порядке?
Марселла помолчала, копаясь в сумочке, потом извлекла несколько монет – как практичность дала себя знать и в этом случае, – и вложила в ладонь брата.
– Вполне хватит на еду, – настойчиво сказала она, заметив, что Кларри упрямо стиснул зубы.
Скрепя сердце, юноша положил деньги в карман, потом наклонился и по-братски поцеловал сестру в лоб.
– До завтра, Жаворонок. А теперь отправляйся домой. Я пойду вслед за тобой, только прослежу, чтобы ты отъехала благополучно.
Марселла недовольно покачала головой, неодобрительно относясь ко всяческим проявлениям мелодрамы, но все-таки повиновалась. Шагая по дорожке, она слышала, как брат посвистывает на некотором расстоянии от нее. Этот фальшивый свист заставил Марселлу улыбнуться, хотя, признаться, она чувствовала себя спокойнее в присутствии защитника. А вот в отношении Гарета Кларри, несомненно, ошибался.
Тем не менее, факт оставался фактом: кто-то жестоко убил сэра Роберта Беллами, и этот неизвестный до сих пор разгуливал на свободе и, возможно, замышлял еще одно злодейское убийство.
* * *
– Я так и думала, что найду тебя именно здесь, – раздался с порога довольный голос Джессики.
Почти бесшумно ступая по толстому ковру, она пересекла комнату и остановилась перед большим письменным столом, за которым сидел Гарет. Кивнув матери, он снова перевел взгляд на мерцавший в камине огонь.
Они приехали в Шербрук-Холл вскоре после наступления темноты, поэтому окинуть взглядом окрестности Гарет смог лишь с балюстрады верхнего этажа. Но даже столь беглый осмотр вызвал в его душе отголоски чего-то знакомого, хотя Гарет и пытался себя убедить в том, что лишь страстное желание действительно слышать их заставляет его поверить в это. Тем не менее странная, еле слышная мелодия перешла в лихорадочный ритм, когда он ступил на выложенный мраморными плитками пол холла.
Гарета несколько удивила малочисленность прислуги для такого большого дома. Джессика поспешила ему объяснить, что на время сезонов светских приемов в Лондоне здесь остаются лишь дневные слуги. А так как в этом году она уехала из города на несколько недель раньше обычного, то полный штат прислуги еще не приступил к работе, поэтому жизнь в имении полностью наладится лишь через день-два.
Впрочем, для Гарета эти мелочи не имели большого значения. Все свое внимание он сосредоточил на холле со стенами, украшенными резными панелями. По обе стороны от двери, ведущей в гостиную, находились два камина.
На одной из стен висели два портрета в полный рост. На ближайшем была изображена улыбающаяся, пышущая здоровьем Джессика – именно такой она выглядела двадцать лет тому назад. На втором портрете – аристократического вида молодой человек, одного возраста с Гаретом, но одетый по запоздалой моде предыдущего поколения. Вероятно, это был сам Ричард-VI, граф Шербрук, его отец.
Гарет холодно вглядывался в черты изображенного на портрете мужчины, не чувствуя никакого толчка узнавания, хотя следовало признать, покойный граф, безусловно, походил на него. Но физическое сходство – еще не доказательство, упрямо напомнил себе Гарет, хотя теперь в нем все больше росла уверенность в том, что он, действительно, законный наследник графа.
Из-за нехватки прислуги Джессика сама показала сыну комнаты на верхнем этаже южного крыла дома. Потом они вместе посидели за простым ужином, состоявшим из хлеба, супа и мяса. После еды мать захотела провести Гарета по общим комнатам.
Большой дом оказался спланирован на удивление просто и удобно. Компактное расположение помещений позволило придать ему форму вытянутой буквы Н. Как и предупреждал Гарета Кэлвин Чапел, в каждой комнате на видном месте находился герб Нортрапов: то над камином, то на стене напротив двери. Мебель и драпировки здесь были более роскошны, чем в городском доме Нортрапов и соответствовали понятиям элегантности и комфорта, к которым – как понимал Гарет, – он уже начал привыкать за последние недели.
По мере путешествия по коридорам и различным залам молчание Гарета становилось все более тяжелым и неуверенным. Напряженное лицо Джессики свидетельствовало о нарастании невысказанного разочарования, когда при посещении каждой последующей комнаты Гарет не проявлял признаков немедленного озарения. К их взаимному облегчению, он, в конце концов, попросил у Джессики извинения и удалился в кабинет, где его отец раньше занимался делами имения. Здесь Гарет просто долго сидел в одиночестве, стараясь ни о чем не думать.
Теперь по другую сторону стола в обтянутом кожей изящном деревянном кресле расположилась Джессика.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я немного побуду с тобой? – спросила она. – Должна признаться, я часто провожу время в этой комнате. Даже спустя столько лет я ощущаю здесь присутствие твоего отца, и это приносит мне облегчение.
– Завидую вам, – ответил Гарет, не отводя глаз от огня в камине и стараясь убрать из своего голоса нотки горечи. – Боюсь, я могу вызвать из прошлого лишь зыбкие тени.
Джессика слегка вздохнула, прежде чем заговорить снова:
– Судя по всему, к тебе пока не вернулись воспоминания о твоей прошлой жизни. Полагаю, ты все-таки был тогда еще очень мал. И все же я надеялась…
Она замолчала. Некоторое время тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине.
– Расскажите мне, как умер отец, – неожиданно обратился к Джессике Гарет, впервые охваченный желанием узнать об этом. – Кэлвин Чапел сообщил мне, что его смертельно ранили на охоте в результате несчастного случая.
– Это случилось почти через год после того, как тебя украли, когда Ричард и Невилл вместе с полудюжиной людей из соседних имений объезжали леса. Незадолго до этого объявились браконьеры, потом из мушкета был ранен какой-то путешественник. В общем, Ричард решил положить этому конец.
Джессика замолчала. Слезы затуманили ее темные глаза, словно с того рокового дня прошло несколько недель, а не лет.
– Все произошло сразу после восхода солнца, когда по полям еще стелился туман. Не успели мужчины разойтись в разные стороны, как раздался выстрел. Невилл и остальные даже не сразу поняли, что стреляли именно в Ричарда, пока не съехались снова и не обнаружили в своих рядах его отсутствие. Ричарда нашли несколько минут спустя, обвисшего на шее лошади, но было уже поздно. Он умер на руках брата… и вместе с ним умерла часть моей души.
– А человек, который стрелял в него?
– Он так и не был обнаружен, хотя Невилл потом еще долго искал его. Он просто обезумел от горя, обвиняя в случившемся себя одного. Видишь ли, именно Невилл предложил разъехаться в разных направлениях… Гибель Ричарда магистрат определил как смерть в результате несчастного случая, объяснив это тем, что в тумане браконьер принял коня мужа за оленя.
– Вполне подходящее объяснение, – недовольно пробормотал Гарет.
Вдовствующая графиня озабоченно нахмурилась.
– Но какое же еще могло быть объяснение случившемуся… если только предположить, что это был не несчастный случай?
Гарет тоже думал об этом, хотя не мог понять причин, побудивших убийцу пойти на это преступление. Однако он решил не тревожить бедную женщину.
– Уверен, магистрат вынес единственно правильное решение, – поспешил успокоить Джессику Гарет. – Я просто поинтересовался, так, на всякий случай.
Лицо матери постепенно прояснилось.
– Я была так погружена в свое горе, что многое в то время просто ускользнуло от меня, но припоминаю: Невилл тоже задавал этот вопрос. Однако, в конце концов, ему пришлось согласиться с официальной версией происшествия.
Джессика покачала головой, и в ее слабой улыбке промелькнула тень давней трагедии.
– Не следует забывать, когда все это произошло, Невилл был моложе тебя. Но он вел себя очень храбро: словно прирожденный сыщик, интересовался всеми подробностями и никогда не переставал уверять меня, что не желал такой обрушившейся на него огромной ответственности, особенно учитывая обстоятельства.
– Полагаю, мне действительно трудно представить, через что ему пришлось пройти, – согласился Гарет. – Это Невилл предложил вам остаться жить здесь?
– Да, он настаивал на этом, хотя я могла бы вернуться к дальним родственникам. Я согласилась остаться до тех пор, пока Невилл не найдет себе жену. Однако шли годы, а он почему-то так и не женился. Боюсь, я уже стала для него постоянной обузой, но, по правде говоря, мне уже и не хотелось бы жить в другом месте.
Джессика помолчала, бросив на Гарета внимательный взгляд.
– Мне всегда казалось странным, почему Невилл не проявлял интереса к женитьбе и не желал произвести на свет наследника. Он даже никогда не говорил о своем будущем. Но сейчас думаю, не крылась ли причина в том, что Невилл просто ждал твоего возвращения?
С этими словами Джессика поднялась с кресла, обогнула стол и, прежде чем исчезнуть за дверью, запечатлела на лбу Гарета материнский поцелуй. Гарет молча смотрел ей вслед, мечтая позаимствовать хоть немного ее искренней убежденности в том, что он является именно тем человеком, которого объявил таковым даже чертов Парламент. Увы, проблема заключалась в том, что Гарет не мог этого сделать.
Он оставался в кабинете до тех пор, пока часы не пробили полночь. В конце концов, беспокойство и тревога в его душе сменились смертельной усталостью, и он поднялся в свою комнату.
* * *
Несколько часов спустя Гарет рывком сел на постели. Его сердце бешенно билось, словно у стоящего в темную ночь на страже вора. Он встряхнул головой, прогоняя остатки сна и одновременно стараясь удержать сновидение, заставившее его проснуться. Именно во сне Гарет неожиданно нашел ответ на вопросы, мучившие его еще со времени первого визита Кэлвина Чапела.
Пока Гарет находился во власти Морфея, постоянно бодрствующая часть мозга извлекла из глубины памяти какие-то слабые впечатления, даже не нетронутые воспоминания, а обрывки его знания о прошлом, которые начали складываться в подобие картины.
Но самым важным оказался голос… Он принадлежал не женщине, не Элспет Ричвайн, а мужчине, тайно похитившему Гарета в детстве… Без сомнения, Гарет узнал говорившего, он имел все основания доверять этому человеку…
Окончательно проснувшись, Гарет выпутался из сбившихся простыней и одеял и босиком прошел к незакрытому ставнями окну, в створке которого при слабом свете лампы отразился его обнаженный торс. Нахмурившись, Гарет распахнул окно, прогоняя призрачное видение, чтобы взглянуть на простиравшиеся внизу угодья поместья.
