Текст книги "Бифуркатор"

Автор книги: Алекс Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

  Стёпка поворачивается ко мне.

  – Кажется, нас ждёт онлайн конференция. Сударь, – вежливым жестом друг приглашает меня сесть за первый стол.

  Только сейчас замечаю, что комнату нарушает тихое жужжание системного блока под столом. На его морде мигает зелёный огонёк. Компьютер работает.

  Осторожно присев на старый скрипучий стул, я касаюсь мышки. Экран тут же озаряется. На всю диагональ раскидано поле скайпа, и в центре три стандартные кнопки, мне нужна та, которая ЗВОНИТЬ. Абонент – Доктор Вечность, время 10.57.

  И я звоню.

  Отвечают на третьем звонке. Несмотря на волнение, первым замечаю задний план: точь-в-точь такие же жалюзи, плотно закрытые, будто наш монитор пропал, и я теперь смотрю в сквозное окно.

  В полумраке, на фоне окна, сквозь которое едва пробивается солнечный свет, сидит че-ловек. Из-за недостатка света не могу разглядеть подробно его лицо, но замечаю белую бородку, тёмные очки, острый нос и чёрную кепку. Судя по иссохшему лицу, человеку лет пятьдесят, может, чуть меньше.

  – А вот и мои юные господа, – улыбается человек. Его голос доносится из маленьких ко-лонок, будто из рации. Средняя частота немного режет ухо. – Если вы здесь, значит, жела-ние вернуть Андрея не пропала?

  Он сидит спиной к окну, а мы – лицом, несмотря на тусклый свет, он видит нас всё же лучше, чем мы его. Что это? Стратегический ход.

  – Здравствуйте. – Единственное до ужаса глупое слово, которое я смог из себя выдавить.

  – Ну что, вы готовы к приключениям? – человек улыбается. Иногда изображение на долю секунды замирает, и на экране мелькают пиксели, которые уродуют картину. Возможно, сбой связи.

  – А вы можете просто вернуть Андрея? – робко спрашиваю я.

  – Конечно не можем, – возражает старик. – Для начала, я хочу, чтобы вы поняли, в какую сложную ситуацию попали. И чтобы это дошло даже до вашего стероидного товарища Сергея Герундова.

  За спиной послышалось недовольное шевеление.

  – Ту посылку, что мы вчера прислали, – продолжает человек, – это такой маленький пор-тал в некое иное пространство, где царит векторный вакуум. Вы его обезвредили, и мы по-думали: ну ничего себе. Какие-то мальчишки обошли нашу ловушку. Ваш ум, признаюсь, поразил даже нас. Поэтому, мы дарим вам шанс по извлечению юного господина Андрея Бреус.

  Я вздохнул. Слова и радовали, и пугали одновременно.

  – Извините, как вас зовут? – спрашиваю.

  – Так и называйте меня: Доктор Вечность.

  – Эммм... – мне неудобно, имя кажется глупым. – Доктор Вечность, а правильная ли у нас теория об Андрее?

  – Да-да, – кивает доктор, и на долю секунды пиксели отбрасывают его правый глаз почти к краю экрана. – Всё верно, ваш брат, мой юный друг, застрял во времени. В двадцать третьем июле.

  – Но как же он его проживает? – вперёд выходит Стёпка. – Он видит нас? По какому принципу прошлое зациклено? Как киноплёнка, или же тут другой принцип?

  – О-о-о! – Доктор Вечность грозит нам пальцем. Лучше б он этого не делал. Пиксели тут же превратили руку человека в пугающее смазанное пятно. – Не всё сразу. Приходите сюда, и мы с вами всё обсудим за чашкой чая. После чего я вам подарю ключи от двадцать третьего июля.

  – Погодите, – встречаю я. – А почему вы их не можете дать прямо сейчас? Для чего вам тянуть? Вам что-то от нас нужно?

  – Именно, мой юный друг, – кивает Доктор Вечность. – Точнее – не совсем нужно. Скорее, я считаю, что вы ещё не достаточно заслужили наше доверие. Испытание со ШВВ, так мы называем шкатулки векторного вакуума, не совсем достаточное для столь эпичного подарка. Вам нужно пройти ещё несколько испытаний. И мы решили совместить их с дорогой.

  – С какой дорогой? – хмурюсь я.

  – Дело в том, что мы находимся в Питере, мой юный друг. Вам надо приехать к нам. Вы поедете по следующему пути. Покупайте билет до Сызрани, потом поезжайте до Москвы, а от Москвы до Питера.

  – Простите... – вставил голос Стёпка. – Но мне кажется, что от нас до Питера есть прямой маршрут.

  – Какие же вы непоседливые, – строго ворчит доктор, и на секунду пиксели превращают его лицо в асимметричную гримасу монстра. – Саратов-Сызрань-Москва-Питер. Что непо-нятно? Мне плевать, какие составы вы выберете, но с указанного маршрута не сходить. Если вы попытаетесь нас обмануть, то мы сразу это поймём и встреча не состоится.

  – Хорошо-хорошо, – торопливо отвечаю. – Мы готовы к указанному маршруту, но Питер большой. Где вас искать там?

  – Возьмите с собой сотовые, как только вы пребудете в северную столицу вашей родины, мы с вами свяжемся.

  – Договорились, – киваю. – Но нам как бы...

  – Продолжаем разговор, – Доктор Вечность перебивает меня. – Покинув эту комнату, в коридоре на полу вы обнаружите файлик с банковской картой. Это карта Сбербанка. В любом банкомате вы сможете снять с неё деньги. Сумма там достаточно большая для одного человека, но для путешествия троих... вам придётся обходиться немногим. Рационально расходуйте ваши сбережения. Да, обязательно упомяну, для пространственно-временного континуума будет правильнее, если вы приедете втроём. Ты, твой умный друг и стероидный. В этом вопросе у вас выбора нет. Запоминайте, пароль от сберкарты: 1279. Повторяю: 1279. Запишите, если не запомните.

  – Я запомню, – мрачно отвечает Стёпка.

  – Доктор, а в чём будет состоять испытание? – тут же спрашиваю.

  – В том, чтобы добраться до нас! – восклицает тот.

  – Разве... это сложно? – я теряюсь. – Две пересадки и несколько суток поезда.

  – Ах, ну да, – доктор театрально шлёпает себя по лбу. На экране движение получается столь размазанным, что я даже не сразу понял, что он делает. – Да, вам просто надо доб-раться, но я думаю, у вас это не получится. Дело в том, что вас всячески будут стараться убить. Попробуйте избежать смерти. Попробуйте выжить в мясорубке, в которую пусти-тесь, и тогда... Андрюша к вам вернётся, мой юный друг.

  Какое-то время мы не в силах произнести и слова. В висках стучит одно-единственное слово: УБИТЬ. Хотя, не знаю, как у Серёги и Стёпки, но у меня стучало.

  – Быстро повторю важную информацию: маршрут: Саратов-Сызрань-Москва-Питер, пароль карточки – 1279. Можете приезжать в любое время, но помните, – Доктор Вечность наклоняется ближе к камере, и я вижу его хитрую улыбку, обнажающую кривоватые зубы. – Чем дольше вы будете ехать, тем хуже будет становиться Андрею в двадцать третьем. Я жду вас. До свидания, мои юные друзья.

  И Доктор Вечность отключается.

  Комната на некоторое время погружается в оцепенение. А потом я поворачиваюсь и го-ворю:

  – И что будем делать?

  – Всё просто, – пожимает плечами Серый. – Тут же всё однозначно. Мы никуда не едем.

  Я отрешённо устремляю взгляд в никуда и думаю. Поездка в Питер одному... это же не-вероятно страшно, особенно, если доктор не врал насчёт убийств. А может, подключить к этому вопросу маму и папу? Поверят ли они мне?

  – Ты сам посуди! Питер! – Серёга обильно жестикулирует. – Нас будут пытаться убить. Да вертел я такое путешествие!

  – Но... Андрей... – слова застревают где-то у губ. Я не знаю, как облечь чувства в привычную звуковую форму. – Если б я думал, что он умер, было б легче. Но теперь я знаю, что он жив. И если я откажусь от этой поездки, то как потом буду спать? Если буду знать, что бросил младшего брата где-то во времени.

  Серый и Стёпка смотрели на меня по-разному. На лице друга блуждала печаль, которую он всячески пытался скрыть, а Серёга будто кактус проглотил.

  – Ты чего?! – восклицает он. – Да ты Андрюху до самого конца опарышем называл? Да ты его ненавидел! А сейчас ты собираешься жизнью ради него рисковать?

  – Я не знаю, – пожимаю плечами. – Когда он исчез, оказалось, что я его не ненавижу. Вот. Впрочем, я вас понимаю. Это же мой брат. Я не хочу вас ни к чему обязывать. Я поеду один.

  – Нет! – тут же отрезает Стёпка. – Между прочим, это была моя теория. Я тебя обнадёжил, поэтому, мне тоже отчитываться. Поедем вдвоём, а Серый дома останется.

  Теперь Серёга раскрыл рот и выпятил глаза.

  – Я не пойму, что тут такое? Выставляют стратегию против меня?! – задыхается он.

  – Никто против тебя не выстраивает стратегию, – сухо отвечает Стёпка, не глядя на брата и засовывая руки в карманы. Но я-то знаю, мой друг сейчас умело манипулирует мнением старшего. – Съездим в приключения, вернём Андрюшку, а ты позаботишься об отце в моё отсутствие.

  – А кто будет заботиться о тебе?! – восклицает Серый. – Ты хочешь, чтобы отец оплакивал мать и тебя? Ну уж нет! Я просто тебе приказываю: ты никуда не поедешь! Или я позвоню сейчас отцу и всё расскажу.

  Теперь Стёпка и злится, и теряется. Да даже я немного пугаюсь, разговор перешёл на серьёзные интонации.

  – Давайте вы решите этот вопрос сами. – Мне внезапно не хочется быть центром семейного конфликта. О поездке для себя я уже решил. – Давайте выйдем наружу, посмотрим, какой подарок нам оставили за дверью, и по домам. Я сегодня разузнаю про билеты, и завтра отправлюсь. А вы уж сами решите.

  – Тёмка говорит правду, – кивает Серый. – Нам надо расходится. Но я для тебя уже всё решил, ты меня понял? – Он указывает на Стёпку.

  – Понял, – ноет тот, опустив взгляд и продвигаясь к двери.

  В коридоре на полу мы находим канцелярский файл, в который вложена карта Сбербанка. Но если бы на этом всё. В файле прятались паспорт Сергея и свидетельства о рождения моё и Стёпкино.

  Сергей рассматривает документы с выпученными глазами.

  – Это действительно мой паспорт. Тут даже первые странички замызганные, потому что я намочил паспорт под дождём. Как они это сделали?

  – Думаю, они способны на большее, – мрачно заявляет Стёпка.

  – Так! – Сергей вручает мне моё свидетельство и карточку сбербанка. – Делай что хочешь, а мы идём домой.

  Кажется, Серому пришёл предел. Забрав файл со своими документами, он хватает Стёпку за руку и спешит на улицу. Я едва поспеваю за ними. У ворот своего дома они даже не оборачиваются и сразу заходят во двор. Я вздыхаю, снижаю скорость и бреду к своему чертогу, что виднеется через несколько коттеджей.

  И вот я остался один. Мне страшно и смешно. Я ни разу не пользовался банкоматом, ни разу не покупал билеты, ни разу не был на вокзале даже. Мы выезжали с родителями ино-гда на море, но летали самолётами. Не всегда хорошо быть сыном богатеев, имеющим скудный жизненный опыт.

  – Артёёёёёём! – слышу я голос мамы, когда уже почти подхожу к дому. – Артёёём! Иди сюда!

  Я припускаюсь, миную изгородь и вот останавливаюсь у ворот. Мать стоит на крыльце в фартуке, руки испачканы в муке. Неужели она вылезла из раковины, в которой спряталась после исчезновения Андрюшки, и вернулась к прежним занятиям???

  Но смотрит мама не на меня, а куда-то в угол двора. А потом я вижу мальчика с длинными коричневыми волосами, который бежит к крыльцу и кричит:

  – Иду-иду!

  У разбрызгивателя он останавливается, приседает и что-то подбирает в траве. На не-сколько секунд мне открывается его лицо. Мальчик младше меня, может даже года на два.

  – Артём, пойдём быстрее! – зовёт моя мама, и теперь подозрительно глядит на меня.

  Другой Артём, совсем не похожий даже на Андрея, одетый в детскую футболку, шорты, которые я бы назвал девчачьими, вскакивает и снова бежит к крыльцу. А сквозь сетчатую дверь мать продолжает сверлить меня взглядом, в её глазах оттенки подозрения и недовольства.

  Когда другой Артём влетает на крыльцо, мать обхватывает его и вталкивает в кухню; пока закрывается дверь, её хмурый подозрительный взгляд всё ещё долбит меня. Двор замолкает, в нём никого, а я стою в оцепенении.

  Конечно, отдалённо я предполагаю, что произошло, но в это ни черта не верится.

  – Что за фигня творится!? – крик Серёги раздаётся на всю улицу. Он со Стёпкой уже спешит ко мне.

  – Вас тоже домой не пускают? – мрачно спрашиваю.

  – Там живут другие люди! – Судя по эмоциям Серого, внутри него творится армагеддон.

  – Меня заменили на другого мальчика. Мелкого, чуть старше Андрюшки, – хмурюсь.

  – Я же говорил, что они могут многое, – хмуро вздыхает Стёпка. – И они не нас заменили. Они заменили реальности. Мы с вами теперь в альтернативном мире, где в наших домах живут другие люди, а нас, может быть, вообще нет в истории.

  ********

  Для обсуждения проблемы мы выбираем Заводь. Метрах в двадцати от нас ныряет мел-кий мальчик в голубых плавках, изрисованных неясным узором. Поначалу мы ни о чём не говорили, а лишь слушали стенания Серого. Поэтому мы и ушли от жилого квартала, чтобы соседи не вызвали на крики полицию.

  Стёпка сидел на стволе сваленного дерева, – которого в нашей реальности не было, – подтянув правую ногу к подбородку. Я примостился на корточках у кромки воды. А Серёга орал. В основном, его словарный запас ограничивался ругательствами, а весь поток лился в ключе одного вопроса: что происходит?

  Даже мальчик в голубых плавках принялся странно коситься в нашу сторону и вскоре ушёл вдоль берега подальше от нас.

  – И что нам теперь делать?! – задаёт вполне конкретный вопрос Серый. В руках он всё ещё сжимает файл с карточкой и документами.

  – Думаю, тут всё ясно как день, – пожимает плечами Стёпка. – Они хотят, чтобы мы по-ехали в Петербург. Они устроили на нас Голодные Игры. И теперь мы на полигоне.

  – Зачем??? – Серёга хватает Стёпку за плечи и встряхивает. Кажется, это первый раз, когда старший брат применяет к младшему физическую силу. Стёпка отворачивается и прикрывает глаза. – Зачем ты ввязался во всю эту фигню!? – Вместо слово фигня Серый, конечно, заворачивает кое-что покруче. Он снова встряхивает Стёпку так сильно, что очки того съезжают на кончик носа.

  – Он ни во что не ввязывался! – вступаюсь я, сжав кулаки. – Пусть это не моя теория, но это я всех вас втянул. Стёпка тут мозг! Он нашёл эту теорию. Мы должны опираться на его разум, а не трясти его! Он – наш мозг. – Получилось криво, но я выкрикивал фразы, кото-рые приходили на ум.

  Сергей покосился на меня зверским взглядом, зарычал и отпустил Стёпку, схватившись за свои волосы.

  – Теория моя, конечно, я теперь выступаю виновником всего происходящего, – дрожащим голосом выдавливает Стёпка и поправляет очки. – Но всё равно, спасибо, Тёмка.

  – Теперь, я думаю, стоит прекратить ныть и подумать о дальнейших действиях, – говорю. – Нам нужно в Питер. Как это сделать?

  – Нам не нужно в Питер! – вопит Сергей! – Нам нужно домой!

  – СЕРЫЙ! – Я никогда ещё не слышал, чтобы Стёпка так пронзительно кричал. – Ты что, совсем долбанутый?! Неужели ты не понимаешь, с какой силой мы столкнулись??? Или тебе до сих пор повсюду чудятся розыгрыши??? Эти люди, существа, твари, они не отпустят нас, пока мы к ним не приедем!!! Либо мы забиваем на всё и остаёмся навсегда тут, пытаемся выжить в этой реальности, где нас нет и не будет! Но только, знай, ты больше никогда не увидишь отца!!!

  Серёга вдруг успокаивается, его лицо напоминает мордочку напуганного лемура. Мед-ленно он садится на землю, упирает локти в колени и прячет лицо в ладонях.

  – Послушай, – говорю я. – Ты самый старший из нас. У тебя опыта больше. Нам надо доехать до Питера, по указанному маршруту. Как это сделать? Куда дальше?

  Но Серый молчит. Молчит долго, и я уже перестаю надеяться на ответ, как вдруг он об-нажает бледное лицо и тоном полным безысходности произносит:

  – Алгоритм тут простой. Едем на вокзал и покупаем билеты в указанных направлениях. Документы у нас есть.

  – А деньги? Что с карточкой? – спрашиваю.

  – Это в банкоматах Сбербанка взглянуть надо. По дороге можно сделать.

  – А ты умеешь?

  Серый печально усмехается в ответ.

  – Ну тогда выход только один. Надо выдвигаться, – пожимаю плечами.

  – Надо, – соглашается Стёпка и спрыгивает с бревна. – А ты, Серый, старше нас всех. Ты должен нас защищать. У тебя есть опыт и мышцы. Без тебя, я думаю, мы вряд ли доедем даже до Сызрани.

  – Не надо меня уговаривать, – могильным тоном произносит Серёга и встаёт. Я огибаю парня и двигаюсь по тропинке, истоптанной мною в моей реальности. Здесь же подошвы касаются земли всего второй раз, и, надеюсь, последний.

  Я ухожу вперёд, а братья Герундовы специально тормозят. Стёпка обнимает Серёгу за плечи – ему приходится нехило тянуться вверх – и вполголоса говорит что-то успокоитель-ное.

  Они – братья. У них свой способ общения, недоступный другим, даже самым близким друзьям. А был ли у меня свой способ общения с Андрюшкой?

  Усердно копаюсь в памяти, предполагая, что ничего не найду.

  Но как ведь бывает. В жизни мы не замечаем своих поступков, но если нагрянет беда, прошлое стелется перед тобой, как осенний ковёр охровой листвы.

  Ведь я же не всегда спорил и кричал с Андрюшкой. Да наоборот, конфликтов было меньше, чем положительных моментов. Пусть он всячески валил на меня свою вину, пытался сдать меня матери, если застукал за запрещёнными занятиями, но ведь некоторые секретные операции мы проворачивали вместе. Конечно, если мать заставала нас, то Андрей немедленно облачал зачинщика, но сейчас это даже как-то и не злило.

  Когда у него принялся криво расти зуб, когда гнойничок вылез прямо на заднице, когда он ноготь содрал, то пришёл ко мне. А я же знал, что недуги нестрашные. И я ведь ему объяснял, уговаривал, рассказывал подобные случаи из своей жизни.

  А сколькому я его научил? Узнаю что-нибудь новое по биологии, и на заднем дворе ему рассказываю, когда мы в траве копались. А он слушал сначала удивлённо, а потом не верил: да хорош заливать, что у травы листья дышат!

  Иногда я давал подзатыльник, а иногда даже злился. Но бывало и так, что Андрюха мне верил и слушал, будто я рассказывал ему самую интересную историю. Всё же, был у нас свой братский язык. А теперь на нём и поговорить не с кем.

  Я шмыгаю носом и промаргиваю слёзы.

  Я собран. Я спокоен. Я иду за тобой, Андрюшка!

  На КПК охранник удивлённо косится на нас и произносит:

  – Что-то я вас не помню тут. Вы точно местные?

  – Мозги прочисти, – огрызается Серый.

  – А документики не желаете предъявить? – хмурится военный.

  – Вот обратно будем идти и предъявим. А на выход ты не имеешь права спрашивать до-кументы, понял? – с наездом говорит Серый, и мы минуем шлагбаум.

  Как он его ловко. Всё же без Серёги нам было бы сложновато.

  И вот любимая "Искра Радости" остаётся за спиной. Дом закрыл двери и теперь не пус-тит на порог, пока мы не выполним задание. Нас ждёт чужой враждебный мир, который хочет нас убить. Мне становится пусто и одиноко.

  С поникшим настроением мы устремляемся в сторону вокзала за билетами.

  ШИЗОГОНИЧЕСКИЕ РЕАЛЬНОСТИ

  Эта теория недостаточно безумна,

  чтобы быть верной.

  Нильс Бор

  *

  Солнце светит, мир веселится, но мы не принадлежим этой реальности, мы – лишние элементы. Я и Стёпка сидим возле Сбербанка, Серый скрылся внутри.

  – Интересно, они уже следят за нами? Как они будут нас убивать? – спрашиваю.

  Стёпка всё время щурится и думает. Притаился на скамейке рядом и изучает жизнь му-равьёв.

  – Думаю, они видят каждый наш шаг, – говорит он. – А ударят тогда, когда мы меньше всего ждём. Хотя...

  Стёпка глядит на отделение Сбербанка, что притаилось возле комиссионки и промтова-ров. Из зеркальных ворот банка появляется Серый, машет нам рукой и скрывается в ярких витринах бутиков.

  – Куда это он? – хмурюсь.

  – Не знаю. Придёт – узнаем.

  Мне становится грустно и одиноко. Снующие туда-сюда люди, весёлые ребята нашего возраста и помладше, что недалеко катаются на скейтах, – мы для них чужой материал, инородный объект. Может, они нас и вовсе не видят. Здравствуй, иная реальность, я твой гость. Ещё пару дней, и стану полноправным бомжом. Пока есть дела, я не буду ощущать себя чужим, но стоит плану рухнуть, стоит потерять цель, и всё. Начнётся жизнь уличного бичугана.

  – Что ты хотел сказать? – спрашиваю я, отгоняя мрачные мысли.

  – Когда?

  – Перед тем, как вышел Серый, ты начал говорить хотя... А потом запнулся.

  Стёпка, прищурившись, наблюдает за банком, и молчит. Выражение лица у него такое глубокое, что я испытываю прилив тёплых чувств. Хороший всё-таки друг Стёпка. Ввязался во всю эту авантюру, хотя, его она особо и не касалась.

  – Мы знаем, что доктор Вечность и его команда сильны, – говорит Стёпка. – Но даже я не могу представить, что они умеют. Мы должны понимать, что как бы не продумывали свои ходы, какой бы план не строили, всё может рухнуть. Мы никогда не сможем предугадать каждый шаг, потому что у доктора Вечности в рукавах может оказаться неведомые нам джокеры.

  Я сжимаю кулаки и губы.

  – Вот доберёмся до него, и я ему всю его бородёнку пообрываю, – шиплю.

  – Посмотрим, – скептически усмехается Стёпка.

  Из бутиков выныривает Серый, уже в лёгкой летней куртке, и возвращается в банк.

  – О, оделся, – хмурюсь. – Холодно ему что ли?

  – Не, – качает головой Стёпка. – Думаю, что на карточке лежит очень большая сумма. Он хочет её всю снять, похоже.

  Я задумываюсь.

  Долгое время мы молчим, пожалуй, омрачают солнечный день только наши лица, а по-том возвращается Серёга, и Стёпка оказывается прав.

  – Там немеряно бабла, – с ходу выпаливает старший. – Я решил, что не стоит такие деньги таскать в джинсах...

  – Поэтому купил куртку, – заканчивает Стёпка.

  – Ага, – согласно кивает Серый. – Пойдёмте на вокзал и закончим уже со всей этой бели-бердой побыстрее.

  До вокзала доехали на маршрутке. Всю дорогу молчали, мою голову терзало одиночест-во. Разум по кругу проигрывал картинку параллельного Артёма. Длинноволосый смазли-вый пацанчик, который, вероятно, собирает коллекцию фантиков от жвачек, увлекается ботаникой и слушает Колю Баскова. Этот пижон теперь заменяет меня. И мама его обнимает, и папа сажает рядом, когда смотрит Блудливую Калифорнию. Горько.

  Наверное, Серый со Стёпкой тоже думали о своём доме.

  На вокзале я бываю впервые. Просторный павильон со стадом крупнорогатого скота, стремящегося уехать в другие города, психологически давит. Первую минуту мы ведём себя как овечки, впервые попавшие в торговый комплекс.

  Жилка здравомыслия остаётся только у Сергея, который твёрдо ведёт нас за собой в по-исках касс. Если бы не было старшего друга, то догадка искать продажу билетов пришла бы ко мне через час, а ещё час я бы искал эти долбаные кассы. С Серым мы обнаружили положенное место за минут десять. Хорошо всё-таки, что мы взяли его с собой.

  Выбрав свободные места в ближайшем зале ожидания, Сергей усадил нас на два свободных места, а сам понёсся к штуке, напоминающей терминал. Нахождение старшего товарища в десяти метрах от нас уже пугало.

  Я хмуро и, наверное, испуганно оглядывал сидящих в зале ожидания людей. Ранее при фразе зал ожидания я представил бы аккуратные сиденья, как в аэропорту, интеллигентных людей, читающих газету или копающихся в недрах ай-фона, впрочем, именно так и было в аэропортах. Здесь стереотипы рушились.

  Металлические сиденья занимала разношёрстная публика. Были и деревенского вида пары с выводком детей, которые носились между рядами и беспардонно кричали матом, и тройка подвыпивших парней в нестиранной одежде; на трёх сиденьях соседнего ряда раз-валился спящий обросший старик, судя по виду – бомж. А уж нерусских индивидуумов, кричащих понятную только им тарабарщину, не счесть. Хотя, среди этого паломничество я отметил и нескольких вполне адекватных людей аристократичного вида. Я старался кон-центрировать внимание на молодой девушке, сидящей с краю соседнего ряда и читающей книгу. Очень надеюсь, что не милицейский роман.

  Кажется, Стёпка тоже растерялся и утерял способность логически думать. Его перепу-ганный взгляд сновал от одного человека к другому. В глазах горел единственный вопрос: эти люди хотят нас убить?

  Уверен, что друг являлся зеркальным отображением меня, потому что тот же грёбаный вопрос не оставлял и мою голову как только ноги ступили на территорию вокзального ба-лагана.

  Серый копался у терминала очень долго. Прошло, видимо, минут тридцать. Я уже успел поворчать на него. Но вот он двинулся к кассам и занял очередь. Человек пять стояло перед ним, а это опять на полчаса.

  За это время к нам успел подбежать бомжеватого вида мальчик лет восьми, протянуть руку и заговорить на чужом языке.

  Я растерялся и пожал плечами, а он продолжал балалакать, протянув руку.

  – Стёпка, чего он хочет? – хмурюсь я.

  – Денег он хочет, – ворчит друг.

  Чёрт, как же я сразу не догадался. Я опять жму плечами и громко восклицаю:

  – Нет денег! Нету!

  То ли мальчишка меня не понимает, то ли ему вообще плевать, потому что он продолжает выпрашивать монеты. Но внезапно, завидев вокзального полицейского, скрывается в толпе.

  Я предполагал, что охранник, завидев этот балаган, начнёт кричать и выгонять всех по-дозрительных личностей, но тот лишь прохаживал вдоль рядов, скучно поглядывая на толпу, и зевал.

  – Боже мой, Стёпка, я в аду, – стонаю я.

  – Ад только начинается, – отвечает друг. – Тебя ещё убивать не пробовали.

  Я щурюсь. А вдруг в толпе спрятались агенты доктора Вечности? Например, тот самый бомж. Может, он лишь притворяется, что пьян и что спит. А мальчик, выпрашивающий деньги? Скрылся сейчас где-нибудь в толпе и следит за нами, готовый перейти в наступле-ние, стоит одному из нас пойти в туалет.

  Мои мысли прервал Серый. Он вернулся и сел рядом.

  – Это какой-то кошмар, – простонал он, разглядывая билеты.

  – Я полностью с тобой согласен, – говорю.

  – В общем, билеты, твари, очень дорогие. У меня ушла большая часть денег. Взял до Сызрани купе и до Питера. От Сызрани до Москвы поедем на плацкартах. Там купе вообще за поднебесные цены. Ещё время неудобное, чёрт меня дери. Кто только придумал такие переезды!

  Сергею приходится кричать, чтобы его хоть чуть-чуть было слышно в толпе.

  – Сейчас у нас самый лучший поезд, – говорит он. – Кисловодск-Новокузнецк. Номер 059. Но отправляется, падла, только в 22.14.

  – Это аж в одиннадцатом часу??? – у меня глаза на лоб лезут. – Только же обед.

  – Знаю.

  – А пораньше маршрутов не было? – спрашиваю.

  – Иди и поищи, – зло ворчит Сергей. – Это расписание составлял какой-то козёл! Это ещё не самый худший вариант. В Сызрань мы приедем в половине четвёртого утра. А следующий поезд в половине третьего дня.

  – Что? – Я задыхаюсь. – И что мы будем делать почти двенадцать часов в незнакомом городе?

  – Похоже, танцевать и плясать! – опять ворчит Сергей. – Из Москвы в Питер куча поездов, но билеты раскуплены, хотел взять на четыре дня, так там одни сапсаны ходят. На них денег в два раза больше надо. Взял на шестьдесят четвёртый поезд. Но тоже придётся ждать долго. Часов четырнадцать.

  – Это капец! – я хлопаю себя по лбу. – Теперь у доктора Вечности точно будут шансы нас убить!

  Я злюсь на Серого. Понимаю, что он совсем не виноват, но он покупал билеты, а значит, злиться надо только на него.

  – До поезда ещё больше шести часов, – говорит он. – Предлагаю слинять отсюда.

  – А это целесообразно? – спрашивает Стёпка. – Нас хотят убить, помните? Здесь народу полно. Никто не рискнёт. А сейчас уйдём, и нас схватят где-нибудь в пустой улочке.

  Сергей хмурится.

  – Ну значит, будем держаться поближе к народу, – говорит он.

  С одной стороны Стёпка прав, но с другой – я не хотел оставаться в этом чёртовом во-кзальном балагане. И мы уходим. Рядом с вокзалом тусоваться негде, разве что только на стадионе Локомотив, который сейчас закрыт. Поэтому мы поездили по городу. Поужинали в кафешке. Держаться близ толпы – несложная задача, пока не наступило девять вечера и народ начал редеть.

  Тогда решили выдвигаться обратно на вокзал. Тем более, наш поезд отходил уже через час с четвертью.

  Народу в павильоне поубавилось, но не намного. Бомж продолжал спать на сиденьях, подтверждая мои подозрения насчёт шпионского заговора. В зале ожидания мы задержи-ваться не стали. Поезд уже подали на первый путь – Серый сверился с табло, – и мы отпра-вились на перрон.

  Смеркалось.

  Снаружи вокзал гудел угнетающими звуками: двигались локомотивы, с едким шипением вырывались пары. Техногенный пейзаж обволок душу депрессией. Лица небольшой кучки людей на перроне пропитаны безысходностью, будто они пустились в последнюю поездку их жизни. В десяти метрах от нас старушка обнимала молодую парочку и плакала.

  – СОСТАВ ПОЕЗДА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ, КИСЛОВОДСК-НОВОКУЗНЕЦК ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ С ПЕРВОГО ПУТИ! – сообщает холодный женский голос из динамиков, а мы уже мчимся по перрону в поисках одиннадцатого вагона.

  Хмурая толстенькая проводница проверяет наши билеты и паспорта, объясняет, что у нас пятое купе и пропускает внутрь.

  Я будто попал в тюрьму. Узкие проходы, мрачный свет, спёртый воздух. Через пять се-кунд я уже хочу вырваться наружу, но меня сзади подталкивает Серёга. Пятое купе встречает меня раззявленной дверью. Внутри полумрак, а в воздухе будто витает смерть. Я осторожно сажусь и испуганно прислушиваюсь к звукам.

  В соседнем купе кто-то переговаривается, слова размываются, долетая до ушей невняти-цей, пугая ещё больше.

  – Где-то здесь должен быть свет, – проворчал Серый и принялся обыскивать стены. Его торс занял почти весь проход между кроватями. Как же здесь тесно. Неужели народу так нравится ездить на поездах? Мы же живём в двадцать первом веке, изобрели самолёты!

  Когда щёлкнул выключатель, и едкий свет залил наше купе, сгущая мрак за окном, Стёпка произнёс:

  – И лучшего способа нас убить нету.

  – В смысле? – хмурюсь.

  – Посмотрите, купе рассчитано на четверых, а нас трое. Покупаешь билет в наше купе, и накрываешь как котят.

  Холодный страх на секунду остановил сердце. Стёпка, как всегда, прав.

  – Будем надеяться, что они до этого не додумаются, – говорит Серёга.

  – Уж кто-кто, а доктор Вечность как раз может, – вздыхает Стёпка и потирает плечи.

  Через какое-то время поезд трогается. За окном едва мелькает станция, внутри туда-сюда снуют люди, даже не обращая на нас внимания.

  – Думаю, стоит запереться, – вздыхает Серёга и прикрывает дверь в купе. Мы остаёмся в тишине. Слов нет, только пустое одиночество, страх и предчувствие смерти. – Хорошо, что к нам больше никого не подсадили. Может, до Сызрани так и будем ехать одни, – пытается поддержать разговор Серый.

  Кровати уже застелены, от белоснежного белья исходит запашок крахмала. Предполагаю, что на этих простынях поездил не один десяток человек.

  В ближайшие два часа знакомлюсь с устройством поезда. Туалеты кажутся тесными и грязными, а когда узнаю, что все какашки летят на дорогу, живот сковывает смех.

  Если поначалу сердце сковывал страх, то теперь мы выходили свободно. Хотелось есть, однако забыли купить что-либо в дорогу. Если бы не проводник, у которого продавались чай и разные сладости, погибли б с голода.