Текст книги "Бифуркатор"

Автор книги: Алекс Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

  И в этом Стёпка оказался прав.

  *****

  Взошло солнце. Какое-то белое и унылое. Разрушенные постройки за окном замелькали чаще и чаще. Вот уже и многоэтажки показались. Большая часть без стёкол, многие с раз-рушенными верхними этажами, как будто исполинский Годзилла отгрыз им башни.

  – Как будто в фильме-катастрофе, – шепчет Стёпка, не в силах оторвать взгляд от вида за окном.

  И тут я не могу не согласиться с другом. Поезд проезжает над Невой, вдалеке, в туманной дымке рассвета я вижу обглоданные мосты, силуэтами прочерченные на бежевом небосклоне.

  – Мне страшно, – шепчет Сергей. Мог бы и не признаваться. Всем страшно. – Здесь вооб-ще люди живут?

  – Исходя из знаний, которые я почерпнул из фильмов, скорее всего не живут, – отвечает Стёпка.

  – Или куча техногенных варваров, – добавляю.

  – Или так, – кивает друг, а потом кидается на стекло. – Смотрите! Самолёт!

  И правда самолёт. Какой-то древний такой. Лежит в руинах железнодорожных построек, фюзеляж где-то вдалеке, половина его корпуса разрушена, хвостовая часть отломана. А главное – обломки все ржавые, заросшие, будто машина здесь лежит давно.

  Вид гигантского самолёта всколыхнул во мне восхищение и укрепил страх.

  И тут поезд начал тормозить.

  – О! – Серый уже встаёт. – Готовимся на выход. – Первым делом, бежим к паровозу и бьём морды машинистам.

  – Не советую вести себя грубо, – хмурится Стёпка.

  – Да это я так. Шучу, – кротко улыбается Серый. – А вообще, я жрать хочу.

  Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Вы-ходим наружу, а его нет.

  – Серёга! Ты где?! – кричит Стёпка.

  На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хоть и без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.

  Но голос Серёги отозвался из глубины.

  – Пацаны, тут столько жрачки!

  Мы несёмся к машинному отделению. Поезд уже почти не трясёт. Серый, открыв шкафчик проводников, беспардонно роется внутри.

  – Здесь БП-шки, картошки, лапша, всякие Бизнес-ланчи.

  – Не уверен, что найдём кипяток для них, – хмурится Стёпка, поправляя походную сумку.

  – Но зато! – Серый улыбается и достаёт пачку крекеров. – И такого добра здесь навалом. Сладкие пирожные, печенья, печенья с кремовой прослойкой, печенья в шоколаде, печенья с кокосовой стружкой...

  – Хватит, – останавливаю я, чувствуя урчание в желудке. – Прекрати, злобный искуситель. Думаешь, это стоит брать?

  – Я вот сомневаюсь, – морщится Стёпка.

  – Молчаааать! – Кажется, у Серёги повысилось настроение. – За такую поездку нам ещё должны доплачивать. Подставляй свою сумку, Стёпка.

  И ведь тот подставил.

  В утробу чёрного бэга полетели сухие пайки и даже пара бутылочек минералки.

  – Вот теперь я готов весь Питер пройти, – сияет Серый.

  Когда поезд останавливается, мы уже пасёмся у двери. Последний стон издаёт машина, и окружающая среда погружается в тишину.

  – А кто нам дверь-то откроет? – чешет макушку Стёпка.

  – Машинисты, не? – хмурится Серый.

  – Боюсь, в локомотиве мы найдём что-то необычное, товарищи. – С этими словами Стёпка удаляется в машинное отделение, а я вновь рассматриваю вагон. При солнечном свете видна каждая прореха. И видок оказался хуже, чем я думал. Будто вагон пригнали из Сайлент Хилла.

  Стёпка возвращается с ключами проводника.

  – Отойди! – приказывает он брату и отпирает замок. Дверь поддаётся легко, и свежий воздух влетает в тамбур. Наконец-то.

  – А где лестница? – удивляется Серый.

  – А лестница... хм... – Стёпка хмурится. – Ладно, так, мыслишки всякие. Прыгаем вниз, тут не высоко.

  Мы сошли на потрескавшийся, заляпанный грязью асфальт, и оцепенели. Кажется, в этой реальности шум издают только наши сердце и лёгкие. Вдоль состава ни одного человека, даже ветерок не колышет редкие травы.

  – Смотри сюда, – Стёпка толкает меня в плечо и указывает на вход вокзала. Над ним крупными буквами сверкает единственное слово:

  ЛЕНИНГРАДЪ

  – Мы в правильную точку приехали? – хмурится Серый, не отрывая взгляд от заросших букв. Твёрдый знак чуть покосился.

  – Ну как сказать, – вздыхает Стёпка. – Географически это Питер, только Ленинградом его не называют уже давно.

  – Это я знаю, спасибо, – поворчал Сергей. – Только вот непонятно, сейчас какое время и какой век? С твёрдым знаком уже никто не пишет.

  – Думаю, Ленинград никогда так с твёрдым знаком не писали, – задумчиво щурится Стёпка. Хм, если у друга такой взгляд, значит в голове происходят бурные мыслительные процессы, которые могут привести к благоприятным выводам.

  – Так давайте спросим у машинистов, – просит Серый.

  – Ага, только ничего они тебе не скажут, – усмехается Стёпка.

  – Почему же? – Серый уже бежит к локомотиву, и я увязываюсь следом. Стёпка и не пытается нас догнать, лишь вяло бредёт за спинами.

  У локомотива Сергей встаёт на подножку и заглядывает внутрь. Я не слышу слов... неу-жели...

  – А тут никого нет! – удивлённо восклицает он.

  – Бинго! – кричит Стёпка издалека.

  В мёртвой тишине наши голоса пугают меня самого. На всякий случай я добегаю до ло-комотива и тоже заглядываю внутрь. Пустота, лишь рычаги, да счётчики. Можно всё сва-лить на автоматизацию, только увидел бы я хоть какое-то подобие компьютера, а то кабин-ка внутри древняя, не хуже самолёта.

  И вдруг меня осеняет.

  – Пацаны! – Я спрыгиваю и приближаюсь к братьям, которые щурятся от солнца. – А случаем мы не в прошлом?

  – Ты почти попал в точку, – вздыхает Стёпка, засовывает руки в карман и медленно за-думчиво бредёт по направлению к нашему вагону. – Думаю, это настоящее, как и у нас, только оно перестало существовать в... каком-то раннем году. И явно оно альтернативное, если тут все ещё пишут на недоделанной яти. Я читал как-то о таких поездах, где нет лест-ниц. Люди сюда загружаются на каких-то подъёмных платформах.

  – А где же машинисты? – спрашивает Серый. – Ты сможешь объяснить этот факт, умник!?

  – Вот это вряд ли, – качает головой Стёпка. – Возможно, какие-то грязные инсинуации доктора Вечности.

  – Кто? Ты по-русски выражайся.

  – Ну в общем, это он всё подстроил.

  Мы добираемся до входа в вокзал. – К тому же, Серый, помнишь, мы же ведь ездили как-то в Питер из Москвы поездом, помнишь. Моя единственная поездка.

  – Два года назад, – отвечает Серый. – А что?

  – Не знаю, как ты, но я отчётливо помню: вокзал выглядел не так. Совсем не так! Приез-жаешь на платформу, а дальше... в общем, всё как на московском. А тут какие-то двери парадные. Похоже на станцию электрички. И ещё, вот чего я хорошо запомнил, я тогда любил реки же наблюдать в окно, помнишь?

  – О даааа, – кивает Сергей.

  – Так вот, два года назад мы через Неву не проезжали. Это какая-то альтернативная ре-альность.

  Мы молчим ещё некоторое время, и вдруг Серый вздыхает:

  – Значит, ждём звонка от вашего докторишки, а пока, не соизволите всё-таки пожрать!?

  Страх, адреналин смешались в крови и отбивали аппетит, хотя желудок урчал словно недовольный кот. Мы расположились прямо на платформе, усевшись на грязный асфальт. Наша одежда прошла через огонь, воду и медные трубы, так что, особо привередничать нечего. Я уже такой грязный, что впору записывать в бомжи.

  Мой завтрак состоит из пачки крекеров и шоколадного гамбургера, который назывался мини-тортиком. Думаю, при других обстоятельствах в меня залезло бы гораздо больше, но не сейчас. Стёпка тоже клюёт сухой паёк, зато Серый ест за нас троих. За завтраком не говорим, в основном короткие фразы: передай мне то, передай мне это.

  И каждый ждёт решающий звонок.

  Закончив трапезу, Серый встаёт и громко рыгает.

  – Перед дальнейшим путешествием предлагаю дополнить походную сумку едой.

  – Думаешь, нам этой не хватит? – хмурится Стёпка.

  – Мы ещё не знаем, сколько здесь проторчим, – пожимает плечами Серый. – Лучше под-страховаться.

  Братья Герундовы скрываются внутри вагона, оставляя меня одного в мёртвом мире. Вдруг становится очень страшно. И я успеваю в который раз понять ценность друзей, даже Серёги. Потому что один в этом злачном месте я бы с ума сошёл от страха.

  Когда Стёпка выходит из вагона, его походная сумка, кажется, становится в два раза толще. Да и вид у друга мрачный, какой бывает, когда бабушка тебе заворачивает три килограмма пирожков на дорожку до дома, хотя ты живёшь напротив.

  Несмотря на страх, который подогревает сознание, я улыбаюсь.

  – Ну что, ждём звонка от вашего докторишки? – После завтрака Серый как-то оживился. Никогда не видел его таким за всё время нашего путешествия.

  – Думаю, стоит выйти, посмотреть, что за мир и почему он не выжил? – предполагает Стёпка.

  – Да ты что? – хмурится Сергей. – Мало ли какие крокозябры там скрываются.

  – Ну ты же сильный, ты нас спасёшь, – усмехается Стёпка и хлопает брата по плечу, а потом направляется к воротам. Я гляжу на Серого пару секунд и пожимаю плечами.

  Внутри здания вокзала царят мрак и уныние. В воздухе разлит запах пыли, вонь гнию-щих растений. Судя по обстановке, эта версия мира перестала существовать рано, ещё до изобретения сотовых и компьютеров. Путь нам преграждали турникеты, совсем как в метро Москвы, только древние, которые хлопают тебя по бедру, если прошёл без билета. Слои пыли на аппаратах скопились до концентрации грязи и теперь по бесформенным наростам в полу форма параллелепипеда едва угадывалась.

  Умершее много лет назад электричество пропускает нас сквозь турникеты, и мы оказываемся в круглом павильоне. Рисунок на бетонном полу почти не виден, карта метрополитена заляпана паутиной и листвой, над пузатыми кабинками доживают дни прогнившие надписи: КАССА.

  Стёпка подбегает к окошку и вглядывается внутрь.

  – Хочешь купить жетончик? – усмехается Серёга.

  – Вообще-то рассматриваю, сидят ли там скелеты, – отвечает друг, прислонившись к се-рому от грязи стеклу.

  – Эм... с чего бы они там? – хмурится Сергей, а сам испуганно бегает глазками. – Если тут оказия какая случилась, так все попрятались перед ней же.

  – Кто знает, – отвечает Стёпка. – Может, всё внезапно произошло. – А потом отстраняется от окошка и произносит: – Скелетов нет. Пойдёмте на улицу.

  Улица мертва, как и вокзал и даже ветер. Тишина висит гробовая, на потрескавшемся асфальте шоссе ни одной машины, вместо окон в домах дыры. Возможно, мостовые устланы осколками стекла. Разобрать невозможно, ибо тротуары, особенно у подножий домов, заросли плесенью и мелкими вьющимися растениями.

  – А вот это нам пригодится, – Стёпка кивает в сторону.

  Киоск с вывеской. Ещё год и грязь, скорее всего, съест изображение, но пока я могу про-честь слово: СОЮЗПЕЧАТЬ. Вместо последней А гордо красуется красная звезда.

  – Нужно посмотреть последние даты, – объясняет Стёпка.

  – Я зайду внутрь, – вызывается Серый. – Мало ли какая опасность там может нас подстерегать.

  Мы со Стёпкой переглядываемся и едва сдерживаем смех.

  – Без проблем, – пожимает плечами Стёпка, и старший брат скрывается внутри кабинки. Проржавевшую дверь он просто срывает с петель.

  Стёпка медленно шагает вперёд, устремив взгляд вдаль.

  – А вот это я помню, – говорит он.

  Равняюсь с ним.

  Метрах в двухсот от нас посреди площади высится красивая белая стела. Время раскра-сило бисквитные тона в грязно-серый цвет, и кажется у памятника прогнило основание. Жить ему осталось недолго.

  – Там привокзальная площадь, – уверенно говорит Стёпка. – Не помню, по-моему, она тупиковая.

  Я хмурюсь и кошусь на профиль друга. Чёлка осторожно кончиками прикрывает брови, а взгляд серьёзный, как у профессора.

  – Слушай, что мы сейчас будем делать? – спрашиваю.

  – Ждать звонка, – серьёзно отвечает Стёпка и не глядит в мою сторону. Опять задумался. И всё-таки, если не брать в расчёт семью, этот парнишка-сосед, мой одноклассник – самый близкий мне человек. Я знаю каждую его мимику, предугадываю каждый жест. Вот что значит – настоящий друг. Я просто хочу, чтобы всё было как раньше в моей жизни. Все мои любимые люди рядом, включая Андрюшку. И это я намерен просить у доктора Вечности.

  – Что же он до сих пор не звонит? – улыбаюсь я.

  – Видимо, занят, – пожимает плечами Стёпка.

  Позади шуршит Сергей.

  – Вот это да! Они блокаду фашистскую не выдержали! – восклицает он и двигается к нам с газетой. – Здесь дата от сорок пятого года.

  Стёпка хватает газету из рук брата и осторожно рассматривает, пытается перевернуть ломкие страницы.

  – Ничего себе, какой старый документ, – говорит он. – Всё написано на ять, но... судя по дате, жизнь в Петербурге перестала существовать и правда в сорок пятом. Интересно, а что с другими городами? Может, остальной мир жив, просто мы попали в мёртвый городок, ну типа Припяти в Чернобыле...

  – Как же вы мне надоели!!!

  Мне показалось, что я поседел. А потом звучит выстрел, и первая мысль: кого-то из нас убили.

  Резко оборачиваемся. У Буратино, идущего к нам со стороны стелы, пистолет. На нём сидит всё та же оранжевая форма работника компании Сомерсет, теперь на голове ещё и оранжевая кепка. И незаменимые тёмные очки.

  Но пистолет!

  У нас нет шансов.

  И как будто поддерживая наши мысли, Серый кричит:

  – Пацаны отходим! У него пистолет, – и начинает отступать, но Стёпка стоит как камен-ный и крепко сжимает лямку походной сумки. Взгляд острый, губы сжаты. Уж он-то не собирается отступать ни на шаг.

  А вот я даже и не могу. Мне кажется, что я обкакался и ноги вросли в асфальт.

  – Слишком поздно, – говорит Стёпка. – Мы достигли финишной прямой. Ты сможешь объяснить своему боссу украденный Глобус? Да? Тогда давай вместе сходим к нему и ре-шим наши вопросы в кабинете твоего начальника.

  Буратино останавливается. Тёмные очки сверкают в сторону моего друга.

  – Вы не умные мальчики. Вы просто кучка мелких героев, которых ждёт бесславный ко-нец. Давайте решим все вопросы быстро. Отдайте мне Глобус Эфира, я убью вас, и мир успокоится.

  – Идиоты, отдавайте ваш Глобус и бежим! – вопит Серый и прячется за киоском. – У него пистолет! Стёпка, немедленно ко мне!!!

  – У тебя умный брат, – кивает Буратино. А я даже не верю, что брутальный Серёга так легко сломался при виде пистолета.

  Стёпка, кажется, не разделяет мнение старшего и продолжает стоять на своём:

  – Ты сейчас же отведёшь нас к своему боссу, и мы решим вопросы! – Голос друга жёсткий, никогда раньше не слышал у Стёпки подобный тон.

  И вдруг...

  Если верить в ангелов-хранителей, которые вовремя подсказывают иррациональные правильные решения, то, наверное, сейчас произошёл именно такой момент.

  – У кого Глобус? – спрашивает Буратино. – А то перестреляю всех троих и сниму Глобус с трупа!

  И тут я медленно извлекаю из пакета артефакт. Очки Буратино устремляются в мою сторону, и я прямо вижу, как под стёклами блестят его глазки.

  – Вы дураки! – кричит где-то позади Серый. – Прячьтесь!

  – Отдай Глобус мне. Медленно и осторожно, – тихо произносит Буратино, протягивая свободную руку, но я так же медленно поднимаю артефакт над головой.

  – Один шаг, и я расшибу эту штуку! – угрожаю.

  Жаль, что не вижу взгляда Буратино, но судя по мелким мимикам на лице, он испугался.

  – Щенок! Ты будешь мне диктовать условия? – шипит оранжевый, а тон переполнен змеиной злости.

  В брюках Стёпки звонит телефон.

  – А вот и твой босс. Не хочешь с ним поговорить? – весело восклицает друг.

  И Буратино вскидывает руку с пистолетом в сторону Стёпки, но я ожидал подобный момент и с криком: Лови, – кидаю артефакт в Буратино.

  Оранжевый меняется в лице, чуть не роняет пистолет и выставляет вперёд руки. Но я совершил ещё кое-что, о чём этот оранжевый перебежчик не подозревал. Выкидывая вперёд Глобус, я нажал кнопку. Я не знал, как поведёт себя артефакт. Может, включит дополнительные настройки, но сильно надеялся, что активирует что-то очень большое. Может, вызовет землетрясение, которое сожрёт Буратино.

  Из Глобуса уже валит дым, когда он приземляется на ладони оранжевого. Тот вскрикивает и отбрасывает артефакт на потрескавшийся асфальт.

  – Твари! – шепчет он.

  Раскрытый Глобус напоминает табакерку, а из нутра валит то ли дым, то ли пар, но ни-какого запаха я не ощущаю. И под мой удивлённый взгляд из хаотичного месива в воздухе повисает полупрозрачный человек.

  – Вот те раз! – восклицает он. Тёмные очки, седая борода... я уже видел этого старика. Доктор Вечность собственной персоной. И голос его как будто звучит из самого Глобуса, без помех, словно живой человек говорит. – И кто же меня активировал? Ох, малыши, и вы, товарищ Эдуард!

  Теперь я знаю, как зовут Буратино.

  – Какая необычная компания. Разве вам, Эдуард, не было велено убить этих подростков?

  – Да я с удовольствием! – восклицает Буратино и поднимает пистолет.

  – Нет-нет-нет! – мотает головой доктор Вечность. – Теперь меня больше волнует другой вопрос. Откуда здесь Глобус Эфира? Объясните его происхождение, господа.

  – Это всё он! – Стёпка тыкает пальцем в Эдуарда. – Он был предателем. Он выкрал у вас Глобус, а мы про это узнали и отобрали Глобус у него. И несли вам, чтобы вернуть!

  – Какая сладкая ложь! – смеётся Буратино, раскинув руки. – Доктор, вас водят вокруг пальца. Я не мог уничтожить этих подростков раньше потому, что параллельно искал Гло-бус. До меня дошла информация, что артефакт спрятан в Москве. Времени не было. Я отыскал Глобус там, а потом поехал сюда. Собственно, чтобы уничтожить вот этих субъектов. – Оранжевый кивает на нас пистолетом. – Ну а дальше, мы вот вызвали вас.

  Доктор Вечность хмурится.

  – Две противоречивые истории, – говорит он. – Вопрос в том, кому из вас верить?

  Я роюсь в голове в поисках доказательств, Стёпка задумчиво щурится. Позади шелестит воздух, это Серый вышел из своего укрытия и приблизился ко мне.

  – Он прятал его в Москве. В музее. Ваш офис, – вдруг говорит Стёпка и даже называет адрес. Вот память!

  – Неправда, Глобус был не там, – машет руками Буратино.

  – А откуда эти отроки узнали адрес нашего офиса? – спокойно спрашивает доктор Веч-ность.

  – Это всё оппозиционеры с их лидерами, – отвечает Эдуард.

  – Хорошо, но зачем вы открыли Глобус сейчас? Кто-нибудь объяснит?

  И тут в диалог вступаю я.

  – Это я кинулся им в этого типа. И нажал кнопку. Потому что он хотел нас убить.

  – Девятка, – то ли спрашивает, то ли утверждает доктор Вечность.

  Поначалу я не понимаю, о чём он, но потом интенсивно киваю и подтверждаю:

  – Да, я Девятка.

  – А ваша версия? – спрашивает доктор Эдуарда но тот вдруг теряется и начинает что-то лепетать:

  – Эм... Глобус я держал во второй руке...

  – В общем, всё ясно, – отмахивается доктор. – Эдуард, ты сообщаешь нам каждый свой шаг, но почему не доложил о находке Глобуса?

  – Я...

  Но доктор перебивает Буратино.

  – Ты врёшь. Мы знаем, что ты врёшь. А ты знаешь, что мы не любим врунов и тех, кто пытается нарушить работу системы мироздания, – голос голографического доктора звучит ровно, будто он рассказывает ученику про Миссисипи. – Отныне ты будешь заключён в силовое поле девятого физического уровня и не сможешь покинуть эту площадь. Еду тебе будут доставлять сюда. Срок заключения – пожизненный.

  Буратино бледнеет, его руки трясутся, а потом он кричит громко, на всю площадь.

  – Вы твари!!! Вы разрушили всю мою жизнь!!!

  Вскидывает пистолет и стреляет в нас.

  ******

  Я даже не успеваю испугаться. Но когда понимаю, что жив, чувствую жар в ногах. Пули взрываются в воздухе, не долетая до нас.

  – Теперь насчёт вас. – Доктор поворачивается в нашу сторону, но Эдуард бросается впе-рёд и ударяется о невидимый купол. Руки и лицо расплющиваются, как бывает, если ут-кнуться в стекло.

  – Мелкие твари!!! – вопит он.

  Очки слетают с носа и падают на асфальт с царапающим звуком, обнажая кошачьи глаза с продольными прорезями. Чёрт возьми, да эта гадина даже не человек. К тому же, оказывается, господин Эдуард вовсе не обладал счастливым носителем энергии девятого уровня, как я, и оказался запертым в поле. Мне опять страшно. Хотя, страх уже становится моим постоянным спутником и союзником.

  – Надоел, замолчи, – устало шепчет доктор Вечность и легонько взмахивает рукой. Голос у Эдуарда пропадает. Нет, Буратино вопит, бьётся о купол, но мы ничего не слышим. – Так вот, что насчёт вас. Вы ещё в своё время удивили нас своими умственными способностями, но мы и предположить не могли, что вы зайдёте так далеко. Добраться до нас – ещё возможно, но принести нам Глобус, сотворить такой неожиданный сюрприз. Признаемся, мы кланяемся перед вами. И конечно, мы в долгу у вас. Сейчас вы закроете Глобус и принесёте в наш офис. Мы бы назвали адрес, но думаю вы быстрее потеряетесь, поэтому идите за радугой.

  Доктор Вечность указывает куда-то на восток, и я вижу в небе вспухший разноцветный флюс из света, который испускает вниз радужный столб.

  – Нам нужно найти край радуги, – вдруг восхищённо произносит Стёпка.

  – Что-то типа того, – кивает доктор Вечность. – Следуйте за светом, и он приведёт вас к нашему офису. Мы ждём вас, юные герои, особенно тебя, мальчик-Девятка.

  На последнем предложении доктор кивает в мою сторону и исчезает. Осторожно подняв Глобус с асфальта, Стёпка закрывает его, и смотрит на меня. Кажется, мы все трое столь ошеломлены, что не будет уже в жизни события, которое удивит нас больше.

  Не обращая внимания на кривляющегося на фоне Эдуарда, мы заворожено глядим на Глобус и почти не дышим.

  – Почему он говорил мы? – вдруг произносит Серый.

  – Я тоже заметил, – киваю. – Может, тут Шаман оказался прав. Может, это какой-то кол-лективный разум?

  – Всё может быть. Пока не дойдём – не увидим, – говорит Стёпка и оглядывает нас. – Так пошлите же быстрее! Это наша финишная прямая.

  Но я не тороплюсь. Поглядываю на Буратино, который устало сидит перед куполом си-лового поля и злобно щурится на нас. Мне его нисколько не жалко, даже хочется ударить.

  – Вы видели, с какой лёгкостью доктор создал купол, обеззвучил этого гада и создал радугу? – говорю.

  – А я о чём с самого начала твердил, – произносит Стёпка. – Они обладают невероятной силой.

  – Кто они??? – требует Серый.

  – Ну так а чего мы стоим? Пойдёмте, и узнаем! – раздражённо восклицает Стёпка.

  – Не надо радоваться раньше времени, – говорит Сергей, хмурясь. – Может, они нас подманили пряником. Сейчас придём, а там нас убьют и Глобус отберут.

  – Вечно тебе везде заговоры мерещатся, – вздыхает Стёпка. – В любом случае, у нас выхода нет. Путь только туда. Кстати, а ты классно зассал, когда этот придурок на нас с пистолетом вышел! – последнюю фразу Стёпка произносит весело, хлопает Серого по плечу и устремляется прочь от привокзальной площади.

  – Идиот, – вздыхает Сергей и направляется следом.

  *******

  Искать в большом незнакомом городе точку, указанную небом не так-то просто. Мы по-тратили кучу часов до самого вечера, изучили всю ленинградскую разруху, увидели даже старый танк, сожрали все припасы, пока серое готичное здание с потрескавшимися каменными львами не выросло перед нами.

  Радуга ударялась прямо в покорёженный шпиль на верхушке. Серый великан с кучей острых башенок, возникший перед нами, оказался ровным параллелепипедом, уходящим в небо. В нём, наверное, тысячи кабинетов.

  – И где нам здесь искать этого вашего доктора? – ворчит Сергей.

  И вдруг радуга в небе выключается, будто и не было её вовсе.

  – За нами следят, – шепчу, а у самого сердце бьётся у горла. Я в шаге то ли от победы, то ли от смерти. Садящееся солнце отбрасывает от нас длинные тени, лёгкий ветерок шуршит мёртвыми растениями, площадь наполняется призрачными едва уловимыми звуками. Под терпкую симфонию больше склоняешься к мысли о смерти, нежели о спасении.

  – Так чего мы стоим!? – восклицает Стёпка. – Пойдёмте скорее. – И семенит по каменным ступеням наверх.

  Я вдыхаю запах мёртвого мира в последний раз, полной грудью, и бегу за другом.

  Андрюшка! Его спасение уже вот где-то здесь!

  Обгоняю Стёпку, мысль о братишке придаёт уверенность. Снова мрачные мысли. Пусть нас сейчас встретит монстр с щупальцами и убьёт на входе, отобрав Глобус. Я попрошу только, чтобы Андрюшке передали, что я его пытался спасти.

  Распахиваю тяжёлые двери и оказываюсь на лестнице. Всё гораздо проще. Никаких лифтов, коридоров, просто светлая ровная лестница из мрамора, уходящая далеко вверх. И я пускаюсь по ней. По бокам мелькают компактные лампочки, встроенные в стену. Великанский пролёт уже не принадлежит умирающему миру. Ступени подметали на днях, лампочки новенькие.

  – Андрюшка, – шепчу я и стараюсь думать только о наших прошлых приключениях.

  А сердце всё равно бьётся нервно.

  На очередной тысячной ступеньке замечаю конец лестницы, упирающийся в массивную деревянную дверь, покрытую лаком. Нисколько не удивляюсь оранжевому цвету. А в центре резного полотна светится значок трёхлистного клевера.

  – Тёмка, подожди, – пищит позади Стёпка.

  Схватившись за ручку двери, я оборачиваюсь. Друзья отстают всего на пару десятков ступенек. Нет, я не могу ждать. У меня сейчас сердце разорвётся! Я три дня ждал, я чуть не умер, я пришёл за своим братом!!!

  Собрав усердие в кулак, я толкаю дверь вперёд и попадаю в офис доктора Вечности.

  ТВАРИ-ВНЕ-ВРЕМЕНИ

  Нас ждёт награда, мой нежный ушлёпок!

  Патрик Несс

  Вопрос и Ответ

  *

  Что меня так сильно напугало, когда я пришёл в больницу к тёте Марине, когда та уми-рала? Забинтованная голова, с торчащими наружу красными губами. Но страх поселился раньше, ещё за три года до этого, когда Андрюшке исполнилось шесть лет.

  В том октябре мы решили отметить хэллоуин. Я, Стёпка, пара девчонок и мои родители заставили взять Андрюху, хоть я и противился. Решили показать театральное представле-ние моим предкам, родителям Стёпки, а потом погулять с угощениями в нашей тайной штаб-квартире недалеко от дома Герундовых.

  Представление рассчитывалось на четыре человека, и поэтому мелкий не вписывался. Да тут ещё Андрюшку угораздило делать костюм тайно, чтобы мы узнали в самый последний момент. Ну я тогда подумывал поставить мелкого на какую-нибудь молчаливую роль, скажем, напарником главного героя.

  Тридцать первого октября я увидел наряд брата. Он надел строгий костюм, купленный родителями в школу, и натянул на голову белую резиновую маску без глаз, ушей, носа. Брат сделал вырез только для губ, чтобы не задохнуться. Если бы я тогда знал Слендермена, то провёл бы прямые ассоциации.

  Представление исполнили. Андрюшке, как и предполагалось, досталась роль главного молчуна. Ему нужно было лишь ходить, держась за руку со Стёпкой. Маленький спектакль поставили сначала перед моими родителями, потом перед Герундовыми. Сказка, которую сочинили мы со Стёпкой, оказалась столь жуткой, что даже мы чуточку испугались, играя роли.

  Хотя родители пришли в восторг и надарили нам невероятное количество сладостей. Метрах в десяти от калитки Грундовых, в лесопосадочной полосе мы в то лето состроили крутейшие шалаши, разделённые на несколько комнат.

  По дороге к ним, после представлений, когда небо уже покрылось сыпью звёзд, мы бурно обсуждали происходящее. И пришла мне в голову нехорошая идея. Ведь конфетами же придётся делиться с Андрюшкой, а он-то и ничего толком не сделал. Я пошептался об этом с девчонками, те согласились. Моего младшего брата нужно убрать. Стёпка не сказать, чтобы был против, но и не одобрял такой затеи. Мой молчаливый друг всегда соглашался с любыми нашими выходками.

  И уже в лагере я вдруг сказал, что стоило бы развести костёр, ибо очень холодно. Тут я не врал. Почти ноябрь на дворе, мы в сапогах, на двое штанов, в куртках. А утром, надо сказать, прошёл дождь.

  Мы заранее договорились, как разыграем сценку перед шалашами. Я велю Андрюшке набрать сухого хвороста и возвращаться. Тогда мы поделимся с ним шоколадками. Маленькая безликая фигурка с одними губами внимательно слушала инструкции, а потом немедля поскакала по тёмной лесопосадке исполнять приказ.

  Спрятавшись в главном отделении шалаша, мы включили фонарь и немедленно полезли в мешочек с награбленным. Конфеты улетали быстро, только обёртки падали на пол. Сладости активно запивались спрайтом.

  Но Андрюшка вернулся быстро, сказав, что в такую погоду найти сухой хворост почти невозможно и что он продрог. И я накричал на него. Сказал, что тогда он получит только фантики в подарок. Андрюшка сначала ныл, надувал губки, но потом тёмная фигурка вновь скрылась между деревьями. Сквозь темноту ещё минуту мелькала белая головешка его маски. А я возвращаюсь к друзьям. Внутри шалаша уже тепло, мы надышали.

  Сладости снова полетели в наши утробы. Мы шутили, пугали друг друга страшными историями, смеялись. Честно говоря, страх не уходил ни на секунду. Ночь и лес не перестанут пугать, когда тебе десять.

  Когда в мешочке осталось всего три конфеты, мы опомнились. Андрюшка до сих пор не вернулся. Первым заволновался СТЁПКА! Не старший брат, а мальчик, почти не имеющий к Андрюшке никакого отношения.

  Он с девчонками немедля сорвался искать Андрюшку. А я не пошёл. Мне стало очень страшно. Вдруг Андрей забрёл очень далеко и умер, вдруг его съели, что я скажу матери? Я сидел, жевал одну из трёх оставшихся конфет и плакал. Но я боялся не за младшего. Боялся, за нагоняй, что получу дома.

  И вдруг меня отвлекает шорох.

  А в шалашиках мы окна делали, чтобы было видно, кто идёт. Я оборачиваюсь на шорох и вижу в окошке силуэт. Очень маленький, Андрюшкин поди, но сразу так и не скажешь. Да ещё поисковой отряд Стёпки фонарик забрали.

  Издалека слышны их негромкие голоса: Андреееей! А здесь тишина, лишь молчаливый силуэт за окном.

  – Андрюха? – тихо спрашиваю я, утирая слёзы. Он молчит. – Андрюха, это не смешно, говорю.

  И тут вспоминаю о телефоне в кармане. Вытаскиваю его, включаю и направляю в сторону фигуры. Свет экранчик даёт очень слабый, колени-то свои не разглядишь, а что тут говорить о фигуре, спрятавшейся за полтора метра от меня, однако едва уловимый ореол прочерчивает сквозь тьму белое лицо с губами. Ни глаз, ни носа, только губы. А может, я сам себе дорисовал образ, ведь говорю же, очень темно было, а облик проявился почти призраком.

  И я не кинулся к брату, страх парализовал меня. На свой следующий вопрос я опять не получил ни звука ответа. Маленькая фигурка стояла неподвижно и смотрела на меня, на почти пустой мешок с конфетами, на мои губы, испачканные шоколадом.

  – Андрюх, скажи что-нибудь, мне очень страшно, – шепчу я.