Текст книги "И возвращу тебя…"

Автор книги: Алекс Тарн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Мартель в «Хилтоне» подавали так, как надо – в хрустальном, сильно расширяющемся книзу бокале на толстой короткой ножке. Удобно пристроив его в ладони, Берл поболтал по кругу прозрачную янтарную жидкость, вдохнул аромат коньячных паров и зажмурился от удовольствия. Отпуск так отпуск! Непривычное, надо сказать, слово. За годы своей службы Совету он ни разу даже не заикался на эту тему. Поэтому Мудрец прямо-таки глаза вытаращил, услышав его просьбу.

– Неделю, Береле? Ты просишь у меня целую неделю? Зачем тебе такая прорва времени? Можно подумать, что ты не отдыхаешь в перерывах между заданиями…

Ну не вредный ли старикан? «В перерывах между заданиями…» – надо же такое сморозить! «Можно подумать!..» Можно подумать, что это состояние сжатой до упора пружины хоть отдаленно похоже на отдых. Можно подумать, что можно назвать отдыхом эту постоянную готовность немедленно, взрывом, распрямиться, сорваться с места в любой час дня или ночи и лететь, бежать, мчаться в любую сколь угодно дальнюю дыру, по дороге лихорадочно соображая, как добраться до цели и отгоняя при этом неизбежные мысли о том, что на этот раз уцелеть не удастся – отгоняя по той простой причине, что о таких второстепенных материях, как собственная жизнь, можно позволить себе размышлять только после того, как задание выполнено. Ничего себе «отдых», ядрена шишка…

– Удивляюсь я вам, Хаим, – ответил он тогда Мудрецу. – Отчего вы не засчитываете в счет отпуска и те минуты, а течение которых мне удается поспать в процессе задания? Случается ведь и такое, что я выкраиваю часок-другой в неделю на то, чтобы тут и там прикрыть веки. Имею, представьте себе, такую непозволительную наглость.

Старик обиженно засопел.

– Вам бы все шуточки шутить, молодой человек, – сказал он, переходя на «вы». – Послушать вас, так мы только и думаем о том, как бы посильнее ущемить вашу драгоценную персону. Хотите отпуск – пожалуйста. Думаю, что и мне будет полезно отдохнуть от вас целых три дня.

– Семь дней, – поправил его Берл. – Ваш склероз определенно прогрессирует, Хаим. В неделе семь дней, а не три. И предупреждаю вас – даже не пробуйте меня разыскивать. Пейджер я отключу. Отпуск – так отпуск.

Мудрец покачал головой и уставился на Берла, блестя толстыми стеклами очков. Зрачки его метались в роговой оправе, как две сумасшедшие белки.

– Ты ведь не планируешь какую-нибудь очередную глупость, а, Береле? Если тебе нужна моя помощь, то почему бы…

– Нет-нет, спасибо, – перебил старика Берл. – Ничего особенного. Да не сходите вы с ума, Хаим, ничего со мной не случится. Скорее всего, мне и из Страны выезжать не придется. Так, личные дела местного значения…

Мудрец снова покачал головой. Вообще говоря, его сомнения можно было понять – обычно у Берла никаких «личных дел» не имелось. Тем более, таких, которые требовали бы недельного отпуска. Но и отказать своему безотказному сотруднику старик не мог. И вот, пожалуйста, факт налицо! Берл с наслаждением отхлебнул крохотный глоток и языком размазал коньяк по небу. Мм-м… И вот он сидит здесь, в лобби «Хилтона», потягивает «мартель» из правильного бокала, а пейджер не только отключен, но и надежно заперт дома в нижнем ящике стола. Что и говорить, настоящий отпуск!

Самое же ценное заключалось в том, что ему предстояло провести таким образом целую неделю, семь дней без малого. И не просто провести, но отдать, наконец, должок, исполнить обещание, данное им странному парню по имени Колька Еремеев. Бог свидетель, это было нелегко. Проще сыскать иголку в стоге сена, чем следы девушки, вывезенной четырнадцать лет назад из Волгограда в Боснию торговцами живым товаром. Сначала Берл искал именно ее, Гелю. Задача осложнялась еще и тем, что его собственный отдел имел дело исключительно с террористами, а криминалом занималась смежная группа. Спасибо Мудрецу – помог, замолвил словечко. Несколько месяцев поиска по всей Европе не дали никакого результата, и тогда Берл сделал то, с чего следовало начинать: переключился на поиски торговца, умыкнувшего Колькину невесту.

Как это часто бывает, перерыли целый континент, а след обнаружился прямо под носом. На прошлой неделе Берлу позвонил Стив из криминального отдела. Боснийский торговец женщинами по имени Рашид действительно существовал, более того, существовал в Израиле, и до совсем недавнего времени успешно занимался своим прибыльным ремеслом. Попал он сюда давно, в разгар последней балканской войны, в составе группы в несколько сотен боснийских беженцев-мусульман. Их завез тогда в Страну некий депутат кнессета – перед выборами, в расчете получить голоса арабских избирателей. Голосов-то он не получил, но криминала добавил. Как это обычно и происходит, гуманитарная помощь в первую очередь досталась бандитам и прохвостам, а вовсе не тем, кому она предназначалась на самом деле. В числе прочих Рашид получил вид на жительство, осмотрелся месяц-другой и вернулся к прежнему бизнесу.

В ту пору торговля людьми была намного безопаснее, чем в позапрошлом веке, когда англичане, поймав работорговцев в море, без лишних разговоров вздергивали их на рее. Но лет пять назад в кнессете наконец зашевелились, приняли соответствующие законы, и у полиции впервые появилась легальная возможность брать подонков за жабры. В этот момент многие из них решили сменить специализацию. Рашид тоже довольно быстро исчез с рынка. По мнению Стива, теперь он занимался игорным делом, примкнув к одной из крупнейших мафиозных семей Израиля. Где именно следовало его искать, Стив не знал, но мог дать несколько хороших советов.

Берл советы выслушал, поблагодарил и набрал номер Колькиной автостоянки. Конечно, Берлу не составило бы никакого труда решить вопрос самостоятельно, но как можно было лишить Кольку права на участие в столь важной для него охоте?

Берл снова отхлебнул коньяку и взглянул на часы. Четверть пятого. Время еще есть. Пусть парень передохнет после перелета, примет душ и все такое… Колька приехал в «Хилтон» в половине четвертого, зарегистрировался и сразу поднялся в номер. Берла он, конечно, заметил, но виду не подал, прошел мимо, не моргнув глазом. Молодец он все-таки, этот Колька. Не то чтобы надо было от кого-то прятаться, но вся суть тут в принципе: делай только то, что сказано, не умничай. Ведь сказано было что? – сразу по прилете взять такси и прибыть в гостиницу. А насчет того, чтобы в гостиничном лобби бросаться на шею к Берлу с криком «здрасте, я приехал», не говорилось ровным счетом ничего. И в этой безоговорочной Колькиной точности чувствовалось редкое сочетание такта, профессионализма и уважения к партнеру. Отпуск определенно обещал быть удачным.

Берл допил коньяк и пошел к лифту. Дверь Колькиного номера оказалась незапертой. Берл постучал.

– Открыто!

Колька сидел на краешке кровати. Неразвязанный рюкзак лежал у его ног. «Черт! – подумал Берл. – Какой там душ… парень тут с ума сходит, а ты коньяки распиваешь…» Колька поднял на него спокойные голубые глаза.

– Привет, Кацо, – сказал он, пожимая Берлу руку. – Я думал, что ты уже никогда не поднимешься. Где Рашид?

– Погоди, Коля, – улыбнулся Берл. – Не так быстро.

Они ехали на север по береговой магистрали. Стоял самый что ни на есть час пик, и на переполненном шоссе яблоку негде было упасть без того, чтобы немедленно попасть под колесо. Тесная колонна автомобилей терпеливо продвигалась вперед, покорно замирая перед светофорами, неохотно уплотняясь и с готовностью разреживаясь на восьмерках путевых развязок. «Конечно, надо было выехать попозже, – подумал Берл. – Да разве этого удержишь…» Он покосился на молчащего Кольку. Тот явно не стал разговорчивей за прошедший год. В течение последнего часа они ухитрились не обменяться ни единым словцом. Хорошо хоть радио выручало, с успехом тараторя за десятерых.

После Нетании движение поредело, и Берл облегченно вздохнул. Но радость его оказалась преждевременной: не доезжая до Ольги, они уперлись в глухую, стоячую пробку.

– Ну вот, приехали… – с досадой сказал Берл. – Теперь надолго. Говорил я тебе – рано? Говорил – в пробках настоимся? Сидели бы сейчас в гостинице, коньячок попивали…

Колька покачал головой:

– Не боись. Это ненадолго. Один перекур, максимум два.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился Берл. – Ты здесь без году полдня.

– А чего тут знать… Ментуры на дорогах, что грязи. Я, когда из аэропорта ехал, видел, как они этих ребят лупили. У них тут прямо война какая-то.

– Каких ребят?

– Ну, этих… оранжевых.

Берл удивился еще больше. Вот так Колька! Не в бровь, а в глаз… А впрочем, что тут такого странного? Насильственная депортация поселенцев из Газы должна была начаться со дня на день, страна бурлила, разделившись на два лагеря, несанкционированные протесты подавлялись быстро и безжалостно. Скорее, трудно этого не заметить, даже стороннему наблюдателю. Так что и поражаться особенно нечему.

Берл тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Как и любой израильтянин, он давно выработал в себе спасительное умение отключаться от невозможной реальности постоянной вялотекущей войны. В конце концов, отпуск у него или не отпуск? Но веселое утреннее настроение никак не возвращалось.

Вздохнув, Берл поискал помощи у радио, но радио, как назло, пропикало шесть и сменило музыку на депрессивные последние известия, причем на всех станциях одновременно. Он поскорее убрал звук. Надо было взять с собой пару-тройку хороших дисков, да где ж там, не подумал вовремя… вот теперь и мучайся, стоя в пробке в этом паршивом арендованном «фокусе» – без музыки и с глухо молчащим Колькой на соседнем сиденье. И если бы еще просто молчал, а то ведь время от времени открывает рот – для того лишь, чтобы напомнить о какой-нибудь местной пакости.

– Вот видишь, – сказал Колька. – Уже поехали. Быстро здесь менты работают. Да не вздыхай ты так, Кацо. Я тебе вагон коньяку пригоню. Или в чем там его возят, в цистернах? Ты мне, главное, Рашида найди, а уж дальше я сам.

Они медленно миновали место демонстрации, где полицейские заталкивали «оранжевых» в автобус. На обочине валялись сломанные транспаранты и флаги.

– Ну, что я тебе говорил? – напомнил Колька. – Знать бы, чего они хотят? И за что их менты давят?

– Давай-ка, лучше послушаем радио, – мрачно предложил Берл, игнорируя Колькины вопросы.

Последние известия закончились, и теперь можно было добавить громкости без особого опасения услышать что-либо неприятное. Во всяком случае, на некоторых волнах.

Они свернули на 65-е шоссе и дальше двигались без задержек. Плоский прибрежный ландшафт сменился холмистой местностью. Горизонт перед ними постепенно темнел, мягкие сумерки сползали на землю, зажигая фонари, засвечивая огонь в окнах домов по обеим сторонам пути. Не доезжая нескольких километров до Умм-эль-Фахма, Берл повернул направо. Скоро асфальт кончился; теперь машина переваливалась с кочки на кочку по разбитой грунтовой дороге. Грунтовка была абсолютна пуста. Справа и слева цеплялись за склон чахлые сосны. Наконец впереди замерцали огоньки небольшой арабской деревни. В деревню Берл въезжать не стал, а повернул в объезд, туда, где на отшибе стоял длинный каменный барак без окон. Рядом с бараком, вплотную к массивным, глухо запертым воротам, виднелась сторожевая будка, вроде той, в которой Колька коротал свои вышеградские ночи.

Остановив машину, Берл достал из-под сиденья «глок» с навинченным глушителем и запасную обойму.

– Держи, Коля. Без крайней нужды не пали, но и жалеть тут тоже особо некого. Бандит на бандите, полицию звать не станут. Да она сюда и не сунется. Принцип простой: видишь угрозу – мочи, не думая.

Колька кивнул и сунул пистолет за пояс, под рубашку. Они вышли из машины. Зной к ночи немного высох – в воздухе уже не чувствовалась тяжелая банная влажность, но ветра не было вовсе, и дышалось по-прежнему тяжело. Берл потянулся, расправляя спину, и вразвалку пошел вдоль барака к сторожке. Там, внутри, уже наметилось какое-то шевеление: в окошке двинулась тень, дернулась занавеска. Подойдя к двери, Берл постучал – громко, уверенно.

– Эй, вы!.. выходите, дело есть… – он говорил по-арабски.

– Кто там? – голос из-за двери звучал приглушенно, с сомнением.

– Открывай! – так же уверенно крикнул Берл и отступил в сторону. Свой «глок» он держал наготове, прижав его к правому бедру.

Дверь, помедлив, распахнулась. Вышли двое – сухой тощий старик в кафие и сером, в полоску, пиджаке поверх застиранной галабии и коренастый длиннорукий парень в джинсах и футболке. На футболке красовался зеленый исламский самолет, врезающийся в одну из башен-Близнецов и надпись: «I Love New York».

– Как жизнь, бандиты? – приветливо осведомился Берл. – Мне бы Мугинштейна, на пару слов. Знаете такого?

Арабы переглянулись. Мугинштейна, а проще говоря, Муги, в Стране знали все: он возглавлял одну из двух враждующих друг с другом семей, которые на пару контролировали весь израильский подпольный игорный бизнес.

– А вы кто будете? Из полиции?

Говорил старик; молодой, набычившись, напряженно держался сзади. Правая рука его чуть заметно подрагивала, как у стрелка в финальной сцене ковбойского фильма.

– Полиция… шмалиция… какая разница, бижу? – улыбнулся Берл. – По-твоему, кроме ментов с Муги и поговорить некому? Ты бы пока что посоветовал своей обезьянке не слишком дергаться, а то ведь так он до Нью-Йорка не долетит.

– Да что ты его слушаешь, Раед? – вмешался молодой. – Они даже не из полиции. А ну, пошли прочь, мать вашу…

Сзади раздались два быстрых щелчка, голова коренастого резко дернулась назад, и он сполз вниз, оставляя на стене темный неровный след. Старик отшатнулся, в ужасе глядя на Колькин пистолет.

– Ай-я-яй! – Берл сокрушенно покачал головой. – Я ведь предупреждал… Жаль парня. Нью-Йорк любил, хотя и странною любовью. Только знаешь, отец, не нужны Нью-Йорку такие любители, ты уж поверь мне на слово. Так как насчет Муги?

Старик сглотнул слюну.

– Где я тебе возьму Муги? – проговорил он дрожащим голосом. – Муги далеко, в Тель-Авиве. А я человек маленький, мне до Муги, как до неба.

– Человек ты, точно, маленький, – с готовностью подтвердил Берл. – Зато склад у тебя большой. Открывай ворота, бижу, показывай хозяйство… Тебя как зовут – Раед? Не жмись, Раед. Сам понимаешь, ворота мы откроем, не ключом, так гранатой. Так что давай лучше по-хорошему.

Араб подумал и полез в карман за ключами. Замков было несколько; старик долго возился с ними, жалобно поскуливая и поминутно роняя на землю звенящую связку.

– Зачем ты парня-то застрелил? – шепотом спросил Кольку Берл. – Я ж говорил: только, если видишь угрозу.

Колька пожал плечами:

– Я угрозу по глазам вижу, Кацо. У него там наверняка сзади ствол притырен. Рукой за спину дернулся, ну я и…

– Эх, Коля, Коля… это ж он так, в ковбоев поиграть захотел. Ладно, чего уж теперь… Пойдем, посмотрим на дворец Шехерезады.

Старик справился наконец с замками, сбросил щеколду и теперь, переминаясь с ноги на ногу, стоял возле входа в барак.

– Ну что ты мнешься, бижу? – сказал Берл. – Открывай.

– Подумай, что делаешь, – сторож умоляюще сложил руки. – Не жалеешь меня, так хоть себя пожалей. Муги тебя из-под земли достанет…

Решительно отодвинув старика, Берл распахнул ворота и, пошарив по стене, повернул выключатель. Зажегся свет, заиграл, забегал тысячами солнечных зайчиков по мониторам игральных автоматов, по разноцветным кнопкам «одноруких бандитов», по зеленому сукну столов. Склад содержался в образцовом порядке. Новенькие «машины удачи» стояли в несколько ярусов, ровными рядами, заботливо укрытые полиэтиленовой пленкой. Прямо напротив входа расположились подержанные автоматы, очевидно требующие ремонта или подновления.

– Ну что, Коля, впечатляет? – Берл обвел склад широким жестом, как музейный экскурсовод. – Смотри, вот она, основа Мугиного игорного королевства. Без этого сарайчика ему и полгода не простоять – сожрут конкуренты. Да… Помнишь сказку про Кащея и его смерть? Где она там была? На острове Буяне, под дубом, в сундучке… как там дальше?

– Яйцо? – неохотно предположил Колька.

– Яйцо так яйцо… – Берл подошел к длинному ряду стеллажей, где на полках лежали аккуратные картонные коробки. – Тогда, значит, так: деревня сойдет за остров Буян. Дуб… ну, скажем, старикан наш – чем не дуб? Сундучок ясно – барак этот чертов. Ну, а яйцо, стало быть…

Он снял со стеллажа коробку и открыл ее. Внутри, поблескивая корпусами микросхем, лежала электронная плата. Берл вынул плату и одним движением разломил ее пополам. Старик-сторож взвыл, как будто его прижгли каленым железом. Берл усмехнулся.

– А яйцо, Коля, – вот эти стеллажи. Электронные мозги игральных машин. Поэтому-то наш дуб так и сокрушается. О напарнике своем меньше жалел, обрати внимание. Потому что напарник, хотя и любил Нью-Йорк, не стоил ни шиша, а эта маленькая платка, которую я только что сломал, стоит десять тысяч долларов, никак не меньше…

Он взял с полки вторую коробку и бросил ее на пол. Сторож вскрикнул и, вытягивая вперед дрожащие руки, кинулся поднимать, но не успел. Берл со смачным треском впечатал в коробку каблук.

– Ну что, Раед? – Берл протянул руку за следующей коробкой. – Будем с Муги разговаривать или как? Не боишься ошибиться? Мы-то с другом уйдем, а тебе оставаться. А ну как Муги узнает, что все его добро из-за тебя на слом пошло?

– Погоди! – взмолился сторож. – Не надо! Хочешь поговорить с Муги – хорошо, я позвоню. Только не ломай, ради Аллаха!

– Ну, разве что ради Аллаха… – смилостивился Берл. – Звони боссу, отец, не тяни, а то вдруг передумаю.

Стационарный телефон висел на стене около выключателя. Старик снял трубку и принялся лихорадочно тыкать пальцем в кнопки. Дозвонившись, он несколько раз сказал «алло!» и повернулся к Берлу, будто спрашивая его, что говорить.

– Говори все, как есть, бижу, – ласково посоветовал Берл. – Всю правду: мол, напали, такие-сякие, убили обезьянку и теперь хотят с Муги говорить, а иначе, мол, все платы перетопчут, до единой.

Сторож затравленно кивнул и начал говорить. Ему пришлось повторить рассказ в несколько заходов. Видимо, собеседники на другом конце провода сменялись, причем в сторону повышения бандитского статуса, потому что с каждым разом бедняга звучал все испуганней. С последним боссом он общался, согнувшись от ужаса в три погибели и щелкая некстати выпадавшей вставной челюстью. Изложив свою историю, сторож замолк и далее только проникновенно кивал. Берл уже почти потерял терпение… но тут старик глубоко вздохнул и осторожно повесил трубку.

– Что такое? – ошарашенно спросил Берл. – Где Муги? Я тебя предупреждал, старый хрыч…

– Сейчас, сейчас… – замахал руками араб, показывая на телефон. – Сейчас он сам позвонит. Сам! Муги!

В его голосе слышался священный трепет.

– Ну, если врешь… – начал было Берл, но тут раздался звонок, и он снял трубку. – Муги?

– Ты кто? – спросил высокий удивленный фальцет. – Ты знаешь, что тебе теперь будет? Хочешь, расскажу?

– По руке погадаешь? – жизнерадостно поинтересовался Берл. – Мне вообще-то нужен Муги, я цыганку не заказывал.

– Что ты хочешь?

– Меняться.

– Меняться?

– Меняться. У меня есть что-то, что очень нужно тебе. У тебя есть что-то, что очень нужно мне. Честный обмен.

– И что же у тебя есть?

– Твой склад и два сторожа к нему, впридачу. Один, правда, все молчит да жмурится. Зато второму еще целых три года до ста двадцати.

Муги рассмеялся.

– Знаешь, что я сейчас сделаю? – сказал он вкрадчиво. – Я сделаю пару звонков, и к тебе через четверть часика подъедет десяток арабонов с «калашами». Ты уже труп, парень. Но семью свою еще можешь спасти… если вот прямо сейчас застрелишься. Обещаю детей не трогать. Жену тоже отпущу, после того, как она в борделе ущерб отработает. Идет?

– Скучный ты человек, бижу, – вздохнул Берл. – Значит, не будешь меняться? Ну, как хочешь. А я, кстати, сирота бессемейный. Обошло меня личное счастье, Муги, обошло… как с белых яблонь дым. Веришь ли, одно осталось в жизни удовольствие: смотреть, как склады горят. Вот и на твой склад посмотрим. У нас тут парочка канистр припасена – эх, весело побежит! А арабонов твоих я подожду, не волнуйся. Ты их только заранее сосчитай, чтобы знать, сколько могил заказывать. Бывай, Буги-вуги… или как тебя там.

Он нажал на рычаг. Телефон почти сразу же зазвонил снова. Берл подождал с полминуты и ответил.

– Что тебе надо? – Муги тяжело дышал в трубку.

– Ну наконец-то! – обрадовался Берл. – Приятно иметь дело с разумным бандитом. В кино-то вы все такие сволочи… В общем, так. Есть у тебя шестерка по имени Рашид. До этого шлюх возил. Отдай его мне. Ты мне Рашида, я тебе – склад.

– Только и всего? – Муги недоверчиво хмыкнул. – Весь этот балаган из-за одного Рашида? Да бери его, кому он нужен?

– Нет, бижу. Ты его возьмешь, а не я. Вот прямо сейчас возьмешь и сюда пришлешь, упакованного по всем правилам.

– Где я его тебе сейчас найду? Сам ищи.

Берл нетерпеливо крякнул.

– Упрямый ты тип, бижу. Тяжело с тобой. Ты, наверное, мать при рождении угробил, а теперь жены от тебя каждый год уходят, да? Слушай сюда, дешевка, повторять не стану. Даю вам три часа. Если до десяти тут не будет Рашида, я начну топтать твою электронику – по плате в минуту. А станешь со мной в игры играть – взорву все к чертям, горилл твоих перестреляю, а потом и до тебя доберусь. Понял?

Не дожидаясь ответа, Берл повесил трубку. Старый араб смотрел на него скорее подобострастно, чем испуганно. Он еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так разговаривал с самим Муги, всесильнее которого были разве что Аллах и его пророк на земле – Мухаммед. Теперь в их могучую тройку вклинивался этот здоровенный парень – как раз между Мухаммедом и Муги. Он не блефовал и ни капельки не походил на сумасшедшего или недоумка. Такие вещи сразу видны. У человека, привыкшего к многолетнему рабству, есть безошибочное чутье на настоящего хозяина. Старик быстро наклонился и поцеловал Берлу руку.

– Ты что, отец? – удивленно произнес Берл, не подозревавший о сложных чувствах старого сторожа. – Не бойся, мы тебя не тронем. Хотя связать придется – исключительно для твоей же пользы. Принеси-ка несколько веревок покрепче.

Он повернулся к Кольке, терпеливо ожидавшему объяснений. Из всех Берловых переговоров, которые происходили на арабском и на иврите, он понял только одно слово: «Рашид».

– Ну вот, Коля, – сказал Берл. – Ситуация простая. Местный Кащей обещал отдать нам Рашида в обмен на этот сундучок. Мы, значит, оставляем склад нетронутым, а за это получаем твоего лучшего друга. Правда, не на блюдечке с голубой каемочкой, а в багажнике, связанным и с кляпом во рту. На все про все я им дал три часа. Как тебе такой вариант?

Колька с сомнением покачал головой:

– И ты им веришь?

– Конечно, нет, – Берл улыбнулся. – То есть Рашида-то они, скорее всего, привезут – как приманку и чтобы добром не рисковать. Поставь себя на место Кащея: а вдруг мы такие параноики, что заминировали сарай? Меньше всего он хочет видеть свой склад горящим. А Рашид – пешка, он одной электронной платы не стоит. Так что Рашида нам Кащей отдаст, только ради того отдаст, чтоб подальше от своего сундучка отвести. Мол, забирайте, ребята, вашу куклу и дуйте отсюда из моей песочницы. Все, вроде, по-честному. Одна проблема: нельзя ему нас отсюда живыми выпускать. Во-первых, мы его обидели этим хамским наездом. Такое простить – в слабаки записаться, а слабость в его мире опаснее рака. Во-вторых, где гарантия, что мы не продолжим шантаж? Найти новый остров Буян можно, но требует времени и средств… Ну? Что бы ты делал на его месте?

– На его месте? – переспросил Колька. – Оставил бы засаду в начале грунтовки. Пару снайперов и мину для страховки.

– О! – Берл одобрительно поднял палец. – Считай, что свой первый экзамен по кащееводству ты сдал на «отлично». Переходим ко второму. Придется тебе сегодня, Коля, побегать, уж извини. В багажнике на месте запаски есть лекарства от кащейства, целая аптека. Бери что глянется, только мне чуток оставь. И сразу, не задерживаясь, дуй пешим ходом в начало грунтовки. Все, кого они там в засаде оставят – твои, дарю. А я тут разберусь. Но постарайся не шуметь раньше времени, ладно? Тихо работать можно, а стрельбу не поднимай, пока я не начну.

Колька молча кивнул и, не оглядываясь, пошел к машине. В багажнике лежали два штурмовых автомата «тавор», запас амуниции, боевые ножи и пара приборов ночного видения. Прислонясь к стене, Берл смотрел, как Колька выбирает себе снаряжение. Нечасто такой напарник попадается, это точно.

– Господин, господин…

Берл обернулся. Сторож стоял перед ним, подобострастно согнувшись и протягивая веревки.

– Слушай, бижу, – сказал Берл, прищурившись. – А если я тебе сейчас прикажу петлю на шею накинуть? Тоже сделаешь?

Старик непонимающе моргнул. «Мой со всеми потрохами, – подумал Берл. – Пока я сильнее, понятное дело. Но, не дай Бог, сила окажется на его стороне – тут уже пощады не жди. Нет такого раба, который не мечтал бы стать господином. Самое пакостное в рабстве – не господа, а рабы. На них-то оно и держится.»

Он милостиво потрепал сторожа по щеке.

– Ладно, не дергайся, это я пошутил… – Берл взял веревку и связал арабу руки спереди. – Не болит? Нет? Видишь, какой я добрый хозяин… Будешь и дальше себя хорошо вести – развяжу. А пока так посидишь. Иди в будку, бижу, и жди там. Только без глупостей, ладно?

Сторож поспешно закивал.

– Ну вот и молодец, – Берл похлопал его по плечу. – У тебя жена есть? Дети?

– Четыре, – пробормотал сторож.

– Маловато что-то – четверо детей, – усомнился Берл. – В деревенской-то семье…

– Нет, – помотал головой старик. – Четыре жены. А детей – много. И внуков.

Берл рассмеялся.

– Ну вот… а то я уж было удивился. Тогда слушай главное: что тебе надо делать, чтобы к своим женам живым вернуться. Муги сюда приедет, никуда не денется. Но веры ему нету: бандит, он бандит и есть. Так что склад я заминирую, а сам в сторонке буду. А ты в своей сторожке сиди и не высовывайся. Высунешься – убью, глазом не моргну.

Старик сглотнул слюну.

– Сидеть тебе долго, – продолжал Берл. – Может, полтора часа, может два. Но ты ведь терпеливый, правда? Выйдешь, когда твои друзья подъедут, ни раньше, ни позже. Почему не раньше – я уже сказал. Почему не позже? Потому что будка твоя очень близко к бараку стоит. Когда барак взорвется, то и ты сгоришь. А взорваться он может, если Муги станет со мной в игры играть. Вот это ты ему и передашь, слово в слово. «Так, мол, и так, – скажешь, – дорогой Муги, хотят эти звери видеть Рашида, а иначе взорвут твой склад.» Повтори.

Сторож послушно повторил.

– Молодец, – похвалил его Берл. – Пусть покажут Рашида так, чтобы я его увидел.

– А где ты будешь? – осторожно спросил старик.

– Да тут, в округе… – сказал Берл, обводя рукой сразу всю ночь, тесно обступившую скудный пятачок света у входа в барак. – Ты вот моего друга не видишь, правда? А на самом деле он где-то здесь…

Берл повторил свой жест. Араб благоговейно кивнул.

– Дальше пусть положат Рашида в нашу машину, в багажник. Чтоб мы могли спокойно сесть и уехать. Такие условия. Честный обмен. Повтори.

– Положить Рашида в багажник твоей машины. Честный обмен, – повторил сторож.

– Все правильно, – заключил Берл. – А теперь – марш в свою будку.

Конечно, минировать склад он не собирался – ни к чему. Угроза всегда страшнее ее осуществления. А вот о выборе хорошей позиции стоило позаботиться заранее. Берл взял из багажника прибор ночного видения, повесил на плечо «тавор» и, не торопясь, обошел площадку вокруг склада. На всякий случай он не выпускал из виду освещенный проем двери в сторожку. Бедняга навряд ли мог отважиться на попытку бегства, но – чем черт не шутит. Старик входил в Берлов план в качестве важной составляющей. «Когда все закончится, подарю ему этот склад, – подумал Берл в приливе щедрости. – Пусть семью порадует. Все-таки четыре жены; отдувается мужик за других на старости лет… у меня, вон, и одной нету.»

На западной стороне площадки, в нескольких метрах от грунтовки Берл обнаружил подходящую группу старых рожковых деревьев. Он сел на землю, прислонился спиной к стволу и удовлетворенно вздохнул. Отсюда открывался превосходный вид на освещенное пространство перед складом и на сторожку. Берл взглянул на часы: восемь. Можно покемарить вполглаза. Он тщательно настроил свой слух на многочисленные мелкие составляющие окрестной тишины: легкий шелест листвы, треск цикад, комариный звон, дальний собачий лай… и прикрыл веки, готовый перейти в немедленное бодрствование при первом же постороннем звуке. Разве отпуск можно счесть удавшимся без хотя бы одной мирной ночевки на природе?

Звук двигателей приближавшихся автомобилей Берл услышал заранее, минуты за три до того, как увидел яркий свет фар, мелькающий по стволам деревьев. На площадку перед складом медленно въехали две машины: БМВ и «лендровер». Джип остановился на самом выезде с грунтовки, метрах в десяти от Берла, а «бумер» проехал немного подальше и затормозил прямо напротив открытых ворот склада. Защелкали, распахиваясь, двери; из БМВ вышли четверо. Берл присмотрелся – с пистолетами, но без автоматов.

«Без автоматов – значит, без проблем, – весело подумал он, подмигивая в темноту. – Но где же мой старикан?»

Рядом с ним приглушенно урчал мотором «лендровер». Невозможно было разглядеть что-либо за его затененными окнами, но это нисколько не беспокоило Берла. Сколько их там может быть? Четверо?.. пятеро?.. ерунда. Невелика армия у легендарного Муги. Хотя, сколько людей можно набрать за столь ограниченное время?

– Эй! – прокричал высокий парень в светлой безрукавке. Он стоял, опираясь на надежный «бумеров» бок, скрестив ноги и поигрывая пистолетом. – Кто-то тут меняться хотел?

«Глупыш, – почти ласково подумал Берл, изучая его в оптический прицел «тавора». – Зачем сам себе ноги заплел? Как же ты теперь убегать будешь?»

Из сторожки на полусогнутых вышел сторож и остановился, выставив перед собой связанные руки.

– Не стреляйте! – закричал он умоляюще. – Это я, Раед!

– Это я, жопа! – дурашливо передразнил его высокий.

Его товарищи заржали, в восторге хлопая себя по бедрам. Старик тем временем подошел вплотную к машине. Теперь он говорил тише, и Берл не мог слышать его диалога с высоким парнем из-за дальности расстояния. Наконец, высокий сунул пистолет за пояс и вразвалку пошел к «лендроверу». Опустилось вниз тонированное стекло. На ближнем к Берлу сиденье рядом с водителем сидел человек лет шестидесяти с полным породистым лицом.

– Слышь, Муги, – сказал высокий, подходя и облокачиваясь на капот джипа. – Они где-то здесь прячутся, в кустах. Вроде как на мушке нас держат, а склад заминирован. Хотят видеть Рашида. Хотят, чтобы мы его в ихнюю тачку переложили. Иначе взрывают. Отдать?