Текст книги "Время платить по счетам (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 25

Олег нажал на педаль. Взвизгнули тормоза. Машина резко стала. Меня бросило на спинку переднего сиденья, приставший Саня чуть не рухнул, в последний момент, сумев ухватиться ладонью за перила. Я рванулся вперед, перепрыгнул через лежащий на полу свернутый коврик, захваченный нами на случай срочной эвакуации людей из домов. Дернул за ручку замка, открывая дверцу. Недавно обогнавшая «ниссу» и идущая впереди милицейская желтая «волга» тормознула метрах в десяти, следующие за нами «пятерка» и старая «Победа» остановились рядом.

Я выпрыгнул на улицу. Сергей, опережая на секунду потерявшего равновесие Устинова, выскочил следом.

– Что случилось?

Хлопнула дверца с другой стороны. Из микроавтобуса выбрался Олег.

– Там, – я указал на светящееся окно в пятиэтажке. – Пацан лет пяти смотрел в окно. Его надо вытаскивать срочно. Землетрясение может начаться в любую минуту, ребенок погибнет. Вытаскивайте ковер из машины, расправляйте под окнами, не будем успевать, возможно придется прыгать. А мы с Серегой туда, пока не поздно.

– Нет, – спокойно ответил подошедший десантник. – Мы с Серым сами займемся ребенком. Делай своё дело – руководи людьми. Без тебя всё рухнет.

– Действительно, Миш, – поддержал товарища бывший опер. – Всё на тебе держится. Не рискуй. Ты всё это затеял, тебе и вывозить до конца.

Я глянул на часы:

«Черт, одиннадцать минут до начала. Хреново».

– Нет, – повысил голос я. – Делайте так, как я сказал. Мы с Серегой в подъезд и вытаскиваем ребенка, вы ждете снизу, с растянутым ковром. Возражения не принимаются.

– Смотри, наши люди сюда идут, что-то сказать хотят, и рожи у них злые, – кивнул десантник на выбирающихся из машин сзади добровольцев.

Я обернулся:

– Да с чего ты взял, что злы…

Прямой удар в корпус был неожиданным. Десантник пробил в солнечное сплетение, точно в нервный узел, поймав меня на вдохе. Ощущение было такое, будто сверху рухнул тяжелый шкаф, расплющивая тело и выбивая весь воздух.

Я охнул, схватился за живот, и начал заваливаться спиной вперед.

– Извини, Миш, так надо, – мягко сказал Олег. – Некогда спорить. Пройдет всё нормально, вернешь долг, сопротивляться не буду.

Он аккуратно поддержал меня и прислонил спиной к колесу микроавтобуса. Развернулся, кивнул Сергею, указывая направление. Начальник СБ согласно ухмыльнулся. Через секунду два силуэта исчезли за поворотом дома. Оставив растерянного Саню и меня у «Ниссы».

– Это что такое было? – поинтересовался подбежавший первым Гулоян. – С тобой всё в порядке?

Другие добровольцы озадаченно притормозили, не добежав до нас пару метров.

– Не обращайте, внимания товарищ капитан, – с трудом проскрипел я. – Спор был, кто пойдет спасать ребенка. Мой друг привел убедительные аргументы, чтобы я остался.

– Черт знает, что, – выругался милиционер и сразу насторожился. – Какого ребенка?

– Саня, помоги, – попросил я. Устинов подхватил, подлез под руку, я оперся на товарища, медленно и осторожно встал, всё ещё ощущая острую боль в животе, мешающую разогнуться и нормально вдохнуть.

Повернулся к терпеливо ожидающему ответу милиционеру.

– Маленького пацана – лет пяти-шести. Проезжали, увидели его в окне. Я хотел пойти сам, но друг, как вы видели, убедительно попросил не рисковать. С его доводами был вынужден согласиться.

– Черт знает, знает что, – растерянно повторил Голоян. – А родители где?

– Может один в квартире остался. Мало ли какие обстоятельства бывают, – пожал плечами я и опять глянул на часы. До начала подземных толчков оставалось девять минут.

– Я тоже туда пойду, чтобы проблем не было, как представитель органов, – заявил милиционер. – Покажи, в каком окне его видел.

«Фуух» – у меня наконец-то получилось осторожно разогнуться. Солнечное сплетение по-прежнему ныло при каждом вдохе, но боль постепенно уходила.

– Там был, – указал я на окно третьего этажа. – Но лучше не рискуйте товарищ капитан. Подземные толчки могут начаться в любую секунду. Ребята справятся сами.

– А если парень не захочет дверь незнакомым открыть? – резонно возразил милиционер. – Я в форме, с удостоверением, меня он послушает.

– Если до глазка дотянется, – ухмыльнулся я. – Или на слово поверит. Пацан совсем мелкий, ему лет шесть не больше. Я бы на вашем месте всё-таки не рисковал и подождал тут.

– Саня, отпускай уже, я в порядке, – попросил друга. Устинов послушно отпустил руку и отстранился.

– Так ребята, – я повернулся к подошедшим добровольцам, – У нас в автобусе ковер, Саня покажи. Разворачиваем его и крепко держим на весу, вон там.

Указал на место под освещенным окном на третьем этаже.

– Зачем? – поинтересовался Армен – высокий, заросший густой щетиной смуглый парень. – Ещё никакого землетрясения нет.

– Оно в любую секунду может начаться, – прошипел я, прожигая взглядом парня. – Не спорь, делай, как говорю. Черт!

Пока я отвлекся на Саню и Армена, капитан времени не терял. Повернувшись, я успел заметить, как фигура в форменном кителе мелькнула впереди и исчезла за углом дома. Чертов милиционер не послушал и побежал за ребятами.

Я глянул на часы! Шесть минут до первых толчков. Чего они там возятся, черт возьми!

Саня, Армен и ещё три человека из команды добровольцев уже выволокли ковер из микроавтобуса.

– Разворачивайте его быстрее, – скомандовал я. Устинов и ещё один дядька начали раскручивать разноцветное полотно, а остальные отходить в назад, придерживая отточенные бахромой края.

– Быстрее,– прорычал я.

Наконец ковер развернули.

– Туда, – я схватился за край и потянул всю процессию, под окно, где заметил мальчишку. В стекло заслонила темная тень. Закрытая рама со скрипом, терском и скрежетом медленно открылась.

В окно наполовину высунулся десантник.

– В спальне старушка лежит, – выкрикнул он. – Пацана Левон зовут. Сказал, это его бабушка. Родители ребенка с ней оставили, сами в Ереван уехали. Старушка уже всё, холодная и не дышит. Левон всё слышал, но не мог бабушку оставить. Говорит, как я могу её бросить, я же мужчина. Дверь сам открыл. Сейчас его Серега оденет и выведем.

Я бросил взгляд на часы. Три с лишним минуты до начала землетрясения!

– Хватайте куртку, какую-нибудь и бегом из дома! – заорал я. – В любую секунду может начаться, быстро!

– Чего кричишь? – в окно, отстранив Олега, высунулся капитан. – Пока всё нормально, даст бог и в следующие пару минут ничего не будет. Оденем ребенка, заберем документы и выйдем.

«Идиот!» – я скрежетнул зубами и глянул на часы. Две минуты осталось!

– Олег! Слушай внимательно, от этого зависят ваши жизни, – отчаянно выкрикнул я. – У тебя не осталось времени! Сбрасывай ребенка сюда на ковер, и прыгайте сами! Делай, что я сказал, и не спорь! Выйти через подъезд вы уже не сумеете! Если мент будет мешать и путаться под ногами, вырубай его нахрен и сбрасывай к нам! Иначе все будете похоронены под обломками! Я не шучу! Действуй!

– Ты что говоришь, а? Кого вырубать, меня? – возмутился Голоян, но стоящий за ним Олег решительно отстранил милиционера в сторону.

– Понял, сделаю, – кивнул он и исчез в комнате.

Нарастающий глухой гул заставил меня похолодеть. Сперва он ощущался как летящий где-то в небе реактивный самолет, с каждой секундой становясь всё громче и сильнее.

«Началось», – пронеслась в голове паническая мысль.

– Быстрее, мать вашу, – выкрикнул я.

Асфальт под ногами задрожал, стены зданий начали ходить ходуном. Добровольцы, держащие ковер, побледнели, один инстинктивно дернулся в сторону, стремясь удрать.

– Сука, стоять, гондон штопанный! – заорал Саня. Армен схватил за шкирку позеленевшего труса.

Окно толчком раскрылось еще больше. Вниз, прямо на раскрытый ковер полетела, раскинув руки в стороны маленькая фигурка. Полотно ковра спружинило, но выдержало, чуть подкинув мальчишку вверх.

Я подхватил ребенка в сером пальто на руки и закричал:

– Прыгайте быстрее!

Вторым, буквально вышвырнутым в окно за шиворот, полетел товарищ милиционер. Ковер прогнулся под его весом. Добровольцев чуть толкнуло вперед, но ткань выдержала.

Саня рывком стащил грязно ругающегося Голояна с ковра.

Асфальт уже не ходил, а буквально дергался под ногами, люди держащие ковер, с трудом удерживали равновесие. Стены судорожно тряслись, гул нарастал, как звук летящего навстречу поезда.

Десантник и бывший афганец прыгнули почти одновременно. Сначала мелькнула гигантская тень Олега, мощно оттолкнувшегося ботинком от подоконника. Десантник, напружинив и согнув ноги, прыгнул в сторону, целясь в сквер рядом с домом. Амортизировал удар согнутыми коленями и выставленными ладонями. Приземлился в рыхлую землю, мячиком оттолкнувшись от поверхности и перекувыркнувшись вперед.

Погода в Армении седьмого декабря восемьдесят восьмого года была аномально теплой, а почва мягкой, поэтому измазавшийся в грязи Олег, травм не получил.

Бывший афганец рухнул прямо на ковер. По телосложению Серега немногим уступал Олегу, поэтому ковер чуть не сложился под его весом, заставив добровольцев на секунду потерять равновесие.

Саня и Армен подхватили начальника СБ и побежали к автобусу.

– Ковер забирать? – выкрикнул кто-то из добровольцев.

– Бросьте его нахрен, – прорычал я, – Уходим отсюда!

Мы отбежали подальше от зданий. Толчки внезапно затихли. Хруст гравия под сапогом одного из добровольцев в наступившей тишине прозвучал оглушительным выстрелом, заставив всех встрепенуться.

– Неужели всё? – изумленно выдохнул Голоян.

И тут же, словно в ответ на его вопрос, землю тряхнуло ещё больше. Стихающий гул загремел с новой силой. Стены зданий затрясло так, что полетели камни, а потом на наших глазах, пятиэтажки и девятиэтажки с ужасающим грохотом рухнули вниз, скрывшись в облаках серой пыли…

По мостовой градом забарабанили осколки кирпичей и бетона. Грохот обваливающихся зданий, звон трескающихся и разлетающихся стекол, дробный стук падающих на асфальт камней в мутных тучах пыли создавали ощущение происходящего апокалипсиса.

Мы инстинктивно пригнулись, закрываясь руками и пытаясь спрятаться под машины.

– Млять, – потрясенно выдохнул Саня…

В одно мгновение живописный город у реки обратился в руины, груды строительного мусора, и злобно ощерившиеся кирпичными осколками развалины…

Следующие три дня промелькнули будто в полусне, чередой отрывочных картинок. Мы разгребали развалины, вытаскивали искалеченные трупы, кормили оставшихся без крова людей похлебкой и консервами, организовывали эвакуацию раненных, стариков, женщин и детей. Встречали вертолеты с гуманитарной помощью и врачами, помогали въехавшим в город военным, наводить порядок и убирать мусор, спасали от разъяренной толпы мародеров…

Перед глазами до сих пор стояли измученные, осунувшиеся от страданий, перепачканные пылью лица, рыдающие и воющие над искалеченными телами женщины. Запомнились мальчик с потерянным лицом и остановившимся глазами на въезде в Спитак, держащий картонку, на которой написаны имена родителей, чья-то рука с торчащей наружу треснутой костью и сверкающим на уцелевшем безымянном пальце толстым золотым кольцом, трупы без ног, рук, голов напоминающие окровавленные куски мяса…

Боль от окружающих трагедий и погибших черной пеленой накрывала сознание. Но свою миссию мы выполнили. В Спитаке вместо пятнадцати тысяч погибло четыреста двадцать восемь человек, в Ленинакане, Кировакане, других городах и поселках разрушенных подземными толчками ещё чуть больше девятисот. Около двух с половиной тысяч осталось инвалидами. В моей прошлой жизни погибло двадцать пять тысяч и полмиллиона стали инвалидами, в этой – подавляющее большинство людей удалось спасти…

– Вспоминаешь те времена? – Левон Суренович с доброй улыбкой наблюдал за мной.

– Вспоминаю, – вздохнул я. – Забыть это невозможно. Впечатлений на всю жизнь хватит. Хорошо, что мы смогли спасти, пусть не всех, но очень многих.

– Мне один интересный доклад по землетрясению показали, – задумчиво произнес патриарх. – Если бы не наши действия, жертв могло быть на порядок больше. Десятки тысяч погибших и сотни – инвалидов.

– Так и есть, – подтвердил я. – Мы сумели выгнать большую часть народа на улицы. Представьте себе, если бы все они остались в домах.

– Тут не поспоришь, – вздохнул Барсамян-старший. – Что смогли, сделали. Но все равно, временами накатывают мысли, если бы постарались, могли избежать и этих жертв.

– Увы, Левон Суренович, всё идеально бывает лишь в сказках, – я развел руками. – Только там все герои живы и здоровы, пьют и веселятся, злодеи повержены и посрамлены. Жизнь гораздо сложнее, сделать всё идеально не получается, всегда возникают неучтенные факторы.

– Ты подарки заберешь? – поинтересовался старик. – Мне уже некуда их ставить. Хоть нам удалось перед властями выставить Манукяна как организатора, людская молва расходится как волна. Тысячи армян от искреннего сердца хотят отблагодарить за спасение родных. Не принять дары, значит оскорбить, наплевать на их чувства, а мне скоро их некуда будет их ставить. Уже сарай и две комнаты забиты.

– Заберу, конечно, – подтвердил я. – Большую часть, точно. Что ко мне не влезет, в машину охраны утрамбуем.

– Вот и хорошо, – улыбнулся патриарх. – Как у тебя дела? Идут помаленьку?

– Вот об этом и хотел с вами посоветоваться, – признался я. – Не хватает вашего мудрого взгляда со стороны. Да и вашего внука всё происходящее напрямую касается.

– Да? – посерьезнел Левон Суренович. – Говори тогда, что там у вас произошло. Не томи старика.

Мой рассказ о проблемах, возникших с момента прилета в Москву, занял час. Барсамян-старший слушал внимательно, изредка задавал уточняющие вопросы и всё больше мрачнел. Под конец моего монолога он сидел хмурый как грозовая туча, готовая вот-вот разразиться ослепительной молнией.

Пришлось посвятить его в подробности конфликта с Березовским и Патаркацишвили, поведать об их намерениях убрать меня и Ашота, рассказать о конфликте с братскими, и под конец – о намерениях первого председателя КГБ, генерала армии Бобкова сначала войти в руководство нашей компании, а потом отобрать её. О проблеме с родителями мажоров, своих приключениях в США, конфликте с Рокволдом и Майерсом я промолчал. Не хватало старика ещё и в это впутывать. Тем более что в первом случае, проблема если не решена, то заморожена. А во втором, мои разборки с американцами Ашота не касались.

– И что ты хочешь от меня? – уточнил насупленный патриарх.

– Свои проблемы я привык решать сам, – пояснил я. – Просто возникла такая ситуация, которая может задеть Ашота. Я слишком многим вам обязан, чтобы скрывать то, что вашего внука попытаются убить или искалечить, а в перспективе выгнать из компании, которую мы вместе основали. С братскими бандитами разберусь, тут вопросов нет. Если сможете помочь в деле с Патаркацишвлили и комитетчиком, буду благодарен.

– Бадри, я знаю, ещё с тех времен, когда он начинал карьеру в комсомоле, а потом стал директором комбината «Советская Грузия», – сухо пояснил патриарх, напряженно думая о чем-то своем.

– Я в курсе. Это было понятно из разговора между ним и Березовским. Он, кстати, вас тоже очень уважает, – хмыкнул я. – Так и сказал: у Ашота дед очень серьезный. Меньше чем за сто тысяч, искать тех, кто его и Евдокимова завалит, не возьмусь'.

– Где ты говоришь, он наемников на ликвидацию ищет? В Москве и Ленинграде? – неожиданно спросил патриарх.

– Сказал там, – пожал я плечами.

– Я знаю, к кому он может обратиться, – проинформировал Барсамян-старший. – Человек из старых кавказских воров. Мы с ним лет двадцать не общались, но должок за ним остался. Информацией он владеть может. Давай поступим так, я с ним свяжусь, переговорю предварительно, а потом тебе скажу, как там дела обстоят. Дальше посмотрим, что делать. Я в любом случае, со своими людьми при делах. Если понадобится можешь на нас рассчитывать.

– Договорились, – повеселел я.

– В любом случае, теперь с Ашотом Баграм и Гурам будут ездить, – добавил патриарх. – Одного его никуда больше не пущу.

– У нас своя служба безопасности есть, – напомнил я. – Саша, его водитель со стволом ездит. Отличник боевой подготовки и рукопашник великолепный. Я думал ещё пару крепких ребят в сопровождение Ашоту дать, так что это необязательно.

– Обязательно, – отрезал патриарх. – Твои охранники – это одно, а родня – другое. Не спорь, пожалуйста. Они на отдельной машине сопровождать будут и присматривать за внуком, если что. Всем только лучше будет.

Как скажете, парон, – вздохнул я.

– С чекистом ситуация сложная. Что с ним делать, не знаю, – признался Левон Суренович. – Связи на уровне руководства кавказских республик есть. Но они первому заместителю председателя КГБ не указ. Можно попробовать на кого-то в Москве выйти, но там дело такое, могут помочь, и выдоить досуха, а могут с комитетчиком договориться и сдать тебя. Второй вариант, кстати, для них выгоднее и проще, чтобы не портить отношения с генералом. К Абхазу обращаться не хочу. Слишком дорого такая услуга может обойтись. Надо думать.

– Абхаз – действительно родственник Шеварнадзе? – удивился я.

– Дальний, седьмая вода на киселе, – отмахнулся патриарх. – Но выход на Эдуарда есть, да. В общем, я прикину, чем помочь, но ничего не обещаю.

Левон Суренович помолчал немного, что-то напряженно обдумывая, и неожиданно признался:

– А я, наоборот, тебя хотел об одолжении попросить. Теперь даже не знаю, стоит ли…

Глава 26

– Стоит, Левон Суренович, – твердо ответил я. – Вы всегда помогали, можете рассчитывать на такое же отношение от меня. Всё что в моих скромных силах, сделаю.

– Тут вот какое дело, – старик замолк. Было видно, что ему немного неудобно.

– Возникла одна проблема, – наконец смущенно признался он. – Помнишь я с продажей золота тебе и внуку помог?

– Конечно, помню, возникли проблемы? – я слегка напрягся.

– Никаких проблем, – успокоил патриарх. – С твоим делом всё нормально. Просто я золотом и платиной занимался давно. Ещё с конца пятидесятых годов.

– Это для меня не новость, – признался я. – После сделки понял – вы в теме.

– Как? – прищурился Левон Суренович, с интересом ожидая ответа.

– Во-первых, связи. Слишком быстро вышли на нужных людей, готовых скупить такое количество золота и драгоценных камней. Сообщили об их деятельности такие подробности, которые случайный человек никогда не узнает, – пояснил я. – Это уже о многом говорит. Во-вторых, разбираетесь в драгоценных камнях и золоте. Ещё один плюс в пользу довода, что вы глубоко изучали тему и обладаете специальными знаниями, на уровне опытного ювелира.

– Ты, как всегда меня не разочаровал, – тонко улыбнулся Барсамян. – Сразу ухватил суть. Почему прямо не спросил?

– Зачем? – я пожал плечами. – Это не мое дело. Захотите, сами расскажете.

– Правильно мыслишь, Миша-джан, – похвалил патриарх, – Ладно, давай выпьем.

Он разлил вино по бокалам и приподнял свой.

– За умных людей.

Я отсалютовал фужером.

Вино было нежно-сладким с еле различимыми древесно-фруктовыми нотками. Я даже на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь вкусовой гаммой напитка.

Барсамян спокойно подождал. Когда я поставил бокал на стол, продолжил:

– Чтобы ты полнее понимал суть возникшей проблемы, сделаю небольшой экскурс в прошлое. После революции большевики сильно нуждались в драгоценных металлах. В двадцать первом году вышло постановление Совнаркома, разрешающее всем советским гражданам, а также любым объединениям: артелям, кооперативам и прочим, осуществлять поиски, разведку, и разрабатывать на договорных началах прииски золота и платины. Любой человек мог заняться старательством, искать и добывать драгоценные металлы. Но обязывался сдавать полученное в государственные золотоприёмные кассы. Никаких документов для принимаемых драгметаллов не требовалось. Таких старателей называли вольноприносителями. Чтобы развить отрасль, им на протяжении многих лет, вплоть до смерти Сталина, давали разнообразные льготы и бонусы, поэтому частным старателям было относительно выгодно работать, разведывать новые месторождения, наравне с государственными золотодобывающими предприятиями. А зарабатывали частники в десятки раз больше, чем такие же специалисты в государственных конторах.

Когда генеральным секретарем стал Никитка, руководство страны посчитало, что они слишком хорошо живут и много зарабатывают. Вольноприносителей начали прижимать. Оборот золота взяло под контроль государство. В шестьдесят первом году дополнили восемьдесят восьмую статью Уголовного кодекса «Нарушение правил о валютных операциях» смертной казнью. Даже после ужесточения законодательства, старатели, привыкшие хорошо и много зарабатывать, не смирились. Возник гигантский черный рынок золота и нелегальные прииски.

Окончательно частников добили в марте семьдесят пятого при Брежневе. Тогда вышло постановление Совмина «Типовой устав артели старателей». Там прямо запрещалось принимать «полезные ископаемые от вольноприносителей». По итогу этих действий все старатели ушли «в тень» или начали создавать артели.

Естественно, бесхозной такая отрасль не осталась. Старателей начали брать под свой контроль воры и бандиты. Мой дальний родственник Степан Джаланян сначала мыл золото на нелегальном прииске. Потом сошелся с ингушами, братьями Магомедовыми и чеченцем Асланом Гиноевым, стал у них порученцем. Им понадобился кто-то, кто смог бы организовывать сбыт ценных металлов подальше от Дальнего Востока, чтобы не палиться. С разрешения братьев и чеченца Степан поехал ко мне. Я тогда, чего греха таить, был молод и брался за любое перспективное дело. Естественно, сразу дал согласие. Договорился со знакомыми директорами совхозов. Они заключили договора на поставки овощей и фруктов. Туда машины шли загруженными продуктами, обратно – с золотом в тайниках. Чтобы ты понимал обороты, за год через мои руки проходило до пятисот-шестисот килограмм золота и платины в слитках и песке.

– Не хило, – присвистнул я. – И как вы с таким количеством ценных металлов разбирались?

– Продавал ювелирам, дантистам и ещё много кому, – признался Левон Суренович. – Даже в Прибалтику канал был через хороших знакомых. Действовал осторожно, через проверенных людей и родственников, поэтому сейчас сижу здесь с тобой, а не сгинул на зоне. Большая часть золота и платины уходила на Кавказе. Там работать намного проще. Все как одна большая семья знают друг друга и не мешают делать гешефты. Нужные люди прикормлены, связи налажены.

– Это всё замечательно, а проблема в чем? – поинтересовался я.

– В шестьдесят четвертом в одной из местных зон освободился вор Вася Серый. После отсидки никуда не уехал. Обосновался в Хабаровске, мотался в Магадан, Якутию, налаживал связи с местными блатными. Решил подмять старателей. Нескольких «диких» он загнал под себя, но подавляющее большинство работало с Магомедовыми и Асланом. На этой почве возник конфликт. Войны тогда не началось, но отношения стали напряженными. Вася решил начать с самого слабого звена, – Левон Суренович сделал многозначительную паузу.

– Это с вас что ли? – я насмешливо ухмыльнулся. – Большая ошибка.

– С меня, – Барсамян-старший улыбнулся в ответ. – Послал свою пристяжь – Махно. Разговор произошел в моем доме под Ереваном. Я пригласил своего друга, известного грузинского вора, Джабу с парнями, во избежание провокаций. Мне предъявили, что не плачу на общак, предложили пойти «под Васю». К разговору я заблаговременно подготовился. Степан предвидел, что на меня может произойти накат. Вместе с Магомедовыми и Асланом собрал компромат на Серого и поделился информацией.

Разговор прошел по моему сценарию. За общак я пояснил: деньги на грев братвы в зонах отстегиваются. Не Васе и не зонам под ним, в другие места. Джаба подтвердил. А потом кинул встречную предъяву – крысятничество. Серый со своим окружением давно берега потерял, деньгами с общака сорил направо и налево, в тайге себе такие теремы с саунами отгрохал, которые не каждый крупный цеховик себе позволить мог. Девок легкого поведения целыми табунами туда завозил. Махно психанул, началась драка. Мои парни и ребята Джабы их отмудохали.

Патриарх минуту помолчал и продолжил:

– Махно не успокоился, поехал ко мне разбираться, стволы взял, – Барсамян-старший криво усмехнулся. – Не доехал. Начался скандал, мне пришлось покинуть республику. Через год с моей подачи Васе чуть не дали по ушам на сходке в Магадане. Отбрехался, корону сохранил, но авторитет сильно пошатнулся. Ещё девять лет просидел на общаке. Правильные пацаны от него начали уходить. Но свою делянку он удержал, сколотил банду конченых отморозков. Парочку строптивых старателей закопали в тайге, остальные в штаны наложили, вякнуть лишний раз боялись.

Потом к нему люди приехали, посоветовали уйти по-доброму. Серый официально отошел от дел. Старые кенты Тимоха и Нил подсобили, назначили воспитанника – Савву положенцем. Серый стал его неформальным советником. На самом деле, он многое решает, и Савва его слушается. Теперь кратко поясню, к чему была эта прелюдия.

Братья Магомедовы в результате одной мутной истории пропали без вести. Поехали по приискам и сгинули в тайге. Больше о них никто ничего не слышал. Аслану осталось жить полгода, максимум, восемь месяцев. У него серьезные проблемы с поджелудочной, посадил в лагерях. Степан будет с ним до конца. На приисках работает много наших людей, часть из них я туда устроил, с некоторыми подружился, с третьими связан определенными обязательствами. Как только Аслан умрёт, всех, кто откажется переходить к Савве, жестко зачистят. Большинство работает в тайге нелегально, их даже искать не будут. Потом, уверен, и до меня дело дойдет. Савва ещё с детства дружил с Махно, а своего бывшего пахана Серого считает за отца и наставника. Тут есть ещё один интересный момент, Серому на сходке не дали по ушам, только под устное обещание при нескольких авторитетных ворах не трогать меня и моих людей. Но Савва, сам понимаешь, такого обещания не давал. А его наставник, который всем физически рулит, обид не забывает. Но поскольку официально не у дел, предъявить ему, если со мной что-то случится, не получится.

В итоге, ситуация следующая. Все ждут смерти Аслана. Как только он представится, часть братвы сразу перебежит к Савве, часть разбежится, самых борзых завалят. Тех, кто пойдет под него, обчистят до нитки. Кто откажется, сгинет. Большинство работать с Саввой не хотят. Чтобы он не творил, милиция и местные власти будут слепыми и глухими. Его поддерживает сам Вова Таранов. Он давно на наши прииски зубы точит.

– Кто такой Вова Таранов? – с интересом поинтересовался я.

– Золотой король, – на полном серьезе ответил Левон Суренович. – С пятидесятых прииски разрабатывает. Кучу артелей создал: «Амур», «Восточный», «Приморск» и многие другие. Но самая знаменитая – «Печерск», там больше тысячи человек работало. Его предприятия были везде: на Колыме, Дальнем Востоке, Приморье, на практически всем побережье Охотского моря, в Коми. Даже в Таджикистане и Башкирии имелись. Наши игры с золотом просто копейки, по сравнению с его размахом. Он – птица высокого полета, дружил с Высоцким, с другими деятелями культуры. Но два года назад его начали душить. Даже лично Горбачев подключился. «Печерск» пришлось закрыть, из многих артелей официально уйти. Таранов не сдался, целиком переключился на нелегальный бизнес. Подминает под себя частных старателей, работает в глухих местах, и как мне докладывают, его артели, только на бумаге бывшие. Большую часть своего влияния на местах, несмотря на давление московских властей, он сохранил. Чтобы вопросов не возникало, откуда миллионы, создал в Таджикистане строительный кооператив.

– Что от меня требуется? – спокойно поинтересовался я.

– Когда болезнь Аслана вступит в критическую фазу, понадобится твоя помощь. Основных вариантов действий два, ты можешь выбрать тот, который больше подходит. Первый: эвакуировать Степана и моих людей с деньгами и ценностями. Привезти их в Москву и Ленинград в целости и сохранности. Второй – решить проблему с Саввой, Серым, договориться с Вадимом. Таранов уважает сильных людей. Сам человек решительный и не простой. В свое время тоже боксировал, входил в сборную Тихоокеанского флота. Если выберешь второй вариант, Степан и другие мои люди останутся, будут работать с тобой или с человеком, на которого ты укажешь, при условии, что продолжат платить двадцать пять процентов от добычи. Возьмешься?

– Возьмусь, конечно, Левон Суренович, – вздохнул я. – Куда денусь. Только предупредите заранее, когда надо начинать. Хотя бы за неделю.

– Предупрежу, – кивнул довольный патриарх. – Ещё несколько месяцев у тебя есть.

– Я пока своих людей пошлю на Дальний Восток. Разведаю обстановку, подготовлюсь.

– Только осторожно, – посерьезнел Левон Суренович. – Мне предварительно скажи. Дам команду Степану, чтобы встретил, разместил, помог.

– А вот этого не надо, – попросил я. – Вы же понимаете, что рядом с ним и в окружении Аслана могут быть люди, работающие на Савву и Таранова. Зачем им давать лишний повод для беспокойства? В крайнем случае, можно чтобы ваш человек, аккуратно встретил моего, помог и проконсультировал. А лучше вообще о нем не знал. Так надежнее.

– Ладно. Но ты меня всё-таки предупреди, перед отправкой, – попросил Барсамян-старший. – Проконсультирую. Если запутки на месте возникнут, подскажу и помогу.

– Договорились, – кивнул я…

Все подарки я забрать не смог. Даже, несмотря на то, что до краев загрузил багажник автомобиля охраны. Люди передавали бутыли собственноручно сделанного вина, картины, тарелки, ковры и покрывала, посуду ручной работы, различные яркие поделки. Даже мебель – компактный столик и стулья из лозы.

Пришлось около часа под присмотром Егине и Левона Суреновича выбирать и грузить вещи в машины. Укладывал подарки автоматически, напряженно обдумывая проблему патриарха. Барсамяну удалось меня озадачить. Всю дорогу обратно, продолжал прикидывать варианты действий.

Золото и платина всегда были невероятно выгодным и очень серьезным криминальным бизнесом в СССР. За десяток другой граммов золотого песка, могли без лишних терзаний совести убить и прикопать в глухом углу. И никто бы не искал. Пропал человек с концами – всё. Нет тела – нет дела. Как в тех краях говорят: закон – тайга, прокурор – медведь.

Возможно, кто-то другой на моем месте, имея процветающий бизнес с автомобилями и одеждой, не связывался с золотом. Просто бы вывез людей из приисков. Технически это не трудно. Договориться с военными или гражданской авиацией, доставляющей экспедиции геологов и ученых, заплатить деньги, приземлить пару вертолетов в точке сбора, относительно недалеко от приисков, погрузить людей с их пожитками, и через час-другой, прощай тайга – здравствуй цивилизация. Сомневаюсь, что Савва и Серый, вместе со своим «золотым магнатом» Вовой Тарановым успеют отреагировать. В девяностые бандосы, сидевшие на такой жирной теме, могли бы и вертолет запросто сбить из «иглы». Но сейчас, слава богу, пока ещё восемьдесят девятый, а не мутное время ельцинского «свободного рынка». И игрушек таких у отморозков нет. Но дарить прииски блатным не хотелось. Золото – серьезный ресурс в моей будущей глобальной игре. Как Архимед говорил? «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Золото и платина должны стать одной из ключевых опор моей будущей империи, а в перспективе инструментом, который я использую по назначению для создания страны своей мечты. Конечно, будет нелегко. Но легких путей там, где водятся большие деньги, не бывает. Каждый шаг опасен и может привести к негативным последствиям. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское…