Текст книги "Решающий бой (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Гопник вынимает руку из кармана. На пальцы надеты кольца самодельного железного кастета.

– Повторяю, они уходят, – рычит Бык, становясь перед Шпилем – Или ты Аньку тоже бить будешь? Тогда я тебя урою.

– Слышите? – насторожился Кузя, – Кто-то сюда бежит.

Едва различимый звук, становится всё громче. Уже отчетливо слышен топот ног и видны бегущие сюда фигуры.

Тихо облегченно вздыхаю, увидев ребят. Растерянные гопники откатываются на несколько шагов. Первым возле меня тормозит Тимур. Рядом останавливается Смирнов. Потом появляется Владимир, Макс, пара ребят и симпатичная блондинка из нашего клуба.

Брось кастет, урод, – рявкнул Максим, кинув взгляд на руку Шпиля. Подбежавшие парни, быстро оценив обстановку, подаются в стороны, вооружаясь битыми кирпичами и палками. Этого добра на пустыре с избытком. Только Мансуров стоит неподвижно, чуть приподняв кулаки. Ему дополнительное оружие не нужно.

Перетрусивший Шпиль, опускает руку и разжимает пальцы. Кастет глухо стукается о бревно и отлетает в сторону.

– Мужики, вы чего? Мужики, – растерянно бормочет Дубина, с ужасом смотря на ребят.

– Чего, чего, – усмехается Макс, подкидывая на ладони половинку кирпича, – жизни вас будем учить, раз по-хорошему не понимаете.

– Мужики в поле пашут, – добавляет Владимир, уже примериваясь к Дубине здоровенным дрыном.

– Подождите парни, – останавливаю ребят, готовых кинуться в драку и поворачиваюсь к опешившим гопникам.

– Давайте закончим эту историю. Раз и навсегда.

Шпана угрюмо молчит.

– У тебя ко мне были ко мне претензии? – обращаюсь к Шпилю. Гопник съеживается, голова вжимается в плечи.

– Решим их здесь и сейчас. Один на один.

Шпиль-младший трусливо отводит глаза.

– Понимаю, ты так не привык, – усмехаюсь я, с презрением смотря на перепуганного гопника, – Это слишком опасно. Хорошо, давай сделаем по-другому, как вы любите. Тебе ещё и Кузя поможет. Вы вдвоем, а я один. Парни вмешиваться не будут. Просто проследят, чтобы всё было подлянок.

– Леша, какого черта? – начинает возмущаться Максим. – Что за глупости?!

– Макс, не вмешивайся. И вы ребята – тоже. Это лучший вариант.

– Это дурость, – злобно отвечает Макс, – Ладно, поступай, как знаешь.

– А твои пацаны точно не встрянут? – уточнил оживившийся Кузя, разминая запястья.

– Точно, – успокоил я, – Но никакого оружия. Только руки, ноги и больше ничего. И одно важное условие – сейчас мы поставим большую и жирную точку, кто бы ни победил. Больше разборок не будет. Мы всё выясним здесь. Даете пацанское слово?

– Даем, – ухмыльнулся Кузя – Но и ты, если выгребешь, к нам никаких предъяв не лепи. Годится?

– Годится, – широко улыбаюсь гопникам. – Если выгребу. А ты, Шпиль, чего молчишь?

Гопнику ужасно не хочется драться. Но рядом друзья и опозориться он не желает. Поколебавшись, Шпиль кивает.

– А вы, пацаны, подтверждаете?

– Да, – выдыхает толстый, – подтверждаем.

– Согласен, – кивает повеселевший Дубина.

– А я никаких слов не даю, – сквозь зубы выплевывает Бык.

– А я от тебя и не требую, – широко улыбаюсь Антону, – Мы с тобой чуть попозже поговорим, всё обсудим, после того, как с этими разберусь.

– Ладно, давай начнём, – в центр поляны, вышел напрягшийся Кузя, за ним – ставший чуть сзади хмурый Шпиль.

– Давай, – кивнул я, и сделал шаг вперед.

22–23 ноября 1978 года

Кузя с кривой ухмылкой неторопливо двинулся ко мне, подняв руки в подобие боксерской стойки. Шпиль-младший осторожно смещается влево, пробуя обойти с другой стороны. А я сдвигаюсь вправо так, чтобы сявки оказались передо мною на одной линии, и не смогли напасть одновременно. И сразу же атакую. Внутренним ребром стопы на выдохе пробиваю под колено Кузе, выбивая ногу в сторону. Гопник шатнулся, теряя равновесие и второй удар – прямой правой с глухим стуком смачно врезается в бороду. Кузя закатывает глаза, и подрубленным деревом падает лицом вниз, гулко шлепаясь о землю.

Подскочивший Шпиль, меняется в лице, и испуганно отпрыгивает назад.

– Ну что же ты, Толик, скачешь как кенгуру? – ласково спрашиваю у гопника. – Ты же меня вроде бить собрался. Штанишки не обмочил, боец?

Шпиль-младший, стараясь не встречаться со мною взглядом, медленно отступает.

– Что, опять нечестно? Ты же один остался, – глумлюсь я. – Может кого-то ещё на подмогу позвать? Чтобы кодлой налетели, как вы любите. Продолжать будем, или тебе срочно надо брюки постирать?

Шпиль решается, и резко кидается вперед. Нырком ухожу от размашистого корявого бокового, и кидаю короткий левый апперкот по печени. Так чтобы не вырубить, а причинить боль. Тело Толи содрогается от удара. Он отступает, скрючившись, и схватившись рукой за печень. Лицо гопника кривится в страдальческой гримасе.

– Ничего, Толик, я подожду, пока ты оклемаешься, – дружелюбно сообщаю, глухо постанывающему сявке. – А потом продолжим.

Шпиль, продолжая стонать, делает шаг назад. Перехватываю его быстрый взгляд на камень, лежащий на краю полянки.

– Ну что же ты, Толя, таким размазней оказался? – провоцируя гопника, делаю шаг вперед. Охающий Шпиль вдруг замолчал, и неожиданно для большинства присутствующих, метнулся к камню.

Но я уже был готов, и когда его пятерня сомкнулась на булыжнике, каблук туфли резко опустился сверху, с громким хрустом ломая пальцы.

– Оу, ау, ооо, – заскулил Толик, баюкая руку с торчащими под неестественными углами указательным, средним и безымянным пальцами.

– Вот тебе и оу, ау, ооо, – мой голос издевательски печален. – А как перед дружками выпендривался. Оказывается, что без численного преимущества и любимого кастета, ты просто убогое плачущее чмо.

– Леша, хватит, пожалуйста, – крикнула Аня.

– Уродов надо учить, – твердо ответил я, – По-другому, они, к сожалению, не понимают. Сейчас по рогам получат и потом другим людям жизнь портить не будут.

Когда Шпиль начинает подниматься, делаю угрожающее движение рукой. Толик отшатывается, спотыкается об злосчастный булыжник и падает навзничь, сворачиваясь в клубок и прикрывая лицо здоровой рукой.

– Не надо, пожалуйста, – жалобно мычит он.

– Леша, перестань, – снова подает голос подруга. – Хватит.

– Тьфу, – с презрением сплевываю я. – Такую мерзость даже бить западло.

Поворачиваюсь к девушке.

– Ань, да я его больше трогать не собирался. Просто, как подумал, что эта сволочь была готова тебя кастетом ударить, захотелось ему пальцы на другой руке поломать.

Пинком отшвыриваю булыжник подальше, от скулящего Шпиля-младшего. Подхожу к напрягшемуся Быку.

– Отойдем?

Быков кивает.

Мы отходим от ребят на десяток метров.

– Антон, я не хочу тебя сейчас бить. Просто потому, что ты заступился за Аню. Но если у тебя остались ко мне какие-то вопросы, можешь в любой момент зайти в клуб, наденем перчатки и разберемся по-мужски один на один. Мы на вас не похожи, поэтому никто вмешиваться не будет. Можешь даже друзей с собой взять. Но пойми одну вещь. Кулаками ты ничего не достигнешь и не докажешь, при любом исходе поединка. Слабого сможешь поломать и заставить отказаться от Ани. Но при этом сам к ней ни на шаг не приблизишься. Как она тебя презирала, так и будет презирать. А после такого – ещё больше. Сильный, даже если проиграет в драке, все равно останется с ней. У тебя нет никаких шансов. И не потому, что Аня общается со мной. Просто нормальных девушек воротит от шпаны и блатной романтики. Подумай об этом.

Бык, насупившись, молчит.

Кузя наконец начинает подавать признаки жизни, постанывать и шевелиться. Толстый и Дубина срываются с места, помогают товарищу подняться. У гопника подкашиваются и заплетаются ноги. Друзья, поддерживая пострадавшего за руки, усаживают находящего в состоянии грогги Кузю на бревно.

Я поворачиваюсь к товарищам.

– Пойдемте ребята. Тут делать больше нечего. Мы всё решили. Правда?

Смотрю на гопников. Дубина и толстый поспешно кивают. Кузя ошеломленно трясет башкой, и пучит глаза. Похоже, он ещё «не вернулся на грешную землю». Антон, как и раньше, предпочитает промолчать.

– Этим добавлять не будем? – тихо спрашивает подошедший сзади Тимур. – Для профилактики и чтобы в будущем не возникало подобных мыслей.

– Не стоит, – обвожу внимательным взглядом испуганных гопников.

– Леш, может, парню помощь требуется? – зеленоглазка обеспокоенно косится на Кузю, держащегося обеими руками за голову.

– Друзья помогут, – отмахиваюсь я. – Извини, конечно, но я к нему в сестры милосердия не нанимался. Три здоровых лба могут довести его до дома или в ближайшую клинику. Но я думаю, сам оклемается. Он уже приходит в себя.

Аня хочет что-то сказать, пристально смотрит на меня, потом на Кузю, и передумывает. Молча берет меня под руку. Мы потянулись вслед за шагающими спереди ребятами, оставив сявок на пустыре сзади.

Максим с блондинкой останавливаются, дожидаясь нас.

– Извини, что задержались, – виновато говорит парень. – Нас контролер на выходе тормознула. Ещё и парней из ДНД где-то нашла, и с собой притащила. Ей показалось, что мы без билетов с предыдущего сеанса через выход вошли. Пока разобрались, вышли, а вас уже след простыл. Нашли вас благодаря Наташе. Как только эта каша с контролером заварилась, она сразу выскочила на улицу. И увидела, как вы поворачивали во двор, а потом шла следом. Если бы не она, хрен бы мы вас отыскали.

– Спасибо, Наташа, – благодарно улыбаюсь блондинке. – Ты нас сильно выручила.

– Пожалуйста, – девушка открыто и искренне улыбается в ответ. – Всегда рада помочь. Тем более одноклубникам.

– А Алексею Шелестову, о котором наслышана, вдвойне, – лукаво добавляет она, кокетливо стрельнув синими глазками.

Аня напрягается, кидая на Наташу подозрительный взгляд. Блондинка по-прежнему безмятежна и сияет как летнее солнышко, держа пальчиками Максима за локоть. Парень абсолютно невозмутим, и на заигрывания подруги не реагирует.

Холодный ветер налетает неожиданно, угрожающе раскачивая черные ветки деревьев. Сверкает яркая молния, разрезая хмурые серые тучи. Гремит гром, первая капля дождя падает на лицо, и сбегает вниз, оставляя прозрачную дорожку.

– Сейчас ливень будет. А я зонт не взяла, – расстроено вздохнула девушка.

– Прорвемся, Ань, – я резко стаскиваю куртку. И очень вовремя. Капли начали падать чаще, а потом превратились в непрерывные струи дождя. Обнимаю девушку за плечи, накидывая сверху куртку. Капли пулеметной очередью стучат по плащевке, выбивая барабанную дробь, но нам сухо и уютно под укрытием. Девушка доверчиво прильнула ко мне, прижавшись мягким бочком и плечом. Копна шелковистых черных волос нежно щекочет подбородок. Белое точеное лицо с зелеными глазами-омутами совсем близко. Хочется крепче обнять девушку и впиться жадным поцелуем в пухлые алые губы.

– Леша, холодно, заболеешь же, – обеспокоенно бормочет подруга.

– Я тренированный, – усмехаюсь, поддерживая куртку. – Не боись, не заболею.

Опять злобно грохочет гром, беснуется ветер, безжалостно дергая одежду, косые капли дождя летят длинными непрерывными струями. Но нам хорошо. Мы сверкаем счастливыми улыбками, прижавшись друг к другу, и наслаждаемся каждым мгновением, приведенным вместе.

23 ноября 1978 года

Последний урок у нас – алгебра. Готовлюсь досидеть последние минуты, и сорваться с низкого старта домой. Сегодня приезжает дед и хочется подробно обговорить с ним предстоящие дела.

– Таким образом, чтобы функция была постоянной на интервале, нужно чтобы производная на этом интервале была равна нулю, – продолжает вдохновенно вещать классная.

Отстраненно слушаю Ольгу Александровну, увлеченно скрипящую мелом по доске, и одновременно думаю о своих делах. Даже хорошее настроение и прекрасная соседка, делающая вид, что внимательно слушает учительницу и периодически украдкой бросающая на меня взгляды из-под длинных черных ресниц, не отвлекают от тревожных мыслей.

Есть у меня опасения, что с поимкой или ликвидацией Калугина будет всё очень непросто. Ещё когда я в первый раз на даче деда указал самого молодого генерал-майора КГБ и руководителя управления «К» в списке предателей, после долгих раздумий, переписал листок, но уже без его фамилии. Было тогда, и сейчас имеется понимание, что Калугин – близкий человек и протеже Андропова и любые действия против этой мерзости могут вызвать мощные и преждевременные ответные действия. Хотелось посмотреть, как Ивашутин разберется с другими изменниками помельче, и если результат будет удовлетворительным, передать ему информацию о любимце Юрия Владимировича – Калугине, «на десерт».

Одновременно нужно готовить запасной вариант, обговоренный с дедом. Чуйка уже пару дней периодически вопит, что тучи над нами сгущаются. Действия по сбору компромата на Горбачева, поимке и ликвидации предателей не могли не остаться без внимания, как на Лубянке, так и в Лэнгли. И один из главных фигурантов – Петр Иванович Ивашутин, генерал армии и начальник ГРУ определяется сразу. А там по цепочке, пусть не сразу, но могут до меня и деда дойти. И нужно быть готовым, что в любой момент за мной и генералом-лейтенантом может начаться охота. Хорошо, если просто придут и попытаются арестовать. Но ставки настолько высоки, что может произойти всё что угодно.

Мои раздумья прерывает громкий и уверенный стук.

Математичка замирает, не дописав очередную формулу.

– Да, войдите, – сухо произносит она

Дверь открывается и в классе появляется дед. Широкоплечий с благородной сединой на висках, в парадном генеральском мундире с красными лампасами и с целой россыпью орденов он производит на класс ошеломляющее впечатление. В руках деда черная кожаная папка.

– Вот это да! Настоящий генерал, – не может сдержать эмоции Паша Амосов.

Чванов восхищенно присвистывает.

– Амосов, Чванов, ещё одна такая выходка, выгоню из класса, – твердо чеканит каждое слово классная.

Паша и Саша дружно прикидываются ветошью. Парни замирают, сложив руки перед собой, и поедают классную руководительницу преданными взглядами.

Ольга поворачивается к деду.

– Здравствуйте, вы что-то хотели?

– Добрый день. Да, – улыбнулся Константин Александрович, – Я дед Алексея Шелестова. А вы, насколько понимаю, классный руководитель 10-го А?

– Да, – настороженно кивает Ольга и замолкает, ожидая продолжения.

– Я поговорить с вами хочу. Это буквально пару минут времени займет, – заявил дед.

– Хорошо. Подождите, пожалуйста, конца урока. Можете в коридоре или присядьте на заднюю парту, как вам будет угодно, – приветливо предложила классная.

– Я тут посижу, пожалуй, – принимает решение дед. Твердым шагом проходит в конец класса, присаживается за последнюю парту, снимает и кладёт рядом с собой фуражку.

Через десять минут пронзительно верещит школьный звонок, оповещая о конце урока. Ольга Александровна дает последние наставления, диктует домашнее задание и отпускает нас.

Аня, бросив на меня полный любопытства взгляд, тихо спрашивает:

– Тебя подождать?

– Наверно, не стоит. Мы сейчас с Ольгой общаться будем, а потом с директором. Может много времени занять.

– Тогда, пока, – чувствуется, что девушке хочется расспросить меня, но она героически сдерживается.

– Пока.

Зеленоглазка подхватывает сумку, и быстро выходит из класса вместе с последними учениками.

Дождавшись, когда класс опустел, Ольга Александровна поворачивается к деду:

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Можно просто Константин Николаевич, – улыбнулся дед. – А вас как звать-величать?

– Очень приятно, познакомиться Константин Николаевич. Меня зовут Ольга Александровна, – любезно представляется классная. – Так о чём вы хотели поговорить?

– Ольга Александровна, я мог бы пойти сразу к директору. Но считаю, что это было бы не правильным, и решил предварительно всё обсудить с вами, – глаза деда становятся серьезными. – Дело вот в чём. Наши армейские руководители заинтересовались военно-патриотическим клубом «Знамя». Они хотят познакомиться с Лешей и его одноклубниками, чтобы рассмотреть возможность организации и поддержки подобных структур по всей стране с целью лучшей подготовки молодежи к армии. Разумеется, это планы на будущее, а пока ребят просят приехать для показательного выступления на соревнованиях по самбо во дворце тяжелой атлетики ЦСКА. Все необходимые документы с печатями и подписями у меня с собой. Показать?

– Пока не нужно, – отмахивается классная, – директору покажете. Я всё равно такие вопросы одна не решаю. Так что вы хотите? Чтобы мы отпустили Алексея на два-три дня во время занятий?

– Да, – кивает генерал-лейтенант. – Только не на два-три дня, а, примерно, на неделю.

– Я в принципе не против, если надо, – вздохнула классная, – но это может плохо сказаться на успеваемости. Потом придётся нагонять. А скоро конец полугодия. Контрольные и самостоятельные пойдут.

– Ольга Александровна, на успеваемости это не скажется. Всё что пропущу, наверстаю. Мне ребята помогут. Та же Аня Николаенко или Ваня Волков. Даю слово, что всё будет хорошо. Успеваемость не снизится.

– Ну раз так, – учительница пристально глядит на меня, – я не против. Но надо ещё к Нелли Робертовне сходить. Последнее слово за ней.

– Хотя я думаю, она вам не откажет. Больно у вас аргументы серьезные, – усмехнувшись, добавила классная. – И Леша на хорошем счету, учится отлично. Так что, проблем быть не должно.

Разговор с директором получился недолгим. Нелли Робертовна согласилась, мельком глянув на обращение с просьбой отпустить меня на неделю для организации показательных выступлений в московском, ленинградском, и минском клубах ЦСКА, подписанными руководителем Центрального спортивного клуба Армии, полковником И. К. Покусаевым. К письму прилагалась записка с подписями Ивашутина и генерала-полковника Ахромеева, поддерживающая просьбу Покусаева. Против таких аргументов у директора возражений не нашлось.

– А как вы Сергея Федоровича уговорили? – поинтересовался я у деда, когда мы на «Волге» ехали домой.

– Да очень просто, – усмехнулся Константин Николаевич, – мы с ним давно дружим. Ещё на войне пересекались, как и с Ивашутиным. Встречаемся редко, это правда. Так Сергей Федорович занятой человек. Он сейчас руководит Главным оперативным управлением Генерального штаба. И мы с Петром Ивановичем рассказали о вашем клубе и подготовке молодежи к армии. А потом аккуратно высказали идею устроить показательное выступление на соревнованиях по самбо в Москве. И Сергей Федорович нас поддержал. Более того, он сам приедет посмотреть на вас и пообщаться.

– Понятно, – протянул я. – Слушай дед, а чего ты при полном параде пришёл? Как-то неудобно получилось. Как будто я тобою прикрываюсь.

– А здесь тонкий психологический расчёт, – улыбнулся генерал-лейтенант. – Попробовали бы отказать такому важному столичному генералу с орденами. Хотя и бумаги было достаточно, но я решил, усилить эффект. И если придется задержаться на пару-тройку деньков, тебе никто слова не скажет.

– Кстати, мы все формальности решили. Сразу после твоей поездки Витя приезжает сюда. Будет под боком, на всякий случай, – добавляет дед.

– А это удобно будет?

– Удобно, – подтвердил, улыбаясь уголками губ, старшина, бдительно следящий за дорогой, – Это же не навсегда. Хоть отдохну от своей старухи. Она мне уже весь мозг выела, своими придирками.

– Понятно, – я немного помолчал, собираясь с мыслями, – А кто ещё поедет? Зорин и Мальцев?

– И ещё человека три с собой взять надо, – добавил дед. – Должен же кто-то на соревнованиях и в областных клубах приемы показывать.

– Кстати, а какой порядок действий, хотя бы кратко и в общих чертах? – поинтересовался я.

– Мы это немного позже обсудим, – ловлю предостерегающий взгляд генерал-лейтенанта. – Ещё будет время об этом поговорить. Сделать предстоит много.

– Как скажешь, дед, – согласился я, наблюдая за проплывающими мимо улицами.

Чувствую, обычная жизнь школьника Леши Шелестова заканчивается. Мы начинаем активные действия, вступая в противостояние с внутренними и внешними врагами, и исход сражения далеко не ясен. Если объективно рассматривать ситуацию, пока шансы не в нашу пользу. Слишком много противников и ресурсов собрано против нас. Но если есть хоть мизерный шанс избежать гремящих 90-ых и сохранить страну, то его нужно использовать. И плевать, если для этого придется преступить закон. Противники наши тоже не в белых перчатках. Они не стеснены нормами морали, и задействуют любую возможность для уничтожения СССР. И если мы хотим победить, то тоже должны использовать любой шанс, в пределах разумного.

23–25 ноября 1978 года

На горизонте появилось кафе «Снежинка». Константин Николаевич повернулся к Виктору.

– Останови здесь. Мы с внуком зайдем в кафе минут на десять.

Водитель кивнул. Машина плавно притормозила у бордюра.

– Если есть желание, можешь с нами пойти. Чайку себе заказать с бутербродами или ещё что-то, – предложил дед Виктору, – только посидеть придется в стороне. Я с внуком хочу кое-какие личные вопросы обсудить.

– Спасибо, Константин Николаевич. Я лучше тут посижу, вас подожду, – вежливо отказывается шофер.

– Смотри, как хочешь.

Кафе встретило нас тишиной и уютным серым полумраком. Посетителей не было, только две женщины о чём-то шушукались между собой в другом конце зала. Правда, увидев генерала при параде, перестали шептаться, и начали с интересом разглядывать нас.

Пухлая мадам, наряженная в белый передник и кокошник, лениво протирала барную стойку тряпкой. На недовольном лице работницы общепита была написана смертельная скука. Даже лопасти потолочных вентиляторов в этом сонном царстве крутились еле-еле, больше для видимости.

– Ты глянь, какая колоритная хмурая рожа, – тихонько толкаю деда под бок, – у неё, наверно, всё молоко в радиусе пяти метров киснет.

– Леша, перестань, – одергивает меня Константин Николаевич. – Нельзя судить человека по одному внешнему виду, а тем более, первому впечатлению. Может, у неё неприятности.

– Ага, неприятности, – поддакиваю я, – называется работа в советском общепите. Вот почему-то у всех дам бальзаковского возраста, работающих в торговле или в кафе одно и то же выражение лица, «как вы все меня загребали».

– Перестань, – повторяет генерал-лейтенант, – лучше скажи, куда сядем?

– А давай вон туда у окна, – взглядом указываю на знакомый столик. Здесь в конце сентября, проставлялся одноклассникам за помощь в представлении-рассказе о Великой Отечественной войне в школе.

– Давай, – согласился дед.

Мадам у стойки, увидев нас, оживляется, окидывая генеральский мундир деда оценивающим взглядом. Затем происходит удивительная метаморфоза. Унылое и скучное лицо женщины преображается, расплываясь в широкой угодливой улыбке.

– Ты глянь, дед, она на тебя запала, вернее на твой мундир, – улыбнулся я. – Ты, оказывается, у нас завидный жених и мечта стареющих буфетчиц и продавщиц. Смотри, бабушка узнает, заревнует и выдаст тебе на орехи.

– Леша! Я же сказал, перестань, – грозно рявкает дед. – Нам серьезно поговорить надо, а ты клоунаду устраиваешь.

– Всё, извини, не буду, – примирительно поднимаю ладони. – Можно несколько вопросов?

– Конечно, можно, – кивает успокоившийся генерал-лейтенант. – Спрашивай.

– Дед, а что вы говорили о создании таких организаций как «Красное Знамя» по всей стране? Это серьезно или пыль в глаза перед учителями? И зачем понадобилась записка с подписями Ивашутина и Ахромеева? Не кажется ли тебе, что это лишнее? Одной просьбы начальника ЦСКА хватило бы.

– Так, – довольно улыбается генерал-лейтенант, – отвечаю по порядку. Сначала об организации военно-патриотических клубов, наподобие «Знамени». Всё абсолютно серьезно. Стар я уже показухой заниматься. Как уже говорил, когда мы рассказали Ахромееву о твоем клубе, он очень заинтересовался. Ему понравилось, что ребята готовятся к армии, занимаются рукопашным боем, учатся преодолевать препятствия. А главное, что они активно участвуют в городской жизни, помогают наводить порядок, взяли шефство над детдомом, спасли малышей из горящего здания. Сергей Федорович считает, что это идеальный вариант сочетания патриотического воспитания с подготовкой к службе в армии. Он даже с корреспондентами встретился, которые у тебя и твоих одноклубников интервью брали. Материалы почитал, фотографии посмотрел. И другие справки о вас наводил, по своим каналам. В общем, он загорелся идеей открыть сеть таких военно-патриотических клубов по всей стране, с руководителями-отставниками и поддержкой министерства обороны. А мы тут покумекали с Петром Ивановичем и прикинули, а ведь хорошее же дело получается. И что ещё очень важно, оно нам сразу много проблем решает.

Дед замолкает, увидев направляющуюся к нам полненькую официантку.

– Что будете заказывать? – приветливо улыбается работница общепита. За прошедшее с момента встречи с одноклассниками время она ничуть не изменилась. Всё также игриво падает на лоб золотая челка, и габаритная фигура замирает в той же знакомой позе, готовясь записывать заказ в маленький блокнотик.

Дед решительно подвигает к себе, и раскрывает бордовую папку с меню.

– Леша, что ты будешь?

– Молочный коктейль и хватит, пожалуй.

– Хорошо, а мне чай и парочку бутербродов, с бужениной и салями, – распоряжается Константин Николаевич.

– Это всё или ещё что-нибудь закажете? – немного разочарованно уточняет официантка.

– Всё, – генерал-лейтенант решительно захлопывает меню.

Официантка удаляется от нас, призывно виляя бедрами. Но дед на неё даже не посмотрел.

– На чём мы остановились? – на секунду задумывается Константин Николаевич.

– Что вы с Ивашутиным подумали и решили продвигать создание таких клубов как «Красное Знамя», поскольку это сразу решает много проблем, – подсказал я.

– Точно, – дед озабоченно трет пальцами лоб. – Насчёт решения проблем. Вот смотри.

Генерал-лейтенант начинает загибать пальцы.

– Первое. То, что ты и я постоянно встречались и встречаемся с Ивашутиным, в любом случае вызовет нездоровый интерес. Как и у КГБ, так и у других властных структур, не говоря уже о зарубежных спецслужбах. Такой момент, они точно вниманием не обойдут. Согласен?

– Да, – кивнул я. – Мы уже это частично обсуждали.

– Вот, – дед поднимает указательный палец, – А здесь мы им подсовываем приемлемое логическое объяснение, проясняющее странный факт регулярных встреч подростка с начальником ГРУ. Внук генерал-лейтенанта Шелестова создал военно-патриотический клуб, ставший массовым молодежным движением, и громко заявивший о себе в городе. Мы с Ивашутиным загорелись идеей создать такие клубы по всей стране для правильного воспитания школьников и студентов в нужном духе, и поделились ней с Ахромеевым. Ему тоже наша инициатива понравилась. И сейчас, Сергей Федорович решил пригласить вас всех на соревнования по самбо и пообщаться. Поэтому, он вместе с Ивашутиным подписал записку с просьбой отпустить тебя, Зорина и других ребят на соревнования по самбо. Одновременно такие записки – ещё одно явное обозначение серьезности наших намерений – создать сеть таких военно-патриотических клубов по всей стране. И отличная дымовая завеса для противников, снижающая нездоровый интерес к нам.

И здесь мы сразу убиваем нескольких зайцев. Отказать Ахромееву и Ивашутину никто не сможет. Так что всех вас гарантированно отпустят в Москву на неделю. Второе: под этим прикрытием вы сможете сделать все наши дела, и встретиться с Машеровым. Опять же, если кто заинтересуется, можно сказать, что мы предложили Петру Мироновичу организовать подобные клубы с поддержкой Министерства Обороны, привлечением ветеранов и отставников в Белоруссии. Повторюсь, это идеальное прикрытие, и заметь, не только в случае с Машеровым, но и для общения с другими людьми, например, с Романовым, который тоже является фронтовиком. И теперь все ненужные вопросы, наподобие, «а чего это школьник, Ивашутин и генерал-лейтенант Шелестов встречаются с руководителями армии, республик и областей» на некоторое время отсекаются. Более того, и моё постоянное общение на выходных с Ивашутиным, а затем, надеюсь и с Ахромеевым, получит логическое объяснение. Мол, генералам так понравился ВПК «Красное Знамя», что они загорелись продвижением такого проекта по всей стране, и регулярно обсуждают стратегию работы с молодежью и другие нюансы. Не факт, что мы полностью развеем все подозрения наших противников, но как минимум, красивую легенду, прикрывающую наши действия, создадим.

К нам идёт официантка с подносом, и генерал-лейтенант замолкает, наблюдая, как она расставляет по столу коктейль, блюдце и чашечку с горячим чаем, сахарницу и тарелочку с бутербродом.

Когда официантка удалилась, Константин Николаевич продолжает:

– И ещё один очень важный момент, – глаза деда весело блестят. – Это хорошее и нужное для страны дело. Поэтому продвигать создание военно-патриотических клубов, подобных вашему, мы будем с удовольствием. Сейчас пообщаемся с вами, подготовим материалы. Постараемся предварительно заручиться поддержкой руководителей комсомола. А потом Ивашутин и Ахромеев положат на стол Дмитрию Федоровичу предложение организовать подобные клубы под совместной эгидой ВЛКСМ и Министерства обороны.

Такими структурами будут руководить авторитетные военные отставники и ветераны ВОВ. И периодически будем устраивать ребятам стрельбы на полигонах, преодоления полосы препятствий и знакомить с другими особенностями военной подготовки. При этом активная жизненная позиция, участие в общественных мероприятиях, в том числе по поддержанию общественного порядка, как у вас, будет только поощряться. С вашей помощью создадим целую программу работы с молодежью в рамках этого проекта. И если у Устинова не будет возражений, то он обратится в Политбюро или лично к Леониду Ильичу с инициативой организовать такие клубы по всей стране.

Генерал-лейтенант замолкает, отпивает чай из чашки, довольно хмыкает, и закусывает бутербродом, а я в свою очередь, дегустирую коктейль. Сладкая молочная масса тает во рту, оставляя приятное послевкусие, маленькие льдинки аппетитно хрустят на зубах.

– А что ты и о том, что мы дружинникам помогали, знаешь? – осторожно интересуюсь у деда, спустя минуту.

– Я много чего знаю, – усмехнулся генерал-лейтенант. – Об этом, будет время, мы отдельно с тобой поговорим. Ещё что-то спросить и добавить хочешь?

– То, что ты рассказал…, -от волнения у меня перехватило дыхание. – Это здорово. Я и сам об этом думал. Но хотел клубами попозже заняться. После того, как Андропова и других предателей от власти отстраним. Но у меня ещё вопрос возник. Ты же понимаешь, что такое прикрытие будет работать недолго. Рано или поздно нас раскроют.

– Понимаю, – усмехнулся дед. – После того, как Петр Иванович почистил ряды КГБ и ГРУ, нам важно выиграть время, и максимально отвести подозрения именно от тебя. И как «дымовая завеса» организационная работа по созданию клубов, идеально подходит. А потом либо грудь в крестах, либо голова в кустах.