Текст книги "Решающий бой (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

19 ноября 1978 года. Воскресенье

Поговорить с дедом тогда не удалось. Наше общение прервал Виктор, позвавший к столу. Картошка уже давно сварилась и просто стояла на конфорке, на маленьком огне, а мясо было подогрето к нашему приходу. Запах жареной говядины и густой пар, идущий от картошки, вызвал непроизвольное выделение слюны. В тот момент я осознал, насколько проголодался. Со своей порцией расправился за пару минут, активно работая вилкой.

Затем опять попили чай с баранками и после трапезы, отправив водителя смотреть телевизор в гостиной, продолжили разговор. Он вышел непростым. Спорили, ругались до хрипоты, отстаивая свои точки зрения, но в результате обо всём договорились. Я пообещал не проявлять дурную инициативу и обо всём советоваться с дедом. Константин Николаевич согласился поддержать меня перед Ивашутиным в желании активнее привлекаться к работе по «фигурантам».

Потом прогулялись по лесу, поужинали, и пошли на «боковую». Виктору выделили общий зал, дед ушёл к себе в спальню, мне постелили в гостевой комнате.

Ночь пролетела как одно мгновение, а утром после завтрака, приехал Ивашутин. Генерал армии прибыл в сопровождении водителя, знакомого мне двухметрового Виталия и такого же здоровенного охранника. Петр Иванович обменялся с нами рукопожатиями, оставил своих людей пить чай на кухне с Виктором, а сам со мною и дедом прошёл в кабинет на втором этаже, в котором мы общались в прошлый раз.

Когда мы расселись вокруг стола, Ивашутин начал разговор.

– Рассказывай, Алексей, что там у тебя произошло? – тяжелый взгляд начальника ГРУ буравил моё лицо.

– О похищении и разборке с бандитами? – уточнил я.

– О нём самом, – усмехнулся Петр Иванович. – Не придуривайся, ты всё прекрасно понял. Разговор у нас предстоит долгий, а время ограничено. Поэтому излагай всё по делу, четко и кратко.

– Хорошо, – кивнул я, подавив искушение гаркнуть «так точно». Подобный ответ в такой обстановке был бы лишним и выглядел как глупое ребячество.

– Давайте сделаем так. Петр Иванович, чтобы избежать лишнего словоблудства, вы спрашиваете, я отвечаю, – предлагаю начальнику ГРУ.

– Хорошо, – подобрался Ивашутин. – Кто тебя похитил и почему?

– Похитил прапорщик Ермилов с двумя бандитами из Туркменистана. Он вместе с подполковником Петренко был в розыске, из-за обвинений в воровстве и хищениях. Дальше могу высказать только свои предположения. Как вы понимаете, со мной преступники мотивами не делились.

– Говори, – коротко приказал начальник ГРУ.

– Как я понял, в своём разоблачении Петренко и Ермилов обвиняли отца. Дело в том, что у подполковника была любовница – некая Надежда Щербакова. Работала в части, подворовывала продукты. Однажды отец её поймал. Но пожалел и скандал раздувать не стал. Просто заставил вернуть всё на место. И, скорее всего, подполковник и прапорщик думали, что он её расколол, поэтому и спустил всё на тормозах. Затем, на отца была написана анонимка, обвиняющая его в критике ЦК КПСС и товарища Брежнева. В часть приехали особисты. В процессе расследования, разбирая документы, как я понял, они вышли на Петренко и Ермилова. Те, что-то почувствовали и рванули в бега, прихватив с собой пару «стечкиных» и гранаты. А потом погибла любовница Петренко.

– Откуда ты всё это знаешь? – быстро спросил Ивашутин, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Что с части сбежали военные и о гибели Надежды? – уточнил я, и дождавшись утвердительного кивка, продолжил:

– Вообще-то, весь город в курсе был. Это скрыть невозможно. Вооруженные патрули на улицах появились, усиленные посты ГАИ машины на выезде из города проверяли. Опять же, многие офицеры – женаты, семьи в городе проживают. Так что это всё быстро разнеслось. А что Щербакова погибла, я узнал, услышав разговор отца с матерью. К бате в часть следователи приезжали, расспрашивали о ней.

– Понятно. Продолжай, – начальник ГРУ замолчал, приготовившись слушать дальше.

– Как я предполагаю, после гибели любовницы Петренко окончательно свихнулся. У него появилось желание отомстить отцу. Он с оружием подкараулил батю у дома. Но я его узнал несмотря на то, что подполковник бороду на себя нацепил.

– Ты знал его до этого? – уточнил Ивашутин.

– Да, – кивнул я, – он же в одной части с отцом работал. Пару раз нас с семьей и офицеров-сослуживцев к себе в дом приглашал, на день рождения и другие праздники. Конечно, я его знал.

– Дальше, – потребовал генерал армии.

– А дальше, я напал на него сзади, когда он поднимал ствол. Сбил руку с пистолетом, отправил в нокдаун, а потом отец подключился, снес его одним ударом. Ермилов, сидевший за рулем в машине рядом, начал разворачиваться и переехал случайно дружка. Насмерть. Но удрать сумел. А потом захотел отомстить за смерть подельника. Договорился с бандитами из Туркменистана. Я краем уха, на одном из торжеств слышал, что Петренко в ТуркВо служил. А Ермилов его старый дружок. Может, они там вместе были.

– Вместе, – кивнул Ивашутин, – особисты с нами документами поделились. Петренко и Ермилов служили в 5-ой гвардейской мотострелковой дивизии. И как раз на территории Туркменской ССР. Уже там были замазаны в темных делишках с местными басмачами. Так что, пока всё сходится.

– Вот поэтому они меня и похитили. Отца, или побоялись, или хотели отомстить, убив сына. Здесь я могу только догадываться. Повторяю, со мной они не откровенничали.

Рассказываю дальше, как меня брали, держали в подвале, как смог спровоцировать на поединок каратиста, завладеть оружием и вырваться из плена.

– Кстати, у меня одна важная просьба будет, – добавил я, закончив рассказ.

– Слушаю, – напрягся начальник ГРУ.

– Как вы знаете, меня похитили вместе с девушкой – Светой. На ней все эти события сказались не лучшим образом. У неё сейчас большие психологические проблемы. Светлана видела, как я уничтожал бандитов, и это привело к серьезному душевному потрясению. Её шокировало, что я валил их без рефлексий и колебаний, как будто выполнял свою работу. Когда навещал Светку в общежитии, она очень плохо выглядела. Подруга говорила, что лежит целыми днями и из комнаты почти не выходит. Человеку надо помочь. Ей необходим хороший психотерапевт, чтобы прийти в себя.

– А девчонка ещё в таком состоянии, что может наболтать глупостей, пойдут нехорошие слухи, – задумчиво дополнил дед.

– И это тоже, – согласился я. – Здесь надо решить две задачи. Вернуть ей душевное спокойствие и сделать так, чтобы не наговорила чего-то лишнего. Светлана мне обещала, что никому ничего рассказывать не будет, хоть я её об этом не просил. Но у неё такое состояние, что веры этим словам нет.

– Она что-то ещё о тебе знает? – Ивашутин исподлобья буравил тяжелым взглядом.

– Обижаете, Петр Иванович. Я ей ничего никогда не рассказывал. И даже в мыслях не допускал подобного. Для неё я был обычным парнем. Вот поэтому, когда она увидела, как я спокойно валю бандитов, Света сильно испугалась. Это не вязалось с образом простого советского школьника. Девушка пережила серьезное потрясение. И ей срочно нужна помощь квалифицированного психотерапевта. Иначе, во что это может вылиться впоследствии, я даже не представляю.

– Понятно. А с девушкой ты продолжаешь общаться? – уточнил Петр Иванович.

– Нет. Света с тех пор видеть меня не может. Мы расстались, – сухо ответил я.

– У меня есть мысли, как решить этот вопрос, – вмешался в разговор Константин Николаевич, задумчиво потирая подбородок. – Военный госпиталь, помнишь, в котором вас осматривали?

– Да, – настороженно подтвердил я.

– Там есть врач Алина Борисовна – опытный психиатр, психотерапевт, кандидат наук. Она работала с группами офицеров, приехавших с Кореи, Анголы, Вьетнама, наблюдала их. Твоего отца и тренера – тоже. Сашка о ней очень хорошо отзывался. Борисовна даже кандидатскую по итогам обследований защитила. Знаешь, на какую тему?

– На какую? – полюбопытствовал я.

– «Стрессы в боевой обстановке и психиатрические расстройства, связанные с ними. Методики их преодоления и реабилитации», – улыбнулся генерал-лейтенант, – Сашка, после пары своих командировок, проходил у неё обследование, нахвалиться не мог. Вот я этим чудо специалистом заинтересовался. Тем более что немногим раньше, встретил одного боевого товарища – тоже генерала, правда, бывшего. Мужик одинокий, жену пару лет назад похоронил, только в работе видел смысл жизни. Сильно переживал после выхода на пенсию, и спать толком не мог. Кошмары начали сниться: убитые товарищи, разорванные снарядами дети и женщины. Сразу просыпался в холодном поту. За месяц постарел лет на десять. Так я позвонил главврачу, и отправил его к Алине Борисовне. И знаешь, помогло. Лег в госпиталь, Алина с ним поработала и как новенький стал. Никаких кошмаров больше не снится. В бассейн записался, на рыбалку ездит, грибы собирает, зазнобу себе нашёл на даче – бабку из местных, бывшую учительницу, и живёт, радуясь каждому дню.

– Дед, Светка при любой попытке общения с врачом может ещё больше замкнуться в себе, – фыркнул я. – Тут надо как-то аккуратно сделать. Красиво подвести её к девушке.

– За это не волнуйся, – отмахнулся дед. – Мы с Петром Ивановичем подумаем, как всё грамотно организовать. В конце концов, Алина Борисовна относится к нашему ведомству, как майор медицинской службы. Анатолию Петровичу не откажет, а нам тем более. Мы с ним и психотерапевтом посоветуемся, что и как с девушкой делать.

– А кто такой Анатолий Петрович?

– Главврач госпиталя, – коротко ответил Константин Николаевич.

– Ладно, по поводу следствия, – продолжил Петр Иванович, – я общался с военным прокурором. Сообщил ему, что дело на особом контроле ГРУ из-за поставок оружия с участием Петренко и Ермилова в Бадахштанский виялат Афганистана. Здесь нам очень повезло. Особисты, ведя следствие, съездили в Туркменистан. В процессе расследования, они общались с нашими людьми. И вообще в том регионе наши сотрудники тесно работали с местными чекистами. Рядом граница с Афганистаном, а оттуда много дерьма лезет. И сам Иван Михайлович – фронтовик, дружит с Константином Николаевичем. Прокурор полностью на твоей стороне. Он считает, что ты поступил абсолютно правильно и в пределах необходимой самообороны. Особых вопросов к тебе быть не должно. Иван Михайлович, тебе аккуратно подскажет, что и как писать, чтобы всё было оформлено правильно. Об этом уже договорено. Тебе придётся ещё пару раз съездить к нему, дать показания, кое-что подправить.

– Раз надо, съезжу, – пожимаю плечами. – Без проблем.

– Расскажу немного о текущих делах, – продолжил начальник ГРУ после небольшой паузы. – Наша работа по выявлению и обезвреживанию предателей и вражеских агентов, естественно, вызвала ожидаемую бурную реакцию у заклятых «друзей». Зашевелились, и в Лэнгли, и на Лубянке. Были попытки вербовки моего окружения. По слухам, Андропов получил серьезную взбучку от Генсека и взбешен. Я у него теперь враг номер два.

– А кто первый? – поинтересовался дед.

– Николай Анисимович Щелоков, – ухмыльнулся Ивашутин. – Старый враг Юрия Владимировича. Во-первых, давний и близкий соратник Брежнева. Ещё один центр влияния на престарелого генсека, возможный конкурент. Во-вторых, руководители страны всегда ставили чекистов на несколько ступенек выше милиционеров, и опирались в основном только на эту спецслужбу. Щелоков сломал эту традицию, благодаря личным отношениям с Брежневым, реформированию и усилению милицию. По сути, МВД и КГБ сегодня – это две самые мощные и массовые организации, способные контролировать людей и ситуацию в стране. И всё эти факторы усилились личной неприязнью председателя КГБ и министра МВД. А со временем она переросла в открытую вражду.

– Понятно, – кивнул дед. – Даже я об их, скажем так, сложных отношениях, краем уха слышал.

– Ладно, – начальник ГРУ хлопнул по столу ладонью, – Давайте больше не будем отвлекаться на второстепенные детали, а сконцентрируемся на самом важном. Время у нас ограничено, а обсудить требуется многое.

– Хорошо, – согласился Константин Николаевич, – Мы слушаем тебя, Петр Иванович.

Я кивнул, подтверждая слова деда.

– Как я говорил, началась нездоровая суета. Люди Андропова прощупывали моего ординарца, водителя, секретаря на предмет установки контактов. Даже к моему заму Павлову клинья подбивали. И это только то, что я знаю. Пару раз отмечены попытки слежки на различных машинах: голубом москвиче 412 и ВАЗЕ красного цвета 2103 с фальшивыми номерами. Москвич мы задержали. Там оказалась парочка офицеров КГБ из 5-го управления, подчинённые Бобкова. Мои ребята с ними потолковали. Офицеры отделались стандартными фразами, что поступил сигнал, о провокации диссидентов в отношении меня, и они со стороны подстраховывали и проверяли обстановку. На вопрос, почему не поделились с нами информацией, заявили, что никакой опасности для моей жизни не было, и вообще они просто проверяли сведения из анонимного источника и не хотели заранее «поднимать волну». Начальство в управлении по Москве и области их информацию подтвердило.

А вот бойцам на «ВАЗе» удалось скрыться. Они поняли, что обнаружены, и сразу свернули на одну улочку, потом в арку и ушли дворами.

– Вот дураки, – рассмеялся дед. – Следить за начальником ГРУ, это же додуматься надо. Они надеялись, что их не срисуют? Дебилы!

– А может дело в другом, Костя, – задумчиво произнес Ивашутин. – Это сделано специально, для морального давления. Мол, ты уже у нас на крючке. Надеются, что я задергаюсь, разнервничаюсь, и наделаю ошибок.

– Может и так, – согласился дед. – Кто их знает?

– И что самое главное, – продолжил начальник ГРУ, – предъявить им ничего серьезного нельзя. Ничего ведь криминального не совершили, а, наоборот, согласно объяснениям, меня от провокаций охраняли. Ещё один момент. С нами сотрудничают многие дипломаты. Так вот появились сигналы, что американцы активно наводят справки, и активно ищут ко мне подходы. Поэтому встречаться на даче мы будем гораздо реже, только если совсем припрёт. А ты, Леша, временно исчезаешь из круга общения, от греха подальше. Не дай бог, и к тебе прицепятся люди Андропова. Все вопросы через Константина Николаевича. Мы с ним будем регулярно созваниваться, и ездить на рыбалку. С учётом того, что знаем друг друга и дружим ещё с войны, это особых подозрений вызвать не должно.

Петр Иванович делает небольшую паузу и продолжает:

– Теперь о Горбачеве. Все доказательства должностных преступлений и злоупотреблений, которые вы собрали, мы передали адресатам. Щелокову, через его бывшего зама, Пельше, благодаря связанным с нами людям из партийного контроля, а Боголюбову – заму Черненко вообще в машину подкинули, прямо в ведомственном гараже. С удовлетворением могу констатировать, своей цели мы добились, на пленуме ЦК КПСС его в секретари выдвигать не будут. Мало того, сейчас по агенту «Пятнистому», как его Лёша называет, – усмехнулся Ивашутин, – работают орлы Щелокова. После брежневской санкции на расследование, Николай Анисимович, на радостях, свои лучшие кадры подключил. И Суслову заступничество за Горбачева вспомнили. Михаил Андреевич сейчас тихо-тихо сидит, и защищать своего протеже не думает. Боится, чтобы ему тоже чего-то нехорошее не предъявили, типа идеологической незрелости, покровительства взяточников и расхитителей. Скандал вообще получился знатный. Сначала Щелоков к Брежневу с папкой попал, потом Пельше зашёл, а затем и Черненко. Генсек всех с трудом успокоил. Заявил, что нужно дождаться проверки изложенных фактов милицией. Сейчас Горбачева от руководства Ставропольским краем отстранили до выяснения всех обстоятельств и окончания милицейской проверки. Сергей Иванович поддерживает отношения с товарищем Звягинцевым из крайкома. Помнишь такого, Леша? Он вам с документами помог.

– Конечно, – улыбнулся я. – Как там Петр Васильевич поживает?

– В отличие от Горбачева, отлично, – ухмыльнулся Ивашутин, – цветет и пахнет. Радуется, что помог разоблачить этого вырожденца и взяточника. А Пятнистый, наоборот, в какую-то растерянную мямлю превратился. Ходит потерянный, с опущенной головой, бормочет «Как же так товарищи? Как же так? Это поклеп и провокация». А его Райка злая как тысяча чертей. На своего мужа орёт, лысину ему расцарапала, требует, чтобы ехал в Москву и решал вопрос со всеми этими «дармоедами». Да только нельзя ему никуда выезжать. С Горбачева подписку о невыезде сразу взяли. Товарищ милиционер, который вместе с вами к торгашу катался, тоже в Ставрополь вернулся, как и Звягинцев. Его сразу же привлекли к расследованию, как проверенного, опытного и знающего тему сотрудника. Вот он приглядывает за Горбачевым, и с нашим Сергеем Ивановичем информацией делится.

– Знаете, Петр Иванович, что бы я хотел сделать? – мечтательно вздохнул я. – Приехать бы в Ставрополь, подойти бы к Пятнистому, и от всей души по роже ему, без всякой техники с размаху. А потом ещё ногами бы эту сволочь попинал. За всех погибших в войнах 90-ых, умирающих от голода стариков, за преданную и проданную американцам страну, за беспредел, украденные сбережения и мизерные пенсии. А в завершение дал бы ему с носка прямо по отъевшейся заднице так, чтобы эта сволочь визжала как свинья недорезанная.

– Не вздумай, – развеселившийся Ивашутин погрозил мне пальцем, – только всё испортишь сейчас. Горбачев должен ответить по закону. А потом и без тебя найдутся желающие ему в морду дать, как минимум. Даже на зоне достать могут. Знаешь, сколько людей на него злые? Скольким он карьеру сломал и жизнь разрушил? Всё ему припомнят.

– Да я же понимаю, – развожу руками. – Уже и помечтать нельзя? Но если возможность такая потом представится, то дам ему несколько пинков с удовольствием.

– И ещё один момент, – продолжил речь Ивашутин, – мои люди вышли на Машерова, через его боевых товарищей-партизан. Сказали, что речь идет о его безопасности, и попросили о встрече от моего имени. Точная дата ещё обговаривается, но предварительное согласие Петра Мироновича получено. Приблизительный план встречи такой. Дней через десять, примерно, я поеду инспектировать 5-ую отдельную бригаду спецназа. Она как раз в Минской области расположена. А потом заеду в санаторий «Березка». Туда же вечером приедет Петр Миронович. И мы с ним там поговорим для начала. И вам стоит быть где-то неподалеку. Возможно, понадобятся Лешины способности видеть будущее.

– Опять придется со школы отпрашиваться, – вздохнул я. – Классуха на меня уже волком смотрит.

– Ты учишься нормально? – спросил Петр Иванович. – Без двоек и троек?

– Отлично, одни пятерки и четверки! – возмущаюсь я.

– Тогда не вижу никаких проблем. Константин Николаевич заедет, и попросит директора отпустить с дедом. Денька на 2–3. Если пропустишь контрольную какую-нибудь, сдашь потом.

– Если уговорим классуху и директора, я только «за», – с энтузиазмом соглашаюсь на предложение Ивашутина.

– Уговорим, – вмешивается дед, – За это можешь не переживать. И вообще, когда надо, будем тебе отпуск от школы организовывать. На полностью официальных основаниях, как спортсмена, едущего на соревнования или по другой причине. Ты главное, все экзамены и контрольные на «отлично» сдавай, тогда с этим вообще никаких проблем не будет.

– Куда я денусь? – вздохнул я.

– Ладно, Леша, – лицо начальника ГРУ становится серьезным и сосредоточенным. – Есть ещё один важный вопрос. Помнишь, ты предлагал радикально решить вопрос с Гвишиани и Печчеи? Мы согласны. Но нужна твоя помощь.

19 ноября. 1978 года. Воскресенье (продолжение)

– Печчеи я только попугать предлагал, – осторожно ответил я. – Но, если и его шлепнут, против не буду. Что касается помощи, все, что в моих силах, сделаю. Что от меня требуется?

– Использовать свои необычные возможности, – Ивашутин чуть подался вперед. – Ситуация такова. Можно договориться с немецким «РАФ» и итальянскими «Красными Бригадами». Выходы на них есть, я проверял. Но перед тем как попросить их о подобной акции, нужно подготовиться. А именно, найти большую сумму денег. Они нуждаются в двух вещах. Первая – оружие. Его мы можем предоставить через цепочку левых посредников, закупив в Латинской Америке, Африке или у азиатских торговцев. В Союзе проводить такую операцию опасно, поскольку может остаться след, выводящий на нас. Тем более что мы всё делаем без санкции руководства. Случись что, нас разорвут. Но это и так понятно.

На закупку оружия у посредников потребуются средства и немалые. Вторая – те же деньги. Они нужны рафовцам и итальянским «красным» для подпольной деятельности – борьбы со ставленниками капитала. Надежные укрытия по всей Европе, поддельные документы, пластические операции, оплата информаторов в полиции стоит очень дорого. Поэтому вопрос об этом поднимется, 100 процентов. Не говоря уже о том, что любую акцию надо готовить, а потом в темпе заметать следы и отсиживаться в подполье. А значит, под такую операцию тоже требуется солидное материальное обеспечение. И проблема материального обеспечения и оружия будет обозначена на первых переговорах. Нам нужно собрать солидную сумму. Интересует всё: рубли, валюта, драгметаллы. Рубли можно попробовать аккуратно обменять на доллары, марки и лиры. С драгоценностями и золотом намного проще.

– Вы хотите, чтобы я помог вам их найти?

– Да, – выдыхает начальник ГРУ, – и я даже подскажу направление, где они могут быть. Помнишь, ты рассказывал о теневиках? Нам нужен выход на подпольных дельцов. Причём сразу на крупную рыбу. Там должны быть солидные суммы в рублях и валюте. Сможешь помочь?

– Вы их валить будете?

– Зачем же так сразу? – усмехается начальник ГРУ. – Валить дело не хитрое, но вонь по всему Союзу поднимется, тем более что многие из них высокие посты занимают. Просто заберем наворованное, и пустим на правильное дело.

– Хорошо, Петр Иванович, я попробую. Дайте мне несколько минут. Только не отвлекайте.

Ивашутин кивает.

Я сосредотачиваюсь. Картинка перед глазами расплывается, теряя четкость. Несколько мгновений ничего не происходит. Озарение приходит как всегда, ослепительной вспышкой, подсказывая нужные фамилии, должности и другую информацию.

– Дед, дай ручку и листок бумаги, пожалуйста, – мой голос подрагивает от напряжения.

Константин Николаевич рывком открывает ящик стола, хватает лист бумаги и ручку, выкладывает на стол и пододвигает ко мне.

Я начинаю записывать и одновременно рассказывать:

– Юрий Соколов. Директор гастронома «Елисеевский» в Москве. Руководит магазином с 1972-го года. Фронтовик. Выстроил систему хищений на основе обсчёта, обвеса покупателей, реализации неучтенных товаров, списания продуктов по графе «естественных убылей», пересортицы, утруски и усушки. Деньги держит на даче. Там может находиться от 50-ти до 200 тысяч рублей, не считая других ценностей.

О связанных с ним подельниках много рассказывать не буду, просто перечислю должности и инициалы. Это директора московских продовольственных магазинов: «Новоарбатского» – Филлипов, «ГУМа» – Тверетинов, «Смоленского» – Нониев. Также хорошо воруют начальник «Мосплодоовощпрома» Уральцев, директор «Диетторга» – Ильин. Замешан в крупных хищениях директор Куйбышевского райпищеторга Байгельман. Также активно замешан в левых схемах руководитель плодоовощной базы – Амбарцумян. С ним, если можно, не сильно грубо обходитесь.

– Это почему же? – заинтересовался Ивашутин. – Чего этого преступника жалеть? Не девица красная всё-таки.

– Мхитар Адамович сейчас вор и взяточник, – вздохнул я. – Но когда-то был не преступником, а настоящим героем. Всю войну прошёл от начала до конца. Орденами «Красной Звезды» и «За отвагу» заслуженно награжден, Рейхстаг штурмовал. Вот его и Соколова, тоже фронтовика, немного жалко. В моем времени, их расстреляли. За дело, конечно, но сделали козлами отпущения. Другим просто сроки дали.

Лицо начальника ГРУ окаменело. Дед насупился, губы превратились в тонкую полоску, на челюстях заиграли желваки.

На несколько секунд в комнате повисло тягостная гнетущая тишина

– И правильно сделали, – нарушил молчание Константин Николаевич. – В 45-ом они были героями, защитившими Родину, а потом стали предателями, ворующими у страны.

– На самом деле, всё проще, дед, – вздохнул я. – Были молодыми, идеалистами, сражались искренне. Потом прошло время, начали работать в торговле, привыкли к легким деньгам, не удержались от соблазна заработать «налево». Ещё с возрастом, многие становятся циничнее. Человек меняется на протяжении всей жизни. Ко многим идеалам молодости начинает относиться критически. В мирное время, некоторые расслабляются, привыкают к материальным благам, считают не зазорным использовать должность и имеющиеся возможности для себя любимых. Так и наши старцы на самом верху постепенно выродились, с удовольствием пользовались кормушками и дачами. Великие стройки Сталина ушли в прошлое, а они просто плывут по течению, имитируя деятельность. Не решая накопившихся проблем, а просто поддерживая статус-кво. Ты думаешь, почему эти теневики расплодились в таком количестве? Да потому, что система была выстроена так, что открывала возможности для воровства, и в торговле этим занимались все. Кто-то потихоньку, не зарываясь, а кто-то, как Соколов, Нониев, Абарцумян и многие другие, совсем разум потеряли.

– Ладно, всё это интересно. Но давайте ближе к делу, – хлопнул по столу Ивашутин. – Время у нас ограничено. А обсудить и обговорить нужно многое. Леша, ты закончил с цеховиками?

– Только начал, – усмехнулся я. – И самых крупных ещё не упомянул. Несть им числа.

– Отлично, чем больше, тем лучше. Продолжай. Напомню: мелких и средних, можешь пропускать. Интересуют, только те, у которых можно взять действительно серьезные деньги.

– В 1974 году было дело «меховой мафии». Слышали о такой?

– Что-то смутно припоминаю, – оживился Ивашутин, – вроде там суммы были поражающие воображение. Речь шла о миллионах.

– Именно, – подтвердил я. – Если очень кратко, несколько ушлых деляг в Казахстане, руководя Айбайским и Карагандийским горпромкомбинатами наладили подпольное производство меховых шуб и шапок. В это дело были вовлечены сотни человек. Деньги поднимали огромные. При обысках, проведенных работниками КГБ у четырех организаторов мехового «картеля» Снобкова, Дунаева, Жатона и Эпельбейма были найдены миллионы рублей в трехлитровых банках, сотни килограммов драгоценных камней и золота. Чтобы вы лучше понимали масштаб, добавлю, только у одного Петра Снобкова обнаружили 24 килограмма золотых колец, пять миллионов рублей наличными, сотни сберкнижек на предъявителя, причем на каждой из них лежали десятки тысяч. Спросите, почему я вам об этом рассказываю? А дело в том, что в этой компании имелся ещё один человечек, который не попал под следствие.

Члены «картеля» из своих прибылей создали «черную кассу» – своеобразный общак, чтобы иметь денежные ресурсы в экстренных случаях. Например, в случае открытия уголовного дела и неожиданных арестов. И это им почти удалось. Только неожиданное вмешательство Андропова, заинтересованного в компромате на Щелокова, не дало им уйти от ответственности.

И эти деньги аккумулировались у пенсионера, который и являлся настоящим главой «мехового картеля». Виктор Владленович Соломенцев, занимавший ранее руководящие посты в министерстве легкой промышленности Казахской ССР. Он и разработал все схемы массовой реализации «левой продукции» в магазинах, подсказывал Снобкову, как списывать меха и оформлять документацию.

Когда его сообщников взяли, Виктор Владиленович развил бешеную деятельность. И если бы не личное вмешательство Андропова, «меховые» мафиози ушли бы от ответственности. И к родственникам обвиняемых наведались его люди, предупредили, чтобы они держали языки за зубами, иначе все могут трагически погибнуть. В результате, главный организатор остался на свободе. Более того, он не проходил по делу даже в качестве свидетеля. И сейчас Виктор Владиленович скромно живет в Караганде. Основные ценности у этого деятеля спрятаны в доме, ранее принадлежавшем матери, на окраине Абая. Имеются несколько тайников в квартире и на даче под Карагандой. Там могут очень серьезные суммы оказаться. Надо брать и потрошить этого деятеля.

Крупная воровка проживает в Краснодарском крае. Это Берта Наумовна Бородкина – руководитель Геленджикского треста столовых и ресторанов. С её подачи отдыхающим разбавляют водку водой, подкрашивают кофе жженым сахаром, воруют мясо в столовых и продают шашлычникам. Каждый директор точки общепита платит «Железной Берте» солидную дань. В частном доме, доставшейся ей от мужа, Бородкина хранит около полумиллиона рублей и много драгоценностей. Берте покровительствуют первый секретарь Краснодарского райкома Медунов, и секретарь горкома Николай Погодин, поэтому она чувствует себя спокойно и уверена в своей безнаказанности.

Ещё один подходящий кандидат Николай Павлович Лобджанидзе – руководитель треста столовых и ресторанов Кисловодска. Его считают одним из кошельков Горбачёва. Я о нём уже подробно рассказывал вашему человеку. У него тоже имеются большие суммы в рублях и валюте – сотни тысяч рублей и десятки – долларов.

И последний интересный персонаж – Сергей Лавровский. Начинал бегунком у известных валютчиков Рокотова, Файбишенко и Яковлева. После расстрела боссов в 1961 году, постепенно прибрал к рукам сеть фарцовщиков и менял. На него трудится несколько десятков человек. Проживает в квартире на проспекте Калинина. Очень умен и осторожен. Иногда Лавровского сопровождает вооруженный охранник. Находится под контролем КГБ, отдавая кураторам часть своей выручки. В квартире постоянно лежат 30–40 тысяч долларов и 200–300 тысяч рублей.

Рассказывая, я наношу на бумагу необходимые пометки с информацией о теневиках.

– Петр Иванович, ты эти сведения перепиши сам, а бумажку с Лешкиным подчерком мы уничтожим. Не нужно, чтобы она светилась и вызывала лишнее любопытство, – просит дед.

– Я так и думал сделать, – сухо отвечает Ивашутин, следя за моими записями.

Пододвигаю бумажку к начальнику ГРУ.

– Здесь более подробная информация об этих людях.

Ивашутин скользит глазами по листу.

– Кстати, Петр Иванович, у меня имеется несколько вопросов по поводу предстоящей операции.

– Спрашивай, – генерал армии решительно отодвигает бумагу в сторону.

– У всех перечисленных теневиков имеются огромные суммы в рублях и намного меньшие в валюте. Но как я понимаю, вам может понадобиться намного большая сумма в долларах для работы с «РАФ» и «Красными Бригадами». Как вы собираетесь перевести рубли в доллары так, чтобы не засветиться и не попасть в поле зрения КГБ? Любые крупные сделки привлекут внимание комитетчиков, тем более что подавляющее большинство валютчиков являются стукачами и работают под прикрытием чекистов. А учитывая пламенную любовь Андропова именно к вам, скандал раздуют огромный, с возбуждением масштабного уголовного дела.