Текст книги "Деньги пахнут кровью (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Обсудив первоначальный план, на выходные, смотались на разведку. Посадили Ашота отдыхать на берегу реки у соседнего села. А мы, подойдя к Ивановке лесом, разделились, договорившись встретиться на небольшой лесной полянке через полтора часа. Рассказал парням, как найти дом Овчинникова. Он самый большой и колоритный в деревне, так что проблем с поиском быть не должно.

Десантника отправил наблюдать за домом Николая из леса, на обратной стороне реки, снабдив небольшим биноклем, предусмотрительно приобретенным по моей просьбе армянином. Бинокль был вполне компактным и легко прятался в спортивную сумку Олега, чтобы не привлекать лишнего внимания. Саня должен был прогуляться по деревне, изображая отдыхающего, оценить обстановку, прикинуть пути отхода.

А я решил прогуляться неподалеку от дома Овчинникова, и заскочить к дому бабули, чтобы глянуть на неё хоть одним глазком. Очень тянуло к тому месту, где прошла значительная часть детства. И дом стоял на месте, заставляя сердце взволнованно стучать, и поленница была там же, и качели, сделанные для меня дедом. Но вот женщина, вышедшая на порог, была абсолютно чужой. Плечистая, полная, коренастая с крепкими натруженными руками она и близко не походила на худенькую маленькую бабушку. А за нею следом выбежал ребенок лет семи. Белобрысый, веснушчатый с небесно-голубыми глазами и лукавой мордочкой шалопая и озорника.

Ни женщину, ни сорванца я никогда раньше не видел. Ни в той жизни, ни в этой. И с горечью вспомнил слова Мастера «К сожалению, есть законы мироздания, которые нельзя нарушать даже мне. Если вернёшься, их уже не будет в этом мире. Просто не родятся».

Тогда я подумал, что это касается только моей жены и сына. Оказывается, и всех близких тоже. Похоже, отца с матерью в этой реальности также не существует. Душу заполнила светлая печаль, кольнуло и защемило сердце.

«Стоило ли вообще возвращаться в мир такой ценой»? – появилась грустная мысль.

«Хотя, с учётом слов «в этом мире», надеюсь, что в иной реальности, бабушка с дедом, батя с матушкой и моя Маша с Витей живут и здравствуют», – воспрянул духом я, – «Пусть у них там будет всё хорошо, а мы здесь ещё поборемся за светлое будущее».

Прошелся, посмотрел издалека на домину Николая Павловича. Двухэтажная кирпичная дача напоминала настоящую крепость, и мрачно смотрела на окружающий мир темными квадратами окон.

«Ничего и не такие препятствия преодолевали. И эту крепость возьмем» – улыбнулся я, обозревая подходы к дому.

Затем был сбор на лесной поляне. После короткого обмена мнениями, решили, что Саша некоторое время побудет здесь. Тем более что он нигде не работал. Семь месяцев назад освободился, два месяца проработал на машиностроительном заводе слесарем и уволился. Периодически к нему домой даже участковый забегал, и грозился посадить по 209 статье «за уклонение от общественно полезного труда и ведение паразитического образа жизни».

По моей просьбе Ашот даже выделил ему 150 рублей на проживание. Но Сане нужно было съездить домой, предупредить родителей, собрать вещи. И через денек-два он пообещал, приехать в деревню. Рядом с ней проходило несколько междугородных маршрутов автобусов, идущих из столицы. Встретиться договорились через недельку, на уже облюбованной лесной поляне, тем более что к ней вела достаточно широкая лесная дорога, по которой можно было проехать на «шестерке» армянина.

Я отвлекаюсь от воспоминаний, и концентрируюсь на разработке плана «экспроприации» денег у Овчинникова. В голове, на основе информации, полученной от Саши, начинает оформляться план действий, дающий нам возможность провести операцию без лишнего шума.

– Миха, ты не уснул, случайно? – не выдерживает Санёк.

– Нет, – открываю глаза и поворачиваюсь к ребятам: – Саш, а эта Верка по характеру, точно прошмандовка?

– Ага, – расплылся в широкой улыбке бывший домушник, – девка фигуристая. Но слаба на передок. Перед любым красивым мужиком задом вертит. Её уже треть деревни поимела. Но в основном те мужики, которые неплохо сохранились и бабки за душой имеют. Алкашей в дырявых штанах она к себе не подпустит.

– Отлично, – усмехаюсь, обводя довольным взглядом напряженно слушающих ребят. – Теперь я расскажу, что мы с вами сделаем.

Глава 17

Ивану Петровичу было плохо. Сильно сушило горло, голова разрывалась от приступов острой мигрени, а руки тряслись как у припадочного. Вчера вечером, в четверг, со стороны леса к нему украдкой прокрался Валерий Степанович, бережно сжимая в мозолистых руках трехлитровую банку самогона, и предложил «бахнуть» в честь международного дня электросвязи, пока их не спалила его женушка, ласково называемая «старой каргой».

Петрович расплылся в довольной улыбке, и притащил закуски: с пяток яблок, пучок зелени и пару заплесневелых сосисок. Они весело чокнулись гранеными стаканами, наполненными белесой мутноватой жидкостью и молодецки, залпом опрокинули их.

Последующие события запечатлелось в его памяти короткими отрывками. Иван смутно помнил, как Валерий тряс его за грудки, что-то вопя и брызжа слюнями в лицо. Как он с топором в руках гонялся за визжащим, словно испуганный поросенок Степановичем. Как потом обнимал колени товарища в порыве пьяного раскаяния, заливаясь горючими слезами и покрывая рваные штанины с засохшими пятнами грязи слюнявыми поцелуями. Растроганный друг нежно трепал грубой мозолистой ладонью шишковатую лысину Петровича, кое-где ощетинившуюся редкими кустиками седых волос. Одновременно умилившийся собутыльник ласково щерился окровавленным ртом с сияющим свежим провалом между редких желто-серых зубов.

Пробуждение после пьянки было кошмарным. Ивана Петровича разбудил острый предмет, настойчиво скребущий по заросшему щетиной подбородку.

Открыв глаза, старый алкаш осознал, что он почему-то лежит в сарае с садовым инвентарем. Затем пенсионер увидел прямо перед лицом огромный черный ноготь на большом запыленном пальце, нагло вылезший сквозь прореху дырявого носка.

Пока немного охреневший Петрович недоуменно рассматривал ступню друга, спящий Степаныч в очередной раз дернул ногой, воткнув свое оружие в лицо собутыльника. Похожий на кривую турецкую саблю ноготь вонзился в щеку старого алкаша и проехался по ней, оставляя кровавую царапину.

Негодующий вопль Петровича снес петуха с забора, заставил Полкана жалобно заскулить и забиться в будку, и вызвал непроизвольное мочеиспускание у моментально проснувшегося и до смерти перепугавшегося Степаныча.

Сидящий на земле, матерящийся и озабоченно стирающий кровь с лица Иван, не сразу понял, почему резко намокли брюки, а в нос, кроме привычного аромата нестиранных носков ударил едкий, выбивающий слезы запах аммиака. И только опустив глаза, увидел расплывающуюся желтоватую лужицу у штанов. Ещё не до конца осознав произошедшее, старый алкаш перевел обалдевший взгляд на смущенно потупившегося Валерия.

Крики и вопли Петровича и Степаныча согнали к дому пенсионера всех соседей. Петрович яростно махал топором, стремясь сблизиться и поразить противника мощным ударом обуха. Степанович грамотно отбивался граблями, не подпуская разъяренного противника к себе.

Соседи отняли у гладиаторов оружие и развели по домам. Спустя три часа ополоснувшийся в тазике, переодевшийся в черную футболку и ватные штаны, и налепивший пластырь на поцарапанную рожу, Петрович нервно мялся во дворе. Похмелье адской болью разрывало голову и сушило голо, требуя живительной дозы спиртного. Но денег для похода в магазин к Верке у него не было.

«Можно было бы в долг пузырь попросить, но я ещё за прошлые две бутылки не рассчитался», – озадаченно поскреб заскорузлой пятерней затылок старый алкоголик.

Мозг пытался найти решение этой проблемы, но ничего путевого в голову не приходило. Горестно вздохнув, старик вернулся в дом, выпить очередную пару кружек воды.

Громкий стук в дверь, и злобный лай Полкана, заставили деда оторваться от живительной влаги.

– Кого ещё там черти принесли, – пробурчал Петрович, направляясь к высокому в человеческий рост забору. Прикрикнул на продолжавшего заливаться истеричным лаем кобеля, скинул защелку калитки и со скрипом отворил дверку. И чуть не сел прямо в пыль, изумленно вытаращив глаза. Перед ним стоял пластиковый ящик на четверть заполненный водкой.

«Здравствуй, белая горячка. Звездец, допился, млять», – Петровича затрясло.

Он закрыл глаза и с силой протер их кулаками, а потом опять открыл. Водка никуда не делась. Пенсионер, не веря своему счастью, осторожно дотронулся до ближайшей бутылки, ощутив пальцами прохладу стекла.

«Она настоящая», – по небритой щеке Ивана Петровича потекла счастливая слеза. Расчувствовавшись, старик приник губами к стеклу, с вожделением старого ловеласа, слюнявящего молодую любовницу.

Чуть придя в себя, пенсионер заметил бумажку, вставленную между бутылками. Дрожащими руками взял и развернул листок.

«Прости братан, это тебе», – прочитал, шевеля губами крупные печатные буквы.

«Степаныч, шельма, извиниться решил», – умилился Петрович.

«Но откуда у старого козла деньги? Ему то и на «Приму» не всегда хватает», – всплыла в голове настораживающая мысль.

«Да какая на хрен разница? Извинился, и ладно», – отогнал сомнения предвкушающий опохмел Иван.

Он подхватил ящик и с энтузиазмом потащил его в дом. Захлопнувшаяся дверь отсекла довольного Петровича от окружающего мира. Раскупоривший бутылку и жадно глотающий прямо из горла живительный эликсир, алкоголик не обращал внимание на лай Полкана, и не видел, как над забором появилось лицо молодого человека, сосредоточенно осматривавшего придомовую территорию. Заметив злобно рычавшую собаку, он метко кинул ей пару кружков аппетитной розовой колбасы. Вечно голодный Полкан, которого «заботливый» хозяин периодически забывал покормить, сожрал еду за считанные секунды, а через несколько минут уже мирно спал, наполовину высунувшись из своей будки.

* * *

Верка скучала. Посетителей сегодня было мало. Закадычная подруга Наташка, ежедневно бегавшая поболтать в магазин, уехала на неделю к своему парню в Ленинград. Серафима Павловна, ходячий выпуск самых скандальных сельских новостей, сегодня за хлебом не пришла. Валера, сын председателя колхоза, регулярно приезжавший перепихнуться по-быстрому, удрал в Москву, поступать в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Прочие любовники и ухажеры тоже были заняты своими делами.

Через часик-полтора, как всегда, забежит Коля, но Верке он уже немного надоел. Возрастного и наглого Овчинникова она терпела только ради регулярных денежных подачек и периодических дорогих презентов.

Начальнику «Главдорресторана» ничего не стоило подарить продавщице золотое колечко или дефицитные духи «Красная Москва», вызывая у Верки очередной прилив желания горячо отблагодарить благодетеля в самых разных позах.

Но в общении с местными Коля был подчеркнуто холоден, и держался на дистанции. И это не нравилось продавщице.

«Ишь, барином себя воображает, а мы, значит, чернь с которой можно разговаривать через губу», – отмечала она, наблюдая за разговорами Овчинникова с деревенскими жителями.

Но виду не подавала. От неё не убудет, если в очередной раз даст, а дорогие подарки и деньги на дороге не валяются.

Тем более что чересчур навязчивым и надоедливым Коля не был. Их общение ограничивалось еженедельными пятничными встречами на диване в отдельном уголке складского помещения. И пару раз в месяц Николай мог ненадолго забежать вечерком в понедельник или вторник. И всё.

От раздумий Веру отвлекла открывшаяся дверь магазина. И помещение зашел Он. Стильная футболка «The Beatles» с изображением «Ливерпульской четверки», обтягивала сухой мускулистый торс. Под короткими рукавами катались тугие шары бицепсов. Широкие плечи на мгновение закрыли дверной проем, погружая в помещение в полумрак. Модные потертые джинсы «Левис» плотно облегали длинные ноги. Образ модного городского парня завершали белые кроссовки «Адидас» – мечта любого советского подростка или студента.

– Здравствуйте, – дружелюбно пророкотал бархатным баритоном посетитель, с любопытством осматриваясь по сторонам. – У вас ситро и что-нибудь сладкое имеется?

– И…имеется, – с опозданием ответила немного зависшая продавщица.

– А «Русская водка» и колбаса какая-нибудь, например «Докторская»? – поинтересовался парень.

– Тоже есть – твердо ответила пришедшая в себя Вера. – Водка и вино на полке выше за мною стоит, а колбаса на витрине. «Докторскую» очень редко завозят, в наличии только «Телячья» и «Любительская». Есть, правда, ещё сосиски «Молочные», но их немного осталось. Чуть больше килограмма, где-то.

– Прекрасно, – улыбнулся, сверкнув крепкими белоснежными зубами, посетитель. – Мне кило «Любительской», пару бутылок водки, полкило конфет «Гулливер» и парочку заварных пирожных.

– Хорошо, – медовым голоском пропела продавщица.

Минуту парень наблюдал, как она собирала, взвешивала и укладывала товар.

– Можно вопрос, – неожиданно обратился он к заворачивающей колбасу в толстую серую бумагу Вере.

– Слушаю вас, – проворковала медовым голоском продавщица, остановившись.

– А что такая яркая и красивая девушка делает в обычном провинциальном магазине?

– Работает, – Верка кокетливо стрельнула глазками в незнакомца.

– Это замечательно. Понимаете, тут какое дело. Я работаю на севере. Обычно пашу там на вахте, по три месяца, потом домой на месяц. Сюда привез в дом отдыха матушку. Она не очень хорошо себя чувствовала, инфаркт перенесла, врачи прописали ей больше находиться на свежем воздухе, и не волноваться. Я ей путевку купил, и сам сюда поехал. Бросить её в такой ситуации не могу. Уже почти четыре месяца без женщины, на стенку хочется лезть.

– И что вы хотите от меня? – улыбка сползла с лица продавщицы, а от заледеневшего голоса повеяло полярным холодом.

– Дослушайте, пожалуйста, до конца, – торопливо заговорил посетитель. – Я вас увидел вчера у магазина, и сразу влюбился. Вы такая роскошная женщина, у меня даже руки трясутся, и челюсти сводит от желания обнять и приласкать вас. Проблема в том, что ухаживать за вами у меня нет времени, завтра уже уезжать. Завезу матушку домой, а сам обратно – на Север. Там рядом, в радиусе 50 километров ни одной женщины. Только одни заросшие и вонючие мужики. Я просто не выдержу так. Вы теперь мне сниться постоянно будете. Что мне делать?

– Не знаю, – успокоившаяся Вера улыбнулась, приняв эффектную позу. – Я то, чем помочь могу?

– Я это всё для вас с нами купил, – обреченно признался парень, – мне бы хотя бы полчасика побыть с вами.

Вера молчала, оценивающе глядя на расстроенного мужчину.

– Я вам денег подкину, – парень суетливо полез в карман и вытащил толстенный бумажник, в котором просматривалась толстая пачка купюр. – Не жалко, просто вы такая красивая, если откажете, для меня это будет катастрофой.

«Богатенький мальчик. В кошельке явно несколько тысяч лежит», – оценила наметанным взглядом пачку продавщица.

– Я вам что, проститутка какая-то? – попробовала возмутиться Вера, но вышло неубедительно.

– Простите, – расстроился парень. – Я ничего такого не имел ввиду. Просто ситуация безвыходная, уезжаю завтра, а тут вы такая красивая. Денег на вахте заработал полные карманы, а потратить не успел. Я бы вам рублей сто дал, если бы согласились хоть полчасика провести со мною. Покупки можете себе оставить, пойду я.

Мужчина безнадежно махнул рукой, разворачиваясь к выходу с печальным видом.

– Постой, – голос Веры дрогнул. – Сто рублей говоришь?

– Да я бы и больше отдал без проблем, – в глазах парня вспыхнула надежда.

– Давай, – протянула ладонь продавщица.

Два зеленых полтинника и красная десятка перекочевали в её руку. Девушка привычным жестом засунула деньги под кофточку.

– Иди, дверь запри. Там просто всё, на первой ручке табличка висит и замок навесной. Проверни его на два оборота, и перевесь табличку на гвоздь сверху, чтобы люди буквы «закрыто» видели, а я пока место приготовлю, – распорядилась Вера, выходя из-под прилавка.

– Хорошо, – кивнул парень.

Зайдя в коридор, продавщица с удовлетворением услышала клацанье замка.

Через несколько минут девушка вышла с заново подведенными ресницами и подкрашенными губами. Парень сразу же жадно накинулся на неё. Его сильные руки судорожно тискали грудь продавщицы, задирали подол платья, гладили попу и живот.

– Подожди, – отстранила мужчину тяжело дышащая девушка. – Не здесь. Пойдем.

Хлопнула подвальная дверь и парочка скрылась внутри складов. Через десяток секунд дверь магазина тихонько открылась. Потом опять клацнул замок и в зал, осторожно ступая, просочился чернявый парень. Он прокрался в коридор, нашёл взглядом потертую дверцу с облезшей серой краской. Открыл её, секунду полюбовался швабрами, совками и вениками, распределенными по углам. Затем решительно шагнул вовнутрь, и аккуратно прикрыл за собой чуть скрипнувшую дверь.

Через пятнадцать минут довольный Олег, чмокнув на прощанье светившуюся от счастья Верку, покинул магазин, и быстрым шагом, обойдя пару домов, направился в лес. На лесной опушке, недалеко от дома Овчинникова его ждал крепкий жилистый парень. На его правой руке синели наколотые перстни.

– Как всё прошло? – уточнил он.

– Нормально, – ухмыльнулся десантник. – Всё как ты и сказал. Поломалась немного, поизображала из себя порядочную, но от денег не отказалась. Кстати, страстная сучка. На члене так скакала, что я сразу чуть не кончил. А сиськи у неё…

– Олег, я в который раз повторяю, меня сиськи, письки сейчас не интересуют, – холодно прервал восторги Олега жилистый. – Ближе к делу давай. Ашот там?

– Думаю, да, – кивнул боксер, – Я замком для порядка клацнул, а дверь не закрывал, как мы условились. А когда выходил, она уже закрытая была. Значит, всё в порядке. Сидит сейчас в подсобке. А что у вас?

– У нас тоже всё нормально, – усмехнулся татуированный. – Деду пять бутылок водки подогнали. Он от счастья чуть дубу не дал, когда их увидел. Сразу потащил их в дом, заперся и с тех пор не выходит. Колбасу со снотворным собака схавала. Сейчас в будке лежит, дрыхнет. Так что всё пучком.

– Может, не будем Овчинникова дожидаться, прямо сейчас его хату ломанем? У Санька все отмычки есть.

– Куда ты торопишься? – осадил десантника жилистый. – Во-первых, сейчас ещё светло. Люди ходят. Могут увидеть. Во-вторых, в любой момент может приехать Овчинников. И что дальше? Валить его прямо там? Это гарантированная уголовка, и менты, идущие по следу. Зачем оно надо? А если успеет хай поднять? Нет, мне такие сюрпризы не нужны. Делаем всё по плану, чтобы исключить случайности.

– Хорошо, – вздохнул десантник. – А Саня где?

– За домом Овчинникова наблюдает. Должен маякнуть, когда хозяин вернется и к Верке попрётся.

* * *

– Привет, красавица, – поздоровался Николай Павлович, зайдя в магазин. Мечтательно улыбавшаяся девушка, задумчиво водившая пальчиком по витрине, подняла голову.

– Здравствуй, Коля, – широко улыбнулась она. – Дверь закроешь?

«Чего-то она слишком радостная», – отметил Овчинников.

– Конечно, – кивнул он. Развернулся и вышел в тамбур. Привычно щелкнул замок. Николай Петрович снова вошел в зал. Продавщица сделала губки колечком и раскинула руки, приглашая мужчину обняться. Овчинников кинулся к Верке, яростно тиская любовницу в объятьях. Заохавшая продавщица погладила ширинку брюк мужчины, ощущая пальцами вздувшийся бугорок.

– Что-то вы сегодня все обезумели. Чуть ли не с порога кидаетесь как собаки на кусок мяса, – забывшись, выдохнула она.

– Что ты сказала? – взгляд Николая Петровича стал колючим и подозрительным. – К тебе ещё кто-то ходит?

– Да муж сегодня заскакивал, – быстро нашлась Вера, мысленно проклиная свой длинный язык, – Взбудораженный какой-то был. Прямо с порога подол задрал, насилу прогнала.

– Семка? – развеселился Овчинников. – Он же импотент. Сама же рассказывала, что у него от водки уже не стоит.

– Ну, изредка бывает, встает, – взгляд продавщицы виновато вильнул в сторону, но Николай, запустивший руку в трусы, и увлеченно тискающий упругие ягодицы, этого не заметил.

– Ладно, идем в наше гнездышко, я там простынку новую постелила и вино приготовила, – похвасталась девушка, увлекая любовника в коридор. Хлопнула дверь подвала и наступила тишина. Ещё через три минуты, дверь подсобки тихо скрипнула, открываясь. Вышедший в коридор чернявый парень злобно сплюнул, отряхиваясь от пыли и паутины. Затем прокравшись к двери, ведущей в подвал, прислушался. Услышав стоны, охи и ахи, удовлетворенно кивнул. Потом, злорадно улыбаясь и стараясь не шуметь, тихо задвинул тяжелый засов, закрывая любовников в подвале. Операция «Экспроприация» вступила в завершающую стадию.