Текст книги "Деньги пахнут кровью (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Мы ехали на белой «Ниве» Баграма в Москву, водитель сыпал анекдотами и веселыми историями, я автоматически отвечал ему, а сам анализировал произошедший разговор.

Дедушка, конечно, оказался ушлым. Но для человека, долгие годы торгующего на базаре и пригоняющего фуры из Армении и Абхазии, это нормально. Странно было, если бы он оказался другим.

Предостережение Левона о друзьях и врагах я тоже воспринял нормально. Дед просто переживал за своего внука. Первое впечатление я произвел хорошее, но наколки и уголовное прошлое, заставили патриарха отнестись ко мне с некоторой осторожностью.

Судя по увиденному и услышанному, дед Левон и другие родственники Ашота, искренне благодарны за поддержку парня в тюрьме и относятся ко мне хорошо. Каких-то проблем и подлянок от них ожидать не стоит. Но только до тех пор, пока я буду играть с ними честно. И не подставлю парня. А я этого делать не собираюсь. И вообще самая выгодная стратегия – вести дела прозрачно и без камня за пазухой. Потому что репутация завоевывается годами, и стоит дорого, а потерять её можно из-за одного подлого поступка. Разумеется, это правило верно для нормальных коммерсантов, работающих на перспективу. Ушлые политики, вороватые чиновники и бизнесмены «от власти» живут по другим законам.

Машина заезжает во двор моего дома и Баграм поворачивается ко мне.

– Приехали, – улыбается он.

– Спасибо, что подвез, Баграм.

– Эээ, как я мог тебя не подвезти, дорогой, – отмахивается он, – друзья Ашота – мои друзья.

– Пока.

Протягиваю ему руку, но Баграм притягивает меня к себе, обнимает и дружески похлопывает здоровенной лапой по спине.

– До встречи, дорогой.

Через несколько секунд я уже стою во дворе, а «Нива», взревев, уносится прочь.

– Мишка, – со скамейки недалеко от спортивной площадки, отделяется знакомая темная фигура.

– Санёк, ты чего тут сидишь, ночью? – удивился я. Сашка быстрым шагом приближается.

Автоматически отмечаю, что парень не на шутку взволнован, нервно мнёт в руках кепку.

– Миха, тебя Лысый, Самоха и Игнат весь день искали. Меня расспрашивали, домой к тебе забегали пару раз. Они очень недовольны. Предъявы уже выкатывают, что ты где-то ныкаешься, Игната не подогрел. Серьезно намерены с тобою жестко побазарить. Могут перо в бочину воткнуть на эмоциях. Что делать будем?

Глава 13

– Что делать? Да ничего особенного. Ищут, хрен с ними, встречусь. Ты со мной? – уточняю у Сани.

– Конечно. Иначе, чего бы я тут сидел, тебя ждал?! – возмущается парень.

– Значит, тогда делаем так. Кто из них ближе всех живет?

– Игнат, конечно. В этом доме, через пару подъездов. Ну ты даешь. Что, и это забыл? – потрясенно смотрит на меня гопник.

– Рассказывал же, у меня посттравматическая амнезия, – раздраженно напомнил я. – Вот и подзабыл многое.

– Просто Игнат, – растерянно начал отвечать гопник, замолк и снова продолжил. – Вы с ним корефанами были с малых лет. Всегда вместе. Ты к нему каждый день бегал. Или он к тебе. А тут забыл, странно всё это.

– А давай я тебе по кумполу стукну, а потом издеваться буду, когда меня в больнице не узнаешь, – разозлился я.

– Так в тебя же перо всадили, а не по башке дали, – подозрительно прищурился Саня.

– А при падении я головой стукнуться не мог? – осаживаю слишком «умного» товарища.

– Мог, – растеряно ответил гопник. – Извини, Елизар, не подумал об этом.

– А надо было подумать, – злобно проворчал я, но при виде виноватого лица друга, смягчился.

– Ладно, не бери в голову. На самом деле, спасибо тебе огромное, что напоминаешь, выручаешь меня постоянно. И сейчас дождался, всё рассказал. Серьезно, Санёк не знаю, что бы без тебя делал.

Лицо парня светлеет.

– Так что мы делать будем? Ты начал рассказывать, но не договорил.

– Да, – спохватился я, – делаем следующее, утром часикам к 10-ти подкатывай ко мне. Пойдем к Игнату в гости. Он один живет?

– С родоками, и младшей сестрой, – с готовностью отвечает Саша.

– Они, как, нормальные?

– Обычные, – отмахивается парень. – Батя – работяга простой. Не дурак за воротник заложить. Мать уборщицей в школе работает.

– Скандалить будут, если мы к Игнату зайдем?

– Нет. Тебя с малых лет знают. Относятся, так себе, но проблем быть не должно.

– Вот и отлично. Тогда завтра идем к нему в гости и вызываем на улицу, чтобы перебазарить.

– А если Игната дома не будет? – интересуется Саша. – Тогда что?

– Идем к следующему. Кто там ближе живет? – ухмыляюсь я.

– Лысый.

– К нему и пойдем. Не будет Лысого, значит, Самоху навестим. Просто эту проблему надо срочно решать. И чем раньше, тем лучше. Самому их найти, чтобы они меня бухими по подворотням не караулили. Согласен?

– Да, – кивает парень. – Завтра в 10 я у тебя.

– Отлично, – протягиваю руку. – Тогда до встречи.

– До встречи.

Крепко стиснув мою пятерню, Саня разворачивается и растворяется в ночной мгле.

Дома уже все спали. Я тихо просочился в гостиную, закрыл заскрипевшую дверь, клацнув замком, и пошёл в свою комнату. Быстро разделся и упал на кровать. Спать абсолютно не хотелось, несмотря на позднее время. Мозг активно работал, осмысливая и анализируя полученную информацию.

Дед Левон готов дать нам денег на первую поездку в Одессу, поможет с транспортом и реализацией. Это отлично. Но быть полностью зависимым от родни Ашота я не хотел. По многим причинам. Во-первых, всякое может произойти впоследствии. Например, случится что-то в процессе поездки, ограбят или какая-то другая неприятность произойдет, буду должен, и придётся отрабатывать. Во-вторых, зависимый человек, во многих случаях, переходит в подчиненное положение. Деньги, транспорт даёт Левон. И он же подгоняет человечка для дальнейшей безопасной реализации товара. А потом может возникнуть вопрос «мы же всё за тебя сделали, бабки дали, всю схему построили, давай так: 80 процентов нам, а тебе 20, это справедливо». И даже если ничего не скажут, то при любых проблемах во взаимоотношениях могут это предъявить. Нет, «такой хоккей нам не нужен». Необходимо срочно найти способ самому раздобыть деньги. Ограбить универмаг? Это даже не смешно. Не мой метод. Я сторонюсь откровенного криминала. Мне ближе Остап Ибрагимович Бендер, знавший «400 сравнительно честных способов отъема денег».

Если проще, после встречи с дедом Левоном, мне срочно нужен начальный капитал. Стратегия, выстроенная ранее, поработать грузчиком, понять механизмы торговли, обзавестись связями и деньгами на первое время здесь не работает. Она рассчитана на постепенное «врастание в обстановку и коллектив». Это займет определенное время, а у меня его нет, найти деньги надо сейчас.

С уголовниками связываться себе дороже. Остается один вариант быстрой добычи денег – облегчить карманы взяточников и воров, работающих в торговле, общепите и на партийных должностях. Эти в милицию не побегут, чтобы потом не объяснять, откуда взялись большие суммы наличности. Сами, в случае огласки, сесть могут. И к ворам и взяточникам я никакой симпатии не испытываю. Наоборот, это мои враги: паразиты и пиявки, присосавшиеся к телу государства. Как его не назови, Советский Союз или Российская Федерация, суть будет одна и та же. Одно дело с нуля создавать свою фирму, продумывать варианты «оптимизации» налогообложения, чтобы платить меньше. Но при этом, не нарушать законодательства, а использовать возможности, которые оно дает. Это нормально, и используется коммерсантами во всём мире.

Те же Билл Гейтс, Марк Цукенберг, открыли свои благотворительные фонды, чтобы платить меньше налогов. При этом переведенные туда деньги, все равно остаются в их управлении.

И их дети, при оформлении наследства, не будут платить 40 % налог (в некоторых американских штатах он достигает именно такого размера, на суммы свыше 5 миллионов долларов), а получат во владение благотворительные фонды своих родителей, средствами которых смогут распоряжаться, как пожелают. Помимо имеющейся финансовой выгоды, они ещё предстают благородными меценатами, помогающими больным и нуждающимся. А это положительно влияет на имидж, формируя респектабельный образ бизнесмена, и как следствие, позволяет продвигать свои глобальные проекты и зарабатывать очередные миллиарды.

И правильно делают. Это вполне легально и в рамках закона.

Решено, надо найти подпольного богатея, вора или взяточника. И сделать это нужно за короткое время. А потом продумать операцию по «экспроприации» денег. И при этом желательно, без особого насилия, красиво и просто.

Но где таких «золотых телят» отыскать? Они предпочитают не светиться и свои финансовые возможности не показывать. Можно попробовать разработать подходящего торгаша нашего универмага из руководства. У них точно деньги есть. Но это будет неправильно. Нельзя гадить там, где ешь. А ещё подготовительная работа займет немало времени. А его у меня нет.

Озарение приходит неожиданно.

«Овчинников Николай Павлович!!! Как же я мог о нём забыть? Идеальный вариант!», – яркой вспышкой появляется мысль.

Подростком и юношей я любил гостить у бабушки в подмосковной деревне Ивановка. И там была дача этого Овчинникова. Я слышал от взрослых, что этот дядька был одним из больших начальников «Главдорресторана» министерства Торговли РСФСР. Дача у него тогда была двухэтажная, основательная. В 80-ых годах Овчинников уже неофициально разошелся с женой. Как коммунист и начальник разводиться он побоялся. Супруга осталась жить в городской московской квартире, а Николай Павлович переехал на дачу. Мужик был состоятельный, дом – полная чаша, во дворе стояла «черная волга». Умер он неожиданно, от инсульта в 1989 году. По слухам во время своего увольнения со скандалом. Говорили, что смерть спасла его от уголовного дела и последующего осуждения за хищения и взяточничество.

А в 1997-ем году, когда я в очередной раз приехал на пару недель навестить бабушку, выяснилась любопытная деталь. Овдовевшая жена Николая Павловича продала его дом семье, сбежавшей с Таджикистана.

Я с ними подружился и не раз коротал время с Владимиром Михайловичем за рюмкой коньяку, общаясь на самые разнообразные темы. И жена Володи – Владислава Романовна ко мне хорошо относилась. Однажды, на очередном вечернем застолье, супруги рассказали мне интересную историю.

Год назад, разгребая в подвале дома завалы мусора, они случайно сдвинули деревянные полки, предназначенные для вареньев-соленьев. А под ними был небольшой тайник-люк, в полости под которым лежал коричневый потертый портфель, набитый сторублевыми купюрами. По рассказам супругов там было около четырехсот тысяч рублей. Портфель даже распух от пачек с деньгами.

Подвыпивший сосед меня даже в подвал потянул, показал тайник и портфель с пачками советских стольников, перетянутыми резинками.

Вот раскулачиванием Овчинникова я и займусь. В голове начинают выстраиваться первые штрихи намечающегося плана по экспроприации финансов у жулика и казнокрада. В раздумьях не заметил, как уснул, провалившись в темную мглу забытья.

* * *

Проснулся в девять утра. За окном уже белел весенний день. Лучи солнца пробивались сквозь прозрачную штору, наполняя комнату живыми яркими красками.

– Ааа, – широко зевнул я, и сладко, до хруста суставов потянулся. Хотелось ещё минут двадцать поваляться и понежиться на белоснежной простыне, но надо было вставать. Привести себя в порядок, позавтракать, принять душ, и дождаться Саньку.

Повалялся в кровати минут пять, а потом пришлось пересиливать себя, хватать гигиенические принадлежности, и бодро шагать в ванную, протирая глаза. Там уже копошился Витёк, усиленно драивший зубы лохматой щеткой. Увидев мою заспанную недовольную физиономию, мужик выпучил глаза, и стрелой вылетел из ванны, что-то невнятно мыча и роняя хлопья вспененной пасты на пол. Пробежав пару метров он, сверкая тощими волосатыми ляжками, торчащими из голубых семейных трусов с белыми ромашками, ворвался в свою комнату и с размаху захлопнул дверь, провожаемый моим недоуменным взглядом.

«И чего этот бедолага меня так боится?» – удивился я – «Надо будет пухлую расспросить, каким образом я её мужика зашугал, что он чуть в штаны не напускает, стоит мне только появиться рядом».

Зашёл в общую ванную, почистил зубы, закрылся на защелку, побалдел под прохладными струями воды в душе, приходя в себя. Вылез, обтерся полотенцем, и направился на кухню. А там уже хозяйничала Танька. Толстушка стояла рядом с кипящей кастрюлей, и усиленно дула на ложку с борщом. Затем мадам шумом пылесоса затянула продукт в глотку, и прикрыла глаза, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.

– Ну и как, вкусно? – насмешливо спросил я, наблюдая за этими манипуляциями.

Пухлышка дернулась от неожиданности. Вылетевшая из руки ложка взмыла вверх как ракета, а потом камнем полетела вниз, с оглушительным звоном встретилась с кафельным полом, чуть подпрыгнула и замерла, лежа на плитке.

– Ты чего? Нельзя же так пугать! Я чуть инфаркт не получила, – возмутилась пухлышка.

– Извини, я не думал, что по утрам такой страшный, – делаю скорбную физиономию.

– Да причем здесь это? Ты просто тихо подошёл, я не услышала, а потом как гаркнул, – Танька мой юмор не оценила, – я чуть с ума не сошла.

– Но ведь не сошла же, – улыбнулся я. – И вообще, странные вы какие-то. То Витька от меня драпает со всех ног, хотя я ему слова не сказал. То ты дергаешься как ошпаренная и ложки бросаешь.

– К тебе бы так подкрасться и неожиданно что-то крикнуть, посмотрела бы я на тебя, – надулась толстушка.

– Ладно, не злись, – делаю шаг вперед, обнимая нахохлившуюся пухлышку. – Извини, я не хотел тебя пугать.

Толстушка тает в моих руках, как мороженное в жаркий день. Хмурое лицо разглаживается и расплывается в довольной улыбке, шаловливые ручки начинают гладить мою грудь и живот, опускаясь всё ниже.

– Как голубки воркуют, – трескучий старушечий голос заставил нас отпрыгнуть друг от друга.

– Милые вы мои, – умилилась Петровна, снимая слезинку с краешка глаза. – Совет вам да любовь. Я тебе давно Танька говорила, Витька – как тряпка половая, давно пора с ним развестись. А вот Миша парень хоть куда. Всё при нём, статный такой высокий, настоящий кавалер. Бросай свою тряпку, и выходи за Мишку замуж. Эх, была бы я молодая, сама закадрила бы такого красавца.

– Я без тебя, Петровна, разберусь, что мне делать, – ворчит толстушка, обжигая старушку недовольным взглядом.

– Бабуль, а когда ты была молодой? – вкрадчиво интересуюсь я. – До крещения Руси или уже после? Или когда ещё мамонты бегали, а люди в пещерах жили?

Слишком активную бабушку, продвигающую идею женитьбы на Таньке надо грубо обламывать. Пусть лучше злится на меня, чем продолжает внушать пухлышке нехорошие идеи.

– Хамы, – надувается Петровна, – я к ним со всей душой, а они…

Бабуля разворачивается, и гордо подняв голову, топает к себе.

Я облегченно вздыхаю.

– Задолбала совсем кошелка старая, – злобно шипит Танька, когда старушенция скрылась в своей комнате. – Вечно со своими советами лезет.

– Кстати, Танюх, ты не ответила. Чего Витька такой зашуганный? Чуть в штаны не прудит, когда меня видит?

– Ну ты даешь, – женщина внимательно рассматривает меня, – сам же его запугал до икоты. Наезжал на него постоянно. Обещал ему яйца отрезать, если будет возникать и препятствовать нашему общению.

«Боже, какой редкой скотиной был этот Мишка. Трахать жену и так запугать мужа, чтобы и думать забыл возражать, это надо уметь. Интересно, а чего же Танька молчала, мужика своего не защищала, женушка хренова» – проносится в голове.

Смотрю на пухлышку, вроде не совсем отмороженная.

– Тань, мне вот интересно, а чего ты молчала, когда я Витьку под плинтус загонял? Он же твой муж? – с интересом наблюдаю за женщиной.

– Раньше тебя эти вопросы почему-то не волновали, – невесело ухмыляется пухлышка. – Тебе честно ответить?

– Конечно, честно.

– Да надоело мне видеть, что Витька как тряпка безвольная, – вздыхает Таня. – Я, может, поэтому с тобой закрутила, чтобы он ревновать начал. Всё бы ему простила, если бы хоть возмутился и повел себя как мужчина. А он только мычит, что-то невнятное и глаза опускает. Тьфу.

– А потом мне даже понравилось, – продолжает женщина, кокетливо стреляя глазками, – Ты такой неутомимый был. С Витькой то секс у нас был раз в пятилетку. То уставший он, то ещё что-то. То не встает у него от переживаний. А с тобой, совершенно по-другому, никогда таких чувств не испытывала. Нет, ты не переживай, я в любом случае на официальные отношения не претендую. Разводиться не хочу, жалко мне этого обормота, хоть он и бесхребетный как амеба. Пропадет без меня. Да и ты для серьезных отношений не подходишь, уж извини. Я ждать тебя с зоны годами не собираюсь. Так что, будем жить, как жили. Получать удовольствие без взаимных претензий.

«Слава тебе, господи», – мысленно облегченно выдыхаю.

– Договорились, – улыбнулся я. – Всё правильно сказала. Я только «за».

На кухню заходит зевающая матушка.

Таня сразу деловито засуетилась возле кипящей кастрюли, повернувшись ко мне спиной. Взяла половник, наполнила тарелку ярко-красным борщом, выпускающим в воздух хлопья ароматного пара, и поставила на стол.

– Доброе утро, мам, – целую матушку в щеку.

– И тебе, Миша, – улыбается она, возвращая поцелуй.

– Здравствуйте, тетя Лена, – вежливо приветствует матушку пухлышка.

– Доброе утро, Танечка, – кивает матушка.

– Ладно, пойду я, – пухлышка взяла ложку, пару ломтей, заранее приготовленного хлеба и подхватила тарелку со стола. – Отнесу Витьке еды в комнату. А то он там будет ещё добрый час сидеть.

Идиллию разрушает истеричное верещание звонка.

– К нам пришли, – встревожено заявляет матушка. – И кого в выходной принесло?

– Это ко мне, мам, – успокаиваю родительницу. – С Санькой договорились, что он в 10 заскочит.

– Вы точно ничего плохого делать не будете? – беспокоится мать, – Ты мне обещал.

– Надо верить людям, мам, – улыбнулся я. – Тем более, своему сыну. Раз обещал, значит, не будем. Я же тебе говорил, что завязал с прошлым.

– Хорошо, я постараюсь, – вздохнула родительница, – иди уже, открывай дверь своему Сашке.

Глава 14

Саша, ураганом ворвался ко мне в квартиру, стиснул мою ладонь в своей.

– Здорово, Миха.

– Привет, – усмехнулся я.

– Слушай, а пожрать есть чего? А то предки свалили на дачу, копаться в огороде, а у меня в холодильнике мышь повесилась. Сосиска, пару яиц и остатки горчицы – все, что оставили мне на выходные. Ну ещё денег чуток, но я купить ничего не успел.

Парень скинул старые потрепанные кеды, и рванулся на кухню:

– Садисты у тебя предки, – посочувствовал я, следуя за маячащей впереди спиной в выцветшей серой футболке.

Увидев матушку, товарищ резко остановился.

– Здравствуй, Саша, – приветливо улыбнулась родительница – Я как раз Мише картошку с сосисками разогревать собиралась и тебя заодно покормлю.

– Здравствуйте Елена Алексеевна, – смущенно ответил Александр, – Не обращайте на меня внимания. Я не голодный, шучу так.

– Шучу, не шучу, а поесть с Михаилом придется, раз уж зашёл, – погрозила пальцем мама и достала из холодильника кастрюлю.

Затем на стол лег кусок сливочного масла, завернутый в плотную серую бумагу и несколько розовых сосисок в целлофановой обертке.

Матушка засуетилась у плиты, гремя сковородками и кастрюлями.

Через пять минут родительница поставила перед нами тарелки с холмистыми горками горячей желтой пюрешки, источающей густой пар, и развернувшимися мясистыми ломтями сосисками. На вершину этого великолепия были водружены кубики сливочного масла, сразу же растекшиеся ручейками расплавленной золотистой лавы.

Мы активно заработали вилками и челюстями. Матушка с доброй усмешкой наблюдала за нами.

– Спасибо, Елена Алексеевна, – Саша, сыто отдуваясь, отодвинулся от пустой тарелки. – Вы мне жизнь спасли.

– А говорил, не голоден, – погрозила пальцем родительница.

– Просто не хотел вас напрягать, – признался товарищ.

– Ты меня нисколько не напрягаешь, – лукаво улыбнулась мама, – Наоборот. Очень приятно наблюдать за молодыми энергичными ребятами с хорошим аппетитом.

– Если приятно, то корми меня почаще. И мне хорошо, и тебе удовольствие, – усмехнулся я.

– Иди, уже проглот! – мама шутливо замахнулась кухонным полотенцем.

– Понял, исчезаю, – картинно вскинул руки я, и, подхватив друга, утащил его из кухни.

Через пару минут мы уже были во дворе. Утреннее солнце игриво стреляло лучиками, слепя глаза, периодически скрываясь за наплывающими серыми тучами. Прохладный ветерок лениво шевелил волосы, затихал и шутливо толкал в грудь.

– Благодать, какая, – вдыхаю полной грудью свежий воздух, замерев у подъезда.

– Идем к Игнату? – спрашивает Саня, остановившись рядом.

– Чуть позже. Знаешь, я тут подумал, и хочу мирно всё решить. Без взаимных предъяв. Поэтому мы сейчас в магазин сбегаем, возьмем пивка, сядем и поговорим с ним по-пацански.

– А деньги у тебя есть? Ты ведь только недавно работать начал, – уточнил товарищ.

– Есть, – я многозначительно побренчал предусмотрительно взятой мелочью в кармане. Там ещё и пятерка лежала, так что должно хватить с избытком.

– О, а я тогда таранку принесу, – оживился Саня, – батя несколько рыбешек засушил на будущее, могу одну взять.

– Это то, что надо, – оживляюсь я, – тогда лети за таранкой, а я сбегаю в магазин. Встречаемся на площадке во дворе и сразу к Игнату.

– Заметано, – с готовностью кивает Саша, – я побежал.

– Газету с собой захвати, авоську или пакет какой-нибудь, если есть, – кричу в спину удаляющегося товарища.

– Хорошо, – отвечает он и скрывается за дверью подъезда

Через пять минут, держа в руках четыре бутылки пива, подхожу к спортивной площадке. Саша уже там. Сидит на скамеечке с газетой, торчащей из подмышки и немного раздувшимся полиэтиленовым пакетом «Мальборо».

– Ого. Где такой красивый достал? – киваю на пакет.

– Да батя пару лет назад приволок, – охотно отвечает Саша, – Ну что, идём к Игнату?

– Рыба там?

– Ага. Я даже пару взял, чтобы хватило, – гордый своей предусмотрительностью парень приоткрывает пакет, демонстрируя мне таранки.

– Давай бутылки сгрузим, чтобы глаза предкам Игната не мозолить.

– Да им всё равно, – усмехается гопник, – сын недавно из зоны вышел, а ты бутылки пива от них собрался прятать.

– Пусть лучше так будет. Тем более, мне их держать пальцами неудобно, – объясняю я.

Бутылки перекочевывают в пакет, – и мы поднимаемся к квартире Игната. Саня останавливается перед дверью на втором этаже. С интересом разглядываю этот шедевр авангардизма. Черный дерматин изодранными разлохмаченными клочьями свисает вниз. Из-под него виднеются клочья грязной ваты, в некоторых местах выделяющейся темно-коричневыми подпалинами.

– Эту квартиру что, штурмом брали, с применением огнеметов и артиллерии? – интересуюсь у друга, иронично подняв бровь.

– Не, – ухмыляется Санёк, – просто народ тут живет такой, своеобразный. С ножами друг на друга кидается, бухать любит до белочки, а Серега вообще на тяжелой наркоте сидит. Вот и развлекаются, как могут.

– Ну и семейка, – осуждающе качаю головой, – Знаешь, желание общаться с Игнатом у меня уменьшается с каждой секундой.

– Да причём здесь Игнат? – вскидывается Саша, – Он и его семейка, конечно, не сахар. Но с ними в коммуналке такие животные живут, что Игнат с его родичами, святые просто.

– Слушаю тебя и начинаю жалеть, что хотя бы топор с собою не прихватил, – вздохнул я. – Ладно, звони Игнату.

Взгляд товарища уверенно отыскивает среди раздолбанных и наполовину сломанных звонков, нужный с заветной цифрой «74». Звонок заверещал так противно, что я с трудом удержался, чтобы его не отдернуть руку приятеля.

Заскрежетал замок, а потом, протяжно заскрипев, открылась дверь. В проеме нарисовался кряжистый, полный мужчина с красными глазами в замызганной майке-«алкоголичке» и в синих трениках с пузырями на коленях. Мутные глаза страдальца хмуро смотрели на нас.

– Здравствуйте, Егор Иванович, – вежливо улыбнулся гопник, – мы к Игнату пришли. Позвать его можете?

– Здравствуй, здравствуй друг мордастый, – неприязненно пробурчал мужик, окинув нас взглядом, – сейчас.

Оглушительный звук захлопнувшейся двери был похож на выстрел, и заставил меня непроизвольно вздрогнуть. Сашка весело ухмыльнулся:

– Не обращай внимания. Иваныч, как всегда, с перепоя. Ему рюмку поднести, душевным человеком станет.

Дверь опять открылась. Сухопарый жилистый парень в спортивных штанах и обнаженным торсом быстро выдвинулся в коридор, аккуратно прикрыв дверь. На пальцах правой руки тоже выбиты перстни: заштрихованный квадрат – «отсидел от звонка до звонка» и перечёркнутое черным треугольником солнце – «начинал с малолетки». Плечо украшено татуировкой черепа со скрещенными костями – «склонен к агрессии».

Бритая рожа ощеривается в злобной насмешливой улыбке:

– О, какие люди и без охраны! Что надоело ныкаться от нас, Елизар?

– Ты чего так сразу, Игнат? – начал возмущаться Сашка. – Ни от кого Мишка не ныкался. Когда я ему сказал, что вы его ищете, сам первым пришёл.

Незаметно дергаю товарища за рукав, заставляя остановиться.

– Здорово, – протягиваю ему руку. Это своеобразный тест. Пожмёт, можно договариваться. Нет – значит, настроен на разборку.

– Ну здорово, коли не шутишь, – парень чуть помедлив, пожал руку.

– Пошли на улицу, перетрем, – дружелюбно предлагаю ему.

– Пошли, – соглашается Игнат, – сейчас морду ополосну, футболку накину и подскочу. Посидите во дворе пока, я мигом.

– Годится, – киваю я.

Спустя пару минут Игнат выскочил во двор. В линялой красной футболке, черных спортивных штанах и кепочке, надвинутой на глаза он выглядел как типичный гопник, какими их будут рисовать лет через тридцать.

– Тут есть где-то укромное место, чтобы посидеть? – поинтересовался я, многозначительно звякнув бутылками в пакете.

Игнат довольно осклабился.

– А пошли к скверу, там одно местечко есть хорошее, – предложил Саша.

– Идём, – согласился я.

Бритоголовый согласно кивнул.

Мы быстрым шагом прошли вдоль домов, к небольшому скверу, спустились по тропинке вниз и увидели аккуратную полянку. В центре – четыре поваленных бревна, сложенных прямоугольником, окружали пепелище с поставленными боком кирпичами.

– Здесь люди шашлыки периодически жарят, – пояснил Саша, заметив, что я с интересом рассматриваю конструкцию, – собираются иногда компанией с детишками и на кирпичах шампуры раскладывают. Я пару раз проходил мимо, запах такой стоит, что слюни рекой текут.

Рассаживаемся на бревнах. Я забираю пакет, и раздаю пацанам по бутылке «Жигулевского». Саня приставляет к бревну горлышко бутылки и поставленным ударом сшибает с неё металлическую пробку. Передает пиво Игнату, таким же способом открывает мою посудину, а потом забирает у бритого последнюю емкость и расправляется с крышкой. Затем наступает очередь таранок. Саша мастерски разделывает сушеные рыбы и раздает нам янтарные пластинки.

Минуту мы сидим молча, дегустируя желтую прохладную жидкость, прямо из горла. Отламываем от пластин, и неторопливо пережевываем твердые соленые ленточки таранки.

– Благодать, – счастливо причмокивает губами Сашка, отхлебнув из бутылки, и подставляя лицо теплому весеннему солнцу.

– Ага, – поддерживаю я – Хорошо сидим.

Бритый молчит, попивая пиво, пожевывая кусочки рыбы, и наблюдая за нами.

– Игнат, там какие-то непонятки между нами возникли, – вздохнув, начинаю разговор, – Саня говорил, ты с Лысым и Самохой сильно недоволен был. В чем проблема?

– Проблема? – бритый отставляет бутылку. – Да нет никаких проблем. Только поясни, Елизар, мне одну вещь. Мы же с тобою вместе с малых лет. Друг за друга всегда стояли. Ты на киче и зоне чалился, мы с пацанами тебя сигаретами подогревали, через твою матушку дачки перекидывали, откинулся, встретили, лавэ подкинули, поляну накрыли. Так было?

– Так, – спокойно отвечаю я.

– А чего же ты корефан дорогой, запропастился, когда я срок отмотал и на районе появился? Мы в соседних подъездах живём, а от тебя ни ответа от тебя, ни привета? – злобно выплевывает слова Игнат.

– Ты в курсе, что мне пику в грудак вставили? – спокойно спрашиваю у Игната.

– Что-то такое слышал, – настороженно признается он. – Но ты-то давно из больнички выписался.

– Не так давно, – усмехаюсь я, – И пару недель после этого не прошло. И вот представь, в первый же день после больнички, ещё толком не выздоровев, я получаю по печени от одного местного боксера. Как ты думаешь, после этого, мне до общения с тобой было?

– Какого боксёра? – сжимает кулаки Игнат. – Маякнул бы нам, мы бы его…

– Андрюхи с 20-го дома, – услужливо подсказывает Саша, – Он в последнее время деловой стал. «Шестерку» купил, нос задрал. Родоки у него крутые перцы, дипломаты хреновы, и он из себя аристократа корчит. Как будто мы не помним, как он ещё лет 6 назад в грязи валялся, сопли пускал и прощенья просил, когда Тема и Сивый ему по рогам дали за выгребоны.

– А, этого, – улыбается бритый, – А из-за чего замес произошёл?

– Да Миха с Евой разговаривал, а затем Андрей подъехал. Немного заревновал, а потом слово за слово и понеслось, – охотно рассказал Саня.

– Это какая Ева? Высокая блонда в джинсах из дома напротив? – уточнил Игнат.

– Она самая, – кивает Саня.

– Я её помню, совсем ссыкухой была, от горшка два вершка, – развеселился бритый, – а сейчас, поди ж ты, такая фифа модная с задранным носом.

– Она девка неплохая, – улыбнулся товарищ, – но, конечно, мания величия проскальзывает. Красивая слишком, вот и воображает о себе невесть что.

– А ты чего за кореша не вписался? – косо глянул Игнат. – Вдвоём бы его уделали.

– Их тоже двое было, – вмешался в разговор я, – И сразу решили, что мы решаем вопрос по-пацански раз на раз. Правда, я после больнички не в форме был, ну да ладно.

– Так давай мы с парнями с него спросим, – загорелся бритый – Бить человека с дыркой в грудаке после больнички, это зашквар конкретный.

– Не надо, – твердо отказался я. – Я свои вопросы решаю сам. И с Андреем уже разобрался. Проблемы больше нет.

– Ну как хочешь, – с сомнением протянул Игнат. – Моё дело предложить.

– Ладно, а ко мне, почему потом не зашёл? – сменил тему он.

– Тут несколько причин. Дома – шаром покати. Пришлось устраиваться на работу грузчиком, чтобы немного лавухи раздобыть. За день устаёшь так, что приходишь и валишься на кровать как мертвый. Саня мне говорил, что вы меня искали, я и хотел выбрать свободное время и заскочить перетереть. Вот и зашёл, как смог.

– Ты и работа? – ухмыльнулся Игнат – Работать, как фраер, это же западло.

– Есть захочешь, ещё и не так раскорячишься, – криво усмехнулся я, – Лезть никуда пока не хочу. Прийти в себя надо, здоровье поправить, подумать о будущем. А жрать хочется прямо сейчас.

– Понятно, – Игнат отхлебнул пива с бутылки и замолчал.