Текст книги "Начало пути (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Куда спрятать остальное? Это серьезный вопрос. На чердак слишком рискованно. Могут украсть. Да и деньги должны лежать так, чтобы их можно было быстро и легко взять. Такая потребность может возникнуть в любой момент.

Захожу в свою комнату и задумчиво обозреваю окружающее пространство. Мой взгляд останавливается на мягком диване и кресле. Эврика! Подхожу к дивану и, пыхтя от натуги, сначала ставлю его набок, а затем переворачиваю в положение упавшей буквы «Г». Тяжелый зараза. Обозреваю обшивку дна мебели. Пожалуй, все получится. Иду на кухню за ножом.

Аккуратно вспарываю уголок ткани на обшивке. Пихаю вовнутрь шесть сторублевых пачек. Остальные деньги, кроме пятерок, размещаю таким же образом в кресле. Открываю комод и достаю пластиковую коробку с иголками и нитями. Подбираю бежевую нить под цвет мебели. Зашиваю дырки. Моя рука с иголкой двигается очень быстро и на «полном автомате». Еще курсантом научился быстро пришивать себе пуговицы и погоны. А потом поездки по гарнизонам только укрепили эти навыки.

Через пять минут я заканчиваю. Оцениваю придирчивым взглядом свою работу. Если не присматриваться, почти незаметно. Теперь осталось пристроить последнюю пачку пятерок. Берув тумбочке кольцо синей изоленты и большие ножницы. Выбираю из стопки газет в прихожей старую «Правду». Заворачиваю в неё пятирублевки. Иду на балкон. Разгребаю хлам под ножками старого шкафа. Креплю к свертку несколько клейких лент. Закрепляю сверток на шкафу снизу, между ним и стенкой. Закидываю хлам на место. С этим я закончил.

Ствол хранить дома я не буду. Родители точно меня убьют, если его найдут. Одеваюсь и иду на чердак. Там я знаю одно место в углу стены, где можно вытащить тройку кирпичей вместе с слоем застывшего цемента. Я его еще в прошлый раз нашел. За кирпичами внизу имеется проем в плите. Туда и отправляется завернутый в кулек ТТ и коробка с патронами. Потом кирпичи ставятся обратно. Собираю пыль в кучку, мочу её водой из захваченной из сумки фляги. Затираю грязью грязью трещины в цементе. Они почти не видны, но лучше замаскировать тайник как следует. Забрасываю уголок стены тряпками и другим хламом. Отхожу в сторону, и мою руки водой.

Дышать просто невозможно. Кажется, что на чердаке даже воздух мутный от пылевых отложений. Громко чихаю, поднимая серую волну. Бегу назад, перепрыгивая через две ступеньки. Хочу как можно скорее избавиться от пыли.

Горячие струи воды смывают с меня усталость. Из ванны я выхожу энергичный и бодрый. Первый шаг по спасению моей страны сделан.

15 сентября 1978-ого года. Пятница

– Лех, ты где вчера был? Ольга вчера интересовалась, почему Шелестова на уроке нет? – спрашивает Пашка.

Мы идем в школу. Под ногами хрустят сухие желтые листья. Солнце, выглянувшее из-за серых туч, разгоняет своими лучами ночной холод. Хмурый дворник нехотя орудует метлой, сонно моргая глазами. Мостовая медленно заполняется людьми, идущими на работу и стайками детворы, спешащими в школы.

– Шелестов, ты меня слушаешь вообще? – взывает ко мне Амосов, не дождавшись ответа.

– Конечно. Так что там Ольга говорила? – поворачиваю лицо к нему.

Ольга Александровна – наш классный руководитель. Она преподает алгебру и геометрию. Миловидная женщина лет тридцати – яркая ухоженная блондинка. Пока еще она не растеряла свой энтузиазм и юношеский задор. Постоянно организовывает экскурсии, поездки в другие города, старается нагрузить каждого общественными поручениями.

– Ничего особенного. Просто спросила, почему тебя нет в школе, – с готовностью отвечает Паша.

Сегодня алгебра идет у нас вторым уроком. Наверняка, классная снова поднимет этот вопрос. Прекрасный повод, чтобы пообщаться с ней на другую тему.

Но делать это нужно красиво. Тем временем мы уже заходим в школу, смешиваясь с потоком галдящей детворы.

Первый урок у нас физика. Захожу с Амосовым в класс. Обмениваемся рукопожатиями с Ваней. Кладу сумку на парту, здороваюсь с Аней. Взглядом ищу Сашу Залесского. Этот тонкий сутулый парень – комсорг класса. Нахожу его в другом ряду, на предпоследней парте. Комсорг впился взглядом в учебник по физике, отключившись от общего шума. Иду к нему.

– Привет Сань, ты занят? – дружелюбно спрашиваю у Залесского.

Комсорг нехотя отрывается от чтения, и поднимает на меня глаза.

– Привет. Что ты хотел Шелестов? – интересуется он.

– Есть одна идея. У нас по четвергам, перед первым уроком проходят политинформации. Я посидел на них, послушал, все как-то без огонька, пресно и серо. Ребята зевают, и даже толком не слушают. В прошлом году на одной из них ветеран Великой Отечественной выступал. Мне не понравилось реакция на его рассказ. Класс его слушал из уважения, но большинство мыслями витало где-то далеко. Никого не зацепило, абсолютно. Посидели, покивали, вручили цветы и забыли. А это неправильно.

Александр хмурится. Он как раз и курирует политинформации. Никому критика, даже конструктивная не нравится.

– И что ты предлагаешь? – комсорг холодно смотрит на меня.

– Сань, ты пойми, я никого не критикую. Наоборот, хочу, чтобы мы все сделали по-другому. Ярко и красиво. Чтобы никто не остался равнодушным, – горячо говорю, смотря в глаза Залесскому.

– И как ты себе это представляешь? – интересуется Александр с еле заметной усмешкой. В его голосе слышится неприкрытый сарказм.

Выкладываю комсоргу свой план. По мере моего рассказа насмешливое выражение в глазах одноклассника сменяется на задумчивое.

– Давай поделимся с нашей идеей с Ольгой. Потом если ей все понравится, можем и с директором и комсоргом школы поговорить. Думаю, они по достоинству оценят наше предложение.

Глаза Залесского теплеют. Ну, а как же иначе? Ведь предложение не мое, а «наше». И в будущем может принести неплохие личные «дивиденды». Как же вас легко на крючок ловить, товарищи комсомольские карьеристы.

– А что? Может сработать, – немного помолчав, признает он, – Так и сделаем. Сначала к классной и школьному комсоргу подойдем. Они послушают, внесет свои замечания и предложения. Вместе с ними, если что, и к директору пойдем. Если он одобрит, можно даже отдельный урок провести с двумя классами. Хорошо получится.

Раздается пронзительная трель звонка. Я иду к своей парте, предварительно условившись с Сашей, подойти сегодня к математичке. В класс заходит Сергей Игнатьевич. Молодой мужик лет двадцати семи, сам относительно недавно был выпускником нашей школы и после института сменивший ушедшую на пенсию Марию Антоновну.

Физик чертит какие-то формулы и фигуры на доске, но я занятый своими мыслями, его не слушаю. Урок пролетает незаметно.

В кабинете алгебры уже находится Ольга Александровна. Пока ученики, переговариваясь, рассаживаются по своим местам, достают учебники и тетради, она что-то сосредоточенно пишет в своей тетрадке.

Указываю Залесскому на классного руководителя, он понятливо кивает. Мы подходим к столу учительницы. Ощутив наше присутствие, она поднимает голову. В глазах её мелькает узнавание.

– Шелестов? Кстати, почему тебя в школе не было?

– Плохо себя чувствовал, – коротко отвечаю я, – температура была.

– К врачу ходил? – участливо интересуется Ольга Александровна.

– Да все нормально, – небрежно отмахиваюсь, – сейчас я в порядке

– Смотри, ты уже парень взрослый – строго говорит классная, – но я бы на твоем месте, сходила бы к доктору. Со здоровьем не шутят.

– Ольга Александровна, – вступает в разговор Саша, – мы вообще-то по одному вопросу посоветоваться с вами хотели.

Слушаю вас мальчики, – учительница откладывает ручку, и доброжелательно смотрит на нас.

Начинаю излагать свой замысел. Комсорг тоже выдает краткие реплики, стараясь показать под «чьим» чутким руководством родилась идея. Ольга Александровна внимательно слушает, изредка задавая уточняющие вопросы.

Опять верещит звонок, прерывая наш разговор.

– Так ребята, – деловито говорит классная, – идея хорошая. Сделаем так. Я посоветуюсь с Ниной Алексеевной, и если она одобрит, проведем один общий урок на два класса. Мне ваш замысел нравится. Посмотрим, что скажут завуч с директором. У вас все?

Мы рассаживаемся по партам. Ольга начинает урок. Моя соседка сидит, гордо выпрямившись, и демонстрируя показное безразличие ко мне. Она подчеркнуто внимательно слушает математичку. Но периодически Аня искоса стреляет в меня короткими взглядами из-под длинных ресниц.

Украдкой любуюсь её точеным профилем. Локон, выбившийся из прически, красиво оттеняет белоснежную кожу на тонкой шейке, чувственный рисунок губ притягивает как магнитом.

Аня улавливает мой взгляд. Её спина становится еще ровнее, носик гордо вздергивается. Всей своей позой одноклассница демонстрирует сосредоточенность, с преувеличенным вниманием слушая рассказ Ольги Александровны об интегралах и формуле Ньютона-Лейбница. Ага, так я тебе и поверил.

Ладно, не буду смущать девушку. Честно пытаюсь вникнуть в тему урока, но мысли постоянно сбиваются. Никак не могу сосредоточиться на алгебре. Звонок прерывает мои мучения.

Еле высиживаю оставшиеся уроки. Учеба в школе уже начинает сильно раздражать. Отвык я уже от зубрежки, и общество малолеток мне уже не особо интересно. Но пока приходится терпеть.

Дома быстро пообедав и покорпев часок над уроками, начинаю собираться на тренировку. Прошлое занятие мне пришлось пропустить из-за поездки в Семеновку. Сегодня решаю прийти немного пораньше, чтобы поговорить с Зориным.

Через тридцать минут я уже подхожу к «Звезде». Дед-вахтер приветливо улыбается. Здороваюсь с ним, и прохожу через вертушку.

Знакомая дверь с табличкой «Зал самбо». Захожу. Ощущаю едкий запах пота, слышу гулкие звуки падающих тел. На борцовском ковре группа мужчин в красных и синих самбовках отрабатывают зацепы и подсечки. Вижу крепкую спину наставника, обтянутую синим костюмом «Динамо».

– Петровский резче, резче, не тормози, – командует тренер, – будешь медлить, тебя самого бросят.

Подхожу к Игорю Семеновичу.

– Добрый вечер, – приветствую сенсея. Зорин поворачивается

– Здравствуй Алексей, – тон тренера немного суховат. Он пару секунд смотрит на меня и снова разворачивается к самбистам.

– Отрабатываем бросок через бедро, передняя подножка, поочередно, – отдает распоряжения Семенович, – Затем меняемся. Темп средний. Работаем пять минут без перерыва.

Мужики кивают. Опять раздаются шлепки бросков. Наставник подходит ко мне.

– Почему в понедельник не был на тренировке? – голос Семеновича тих, но недовольство явственно ощущается.

– Игорь Семенович, извините, не смог. Была причина, – каюсь я, прижимая ладонь к сердцу.

– Какая? – наставник как всегда лаконичен.

– Серьезная. Врать вам не хочу, а рассказать не могу, – отвечаю со всей искренностью, – это не только меня касается.

Зорин строго смотрит мне в глаза. Спокойно выдерживаю его взгляд.

– Ладно. Ты парень ответственный, поэтому верю, но больше тренировки не пропускай, – сэнсей грозит мне пальцем, – договорились?

– Конечно, – облегченно вздыхаю я.

– Тогда можешь идти переодеваться или подождать немного, – наставник глядит на большие часы в зале, – минут двадцать у тебя еще есть.

Сажусь на скамейку. Мужики приступают к отработке болевых в партере. Делают рычаг локтя, разрывая захват соперника. Кувыркаются, сбрасывая противника с себя и захватывая его ногу. Скрипят зубами, вскрикивают от натуги, преодолевая сопротивление партнеров.

Между ними ходит невозмутимый Семенович, подсказывает и советует. Сейчас, имея двадцатилетний опыт единоборств и рукопашного боя, я могу по достоинству оценить уровень тренера. Он очень высок. В прежней жизни Зорин не уделял мне особого внимания на занятиях. Он относился ко всем одинаково. Но даже тогда он сумел мне многое дать. Его подготовка, отточенные на тренировках рефлексы и умение концентрироваться, не раз спасали мне жизнь в Афгане.

Наконец звучит свисток. Тренировка заканчивается. Потные мужики, переговариваясь, бредут в раздевалку.

Смотрю на часы. Скоро появятся ребята. Зорин уходит к себе в комнату. Первой в дверях появляется огромная фигура Мальцева. Он приветливо ухмыляется, увидев меня.

Обмениваемся рукопожатиями. Его медвежья лапа крепко, сжимает мою ладонь. Здоровый бык. С трудом удерживаюсь, чтобы не поморщиться.

– Привет, чего сидишь? Пошли переодеваться, – басит Серега.

– Там сейчас мужики с другой группы. Сейчас они выйдут и пойдем. Тесно же будет, – предлагаю я.

– А чего время терять? – удивляется Мальцев, – ты как хочешь, а я переодеваться.

Он бодрым шагом уходит в помещение раздевалки. Через пару минут оттуда выходят спортсмены из прошлой группы. Подхватываю сумку и встаю. Уже возле двери раздевалки меня догоняет Волобуев. Он дружески хлопает меня по плечу. Мое тело сотрясается от такого «приветствия». Они, что сегодня все сговорились? Здороваюсь с тезкой.

Начинаю, не торопясь, переодеваться. В раздевалку залетает Потапенко. Затем, появляется Миркин. После короткого приветствия он «приземляется» рядом со мной, бросив сумку на скамью.

Через пару минут мы уже разминаемся на ковре. Из гимнастического зала приходит Вероника. Сегодня девушка в белоснежном кимоно. Ткань одежды хрустит при каждом движении. От неё веет едва уловимым ароматом стирального порошка.

Семенович разбивает нас по парам. Неожиданно он ставит Веронику с Потапенко, а меня с Миркиным.

По команде тренера мы надеваем боксерские перчатки, поочередно пробиваем джеб и правый боковой по рукам напарников. Затем выбрасываем отвлекающие двойки, и отрабатываем проход в ноги, с последующим переводом противника в партер. Пот течет с меня градом. Игорь гораздо тяжелее меня. Он меньше по габаритам Мальцева, но весит тоже за сотню кило.

– Стоп, – командует наставник. Мы послушно останавливаемся.

– Работаем парами. Сначала один атакует, второй защищается. Цель опрокинуть противника и взять на болевой. Перчатки можно снять. Руками бить легко и аккуратно. Два раунда по три минуты. Все понятно? – уточняет сэнсей, – Начали!

Первым нападаю я. Делаю пробный джеб, ухожу уклоном от прямого правой. Наношу удар в солнечное сплетение, пытаюсь сместиться, и войти в клинч с Миркиным, соединив руки у него на пояснице. Игорь, резким движением назад, уперев в меня руки, легко разрывает мой захват. Рывок за рукав моего кимоно, его нога подсекает мою стопу. Я взлетаю в воздух и приземляюсь набок. Противник крепко прижимает мою спину к ковру, наваливаясь всем телом. Первую схватку я проиграл. Слишком уступаю в кондициях.

Миркин отпускает меня и поднимается. Его лицо освещается торжествующей улыбкой. Встаю, заправляя кимоно за пояс. Теперь его очередь атаковать. Игорь идет на меня, не утруждая себя кружевами финтов. Надеется, что легко заломает мальчишку? Придется его разочаровать.

Отбиваю фронтальный удар ногой, захватив пятку ладонью. Сразу же дергаю её на себя, чуть смещаясь в сторону. Чтобы не упасть противник подается вперед. Передо мною оказывается спина Миркина. Правое предплечье захватывает его горло, левое находясь параллельно, давит ему на затылок. Подпрыгиваю и скрещиваю ноги на пояснице соперника. Мы заваливаемся назад. Хрипящий Игорь хлопает меня по руке. Разжимаю захват. Один-один.

Снова принимаем боевые стойки. Моя очередь нападать. Постоянно двигаюсь и обозначаю удары руками, заставляя противника все время держаться в напряжении. Ловлю его за рукав, дергаю к себе, входя в клинч. Пробую подсечь его левую ногу. Миркин моментально убирает её назад. Но это всего лишь имитация атаки. Мгновенно опускаюсь ниже, и подбиваю правую пятку задней частью голени. Классический зацеп изнутри. Мы валимся на ковер. Оказавшись сверху, смещаюсь в сторону. Его стопа попадает в жесткий замок из рук, ноги окольцовывают бедро. Откидываюсь назад, давя на ахиллово сухожилие. Лицо Игоря кривится от боли, рука энергично барабанит по ковру. Два-один в мою пользу.

Опять принимаем боевые стойки. Глаза Миркина горят предвкушением реванша. Раздается пронзительный свисток. Нехотя расходимся в стороны.

– Подойдите сюда, – командует наставник. Собираемся группой возле него. Семенович стоит возле чучела Пал Палыча.

– То, что я сейчас покажу вам, применять в крайнем случае. Только, если имеется опасность, что вас могут убить или покалечить, – продолжает Семенович.

– Между верхней губой и носом находится одна из самых уязвимых болевых точек человека, – сэнсей наглядно указывает её расположение кончиками пальцев, выбрав для демонстрации ухмыляющегося Мальцева.

– Слабое ударное воздействие приводит к болевому шоку, способному остановить даже самого отпетого хулигана. Сильное – может убить. Все зависит от угла попадания и мощи удара.Бьем по этой точке вторыми фалангами пальцев. Но так попасть в двигающегося или готового к драке человека нереально. Поэтому проводим связку из двух ударов. Один отвлекающий ногой вниз – в колено, второй рукой вверх – по носогубной складке. Показываю один раз. Запоминайте.

Раздаются глухие шлепки ударов. Растянутый на резинках Пал Палыч мелко трясется.

– Все понятно?

Парни и Вероника кивают.

– Отлично, работаем.

Тренер расставляет бойцов возле боксерских мешков, рисуя мелом точки. Мне опять достается Пал Палыч.

Минут двадцать мы усиленно молотим мишени. Игорь Семенович смотрит на наши действия, подходит, дает рекомендации и поправляет.

Опять трещит свисток.

– На сегодня все. Переодеваемся, – звучит голос тренера.

Вероника вприпрыжку убегает в гимнастический зал. Сколько же энергии в этой девице. Мы устало бредем в раздевалку.

Сбрасывая кимоно, прислушиваюсь к разговору ребят.

– Ну что, идем завтра на танцы в Ленинский? – уточняет Мальцев, закидывая полотенце на плечо.

– Конечно, – кивает Вова Потапенко. Сверкающие на его лбу капельки пота разлетаются по пространству раздевалки.

– Я буду обязательно, хочу поплясать от души, – подтверждает Волобуев.

– Я с вами мужики, – Миркин, как всегда немногословен.

В Ленинском парке находится большая открытая площадка для танцев. Там собирается много народу. В четверг, пятницу и субботу по вечерам – молодежь, в воскресенье – пожилые люди. Пока еще не сильно холодно площадка работает. Закрывается она в середине октября.

Ощущаю острое желание пойти с ними. Очень хочется расслабиться, снять напряжение от последних событий.

– Ребят, а меня с собой возьмете? Не помешаю? – вопросительно смотрю на парней.

Они удивленно переглядываются между собой, наконец, Мальцев пожимает плечами.

– А почему бы и нет? Конечно, Леха присоединяйся.

16 сентября 1978-ого года суббота. 17:43

16 сентября 1978-ого года суббота. 17:43

Пять часов вечера. Вместе с потоком усталых работяг, ворчливых старушек, весело шумящей молодежи выпрыгиваю из троллейбуса на остановке «Парк Ленина». Вечерние фонари, расположенные вдоль тротуара, заливают улицу теплым золотистым сиянием, отражающимся веселыми бликами на каменной брусчатке. Теплый ветерок нежно касается лица, игриво шевеля воротник куртки. Я бодро шагаю к белоснежным колонам. Они напоминают каменных исполинов, стерегущих вход в парк. Меня распирает от отличного настроения и ощущения счастья.

Сегодня в школе на одной из перемен пообщался с Залесским. Саша уже поговорил с комсоргом школы – Николаем Богдановым из 10-ого Б. Он наше предложение одобрил. В вестибюле меня поймала Ольга. Классная тоже успела пообщаться с директором. В понедельник после уроков он с завучем будет ждать нас и комсорга школы у себя в кабинете.

Пока все получается все, как я и планировал. Положительные эмоции захлестывают душу, а предстоящая возможность расслабиться и скинуть напряжение последних дней, наполняет меня радостным ожиданием.

Даже расположенный на противоположной улице большой плакат с надписью «КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи» не вызывает пренебрежительной усмешки. В своей первой жизни я хохотал над анекдотами про партию, «дорогого Леонида Ильича» и Ленина, и с удовольствием стебался над партийными лозунгами. Но годам к 30-ти многое переосмыслил. На смену Великим людям, отстоявшим страну в кровопролитной гражданской войне, победившим голод, создавшим индустриальную державу и разгромившим гитлеровские полчища, пришли серые функционеры, для которых форма оказалась важнее содержания. Почему так произошло?

Причин много. Настоящие коммунисты в сложные моменты истории всегда были на передовой. Опустевшие райкомы с надписями «все ушли на фронт», комиссары, поднимавшие людей в атаку, и удерживавшие позиции до последнего человека. Такие люди жили ярко, работали не щадя своих сил и здоровья, сгорая как спички. Миллионы коммунистов погибли на фронтах, и умерли от ран. На смену им пришли безликие чиновники. Великих людей сменил громадный бюрократический аппарат, работающий строго по указаниям сверху, не способный развиваться, быстро реагировать, и отвечать на современные вызовы и запросы общества. Инициатива была наказуема, даже конструктивная критика существующего положения подавалась как «моральное разложение», и могла привести к исключению из партии. Кремлевские старцы оказались не готовы дальнейшему развитию и движению.

Все это, вместе с желанием части элиты стать собственниками национальных богатств, привело к распаду СССР. Это сценарий реализовывался грамотными, умными, а главное умелыми режиссерами поэтапно. Главные заговорщики сегодня сидят в Кремле. Хватит ли у меня сил и возможностей эффективно противостоять им? Очень сомневаюсь. Но сидеть, сложа руки, зная будущее, просто не могу. Я должен сделать все от меня зависящее, чтобы дать своей Родине новый шанс.

Занятый своими мыслями, не замечаю, как подхожу к входу танцевальной площадки. Возле неё как всегда полно молодежи. Они оживленно общаются, сбившись в кучки. Студенты, рабочие с общежитий, молодые специалисты, недавно закончившие институты, есть даже школьники из старших классов. Большинство в непритязательных серых пальто, простеньких куртках темных расцветок, множество девушек в черных юбках и ужасно уродливых ботинках и сапогах «радость колхозницы», доходящих до коленей. Но встречаются и модники. В кучках молодежи попадаются девчонки в расклешенных облегающих брючках, парни в джинсах и даже парочка экземпляров, похожих на попугаев, сочетанием ярких цветов одежды. Встречаются и настоящие «денди». Недалеко от меня в окружении приятелей, размахивает руками, что-то рассказывает паренек, в длинном кожаном плаще и блестящих лакированных ботинках. В другой компании стоит скучающая девица в импортной светло-синей куртке и голубых джинсах, обтягивающих соблазнительную попку. Но таких здесь единицы.

Впрочем молодежь сильно не заморачивается своей одеждой. Люди расслаблены, смеются, и оживленно беседуют. Многие ребята постарше, выйдя из танцплощадки, хлебают из темных бутылок «жигулевское», доставая его из принесенных сумок. Замечаю в отдалении спины любителей более крепких горячительных напитков. Они отошли к деревьям, на добрый десяток метров от скопления людей, и увлеченно разливают водку по стаканам.

– Чего стал? – ощущаю хлопок по плечу, – мы уже полчаса здесь.

Оборачиваюсь. Потапенко смотрит на меня с приветливой улыбкой. Его лицо лоснится от пота. Но выглядит парень хорошо. Свежевыбрит, подстрижен, приятно пахнет одеколоном.

– Давно пришел? – уточняет Вова.

– Только что. А ты почему вышел?

– Чуть передохнуть хочу от танцев. Народу на площадке, как сельди в бочках, все локтями пихаются, на ноги наступают, – смущенно сообщает Потапенко.

– Передохнул?

Вова кивает.

– Тогда пошли к нашим, – предлагаю я.

Протискиваюсь вслед за Потапенко ко входу. Широкая спина товарища маячит впереди. Вова работает как таран, локтями и плечами прокладывая мне дорогу.

Гремит музыка. Звонкий голос Пугачевой поет о «Волшебнике недоучке». Народ энергично дрыгает конечностями, подстраиваясь под ритм песни.

Вова пробивается к скамейке, окольцовывающей танцплощадку. Через минуту мы находит ребят. Миркин и Волобуев сидят и о чем-то болтают, рядом, вскинув вверх руки, пританцовывает Мальцев.

Первым меня замечает Серега.

– Привет малыш, – радостно орет он, перекрикивая грохот музыки. Его лапа стискивает мою руку.

– Здорово Леха, – улыбающийся Миркин, хлопает кончиками пальцев по протянутой ладошке. Волобуев молча обменивается со мной рукопожатием.

Пугачеву сменяет Лещенко.

«Там где месяц сказку сторожит

Где в зеленых дебрях ветер ропщет

Роща соловьиная стоит белая березовая роща

И на тонких розовых ветвях

В зарослях черемухи душистой»

Низкий бархатный баритон певца заполняет танцплощадку.

– Пойдем, подвигаемся? – предлагает Сережа, нетерпеливо переминаясь.

Волобуев стремительно вскакивает со скамейки, основательный Миркин, поднимается не торопясь. Потапенко уже пританцовывает от нетерпения.

– Я пока посижу, потом к вам присоединюсь, – машу рукой парням, опускаясь на деревянную скамью.

– Как знаешь, – протягивает Мальцев, и парни вклиниваются в толпу танцующих.

Беззастенчиво разглядываю девчонок на площадке. Юные лица, беззаботный смех – каждая черточка в них дышит очарованием молодости. Засматриваюсь на шатенку лет восемнадцати. Девушка оживленно щебечет с подружками, заразительно смеется, сверкая белоснежной улыбкой и поправляя ручкой спадающую на глаза каштановую челку. Хорошенькие ямочки на щеках, чуть вздернутый носик, пухлые алые губки, стройные ножки, обтянутые колготками приковывают мое внимание.

Лещенко замолкает. Слышу первые аккорды музыки и решительным шагом направляюсь к шатенке. При моем приближении девичья стайка замолкает, с любопытством разглядывая меня.

– Разрешите пригласить вас на танец, – обращаюсь к шатенке.

– Иди пацан, уроки учи, нечего к старшим приставать, – в разговор неожиданно вмешивается сидящий чуть в отдалении плечистый чернявый парень. Перевожу на него холодный взгляд.

– Я не к тебе обращаюсь, – сухо отвечаю наглецу.

– Ты что, малец плохо меня понял? – чернявый вскакивает со скамьи. Его пальцы сильно сжимают мое плечо. Ненавижу, когда когда меня трогают быдловатые типы. Красная пелена застилает глаза. Хочется поломать ему руку, как минимум в двух местах. Чудовищным усилием воли сдерживаю себя. Все-таки я сюда отдыхать пришел, а не выяснять отношения с местной шпаной. Движением локтя резко сбиваю со своего плеча наглую пятерню.

– Слушай ты, жертва пьяного акушера, еще раз меня тронешь, поломаю руку, – хладнокровно обещаю оторопевшему парню.

– Пацан, ты охренел? – чернявый в шоке.

– Витя, чего пристал к парню? – вмешивается в разговор шатенка, – Давай я сама буду решать, с кем и когда я буду танцевать?

– Погоди Свет, – парень отмахивается от неё, и пытается «задавить» меня злым взглядом – сученок малолетний ты совсем страх потерял?

– Следи за языком сявка, когда с нормальными людьми разговариваешь, – тихо советую чернявому, – можешь нарваться.

– Не ну это вообще ни в какие ворота, – парень просто задыхается от возмущения, – ты что себе позволяешь щенок?! Я тебя сейчас просто выкину отсюда.

Он угрожающе нависает надо мной, резко хватает меня за запястье. Круговым движением кисти разрываю захват.

– Какие-то проблемы? – басит голос сзади. Оборачиваюсь. За моей спиной маячит медвежий силуэт Мальцева. Рядом с ним спокойно стоят Волобуев, Миркин и Потапенко. Оценив внушительные фигуры ребят, чернявый отступает назад, в его глазах мелькает страх. Товарищ задиры, несколько секунд назад с грозным видом поднимавшийся со скамейки чтобы помочь наказать дерзкого малолетку, медленно опускается обратно.

– Никаких проблем, – нагло смотрю на перетрусившего оппонента, – я не обижаюсь на убогих.

Парень на секунду надувается, открывает рот для ответа, но встретившись с насмешливым взглядом Сереги, передумывает.

– Ребята, пожалуйста, не надо, – встревает в разговор Света, – он больше не будет. Правда, Витя?

Чернявый угрюмо молчит. Напряжение витает в воздухе.

– Идем танцевать, – девушка хватает меня за руку, – ты же меня приглашал?

Мальцев по-дружески подмигивает мне. Парни, улыбаясь, расходятся. Чернявый со своим товарищем остаются сидеть, опустив глаза в пол.

Медленно льется мелодия. Парочки танцуют в обнимку под «Поющих Гитар».

«Для меня нет тебя прекрасней,

Но ловлю я твой взор напрасно.

Как виденье, неуловима,

Каждый день ты проходишь мимо.

Как виденье, неуловима,

Каждый день ты проходишь мимо».

Моя рука обосновывается на девичьей талии. Маленькие пальчики доверчиво лежат в моей ладони. Мы медленно покачиваемся под шлягер молодого Юрия Антонова.

– Как тебя зовут? – спрашивает шатенка, обдавая горячим дыханием.

– Алексей, – я немного наклоняюсь к аккуратному розовому ушку. Ощущаю слабый запах туалетной воды с нотками сирени и жасмина.

– Можно Леша, – добавляю через секунду

– А я Света, – жарко шепчет девушка и замолкает.

– Я уже понял, – улыбаюсь шатенке.

– А чего это твой парень такой взбудораженный? Тебе, что уже и потанцевать ни с кем нельзя?

– Да какой он мой? – возмущается Света, – Однокурсник, просто. Учимся с ним в одном техникуме. Витя парень неплохой, пару раз приглашал меня в кафе и кино, но я отказалась. Не мой типаж.

– Грызешь гранит науки? – подкалываю девушку.

– Да, а ты? – с вызовом смотрит на меня шатенка.

– Куда же я денусь, – грустно вздыхаю, – В каком техникуме учишься?

В глазах девушки мелькают лукавые искорки.

– В кулинарном, – чуть помедлив, отвечает она.

– О, так ты мудрая женщина, – мои губы расплываются в широкой улыбке, – знаешь, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок.

– Я просто готовить очень люблю, – простодушно признается моя партнерша.

– А я обожаю вкусно кушать. Угостишь своими кулинарными шедеврами?

– Ишь какой, угощать его еще. Губу закатай обратно гурман, – фыркает девчонка, – мне значит покупать продукты, стоять у плиты часами, чтобы ты брюхо себе набил?

– Я же не такой бессовестный, – протестую я, – все продукты куплю самостоятельно. И не только. Готовить помогу. А твой скорбный труд будет оценен хорошим подарком.

Песня заканчивается, и я отвожу девушку обратно к скамье. Чернявого и его друга уже нет.

– Богатенький Буратино? – недоверчиво интересуется Света, – Ты вообще-то маловат для меня.

– Что значит маловат? – театрально выпячиваю грудь, – я выше тебя на полголовы.

– Не в этом смысле, – отмахивается девушка, – сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Вот видишь, а мне восемнадцать, – назидательно говорит Света.

– Совсем старушка, – скорбно качаю головой, – ну ничего, ты прекрасно сохранилась.

– Дурак, – шатенка шутливо бьет меня ладошкой по предплечью.

Через минуту она все-таки сдается, и говорит мне адрес своего общежития и номер комнаты, в которой проживает. Вежливо раскланиваюсь со Светой, и обещаю забежать к ней на днях с продуктами.

Возвращаюсь к ребятам. Они уже сидят на противоположной скамье.