Текст книги "Возвращение в золотой край (СИ)"

Автор книги: Алекс Русских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Побольше вопросов, пусть сам оправдывается. Парень совсем поплыл.

– Ты чё, еврей?

Ого, вот это вопросик!

– Это паркуа?

– Вопросом на вопрос отвечаешь.

– Ну, так не я такой, жизнь такая, полная лишений и выгоняний. Меня вот как кость ментам бросили, хотя я за вас подписался. Выходит, не посчитали меня за своего?

– Так ты же с приятелями был, что же не помогли?

О, уже сам стрелки переводит, значит, свою неправоту признает. Теперь контрольный выстрел.

– Вчера в комнату одну нас заселили, а сегодня уже приятели? Думаешь, утащил бы меня Игорек? Ты его видел? Дрыщ дрыщем. Нет, если уж все разбираться пошли, то и уходить надо вместе. Вот увидели бы меня сегодня снова менты, такого шустрого и красивого, обязательно замели. Вот и зачем мне такое счастье, за всех отдуваться, притом, что я никаким боком к вашим разборкам? Вот что вы там не поделили?

Разговор явно ушел совсем не в ту степь, так что заводила решил переменить тему. Объяснять из-за чего произошла драка, ему явно не хотелось. Не удивлюсь, если наша сторона как раз и была не права.

– А ты откуда борзый такой?

– Я, не борзый, я рассудительный. Так ведь правильнее, не находишь? Я ведь последние четыре года в интернате прожил, пока родители на северах работали. Некуда, понимаешь, меня брать было. Так что коллектив – мой дом родной. Еще вопросы есть?

Вопросы у старшекурсника явно были, но пока только обдумывались. Ну, подумай-подумай, я про интернат не просто так сказал. Обычно домашние ребята про интернатовских всякие сказки придумывают и связываются редко, считая отморозками.

Вот только на самом деле детский дом был у нас хороший. Ну, случались иногда драки, конечно, но без ожесточения. И старшие младших не притесняли. Директор хороший мужик оказался, сумел ребят подружить, и коллектив воспитателей подобрал славный. На обеспечение тоже не жаловались – интернат опекал крупный завод, так что ребята отнюдь не бедствовали.

– Так тебя менты забрали?

– Да нет, остановились мороженкой угостить.

– Это, а как ты из отделения выбрался?

О, смотрю, вся требовательность из голоса выветрилась.

– Ну, не буду же я на всю общагу орать. Присаживайтесь, поговорим тихонько. Чаю будете? И на тарелку с трубачом киваю.

Вожак опять подумал, потом кивнул мне, руку протягивает:

– Аркадий.

Ну, представился в ответ. С остальными двумя тоже познакомился. Усатый оказался Виктором, второй, молчаливый – Михаилом.

– А скажи мне, уважаемый Аркадий, с каких пор в пацанских разборках бляхами начали людей калечить?

Тот аж напрягся:

– Ты о чем?

– Руку дай, – взял его за кисть и приложил к своему затылку.

– Ого!

– Вот тебе и ого, еще немного и убили бы. Это, кстати, уже спала опухоль.

Парни явно прониклись, чем могло дело кончится, окажись после драки труп, сразу тон изменили. Ну, да, тут легко можно поменять институт на тюремные университеты, причем надолго. Не знаю, действительно ли башку мне пряжкой рассекли или я о поребрик ее рассадил, но жути малость нагнал, пусть думают, стоит ли в следующий раз подручными средствами махаться. Собственно, труп и был, не зря же я на месте реципиента оказался.

Дальше посидели, пообщались. Рассказал в юмористических тонах, как бегал от Грищенко. Тут главное, сразу свою версию дать, иначе сами придумают что угодно, причем обязательно самое паскудное, потом оправдываться будет бесполезно. А так за столом, за совместной трапезой поговорить – это совсем другое отношение. Психология – штука тонкая, не зря раньше преломить хлеб можно было не со всяким, а только с равным. Расстались почти приятелями.

После разговора пошел к себе. Соседи оказались уже на месте, но не спали. Похоже, меня на кухне они не видели или видели, но предпочли не встревать, а теперь ждали, чем дело кончится, и очень удивились моему довольному виду. Угостил их трубачом. Игорь как-то виновато начал объяснять, что меня Аркаша искал, сразу поясняя, что он тут в авторитете.

Успокоил парней, сказав, что решил все вопросы, но отвечать на тут же вываленную на меня кучу вопросов не стал, пошел спать – тяжелый день сегодня был, устал, как собака.

***

С утра не проспал, хотя малость опасался – очень уж голова была тяжелая вечером. Но ребята уезжали рано, подняли, как и договаривались. Пока собирались, быстро рассказал им подредактированную и сильно сокращенную версию общения со старшекурсниками, но они все равно впечатлились.

Петрович говорил к семи, но я минут за пятнадцать до назначенного срока вышел, мало ли, подойдет пораньше, не хочу заставлять ждать. Отошел в сторону от крыльца, присел на чемодан. Сыровато с утра, легкий туман с моря натянуло, но видно неплохо, метров на полсотни. Для Магадана совсем слабенько, тут порой так плотно может затянуть, что руку вытягиваешь, а кисть уже в тумане растворяется.

Прохладно, надо было свитер одеть, но не хочется в чемодане копаться. Ладно, потерплю. Замерзнуть не успел, Урбан оказался тем еще педантом, показался ровно без двух семь. Часы у меня старенькие, вчера их поставил по сигналу точного времени, вряд ли сильно убежать успели.

Думал, опять пойдем в институт, но направились совсем в другую сторону, выйдя на Парковую.

– Хотел пристроить вас у аспирантов в комнате, но подумал, что выйдет не удачное решение, их на время ремонта самих уплотнили, – рассказывал по пути Петрович, – Неделю назад жену с сыном отправил на море, – у меня дома комната сына сейчас свободна, поживете пока у меня.

Надо же, я, признаться, был согласен на раскладушку в аудитории. Даже немного неудобно.

Квартира у преподавателя оказалась в старой сталинке. Солидный такой каменный дом в три этажа с толстыми стенами из красного кирпича. С улицы здание было оштукатурено, но вот со двора красовалась кирпичная кладка, придавая знанию вид казенного склада. Поднялись на последний этаж. Помнится, на Дальнем Востоке его называли «еврейским», но даже не знаю почему. А может и не только на ДВ его так прозвали, тут не скажу.

А неплохо живут преподаватели – довольно большой зал, еще две комнаты – одна вполне просторная, вторая поменьше. Вот кухня откровенно тесная, словно в хрущевке, впрочем, во многих сталинках так. Зато есть просторная прихожая с импортным кнопочным телефоном на небольшом столике и с монументальной вешалкой из кованой меди. Мощная штука. Петрович провел по комнатам, показал, где и что. Потом радушно накормил завтраком, нарезав бутербродов и достав из холодильника ЗиЛ несколько вареных яиц.

Помнится Ильф с Петровым в «Двенадцати стульях» рассуждали о том, что холодные яйца всмятку – еда очень невкусная, и хороший, веселый человек никогда их не станет есть. То ли я не особо веселый, то ли не слишком хороший, но мне они нормально заходят. Я под чай сразу парочку умял с удовольствием. Петрович улыбаться стал, сказал, что наварил себе на завтрак сразу десяток, чтобы время не тратить, а есть не хочется, так хоть мне скормит.

После завтрака переместились в зал. Оказывается, там небольшой закуток огражден поставленным торцом книжным шкафом. Я в первый раз внимания не обратил даже. Получилось что-то вроде небольшого кабинета с письменным столом и удобным креслом. Мебель массивная, то ли старинная, то ли на заказ сделана, скорее всего последнее – на Колыме хороших мастеров хватало, со всей страны навезли при Сталине. С трех сторон книжные стеллажи, основательно заставленные разнообразными томами. О, и печатная машинка есть, довольно компактная, но, похоже, электрическая, тоже на полке стоит.

– Александр, я сегодня не в институте занят, поэтому там поработать не получится. Руководство я принес. Вот вам рабочее место, занимайтесь. Я сейчас ухожу, буду уже после обеда. Проголодаетесь, не стесняйтесь, берите все, что есть в холодильнике. Ключ от входной двери я заберу, второй я на кафедре оставил на всякий случай, а комплект сына даже не знаю где, этот обормот мог и с собой его забрать. Вы не обижайтесь, вечером принесу.

– Василий Петрович, у меня два вопроса, – решил я уточнить.

– Да?

– Я вижу, у вас печатная машинка есть. Если она с русским шрифтом, я бы мог сразу текст отпечатать.

– Владеете?

– Вполне, – я даже руку на сердце положил для убедительности.

– Тогда не вижу препятствий, – улыбнулся собеседник, – А второй вопрос какой?

– Василий Петрович, может лучше, если вы меня на ты будете называть? Мне, право слово, даже неудобно, все же разница в возрасте и положении.

Урбан заулыбался.

– Хорошо, – говорит, – Договорились, Саша.

После ухода Петровича занялся делом, а то выгонит из дома, тусуйся потом по вокзалам. К тому же я в СССР – тут знакомства и связи очень многое решают. Если поступлю, то мне несколько лет под его началом ходить, поэтому хорошее отношение очень пригодится.

Машинка оказалась весьма удобной, шум хотя и издавала, но не слишком сильный. Помню, в прошлой жизни была у меня стационарная Эрика. Вот это был монстр! Тяжеленная, килограмм под двадцать, а шум от нее стоял такой, словно она не буквы печатала, а сваи заколачивала. Вечером, если сядешь поработать, то через минут двадцать соседи в стены начинали в ответ долбить.

Зато лента на ней была двухцветная – с черной полосой вверху и красной внизу. Можно было печатать любым цветом на выбор, только селектор надо было перевести. На этой модели такой фишки нет.

Сначала было довольно неудобно – привык к компьютерной клавиатуре, так что пришлось пару листов испортить для тренировки. Но освоился довольно быстро. До полудня перевел страниц двадцать, заодно и те листы, которые вчера исписал, тоже перепечатал. Петровича пока не было, но ждать его не стал – перекушу, отдохну, а тогда можно продолжить работу.

Налил в электрочайник воды из-под крана. Фильтров сейчас не водится, но вода в Магадане неплохая. Пока чайник закипал, обследовал холодильник.

Похоже, Петрович для себя не готовит. Один нижний ящик полностью забит яйцами, на полках обнаружились кусок докторской колбасы, начатая палка твердой «Московской», пачка крестьянского масла, на боковой дверце пара бутылок кефира, одна из них наполовину выпита. В дальнем углу сиротливо приткнулась пол литровая банка с томатной пастой, тронутой по краям плесенью, там же завалялся позабытый и высохший кусочек сыру, кажется голландского. Не густо, на бутербродах сидит мужик, на обед, небось, в столовую ходит. Похоже, его кулинарный максимум – жареные или вареные яйца.

В морозильнике нашлась говядина, разрубленная на две половины курица, рыба, пакет с нечищеными кальмарами. Хотя откуда нынче чищенные? Опять же такие вкусней, никогда не любил китайские пропаренные. Рыба, кажется, навага. Развернул пакет – да, она самая. Хорошее, дело, кстати, в царские времена эта рыбка считалась одной из лучших. Ее в Магадане обычно зимой ловят, а сейчас лето. Хотя, может с прошлой зимы завалялась.

Кухонный шкаф тоже оказался не пустым: мука, крупа, пакет с макаронами, целый запас консервов – рыбных и мясных, банок семь. Вот сто пудов – Петрович по вечерам на них налегает, чтобы не кашеварить самому. Там же на полках стояли банки с вареньем и матерчатый мешочек, от которого шел непередаваемо вкусный лесной запах. Ну, точно – сушеные грибы. В самом углу за холодильником приткнулся небольшой деревянный ларь. В нем ожидаемо оказалась картошка, лук, морковь.

Да тут пир на весь мир можно устроить, более чем уверен – все эти запасы появились стараниями жены Урбана, сам он разве что колбасы купить сподобится. Бросил в раковину размораживаться рыбу. В кастрюлю налил воды, положил горсть грибов, поставил на самый малый нагрев. Поработал еще часок, как раз грибы набухли и рыбу можно уже разделать на куски. Делов на полчаса, максимум минут на сорок. Еще картошку надо начистить и лука. Дверь в кухню прикрыл, чтобы запахи в комнаты не шли, зато окно открыл – сейчас не зима, можно проветрить помещение.

Урбан заявился в начале четвертого. Первым делом проверил проделанную работу. Предъявил ему на проверку пачку листов.

– Отлично, отлично, о, так ты и первые станицы перепечатал! Замечательно. Знаешь, – задумчиво произнес он, – Я ничего не готовил, да и ты голодный, пойдем, наверное, пообедаем в кафе. А то загрузил тебя работой, да еще и не кормлю. Плохой из меня хозяин, никакого гостеприимства.

Я только рассмеялся. Голодать, когда на кухне куча продуктов? Вот делать нечего – я грибной супчик по-быстрому сделал. Чего проще – грибы, малость мяса, зажарка, да риса для густоты, очень вкусно получается. На второе навагу поджарил с лучком, а потом протушил с томатом. Ничего сложного – никаких кулинарных талантов не требуется. И гарнир – обычная картошка пюре. Молока, жаль, не было в холодильнике, пришлось воду подливать. Но все равно вкусно получилось.

Сам-то уже и не голодный, супчика свеженького похлебал сразу, как приготовил, но у меня сейчас молодой, растущий организм, я всегда готов еще разок перекусить.

Петрович только нахваливал. Ну, понятно, неделю мужик на бутербродах живет, разве что в обед столовую посещает, изголодался. На него глядя, и я себе не отказал в добавке. Так вдвоем почти все и прикончили, что я наготовил. Знал бы, что у него такой аппетит, взял кастрюлю побольше.

Я еще и кофе сварил, благо в кухне нашлись кофеварка, а в шкафу пакет с зернами. Кофемолка оказалась воистину советская – настолько массивная, что ее можно было использовать, как спортивный снаряд – бицепсы качать. Но молола хорошо.

– Отличный кофе получился, – оценил Петрович, – Даже неудобно, и с переводом тебя напряг, да еще и на кухню загнал.

– Да чего там, мне не трудно, – я только рукой махнул, мол, сущие пустяки.

– Все же неловко, не стоит утруждаться.

– Василий Петрович, ничего страшного. Бутерброды, конечно, хорошо, но так питаться вредно. А постоянно сидеть за переводом я не могу – голова гудит. Надо отвлекаться.

– Да нет, ты прилично сделал за сегодня, я на такой объем и не рассчитывал. А где ты научился так готовить? – он хитро прищурился, отхлебывая их чашечки напиток. Ну, прям дедушка Ленин.

– А я много чего умею, люблю я учиться, – ага, так я тебе и сказал где.

– Я вижу. И английский вполне уверенно и на машинке печатаешь и готовишь вкусно.

– Подумаешь, я еще и вышивать могу, и на машинке тоже…

Петрович чуть не поперхнулся.

– Что, правда?

– Да шучу я, это из мультика фраза. Не умею я шить, так пуговицу разве вернуть на место на место или дырку небольшую заштопать.

Урбан вежливо посмеялся.

– Значит так, – продолжил он после паузы, – Первый экзамен будет семнадцатого. Надо будет сдать сочинение. Тему я тебе дам, повторишь по ней. Печатаешь ты без ошибок, так что все нормально будет. Математику я сам буду принимать, там помогу, если что. Остается физика и химия, оба предмета устно. Какой билет учить я тебе скажу. С остальными преподавателями я договорился, выбирать не нужно будет, что дадут, то и возьмешь. За пару дней подготовишься. Постарайся хорошо выучить. На геологический конкурс небольшой, но, если что, хотя бы на три сдай.

Вот она – советская институтская коррупция. Но мне жаловаться нечего, я Петровича сам к такому решению вопроса подводил. Как говорится «ты мне – я тебе, рука руку моет» и всё такое.

Помолчали, допивая кофе.

– Послушай, Александр, насколько ты хорошо знаешь ЭВМ? Сможешь мне показать, как обращаться с техникой?

– Ну, работать могу и научить тоже. Тут вопрос, какой набор программ имеется. Как программист я никакой, максимум что-то простенькое написать или подредактировать имеющийся код. Так-то я Бэйсик лэвэл один знаю.

– Это язык программирования такой, – поспешил я с объяснениями, заметив недоумение собеседника.

– Я понял, – задумчиво ответил преподаватель, – А, что – есть и другие уровни?

– Там не уровни, это диалект, он у каждой машины свой.

Петрович задумался.

– А на других персональных ЭВМ, получается, другой диалект используется? – уточнил.

– Конечно, на Эпл используется Бейсик Лэвэл 1, на Коммодоре Коммодор Бэйсик, на Синклере Синклер Бейсик. Там и количество команд разное и сами синтаксис прилично отличается.

– М-да, даже не подозревал. Как удачно ты поступать собрался, – препод помолчал, потом продолжил, – С такими темпами ты закончишь с руководством за неделю, у нас еще останется время позаниматься с новой техникой.

До вечера я еще немного поработал, потом пошел к себе в комнату, прихватив из библиотеки Петровича томик Конан Дойля – полистаю перед сном, учиться уже не хочется – голова вообще не варит.

Глава 5. Это нервное слово – экзамены

С переводом я как раз управился к экзаменам. Сильно себя не насиловал, вполне успевал не только поработать, но и на кухне приготовить что-нибудь вкусное и даже немного пошататься по городу. Он ведь небольшой, при желании за пару дней можно побывать практически везде. Ну, а что вы хотите, население в Магадане к середине 80-х, насколько я помню, насчитывало что-то около 130 тысяч человек. Хотя тут точно не скажу. Где-нибудь в европейской части страны город потянул бы максимум на районный центр или город областного подчинения, да и то захолустный. А здесь, на севере – целая «столица колымского края».

Собственно, сейчас все население Магаданской области с Чукоткой – около 650 тысяч человек. Помню из-за карты края, подаренной мне бабушкой. Интересная была карта – с обозначениями месторождений полезных ископаемых, видами рыб и животных и краткими сведениями о территории. Очень я маленький любил ее разглядывать.

И вот это невеликое население распределено по территории равной паре Швеций. Причем оно очень неравномерно располагается, основная часть приходится на сам Магадан и на Колымскую трассу, хотя и помимо нее хватает поселков. Меня вот в деканате обрадовали, что поступившие в ВУЗ студенты, в сентябре отправятся на картошку в Балаганное. Бывал я там однажды – поселок на самом берегу Охотского моря, продуваемый всеми ветрами, как воздушный десантник. И дорога в него отдельная идет, сначала по сопкам, потом по берегу моря.

Только не думайте, что сопки – это обязательно холмы. Поблизости от Магадана это самые настоящие горы, не хуже Кавказских и отвесные ущелья в несколько сотен метров – обычное дело. Едешь по дороге, аж не по себе становится, когда облака расходятся, а в метре от тебя пропасть метров в двести глубиной.

Само Балаганное, как по мне, местечко довольно унылое, у тамошних жителей два главных занятия – выращивание картошки и ловля горбуши, которая весной валом прет в верховья реки Тауй. Когда в прошлой жизни бывал, то поразился, что картошка растет практически на сплошном песке, но крупная такая – клубень к клубню. Да ладно, куда я денусь – поеду, конечно. Партия сказала надо – комсомол ответил «есть». А я нынче комсомолец.

Я, кстати, в прошлой жизни так из него и не выходил, даже билет сохранил. Все как в песне «не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым». Может, попробовать в активисты податься? Тоже неплохое подспорье в это время. С другой стороны все эти собрания и заседания меня в тоску всегда вгоняли, но подумать стоит. Ладно, время еще есть, а там видно будет.

Пятнадцатого Петрович попросил меня на выход. Объяснил, что жена буквально завтра возвращается и что он договорился с комендантом – тот мне комнату подберет получше. Так то, я и не рассчитывал у преподавателя навсегда прописаться. Поблагодарил его вполне искренне. Тем более что обещание по поводу темы билета он выполнил – сочинение будет по «Мертвым душам». Вот тут повезло, я эту книгу всегда любил, уже после школы несколько раз перечитывал, поэтому хорошо сюжет помнил. Тему сочинения я тоже знаю, поэтому заранее его набросал. На экзамен, конечно, черновик брать не стану, но, когда пишешь, то и запоминаешь лучше – на это и расчет.

Коменданта пришлось долго искать по всем этажам. Наткнулся я на него в умывальной комнате. Звягин горестно обозревал кран, из которого тонкой струйкой стекала вода.

– Текет и текет, – пожаловался он мне, – Третий кран за месяц сворачивают ироды. А сантехник сказал, только через неделю придет, некогда ему, паршивцу.

Хм, а почему бы с комендантом отношения не наладить?

– Ну, и в чем проблема? Есть ключ разводной? Давайте, поправлю, – я изобразил полную готовность послужить на благо советского общества и конкретной общаги.

– Точно умеешь? – развернулся ко мне комендант.

– В руках ключ держал.

Инструмент, сейчас, конечно, не чета тому, что будет в будущем. Неудобный, излишне массивный. Но зато он был. Комендант, как оказалось, еще и должность завхоза замещает в общежитии, поэтому у него все было. В кратчайшие сроки он раздобыл пару ключей, отвертку, даже притащил кусок резины толщиной миллиметров пять, небольшой, но мне много и не нужно. У этого хомяка, похоже, все можно найти по норкам.

Перекрыл воду, разобрал кран, да заменил прокладку, вырезав ее из резины. По ходу еще три крана починил к вящему удовольствию Ксаныча (комендант велел себя так называть). Потом он меня еще и электрику упросил посмотреть. Еще час занимался заменой лампочек, попутно починил пару выключателей, плюс поставил пяток новых розеток, удалив старые с оплавленными корпусами.

– Все кипятильники чертовы, нет, чтобы нормальный купить, так из лезвий скручивают, охламоны – глубокомысленно произнес Ксаныч, наблюдая, как я споро скручиваю старую накладную розетку.

Помню, помню – два лезвия вроде «Невы», между ними просовываешь спички вместо изоляторов. Вся конструкция перематывается обычными нитками. Потом к лезвиям прикрепляешь провод. Обращаться нужно крайне осторожно – замыкание сделать проще простого. Мощность жуткая – вода в стакане закипает через полминуты. Пробки летят, кстати, тоже запросто. А еще очень важно не касаться воды, когда самодельный кипятильник включен. А то шандарахнет за милую душу – мало не покажется.

После работы в комнате у коменданта чай пили. Похоже, я в фаворе теперь, что понятно – все студенты ломают подотчетное имущество, а тут нарисовался единственный, который починять может, да еще и не отказывается.

– Слушай, а не хочешь у нас оформиться на работу? Ты же в институт поступаешь, – глубокомысленно выдал Ксаныч. Так-то нам положен сантехник и электрик, только идти никто не хочет. Я бы тебя на полставки принял. Парень ты рукастый. Поработаешь когда никогда, рублей восемьдесят закрою в месяц. Плюс северная стипендия в пятьдесят шесть рублей – уже жить можно.

В принципе, а почему нет? Сто тридцать рублей действительно достаточная сумма, чтобы более-менее прожить в СССР. Без шика, но должно хватить питаться нормально, что-то из вещей купить, в кино сходить или с девушкой в кафе, причем, не особо не экономя. Опять же, через полгода первая северная надбавка пойдет. А если здешний папаша еще рублей тридцать подкинет в месяц, то вообще хорошо получится. И подработать можно будет попробовать. В общем, отказываться не стал, предложил вернуться к разговору, если поступлю.

Довольный Ксаныч тоже в ответ расстарался – поселил меня на четвертом этаже, в комнате с аспирантом.

– Он сейчас один живет, а тебе на четвертом будет лучше. Здесь люди солидные, спокойнее будет. Пока один побудешь, сосед на практике до сентября.

Комната оказалась неплохая – мебель практически новая, свежие обои. Явно не так давно делали ремонт. Две койки, два письменных стола – у каждого жильца свой. Шкаф оказался вообще новенький. Входная дверь крепкая с парой мощных замков. Ксаныч принес со склада настольную лампу, мол, заниматься будет удобнее. Вот тут обрадовал, а то вещи соседа брать не хочется. Еще комендант мне электрический чайник презентовал, не новый, но в хорошем состоянии и пару стаканов с мельхиоровыми подстаканниками. Люблю этот аксессуар, тут он удачно меня обрадовал. Попросил у Звягина тряпку и швабру, вымыл полы и окно, пыль протер. Потом застелил койку свежим бельем. Путь временный, а свой дом.

Ну, вот, устроился нормально, завтра первый экзамен.

***

Сочинение сдал легко. Просто сел на первый ряд и начал писать по памяти. Потом перечитал, отловил несколько ошибок и переписал на чистовик. Сдал первым.

Следующим экзаменом оказалась математика. Отвечать вызвался первым. Подошел к столу с экзаменационной комиссией, Петрович, возглавлявший ее, сказал, тяни, мол, билет и пальцем постукивает по одной из бумажек. Я ее и взял. А там как раз тот номер, что он заранее предупредил подготовить. Вот как при таком подходе не ответить?

Петрович мне еще и дополнительный вопрос задал, вроде как, непредвзятость свою показал. Я и на него развернутый ответ дал – вчера два часа разучивал, чтобы от зубов отскакивало. Потом пошел задачи решать. Надо сказать, что препод именно их мне не давал, зато предупредил, какие именно будут. Я заранее похожие примеры прорешал, так что затруднений во время сдачи не испытывал.

С физикой и химией тоже прошло как по маслу. Физику, как оказалось, я неплохо помню, только формулы повторил. Как оказалось, не зря учебник штудировал. Один из экзаменаторов взбрыкнул и задал мне еще один вопрос, игнорируя гневные взгляды Урбана. А я взял и ответил.

Неорганическую химию я тоже не совсем забыл, да и времени повторить учебник хватило, тем более в комнате жил один и никто не мешал заниматься. Еще в прошлой жизни был у меня забавный случай. Я второй диплом лет в тридцать пять получал, причем брал на год академотпуск. Прихожу после него в институт, а мне в лоб – программы изменились, тебе нужно срочно пересдать десять экзаменов, в том числе и химию. Ничего, договорился с преподавателями и за неделю все закрыл. Нет, не платил, все честно сдал, главное было упросить, чтобы приняли побыстрее, не растягивая на несколько недель. С химией тогда вообще смешно получилось. Пришел на экзамен, получил на руки листок с пятью задачами. Я такие двадцать лет назад решал, ничего уже и не помнил.

Но взял листок, посидел над ним и вдруг знания словно сами всплыли в голове. Даже удивился, но взял и решил, причем правильно.

Вот и в этот раз что-то похожее получилось, только я заранее еще и учебник почитал. Сдал, может и не блестяще, но на все вопросы ответил, даже небольшую задачу на доске решил, хотя экзамен был устный.

После последнего экзамена зашел, как договаривались, к Урбану на кафедру.

– Ну, что, Саша, – говорит, – По всем предметам у вас пять, так что, считайте, что уже приняты. Пятого августа будут вывешены списки. Можете сами зайти или на кафедру позвонить, я их предупредил. Скажете свою фамилию, вам секретарша ответит. Я до сентября в отпуск ухожу, так что меня не будет, встретимся уже после начала занятий.

Попрощался с ним, да и пошел в общежитие, размышляя по пути, чем заняться. С деньгами совсем худо – осталось пятьдесят семь рублей с копейками. Ну, а что делать? Пообедать в столовой – минимум копеек 60. Никакого шика – все самое недорогое: тарелка супа или борща, котлета, тушеная капуста или картошка, ну, еще «салат весенний», самый дешевый – капуста с огурцами, сбрызнутая капелькой уксуса. Плюс пара кусочков хлеба и стакан брусничного морса. Вполне достаточно, чтобы хорошо наестся, тем более что в магаданских столовых готовят вкусно. Лично у меня к ним ни малейших претензий.

Завтракал и ужинал у себя в комнате. Тоже самый дешевый вариант – с утра стакан чая и пару кусков хлеба с маслом, вечером – свежий рогалик из соседней булочной и стакан кефира. Холодильника нет, но в Магадане даже летом не жарко, пропасть за день кефир не успевает.

В общем – за день в среднем копеек 80 долой, а то и цельный целковый. Еще пришлось в хозяйственном взять банку крема и щетку для туфлей, чтобы выглядеть прилично. К сапожнику тоже ходил – зацепился за камень, чуть подошву напрочь не оторвал. Платков носовых прикупил парочку новых – вот и все траты. Как ни экономь, деньги утекают, а первую стипендию выплатят только в октябре. Ксаныч на работу оформить тоже обещал с начала учебного года – раньше никак. На картошке в совхозе особо не заработаешь – там все в счет проживания и питания высчитают. В лучшем случае рублей 20-30 по итогу выплатят – это максимум. Я интересовался у старших курсов, те подтвердили, что особо на деньги рассчитывать не приходится. А отказаться от поездки никак.

Пока у Урбана жил, потратил всего рублей пять – тот категорически запретил мне покупать продукты на свои средства. А вот за две недели, пока шли экзамены, тридцатник ушел. Не получается особо экономить, постоянно что-то, да нужно. Сахара и конфет к чаю купил. Сам чай. Хотел, кстати, индийского со слоном на пачке взять, а в магазинах оказался только грузинский, индийский нынче дефицит, так просто не взять. Потом на мороженное пару раз разорился – я же говорил, сладкоежкой оказался, так и тянет. Да и хочется опять попробовать советское мороженное, пока есть возможности. Оно, конечно, в Магадане не самое лучшее, но всё равно. Лимонад «Крем-сода» еще брал, разок пачку масла для бутербродов, потом заменил его на маргарин «Сливочный». Нет, вот тут не из-за экономии – а нету масла, теперь нужно ловить, когда завезут.

Опять же мыло взял, пачку стирального порошка – машинки нет, руками в тазике стираю. Носки и трусы меняю ежедневно, вечером простирнул и за окно сушится – там веревки натянуты. Комната выходит на внутренний двор, так что ничего страшного, никого тут вид моих труселей не смущает. Хорошо хоть бриться не надо – пушок на щеках пока толком не заметен. Еще пять рублей сам не знаю куда разошлись. Итого надо прожить еще август и первую половину сентября, а еще требуется купить какую-нибудь рабочую одежду для поездки на сбор урожая и самые дешевые ботинки – не портить же свои, мне в них еще в институт ходить. А стипендию сразу не дадут. Видимо, придется ужиматься до крайности.

Пришел в общагу, завалился на кровать с книжкой – какое-никакое, а развлечение. Тут Ксаныч стучится. Думал, работа появилась – таки да, но не просто на общество за бесплатно потрудится, а шабашка. Завхозу десяток новых шкафов привезли, вот он и предложил мне их собрать по пару рублей за штуку. Это мы завсегда готовы, двадцатки, знаете, просто так на земле не валяются.

Для перетаскивания мебели комендант выделил пяток первокурсников, так что они старые мебеля вынесли, покидав в грузовик, а новые комплекты занесли по комнатам, куда Ксаныч распределил. Мне только собрать осталось. Ну, я дурью маяться не стал, пошел в кандейку с инструментом, отпилил ножовкой жало со старой отвертки, зажал получившуюся биту в зажим дрели. Ну, а что – она с электронным регулятором – чем сильнее жмешь на клавишу, тем скорость выше, как раз то, что надо.

Вытребовал себе помощника и по быстрому всю работу сделал. Конечно, дрель не шуруповерт, трещотки нет, но тут своя хитрость имеется – надо крепеж не до конца вворачивать, иначе крестовину легко слизать. Чуть-чуть недожимать нужно шуруп, а полностью его в ДСП загонять уже вручную. Взял и еще одну дрель – эту с тонким сверлом. Две, чтобы не менять постоянно оснастку. А без отверстия шуруп в массив не загонишь – это не саморез.