Текст книги "Гладиатор для неё (СИ)"
Автор книги: Алекс Разум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
Луций, наконец-то, соизволил появиться. Эктор сильно нервничал, и не мог скрыть своего настроения. Казначей это заметил, и сидел в парной, улыбаясь, демонстративно расслабленно, даже глаза закрыл.
Эктор уже знал, что гладиаторы в Риме и под усиленной охраной. Раба, которого он внедрил, выгнали в день их возвращения. Не заплатив ни асса за аренду. Всех людей, с которыми он смог договориться, так же выставили без объяснений. Как они вообще про них узнали? Авансы уже были заплачены – немалые деньги. Все их ставки могли обрушиться. А этот, самодовольный остолоп, сидит и улыбается.
Ах, он хочет ту самую весталку, и только после готов поделиться планами. А жену императора он не хочет?
Улыбка пропала с лица казначея. Он посмотрел на Эктора. Поинтересовался все ли нормально с его душевным здоровьем. У императора глаза и уши везде. Луций сам видел расходы на агентов – августейший на это не скупился. Такое рабы точно донесут. И за эти слова Эктора могут запросто и без разбора отправить в Клоаку Максима. Самую большую канализацию Рима, как всем известно. Там его тело сожрут либо крысы, либо крокодилы – говорят, они там водятся. Ну, скажем, про крокодилов бред полный. Все же Эктору ни как не хочется туда. Он готов быть осторожнее с выражениями, но Луций должен его успокоить – все состояние поставлено на кон.
За весталкой, пришлось-таки идти. Договорился за нее оплатить три цены, но немного погодя. Ему поверили, после того как он выписал расписку.
Оказалось у Луция явные проблемы с женой. Он издевался над бедной девушкой, и называл ее при этом Атилия. Боги, что он только с ней не делал. Эктору пришлось на все это смотреть – приятель потребовал присутствовать. И хорошо! Так он смог спасти несчастную, казначей ее чуть до смерти не забил. Таких издевательств Эктор не приветствовал. Сам он иногда любил побить слегка проституток, но не сильно. Засовывать всякие предметы – это уже перебор.
Все! Дела с этим человеком надо заканчивать – ничего хорошего такая дружба не сулила.
Луций велел послать за врачом греком. Старик шел долго. Увидев весталку в таком состоянии – сильно ругался. Казначей швырнул ему денег, целую жменю золотых монет. Обещал заплатить в десять раз больше, если тот будет лечить нужного гладиатора, но не вылечит. Странный план, как для Эктора. Старик ворчал, но монеты собрал. Затем так же ворча, стал лечить весталку. Та уже долго не приходила в сознание.
* * *
– Готовься к поездке в амфитеатр, мы будем сегодня сидеть рядом с императором, – Луций без церемоний вошел в домашнюю баню, когда они с сестрой там мылись, – Атилию-младшую отправь к отцу, сейчас же.
Его не смутили не обнаженное тело незамужней девушки, ни ее крики от испуга.
Сестра плакала, Атилии пришлось долго ее успокаивать. Дала ей выпить целый бокал вина. Выделила для нее двух рабов и Фелицу, проводить к дому родителей. Других надежных людей у нее не было.
Сира помогала ей наряжаться. Она практически выздоровела и уже помогла в доме. Остались изменения, которые не удалось вылечить: она немного прихрамывала на одну ногу, а по всей спине, синими полосами, виднелись огромные шрамы.
Луций больше не хотел ее видеть. Он так ей и сказал, чтобы не смела попадаться ему на глаза. После этого Атилия еще теплее стала относиться к рабыне. Поселила ее в комнату к Фелице, лично стала покупать ей одежду и брать с собой в храм.
– Это новое зеленое платье очень вам подходит, госпожа, – Сира, искренне, восхищалась ее красотой.
– Спасибо, милая, – она погладила ее по щеке, – Принеси ожерелье с изумрудами.
– Ты решила ее удочерить? – Строгий голос мужа возник из ниоткуда, как и он сам, – Чтобы надела еще и новое ожерелье с рубинами. Да, и все браслеты и перстни что у тебя есть из золота.
– Луций, я же буду выглядеть, как безвкусная безделушка, – она пыталась противиться его приказу.
– Да, мне все равно! Все должны видеть, насколько я богат – это главное.
* * *
Германус, со своей группой, сидел в комнате для подготовки перед боем. Вход к ним охраняли четыре преторианца. Они стояли в коридоре. Если кто-то из его бойцов хотел в уборную – один из гвардейцев следовал за таким. Заранее было оговорено, кого можно пускать. Двух надежных подносчиков воды они нашли сами. Еще двоих прислал их приятель в бронзовой маске. Они искали врача. Появился старый грек, сказал, что его к ним направила Атилия. Взяли его.
Договорились, что перед выходом на арену за ними придет сам Бронзолиций, когда наступит время.
Организатором этого боя стал их бывший хозяин. Выяснилось, что его семью взяли в заложники люди императора. Обещали отпустить после выступления. «Торговец мясом», так называли продавцов гладиаторов, пребывал в очень испуганном состоянии. Умолял Германуса и его бойцов победить любой ценой. С ним явно провели «душевную беседу». Это заставило их всех нервничать.
Сидя на деревянных скамьях, они точили оружие. Все молчали. Германус был уверен в каждом своем гладиаторе. Жаль перекупили двух самых опытных. Но и с нынешними уже приходилось выходить на песок арены.
Из всех только он с Дакусом стали рудариями – освобожденными, получившими деревянный меч. Остальным еще предстояло его заслужить. Этим и решил подбодрить товарищей Германус. Предупреждал, насколько бой окажется тяжелым. В группе, выступающей против них, нубийцы – сложные воины. Каждый из них будет вооружен трезубцем и сетью. Противник с таким оружием всегда непредсказуем. Все слушали его сосредоточенно. Ни у кого не было иллюзий на легкую прогулку по арене.
* * *
Они с мужем прибыли, когда бои для разогрева публики уже шли. Шум огромной, многотысячной толпы был слышен чуть ли не на весь город. Луций хотел обратить на себя внимание – у него это получилось. Специальный раб сообщил, когда закончился очередной бой с травлей тигров. Только после этого они выбрались из палантина, и зашли во внутрь. Перед лестницей их встретил офицер преторианец. Он повел их к самой ложе.
Луций попросил его провести их по открытому месту на нужном уровне. Гвардеец усмехнулся, но просьбу выполнил.
Выйдя из темного коридора, Атилия невольно прикрыла глаза от яркого солнечного света.
– Спокойно, дорогая, не нервничай, – муж пытался подбодрить, но выходило это у него не очень, – Помни, что ты дочь семьи патрициев. Сейчас на тебя будут смотреть десятки тысяч глаз.
Когда они появились на открытом ряду, ей показалось, что толпа немного поутихла. Выше и ниже их, сколько было видно – сидели люди, безумное количество народа. Атилия услышала слова и звуки восхищения с ближайших рядов. Некоторые, видимо, ее узнали и приветствовали. Она отвечала коротким кивком в сторону их, но кто там был, не успевала замечать. С самых верхних рядов стали свистеть и улюлюкать. Она заставила себя не обращать на это внимание, и никак не реагировать.
– Проститутки и самые низы Рима сидят на последних рядах, – Луций говорил с ехидством, – Им сюда ни за что не попасть – вот и завидуют. Это для меня как комплимент.
Наконец она увидела ложу – то был большой многоярусный балкон. Часть целого пролета рядов была отделена стенами. Открытой оставалась лишь смотровая сторона на арену.
Они подошли к двери. Тут стояло около десятка преторианцев. По всему этому ряду то тут, то там находились вооруженные гвардейцы. На них были богатые блестящие доспехи и яркие плащи пурпурного цвета.
Преторианцы фактически не были солдатами – они занимались охраной императора, его семьи, а также его собственности. Об этом ей рассказывал отец. Не очень тепло он отзывался об этих военных: ненастоящие, нарисованные, статуэтки. Именно эти слова родителя пришли ей на ум, глядя на них. Обратив внимание, с какой строгостью, они ее рассматривают, Атилия невольно улыбнулась.
В ложу их впустили не сразу. Луция тщательно обыскали. Ее, просто, очень внимательно рассмотрели со всех сторон. Такое действо было, наверно, привычным делом перед допуском к императору. Атилия почувствовала себя несколько уязвленной. Луций же, наоборот – и виду не подал.
Когда они вошли вовнутрь, она увидела там не очень много людей. Первый ряд и вовсе оказался пустым. Им указали места во втором ряду с краю. Поблизости сидел префект города с женой. Немного выше были еще люди. Видать из сенаторских родов – яркая красная окантовка на их белоснежных тогах говорила об этом.
Ряды располагались ступенями вверх, поэтому арена была хорошо видна с каждого. Там внизу бегали люди в пестрых одеждах, и в комическом виде, изображали бои. Оружие у них было не настоящее. Одни убегали, другие их догоняли, все без конца падали, задирая ноги. Зрители смеялись или, не обращая внимания, разговаривали друг с другом. Между рядов бойко продвигались торговцы: кто с закусками, кто с вином или водой. Люди покупали все это и тут же, не вставая со своих мест, ели и пили. По всему было видно, что сейчас перерыв между выступлениями.
Конечно же, она ни разу не видела боев гладиаторов. Если бы император не пригласил Луция вместе с ней, и не увидела бы за всю свою жизнь. Сто лет назад Октавиан Август запретил женщинам сидеть на нижних и средних рядах во время выступления гладиаторов. Разрешалось присутствовать лишь на самых верхних рядах. Так как там, основной массой, присутствовали самые низы Рима – главы семейств совсем перестали пускать своих женщин на подобные представления.
Только ложа самого императора была исключением. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Еще отдельное место выделили для жриц богини Весты – весталок.
Глава 15
Атилия представила, как увидит Германуса и, как он будет биться. От такого ее бросило в дрожь, и на коже выступили мелкие пупырышки. Ей вдруг ужасно захотелось пить. Она заметила в руках сидевших кубки, и тихонько спросила Луция про виночерпия. Муж без церемоний встал, огляделся, увидел в углу юношу с кувшином. Подозвал его к себе, как делал это дома. Тот быстро приблизился, и вручил им по серебряному кубку, наполнил их светлым вином.
Выяснив, насколько разбавлено вино, Луций недовольно проворчал. Она же, наоборот, вздохнула с облегчением. Все еще с ужасом вспоминала о том своем тяжелом похмелье. Сделала несколько глотков прохладного напитка и немного успокоилась. Решила пока не смотреть на арену. Стала рассматривать зрителей. Ряды уходили вверх очень высоко. Она и представить не могла, как оттуда можно увидеть происходящее внизу. Выяснилось, что там самые активные зрители – больше всего криков исходило из верхних рядов. Они без конца вскакивали с мест, показывали куда-то пальцами, и бурно спорили с соседями о чем-то.
Неожиданно раздался громкий звук военных труб. Все притихли. Глашатай объявил о прибытии императора, прочитав с пергамента все его титулы, достижения и полное имя. Зрители все разом встали. Атилия последовала их примеру. Августейший вошел. Толпа взревела в одобрительном крике и рукоплесканиях.
Она успела только заметить бороду и высокую фигуру мужчины. Он быстро подошел к большому креслу и приблизился к краю ложи. Следом за ним вошли несколько мужчин и женщина. Хвост свиты завершали два здоровенных преторианца с короткими копьями. Они сразу встали за спинкой трона.
Адриан минут пять стоял и махал руками во все стороны амфитеатра, приветствуя своих подданных. Потом сел на высокое кресло, а следом и все стали рассаживаться.
К ней с Луцием подошел раб, и пригласил пересесть по левую сторону рядом с императором. Они оказались в креслах возле супруги правителя – зрелой женщиной со скучающим лицом. Заметив Атилию, она подчеркнуто надменным взглядом осмотрела ее сверху донизу. Фыркнула и, покачав головой, как бы отрицая что-то, демонстративно отвернулась. От такого волна негодования накрыла Атилию, но пересилив себя, она постаралась успокоиться.
Через время Адриан, говоривший до этого с мужчинами на правой стороне, повернулся к ним. Он расплылся в широкой приветливой улыбке. Атилия заметила множество складок, они лучиками образовались по краям его глаз. Ему явно уже за пятьдесят.
– Здравствуй, Луций, мой казначей. Здравствуй, его прекрасная жена. Рад вас видеть у себя в гостях.
В это время она заметила, как из-за императора на нее с любопытством смотрит юноша. Он сидел по правую руку от него. Выглядел как нарисованный на фресках Аполлон. Соломенного цвета курчавые волосы целой копной покрывали его голову.
– Я отлично помню вашего отца, Атилия. Передавайте ему от меня огромнейший привет и массу наилучших пожеланий. Легион, в котором он служил одним из командиров, защищал интересы империи в очень непростом месте. Я высоко ценю его службу и преданность.
Когда Адриан назвал ее по имени, по телу как будто молния прошлась. Глаза невольно на мгновение расширились, так она удивилась. Еле слышно поблагодарила императора, и тут же замолчала, опустив глаза.
– Ваш муж, хитрый как хорек. Но он, как и его отец, тоже был весьма полезен казне империи. Хотите знать как родитель вашего мужа, да и он сам, смогли разбогатеть?
– Августейший, я думаю, жена не должна знать о делах мужа, – Луций говорил с заискивающей улыбкой.
– Ну, это не тебе решать, – уже не очень приветливо ответил император. – Я предлагаю всем выпить вина и закусить отличнейшим твердым сыром.
После этих слов, мгновенно появилось несколько виночерпиев, и раздали всем золотые кубки с вином ярко-розового цвета. Все собравшиеся крикнули: «Аве Цезарь!» и выпили.
– Отличное вино. Вам понравилось? – Адриан снова обращался к ней.
Атилия выдавила, как могла, улыбку и кивнула. Внутреннее чутье говорило ей о приближающейся буре. Она как-то на интуиции считывала недовольство императора Луцием. Его такое, прямое, внимание к ней сильно ее огорчало. Чувствовала какую-то угрозу, но никак не могла понять почему. Казалось, ее втягивают в сложную интригу; очень не приятное ощущение.
* * *
Эктор уже очень долго стоял в тени пиний напротив амфитеатра Флавиев. Бои шли. Ему никак нельзя было зайти внутрь, не дождавшись нужного человека.
Утром какой-то тип пришел к нему и сказал, что от Луция. Он принес склянку с мутной жидкостью. Луций должен все объяснить, а пришедшему было велено просто передать ее.
Вскоре появился сам казначей. Очень быстро и без подробностей пояснил, что требуется от Эктора. Он должен это сделать лично.
Нужно в условленном месте дождаться человека с белой повязкой на голове. Отдать ему склянку. Убедиться, что он зашел в амфитеатр через служебный вход. Только тогда можно заходить в зрительские ряды. После боев, этот же человек придет к нему в термы за оплатой.
Луций оставил кожаный мешочек с монетами. Требовалось убедиться, что их ставка сработала, выиграли их гладиаторы, и только тогда отдать деньги. При другом исходе – необходимо схватить этого человека и удерживать до прихода людей от Луция.
Эктор очень не любил, когда ему не раскрывали всех деталей дела. Ведь запросто может случиться, что все пойдет не так, а он этого и не заметит. Что если этот человек придет за платой с вооруженными товарищами, их окажется больше чем рабов у Эктора.
Он очень не любил ждать. Нервы стали подводить. По всем расчетам человек давно должен был выйти. Бой, на кону которого стоит все его состояние, уже вот-вот начнется. Ведь надо время чтобы зелье из склянки подействовало. Еще оно должно как-то попасть в питье гладиаторов.
Медные трубы и ликование толпы уже полчаса назад оповестили о прибытии императора. Всем известно – правитель посмотрит лишь несколько боев, самых важных. Он больше времени проводит на гонках колесниц, в цирке Массимо.
Где же этот, проклятый, с белой повязкой, почему его все нет? Ведь надо еще успеть занять свое место…
Наконец-то Эктор увидел, как тот шел к нему через площадь. От сердца отлегло.
* * *
– Так вот на счет вина, – император продолжал говорить с Атилией, – Все кто продает вино, хотят стать поставщиками моего двора. В наших резиденциях живет очень много народу. Родственники, близкие, друзья, чиновники, рабы. Все они выпивают за год почти море вина. Знаете, дорогая, сколько на этом можно заработать?
– Наверное, очень много, – Атилия старалась держать себя спокойно, но это у нее выходило с трудом.
– Буквально телеги серебра. Но еще больше можно заработать став поставщиком нашего двора, и торговать по всей империи. Можешь предположить почему?
– Все граждане знают – вы пьете только лучшие вина.
– Догадливая. Мне это нравится.
Адриан поднял свой кубок и выкрикнул: «Аве», после сделал большой глоток. Все присутствующие повторили за ним. Атилия смогла наконец-то рассмотреть августейшего. Он был одет в белую, с лиловой окантовкой, тогу, ее края обшиты золотой нитью. Если бы она не знала о его римском происхождении – подумала бы, что он из германского племени. Своим ростом и шириной в плечах, а также привычкой не брить бороду, император больше напоминал варвара. Но его осанка, умение держать себя, а так же одежда, все говорило – перед вами представитель знатнейшего патрицианского рода.
– Так на чем я прервался?
– Виноделы много зарабатывают, став вашими поставщиками, – Атилия, буквально выпалила ответ, боясь хоть на секунду заставить императора ждать.
– Да. Только не виноделы, а торговцы вином – это, зачастую, не одно и тоже. Но сейчас о другом.
Адриан говорил и при этом жестикулировал свободной рукой. Он то поднимал указательный палец вверх, как это делали философы, то поводил из стороны в сторону рукой с раскрытой ладонью. Все такие его движения были плавными и гармонировали с едва хрипловатым басом.
– Что делать если тебя не берут поставщиком двора императора? Ни взятки, ни дорогие подарки не помогают. Как быть?
– Даже не знаю. Может предложить хорошую цену?
– О, да ты, дорогая, наверняка преуспела бы в таком деле. Ты сразу назвала единственный законный способ. Но нет. Отец вашего мужа придумал другой вариант. Он стал продавать сертификат поставщика двора императора всякому, кто предложил хорошую цену. Такой папирус действует год. И если желающих будет достаточно – можно себе обеспечить весьма не бедную жизнь. Сначала это были торговцы вином, постепенно и всех других он стал снабжать таким сертификатом. И вот, у него уже появился особняк в Риме.
– Но если у многих будет такой документ – то ведь и ценность его упадет.
– Я, пожалуй, выгоню нынешнего советника по финансам и найму тебя на эту должность.
Адриан очень громко и заразительно рассмеялся. Окружающие, даже те, кто не слышал, что его рассмешило, стали невольно широко улыбаться.
– Именно с этим и столкнулся папаша вашего мужа. Пусть его душа будет спокойна в подземном мире. Только, вот денег хотелось все больше. Тогда он переключился на реальных поставщиков. Потребовал снизить цену на товары. Но по бумагам проводил старые цены. Излишки же оставлял себе. А такое, уже можно расценивать как казнокрадство.
Луций запротестовал:
– Но, позвольте, августейший, ведь цена и качество для вашего двора не изменились. В чем же тут воровство?
– Потеря возможных выгод. Не доложил в казну – считай, украл.
– Ваш достопочтенный предшественник, так не думал, – Луций не унимался, за казнокрадство полагалась смертная казнь, – Иначе не освободил бы моего родителя из рабства. К тому же еще и наградил почетным перстнем. Кстати, вот он – у меня на пальце.
– Да, это просто потому, что отец твой, когда был жив, всегда знал свое скромное место. В отличие от тебя. – Адриан нахмурил брови, и уже говорил без улыбки, – Он не совал нос в политику. Не покупал мест для чиновников. И не давал денег на подкуп избирателей, кому не стоило.
– Мой божественный господин, и господин всего мира, – голос Луция дрожал, – Ведь я не нарушал никаких законов. Не препятствовал интересам республики и империи…
– Это почему ты так уверен? Мои интересы в политике под особой секретностью. Не тебе, и не таким как ты судить об этом. Твой отец был достаточно умен, что бы понимать такое. Так и дожил он до глубокой старости, и умер в почете и богатстве.
Голос императора перерос в громкий бас. Он не кричал, но при его словах захотелось спрятаться.
Адриан помахал платком в сторону арены. На песок стали выводить людей, одетых лишь в набедренные повязки. То оказались мужчины в годах выше средних. Их руки были заломлены назад и связаны за спиной.
Глава 16
– Вот, Луций, посмотри – это казнокрады. Из Македонии, Ликии, Азии, – император говорил спокойно и мягко, – Проведенные тобой аудиты, в этих провинциях, помогли выявить многих из них. Мы весьма благодарны тебе за это. Именно по тому ты и был приглашен с женой к нам сюда.
Тем временем, связанных оставили в центре арены. Адриан снова взмахнул платком. Лязгнули какие-то замки, и на арену стали выскакивать львы. Огромные ощетинившиеся хищники рычали и недружелюбно смотрели на стоящих людей. Толпа зрителей притихла, все застыли в ожидании.
Один из приговоренных кинулся убегать. За ним сразу же бросился крупный лев. Он догнал несчастного очень быстро и, вскочив ему на спину, повалил его. Другие звери подбежали, и стали рвать упавшего на части. Громкий пронзительный крик издал умирающий. После такого остальные пленники кинулись врассыпную. Но хищники как будто только этого ждали. Они настигали бегущих со спины и валили на песок. Крики ужаса, звуки терзаний, рвущейся плоти и рыки львов, заполнили всю арену. Атилия от страха закрыла глаза. Такой ужасной смерти она не пожелала бы никому.
– Я надеюсь – это поможет, мой казначей, понять, что твои игрушки в политику тебе не по зубам.
Затем, уже обращаясь к ней, император сказал:
– Вижу, дорогая, тебе не нравятся подобные представления. Признаться, мне тоже неприятно. Только, вот правители вынуждены, иногда, показывать свой оскал. Иначе другие сожрут с потрохами и не подавятся.
Он замолчал и припал к кубку, только полностью опустошив его, убрал ото рта.
– Недавно мы изгнали из Рима весьма достойную матрону, жену сенатора. Умбра, кажется, ее имя. Она избила до полусмерти свою рабыню. Как выяснилось, причина – незначительна провинность бедняжки. В процессе матрона нашла удовольствие – я и мои близкие такое порицаем. Луций, тебе придется оставить свой пост и Рим. Я распорядился назначить тебя казначеем при префекте Киликии. Там недавно освободилось место, – Адриан указал на арену.
– Но, мой господин, – запротестовал Луций, взгляд императора заставил его замолчать.
– Мы учли твои заслуги – считаем весьма прибыльной эту должность. Ты же знаешь, как богата Киликия.
– Благодарю за щедрость, августейший. Там есть очень знаковое место.
После этой реплики, Адриан резко и гневно посмотрел на него. Убедившись, что Луций не продолжает говорить на эту тему, отвернулся от него к соседу справа.
Интересно, чем таким названное мужем место было знаковым, что заставило гневаться и нервничать самого могущественного человека в мире. Атилия слышала, что где-то там умер император Траян. Адриан, будучи его помощником, присутствовал при этом. Потом ходили слухи, что якобы жена предыдущего императора буквально заставила своего мужа усыновить Адриана. Муж Серселии, бывший сенатор, о чем-то намекал по этому поводу. Может, в этом есть какая-то связь…
Тем временем с арены выгнали всех львов, и унесли растерзанные тела. Служители засыпали свежим песком лужи крови. Зрители вновь утратили интерес к происходящему внизу. Продолжили пить, есть, и общаться с соседями. Создавалось впечатление, как будто и не было всех этих кошмарных смертей еще несколько минут назад.
– Скажи, милая, – жена императора так неожиданно к ней обратилась, что Атилия невольно дернулась и вздохнула, – Кто тебе подсказал нацепить на себя столько безделушек? Или ты сама так решила?
Слова августы звучали безразлично, Атилии стало ясно – ответ ее не интересовал. Она просто спросила ради самого вопроса. Что бы как-то поставить в неловкое положение того кого спрашивала. Но Атилии требовалось ответить. Нельзя оставлять жену императора без внимания. Такое могло расцениваться как знак неуважения.
– Я хотела надеть лишь это ожерелье с изумрудами, – она прикоснулась пальцами к украшению, – Еще серьги и простую диадему. Но мой муж настоял.
– Вот как? – она бросила уничижительный взгляд на Луция, – Скажи ему в следующий раз, что августа не одобряет такое. Это же безвкусица полная.
Она украдкой изучила саму жену Адриана. Та была в однотонном лиловом платье с золотым шитьем. Широкая диадема с аметистом по центру придерживала прическу. Волосы прикрывала прозрачная с орнаментом из золотых нитей ткань. На шее ожерелье с одним крупным алмазом. Висячие длинные серьги были также украшены алмазами небольших размеров. Весь ансамбль августы выглядел очень дорого, но не навязчиво.
Фактически сейчас рядом с Атилией сидела полубогиня. Сенат недавно провозгласил ее августой. Вероятно, сам император настоял на этом. Еще раньше ее мать была объявлена таковой. В центре даже построили небольшой храм в ее честь. Ей самой и ее мужу императору стали воздвигать статуи. Граждан обязывали поклоняться этим статуям, возносить молитвы и приносить дары. Со временем, после их смерти, все забудут о них. От пышности и почитания не останется и следа. Сколько их – этих статуй ушедшим полубогам покрывается мхом в парках и садах города – не счесть. Но сейчас, они на вершине власти самой могущественной страны из когда-либо существовавших.
– Кстати, Луций, – Адриан резко повернулся в их сторону, – На счет нашего спора: предлагаю усилить ставки. Ты все еще веришь в удачу своих бойцов?
– Да, августейший, я убежден в их победе.
– Замечательно! – император аж причмокнул от удовольствия, – Ставлю свою личную колесницу с четверкой лучших скакунов из моих конюшен. Чем сможешь парировать такое?
– Очень щедро! Размах достойный Цезаря.
Луций не сдерживал эмоций и не скупился на сладкие похвалы. Адриан же сидел с довольной улыбкой. Было не понятно, толи он подался, и лесть Луция оказалось ему приятна. То ли наоборот он был доволен, как быстро жертва проглотила наживку. Атилии показалось, что игра набирала новый оборот.
– У меня есть вилла на севере Лации. Она досталось мне от отца. Там доживает свою старость моя достойная мать.
– Ну, зачем забирать у нее то, чего она ждала большую часть жизни? – император перестал улыбаться и нахмурил брови. – У тебя есть не менее ценное сокровище – твоя прекрасная супруга.
– Публий! – Сабина, жена императора, от возмущения назвала его коротким семейным именем. На людях такого не позволяли рамки приличия. Вспомнив об этом, она не стала продолжать, а лишь с негодованием смотрела на него.
Атилия ощутила холод вверху живота.
Адриан не стал обострять ситуацию. Он показал в сторону супруги ладонь – успокаивающий жест.
– Не переживай, августа, мы все сделаем, как велит буква закона. Луций, в случае проигрыша, разведется с Атилией. И простит ее отцу выплаченную за нее сумму. Тем более, мы недавно выяснили, он заплатил фактически из моей казны. Ну как, Луций, принимаешь ставку?
От неожиданности у нее перехватило дыхание, и под грудью все еще чувствовался холодок. Муж, видимо, не предвидел такого и лишь кивнул несколько раз головой, в знак согласия.
– Нет, мой бывший казначей, такой ответ я не принимаю. Ты вслух скажи, при свидетелях, что согласен.
Император, все еще не улыбаясь, серьезно смотрел ему в глаза. Тот собрался с духом и ответил:
– Я поддерживаю ставку. Моя жена Атилия получит развод, в случае проигрыша моих бойцов. Деньги, уплаченные за нее, я не стану потребовать с ее отца, патриция Тита Атилия.
– Замечательно, – Адриан остался доволен, это отразилось на его лице – Хочу кое-что уточнить. Свой проигрыш я приму, только если будет убит главный боец моей команды – рударий Германус.
– Но, августейший, – запротестовал Луций, – Есть же правила, и судьи. Разве мы все не сможем понять, какая команда победила?
– Ты либо принимаешь мои условия, либо убираешься.
Теперь Адриан не сдерживал свои эмоции. Его глаза блестели не дружелюбно. Луций стушевавшись, опустил голову и кивнул в знак согласия.
Тем временем уборка арены закончилась. На обновленный песок стали выходить гладиаторы. Глашатаи, громкими выкрикиваниями объявляли их имена-прозвища. Так же кто из них, чем отличился ранее.
Сначала, с правой стороны вышли два огромных, темнокожих бойца. В руках они несли по трезубцу и сети. Доспехов на них вовсе не было, лишь левая рука каждого была обмотана толстым слоем войлока. Выяснилось, что прибыли они из Ливии, и уже отличились в боях на арене Капуи. Здесь считались новичками. Еще четыре гладиатора из их команды следовали за ними. Эти оказались уже известны римской публике. Зрители радостными криками стали их приветствовать.
– Я не смею больше перечить, мой господин, – Луций приободрился, увидев команду, на которую поставил.
– Атилия, дорогая, эта ситуация тебя тревожит?
Слова императора выражали заботу. Возможно, при других обстоятельствах она была бы и рада такому повороту. Избавиться от мужа и забыть его – то, о чем она сейчас мечтала. Но став предметом пари, как какая-нибудь рабыня, была поставлена на кон против упряжки лошадей. Пускай даже и лучших лошадей во всей империи. Сейчас ей очень захотелось повторить слова Германуса: «Какого хрена!?». Но воспитание в строгой патрицианской семье, где глава являлся для них господином, не позволили. Почтение перед мужем и правителем – священный закон.
Поэтому она сдержала себя. Хоть далось это очень не просто. Сейчас она должна показать свое воспитание, но защитить честь рода.
– Августейший, меня смущает неизвестность моего статуса в дальнейшем. Если ваша команда выиграет.
– Да, я так и подумал. – Адриан протянул руку вправо от себя и продолжил, – Антиной, мой любимый друг. Он грек и в этом году он достигает зрелого возраста. По традициям его родины он обязан взять себе женщину в дом. Я хочу, чтобы ты стала его компаньонкой и жила с ним. Со своей стороны я обещаю покровительство, полный патронаж.
Она встретилась взглядом с юношей. Он, казался, слишком красив, как для мужчины. Эдакая ожившая статуя молодого бога. Ее не очень нравился такой типаж, думала, и почти была уверена – такие, зачастую, ведут себя нарциссически. Вот только жить с извращенцем и садистом, каковым был ее нынешний муженек, гораздо опаснее. Может хоть этот не такой…
Антиной, тем временем очень внимательно ее разглядывал. Его приятная, но слишком приторная, улыбка говорила, как он старается расположить к себе.
– Я из Вифинии, – сказал он медовым голосом, – моя семя так же благородна, как и твоя.
По всей видимости, он еще хотел что-то сказать, но увидев недружелюбный взгляд Луция, запнулся. Откинулся на спинку кресла, стал смотреть на арену.
