Текст книги "Гладиатор для неё (СИ)"

Автор книги: Алекс Разум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 33

Оказалось, моряк спал с открытыми глазами. Бывшему гладиатору уже не раз такое доводилось видеть. В школе, где их обучали биться, некоторые засыпали даже стоя.

Забрав свои пожитки, он разделся и сложил вещи в кожаный мешок, потуже завязав его. Прокрался к якорному канату и по нему спустился в воду. Море оказалось теплым и спокойным. Он поплыл в сторону огоньков на берегу.

Германусу без проблем удалось добраться до суши. Он достал сухие вещи из мешка и оделся. Стараясь выбирать места потемнее, побрел в городок.

Пришлось ждать утра под мостом – не хотел лишний раз попадаться на глаза. Здесь он ножом срезал свои длинные волосы – надо как можно сильнее изменить свою внешность. Совершенно ясно, что в городке есть приятели убитого им «торговца мясом». Его помощники, скорее всего, обратятся к ним для поиска убийцы. Если, конечно, не передерутся между собой за наследство патрона. На что очень сильно рассчитывал Германус.

В любом случае, теперь нужно выглядеть, как большинство местных. Бороду также придется сбрить. Еще стоит поскорее убраться из этого городишки. Лучше в Неаполь – он где-то рядом. Прятаться надо там, где людей больше и много приезжих. Крупный портовый город для такого идеален.

Дождавшись рассвета, он первым делом узнал дорогу. Выйдя на нее, Германус прибился к селянам, которые везли свои товары на продажу в туже сторону. Сказал, будто идет наниматься моряком, а с прошлым работодателем не сошлись по оплате. В здешних местах это частая история.

Много спрашивал и мало рассказывал. Попутчики оказались любителями поболтать и вывалили ему все, что им известно о Неаполе и его жителях. Посоветовали брадобрея рядом с портом. Еще таверну с ночлежкой «за недорого».

Когда пришло время обеда и ноги устали от ходьбы, они расположились на полянке. Ели лепешки с чесноком и запивали молодым вином. От денег, которые Германус предложил в уплату, отказались. Даже обиделись, когда он пытался настоять.

Всего селян было четверо – мужчина с сыном-подростком и двое парней, его соседей. Они везли яйца и козий сыр на продажу. Утверждали, что выручат за все в два раза больше чем в том маленьком городишке, откуда шли. Там же, на рынке Неаполя, купят соли и продадут ее у себя рыбакам. Такая прибыль весьма оправдывала двухдневную дорогу. Их телеги тянули маленькие мулы. Сами селяне тоже не высокие, хоть и коренастые. Он среди них выглядел гигантом.

Когда они добрались до места, то распрощались уже, как старые приятели. Попутчики улыбались и звали его в гости. Германус отвечал, что знает, где те торгуют и если вернется в эти края, то обязательно найдет.

После этого он сразу пошел к брадобрею, избавляться от своей русой, привлекающей внимание, бороды. Там выяснил, что почти все корабли, которые идут в Далмацию, редко заходят в Неаполь. Их курс проходит через сицилийский порт Мессина. В том городе ему будет легче всего наняться на нужное судно. Германус решил заночевать в Неаполе и на следующее утро уплыть на Сицилию.

В портовой таверне, куда он зашел пообедать и устроиться на ночлег, стоял полумрак. Посетители, собравшиеся тут, оказались очень разношерстной, нездешней публикой. Он на это сильно надеялся – так легче слиться с толпой.

Здесь же, за кружкой вина, Германус и договорился с одним владельцем небольшого судна о доставке его в необходимый порт. Когда же они вместе выпили целый кувшин красного неаполитанского, поездка для него стала бесплатной.

Проснулся он перед самым рассветом с больной головой. Быстро рассчитался с хозяином таверны и побежал в порт, прихватив свои пожитки.

Судовладелец, он же недавний собутыльник, встретил его хмурым взглядом. Припасенное Германусом неаполитанское подняло ему настроение. До Сицилии он добрался, выучив несколько похабных песен, которые они горланили всю дорогу. Сюжет их весьма незамысловат – во всех жена или невеста уходит к другому, не дождавшись своего моряка. Тот же, прокляв ее последними словами, находит утешение с женщинами торгующими своим телом. В одной из историй, герой отыскивает таковых даже в царстве Нептуна.

Остров встретил бывшего бойца арены густым туманом.

* * *

Атилия решила поговорить с Антиноем. Слова августы Сабины не выходили у нее из головы весь предыдущий день. Из-за них же не сомкнула глаз ночью.

Она воспользовалась следующей остановкой на суше. Очень долго ждала удобного момента. Наконец смогла пригласить своего жениха для беседы наедине.

– Антиной, мой будущий муж, меня сильно беспокоит недавний разговор с женой Адриана.

Он резко обернулся и взглянул на нее.

– Что она сказала?

– Говорила, будто тебя вынуждают взять меня в жены. Я тебе не интересна?

Он склонил голову и стал трепать ладонью свои кудри. Такой разговор явно заставил его нервничать.

– Понимаешь, Атилия… Как бы тебе это сказать… В общем-то августа права. Я под полным патронажем божественного Адриана, и не могу его ослушаться. Ты, конечно, красивая и все такое…

– Я тебя совсем не привлекаю? – вставила она, – Ты хотел бы от меня детей?

– В том-то и дело, что я должен иметь детей от эллинки. Родители давно сосватали для меня дочь их родственника. Я обещал матери, что женюсь на этой девушке. Она ждет уже долгие годы. И если нашей с ней свадьбы не случиться – ей не найти себе мужа. На моей родине так заведено…

– Тогда почему ты не сказал об этом Адриану?

– Я говорил! Только он и слушать не хочет. Император уже все решил.

– Но это не объясняет слова августы. Она намекала, почти прямо, будто ты совсем равнодушен к женщинам.

– Ох, Сабина! Она снова за свою старую песню.

Антиной подошел и взял ее за руку.

– Понимаешь, Атилия, мы с тобой оказались втянуты в очень долгую вражду.

– Не понимаю, – сказала она, нахмурив брови, – Что еще за вражда?

– Августа всегда считала себя намного знатнее своего мужа. Она племянница предыдущего императора. Адриан – его дальний родственник. К тому же ходили слухи о их близких отношениях с женой Траяна. Сабина за это невзлюбила императора. Но на людях этого не показывает.

– Очень все странно, – Атилия не смогла поверить тому, что услышала, – А мы с тобой здесь причем?

– Она всеми силами пытается навредить августейшему. Нашу с ним дружбу старалась очернить. Она даже подкупила людей, и те в Риме распускались слухи, будто я и Адриан любовники. Его агенты смогли узнать.

– Но ведь это не так, верно?

– Ну конечно! Только вот такие слухи попали на очень благодатную почву. Адриан всюду возит меня с собой, мы проводим слишком много времени вместе на публике. Мне самому такое не очень нравиться. Но как я могу что-то сказать против… Понимаешь?

– Теперь да.

У Атилии, будто тяжелый камень сняли с плеч – так ей стало легче. Только вот появился другой вопрос: как им быть? Император явно не собирается отказываться от своей затеи. Его желание, устроить семью из «эталонной» римлянки, и такого же грека – оно никуда не денется.

– И что нам делать? – скорее себя, чем Антиноя спросила она.

– Даже не знаю. Все слишком далеко зашло. Я думаю, когда мы будем в Вифинии, позвать его к моим родителям. Надеюсь, они помогут и все объяснят…

– Ты любишь ее? Ну, свою ту невесту.

– Я должен, перед матерью поклялся.

«Не очень-то это похоже на любовь», – подумала она. В слух же спросила:

– А она какая? Красивая, добрая?

– Да, наверное, – без особой уверенности в голосе ответил Антиной, – Ей тогда было девять. Мы виделись только два раза. Помню, она говорила, как ей страшно.

Выходит, ее будущий муж не вполне самостоятелен. Вернее сказать – совсем не волен решать свою судьбу. Ему дважды подобрали жену, и оба раза навязали. Такое Атилии вообще не нравилось. У нее и раньше на счет него возникали сомнения, а теперь они подтвердились.

Получается в Элладе сыновья правителей в таком же положении, как дочери в Риме. Они не свободны в выборе своей пары. Их семьи создают родители.

Атилия решила оставить все как есть. Если за время путешествия у нее появятся к Антиною какие-нибудь чувства, тогда она не станет противиться воле императора. В ином случае – найдет возможность переубедить Адриана.

Самое важное – ее совесть чиста за то, что влюбилась в Германуса. Теперь, она перестанет корить себя за ту самую ночь с ним. Это подняло ей настроение. Атилия приблизилась и поцеловала в щеку Антиноя. Не таким она представляла свой первый поцелуй с женихом. Получился, скорее, дружеский жест, чем проявление любовных чувств.

– Спасибо, что не стал скрывать это от меня. Надеюсь, все наладится.

Он смотрел на нее растерянно и ничего не ответил.

Ну, какой из него муж? Ему бы повзрослеть.

Атилия ушла, и оставила жениха наедине со своими мыслями и сомнениями.

Через несколько дней они прибыли в Иберию, как называли ее местные народы. Римляне же дали этой земле имя Испания. Император хотел всем показать место, где родился он сам и его предшественник Траян. Город не так давно получил статус колонии. Теперь носил название Колония Аэлия августа Италика. Но все по старой памяти говорили просто – Италика.

Городок был не особо крупным – всего около восьми тысяч населения. Адриан много сил и средств потратил на свою малую родину. Он очень воодушевленно рассказывал о нем, как только высадились на берег. И всю дорогу которую проехали за два дня на лошадях. Мужчины верхом, а женщины в тележках. Но произошедшая странная история помешала его планам.

Император прогуливался в парке с наместником провинции. Местный правитель давал отчет о проделанных работах, за выделенные огромные средства для обустройства города. Как вдруг, из неоткуда, появился какой-то сумасшедший. Он с криками и кухонным ножом накинулся на императора. Личные телохранители Адриана находились на некотором удалении и не смогли вовремя прийти на защиту. Наместник провинции Бетика застыл в ужасе.

Нападавший пытался ударить Адриана, но тот схватил его за запястье руки, в которой умалишенный держал нож. Император с такой силой сдавил ему руку, что оружие выпало, и сам нападавший присел на дорожку из брусчатки. В это время подбежали преторианцы и повязали сумасшедшего. Тот выкрикивал невнятные слова, то смеялся, то плакал. По всему его виду становилось ясно – человек душевно не здоров.

Адриан сильно расстроился и приказал готовиться к отбытию. Он оставил людей расследовать это происшествие. Конечно же, наместник попал в немилость и был отстранен от управления провинцией.

Прибыв к кораблям, император велел направляться в сторону Сицилии.

Глава 34

Найти судно, отбывающее в Далмацию, оказалось несложной задачей для Германуса. Только никто не желал брать его на борт. Выяснилось, что моряки очень не любят пассажиров. Даже приличные деньги, которые он предлагал, не смогли убедить ни одного капитана или судовладельца. Германус обращался к четырем из них.

После этих неудач он решил действовать иначе. Необходимо обзавестись знакомством, а лучше дружбой, с людьми, которые смогут его пристроить на нужный корабль. Иначе никак.

Тут, на Сицилии, не очень любили чужаков, и это мягко говоря. В портовом городе их кое-как терпели – по-другому и не скажешь. Но это вынуждено, для налаживания торговли. Еще здесь все дела велись только через родственников или очень хороших знакомых. Ему даже не сразу удалось найти жилье. В этом помог совет того забулдыги, который его сюда доставил.

«Тебе нужен гостевой дом римлянина, местные тебя не возьмут» – сказал ему на прощание его собутыльник.

Искать пришлось почти целых полдня. А когда нашел и заселился – через пару дней пришлось снова переезжать. Выяснилось, что этот порт на самом деле военный. Грузовые корабли сюда заходили, но все они являлись частью римского флота, посторонних к ним и близко не подпускали.

Германусу пришлось перебраться в соседний портовый город. Этот был поменьше. Сюда заходили частные торговые корабли. Но и они, как выяснилось, без рекомендаций никого не брали.

Он кое-как заселился в трактир со спальнями на верхних этажах. Это заведение держала сицилийская семья. У хозяина было то ли трое, то ли четверо сыновей. Еще столько же племянников. Разобраться, кто из них кто оказалось сложно. Старик утром при встрече целовал их всех одинаково. Сколько у него было дочерей и племянниц вообще не представляло возможным выяснить. Они крайне редко показывались на этой части дома.

Германус лишь однажды видел, как все семейство собралось за длинным столом под навесом, во внутреннем дворе. Стол хозяина ломился от разнообразия и количества блюд.

Такое сильно бросалось в глаза, учитывая, как кормили тут постояльцев. Ели они все в общей столовой на первом этаже. Еда оказалось не очень. Не то, чтобы невкусной – просто весьма однообразной. Каша, хлеб и овощи, изредка рыба. Вот и все чем кормили клиентов этой таверны. Зато разнообразие вина могло удивить самого придирчивого приезжего.

Видимо, женщины семьи готовили для своих близких на другой кухне. Это скрывалось от посетителей и случайных зевак. Германус увидел трапезу хозяев заведения из малюсенького окошка в его комнате. Ему помог разглядеть их его рост. Другие наверняка могли видеть лишь стену или кусок неба из своих окон.

Он решил завести дружбу с хозяином. Выяснилось, что это невозможно! Старик не говорил на латыни, лишь на одном из местных языков. Он попросту друг друга не понимали. Наконец, один из его сыновей, или племянников, согласился выпить вина с Германусом. Сначала он не мог понять кто это, они все называли хозяина отцом.

Этот кое-как говорил на языке римлян, сильно его коверкая. Очень многое узнал в тот вечер бывший боец арены. Откровения пьяного сицилийца, буквально, вывели его из равновесия.

Во-первых, выяснилось, что племянник, а это оказался все же не родной сын, вскоре должен жениться на одной из дочерей хозяина. И так на Сицилии поступают практически все. Во-вторых, местные поголовно ненавидят римлян. И когда есть возможность, не упускают ее навредить им. Но самое главное – к римлянам они относят всех говорящих на латыни. В том числе и самого Германуса.

Так он, который сам недавно испытывал вражду ко всему римскому, оказался по одну сторону с ними.

На просьбу помочь ему устроиться на нужный корабль, он получил однозначный отказ. Сицилиец вообще не желал как-либо помогать, даже советом. А выпить вина он с ним согласился только для того, чтобы объяснить чужаку «правила этой земли».

Той ночью Германус не смог уснуть. Выпитое вино не помогло. Тревожные мысли роем кружились в его голове. От этого появилась уже знакомая боль – последствие травмы.

В итоге ему не пришло ничего лучшего в голову, как подружиться с одной из рабынь хозяина.

Всего их тут работало четверо. Они разносили еду и наводили порядок в столовой и на улице. В комнатах, где жили гости, не убирался никто. Разве, что сами постояльцы просили это сделать за отдельную плату.

Он выбрал из них ту, что ему приглянулась. Для начала Германус попросил ее постирать его вещи и покрывало с кровати. После заплатил целый ас за уборку в комнате. Рабыня очень удивилась – ведь прошло всего пару дней с его заселения.

«И это, каким надо быть брезгливым, чтобы так часто убираться» – пробурчала она. Но деньги взяла и принялась за дело.

Германус наблюдал за ней стоя у двери.

«Послушай, эм-м, как там тебя?» – спросил он, стараясь выглядеть непринужденно.

«Меня называют Лициска» – не оборачиваясь, ответила она.

Девушка, примерно восемнадцати годов, походила на других сицилийских женщин. Она была брюнеткой с длинными волосами спрятанными под платком. Который оказался обмотан и подвязан замысловато, не так как носили римлянки. Тело ее упитано, но не сильно, в отличии от дочерей и племянниц хозяина. Пышные груди подчеркивала облегающая их туника. Германусу она пришлась по вкусу, и он почувствовал желание узнать ее поближе.

«У тебя красивое имя, как и ты сама, Лициска» – сказал он не громко.

Девушка резко обернулась и взглянула ему в глаза. Поправив выбившуюся из-под платка прядь, произнесла:

«Я не торгую своим телом. И хозяин этого не приветствует».

«Не обижайся. Я только хотел сказать что-нибудь приятное. У тебя есть жених?».

Она улыбнулась и на ее покрасневших круглых щеках появилась ямочка. Взгляд невольно опустился к полу, ответ едва слышно прозвучал.

«Еще нет. Наш хозяин пока не купил нужного мужчину».

Увидев ее смущение, Германус осмелел. Он приблизился к ней вплотную.

«Тебя уже кто-нибудь целовал?» – спросил он.

Она немного помолчала и покачала головой. Потом посмотрела ему в лицо и отвела взгляд.

Германусу стало ясно, кто-то уже это делал с ней, но без ее согласия. Видимо, пользуясь ее положением рабыни. Кто-то из сыновей или племянников хозяина. Возможно даже не один. Сейчас это стало не важно. Он почувствовал, что понравился ей. И это было взаимно. Германус сам бывший раб. Его тоже долгие годы принуждали выполнять вещи, которые ему не очень нравились.

Однажды, в юности, он убил своего приятеля на арене. Хотя сильно не желал этого, но выбора ему не оставили. Так развлекались те, кто ими владел. Почему-то именно эти воспоминания всплыли у него после ответа этой хорошенькой рабыни.

Бывший гладиатор обнял ее за талию и притянул к себе. Ее лицо оказалось ниже его. Он осторожно пальцем приподнял подбородок Лициски. Большие карие глаза смотрели на него. Пухлые губки разомкнулись. Она хотела что-то сказать, но Германус не дал.

Он целовал ее, будто никогда раньше такого не делал. Девушка не стала противиться и отвечала. Они не заметили, как оказались на кровати.

Глава 35 (Финальная)

– Я уверен, божественный Адриан, ты оценишь моего нового бойца.

Сицилийский наместник хвастал и, в тоже время, изо всех сил старался угодить императору.

– Большой дворец ты себе построил. Это случаем не за казенный счет?

Адриан хмурился и всем видом показывал, как он недоволен. Вся его свита разбрелась по огромному парку. Атилия осталась с Антиноем, который везде следовал за императором. Она увидела изменения в лице наместника. Адриан явно угадал с источником финансов, и за чей счет сооружен дворец из белоснежного мрамора.

Сам римский правитель смотрел в сторону здания и не заметил, как лицо наместника Сицилии буквально потемнело после его вопроса.

– Мой Цезарь, к чему такие слова? Вы меня оскорбляете. Пять лет назад я овдовел, потом вновь женился. Перед этим выдержав траур, разумеется, как положено.

Августейший повернул лицо в сторону рассказчика. Он стал внимательно его слушать.

– Ну, и так вышло, что отец моей новой супруги сказочно разбогател на торговле сицилийским вином. Он и выделил деньги на строительство…

– Да? А не врешь?! – императора не убедили его слова, сказанные не очень уверенно.

– Но, мой господин, как я могу обманывать. Лишнего аса из казны не возьму. Все во благо империи и процветания Рима.

Атилия невольно ухмыльнулась. Эта фраза могла означать что угодно. В том числе возведение дорогущего дворца – все ради «процветания». Наместник лгал, Адриан явно об этом догадывался. Но, видимо, не хотел идти на обострение без конкретных аргументов. Необходимо провести тщательную ревизию надежными людьми. Лишь после обвинять наместника, которого назначил сенат. Без этого никак.

– Так что там за боец у тебя? – император решил сменить тему.

Чуть не подпрыгнув от радости, местный правитель кинулся описывать своего гладиатора.

– Я знаю, как августейший любит крепких воинов из германских племен. Так вот, мне удалось выкупить одного такого. Этот наглец обесчестил дом уважаемой семьи и его должны были закопать живьем. Но кто-то убедил главу семейства продать в рабство этого преступника. Так как он оказался успешным римским гладиатором.

– Он выступал в Риме? – удивленно переспросил Адриан.

– Да, августейший. Даже возможно ты его видел ранее. Я устроил ему проверку, и представляешь – он убил лучшего бойца Сицилии! Он высокий, крепкий и светловолосый.

Атилия сжалась после этих слов. Интуиция подсказывала, о ком говорил наместник острова. Разум сопротивлялся ее догадкам.

«Ну, и как же такое возможно? Он же отбыл на родину». Мысленно спрашивала она у себя. И тут же сама отвечала: «Может он случайно сюда попал и здесь задержался».

Новое возражение не заставило себя ждать. «Но ведь он свободный римлянин, сам император подарил ему такое право. А этот сицилиец говорит о рабе».

И тут же в голове появился ответ: «Сицилия давно имеет очень сомнительную репутацию. Тут местные обычаи главенствуют над римскими законами».

Сердце стало колотиться и отдаваться в висках. Перед глазами появилась пелена. Ноги подкашивались, захотелось куда-нибудь присесть.

– Антиной, – тихонько сказала она, – прошу тебя, мне что-то плохо…

Император услышал и окинул ее взглядом.

– Снова морская болезнь вернулась? – поинтересовался он, перебив рассказ местного правителя.

– Простите меня, августейший, наверное, не знаю что…

Адриан повернулся и, найдя взглядом своего лекаря, поманил его пальцем. В два счета тот оказался рядом, и с ним помощник. Император кивком указал ему на нее, и снова развернулся к наместнику.

– Ну и как же так вышло, зачем ты против новичка выставил лучшего гладиатора?

Атилию отвели немного в сторону и усадили на раскладной стул. Лекарь помазал ей под носом уже знакомой настойкой.

– Жара нет? – спросил он, и приложил ладонь к ее голове.

Она помотала в ответ. Сама же старалась не пропустить не одного слова, сказанного про германского бойца. Надеялась услышать подтверждение своим догадкам.

– Мой Цезарь, он выглядит очень впечатляюще, по всему видно – много лет бился на арене. А этот остолоп, что был лучшим на всем острове, давно не получал ран. Видимо возомнил себя любимчиком богов. Ни и не смог увернуться от первого же удара.

– Даже так… – императора явно заинтриговал рассказ, – Ну тогда давай, покажи, на что он способен, этот твой германец.

– Августейший, я хотел завтра провести бои на нашей городской арене…

– Нет, мы отбываем завтра. У тебя такой огромный перистиль около дома – там можно все устроить.

Через время вся свита императора расположилась в тени колонн перистиля дома наместника Сицилии. Как и сам дворец, колонны и стена огороженного двора были собраны из белого мрамора.

Адриан восседал на высоком кресле восточного типа. По левую руку от него сидела августа Сабина, а с другой стороны Антиной. Атилия находилась со своим женихом. Она чувствовала себя немного лучше, но волнение полностью не оставило ее.

Посредине двора, огороженного стеной с колоннами, располагалась большая клумба. Хозяин дома распорядился вырубить на ней весь кустарник, так что там остались лишь невысокие цветы и мелкая галька.

Бойцы вышли с оружием, но без доспехов. Их оказалось двое. Первый огромный сицилиец с густой курчавой бородой и такой же шевелюрой. При виде второго сердце Атилии забилось, будто птица, пойманная в сеть. Хоть он был без бороды и коротко подстрижен – она сразу узнала своего Германуса.

Намечался смертельный бой – об этом говорило вооружение гладиаторов. Они держали в руках лишь широкие короткие мечи, щитов не было.

Ни Адриан, ни кто другой из всей свиты, видимо, не признали любимца римской публики. Так как никаких возгласов с его появлением не последовало. В настроении собравшихся улавливалась скука. Наверное, жаркое солнце Сицилии утомило их. Они мечтали, чтобы представление поскорее закончилось, и можно было зайти в прохладные комнаты дворца.

Хозяин распорядился, и всем гостям принесли охлажденное янтарное вино. Атилия сделала большой глоток – это помогло смочить пересохшее горло.

Став рядом друг с другом, гладиаторы приветствовали императора. Подняв вверх мечи, трижды выкрикнули: «Аве, Цезарь!». Адриан махнул рукой, дав разрешение начинать.

Бой начался с атаки сицилийского гладиатора. Он быстрыми шагами приблизился и, широко замахнувшись, ударил сверху. Атилия на мгновение закрыла глаза. Все повторялось. Вот только теперь у Германуса не было на голове шлема, который мог бы его защитить. Впрочем, у противника такового тоже не оказалось, но за него она и не переживала.

Германус сумел отпрыгнуть от удара заранее. Он двигался по кругу в сторону от сицилийца. Тот, разогнавшись, вновь повторил свой сильный удар сверху. На этот раз Германус увернулся в последний момент, и оружие, издав свист, прошло мимо него совсем рядом. Гул одобрения пробежался по толпе зрителей.

Кудрявый здоровяк злился. Он стал гоняться и пытаться как можно чаще наносить удары. Уже не следил за точностью и силой таковых. В один из моментов Германус нагнулся и полоснул мечом его живот. Красная полоска крови сразу появилась на теле здоровяка. Он скорчил рожу от боли. Зрители стали хлопать, подбадривая дерущихся.

Разъяренный сицилийский боец с рычанием кинулся на Германуса, но тот снова смог увернуться. В это же время, зайдя влево от противника, он ударил его по руке. Рана оказалась глубокой, меч сицилийца упал на землю. Сам он схватился ладонью другой руки и зажал рану. Между пальцами текла кровь.

Германус зашел к нему за спину и, обхватив руками в зажим, стал душить противника. Сицилийский гладиатор пытался сопротивляться, но тщетно.

Вскоре его лицо посинело, и он упал на колени. Германус разжал хватку и отступил от него. Сильный кашель с хрипом дал понять – этот гладиатор только что находился в шаге от смерти.

Германус повернулся к императору.

– Августейший Адриан, прошу тебя, не требуй от меня добивать этого бойца. Я поклялся богам, что больше не стану отнимать жизни на арене. И уже единожды нарушил свою клятву. Это вышло случайно. Но теперь мне долго придется возносить раскаяния и жертвы за это.

Император поднялся и подошел к нему.

– Да, ведь я тебя знаю! Ты же Германус – лучший из бойцов на арене Флавиев. Я даровал тебе свободу и статус гражданина. Как ты снова стал рабом?

– Обманом, мой господин. Очень многие оказываются на Сицилии в рабстве обманом и не соблюдением закона. Других просто захватывают силой и привозят сюда.

– Он лжет, мой Цезарь, – наместник уже оказался рядом с ними, – Разве можно верить грязному рабу?

– Этот человек свободный! – Адриан повернулся к сицилийскому правителю и нахмурил брови, его глаза блеснули гневом.

– Но, августейший, обычаи острова говорят другое…

– Префект претория, арестовать его, – император указал пальцем на наместника и тот аж присел и сжался, – Приказываю провести расследование и аудит с ревизией казны. По-моему пришло время сделать римский закон выше местных обычаев.

В одно мгновение появились два вооруженных преторианца. Они схватили наместника. Префект претория давал распоряжения и гвардейцы стали хватать других чиновников Сицилии, которые здесь присутствовали. Они собрали их всех вместе, и повели к порту, на один из военных кораблей.

– Ты свободный гражданин Рима, Германус, и твои показания понадобятся в суде, – произнес Адриан, положив руку на плечо гладиатора, – Думаю, нам придется задержаться на острове.

– Я снова могу взять его под свою опеку, августейший, – Атилия нашла в себе смелость, и подошла к ним.

Ее слова прозвучали тихо, а лицо залила краска смущения. Она снова вмешивалась в мужские дела. Воспитанная римлянка не должна такое себе позволять. Чувства к Германусу подтолкнули ее к этому безрассудному поступку. За который, возможно, придется отвечать. Но иначе она не могла – ведь это ее любимый мужчина. Теперь она точно в этом уверена.

– Весьма неожиданно, – произнес в удивлении император, – Но смело. Я всегда ценил в людях это качество. Что скажешь, Антиной, ты позволяешь такую выходку своей невесте?

Антиной тоже уже стоял рядом. Он смотрел на Атилию. На мгновенье их взгляды пересеклись. Легкая, едва заметная улыбка тронула губы ее жениха. Он кивнул головой.

– Я доверяю своей невесте. Уверен, мы для нее можем сделать исключение.

– Хм, тоже весьма смело, – Адриан немного удивился, – Но дело ваше, и я не против. Эти события разожгли во мне зверский аппетит, предлагаю уже всем зайти во дворец и отобедать.

Сказав это, император направился к входу во дворец. Все присутствующие пошли следом за ним. К ней приблизилась августа Сабина. Она взяла ее ладонь и, накрыв другой, мягко сжала.

– Да хранят тебя Юнона и все боги, славная дочь рода Атилиев, – не громко произнесла она.

Взглянув на Германуса, жена императора ушла.

Вскоре они остались вдвоем. Атилия приблизилась к нему. Он стоял, все еще сжимая в руке меч. Его голубые глаза светились в лучах солнца.

– Что же, мой милый гладиатор, сама Фортуна свела нас опять. Думаю, не стоит ей сопротивляться.

– Согласен с тобой, Атилия, – сказал он глядя на нее, затем добавил, – Любимая…