Текст книги "Любить и беречь (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Вячеслав Давыдович сразу приступил к главному:

– Глеб, я привез деньги.

– Все?

Глеба, похоже, это заявление не слишком взволновало.

– Все. Вот, можешь пересчитать. Тут все до копейки, что я брал с твоего счета.

Троянов положил на стол дипломат, который держал в руках.

– Наличкой?! Ты обалдел?

Глеб Васильевич открыл дипломат, посмотрел на деньги, но пересчитывать ничего не стал.

– Там еще сверху пятьсот. За моральный ущерб.

– Сверху не надо, забери.

– Надо. Я понимаю, как тебя подвел с юбилеем. И, я слышал, ты нездоров, не работаешь?

– Не работаю, но мое здоровье тут совершенно не при чем.

– Не зовут? Из-за тех публикаций, что ли? Глеб, если хочешь, можно все исправить. Я организую тебе хорошие съемки, дадим опровержение, забабахаем тур.

Глеб покачал головой.

– Не хочу.

– Я понимаю, ты мне больше не веришь. Ты сам будешь разбираться с деньгами. Я просто организую. Без оплаты моих услуг, по дружбе.

– Нет. Дело не в тебе. Я ушел со сцены. Бери себе молодую старлетку и «бабахай» с ней сколько хочешь. Я все, на пенсии.

– Ты с ума сошел?! Глеб, ты еще лет десять мог работать!

– Мог, – кивнул Глеб. – А хочу пожить спокойно. Хотя бы лет десять. Слав, ты все сказал, что хотел? Не объяснишь, что вообще произошло?

Троянов замялся. Объяснять, видимо, не очень хотелось.

– Да ситуация одна неприятная была. Снежану помнишь?

– Помню. Принцесса Снежная, – улыбнулся Глеб. – Дочка нашего якутского друга Андрея.

– Угу. В общем, она в певицы собралась. Андрей со мной связался, хотел, чтобы я ее раскручивал. Денег – сколько хочешь, сам понимаешь.

– Ну да, Андрей же брюликами занимается. В общем, начал я ее крутить. Там эфир, тут клип на ротацию. Тебе не говорил, ты же у нас ревнивый. Ну а потом так получилось, что мы со Снежаной…

Глеб со стоном провел рукой по лицу.

– Слава, ты идиот! Полная Москва баб, тебе нужна была дочка олигарха? Ты ей в дедушки годишься!

– На себя посмотри, – огрызнулся Троянов, но как-то беззлобно. – В общем, папаше доложили, он такое устроил! Потребовал вернуть все деньги, которые уже потратили на раскрутку, забрал дочку назад в Якутию, а меня поставил на счетчик. Там такие люди, Глеб, с ними не шутят, понимаешь?

– Я как раз понимаю!

– И я взял деньги с твоего счета.

– И слинял…

– У меня вариантов не было!

– Ты мог со мной поговорить? Объяснить?

– И ты бы мне помог? Брось, Глеб, ты бы меня уволил в тот же день.

Глеб промолчал.

– Ну а теперь что? Откуда деньги?

– Все оттуда же, из Якутии, – улыбнулся Троянов. – Помирились мы с папаней, он мне теперь тесть. Будущий.

У Глеба вилка выпала из руки. Никита на своем месте тоже подавился сигаретой.

– Снежана оказалась беременна. И что папе делать? Позор на всю Якутию. И она в слезах-соплях, мол, люблю не могу. Нашли меня сваты, позвали жениться. А почему нет? Девка красивая, ребенок, опять же.

– А возраст тебя не смущает? – вкрадчиво поинтересовался Глеб.

– Главное, чтобы ее не смущал!

– Дураки. Оба! А Андрей вообще идиот.

– Завидуй молча! В общем, долг я отдал. А ты забери заявление, пожалуйста. Мне сейчас только уголовки и не хватает.

– Какое заявление?

– На меня, о хищении средств. Глеб, я серьезно. Мне лишние проблемы не нужны.

Никита присвистнул. Никак дядюшка постарался. Теперь понятно, каким боком он в этой истории.

– Твои следоки как цепные псы накинулись. Кого ты там подключил? Всех генералов МВД или половину? Тесть меня, конечно, отмажет, но нафиг нам это все? Давай замнем.

– Давай, – медленно произнес Глеб, соображая, что теперь делать.

Прощались они с Трояновым почти тепло.

– Я тебя приглашу на свадьбу, – пообещал он на прощание.

– В Якутию? Благодарю покорно! Я тебя заранее поздравляю.

– Если надумаешь вернуться на сцену, звони!

– Это вряд ли. Счастливо, Слава.

Закрыв за бывшим директором дверь, Глеб подошел к столу, еще раз открыл дипломат, посмотрел на деньги.

– И что со всем этим делать?

– Отдавать долги, а остаток класть под проценты, я так думаю.

Никита встал у него за спиной, пристроив подбородок на плече и созерцая кучу денег.

– Отдавать некому, Ромка отказался брать. С Азадом Кароль разобрался.

– Значит все на счет. Лучше на три, разных, с разными ставками. Один с капитализацией вклада, второй валютный, третий…

– Ты мой специалист, – Глеб развернулся и легонько его поцеловал. – Вот ты и будешь этим заниматься. Не забудь немного оставить на поездку к морю. Ты, помнится, обещал вывезти дедушку косточки погреть.

– Счас как дам больно! Дедушка! Постельный террорист! Ну-ка вытащи оттуда руку! Хотя нет, не вытаскивай…

@@@

– Родной, у тебя, кажется, сайт грохнулся, – сообщил Никита, оторвавшись от монитора.

Они валялись на кровати, отдыхая после забега по магазинам, занявшего почти целый день. Таскать сумки с продуктами пришлось, конечно, Никите, зато Глеб самолично готовил обед – жарил отбивные и строгал салат. Получилось вкусно, а то, что кухню теперь еще три дня отмывать – такие мелочи! И теперь Глеб вползглаза смотрел футбол, а Никита полез в Интернет.

– Пишет, что закончился срок аренды хостинга.

– Чего? – Глеб оторвался от телевизора. – Говори по-русски, пожалуйста.

– За сайт ты вовремя не заплатил и теперь он недоступен.

– Ну и черт бы с ним, – пожал плечами Глеб и перевернулся на другой бок. – Мне он не нужен.

– А зачем тогда делал?

– Все делали, и я делал. Положено, чтобы у артиста сайт был. Через него приглашения приходили выступить.

– Вот по нему и видно было, что делали для галочки. Точно не для людей.

– Никит, я ничего в этом не понимаю, мне это совершенно не интересно. Дай футбол досмотреть.

– Ты замучил уже со своим футболом! – Никита отложил ноутбук и устроился на Глебе, закрыв ему телевизор. – Сайт – это твое творческое наследие в удобном и современном формате! Там можно разместить все твои песни, клипы, фотографии, статьи.

– А можно без пафоса? Наследие! Кому это нужно?

– Тем, кто любит твои песни!

– Видел я, что они любят…

– Глеб, ты не сравнивай публику на концерте и аудиторию сайта. На сайт могут приходить люди со всех концов планеты! Те, кто не хочет или не может пойти на концерт, кто просто любит послушать твои песни, те, кто живет в городах, куда ты никогда не приезжал.

– Таких нет, – хмыкнул Глеб. – Никит, мы же вроде закончили эту историю? Теперь уж точно сайт не нужен.

– Теперь как раз и нужен! Знаешь, сколько сайтов артистов, которые давно закончили карьеру? И даже тех, кто уже умер? И на них куча посетителей. Вот ты недавно в кабинете прибирался, там куча дисков, афиш, газетных вырезок. Для тебя это хлам, который некуда пристроить, а поклонники за него душу продать готовы. Давай сделаем нормальный сайт, а?

– Ты сделаешь? Ты умеешь?

– Немного. Разберемся. Главное – желание. Ты мне поможешь материалы подобрать, разместить все правильно. Если честно, я в твоем творчестве не очень большой специалист.

– А я специалист! У меня вообще склероз, я иногда слышу песню и поверить не могу, что это я ее пел. Ты вон Громову в консультанты возьми, она тебе к каждой фотографии дату назовет и расскажет, где она была сделана и почему. Вы же общаетесь?

Никита прищурился. Давно он подозревал, что Глеб пользуется компьютером лучше, чем хочет это показать.

– Значит, ты даешь добро на сайт?

– Да делайте что хотите, меня только не трогайте!

Но не трогать не получилось. Как Никита и рассчитывал, Глеб сам включился в процесс. Несколько дней просто норовил пройти мимо засевшего за компьютер Ника, заглядывая через плечо. Потом начал давать советы по дизайну, как всегда бесценные из серии: «Хочу вот так, не знаю, как, но чтоб красиво было». А когда дело дошло до наполнения, уже сидел с Никитой не отрываясь. Слушал свои старые записи, рассказывал, зачем и как записывалась та или иная песня, отбирал статьи. Вопреки заверениям про склероз, помнил он очень много и порой выдавал «эксклюзивный контент», как называла его рассказы Ульяна. С Громовой Никита активно переписывался, у нее тоже оказалось немало материала, что-то для сайта брали из ее группы. Правда, поняв, что по ту сторону монитора может сидеть не только Ник, но и САМ, она стала еще сдержаннее, и порой ее сообщения больше походили на сводки информбюро. В конце концов Никиту это достало.

– Вот объясни мне, Глеб, почему твои поклонники такие примороженные? – кипятился он. – Я с ней нормально разговариваю, а она как будто доклад на конференции читает.

– Потому что я всегда держал их в строгих рамках. Какой артист – такие и поклонники, меня это устраивало.

Глеб начал раздражаться, в голосе зазвучали привычные категоричные нотки, и Никита поспешил перевести разговор на другую тему. Но через несколько дней заметил, что Глеб сам переписывался с Ульяной с его аккаунта. Под видом «Никиты» обсуждал с ней какую-то песню, которую записал лет пять назад на свои стихи, и которая показалась ему недооцененной публикой. Дискуссия развернулась на три листа, с использованием музыкальной терминологии, и Никита ничего из нее не понял. С того случая Глеб несколько дней ходил задумчивый-задумчивый, а потом вдруг сообщил:

– У нас завтра гости.

Никита даже не удивился. В последнее время Таша у них только что не поселилась, и Ромка наведывался довольно часто. Глебу явно не хватало общения, и каждой такой встрече он был искренне рад.

– Я Ульяну пригласил, – хитро улыбаясь, сообщил он. – Чаю попить. С твоего аккаунта, но от своего имени. Если ты не против.

Никита минуту молча осмысливал услышанное.

– Ты меня, помнится, ругал, что я в Израиле не захотел с ними чай пить. Ну вот, исправлюсь.

– И она согласилась?

– Ну примерно с таким же торможением, как у тебя сейчас. Надеюсь, ты не ошибся насчет ее ориентации, и я не пожалею о своем решении.

Никита фыркнул. Как реагировать он не знал. Что это со стороны Глеба? Желание заглушить одиночество, получить хоть какое-то внимание со стороны тех, кому он все еще интересен? Или искреннее желание что-то переосмыслить, исправить?

Встреча получилась… забавной. В доме Немова Ульяна, казалось, даже дышать боялась. Глеб ее опасался, смотрел на девушку с подозрением, будто она в любой момент кинется его насиловать. Чаем давились оба. Глеб сел за противоположный конец стола, и под пристальным взглядом Ульяны ему кусок в горло не лез. Но когда Никита принес за стол ноутбук и речь зашла о сайте, все тут же оживились. Оказалось, что недавно Ульяна откопала в Интернете с десяток песен, в исполнителе которых сомневалась. Пользуясь случаем, она решила показать их Глебу.

– Вот здесь вроде бы написано, что поете вы, но мне кажется, это не вы. А вот эта явно ваша, но исполнителем Кароль значится. Послушайте!

Глеба увлекла эта игра. Он с энтузиазмом слушал и комментировал:

– Ну где же это я? Слышишь звон на соль минор? Так только у Кароля в юности звенело. А вот это стаккато в припеве было только в моей аранжировке.

– Но, подождите, а кто же тогда первый исполнитель? Здесь же год семьдесят пятый. А Кароль ее только в восьмидесятом записал.

– Я первый исполнитель! Врет он все!

Они уже забыли о смущении, сидели рядом за ноутбуком, спорили, костерили Кароля и разбирали песни. Никита заварил свежего чаю. Похоже, он-таки нашел для любимого новую игрушку в виде сайта и заодно собеседника на профессиональные темы.

Провожал Никита Ульяну, когда уже стемнело. У ворот остановились покурить.

– Спасибо тебе, – девушка смотрела на него благодарно и, что удивительно, взгляд побитой собаки исчез.

– За встречу? Не поверишь, но это не я. Он сам залез и написал с моего аккаунта. Кажется, он наконец-то понял, что поклонники тоже люди, и с ними можно общаться.

– Нет, – Ульяна покачала головой. – За него. Он живой стал. Мы его таким не видели уже лет пять. Ты ведь его уговорил со сцены уйти?

– Не совсем. Но поспособствовал.

– И за это спасибо.

– Не понял. Разве поклонники не хотят постоянно видеть артиста на сцене?

Ульяна пожала плечами.

– Не знаю, чего хотят поклонники. Я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. Не на экране. На самом деле.

– Знаешь, он удивлен, что вы вообще остались. Что группа функционирует, что на новый сайт народ стекается. Думал, его сразу забудут.

– Кто-то забудет, кто-то уйдет из группы, конечно. Кто-то начал уходить уже после того, как появились те публикации. Мне кажется, аудитория поменяется. На сайт и в группу придут те, кто ностальгирует по времени, которое олицетворял Немов, по тем песням. А поклонников именно артиста, личности – их не так уж много.

– И тем более мало тех, кто любит человека Немова, верно? – Никита облокотился на ворота и пристально посмотрел на девушку. – Зачем тебе это все?

Ульяна достала новую сигарету из пачки.

– Не знаю. Он – как наркотик, понимаешь? Он – это мое детство, все то светлое, что в нем было. Концерты, телепередачи, редкие встречи. Интервью, по которым я составляла свою систему ценностей. Он был не просто любимым артистом, он был ориентиром – как правильно, как неправильно.

– Но ты же понимаешь, что на самом деле Глеб не лучший пример для подражания. И многие его интервью, мягко говоря, не соответствуют действительности.

– Сейчас понимаю. В какой-то момент идеал рухнул, и мне пришлось научиться воспринимать его таким, какой есть.

– Это сложно.

– А никто не обещал, что будет просто. Пока я повзрослела и поумнела, он начал стареть. И это ужасно, видеть, как твой самый лучший, самый талантливый, вечно молодой «папа Глеб» день за днем сдает позиции. Публично, у всех на виду. Становится поводом для шуток, насмешек. Веришь, мне после каждого его концерта сдохнуть хочется – я же с ним каждую ноту тяну, мне кажется, что это у меня спина болит или дыхания не хватает.

Никита кивнул. Она снова точно описала его ощущения от концертов Глеба.

– Но чего я точно не ожидала, что когда-нибудь попаду в этот дом. И что здесь будет так тепло. И он – улыбающийся, счастливый. Это самое главное теперь.

И Никита не мог с ней не согласиться.

========== Эпилог ==========

        Сайт всерьез увлек Глеба, но этого было недостаточно. Глебу не хватало внимания. Не со стороны Никиты, конечно, мальчишка изо всех сил старался скрасить его жизнь. Глебу не хватало внимания, восхищения других людей. Слишком сузился его круг общения, слишком редко звонил телефон. Как и следовало ожидать, коллеги резко про него забыли. Глеб пытался отвлекать себя от мрачных мыслей, постоянно придумывая себе занятия: книги, гимнастика, лепка, домашние заботы. И все равно остро чувствовал свою невостребованность. Вот и сегодня взялся разбирать шкаф, распахнул створки, уставился на целую вереницу смокингов и концертных костюмов. И куда это все теперь надевать? По поселку с собакой гулять? Или в магазин за продуктами?

Однако приличный пиджак и брюки вместо ставших уже привычными джинсов потребовались в тот же день – позвонил его давнишний приятель Степанов, завкафедрой музыкальной академии, которую когда-то Глеб заканчивал.

– Ты, говорят, на пенсию ушел? – Степанов говорил как всегда жизнерадостно. – Что, надоел весь ваш балаган?

– Можно и так сказать, – вдаваться в подробности Глебу не хотелось.

– Ну так я звоню напомнить, что мое предложение все еще в силе. Кафедра эстрадного пения тебя ждет.

О том, что Степанов звал его преподавать, Глеб давно и успешно забыл. Это было лет пять или семь назад, когда он активно гастролировал, его разрывали на части заказчики корпоративов, эфиры шли чередой и вообще в плане работы было все прекрасно. Тогда Глеб искренне не мог понять, почему должен тратить время и силы на юные дарования, которые его совершенно не интересуют. Теперь же взглянул на ситуацию с другой стороны. Ученики – это внимание и уважение, которых ему так не хватало, повод выбираться в Москву, а самое главное – возможность заниматься музыкой, передать опыт, которого накопилось в избытке. Но кое-что его по-прежнему смущало.

– Теперь-то у тебя достаточно времени, – продолжал Степанов.

– Времени достаточно. Ты мне скажи, голоса-то есть? Если там опять чьи-нибудь жены, дети, любовницы с диапазоном пол-октавы, это не ко мне!

– Обижаешь, Глеб, таких я тебе даже не предложу. Приезжай, сам посмотришь, послушаешь.

– Прямо так на выбор? Посреди года?

– У нас нехватка преподавателей жуткая. А к тебе, я уверен, еще с других групп побегут. Ты же не теоретик от музыки, а практик, живая легенда. Они на тебя молиться будут. Приезжай, Глеб.

И Глеб поехал. Никита, как и следовало ожидать, идею поддержал, только попросил себя не перегружать.

– Знаю я тебя, сейчас найдешь себе новую каторгу, и будешь пропадать там с утра до ночи.

– Это вряд ли. У них столько студентов с голосами не наберется.

Однако Глеб ошибся, одаренных студентов нашлось немало. И девочки, и мальчики, лет по двадцать с небольшим.  Все с голосами. Смотрят на него как на бога, ловят каждое слово, прислушиваются к каждому замечанию.

– Что ты согнулась? – кипятился он, слушая очередную претендентку. – Ты на что звук опираешь? Прямо встань. Вот так. Здесь не дотянула. Еще раз.

– Прикрывать звук надо! – ругался он на следующего ученика. – У вас, теноров, в голове не мозги, а один резонатор. Ты думаешь, сила голоса и мощность легких – это самое главное? Кто громче поет, тот и лучше?

Парень молчал. Похоже, он именно так и считал.

– А что ты будешь делать, когда этой мощи уже не будет? Не хлопай на меня глазами, поверь, это время наступит гораздо раньше, чем ты думаешь. И потом, неприкрытый звук – это неприятно для слушателей, просто некрасиво! Дай сюда ноты. Слушай и повторяй.

Глеб на отборочном занятии мог вообще ничего не делать, только слушать и выбирать. Но вместо этого он и ошибки исправлял, и пел, и показывал, как дышать, как опирать звук, даже как улыбаться и кланяться – по его мнению, молодежь и этого не умела.

В итоге взял троих. Девочку-народницу, желающую перейти на эстрадное пение, того самого парня, которого отчитал за открытый звук, и еще одного юношу, выступление которого, единственное, он не прервал.

– Ты знаешь, мне казалось, это я сам, лет так сорок назад, – рассказывал он Никите в машине по дороге домой. – Вышел такой скромный, в пиджачке явно с чужого плеча. Волосы на пробор уложены, глазки в пол. А голосище! Баритон, кстати, только высокий. Впрочем, у меня тоже раньше голос выше был. Обращаться он с ним, конечно, не умеет, всех возможностей своих не знает. Но я его научу. Репертуар выбрал – закачаешься! Сначала «Севастопольский вальс», а потом «Нивы России», я так смеялся. Вы, говорю, только мои песни знаете? Он смутился: «Нет, просто хотел вам приятное сделать». И еще пять песен выдал, разных исполнителей, но все – семидесятых. Так я и не смог от него ничего современного добиться.

– Ну, будет ретро-исполнитель, тоже надо, – заметил Никита.

– Ой, не знаю, ретро – не ретро, но певец из него точно получится. Уж я постараюсь. Найду ему нормальные песни, у меня этого барахла осталось неиспользованного! Сделаем пару записей.

Глеб рассуждал, строил планы, размахивая руками, и не сразу заметил, что Никита улыбается.

– И чего ты лыбу давишь?

– Ничего. Люблю я тебя.

– Останови машину!

Никита оторопел от столь неожиданного ответа, но машину у обочины припарковал.

– Ты чего? Что случилось?

Глеб повернулся к нему, взял Ника за подбородок, заглянул в серые внимательные глаза:

– Спасибо тебе, мой хороший.

– За что?!

– За вот это все. За возможность чувствовать себя живым.

Глеб зарылся пальцами в жесткие волосы, притянул Ника к себе, чувствуя под рукой каменные мускулы, наслаждаясь теплом любимого тела, купаясь в той энергетике, которую дарил ему мальчишка. В свой жизни «Люблю» он говорил слишком часто и слишком легкомысленно. Возможно поэтому в адрес Никиты это слово произнести было так тяжело. Но то, что вся его жизнь – это Ник, он знал совершенно отчетливо. И сейчас мысленно клялся себе возвращать мальчишке хотя бы часть того счастья, которое он от него получал. Насколько хватит сил. Времени осталось не так уж и много. Тем важнее распорядиться им бережно, разделив на двоих.