Текст книги "Харон. На переломе эпох (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Восьми – поправил меня Пан. – Восьми бортов. Все что осталось от роскоши транспортной авиации. Все топливо из Левашово выбрали, на очереди запасы Пушкино, а потом будет кисло. Из обоих аэродромов столько перевезти надо, что руки опускаются.

– Димыч, ты с этим к начальнику порта иди. Он давно бункеровщики из порта забрать хотел. Я лично там два бункеровщика видел, а может и еще где-то что-то стоит. Кому как не Сергею Васильевичу об этом знать?!

– Все верно, Лех. Готовим мы большую операцию, заправим эти недотанкеры и даже с Кронштадтом договоримся. Только нет там керосина. Бензин есть, дизель есть. А авиационного керосина обещали пару десятков тон слить и то без гарантий. Вот такой неудачный момент в порту.

– Тогда летунов спрашивай, где они керосин берут.

– Помнишь анекдот "Где вы деньги берете? Из тумбочки". Вот и вояки так, берут горючку из танков ГСМ. Привозят им его с Киришнефтеоргсинтеза напрямую, а вот как его из Киришей добывать я себе представляю плохо. Не говоря уже о том, что завод этот кто-то из тех анклавов наверняка уже прибрал к рукам.

– Да, картинка как у малевича, такая же темная. И от меня ты что хочешь? Чтоб я прямо тут тебе перегон керосина из судового мазута организовал?

– А сделаешь?!

– Химиков ищи, они сделают. Немцы из угля бензин гнали, из мазута керосин будет получить проще. Но и с этим не ко мне, хотя, мазута много, имей это в виду. От меня-то что хочешь? Третий и последний раз тебя спрашиваю.

– Да керосин и хочу! То ты семи пядей во лбу, то намеков не понимаешь.

– Не понимаю! Склады керосина только с КАД, не доезжая аэропорта Пулково, видел. Не полезу я в этот рассадник нежити. И тебя от этого отговорить постараюсь. Нам люди дороже авиационного керосина!

Димыч окончательно расстроился. Не понимаю, на что он рассчитывал! Я ведь и правда далек от этой темы.

– Ты, Пан, попробуй задачку с другого конца решать. Прикинь места, с которых мы "вкусности" достать можем. Берег залива, набережные Невы и тому подобное вплоть до Ладожского озера. Вот там и высматривайте топливные танки, а потом сходим и посмотрим живьем. Только не надо проектов похода до Киришей по Волхову из Ладоги, там Волховская ГЭС присутствует. Тем более не надо проектов с волоками, как из Великого Новгорода шли. Стар я уже, танкеры волоком из речки в речку тягать.

– Лех, где я тебе это посмотрю?!

– У Кулибиных, конечно. Даже я себе гуглмап залил автономную. Не все, конечно, что жаль, но сколько есть. А уж это вселенское зло должно было закачать карту со всего мира. Пусть сажают девочек и те сантиметр за сантиметром просматривают берега. Андестенд?

– Ну вот! А спрашивал, зачем пришел, зачем пришел! Очень удачно пришел! Слушать новости будешь или я побежал?

– Побежал он... выкладывай, давай!

Жизнь анклава бурлила и выплескивалась. Из Пушкино уже привезли полтысячи человек и "самое ценное" оборудование, по словам заводчан. Расселяли народ уже в жилых домах на плацдарме. Там, вокруг, еще постреливали, но в целом было безопасно, особенно если не ходить дальше забора. В связи с заселением Соснового бора на Станции началось большое переселение, вместе с пушкинцами плацдарм осваивали аборигены станции, благо квартир хватало на всех и еще много оставалось. И, как обычно с квартирными вопросами, начались жалобы, что у соседа и мебель лучше и вид из окна красивее и вообще, с чего это ему такой прибыток, а мне, либералу со стажем, однокомнатный угол с пустыми стенами и "лампочкой Ильича". Население Анклава, на сегодняшний день, перевалило за пять тысяч человек и скоро перевалит за шесть с половиной. Девяносто процентов людей концентрировались в Сосновом бору и Станции. В связи с этим порт играл решающую роль, обеспечивая анклав продуктами и товарами. Вот начальник порта и не упустил свой шанс утвердить проект гигантского мола. Большие босы Станции, как обычно, не посчитали нужным прикинуть объемы грунта, который потребуется перевезти и объемы бетона, который потребуется где-то брать и как-то заливать. Проект был утвержден и в настоящее время из Петербурга, в основном по ночам, моим способом, тянули дебаркадеры со всех речек, не брезгуя маленькими прогулочными пристанями. Вместе с дебаркадерами тянули прогулочные "галоши", катера, земснаряды, баржи. Каждый вечер небольшая флотилия от Станции уходила потрошить реки и набережные города. Привозя не только технику с оборудованием, но и людей. В основном были люди из Крепости, не пожелавшие переселятся в Кронштадт, но попадались одиночки и группы, спасшиеся на катерах и прочих плавсредствах, стоявших у набережных.

На сегодня над возведением мола трудились полторы сотни человек. Два копера, разных фирм, с барж забивали сваи, обозначая пунктир стенок мола, уходящий далеко в залив. С другой баржи автомобильный кран опускал вдоль свай бетонные плиты. Земснаряды выбирали грунт со дна у побережья, углубляя акваторию порта, и загружая баржи "стройматериалом", скидываемом потом внутри "огороженного" мола. Еще один копер, далеко в заливе, забивал сваи под "артиллерийские форты". Дело двигалось и там, только Рогаток уже не было. Я чуть было не открыл рот в возмущении, но Димыч разъяснил, три зенитки встали на охрану аэропорта, две на охрану Берегового, именно в качестве зениток, то есть, задраны вверх и ждут летающего супостата. А для вооружения фортов решено ставить переработанные мной ВЯшки, в связи с этим Фортов будет не пять, а десять, торчащих из залива как высокие грибы со шляпками крыш, в которых дежурят пограничники с пушками и пулеметами. Конструкция примитивная, четыре забитые сваи по углам, на них вешают бетонные плиты стен. Архитектура двухэтажная с мансардой, первый этаж частично в воде, это ангар, второй этаж жилой, на крыше второго этажа бруствер из бетонных "карандашей" и все необходимое для дежурства и обороны. Эта "наблюдательная площадка", размером шесть на шесть метров, на высоте третьего этажа, прикрыта легкой, пластиковой крышей. Таким "пунктиром защиты" отчеркиваем всю восточную часть Копорской губы, от Устинского мыса до мыса Наволок, на котором военный полигон рядом с Систо-Палкино. Это будет "ближняя зона" Станции и Соснового бора.

Сейчас строительство фортов в самом разгаре, еще обсуждается их устройство и обеспечение автономности, а длинные сваи уже отливают в промзоне Станции. Там, где глубина позволяет, забивают обычные сваи. Через полтора месяца форты встанут на дежурство, правда, процесс доделки и утепления будет идти все лето, да и потом есть мысли по усилению "Морского Рубежа".

Теперь вот, новая напасть. Некий Харон, скинул на руководство станции не просто полторы тысячи бездомных и голодных людей – он еще и под сотню летательных аппаратов на содержание вывалил. Аэродрома, считай, нет, инфраструктуры нет, ставить, и то некуда. Начальник аэропорта пищит от восторга и воет от ужаса, так как каждая посадка транспортника это лотерея. Асфальтовые катки и грейдеры гоняют по будущей полосе, не переставая, аврально разравнивая грунтовку после каждого самолета. Одновременно лихорадочно расчищают глиссады и расширяют стоянки. Перспективы, конечно, заманчивы, но в настоящий момент все нахапанное изрядно тянет "бюджет" Станции ко дну. И виноват во всем Харон, ему, соответственно и топливо и бетон и даже арматуру добывать. Вот такой всеобъемлющий рассказ о достижениях. Как обычно, с намеками.

– Пан, а кто к тебе из моих бармалеев на доклад бегает?

Димыч качнул головой – Не поверишь! Я сам хожу и расспрашиваю о положении дел. Никаких вербовок и тайных свиданий. Цени! Кровавая гебня тебе полностью доверяет.

– Кровавая гебня из меня все соки выпила и теперь еще виноватит. Злые вы, идите от меня!

На этом тогда с Димычем и расстались, он, сытый и довольный ушел трясти Кулибиных, а я сел писать длинный список потребного для гидропорта. Нам ведь и бетонные плиты нужны, и свай для ангаров забивать, и стены с крышами чем-то покрывать. Судя по рассказам Пана, Станцию ждет гигантский строительный бум со страшным дефицитом стройматериалов. Самое время подготовить списки всего, что нам надо и в нужный момент эти списки отоварить. А то, собрались они ВЯшки на форты ставить! Угу! А делать их кто будет? Вот и обменяемся, пушки "под ключ", на стопки стройматериалов. Но вообще – проблема отсутствия денег становится безобразно острой!

А потом наступил вторник, Первое Мая, объявленный праздничным днем. Правда, новый вариант станка для пушки мы все равно отстреляли, набрав еще листочек замечаний, связанных с разбалтывающимися креплениями.

По Копорскому шоссе, на участке между Станцией и Аэропортом прошла демонстрация, довольно людная. Обязательный митинг и довольно интересный концерт с песнями и плясками. Топы жирный плюсик за праздничную атмосферу вполне заслужили.

Вечером сидели в Зале Мастерской большим коллективом. Мы с Димычем, Василичем и Сказочником приехали сюда прямо с официального "мероприятия" Топов. Там опять много говорили, но более продуктивно, так как люди уже выгрызли себе "фронт работ", и теперь начинают зарабатывать себе "авторитет" на новых работах. Они только начинают, а мы уже давно заработали! Теперь, пользуясь этим, Димыч старательно "вербует союзников", расширяя влияние "береговой группировки".

Посиделки ближнего круга в Мастерской вышли душевные. И пили и пели как в давно забытые, даже мною, семидесятые. Что навело на мысли, а так ли правильно мы жили, что соседей по лестничной площадке не знали. Вот пришла беда, и люди сблизились, прижались друг к другу, чтоб чувствовать локоть соседа. И уже плачь младенца, за стеной, не раздражает и визгливый голос чей-то супруги вызывает только улыбку – раз плачут и ругаются, значит, живые.

Второго мая, в среду, закончили платформу Дома. Все внутренности дебаркадера почистили, переделали и покрасили. Теперь во внутренние баки мы могли принять пятнадцать кубов топлива и десять кубов воды. Оборудовали два длинных кессона под "смотровые ямы", в вокруг которых организовали склады запчастей и прочих железок, пластиковых канистр с жидкостями и прочих, милых сердцу автомеханика, радостей. Чуть-чуть не успели со "сдачей объекта к празднику". Зато сделали "для себя" и в ближайшие лет двадцать ремонтировать не придется точно. Теперь будем приступать к возведению на этой палубе ангара и жилых помещений. Проект опять чуть изменили, и второй этаж будет над всем паромом, а "лужайка" переехала выше, на крышу жилого этажа.

Так бы мирно второе мая и закончилось, но прилетела наша птичка Арабу, заламывая крылья и выдергивая перья, не буду говорить откуда. Даже не сразу понял, о чем так страдает Димыч. Оказывается, Кулибины ничего подходящего вдоль набережных еще не нашли, а запасы керосина уже показали дно.

Я сделал вид, что страшно ему сочувствую, но никакого отношения к проблеме не имею. Пан намекнул, что мне надо принять более активное участие. На что обрисовал проблемы решаемые Мастерской, и заверил в массе неотложных забот, одной из которых было строительство гидропорта. Уловив, куда я клоню, Димыч приступил к торговле, а я вытащил список материалов для строительства и предъявил "цену", ниже которой я "не упаду". А то начальнику порта можно гигантизмом страдать, начальнику аэропорта можно Нью Васюки строить, а мне бетонных плит не дают!

Торговались мы самозабвенно, можно подумать, Димыч личные плиты мне отдает. А что еще любопытнее, Пан уже не говорил, что хозяйством не управляет, а оперировал цифрами наличия материалов на складах вполне осведомленно. Но куда этому вояке против меня, прошедшего "в бизнесе" девяностые. Напоследок сдавшийся Димыч только спросил, как я собираюсь переплюнуть в информированности Кулибиных. Заявил в очередной раз, что все зло от компьютеров, и надо просто чаще выходить на улицу, садится на самолетик и летать вдоль набережных, высматривая топливные танки, цистерны, бочки, машины и даже живых людей. А так же корабли и портовые сооружения. Андестенд?

Пан демонстративно похлопал в ладоши и замер, уставившись в мои округлившиеся глаза.

– Что опять не так?! – спросил он.

– Димыч, мы.... А особенно ты! Бараны редкостные. Все понимаю, забот полон мозг. Но почему мы проблемы сами себе создаем на ровном месте? Ладно, мы забыли проверить состояние с девяностых годов строящегося в сорока километрах от нас порта в Лужской губе. Там все вилами по воде писано, хотя и был нефтяной терминал из восьми топливных танков. Но как мы могли забыть про ближайших, особенно к твоей службе, соседей?!

Пан подобрался, зная мои периодические озарения.

– А уж тебе вообще надо о стену головой биться! Вот скажи, один я знаю про огромный топливный терминал в Выборгском заливе на острове Высоцком в пятнадцати километрах от моей дачи и в шестнадцати километрах от твоей службы? Там, на архипелаге островов народу тысячи две должно выжить, и от нежити им отбиваться легко, так как дорога к ним только через мост. Вооружены аборигены почти все и самое главное.... Ну, продолжишь?

Димыч встал и постучался головой о переборку. Задумчиво закончив мою фразу.

– Там стоят "Вторые Обер Псыки" – и Пан, почти по слогам, стукая кулаком по переборке, в такт словам, протянул – Вторая. Отдельная. Бригада. Пограничных. Сторожевых. Кораблей. В составе четырнадцати сторожевых "Тарантулов" по двести пятьдесят тонн водоизмещения, почти как наш Шутник, вооруженные двумя тридцатимиллиметровыми двустволками в башнях, бомбометами и торпедными аппаратами. Шикарный корабль по нынешним временам. И треть ребят я там знаю, мы не раз в Выборге "заседали"! – закончил Пан ударом кулака по лбу. – Харон! Почему ты раньше не сообразил!!!

Пожал плечами, глядя в темень за окном. Не рассказывать же что только сейчас мозг начинает отходить от удара непонимания, неприятия происходящего. И ответил

– Упреждая твое дальнейшее предложение, сейчас не полетим. Темно. Завтра слетаем на двух гидросамолетах, сядем прямо в Большую Пихтовую бухту и выясним, кто там живой и чем народ дышит. Второй самолет, от греха, пусть сверху полетает, понаблюдает, как у нас дела пойдут. Так что, иди, отсыпайся, утром вылетим рано.

– Лех, по хорошему туда надо на паре тройке "Крокодилов" лететь. Для солидности и на всякий случай. Пара беленьких гидросамолетиков только насмешить аборигенов Высоцка могут.

Махнул рукой – Так лети на "Крокодилах"! Что мешает?

– Топлива лишнего нет! Обидно. Ты бы хоть на день раньше додумался! – после паузы Димыч закончил – Ладно, давай на гидропланах слетаем, может, там и не выжил никто. Хотя, маловероятно такое. В Лужскую губу с утра отправлю катера, пусть проверят стройку, может, действительно все под боком, а мы "сложности преодолеваем".

На этом и разошлись. Катюха порадовалась, что завтра, наконец, полетаем. Мне, случайно высказанная идея, про забытых людей и поиске их с самолета, запала в душу – только с самолета до них не докричишься. Значит, будем выкидывать записки, которых понадобится много. Посадил Катюху за ноут сочинять коротенькую, но емкую "кричалку" для сброса с самолета. В идеале, в две строчки уложить – тогда будет удобно печатать, и резать стандартный лист на ленточки. Уложились в четыре строчки, что тоже неплохо. Две строчки зазывальные – про сладкую жизнь в Ломоносовском анклаве, с указанием дежурных радиочастот. Еще две строчки с описанием нежити, откуда берется и как ее упокаивать. Потом Катюха отправила "кричалку" на печать, и ушла спать, а я резаком нарезал пачку отпечатанных листов на полоски. Наделал полный полиэтиленовый пакет "ленточек", но сильно не выспался.

Четверг, третье мая, начался едва просинела полоска горизонта. Супруга, едва не напевая, впихивала в меня завтрак и ходила вокруг, пока я влезал в неопренку. У нас теперь такой порядок – на "дело" только в защите и полном вооружении. Всякое бывает, в том числе вынужденные посадки.

Пройдясь пешком до дебаркадера гидропорта, обнаружил там наших незаменимых двух "боевых бармалеев", привалившихся к стенке и дремлющих в обнимку с оружием. Катюха нас подняла, но не разбудила – так что, уселся рядом с Михаилом, погружаясь в дрему раньше, чем оперся о стену. Ждем Димыча, а Катюха пусть самолетом занимается.

Минут через пятнадцать приехал на велосипеде Александр, который первый, и, поприветствовав нас, сонно кивнувших, ушел готовить к полету Корвет. Еще через полчасика, когда сон, наконец, стал глубоким, приехал Пан, взвыли винты самолетов и начался новый рабочий день.

Едва пожав руку, Димыч впихнул мне пачку листов, и на мое удивленное восклицание кратко пояснил

– Список наливных судов и бункеровщиков, стоящих в порту и по Неве. Между прочим, секретная информация. Будешь осматривать набережные, проверь их наличие. По возможности.

Перелистывая страницы, впадал в оторопь. Нет, я знал, что порт у нас большой и даже десяток судов в нем смотрятся как окурок на поле стадиона. Но вот простой пример – бункеровщики, то бишь топливозаправщики, стоящие прямо в порту: "Владимир Шумаков" – пролив Невские Ворота, "Велта" – третий район порта, "Лиласте" – второй район порта, "Сескар" – Гутуевский остров, "Кейла" – Лесной мол, "Посейдон" – первый район порта, "Аура" – первый контейнерный терминал, "Гогланд" – Северная верфь, "Северянка" – Балтийский завод. И в каждом таком бункеровщике полторы тысячи тонн топлива, масла, воды и прочих потребных кораблям мелочей. Но это было только начало списка! "Амур" у Балтийского завода, "Сула" у терминала на Английской набережной были уже мельче, по тысяче тонн, зато и осадку имели три метра в грузу. А вот дальше пошли баржи. Самоходные баржи, такие как "Невский – 10, 11, 12, 13, 15, 17, 18, 20, 23, 26, 27, 28", грузоподъемностью в три с половиной тысячи тонн и скоростью хода восемнадцать километров в час. На рейде "Невский лесопарк", стоят танкеры "Волгонефть", на пять тысяч тонн. Еще такие танкеры на реке Свирь найти можно. Танкеры "Волго-флот", Танкеры "Балт-флот". Далее шли плавучие топливохранилища – не самоходные баржи, например тип Limosa, с грузоподъемностью две с половиной тысячи тонн. Таких и подобных барж много, их поставить рядами у одного из причалов мола Станции, и будет своя нефтебаза на сто тысяч тонн нефтепродуктов.

Это море топлива! Автомобиль, съедая в поездках ежедневно по пять литров бензина, за год сожжет полторы тонны топлива. Для тысячи машин одна баржа на два года заправок. Планируемая нефтебаза – на семьдесят лет заправок, если ее не пополнять. Для пятимиллионного города сто тысяч тонн вроде и не большой объем, на двадцать дней заправок миллиона машин, а для населения в тысячу раз меньше – запасы гигантские.

Еще в списках судов нашел личный интерес. "Маленькие" грузовые суденышки компактной группой стоящие у причала малого Резвого острова, что на Екатерингофке – шесть грузовичков от двадцати до тридцати метров длинной и до пятидесяти кубов объемами трюма. Малыши никого из больших дядек не интересуют, а вот бригаде бармалеев, обслуживающих порт Станции, будут в самый раз – тут и небольшой топливозаправщик и сборщик фекальных вод и сухогруз и рефрижератор. Идеально подобранный "коллектив" для обслуживания порта. Очень хорошо, что Димыч мне эту, несомненно, совершенно секретную бумажку выдал. Проснулся я моментально. И планы быстренько верстаться начали.

Летели парой на полутора тысячах курсом триста сорок три. Девяносто километров на скорости двести в час гидросамолеты прошли быстро. На самолете тут везде быстро. Димыч, просунув голову между креслами всю дорогу расписывал как все будет шикарно и что он там "все мели знает". Мне надоело.

– Димыч! Это ты нам оптимистические варианты рассказываешь. А хочешь я тебе пессимистический, но более реальный вариант расскажу? Больше тысячи человек на острове, с боевыми кораблями и нефтебазой. На кой демон им какая-то Станция? Они на горючку что хочешь выменяют. И отбиться от бандитов у них есть чем. И нежить им на острове не особо страшна. Чем ты этих, по их мнению, будущих богатеев, соблазнять собрался? "Сомкнем ряды плечо к плечу?". А им сюда может уже сейчас и девушек прехорошеньких везут на обмен и деликатесы любые, и тут капитан Панов на белом гидроплане с лозунгами. Как тебе вариант?

Димыч замолчал. Потом пробурчал "Я говорил, на Крокодилах лететь надо было" и откинулся на пассажирское кресло, промолчав всю оставшуюся дорогу.

На подлете к Высоцку Корвет с Александром и бармалеем Сергеем полез на высоту четырех тысяч, рассчитывая, что тридцатимиллиметровые зенитки Тарантулов их там не достанут. Мы наоборот, плавным снижением сбрасывали высоту до трехсот метров, идя на облет острова по побережью. Катюха вела ЭЛку, стискивая штурвал, я за супругу переживал и потел, Димыч с Мишей внимательно рассматривали землю, обмениваясь фразами и иногда выкрикивая нечто похожее на "во-во, побежал" или "и тут есть". Становилось понятно, что Высоцк отбился, правда, неизвестно с какими потерями. Лично я отвлекся от управления, только пролетая над бухтой – глянул место посадки и пересчитал сторожевые корабли. Маловато их тут стоит! Думал, хоть десяток будет, а у причала только пять Тарантулов. Может, и еще где стоят, но настроение померкло.

На втором круге к нам, между кресел, засунул голову Димыч и обрисовал ситуацию.

– Значит так. Живые есть, довольно много. И в погранчасти кто-то шариться, а один Тарантул нас двустволкой вел. Заметил? – я отрицательно качнул головой, Пан продолжил – В поселках были пожары, и один Тарантул заметно поврежден. Но в целом обстановка довольно мирная и по нам не стреляли. Садимся?

Подумав пару секунд, кивнул – Если есть шанс собрать еще пару душ, Харон упускать его не должен.

Сели как на параде, пройдя над гигантскими топливными танками нефтебазы, снизившись над Большой Пихтовой бухтой и миновав Высоцкие ворота, пошли на посадку в совершенно пустой внутренний Выборгский рейд, плюхнувшись вполне удачно, несмотря даже на то, что Катюха опять передержала ЭЛку на "выдерживании". На траверзе Травного островка подвернули вправо, и как заправский аэроглиссер подрулили прямо к ковшу с краном, севернее которого начинались причалы погранотряда с пришвартованными сторожевиками.

Тут оценил удобство выхода из самолета "по хребту". Развернув самолет хвостом к берегу и включив реверс можно килевую балку положить на песок пляжа и выйти из самолета по хребту как по сходням. Видимо, идея такой необычной компоновки входа "через багажник", была именно в этом. Я проникся. Хотя, все равно неудобно, так как швартовать самолет в этом положении оказалось сложно. Перемудрили саратовцы.

Излишне говорить, что на пляже нас встречали. Скорее даже, встречали Пана, вышедшего вперед, представившегося и сразу начавшего наводить справки о своих "сослуживцах", одновременно уверено идя вдоль причала к штабу бригады. Настолько уверенно, что толпа встречающих потянулась за ним, оставив на берегу двоих служивых с автоматами на ремне. Мысленно улыбнулся – первый раунд Пан выиграл.

Несмотря на то, что хотелось полазить по Тарантулу, мы втроем, с Катюхой и Мишей, чинно расселись прямо на бетоне слипа и заговорили о погоде, косясь на служивых, борющихся между приказом охранять и своим любопытством. Любопытство победило и уже минут через пять мы, в основном Катюха, бойко рассказывали о молочных реках и кисельных берегах. Даже предложили одному служивому быстренько сбегать и собрать пару тройку сержантов, чтоб нам рассказ не повторять. Повторять все равно пришлось. Трижды. Пока Пан промывал мозги офицерам, к нам стеклись рядовые и сержанты. Не много, но явно "депутаты". Потом подтянулись дядьки в брезентухах и с гладкостволом, представившиеся ходоками от "опшества". Потом еще третий раз, уже подробнее, говорили целой набежавшей толпе. Почувствовал себя "на броневике", вещая прямо с хребта ЭЛки толпе народа стоящей как в амфитеатре на бетонном слипе и торцах причалов.

Потом вернулся хмурый Пан. Молча протиснувшийся через толпу, и под наши недоумевающие взгляды, полезший в самолет. Придержал его "на хребте" и шепнул

– Поговори с народом. Поверь, сейчас будет в самый раз.

Вот тут Димыч и выдал немеркнущую речь "Куркули!", в которой развернуто обрисовал практически мой пессимистический вариант, разве что пока без рабства, упомянул про нежелании решать вопросы силой, иначе три десятка Крокодилов за минуту оставят "потерявших берега" руководителей и без кораблей и без нефтебазы. Но ответственность за все будущие проблемы и трения Ломоносовский анклав возлагает на Высоцк, в том числе и на каждого жителя острова. Если вы, как стадо травоядных, идете за пастухами на бойню, то не обижайтесь потом на мясокомбинат.

На этом спорном сравнении Пан речь завершил и с рыком "Да что им объяснять!!!" полез в "багажник". Я трагическим жестом развел руки и парой тройкой предложений развил идеи Димыча проведя исторические параллели с Тортугой и Карибской вольницей.

Уже пропустив в кабину Катюху с Мишей, посмотрел на толпу. Такие разные люди и такие одинаковые выражения лиц. С превалирующей мыслью "я человек маленький, что я могу сделать?!". Решил вместо точки поставить в разговоре многоточие. Вытащил ракетницу, под примолкший гул толпы. Вытянул из нее "мясорубку" и вставил обычный сигнальный патрон красного огня. Других не было. Защелкнул ствол, умышленно громко лязгнув, привлекая к себе максимум внимания толпы

– В анклаве мой позывной Харон. Я собираю души, как и вы, заблудившиеся в новом мире. Не одну тысячу уже собрал. Видел я и благодарность и ханжество, видел геройство и скупость. Все было, и все прошло. С этой ракетницы я упокоил первую для себя нежить в новой эпохе. Она как талисман, помогает мне выжить и собирать людей. Я оставлю ее вам. Сейчас мы полетим с разведкой в Выборг, а вы идите и спросите у своих начальников, как дальше жить будете. Если вам потребуется перевозчик душ Харон, то на обратном пути я облечу остров и буду ждать взлетевшей ракеты. Тогда я спущусь за своей ракетницей, и мы начнем переселение тех, кто захочет уйти. Если не дождусь сигнала, то я уйду. И вернусь сюда, может, через год, может, больше. Не знаю, когда вы переругаетесь со всем миром. Но переругаетесь обязательно, об этом история человечества кричит из глубин веков, но никто ее не слушает. Вот тогда, где-то на руинах сгоревшей нефтебазы или на развалинах домов, я подберу свою ракетницу. Все же она мой талисман и оставлять ее у вас навсегда не буду.

Спустился по хребту гидроплана к слипу и вручил ракетницу намеченному еще в начале речи дядьке. Вроде, правильный дядька, с правильными реакциями на мои слова. Ракетницу жаль, она действительно как талисман стала. Но ведь и выгореть может!

Поднимаясь обратно в самолет, закончил банальным – На сим позвольте откланяться.

Взвывшие винты закрутили водяную взвесь, обдувая толпу, так и не расходящуюся со слипа. Умышленно взлетали на юг, чтоб развернутся и еще раз пройти над собравшимися. Толпа оказалась изрядной, чего с воды видно не было, и сейчас она бурлила, как карбид в воде. Еще бы кто спичку к ней поднес бы....

Летели к Выборгу в молчании. Сверху к нам "на хвост" упал Корвет, радостно вдыхая не такую разряженную, как на высоте, атмосферу. Димыч неотрывно смотрел в боковое окно, будто разглядев нечто важное в отблескивающих водах залива. Катюха напряженно следила за самолетом, а Михаил уже дремал. Вот и слетали "к сослуживцам".

Над Выборгом ожила рация, опять требуя представиться. Пощелкал тумблерами СПУ, перекинув связь на Димыча, он им пусть представляется, или посылает, мне Евклидово. Между тем под крылом мелькнул Замковый остров служащий хорошим ориентиром. Пологим правым виражем пошли над центром города, осматривая его с полукилометровой высоты.

По городу прошли "мор и глад". Много пятен пожарищ, много отблескивает битого стекла. И совсем нет движения. Разве что Зубастик какой перебежит из тени в тень. Центр города, похоже, мертв – несмотря на все заверения бригад, которые тут власть делили.

Прошли над Радужной бухтой, оставив по левому борту погранчасть Димыча. Пан проводил мертвую неподвижность места службы долгим взглядом. Затем пошли над железной дорогой, и над промзоной "Лазаревка" повернули к Закрытой бухте, завершая облет.

Меня интересовала бухта Ховенлахти, которая будет следом за Закрытой бухтой у нас по курсу. Там, на берегу, лежал Выборгский судостроительный завод с кораблями и корабликами, приткнувшимися к пристаням. В ста метрах от причала стояли круглые топливные танки склада ГСМ Министерства обороны, а рядом со складом, буквально стена к стене, стоит Выборгская нефтебаза. Вот мне и стало интересно, как это все добро поделили хозяйничавшие в городе "слуги народа".

Пролетев над причалом Выборгского судостроительного, заложил правый, довольно крутой вираж, пройдя над Интендантской горой и с нового ракурса рассматривая нефтебазу с хранилищем. Завершил вираж и пошел на второй, плавно опускаясь пониже.

– Димыч, я не понял, а почему при разборках нефтебазу не сожгли? Вон, есть радужные пятна и нефтяные пятна, да еще вон там и там очаги пожаров были. А база то почему не сгорела? Город мертвый, а бункеровщик "Байкал" стоит у причала, вон, рядом с плавдоком видишь? Как это начальники сбежали без полутора тысяч тонн топлива?!

Пытался контролировать вираж, одновременно показывая Димычу пальцем на странности. Я был уверен, что тут отбушевало пожарище, и половина судов у причалов попорчено. А тут, хоть Шутника с пустыми бункеровщиками в командировку отправляй! Правда, может на базе танки уже пустые, но я в это не верю – слишком большие объемы, чтоб их увезти на автомашинах. Да и танкеров для вывоза морем понадобится несколько.

На третьем вираже я, неожиданно для себя сказал.

– А давайте сядем! Подрулим вон туда, к раздаточному терминалу, и посмотрим на обстановку. Нам все равно еще над Высоцком появляться рано, там народ еще час другой дозревать будет, не в воздухе же нам бензин жечь! Так почему бы не сюда сесть?

Катюха с Димычем глянули на меня удивленно, сонный Михаил передернул плечами и устроился удобнее на кресле.

– Молчание, знак согласия – сказал я, прибирая двойную ручку сектора газа и нацеливаясь между причалом Выборгского судоремонтного и Бобровым мысом. Оттуда до интересующего меня терминала метров триста – как раз доскользим на пробеге.

Передал управление Катюхе, опять испытав желание закурить. Вот вроде и делает она все правильно, но нервы мои шалят знатно. На этот раз мы едва не "выровнялись" под водой. И даже электронные вопли радиовысотомера не помогли. Пришлось подправлять. В результате плюхнулись на избыточной скорости и изобразили "блинчик на озере". Катюха опять насупилась. Не сомневался, что буду во всем виноват, если вмешаюсь, ибо не понял всю глубину задумки. Но я обещал нас для кругосветки сохранить, и прикладываю к этому усилия.