Текст книги "Харон. На переломе эпох (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Вот и отдельная тема – новые деньги. "Военный коммунизм" скоро кончится и понадобится средства учета труда, то есть деньги. Старые не годятся – нет у станции ныне стольких благ, сколько наберется денег только в одном микрорайоне Соснового бора. Расплачиваться патронами слишком жирно. Если взять пистолетную "девятку" как рубль, автоматную семерку как три и пулеметную как пять, то зарплата в месяц потянет на пару тройку тысяч патронов. При населении в десять тысяч человек это уже двадцать тридцать миллионов патронов вытащенных из складов и неизвестно как хранимые. Мало того, что столько патронов у нас нет – еще и жаба душит так глупо портить боеприпасы. Не для того они! А что на роль денег есть такого, которое на принтере не распечатать и дешево не подделать? Да еще в огне не горит, в воде не размокает, в городах кучками не валяется?! Верно... нету такого.

Есть в Сосновом бору огромный институт оптики, не помню, как называется. Мы там подарки разок заказывали в виде стеклянного кубика с нанесенной лазерными точками внутри куба объемной картинкой яхты под парусом. Долго тогда общались с изготовителями про технологии и возможности института. Они не только оптические прицелы делать могут! Вот теперь и возникла мысль – на территории института есть, где стекло плавить, резать, шлифовать и где гравировать внутри стеклянного кругляша цифру номинала, со всякими завитушками, превращая стекляшку в денежку. Небольшие размером монетки вполне выйдут небьющимися, если по ним молотком не стучать. Добавками в стекло легко можно получить и золотистые, серебристые, зеленые, синие, красные монетки. Каждому номиналу свой цвет при минимально одинаковом размере. Защита от подделки у таких монеток будет максимальной, технологию гравировки внутри стекла никто, кроме института, не повторит. Любую поддельную монету будет видно сразу и на ощупь она гладкой не будет. Истирается стекло медленно, не размокает, сырья полно, и гравировку делает программа в автоматическом режиме. Одни плюсы! Но монетки выйдут затратные по энергоресурсам, и долговечности работы институтских лазеров я не представляю, как и их запасов оптического клея – так что, пусть "отцы командиры" думают.

Можно начеканить обычных монет. Даже я знаю три места в Петербурге и два за городом, где есть оборудование для чеканки. Только вот чеканить монету могут и другие компании. В том числе могут чеканить копии наших монет и, поступать, как делали американцы – то есть, рисовать "фантики" и забирать за них реальные ресурсы чужого анклава. Всегда было выгоднее сидеть на печатном станке для денег, чем на токарном станке по металлу. А вот стеклянные монеты подделать будет многократно сложнее даже большим и богатым людским объединениям.

Можно чуточку упростить задачу – мелкие, разменные, монеты чеканить в металле, крупные номиналы делать стеклянными. Тогда вероятность "монетной интервенции" хоть и возникает, но вполне умеренная.

***

Идеи детализировалась проектами. Проект "Скорпион" – робот зачисток. Проект "Оберег" – аппаратура электроброни как для автомобилей, так и стационарная, вокруг объектов. Проект "Сарбакан" – станковое духовое оружие. Эти задачи проработаны глубже всего. Еще для Пана подготовил брошюры менее проработанные – "Проект Утилизация нежити", "Уточнения к проекту Стена", "Проект Переработка автомобилей" и "технология зачистки и переоборудования зданий" с "технологией монетизации" пометив, что все "проекты" еще требуют работы специалистов. Отдельно отметил проекты "индивидуальной электроброни" и "отстреливаемых сетей-электрошокеров" как требующие проверок и экспериментов. Пусть дальше Димыч думает, у него извилина круглая, потому бесконечная, а значит – ума много. Главное, я ему не на один "аппаратный плюсик" идей накидал, а на "аппаратный проездной".

Закончил излагать мысли, письменно и графически, глубокой ночью. Настолько глубокой, что спать уже не пошел, а занялся микроконтроллерами, уж больно глубоко зацепил меня "Скорпион". Экспериментировать с прошивкой и схемой мне отсутствие моторов не мешает – вместо них светодиоды мигать будут, обозначая работу.

Утром, на зависть бодрый Димыч вытащил меня из мастерской. Размахивая пачками листов оставленных для него на столе кают-компании – требовал пояснений. Пояснил, куда ему идти, но капитан не обиделся. У него утреннее совещание через час, и развед-выход по реке вглубь города днем. Квадрокоптер он забирает, как и папки "проектов".

На войне всегда мало патронов, а вот в "ковровой борьбе" всегда мало перспективных проектов. Тут, как и на войне – кончились "перспективы" и ты "политический труп". Вот и щурится, довольный капитан, на встающее солнце, освещающее ему генеральские погоны. Скудно, издалека, но освещавшее! Я же старался покрасневшие глаза держать в тени и предпочел бы разговоры шепотом, ибо голова "трещала".

Меж тем Пан порадовал выданной для нас с Катюхой "разведывательной миссии". Нам на Катане предлагалось идти по кромке залива, максимально близко к берегу, изучать состояние суши и орать через динамики всяческие призывалки как из фильма – "...вы окружены, выхода нет, сдавайтесь, вас ждет горячая еда и наше радушие". Орать постоянно эту ересь, само собой, не буду – запишу в ноутбук кричалки в виде отдельных файлов, подключу его шнурком к усилителям, запущу случайное воспроизведение в плеере и пускай "призывает". Меня другое интересовало

– Пан, а ну как по нам шарахнут с берега чем-то?

– Ну, не настолько близко идите! Вы что! Ты нам еще живой нужен, вон, сколько "плюсиков" расписал! Да и зениткой ты вроде пользоваться умеешь, сам видел.

Подумав и поколебавшись, Димыч продолжил.

– Не жду я ничего от первых выходов. Народ, что еще живой, осторожничает, присматривается. Сомневаюсь, что будут выбегать к тебе на берег. Но "на ус" аборигены намотают и при второй-третьей встрече будут уже склонны общаться. Красивый парусный катамаран это не военный катер, опаски не вызывает. Потому и прошу именно вас.

Покивал "береговому начальнику" – Ну да, "белый голубь мира" калибра двадцать три миллиметра. Это "по-нашему". Кстати, Рогатку чистить нас так и не научили, вояки фиговы!

Уходя, Пан вручил мне несколько брошюр желтоватой бумаги и со словами "Разбирайся, тебе нужнее" распрощался, махнув напоследок рукой поднимающейся из каюты Катюхе. Задерживаться для общения с супругой Димыч не стал, значит, действительно торопится.

После ухода капитана разбирался с "авансом", оставленным вояками. Два пулемета лежали под столом кают-компании рядом с шестью цинками патронов и четырьмя патронными коробами с пустыми лентами внутри. Набиванием лент служивые себя не утрудили. Рядом с пулеметами стоял брезентовый баул, набитый чем-то тяжелым, и с чем еще предстояло разбираться. Прислоненная к дивану стояла большая винтовка, судя по выданным мне буклетам – СВД. Рядом с винтовкой, лежала брезентовая сумка с двумя отделениями расположенными друг над другом и вторая брезентовая сумка, поменьше. Обилие кармашков и сумок намекало на сложность освоения данного оружия. И зачем мне оно?! У нас и своих стволов полно. И тут мои сомнения разрешила зевающая Катюха, задавшая вопрос

– Значит, вот это он на наши стволы и поменял?

– Как поменял?!

Катюха пожала плечами, обводя рукой интерьер

– Ему ополчение вооружать нечем, вот и забрали, на что боеприпасы их подошли.

Я аж оторопел – Ну, жучаааааааара!

Только сейчас заметил, Дегтярева на кронштейнах нет, трехлинейки нет, из пяти стволов "для красоты" осталось два. Что осталось в хранилище "под кроватью" даже боюсь узнавать. Правда, Суоми висел на своем месте и оружейная пирамида Дикарей, Ругеров, Глоков стояла нетронутая. Как нетронутым висел и револьвер-слонобой. Но обида осталась. То есть все, чем мы пользуемся, не тронули – но неприятного разговора Димычу не избежать, я ему тут не палочка-выручалочка! У меня еще два варианта обустройства семьи есть – обойдусь без Станции легко и непринужденно! Нам в кругосветке "валюта" нужна будет!

Вот в этом тоне и высказался. Может, резковато, но это от недосыпания. Катюха покивала и подытожила

– Иди-ка ты спать на пару часиков. Димыч у меня разрешения спрашивал, так что, зря ты про него так. А валютой на будущее он обещал нас загрузить, когда с Арсеналом объединимся. Так сказать, Станция взяла у нас кредит с большими процентами, а я занималась оформлением сделки. Так тебе понятнее? Тогда брысь спать, чудовище красноглазое!

Стало немного стыдно, но запал еще не прошел.

– Какое спать?! У нас задача на патрулирование побережья с кричалками и смотрелками. Зарплату еще оговорить не успели, а нас уже запрягли вместе с яхтой!

Катюха подошла, взяла в ладони мое лицо и тихонько чмокнула

– И какую ты зарплату хочешь, "проклятый собственник"?

Этот вопрос заставил задуматься. У нас все есть. Чего нет, я знаю, где взять без эпических сражений. Все, что мне надо – безопасное место для семьи. И как это выразить в зарплате?

Не дождавшись ответа, супруга подтолкнула меня к каюте

– Иди, Леш, хоть часик поспи. Я перекушу, потом подготовлю и выведу Катану на разведку. Тогда тебя и подниму.

Сдался. Поспать действительно надо.

Четверг, пятого апреля, порадовал хорошей погодой. Два часа сна слегка остудили мозг, а свежий ветер с залива взбодрил. За это время Катюха спустилась на юг до поселка Систо-Палкино, одно наименование которого вызывало нездоровые ассоциации, и устроила тут "кричалки". Но устье реки Систы молчало. Можно было зайти на Финике в Систу, но там от берега до берега метров сорок – меня из любого гладкоствола достанут. К демонам этих систо-палков. Идем дальше.

И мы пошли на север, покрикивая заунывные зазывалки, согласно случайному выбору плейлиста. Никто не выскакивал на берег, размахивая флагами. И "Ау" никто не кричал. За берегом Катюха следила через оптику Рогатки, так что, шевеления бы заметили.

Через полчаса хода дошли до устья Воронки. Осмотрел берег и засобирался. Возьму Суоми и Ругер. Мне там не войну затевать.

– Пойдешь? – тихо и как-то беззащитно спросила Катюха.

– Обязательно пойду. Но быстро вернусь, не переживай.

Выскочил на Финике из-под кормы встающей на якоря Катаны, и, промчав короткий прибрежный участок залива, вошел в Воронку, полнящуюся льдинами. Лед из устья реки вышел, а от верховьев еще шел. Но крепкому и маневренному Финику особой опасности не представлял. Только в узкой и мелкой в устье речке маневрировать приходилось ювелирно.

Примерно через полтора километра, не доходя до автомобильного моста, появился ожидаемый причал охотбазы, где несколько раз останавливался, приезжая в эти места. Приткнул Финика с краю мерзлой пристани и пошел не торопясь краем охотбазы к дороге мимо бетонных надолбов времен войны. Только тут осмотрелся, как следует. Большую часть противотанковых надолбов вытащили на дорогу, оставив по обочинам глубокие борозды волочения, и расставили на мосту, капитально закрыв дорогу. Хмыкнул про себя возникшей ассоциации – "старики снова в деле".

Перейдя пустую трассу, вошел на вымощенную плитами площадку и коснулся кончиками пальцев морпеха, на бронзовой стеле, запечатлевшей собирательные образы девушки, партизана, матроса и солдата остановивших фашистов именно на этом рубеже. В крайней точке западного рубежа Ораниенбаумского плацдарма.

Три года войны и потерь, но дальше враг не прошел. Внутри стелы лежит обращение к потомкам "Помните о тех, кто не стал в далеком тысяча девятьсот сорок первом на колени. Будьте достойны этой памяти".

– Здравствуй дед.

Постоял, мысленно рассказывая деду про новую беду и поглаживая барельеф пальцами. Бабушка так и не узнала, где могила мужа, а "под деревней Керново", как было сказано в похоронке, это где-то тут. От деревни не осталось даже фундаментов. Люди оказались крепче...

– Так и думал, что это ты – за спиной послышался знакомый голос.

– И тебе поздорову Федот, который тот – ответил не поворачиваясь. Мысленно попрощался с дедом. Обещал еще зайти, простится перед кругосветкой. Отпустил пальцы и мысли от стелы. Повернулся к мужику в брезентовом плаще и вязаной шапке, держащего руки сложенными на двустволке, висящей на шее. Мелкие морщинки разбежались по лицу улыбнувшегося в бороду Федота.

Встретились мы с ним лет восемь назад, искал тогда пристанища на охотбазе и меня послали договариваться к Федоту. Посему первая моя фраза при встрече была "Простите, вы тот Федот или не тот". Вот теперь время от времени поминаем эту присказку.

Протянул руку в приветствии.

– Рассказывай, как вы тут...

На Катану возвращался изрядно задержавшись и с компанией. Говорили с Федотом и еще семерыми мужиками "за жизнь" и "за будущее". Охотбаза в первые дни новой эры собрала под своей крышей шесть семей завсегдатаев и еще пятерых "приблудившихся" пригрела позже. Сам собой образовался южный заслон на дороге к ЛАЭС. Дальше моста нежить не попадала. Свою дальнейшую жизнь охотники представляли слабо и собирались жить подсобным хозяйством. Идея правильная, но только для мирного времени

В последние дни наметились на дороге "нехорошие" шевеления. Раньше нет-нет, а кто-нибудь заедет новостями обменяться, соли спросить. А ныне я первый гость за два дня. И машина на дороге, с той стороны надолбов, долго стояла, будто мост изучала. На охотбазе люди собрались в возрасте видят разницу нежить упокаивать или банду с автоматами. Да и нечем им помешать банде, если те возьмутся надолбы с моста машинами растаскивать.

Вот тут и изложил охотникам наполеоновские планы Димыча на зачистку Соснового бора и зазывание туда народа. Народ порадовался фантазиям Пана, и поинтересовался, они-то тут причем? Пришлось рассказывать очевидное – как охотхозяйство, становятся южным фортом Станции. И представитель этой самой станции берется часть проблем решить. Вот об этом дальше и говорили. А теперь плывем на Катану за обещанными будущим "фортовцам" вкусности.

Катюха встретила нас с Федотом вкусным запахом позднего завтрака. И пока она с охотником, бурно жестикулируя, обсуждала новую эру – я за пять заходов в корпуса катамарана вытащил в кают-компанию обещанное Форту.

– Федот, оторвись от Катюхи! Вот, смотри внимательно.

Охотник присел рядом со мной, оглаживая толстый запасной ствол от Рогатки.

– Как и говорил, вам только затвор придумать с ударником и по одному снаряду с ручной перезарядкой стрелять с бетонных блоков сможете. Даже твои тиски на роль временного затвора пойдут. Придумаете, в общем. А к концу апреля думаю, Форт оборудуем, как положено. Может и раньше, но сам знаешь...

Моя жаба истекала кровью. Отдал запасной ствол от пушки с двумя десятками снарядов вытащенных из ленты. Отдал второй пулемет Калашникова, правда, в кратковременное пользование, с угрозой удавления за любую царапину на агрегате. Отдал две коробки припасов с фирменной символикой финского кафе и цинк патронов. От сердца оторвал! А меня опять назовут "банальный лодочный перевозчик". Как-то глубоко во мне засела эта обида.

Теперь главное не делать больше таких остановок! Стволов запасных для Рогатки осталось три, а пулемет вообще один. Еще пару компаний знакомых моя жаба не переживет.

Поднимались на север вдоль берега, запустив "кричалку". Обедали в кокпите, а Катюха вновь залезла в Рогатку "смотреть телевизор", как она выразилась. Так что я у супруги был капитан-стюардом – "принеси, унеси, возьми чуть мористее...".

Никто на берега не выбегал и красными подштанниками не размахивал. Далее пошла территория Станции но "кричалку" не выключили, чем вызвали веселый ажиотаж на берегу. Наконец-то я увидел, как должны выглядеть выбегающие на берег люди, размахивающие чем попало.

– Катюха, видишь народ?

– Угу – согласно угукнула супруга играя настройками Рогатки. Она пушку лучше меня уже знает!

– Ты не пальни случайно, очень тебя прошу. А то народ сдуру и паники умудрится по нам ракету с Шутника запустить, и, что обидно, обязательно попадут по закону подлости.

– Капитан! Вы сомневаетесь в своем НачБЧ два?

Оперся о бортик башни Рогатки, заглядывая в монитор прицела.

– Просто нервничаю, Катюха. Просто нервничаю.

На экране картинка была крупной и четкой. Создавалось впечатление, что забросить снаряд мы можем по выбору в левое или правое стекло блистера стоящего на стоянке катера. Тут, оказывается, еще и система стабилизации оптики есть. Башню она не стабилизирует, но автоматика может "подгадывать момент" для выстрела, как это делалось в поздних броненосцах и линкорах. Надо бы рабочий тент над башней сделать, или вообще пластиковую крышу сотворить. В дождь и снег внутри открытой башни станет некомфортно.

Народ что-то хором и неразборчиво кричал с берега, но ничего срочного, судя по веселым голосам и людям, размахивающим если не простынями, то очень крупными платочками. Особенно изгалялись жители Парома, устроив на верхней палубе какое-то шоу сурдопереводчиков. Похоже, цитата нашей "кричалки" про "окружены, и выхода нет" там особо понравилась.

С "Берба", то есть с "Береговой Базой", плавно становившейся "Вербой" за счет дежурящих на рации девчонок, мы уже дважды связывались, обозначая, что живы и ведем разведку. Дополнительных ЦУ с базы не поступало.

После веселых каналов Станции потянулся пустой берег Соснового бора, прячущегося от ветра с залива за дюнами и деревьями. Стало грустно. Уж больно разителен контраст.

– Вижу нежить – доложил НачБЧ два.

Отследил направление стволов Рогатки, прищурился в ту сторону. Далековато. А почему бы нам не проверить "подарочек" капитана?

– Следи за ними, ложимся в дрейф.

Вынес винтовку, приложился, опираясь на правую часть башни. Благо и магазин у нее пристегивается знакомо и предохранитель выглядит как у калашникова. Вот только многовато тут "лишних пимпочек". Как говорили еще в школе – учи матчасть!

Вернулся в кают-компанию, взял буклеты и опять вышел на палубу. Выглядел полным идиотом – вскидываю винтовку, целюсь, потом опускаю, копаюсь в буклете, щелкаю маховичками. Катюха с интересом наблюдала, даже встав с кресла наводчика и усевшись на край башни. Она всегда любила цирк.

Наконец выстрелил по береговой "кегле". Пинается винтовка знатно, не чета Дикарю. Но "кегля" даже не покачнулась. Полез опять в буклет. Ага, ветер около четырех метров в секунду, дистанция около пятисот, боковая поправка по таблице будет полторы тысячные и деривация ноль одна. Ее к полутора тысячным добавлять, или она там уже учтена? Что за "военные" эти таблицы составляют?!

Бахнул еще раз. "Кегля" покачнулась. И куда я ему попал? Куда эти барабанчики крутить? Не! Снайпинг на таких дистанциях не мое. Бахнул еще два раза для очистки совести. Куда-то попадал, судя по рывкам "кегли" но не упокоил. Махнул рукой Катюхе.

– Все, представление окончено, клоун низко кланяется.

– А жаль – сказала Катюха – только стало интересно, вышибешь ты ему позвоночник или все же голову. Так и не поняла, что ты сделать хотел.

Уже подойдя к спуску в кают-компанию, осмыслил заявление супруги.

– Так. Стой. Ты что, видишь мои попадания?

НачБЧ два, глянул на своего капитана с удивлением и указал пальчиком на экран прицела Рогатки. Мдя. Слона-то я и не заметил. Вот так строишь планы, строишь....

– Чтож, второй раунд! – и бодро потопал обратно на позицию, в буклете написано, что ствола хватает на двадцать пять тысяч выстрелов. Никто не уйдет обиженным!

Глава 7 Каботаж по-испански

«Страшный ураган унес и продал инкассаторскую машину»

(Из выпуска новостей)

Городской пляж закончился устьем Коваши и старым пирсом. Последний осмотрел подробно. Сооружение уже начало разваливаться, но руинами еще не выглядело – вполне пригодно для эксплуатации. Можно сюда бригады чистильщиков выбрасывать и делать пункт дислокации – две сотни метров узкого пирса легко перекрыть и простреливать.

Улица Афанасьева, что от пирса в город ведет, проходит через Сосновоборский музей воинской славы. Был я и там, могилам людей меня защитивших поклонился.

Как пел Цой "Сильные да смелые головы сложили в поле". Вот после войны так и получилось. Сложили головы. А трусливые интенданты и горластые замполиты пошли дальше. И дошли до меченного интенданта "на троне", трусливо сдавшего все пьяному замполиту, у которого кроме громких слов за душой ничего не имелось. Стыдно-то как, предки! И обидно, что опять смелые "на баррикадах" а "интенданты" уже норовят местечко теплое и хлебное подобрать, если понадобится, сочиняя доносы на окружающих. Это мне случай на Пароме припомнился. Ну да ладно, опять я брюзжу.

Кроме памятников и часовни вокруг мемориала стоят пушки всех калибров. Начиная от старинной, дульнозарядной и заканчивая полевыми гаубицами. Аллеи "обрамлены" корабельными зенитными башням со скорострелками. Видел и станковые крупнокалиберные пулеметы. Были и торпедные аппараты с торпедами, но думаю, нам они пока преждевременны. Вот как Годзилла полезет из Маркизовой лужи, тогда начнем думать над торпедами.

Все это военное богатство выглядело вполне браво и готовым вновь выступить на передовую. Недаром говорят, что Россия может вести войну одними памятниками. Только где ко всему этому снаряды брать? Проводил с сожалением уплывшую за корму улочку. Вновь в голове рождались планы и планы, связанные с планами. Мы еще придем сюда!

За пирсом шли очистные сооружения города, но живых людей так и не попалось. Нежити вдоль городского пляжа набил больше двух десятков, постепенно повышая свое "мастерство" с четырех пуль на упокоение до двух. А если "кегли" рядом, то и по одной пуле на дальнейшие цели получалось тратить. Только волна стала неприятной, резкой, видимо, где-то штормило, и точность опять начала падать.

Огибая Устинский Мыс, по-хозяйски рассматривал территорию института оптики. Того самого. Деревья закрывали вид на корпуса, но я там был и примерно представлял, где что расположено. Особо сильное впечатление тогда произвела почти трехкилометровая просека вдоль мыса, выровненная, оборудованная освещением и какими-то приборами. Оптическая трасса, называется. На ней оптику испытывали, и стрельбище для снайперов должно быть неплохое.

У мыса мы задержались подольше. Кричалки сделали погромче, и даже пару раз из ракетницы сигнальными огнями стреляли. НИИ все же был охраняемым объектом, хоть и скромная охрана, но была. Вдруг отбились?!

Но лес молчал, поглощая в себя звуки и скрадывая обстановку в глубине берега. Подходить ближе не рискнули – тут бухта завалена камнями и на любой глубине можно легко наткнутся на одинокие "пальцы рифов".

Обогнули мыс, с вышкой знака на оконечности, оставили по правому борту каменистую отмель, которую еще называют "Чайкин остров" за гнезда чаек, и дошли до пляжа поселка Ручьи. Около пляжа подстрелил несколько "кеглей", с грустью осознав, что и тут мы до живых не докричимся. Но все равно кричали, медленно идя вдоль берега.

Пляж Ручьев медленно перешел в пляж поселка Липово, хотя на числе мертвяков это не сказалось. Примерно посередине пляжа я скомандовал стоянку и ушел переодеваться. Катюха, понаблюдав мое облачение в аквабайковскую "броню" второй раз за день вдруг спросила

– Тебя что, на нудистский пляж потянуло?

Даже прервал натягивание штанин. Надо было колготки одеть, а то полез в штанины голыми ногами, а они влажные и не скользят.

– Ты откуда знаешь?

– Знаю, что полез, или про нудистский пляж?

– Про пляж, само собой. Что полез и так видно. Откуда "дровишки", жена моя степенная?

– Ну, так у нас, девушек, свои разговоры. Пока вы про железки свои трындите.

Про себя поправил "девушек" на "бабушек" и полез глубже в комбинезон. Кряхтя в процессе одевания, подвел итог.

– Не сезон. Сбегаю за дюны метров на триста, разведаю. Где-то там стрельбище трассы биатлона. Кто его знает, что там нас ждет. Нежити мало, глядишь, обойдусь без стрельбы.

– Сбегает он! Да тебя даже "кегля" догонит! Давай лучше я схожу, я бегаю быстрее!

Искренне расхохотался и обнял супругу.

– Катюх, мы с тобой два старых ... эээ ... говоруна, обсуждаем, кто бегает быстрее, а из кого песок сыплется медленнее. Сходишь ты еще на разведку. Обещаю. А пока посиди в Рогатке, мне спокойнее бежать от нежити будет, если твердо буду уверен, что дотянуть надо только к пляжу, а там ты их приголубишь. На короткий забег даже у меня песка хватит.

Липовский пляж, после песчаной полосы, поднимался из воды высоким холмом, поросшим деревьями. Где-то за ними была автомобильная дорога, а за ней трасса биатлона.

Не торопясь поднимался к дороге, оглядывая окрестности. Суоми висел на шее, позволив сложить на него руки, Ругер с одной стороны и фонарь с гвоздодером с другой, оттягивали пояс, в очередной раз, напоминая про ремни портупеи. За спиной тряпочный рюкзачок Катюхи с бабочками ныне полный вещей выживальщика – веревка, патроны и так далее.

В деревьях шумел ветер, и изредка стояли "кегли". Правда, далеко – всех ближайших отстреляли с воды. Но все равно неприятно – вдруг активируются и набегут. Прошел мимо массивного стола, с двумя скамейками на чурбаках. Тут, под соснами, еще совсем недавно отдыхали люди, шашлыком баловались. А теперь все. Жизнь, это мираж – посветит солнце под другим углом и мираж пропадает.

С воды продолжали щелкать выстрелы. С такого расстояния они казались просто ударами палки по железу. Супруга осваивала винтовку сидя в кресле наводчика Рогатки. Единственно, о чем просил – не увлекаться. Вдруг проглядит мое возвращение "с паровозом". Не хотелось бы. И за морем пусть приглядывает. Вдруг, Годзилла полезет, а мы без торпеды.

Перешел через асфальт трассы, глянув вдоль ленты дороги в обе стороны. Никто тут не ездил дней несколько. Дорога в пыльных разводах, без следов шин. Еще раз сориентировался по своему походному Гармину и углубился в лес за дорогой, продолжая карабкаться в гору.

Среди деревьев стало страшнее. Тут видимость упала и стала мерещиться нежить за каждым стволом. Зародилась мысль, а так ли мне надо это стрельбище? У нас на Станции под тысячу людей моложе меня, чего я-то поперся?! Мы с Катюхой давно уже все друг другу доказали и в новых "доказательствах" не нуждаемся. Неужели так зацепил "перевозчик"?

За мыслями идти стало легче. Отвлекся. Да и близко тут все. Триста двадцать метров от берега, до здания стрельбища согласно навигатору. Правда, он подвирать чуток начал, но пока это не принципиально.

Вот только само здание, точнее здания, подкачали. Прямо передо мной располагалась чаша стрельбища, с высокими земляными насыпями и железным забором поверх них. Слева стояли два серых летних домика типа "сарай протыкаемый пальцем" и с правой стороны стрельбища виднелся железный гараж. Где бы я хранил патроны? Правильно – ни в одном из этих сооружений. Осмотрелся еще раз. Со стороны поселка сюда почти приковыляли пара "кеглей". Шустрые. Наверное, на солнышке разогрелись. Еще раз с сожалением осмотрел сооружения стрельбища. Может, повезет?

Не повезло. На домики особо и не надеялся. Сам бы не рискнул в таком даже сейф оставить. А вот на гараж рассчитывал. За первыми мертвяками потянулись следующие и пришлось стрелять. Вот ведь судьба! Полез сюда за прибавлением патронов мелкашки, а на деле только их трачу.

Навесной замок гаража, как назло, сопротивлялся моим приемам "медвежатника" с глумливым скрипом. Со злости пальнул в него из Суоми. Одна пуля попала в замок, несколько остальных пробили железо и улетели внутрь, гремя там как гайки в ведре. Уж не ведаю, как в фильмах замки отстреливают – этот заклинил насмерть. И даже ехидно скрипеть перестал. Пришлось лупить по нему гвоздодером, громыхая на всю округу.

В гараже осветил вонариком кучу полезных штук из оборудования стрельбища, но вожделенных цинков с мелкашкой не увидел. Хотя искал тщательно.

Искал до тех пор, пока краем глаза не увидел, как затемнились и вновь просветлели пулевые дырки в прикрытой двери. Будто кто-то прошел мимо них. Опять плеснуло страхом в душу. Уж насколько к мертвякам притерпелся, но тут что-то новое, концентрированное. Как в фильмах ужасов – еще ничего не видно, но уже страшновато. Никак Зубастик пожаловал? Тогда и второй может рядом сидеть. Подзадержался я тут, похоже. Искать дальше патроны расхотелось. Тем более у меня есть еще вариант. Но и просто выбежать из гаража представлялось неконструктивно – видел я, как зубастики бегают. Уселся перед прикрытой дверью, погасил фонарь и обратился в слух. Я сытый. Это они голодные – им и атаковать.

Посидев минут пять, пришел к выводу, что мертвеца мне не пересидеть. Увы. Придется переигрывать соображалкой. Пошебуршался у двери, следя за пулевыми отверстиями. Ну, вот и славно. Пошебуршал еще, будто выхожу. Поднес к стене гаража ствол в предположенном мной местонахождении нежити и дал очередь. По ушам ударило, будто на голову казан одели и лупят по нему поварешками. Толкнул дверь, и резко дернул ее на себя веревкой, что привязал пока шебуршался. За дверью шлепнуло, и я со злобной ухмылкой добил магазин в сторону шлепка через дверь. Гараж затянуло вонючей пороховой гарью. Уселся на землю, где дышалось чуть легче, набивать диск автомата. Дело это для меня еще новое, торопливости не терпящее.

Выходил из гаража в два приема. Открыл дверь и выбросил куртку. Потом вышел и ее подобрал. Напротив двери лежал Зубастик с развороченной спиной и затылком. Удачно я его подловил. А вот второго не видно. То ли прячется, то ли один и был. "Ну, их, эти патроны" – сказал сам себе и бодро, посекундно оглядываясь, пошел по асфальтовой ленте биатлонной трассы в сторону дороги.

Что интересно, с появлением Зубастиков Кегли ретировались. Они что, еще и друг друга жрут? А вообще, зря сюда полез. На карте казалось, что от поселка, до трасы в лесу далеко. На деле вот они, домики. Камнем докинуть можно. Минус мне. Очередной. Главное, чтоб без занесения на ужин. Огляделся еще раз. Я невкусный! И даже местами ядовитый!

Перебежал полотно дороги и засеменил, спускаясь к пляжу. Тут деревья стали реже и чувство опасности слегка отпустило. Выскочив на прибрежную полосу песка практически успокоился и направился вдоль воды к Финику. Как выяснилось, выскочил я чуть южнее точки десантирования и теперь придется полсотни метров загребать песок.

Оглянулся вновь, внимательно рассматривая деревья, взбегающие по склону к дороге. Никакого шевеления. Тут-то с моря и грохнуло. Я даже не понял вначале, куда Катюха стреляет из Рогатки. Присел на колено, обводя еще раз деревья стволом автомата.

Рогатка грохнула еще раз. Повернулся и увидел эту хрень, несущуюся ко мне вдоль пляжа с северной стороны. ..."Падшая женщина"... медведь облезлый! Вокруг хрени вновь взметнулись фонтаны песка, одновременно донеслись звуки выстрелов и как эхо, разрывов. Но медвежуть осколки не волновали, а прямого попадания тварь избегала за счет скорости.