Текст книги "Виконт Линейных Войск 6 (СИ)"

Автор книги: Алекс Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

– Ушел, скотина. – Выругался я и пнул пустотелое ядро.

Пальцы ноги протестующе заныли.

Как я и боялся, черный порох плохо подходил для такого рода снарядов. Уже второй шанс закончить войну был упущен и я сомневался, что Герцог предоставит третий.

От окопов поднималось марево, кое-где еще горел огонь. Запеченная земля источала дым, серый бетон покрылся копотью. Санитары вытаскивали обгорелые до черноты тела, драконий огонь – весьма убойная штука, похлеще напалма. Один за другим к целителям направлялись раненые, в основном те, кто просто находился рядом с позициями. Рядом, солдаты расправляли ткань упавшего аэростата. Один из стрелков пытался приподнять корзину стволом пневматического ружья, чтобы вытащить зажатого ей солдата. Без переломов явно не обошлось, и я понимаю, что он спешил… Но стоило бы обращаться помягче со столь редким и дефицитным оружием.

– Нам готовится к контратаке? – Вывел меня из размышлений Курт.

– Нет. Это не имеет смысла. – Отрезал я.

Со вчерашнего дня силы противника лишь увеличились, без артподготовки нет смысла даже пытаться. Не говоря уже о том, что все легкие орудия были переправлены в Гоблинский лес, а тяжелые пушки с холмов… Будут не очень-то полезны. Если их зарядить картечью – то из-за разлета они просто смешают наши наступающие войска с землей точно так же, как и противника. Ядра же… будут далеко не столь эффективны против вражеской пехоты. А ведь у врага еще и конница, которой он может подловить нам на марше. И если с обычной кавалерией ружья еще как-то могут справиться, то с химерами без пушек воевать не стоит.

Но главное… В этом нет смысла. Как только мы выступим – Герцог просто улетит. Мы разобьем армию, но он соберет вторую. И третью. Пока он не умрет – нам придется годами прогрызаться в его земли, строя оборонительную линию за линией… Либо же смириться с многотысячными потерями и пускать полк за полком, в надежде, что едва обученные крестьяне с ружьями смогут умирать с приемлемым соотношением потерь. То есть, забрав с собой достаточно много столь же едва обученных крестьян, но уже с топорами и копьями. Вот только, какое это – приемлемое число? Один к пяти? К десяти? Переписи население никто не проводил, я даже свой мобилизационный ресурс знаю примерно, и то благодаря въедливости Тамиллы. Что уж говорить про ресурс Герцога?

И вновь, даже если выйдет, даже если наша армия сможет раз за разом разбивать орды крестьян, даже если подтянем рельсы и не будем иметь проблем со снабжением… Это будут реки крови. Каждый погибший от наших пуль – тоже является нашей потерей. Этот человек не будет выращивать еду, не будет работать на заводе. Когда мы доберемся до Герцога и сровняем с лица земли его последний замок – мы получим лишь выжженные, обезлюдившие земли. Зачем мне они, если наш север и так не блещет большой плотностью населения?

Даже те земли, что мы уже имеем – можно заселять и заселять. Хватило бы еды.

Еда была проблемой, к счастью, чуть более отдаленной. Были у меня весомые сомнения, что в следующем году мы снова сможем без проблем закупить зерно у юга…

По спине пробегают мурашки, затылок сковывает ледяной холод.

Я бросаюсь вверх по холму, расталкивая солдат. Они недоуменно оглядываются, крутят головой в поисках источника странного чувства. Санитары останавливаются, даже раненные на какое-то время затихают. Тишина.

Интуиция бьет в набат. Вылетаю к позициям артиллерии. Поле боя как на ладони, залитое кровью донельзя. Трава окрашена красным, алые лужи под грудами истерзанных картечью тел… уменьшаются, трава возвращает свой цвет.

Кровь не испаряется, она просто исчезает. На гране слуха слышны воззвания к Единому, едва заметные на фоне барабанов сердца. Взгляд скользит по останкам. Где? Священник не собирался вставать в полный рост, он хотел умереть с пользой.

Бездна. С такого расстояния я могу сказать лишь то, что он где-то внизу.

– Астарот⁉

В ответ – молчание. Звенящая пустота наступает.

– Огонь из всех орудий! По сектору! Картечью!

Ближайшая пушка изрыгает пламя, стальные цепи натягиваются, компенсируя откат орудия и не позволяя откатится слишком далеко. Грохот и последующий звон в ушах дезориентирует. Металлические шары пронзают тела, поднимая в воздух брызги крови. Соседний холм тоже окутывается дымом – даже без команды артиллеристы поддерживают огнем. Орудия ярусом ниже тоже грохочут, даже из окопов начинается беспорядочная стрельба. Густой дым закрывает обзор, не позволяя увидеть, как крупная картечь смешивает останки с землей.

Внутренности еще не перестало трясти от выстрела, а заряжающие уже открывают ящик и достают хлопковый картуз с порохом. Еще не остывшее от боя орудие наспех банят, ровно столько, сколько времени нужно, чтобы двум мужчинам донести заряд до ствола. Поддон. Плотно завязанный мешок с картечью. Пушку подкатывают к бойнице, пока артиллерист спешно прокалывает мешок и высыпает порох из пороховницы на полку. Наводчик даже не пытается прицелиться, сквозь густой дым всё равно ничего не видно.

Бах! Орудие выплевывает картечь примерно в ту же сторону. Холм дрожит.

Я прислушиваюсь к себе. Медленно, предчувствие уходит.

Отпускает. Кажется, мы успели.

– Прекратить огонь! И передайте им тоже, чтобы прекратили огонь. – Улыбаюсь я и машу в сторону соседнего холма, который все еще продолжал стрелять.

Канонада затихла, сменилась ликованием, но… Я улыбался и поздравлял всех, хотя внутренне оставался мрачен. О да, битва окончена, мы успешно отразили не просто наступление, но даже налет дракона – потеряв лишь аэростат, пару десятков бойцов и кучу пороха.

Однако, чуть не огребя по макушке от бога, я отчетливо осознал, что не стоит даже надеяться выиграть количеством. У Герцога оставался козырь в рукаве, что позволяет ему размениваться с большей выгодой для себя. Даже те несчастные, что без всякого видимого толка убьются о нашу оборону – это задел для еще более мощного удара. Удара, от которого я не могу ни защититься сам, ни защитить других.

О, да. Воистину, Герцог не так глуп, как кажется. Он выбрал идеальную тактику, зачем хорошо обучать солдат, если они прекрасно послужат тебе и после смерти? Что особенно дерьмово, от этого не было защиты. Магические удары можно было отразить еще более сильной магией, переправить их в Бездну, ослабить изолитом, либо же погасить с помощью техник церковников. А вот удар Церкви отвести было невозможно.

Бездна. Да мы потратили в три раза больше пороха, чтобы убить одного священника, чем потратили на убийство нескольких тысяч человек. Такой расход мне не по нутру. Возможно, придется увеличивать производство азотной кислоты. Нужно… Нужно…

Дьявол.

– Курт! Сожгите тела. Нет, стоп. Подготовьте погребальные костры, но зажгите не сейчас, а когда стемнеет. Бездна!

Я нервно начинаю мерить шагами дот. Близится ночь. До заката еще часов пять-шесть. Мы сильны, пока видим врага, но ослепи нас, и наша огневая мощь серьезно просядет. Нужны патрули, дозоры и самое главное – средство освещения получше факелов и костров. У Герцога еще более чем достаточно войск для продолжения атак.

Но страшно даже не то, что он может приблизиться во тьме и, наконец, ввязаться в рукопашную, где у него преимущество. Это всё ерунда.

Самое страшное – эти мерзкие фанатики, чьи ритуалы больше напоминают магию крови. Как это работает? Может ли он просто прирезать всех в своем лагере и сравнять наши укрепления с землей? Насколько близко им нужно находиться с кровью? Что, если мы не успеем вовремя уничтожить призывающего гнев божий? Насколько сильным будет ущерб?

Так много вопросов, так мало ответов.

А что если, он попытается ударить ночью? Что, если ему действительно не надо находиться бок о бок с атакующими? Один, неприметный человек в тылу, что просто ждет, пока первые ряды смешают с землей, а потом использует их кровь, чтобы смести уже нас.

Нужны огнеметы, получается? Иных способов делать кровь негодной прямо во время боя я не видел. Нужна нефть. А значит, нужны бур и насосы. Но при этом нужно и освещение и нужно прямо сегодня.

– Вызовите Фалькона. Пусть слетает в Орлиный Утес и привезет алюминий и медь. Как можно больше и как можно быстрее.

* * *

Стемнело. Догорали костры. От останков противника чадил дым. Даже жаль этих бедолаг, им просто не повезло. Пузырь без труда мог представить себя на их месте.

Кому как не им, что жили в баронстве Баттори, понимать крестьян Герцога. В баронстве действительно жилось так себе. Кровожадная сука не позволяла им покидать родные деревни, а раз в неделю собирала кровь у молодых девушек. Справедливости ради, её не особо заботили подати, она смотрела сквозь пальцы на утаивание оброка и никогда не отбирала последнее…

Пока не слетела с катушек.

Сначала она забирала девушек. В прислугу, как говорили им.

Когда все поняли, что девушки не возвращаются и начали роптать – Баронесса показала свое истинное лицо. Она принялась отбирать детей.

Даже сейчас вспоминать это было неприятно, но его удивило то, что жизнь сослуживцев оказалась лучше, чем он думал. Да, некоторые лорды вытрясали с крестьян до последнего колоска, из-за чего многие пошли в наемники. Но запрет покидать деревню не был нормой для всех.

Для всех, кроме беженцев с Первого Герцогства.

Если алчные лорды вытрясывали с крестьян последний колосок, то Первый Герцог выжимал людей до капли. Если в других местах со своего урожая крестьяне платили оброк, то в Первом Герцогстве у крестьян не было никакого «своего» урожая. Весь урожай принадлежал Герцогу, он лишь позволял выращивать его крестьянам и выделял им пайки с собранного. Там, где мастеров пытались привлечь снижением налогов и порой даже дарили место для постройки дома – Первый Герцог заставлял работать за еду и казнил при попытке бегства. И без того крупное Герцогство благодаря этому становилось еще больше и сильнее. Даже всеобъемлющая коррупция, казалось, лишь раздувало его. Герцогство прогнило до основания, но при этом, парадоксальным образом было монолитно.

Ведь если в другом герцогстве кузнец разорялся и оставался без работы и средств к существованию – в Первом Герцогстве он работал всегда. До самой смерти.

Если в другом герцогстве крестьяне, у которых забрали всю еду в виде оброка, умирали от голода – в Первом они всегда получали пайки и продолжали работать. Голодные. Изнеможденые. Но живые.

Это было место, из которого нельзя было сбежать. Это было место, где обычные люди даже не думали, что можно сбежать. Они даже не знали, что можно по-другому.

Пузырь не мог ненавидеть тех, кто бежал на пушки, в бесплодной попытке их убить. Он мог их лишь пожалеть.

Вот поэтому он их понимал и морщился, когда остальные говорили, что крестьяне просто могли не идти в армию, не выступать против них. Разве был ли у этих людей выбор?

– Нам не помешал бы сейчас маг света. Дальше костров ни зги не видно. – Донесся позади голос Ноя. Мундир на друге висел, как на вешалке, за время в застенках он серьезно отощал.

– Ага, щас. Такие только в сказках есть, лучше надейся на лорда, он обещал с этим что-нибудь сделать. – Ответил Ною один из солдат.

– Почему сразу в сказах? В легендах. Это уже не хухры-мухры, история!

– Ха. Может, еще маги тени есть? Маги звездного неба? Или ночных горшков?

Ной махнул рукой, не желая спорить.

– Пахнет-то вкусно. Мне бы не помешал маг ветчины. Так давно мяса не ел. Однажды на охоте я…

– Тихо! – Прерывает их Пузырь. – Смотрите, дальний костер потух.

– Хм. И правда. Может, прогорел просто?

В отблесках огня появляется темная фигура. И еще одна. И еще.

– Тревога!

Проверить пороховую полку. Взвести курок. Прицелиться. Выстрел!

Перезарядить. Позади раздаются приказы Курта. Донесения отправляются на артиллерийские посты, а руки делают дело. Сейчас не до жалости, жалеть врага он будет после боя.

Взрыв раздается прямо над головой. Пузырь рефлекторно поднимает взгляд. На небе горели новые звезды. Яркие, ослепительно яркие для привыкшего к тьме зрение – они медленно и величественно падают вниз.

Звездопад…

Пожалуй, сейчас Пузырь был готов поверить в магов звездного неба.

На поле боя проливается свет. Тусклый, похожий на лунный – но свет. Врагов мало, меньше чем было вечером. На что они вообще рассчитывали? На внезапность?

С холма грохочут орудия. Над головой свистит картечь, выкашивая целые ряды нападающих. Пузырь поднимает перезаряженный мушкет и выцеливает запутавшегося в колючей проволоке противника. Выстрел! Отдача конским копытом бьет по кирасе, тяжелая пуля пробивает тщедушное тело, выбрасывая из спины брызги крови.

Или нет? Пузырь моргает. На землю не приземляется ни капли, хотя он же видел…

Вспышка.

Ярчайший свет выжигает глаза. Виски сдавливает, словно в тисках. Выронив мушкет, он падает со стрелкового помоста на дно окопа.

Гул, гром, вой – он не понимает, что слышит. Не понимает, что видит. Мороз сковывает тело, дыханием замерзает, едва покинув горло.

Наконец, все стихает. Яростно моргая, он на ощуп выбирается из окопа. Перед глазами зеленая пелена. Он даже не понимает, в какую сторону ползет, зная лишь то, что не в силах сидеть на месте. Под рукой – что-то рассыпается. Ржавчина. Колючая проволока?

Усталость заставляет его остановиться. Силы словно вытекали из тела. Зеленая пелена, напротив, отступала, позволяя разглядеть окружающее. Но даже видя, он не мог понять, на что смотрит.

Ряды колючей проволоки осыпались ржавчиной. Передовые окопы выглядели так, словно построили их не пару недель назад, а пару столетий. Земля покрылась изморозью. С неба падал снег.

Тела врагов словно пролежали на кладбище многие века. Кости, обтянутые кожей. Но к его удивлению, одно из тел истекало кровью. Обычный мужчина, что стоял на коленях в окружении мумий. В его спине торчит меч, выходя острием из груди. Капли крови стекают по клинку и падают на землю, которую заваливал снег.

– Ной! – Хрипло сопит Пузырь.

– Я тут.

– Слава Еди… – Пузырь запинается, после сегодняшнего он уже не мог так сказать. Язык не поворачивался.

Сглотнув, Пузырь неловко закончил:

– Слава Лорду, ты жив.

По крайней мере, они пережили еще одну атаку.

Уже неплохо.

Глава 24

Под ногами скрипел снег. Влажная белая масса так и норовила прилипнуть к ботинкам. Утро выдалось прохладным и робким лучам солнца, что едва проникали через пасмурное небо, пока не удавалось растопить его.

Трофейные бригады собирали оружие, в основном топоры и короткие копья. Неказистые, грубые, покрытые ржавчиной. Иногда встречались жиденькие кольчуги, которые с трудом приходилось отдирать от останков. Неподалеку из погребальных костров выгребали кости для последующего перезахоронения. Увы, горка бревен – это далеко не крематорий.

На месте старых уже закладывались новые. Они вновь будут зажжены ночью, дав нам дополнительный свет, а врагам – повод задуматься, хотят ли они тоже стать топливом.

В конце концов высушенные жертвоприношением тела – неплохо горели. Вот только одно из этих тел не было таковым.

– Какие есть мысли, Долан?

Бывший командир арбалетчиков вытащил нож и сколупнул кровавую наледь, что образовалась под телом.

– Безднов снег скрыл все следы… Да и столько тут народа шаталась, без толку даже пытаться что-то понять. Но одно ясно точно – этот человек и был ихним жрецом.

– Он выглядит обычным крестьянином. Ты уверен? – Усомнился я.

В ответ стрелок схватился за рукав рубахи трупа и задрал его. По руке змеились многочисленные шрамы, указывая, что он не один десяток раз пускал себе кровь.

– Хм. Заметь, свежих ран нет. А на другой рукой? – Отметил я.

Долан послушно проверяет вторую руку и та тоже оказалась цела.

Картина начинала вырисовываться.

– Значит, он не захотел жертвовать собой и его вынудили ударом меча в спину? – Предположил я и улыбнулся. – Это хорошие новости.

– Что хорошего-то? Хотел не хотел, один демон, заставили. – Сплюнул Долан.

Я покачал головой. Нет, разница была и весьма большой. Значит, среди верных Герцогу служителей не так много отпетых фанатиков, как я боялся.

Но я не стал объяснять, тем более что сзади нас окликнул посыльный.

– Господин, стеклодув прибыл.

– Отлично. А Штерн?

– Еще нет.

Я цокнул языком и дал знак посыльному уходить. Надеюсь, он прибудет вовремя. Мне требовалось стабильное освещение, причем быстро. Дефицитный алюминий лучше использовать для изготовления рефлекторов для ламп, а не сжигать его ради пары минут света.

С самими лампами я пока еще не определился, газоразрядная или накаливания, с угольной нитью? Пожалуй, надо просто попробовать, а там видно будет. Надеюсь, мне не потребуется объяснять Штерну концепцию вакуума…

Черт, что-то мне подсказывает, что потребуется. Ладно, разберемся по ходу дела.

Жаль, некому расплавить стекло и делать это придется по старинке…

Эх.

Осень уже на носу, плавание не могло затянуться настолько долго.

Но, я даже о том, что корабль с Ашей отплыл – знаю лишь со слов убийцы, что явно не особо надежный источник. Да и вестей от агента, что уже должен был добраться до порта Четвертого Герцогства – тоже не было.

Мысленно посетовав на нерасторопность Лена, я отогнал неприятные мысли. Нет смысла переживать, ведь я все равно ничего не могу пока сделать. Если же что-то всё же произошло… Мне нужны силы, чтобы отомстить. А значит, надо заняться этими чертовыми лампами.

Далекий звук боевого рога заставляет меня насторожиться.

И не только меня. Солдаты, что натягивали колючую проволоку взамен уничтоженной – снимают перчатки и хватаются за мушкеты.

Вновь атака?

Шевеление в лагере врага было видно невооруженным глазом. Но вооруженный глаз будет получше.

Я достаю с пояса подзорную трубу и внимательно осматриваю лагерь.

Бровь сама собой поднимается вверх.

Во вражеском стане происходит какой-то бред.

Воины и крестьяне рубят топорами землю, режут ножами и мечами, рвут голыми руками. Все новые и новые люди присоединяются к этому бессмысленному занятию под суровым надзором рыцарей.

В голове щелкает, когда я замечаю группу слуг, сбившуюся в толпу вокруг одного из них, что копал землю лопатой. Сделав десяток-другой лихорадочных движений, слуга передал инструмент другому, и то тоже принялся копать, как умалишенный, закидывая всех землей.

Стоп, у них что, просто нет лопат?

И правда. Я осматриваю лагерь, на всю армию – лишь десяток лопат. Остальные копают черт-те чем, совершенно не боясь испортить оружие. Фыркаю, не в силах сдержать усмешку. Лопата для пехотинца столь же важна, как мушкет. Да у меня в армии лопат больше, чем мечей!

Я вновь смотрю в трубу, пытаясь понять, что они собственно копают. Могилы? Но почему перед нами, а не в тылу?

Спустя пять минут я понимаю – они пытаются скопировать наши рвы. Они строят оборону.

Хм.

Не могу не признать – это неплохое решение. Рано или поздно у нас вновь будут снаряды для артналета, и тогда окопы действительно могут им помочь сократить потери.

– Надо же, а они обучаются. – Задумчиво произношу я и убираю трубу обратно на пояс.

* * *

– В первый раз слышу о таком корабле. – Отмахнулся трактирщик.

Наглое вранье.

Лен уже обошел множество заведений, даже заглянул в портовое управление, поэтому точно знал – хозяин этого злачного заведения на задворках порта лично знал капитана Эсплуара. Пришлось вновь развязать кошель и выложить на стойку целый золотой.

– Небольшое пожег’тование пг’очистит твою память?

Хозяин таверны мигом сцапал монетку и проверил на зуб.

– Ну, допустим, припоминаю такого. Давно в наш порт не заходил.

Лен кивнул. Увы, он уже знал, что необходимый корабль так и не прибыл в порт. Но, быть может, человек, ведущий дела с капитаном знал – где еще тот может встать на якорь?

– Где он скг’ывается? – Настойчиво произнес Лен.

В ответ трактирщик уставился на его кошель. Намек был ясен, проклятый мелкий буржуа…

Вторая монета исчезла под сальным фартуком трактирщика.

– Где-где… На дне морском.

– Хе. Не пытаешься ли ты выгог’одить своего знакомого? В его тг’юме было кое-что очень важное для моего атамана. Очень удобно было бы для него помег’еть!

– Тогда вам не повезло, есть у меня одна мыслишка, из-за которой я уверен, что он ласты склеил. Дай еще пару монет – поделюсь.

Лен сжал кулак. Этот одутловатый и неопрятный человек требовал деньги за свои мысли, словно был великим мудрецом! Деньги, заработанные непосильным трудом простых людей. Бездушный вымогатель! Лен разжал кулак и положил на стол еще одну монету.

– Я не вег’ю, что эта мысль стоит нескольких монет.

– Хм. Пойдет. – Монета мгновенно исчезла в пухлой руке, с обломанными, желтыми ногтями. В этот раз он даже не стал её проверять на зуб.

– Значит, слухай. Флинт малой не промах был, и обычной торговлей не ограничивался, понимаешь? – Заговорщически подмигнул трактирщик и трагическим шепотом добавил. – Контрабандой он занимался.

– И ты сдал его лишь за один золотой. – Не удержался Лен.

– Мертвых-то что не сдавать? Не отомстит же он мне за это.

Лен кивнул. Хищническая сущность дельцов в очередной раз была подтверждена. Все ради прибыли.

– Значица так, если в нашем… Если в этом деле корабль вдруг не прибывает в порт, вариантов немного. Сам понимаешь… Покойся с миром, как говорится. – Трактирщик сложил ладони в молитве.

– Много общих слов, мало конкг’етики. Полагаю, ваши не стали бы топить судно, не обчистив тг’юм. Что случилось с пассажиг’ами? Видел ли ты в пог’ту девушку с алыми волосами? Магов Содг’ужества, огня и металла? – Спросил Лен, подкрепив вопросы еще одной монетой.

– Так много вопросов, так мало золота. Я вижу, что твой кошель еще полон, гость. Быть может, поделишься? – Ухмыльнулся хозяин трактира.

В ответ Лен протянул руку к монете, собираясь забрать.

– Эти вопг’осы я могу задать и дг’угому.

С завидной ловкостью пухлая пятерня опережает его, сметая монетку.

– Ну зачем же так? Ответить и я могу. Магов Содружество тут много, как-никак один из крупнейших портов Королевства. Но магов металла не видал. А вот одна дама с красными волосами шастает по городу, высокая, в летах. Могу узнать, зачем она к нам прибыла, за отдельную плату, разумеется.

Лен покачал головой, описание было полной противоположностью той, которую он искал. Проклятье, столько денег и всё впустую.

– Еще есть какие-то вопросы? – Дружелюбно улыбнулся тавернщик, продемонстрировав желтые зубы.

– Твои ответы слишком дог’огие.

– Раз так, могу предложить кружку эля. Совершенно бесплатно. Садись за столик, выпей, отдохни. – Махнул рукой хозяин таверны и принялся крутить заржавелый вентиль бочки, чтобы сцедить в кружку напиток.

Запах кислятины аппетита не вызвал, но Лен не был против. Примостившись за грязный стол, он открыл дорожную сумку. Чернила, перо, бумага. Обмакнув перо, он вывел:

«Эсплуар не прибывал в порт. Касательно его пассажиров…»

На секунду он замешкался. Стоит ли писать, что они скорее всего мертвы?

– Эй ты. – Отвлек его от мыслей грубый голос.

Не спрашивая разрешения, за его стол сел посетитель – бугай на голову выше Лена и вдвое шире в обхват.

– Чем обязан, товаг’ищ? – Поинтересовался Лен, делая перерыв на заточку пера.

– Товарищ, говоришь. Хорошее слово. Раз мы товарищи, то поделись деньгами. По товарищески. У тебя их сильно много, как я вижу.

– Да, денег немало. – Согласился Лен и бросил взгляд к стойке. Наверняка этого типа подослал тавернщик. – Однако я не люблю тунеядцев. Ты г’аботаешь?

– Эм… да, я гружу товары. Ну и тут подрабатываю иногда. – Прохрипел он, сбитый с толку.

– Г’узчик значит. Сколько платят за пог’узку?

– Десять медяков в день.

– Маловато будет, а ведь это один из кг’упнейших портов. Г’узы на десятки, если не сотни тысяч золотых. Г’азве спг’аведливо, что г’абочие получают так мало?

Он почесал нос после чего признал.

– Несправедливо.

Лен отечески кивнул.

– А сколько тебе обещал хозяин тавег’ны за то, что ты меня ог’абишь?

– Десять монет серебром. – Признался он.

Лен достал с пояса почти полный кошель и ткнул в него пальцем.

– Тут несколько десятков золотых. Подумай, спг’аведливую ли цену тебе пг’едложили? Быть может, твой хозяин – алчный эксплуататог'?

– Экс… что? – Почесал голову вышибала, не отводя взгляд от кошеля.

– Он не платит тебе честно и пытается натг’авить на человека, что не боится светить золото в таком месте. Как думаешь, я бы делал так, если бы не мог его защитить? – Понизив голос, угрожающе намекнул Лен.

Пелена жадности спала с глаз грузчика, он сглотнул.

– А ты прав, мужик… На подставу тянет, не по понятиям это.

Лен медленно развязывает кошель, кладет золотую монету на стол и подталкивает её детине.

– Теперь ты г’аботаешь на меня и на благо тг’удового наг’ода.

Тот бросает сомневающийся взгляд на хозяина таверны, после чего проверяет монету ногтем.

– Я ничего не понял, но я в деле.

– Пг’авильное г’ешение. Сознательное.

Лен убирает кошель и вновь берется за перо.

«Касательно его пассажиров… Их судьба пока неизвестна»

Теперь нужно подождать, пока чернила высохнут. А раз есть несколько свободных минут…

Лен поднимает взгляд на верзилу.

– Скажи, слышал ли ты о буг’жуазии и пг’авах г’абочих? Нет? Сейчас я тебе объясню…

* * *

Сшитый из одежды матросов парус уныло трепыхался. Штиль.

Уже какой день либо штиль, либо порывистый, лобовой ветер. В таких случаях приходилось снимать паруса, пострадавшее парусное вооружение лишь мешало. Даже при галфвинде, боковом ветре они едва толкали судно в нужном направлении…

Вернее в направлении, которое считал нужным капитан.

Карты течений, приборы навигации – все сгорело вместе с его каютой. Полагаться приходилось лишь на память и звезды, но пасмурная погода мешала и этому. Судно вставало на якорь все чаще, чтобы сверить курс. Еда кончалась. Команда роптала. Течения становились все сильнее, унося корабль черт-те куда, заставляя капитана все больше напрягать силы, чтобы вернуть корабль на курс. Штурман пытался помочь, управляя ветром, но самодельные паруса постоянно рвались.

Тем не менее корабль продолжал ход. Куда-то сквозь необъятные морские просторы.

День за днем становилось лишь холоднее, а пайки – все меньше. Хотя бы с водой проблем не было, для опытного мага воды не было проблемой очистить её от соли… но и этот маг сдавал. С каждым днем капитан Флинт выглядел всё более уставшим.

Топтание на месте утомляло всех. Казалось бы, достаточно просто плыть прямо, чтобы приплыть… Хоть куда-нибудь. Неважно куда и в какую страну, хоть в проклятую пустыню к джинам!

Но корабль словно ходил кругами. Течение ласково тянуло потрепанный в бою фрегат за собой, ветер сдувал судно. Раз за разом капитан возвращал корабль на нужный курс, едва удавалось свериться с небом.

Спустя целой недели, когда звезды не было видно через облака – он сдался. Он уже даже примерно не знал, где они и куда плывут, но ветер, что зловеще холодил спину, намекал – что не туда.

Но он уже ничего не поделать. Еды не было, люди отощали. Уже дважды корпус приходилось спешно чинить из-за нападения мурен. Тогда он благодарил себя за то, что взял с собой достаточно досок и даже на пару дней прекращал проклинать за то, что не взял запасные паруса.

Ха. Основные стоили чуть ли не треть корабля, зачарованные на совесть – они могли выдержать любой шторм. Скорее матча бы сломалась, чем они. Паруса не изнашивались, не гнили и не рвались. Штурман-маг мог направлять в них сколько угодно ветра, разгоняя фрегат до впечатляющих скоростей… Но теперь эти паруса стали пеплом.

На следующее утро их окружал туман.

Ледяной пар клубился над водой столь густо, что с вороньего гнезда не было видно палубы. Холод. Воздух был столь холоден, что изо рта шел пар. Даже ледяная вода была теплой, по сравнению с морозным ветром. Полуголые матросы прятались по каютам, стараясь не показываться на палубе. Впередсмотрящий оброс сосульками, пытаясь разглядеть что-то в тумане.

Бойницы молниевых орудий были открыты, позволяя ветру пронизывать корабль насквозь. Но лучше так, чем быть неготовым к нападению. Кто знает, что может водиться в тумане…

Капитан стоит на палубе, закрыв глаза. Нет смысла смотреть, благодаря дару и туману он ощущал пространство вокруг корабля.

Но то ли дело в усталости, то ли еще в чем – он едва мог чувствовать на пару десятков метров. Магия охотно растворялась в пространстве без следа. Корабль стал слепцом, что продвигался на ощупь в белесой пелене.

Флинт хмурится. Он чувствует, что течение резко усиливается, но не может понять почему. Даже не может сказать насколько, даже просто ощущать это требует всё больше сил.

– Сбросьте веревку! Я хочу знать, сколько узлов мы идем. – Отдает приказ он.

Трясущийся от холода матрос сбрасывает один конец в воду и начинает отсчет. Узел за узлом тянется за узлом.

Капитан на секунду отвлекается и это чуть не губит корабль.

Впереди препятствие и они приближаются к нему слишком близко.

Рифы? Земля? Нет… Он чувствует лед. Айсберг.

Если ничего не сделать – их размажет. Капитан вцепляется в воду невидимыми руками, заставляя её подняться вверх и сформировать волну. Жидкость сопротивляется, будто отказывая магу во власти над собой.

Источник выжимается досуха, каждая капля маны идет в дело.

Нос фрегата подпрыгивает вверх, чуть не скинув впередсмотрящего.

Хруст сосулек и древесины. Днище скользит по дну, прокатываясь по инерции еще десяток метров, палуба накреняется, корабль заваливается набок, словно кит, выброшенный на берег.

В голове нарастает звон. Перенапряженный исток жаждет восстановить потраченное, но вокруг нет ничего. Ни капли энергии. Пустота. Тело капитана, не в силах держаться, скользит по палубе и падает за борт.

Плюх!

Морская вода, выплеснутая на берег вместе с кораблем, смягчает падение. Вокруг слякоть. Снег тает, от воды поднимается холодный пар.

Из корабля высыпают матросы и пассажиры. Аша потирает шишку на голове и оглядываются, пытаясь понять, что происходит. Кругом – ледяная пустошь, по снежным холмикам которой ветер несет снежинки. В воздухе их всё больше, ветер усиливается. Начинается метель.

Порыв ветра срывает снежную шапку с ближайшего холма. Взгляду открывается мачта, обледенелый корпус… Корабль.

Значит остальные холмы…? Взгляд Аши скользит по ледяной пустоши. Их десятки. Все это – корабли, выброшенные на берег и вмороженные в лед?

Сквозь снег виднее что-то еще.

Она поднимает взгляд. Выше и выше, пытаясь нащупать, где это что-то кончается.

Но не может.

Куда ни глянь – за снежной завесой виднеется лед. Он закрывает собой весь горизонт, подавляет размерами. Словно загипнотизированная, она сверлит взглядом сквозь метель, не в силах осознать размеры этой штуки. Кажется, она не просто нависает над ними, эта штука пытается раздавить всех их. В какой-то момент ей мерещится движение ледяной глыбы. Отшатнувшись, Аша инстинктивно оглядывается назад, в туман, откуда они прибыли. Да. Этой штуки хотя бы там точно не было. Какое облегчение.