Текст книги "Хроники вечной жизни. Иезуит (СИ)"
Автор книги: Алекс Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Хм… Никогда не слышал такого названия.
– Венгрия в те времена была огромной страной, включавшей земли многих современных государств, но в результате войн оказалась разделена на несколько частей. Королевской звалась территория, находившаяся под властью Габсбургов, в противоположность Османской Венгрии, завоеванной турками. А оставшуюся относительно независимой часть величали княжеством Трансильвания.
– То есть вы оказались на земле Священной Римской империи?
– Да, Джон, именно так. Именно там, в маленькой деревушке неподалеку от городка Унгвар, тихим июльским вечером 1607 года мне посчастливилось встретиться с Ласло Молнаром и спасти его от разъяренного булочника.
Голд застонал. Викарий очнулся от своих воспоминаний и обеспокоенно посмотрел на друга. Тот открыл глаза и слабо улыбнулся.
– Еще раз прошу простить меня, дорогой Джон. Я отдохнул и готов продолжать. На чем я остановился?
– Кажется, вас захотел взять к себе некий бан Иштван, юноша с миндалевидными глазами.
– Да-да, верно, – кивнул доктор. – Знаете, он был на редкость красив. Но увы, я ослышался. Лекарь сказал «бан», то есть «хозяин, господин», а мне показалось – «барон». Сердце мое забилось сильнее, я внимательно взглянул на юношу – молодой, красивый и, как я когда-то, барон. К тому моменту, как он кивнул, соглашаясь взять меня с собой, я уже принял решение и с готовностью потрусил за ним.
Мы направились через лес, и всю дорогу Иштван ласково и беспечно болтал со мной, как со старым другом. Вскоре деревья расступились, и мы вышли к небольшому сельскому поместью. К дому из темного камня были пристроены два крыла с круглыми башенками по краям, вокруг разбит парк и цветочные клумбы. В общем, выглядело все красиво и маняще. Я окончательно утвердился в своем решении и теперь лишь ждал удобного момента. И вскоре он наступил.
Не заходя в дом, юноша присел на каменную скамью и поманил меня к себе.
– Дай лапу, – улыбнулся он и протянул руку.
«Пора», – решил я, положил лапу на его ладонь и мысленно произнес: «Твоя душа во мне, моя душа в тебе». Тут же появилось знакомое головокружение, глаза на мгновение застила пелена. Когда она рассеялась, мир заиграл множеством ярких красок. Это было столь непривычно, что я на мгновение зажмурился.
В этот момент одно из окон распахнулось, оттуда выглянула служанка в белом чепце и крикнула:
– Бан Иштван, вас просит отец.
Вот тут-то я и понял, что ошибся, и юноша вовсе не барон. Но было поздно: в его теле я сидел на каменной скамье, а на моей ладони лежала лапа пса, которым несколько секунд назад был я сам.
В глазах несчастного животного светилось такое недоумение, такая растерянность, что мне стало не по себе. Я вскочил и топнул ногой, пытаясь отогнать пса, но тот сидел, как приклеенный. Пришлось легонько ткнуть его сапогом в бок, он взвизгнул и отскочил. А я повернулся и пошел к дому, пытаясь представить себе чувства юноши, который еще минуту назад был человеком, а теперь оказался жалкой собачонкой и смотрел со стороны, как кто-то в его облике заходит в его же дом.
Дверь была приоткрыта, и через несколько мгновений я шагнул через порог в новую жизнь, сопровождаемый тоскливым собачьим воем.
Часть II
ИШТВАН
Королевская Венгрия, XVII век
Стены холла, увенчанного сводчатым потолком, были увешаны алебардами, мушкетами и чучелами животных. Со всех сторон на Иштвана мертвыми глазами смотрели головы кабанов, лис и волков. Он поежился и в этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, заметил ту самую служанку, которую видел в окно. Девушка улыбнулась и махнула рукой в сторону правого крыла дома:
– Бан Томаш ждет вас в библиотеке.
– Спасибо, – кивнул Иштван.
«Значит, моего нового отца зовут Томаш».
Первая же дверь вела в библиотеку, и новоиспеченный юноша решительно шагнул внутрь. Здесь располагались несколько открытых книжных шкафов, большой, наподобие обеденного, дубовый стол и с полдюжины курульных кресел. В одном из них сидел бледный худощавый мужчина лет пятидесяти с тронутыми сединой усами и бородкой клинышком.
– А, Пишта, – улыбнулся он, и его лицо озарились радостью. – Заходите же, садитесь.
Юноша расположился рядом с Томашем, передал ему снадобье и выжидающе взглянул на него.
– Спасибо. Вот что я хотел сказать вам, мой друг, – начал тот и на мгновение замялся, – дело в том, что приезжает дядя Золтан.
Естественно, Иштван понятия не имел, о ком идет речь, поэтому, слегка нахмурившись, продолжал смотреть на отца.
– Знаю, знаю, – махнул рукой Томаш, по-своему истолковав этот взгляд, – он не слишком вам приятен, но что же делать? Он брат вашей матушки, и, будь она жива, не одобрила б, что мы его не жалуем. Кроме того, Нади еще никому в гостеприимстве не отказывали, вы это знаете не хуже меня.
«Значит, меня зовут Иштван Надь. То же самое, что и «Легран» по-французски… Что это, совпадение? Судьба? Похоже, фамилия преследует меня».
– Конечно, отец.
Он с удовольствием отметил, что слова дались ему легко, несмотря на трехлетнее пребывание в собачьем теле.
– Ну, вот и прекрасно. Постарайтесь быть к нему терпимы, мой дорогой. Конечно, дядя Золтан иногда бывает… эм-м… грубоват, но я заранее прошу вашего снисхождения.
Иштван с легкой улыбкой склонил голову. Он от души радовался решению поселиться здесь, ему положительно нравился этот бледный господин.
– Как вы помните, Вихрь повредил ногу, а других лошадей для дяди Золтана у нас нет. Завтра рано утром управляющий едет в Пожонь, дабы закупить все необходимое. Прошу вас, мой милый сын, отправляйтесь с герром Майером и выберите для дядюшки хорошую кобылку.
– Как прикажете.
Боясь выдать себя нехарактерной интонацией или акцентом, Иштван старался говорить поменьше.
– Спасибо, дорогой. А сейчас, может быть, вам подняться к себе и отдохнуть? Полагаю, вы устали после охоты? Марта разбудит вас к ужину.
– Не стоит, отец. Позвольте мне отдохнуть до утра, я что-то неважно себя чувствую.
– Как вам угодно, Пишта.
Иштван твердым шагом вышел из библиотеки, на ходу пытаясь сообразить, где находится «его» комната. «Старик сказал «поднимайтесь», значит, мне на второй этаж», – решил он и взбежал по каменной лестнице.
Оказавшись в коридоре, он огляделся: несколько дверей, одна из них открыта. Иштван направился к ней и столкнулся все с той же служанкой. Девушка посторонилась, пропуская хозяина, поправила выбившуюся из-под чепца темную прядь и с улыбкой сообщила:
– Я как раз закончила у вас прибираться.
Она аккуратно закрыла за собой дверь, и Иштван остался один. Он с любопытством огляделся. Комната была довольно просторной, уютно обставленной: кровать, неширокая, но на вид мягкая, каменный резной камин, небольшой стол, несколько кресел, бронзовые подсвечники. На стенах – гобелены со сценами охоты и старинные гербы.
Внимательно все осмотрев, Иштван снял сапоги и блаженно растянулся на постели. Господи, как хорошо снова стать человеком, жить в прекрасном доме, спать на кровати, а не бегать по помойкам, не плясать на площадях! Взгляд упал на потертый герб, висящий напротив кровати. «Похож на герб Медичи… Боже, сколько же лет прошло? Екатерина давно мертва, нет в живых ни короля Карла, ни Генриха, ни Стефана Батория. Умерла моя Женевьева, все мои любовницы и дети. А я жив! И не в теле паршивой собаки, а в образе молодого, полного сил юнца».
Иштвана вдруг охватила бурная радость. Конечно, тяжело терять близких, но это все в прошлом, зато сам он будет жить вечно! Узнает, как станет развиваться человечество, какие открытия совершат ученые, как изменятся нравы, быт, оружие, мода. Да никакому королю такое счастье не снилось! А положение… Он приобретет его, нужно лишь время. Мир велик, и он сможет поехать, куда захочет.
«Я снова в Европе, далеко от опасной Московии… Да, власть потеряна, но тут я в безопасности, и никакие Шуйские не строят коварных планов, чтобы меня погубить! Поживу здесь, отдохну, а там видно будет».
На рассвете он вскочил, выспавшийся и бодрый. На стуле, аккуратно сложенные, лежали чистые шоссы, рубаха и бордовый, с вышивкой, кафтан. Иштван некоторое время с удивлением разглядывал его.
«Ого, а мода-то изменилась!»
Одеваясь, он взглянул в окно и с ужасом увидел сидящего на скамье перед домом отца, а рядом с ним – злосчастного пса. Барат ластился, подсовывал под руку Томаша голову и жалобно повизгивал.
«Ну, уж нет, – с внезапной злостью подумал Иштван, – ничего у тебя не получится. Ему ни в жизнь не догадаться».
Он быстро прочел молитву и, вспомнив, что скоро предстоит поездка в Пожонь, поспешно спустился вниз.
Томаш как раз входил в дом.
– Пишта, – улыбнулся он и внимательно взглянул на сына, – как вы себя чувствуете?
– Все в порядке, отец, я прекрасно выспался и готов отправиться в путь.
– Ну-ну, не так скоро, друг мой, – рассмеялся тот, – сначала неплохо бы подкрепиться.
Они прошли в небольшую столовую, где их уже ждал завтрак. Иштвану казалось, что ни разу за сто лет он не был так голоден, как сейчас. Он жадно накинулся на оленину, не замечая удивленного взгляда отца.
Получасом позже Иштван в сопровождении управляющего, невысокого худого человечка с узким лицом и непропорционально большим носом, уже подходил к двухместной коляске, на козлах которой сидел здоровенный детина.
Герр Майер был немцем и по-венгерски говорил с заметным акцентом.
– Пожалайте, герр Надь, – прогнусавил он, указав на экипаж, и первым устроился на обитом сукном сидении.
Иштван подошел к коляске, и в этот момент из кустов с оглушительным лаем выскочила собака и яростно вцепилась ему в ногу. Мощные челюсти без труда прокусили мягкую кожу сапога и вонзились в плоть. Иштван заорал от боли, а кучер, не растерявшись, одним махом спрыгнул на землю, подобрал толстую палку и принялся лупить ею пса. Тот взвыл, бросил свою жертву и опрометью кинулся в кусты.
– Боже, мой мальчик! – Томаш уже спешил к ним, протягивая руки. – Януш, голубчик, помоги мне.
Вместе с кучером они подняли Иштвана и, оставляя на дорожке кровавый след, осторожно перенесли в дом. Герр Майер тут же был послан за лекарем. Приподнявшись на кровати, юноша мельком осмотрел рану: похоже, ничего страшного. Он не сомневался в этом, ведь когда-то в паре с Нострадамусом ему довелось лечить сотни больных.
Вскоре пришел взволнованный Магор Ковач, осмотрел ногу и расплылся в довольной улыбке.
– Не волнуйтесь, бан Иштван, все будет в порядке. Сейчас я промою рану, наложу повязку с лечебной мазью, и через неделю все заживет. Вам повезло – укуси эта зверюга немного ниже, и хромота могла бы остаться на всю жизнь.
Эскулап и не подозревал, что речь идет о той самой собаке, которой он совсем недавно спас жизнь.
– Ну что, мой мальчик, вам лучше? – спросил Томаш после ухода лекаря.
– Да, отец, боль уже гораздо слабее.
– Прекрасно. – Отец помолчал и задумчиво добавил: – Я все думаю о собаке, что вас укусила. Странно это…
– Не понимаю.
– Я видел ее перед завтраком, она подходила ко мне, ластилась. А глаза такие умные… С чего ей вздумалось на вас нападать, Пишта? И откуда она вообще взялась?
– Откуда ж мне знать, отец? – не подумав, поспешил с ответом Иштван.
– Да-да, конечно, – вздохнул Томаш. – Но все-таки это очень странно.
Пришлось Томашу самому ехать в Пожонь. Ему не хотелось покидать сына, но Марта и другие слуги уверили, что будут тщательно ухаживать за хозяином, лекарь обещал навещать больного каждый день, и успокоенный отец решился. Нельзя же, в самом деле, доверить герру Майеру столь важное дело, как покупка кобылы!
Иштван, оставшись один, потихоньку осваивался в доме. Радужное настроение сменилось угрюмостью: он прекрасно понимал, что пес покусал его неспроста. Юноша осознавал свою вину: он отнял привычную жизнь и тело у того, кто еще вчера был человеком. А теперь этот несчастный парнишка на всю жизнь останется собакой – он же не знает спасительного заклинания.
И в то же время в душе росла злость, продиктованная стыдом. Барат напоминал ему о совершенной подлости, почти убийстве, и с каждым днем это все больше раздражало Иштвана.
По ночам юноша слышал разрывающий душу вой за окном. «Ясно, что эта псина не оставит меня в покое. Прячется где-то, поджидает… Ладно, мы еще посмотрим!»
К тому времени, как Томаш вернулся, Иштван уже почти не хромал. Он изучил в доме каждый уголок и теперь чувствовал себя здесь хозяином. А выходя на улицу, прихватывал толстую палку, помня, что за любым кустом может поджидать тот самый пес, у которого он отнял привычную жизнь.
По мере знакомства с поместьем Иштван все больше вникал в хозяйственные дела. Вспомнив опыт развития феода, приобретенный им в Романьяке и Орше, он приказал построить несколько мельниц, сыроварен и лесопилок, расширить посевы ржи, пшеницы, овса. Учитывая любовь венгров к приправам, приобрел семена гвоздики, имбиря, мускатного ореха и недавно завезенной из Нового Света паприки. Они договорились с отцом, что закупят несколько десятков коров для раздачи крестьянам, дабы те снабжали сыроварни молоком.
Иштван старался не выдать знаний, приобретенных за минувшие десятилетия, контролировал каждое слово, но это не помогало. Томаш с удивлением наблюдал за тем, кого считал сыном. Странно, раньше тот совсем не проявлял интереса к хозяйству, а теперь распоряжается всем столь умело, словно занимался этим многие годы.
«Растет мой мальчик», – с улыбкой думал отец.
* * *
– Ха, родственнички, здорово!
В библиотеку, где мирно беседовали сын с отцом, ввалился невысокий тучный господин лет сорока, с мясистым красным лицом и обвисшими усами. Под мятым, давно не чищенным камзолом виднелся шелковый жилет, с трудом сходившийся на животе.
Гость хлопнул по плечу Томаша, потом обнял Иштвана и пробасил:
– Все еще злишься на меня за прошлый раз?
– Здравствуйте, любезный брат, – поклонился Надь-старший.
– А вы, Томаш, по-прежнему не можете обойтись без церемоний, – захохотал гость.
Золтан Вереш, человек грубый и жестокий, к тому же пьяница, считался в семье паршивой овцой. За свою жизнь он доставил близким немало хлопот, а последний случай – Золтан ранил из аркебузы соседа-дворянина – и вовсе сделал его парией. Родители стыдились сына, а вот сестра Эльза жалела и, выйдя замуж за Томаша Надя, часто приглашала брата погостить. Он приезжал регулярно, раз в год-два, даже после смерти сестры, и его наезды требовали от хозяев немалого терпения.
– Ну, так что, злишься, спрашиваю? – прогремел Золтан и стукнул Иштвана по спине.
– О чем вы, дорогой брат? – вступился отец. – Пишта добрый мальчик, и, я полагаю, вы не дадите ему повода сердиться.
– Думаете? – гость насмешливо улыбнулся. – Ну-ну, посмотрим.
На следующий день Томаш устраивал прием в честь приезда шурина. Нескольких слуг, живших в доме, не хватило, и хозяин позвал с десяток женщин из окрестных деревень.
Иштван с нетерпением ждал вечера. Ему не терпелось возобновить привычную светскую жизнь, познакомиться с соседями, ездить к ним в гости. Как приятно снова окунуться в почти забытые переживания! Пока шла подготовка к обеду, он болтался по комнатам и всем мешал. Проходя мимо кухни, юноша задел служанку с подносом в руках. Она вскрикнула от неожиданности, покачнулась, пустые серебряные кубки, стоявшие на подносе, покатились по полу. Заметив растерянность хозяина, девушка прыснула.
– Ах, как вы неловки, бан Иштван.
Юноша с удивлением и огромной радостью узнал Агнеш, ту самую девушку, которая поила его микстурами в доме лекаря. Он взглянул на ее смеющееся лицо, на ямочки на щеках и почувствовал, что на душе стало тепло и спокойно, как в детстве. Было приятно видеть эти веселые медовые глаза, пухлые губки и золотисто-медные кудри под белым чепцом. Несколько мгновений Иштван смотрел на девушку, а потом расхохотался вместе с ней.
Она присела и быстро собрала кубки, лукаво поглядывая на него снизу вверх. По всему было видно, что ее так и разбирает сказать что-нибудь забавное и дерзкое.
– Как тебя зовут? – быстро спросил Иштван. Он прекрасно помнил ее имя, но хотел услышать его из этих милых уст.
Девица фыркнула и надула губы в притворной обиде.
– Да неужто не помните, бан Иштван? Агнеш.
– Агнеш, – повторил юноша, словно прислушиваясь к звучанию имени, – Агнешка…
– Обычно называют Агица или Аги. А так никто не зовет.
– Это по-польски.
– Красиво, – задумчиво произнесла она, – очень красиво.
Но долго оставаться серьезной Агнеш была не в состоянии, через секунду на ее щеках снова появились очаровательные ямочки.
Иштван решительно забрал поднос из ее рук.
– Куда нести?
На мгновение она растерялась, а потом важно ответила:
– В залу, пожалуйста.
И тут же прыснула в кулачок и метнулась в кухню.
В парадной зале собралось человек тридцать – окрестные дворяне с женами и детьми. Общество оказалось весьма пестрым: кто-то был одет по-венгерски, в широкие штаны, яркие безрукавки и косматые шапки с пером, кто-то – по-польски, в жупаны и контуши, а кто-то – на французский манер, в пурпуэны и о-де-шосс. Иштван с удивлением узнавал парижскую моду тридцатилетней давности.
В противоположной от двери стороне залы был сооружен крытый сукном деревянный помост, на котором расположились музыканты с флейтами и лютнями. Свет от укрепленных по стенам факелов плясал на балках потолка. Большую часть комнаты занимали столы под алым бархатом, заставленные серебряной посудой, канделябрами и кувшинами с вином. Каменные стены и пол, облицованный шлифованными гранитными плитами, предохраняли от летней жары. Залу наполняли ароматы жареной оленины и пряностей.
Проходя мимо, Томаш шепнул сыну:
– Приглядись к Шандорам, их дочь Мария чудо как хороша.
За столом Иштван сидел рядом с хрупкой белокожей брюнеткой с большими черными глазами, о которой говорил отец, и лениво слушал разговоры гостей.
– Я слышал, турки на три года освободили Трансильванию от выплаты дани…
– Да, ваша милость, самое время продавать туда нашу рожь…
– Говорят, князь Баторий готовит поход на Валахию…
– Не понимаю, зачем король Матьяш делает такие уступки протестантам. Эдак они скоро и нас задавят…
По улыбке прекрасной Марии и ее раскрасневшемуся лицу было заметно, что Иштван ей понравился. Но ни она, ни какая-либо другая девица не приглянулись ему. Стараясь скрыть скуку, юноша любезно улыбался, а сам думал о хохотушке Агнеш. Какими неживыми, ненастоящими казались эти церемонные господа по сравнению с непосредственной служанкой! Лишь рокочущий бас полупьяного Золтана придавал какое-то разнообразие чинной беседе за столом.
Конечно, стоило присмотреться к Марии или любой другой гостье, но Иштван знал: он тут ненадолго. «Нет смысла устраивать свою судьбу, коли я хочу лишь передохнуть здесь, а потом уехать. В Венгрии ничто меня не держит».
Несколько раньше, отнеся в залу кубки, Иштван вернулся в кухню, но Агнешку не нашел. Девицы, работавшие там, с трудом сдерживали смех и бросали на него лукавые взгляды. Он попытался было поискать ее по дому, но тут его перехватил отец. Пришлось вместе с ним и дядюшкой встречать прибывающих гостей. И вот уже почти час сидел он за столом, многочисленные служанки сновали туда-сюда, принося новые блюда и унося грязную посуду, но Агнешка так и не появилась.
Удивляясь сам себе, юноша вспоминал, как ждал этого приема, как хотел познакомиться с соседями и их прекрасными дочерьми. Неужели мимолетная встреча со служанкой способна так все изменить?
Наконец Иштван увидел ее: она несла серебряное блюдо с запеченным фазаном. Нарочитая серьезность, которую она старалась сохранять на лице, показалась ему уморительной.
Агнеш водрузила блюдо на стол, явно стараясь не смотреть в сторону Иштвана. Живя на свете более ста лет, он прекрасно понимал, что это значит: молодой хозяин понравился служанке-хохотушке.
Юноша почувствовал, как в душе разливается тепло. Скука мигом исчезла, он повеселел и с большой учтивостью принялся ухаживать за соседками по столу.
После обеда столы убрали, и ровно в восемь начались танцы. К немалому удивлению Иштвана, музыканты заиграли полонез, объявив его как «Ходзониц». Юноша сделал пару кругов с Марией Шандор и еще несколько – с другими соседками. Отблески свечей плясали на серебре посуды, шелковые платья шуршали, щеки дам раскраснелись. Мария ласково улыбалась Иштвану, но тот этого не замечал и взглядом все время искал Агнешку. Однако слуги уже покинули залу, лишь время от времени дворецкий Жигмонд разносил желающим кубки с вином.
Утомившись танцами, Иштван вышел из залы и направился в сторону кухни. На этот раз ему повезло: в холле, куда вынесли столы, Агнеш собирала грязную посуду. Она заметила Иштвана, и веселые искорки заблестели в ее глазах.
– Вам что-нибудь надобно?
– Мне надобно погулять с тобой после приема, – решительно заявил он.
– Да что вы, хозяин, нам же еще потом приборку делать, к ночи только домой тронемся.
– Может, завтра?
– Так я по хозяйству днями занята да у лекаря, – вздохнула она и лукаво улыбнулась. – Разве только вечером…
– Прекрасно! – обрадовался юноша. – Где мне тебя ждать?
– Я живу в деревушке Дилленце. Неподалеку, на окраине Чейтского леса, есть озеро, а рядом полянка, туда на закате и прибегу.
Обрадованный Иштван поклонился служанке, словно принцессе.
На следующий день, едва минуло шесть, Иштван начал собираться в дорогу. И только сейчас вспомнил о собаке. Что ж, придется ехать верхом и прихватить с собой хлыст.
На поляну у озера он прибыл часа за два до заката. Чейтским оказался тот самый лес, через который настоящий Иштван и собака шли совсем недавно из Дилленце в поместье. А сейчас той же дорогой верхом ехал вор, укравший чужое тело.
Он быстро добрался до озера, пес ему не встретился, и Иштван пребывал в прекрасном расположении духа. Время шло, нетерпение его возрастало. Но когда солнце скрылось за кромкой леса, он всерьез обеспокоился и принялся мерить поляну шагами. Неужели девушка обманула его? Мог ли он ошибиться и неверно оценить впечатление, которое произвел?
Сумерки уже начали сгущаться, когда он увидел Агнеш, она спускалась с холма, отделяющего лес от деревни. Юноша выскочил ей навстречу.
– Агнешка! Наконец-то!
– Ох, бан Иштван, простите. Я совсем ненадолго.
Против обыкновения, она не улыбалась, на лице лежала тревога.
– Что-то случилось?
– Видите ли… – она замялась, – ваш дядюшка… он был недавно в Дилленце. Сосед наш, старик Янош, видать, чем-то его нынче прогневил, и бан Золтан отстегал его кнутом. Вот мы с лекарем промывали раны да накладывали лечебные повязки. Боимся, как бы не помер…
– Кто, дядя?
– Да нет, Янош.
– О, Господи, только этого не хватало!
Иштван взял ее за руку, и некоторое время они стояли молча. Потом девушка встрепенулась, осторожно высвободила руку и проговорила:
– Вы уж простите меня, хозяин, но надобно мне идти. У отца нрав уж больно крут, увидит, что меня затемно нет – все волосья повыдергает.
– Да-да, конечно, – растерянно пробормотал Иштван.
Он опомнился, когда девушка отошла уже шагов на тридцать.
– Агнешка, стой! Когда же мы увидимся?
– Ох, кабы знать… Может, на Святого Стефана? Днем мы пойдем к мессе, а в вечеру прибегу.
Она вдруг хихикнула и вскоре растворилась в сгустившихся сумерках.
Когда Иштван вернулся домой, Золтан уже спал. Возмущенный юноша рассказал отцу о нападении на старика. Томаш горестно покачал головой.
– Господи, Пишта, начинается то же самое, что и в прошлом году. Чувствую, добром это не кончится.
– Не знаю, отец. Мы же не можем его прогнать?
– Ну что вы, нет, конечно, он брат вашей матери… – Он помолчал и задумчиво добавил: – Сегодня я снова видел ту собаку, что вас укусила. Такое милое, доброе создание… А смотрит так, словно хочет что-то сказать.
Иштван почувствовал себя неуютно.
– Отец, во имя Создателя, осторожнее, вдруг она и на вас кинется.
– Да непохоже. Послушайте, Пишта, вы говорили, что вам нужна собака. Может, нам попробовать ее приручить?
«Только этого не хватало!»
– А если она снова набросится на меня? Отец, это животное непредсказуемо.
– Да, мой мальчик, пожалуй, вы правы. Надо подумать…
* * *
Покою в доме пришел конец. Золтан требовал к завтраку вина и целый день ходил с ружьем по окрестностям, пугая деревенских ребятишек. Не раз он буянил и в доме, кричал и замахивался на слуг.
Томаш попробовал со свойственной ему деликатностью образумить шурина.
– Любезный брат, зачем вам аркебуза? Еще пристрелите кого-нибудь по ошибке. Право, мой друг, оставьте ее дома.
– Я что, по-вашему, похож на идиота? – прогремел в ответ Золтан. – Или я не имею права в гостях у родичей даже на охоту сходить?
– Конечно-конечно. Но все-таки…
– Оставьте, Томаш, не выводите меня из себя. Я и так весь на нервах.
Иштван, слышавший разговор из коридора, шагнул в комнату и желчно спросил:
– Что же вас так взволновало, дядюшка?
Томаш бросил на сына удивленный взгляд, а Золтан повернулся и нервно хихикнул.
– А то вы не знаете. Каждую ночь какой-то жуткий вой раздается то ли с поляны, то ли из леса…
– Да-да, – кивнул Томаш, – я тоже не раз его слышал.
– А теперь еще и привидение в парке завелось.
Отец и сын удивленно переглянулись.
– О чем вы, любезный брат?
– Мелькает что-то белое среди деревьев в лунном свете. И воет. Небось, по мою душу. Ну да меня этим не испугаешь.
Он расхохотался, но в глазах его плескался страх.
– Может, вам показалось, дядя?
– Вы считаете меня сумасшедшим? Говорю же, я его ясно видел. И хватит об этом!
Золтан резко развернулся и вышел из комнаты, а Иштван с отцом остались недоуменно смотреть ему вслед.
В день Святого Стефана Томаш с сыном полдня провели на мессе. Ни по дороге в собор, ни на обратном пути пес им не встретился, и Иштван вздохнул свободнее. Возможно, бедолага наконец смирился со своей участью и оставил их в покое?
К вечеру юноша уже ждал Агнеш на той же поляне. На этот раз она не опоздала, и он с тихим восторгом наблюдал, как девушка спускается по холму. И сам себе удивлялся: казалось бы, в его возрасте смешно млеть, как мальчишка. Впрочем, он не раз замечал, что юное тело не только придает его характеру новые черты, но и добавляет энергичности, бесшабашности, дарит соки молодости. «Видно, так всегда и будет».
– Агнешка!
– Доброго вечерочка, бан Иштван.
– Милая моя, – возразил он, – мне кажется, мы с тобой уже подружились. Так почему ж ты не зовешь меня просто по имени?
– Ой, что вы, как можно, – зарделась она и вдруг рассмеялась. – Какой же вы забавный, бан… то есть Иштван.
– Ты скучала по мне, Агнешка?
– Да что ж… ну… не знаю…
– А я-то как соскучился, красавица моя. Кажется, в жизни так ни с кем не ждал встречи.
Но девушка вдруг перебила его романтический настрой.
– Если мы друзья, бан… Иштван то бишь… может, соблаговолите нам помочь?
– Конечно, милая, – обрадовался он, – только скажи, чего бы тебе хотелось.
Агнеш помялась и, потупившись, прошептала:
– Больно уж дядюшка у вас сердитый, бан Иштван. И все в нашу деревню ходит, ей-Богу, каждый день. Бранится, кричит, а то и из ружья стрельнет. Вы бы поговорили с ним, а?
Иштван задумался. Что он может поделать с Золтаном? Как приструнить? Не убивать же его, в самом деле! Но и отказать Агнешке в первой же просьбе никак нельзя.
– Я попробую.
Она обрадовалась, на ее щеках снова появились очаровательные ямочки, и довольный Иштван заговорил о своих чувствах. Он никогда не был ловеласом, но за свою долгую жизнь приобрел немалый опыт общения с женщинами, и ему ничего не стоило очаровать неопытную деревенскую девушку. Никаких ухищрений юноше применять не пришлось, Агнешка полностью доверилась ему. Она смущалась, но слушала признания благосклонно. Иштван искренне этому радовался, но где-то внутри разум столетнего старика насмехался над пылкостью молодого сердца.
Часом позже они простились, условившись встретиться через два дня. Иштван отправился домой, размышляя, как отвадить дядюшку от Дилленце.
Золтан сидел в библиотеке, положив ноги в высоких охотничьих сапогах на спинку соседнего кресла. Под ними на сиденье валялись комочки земли и грязи. Иштван поморщился.
– О, племянничек, – радостно прогудел полупьяный Золтан.
В руке он держал крохотную блестящую коробочку, из которой пальцами достал темный порошок и, засунув его в ноздрю, шумно вдохнул. Секунду или две было тихо, потом лицо дядюшки исказилось.
– Ап-хы! – шумно чихнул он.
Юноша внимательно смотрел на него. Ну конечно, нюхательный табак! Он слышал о нем еще в Польше, да и Екатерина Медичи писала, что увлеклась этим порошком. Но видел его Иштван впервые.
«Значит, табак уже и в Венгрии нюхают, – мысленно усмехнулся он. – То ли все вокруг быстро меняется, то ли я очень долго живу».
Он решительно шагнул к Золтану.
– Я хочу поговорить с вами, дядя.
– А?
– Мне не нравится, что со времени вашего приезда все в доме вверх дном. Вы пьете, буяните, оскорбляете наших слуг, пугаете крестьян в деревне. Настоятельно прошу вас прекратить все это, либо мы будем вынуждены отказать вам от дома.
– Хе, – усмехнулся Золтан, но было заметно, что слова произвели на него впечатление. Лицо его вдруг скуксилось, и он заныл: – Ты думаешь, я просто так пью? Да это ж только чтоб призраков не видеть.
Брови Иштвана поползли вверх.
– Дядя, вам уже невесть что мерещится.
– Не веришь? – в голосе Золтана появилась злость. – По-твоему, я их придумал? Все эти привидения, что по вашему саду бродят и воют? И плавающие огни тоже?
Иштван почувствовал, что теряет терпение. С трудом сдерживаясь, он отрезал:
– Я вас предупредил!
И вышел, громко хлопнув дверью.
Среди ночи Иштвана разбудил стук в дверь. Вернее, даже не стук, а настоящий грохот. Он с трудом разлепил глаза, потряс взлохмаченной головой и поплелся открывать. На пороге стоял Золтан со свечой в руке. Свет отражался в его горящих глазах.
– Не верил мне, племянничек? Пошли, сам убедишься! – рявкнул он и потащил Иштвана за собой.
По старым каменным ступеням они поднялись в башню правого крыла, где находилась спальня дяди. Золтан потушил свечку и шепотом приказал:
– Встань вот здесь, сбоку от окна. Смотри, чтоб тебя не было видно.
Юноша с недоумением подошел к окну и осторожно выглянул.
– Ну что, видишь? Видишь?
Светила полная луна, и в саду среди деревьев Иштван отчетливо различил фигуру в белом, медленно плывущую от дома. Откуда-то слева раздался протяжный вой, и тут же, словно в ответ, послышался другой, с противоположной стороны.
– Слышал? – почти закричал Золтан.
Озадаченный Иштван кивнул.
Где-то вдалеке, в гуще Чейтского леса, мелькнул огонек, потом еще один, и еще…
– Ты видел? – завопил Золтан, брызгая слюной. – Там ведьминский шабаш, они за мной пришли, за мной.
