Текст книги "Тессеракт"

Автор книги: Алекс Гарленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Песочный человек

1

Это совсем не плохо. То же самое Роза сказала Рафаэлю, когда он достаточно подрос и она смогла объяснить, что с ним произошло и почему. Совсем не плохо быть плиткой шоколада.

Но если бы она решилась сказать правду, то добавила бы: да, это неплохо, но жить с этим тяжело. Физический недостаток сделает его жизнь тяжелее, она могла бы сложиться легче, если бы этого не было. А еще она бы добавила, что «хорошо» или «неплохо» тут ни при чем, потому что самое главное – что тяжело.

– «Скорая помощь»!

– Да, – откликнулась Роза, хотя меньше всего на свете ей хотелось смотреть телевизор, да еще вместе с матерью. – Иду.

– Ты пропустила начало! Я уже не понимаю, что там происходит!

– Вначале они просто дают пересказ за прошлую неделю. Диктор объявляет: «Содержание предыдущих серий», – сказала Роза по-английски, – или что-то в этом духе.

– Нет, – Корасон помахала пальцем. – «Содержание предыдущих серий», – произнесла она тоже по-английски, – идет в начале. А потом показывают вступление к очередной серии. Видишь, титры уже прошли, значит, ты пропустила повтор и вступление.

– Ничего, я разберусь.

Лекарства, дозировки, отношения между врачами и медсестрами, вспыльчивые хирурги – все это было показано достаточно хорошо. Чувствовалось, что сценаристы неплохо поработали. Однако в сериале не хватало некоторых подробностей. Это касалось людей. Роза не столько следила за развитием сюжета, сколько пыталась увидеть знакомые жесты, лица с блуждающим взглядом и дрожащими от ужаса губами, но так и не увидела. Роза просто не могла поверить, что таких людей не было в отделении травматологии.

И еще показывали очень мало огнестрельных ранений, как будто в Чикаго вовсе не существовало гангстеров.

– А негритенок умрет? – спросила Корасон минут через десять.

Роза быстро поставила диагноз, основываясь как на медицинских показаниях, так и на развитии сюжета с участием мальчика на прошлой неделе. Сломанное ребро, возможно, прободение легкого, ангельское личико, отец-тиран, мать-алкоголичка, проходящая курс лечения. Мальчика лечит душка-доктор. Такой душка, что просто дальше некуда.

– Нет, не должен, если только не будет осложнения.

– В отделении травматологии все может случиться. Часто возникают осложнения. Даже в богатых американских больницах, оборудованных по последнему слову техники, дети часто умирают. Тут не может быть никаких гарантий. – Корасон поежилась. – Помню, однажды показали еще одного ребенка, девочку. У нее был СПИД. Представляешь?

Роза не стала напрягать воображение, потому что в этот момент зазвонил телефон.

– Я подойду, – сказала она и вскочила. – Возьму трубку на кухне.

– Пускай себе звонит! Как ты можешь отрываться?

– А вдруг это с работы? Может, что-то… срочное.

– Ерунда. Ты прекрасно знаешь, кто звонит.

– И все-таки я подойду.

– Как хочешь. Тебе повезло: сейчас как раз будет реклама, но короткая.

– Реклама, – бросила через плечо Роза уже на пути к двери, – это хорошо.

2

– Привет, – сказал муж. – Я звоню из машины. Еду домой.

– Ты уже доехал до Юнайтед-Нейшенс-авеню?

– Как раз подъезжаю.

– Подожди, не клади трубку.

Роза представила себе, как он сидит за рулем, выставив локоть в окно, и отгоняет уличных попрошаек и торговцев, размахивая сигаретой, а в другой руке держит мобильный телефон. В это время движение небольшое и нет необходимости держать руль обеими руками. Он, должно быть, ведет машину рывками, слегка нажимая на педаль газа.

– У тебя хотя бы одна рука на руле?

– Нет… А почему ты спрашиваешь?

– Просто из любопытства. Вот и все.

– Ну хорошо.

Каждый из них слушал шумы, доносившиеся из трубки. Роза – концерт автомобильных гудков и рев двигателей, а ее муж – вздохи, едва различимые сквозь слабые помехи.

– Что случилось, Роза? – спросил он после третьего вздоха и тут же добавил, не дожидаясь ответа: – Знаю, это из-за Корасон. Она выводит тебя из равновесия.

– Да все то же, но сегодня она меня просто довела. Мы поругались. Она напомнила о Сарапе, и я расстроилась.

– Роза, не обращай ты на нее внимания.

– Не могу, особенно когда надо укладывать детей.

– Ничего, Раффи это переживет, птичка моя.

– В его возрасте он не должен ничего переживать.

– Все будет хорошо, стебелечек.

– Стебелечек, – улыбнулась Роза. – А почему не шип?

– Мне не нравятся шипы, мамочка.

– Уж лучше быть «шипом», чем «мамочкой».

– Все шипы достались твоей матери. – Он вдруг прервался и вскрикнул: – Эй! – Потом возникла пауза. – Ох, нет! Не может быть!

– Что случилось? – взволнованно спросила Роза.

– Двое мальчишек! Чертовы беспризорники! Они подложили… Ах вы, сукины дети! А ну, вернитесь, вы, маленькие ублюдки!

– Да что там?

– Боже! – слышно было, как хлопнула дверца. – Черт… черт! Так я и знал!

– Что?!

– Колесо спустило. Они подложили гвозди под колесо.

Розе были слышны нетерпеливые гудки машин.

– Да у меня колесо спустило, вы, придурки! Я что, вам мешаю? Тут целых два метра свободной дороги! – Гудки не утихали. – Вот освобожу дорогу – и проедете! Газуйте себе на здоровье!

– Дорогой, успокойся. Отгони машину к обочине.

– Ну и народ!

– Я понимаю. Умоляю тебя, отгони машину и смени колесо.

– Господи! Я так мечтал пораньше добраться до дому! Оставалось каких-нибудь десять чертовых минут, а теперь не знаю, когда вернусь.

– Ничего, я подожду.

– Придется дать отбой. Боже! Вот гаденыши!

– Они уже удрали. А ты смени колесо. – …Да.

– Хорошо.

– Хорошо. – И он отключил телефон.

Роза выглянула в холл, увидела голубоватое мерцание телевизора в гостиной, а потом вернулась на кухню, поставила чайник и открыла морозилку. Полукилограммовая пачка мороженого с ароматом магнолии.

3

Позвав Розу в третий раз, Корасон смирилась с тем, что ей придется смотреть «Скорую помощь» в одиночестве. Роза почувствовала, как в ней закипает злость, но странное дело, из всех чувств, которые она испытывала к матери, самым сильным была любовь. Однако даже любовь не могла заставить ее сдвинуться с места. Ладно, еще будет время с ней помириться.

Роза выпила кофе с мороженым и принялась за кроссворд, который начала разгадывать во время обеденного перерыва.

– Вы всегда здесь сидите, ро?

Роза быстро окинула взглядом набережную и парк. Она проделала это чисто автоматически, потому что прекрасно сознавала, где находится, как и то, что всегда садится на одну и ту же скамейку. И все-таки она решила взглянуть вокруг, а потом увидела маленького старичка.

– Да, ро, – ответила Роза, убедившись, что корабли – на якоре, а пыльные пальмы и жухлая трава там, где и всегда.

Старик покачал лысой головой.

– Я тоже, ро. Обычно я прихожу сюда от одиннадцати до половины двенадцатого. Но сегодня я опоздал, и мое место занято.

– Здесь полно места. Сейчас я все это подвину. – И она сдвинула в сторону газету и еду.

– Это очень любезно с вашей стороны, ро.

– Ну что вы, ро. Я не так уж и много занимаю места со своими бутербродами. Кстати, не желаете попробовать?

– Благодарю вас, – сказал старик, – но бутерброды мне не по зубам. У меня есть рисовый пирог. – И он достал откуда-то из-под рубашки сверток. – Не буду отвлекать вас от кроссворда.

– Да я все равно тут с ним запуталась.

– А в чем проблема?

– Э-э, ну ладно… – Роза взглянула на незаполненные клеточки. – Так говорят, когда сильно устают. Две буквы…

– Ох, – тут же откликнулся старик.

– Подходит, ро…

– Ох! Я всегда охаю, когда поднимаюсь по лестнице. – И он захихикал кудахтающим смехом. – У меня такие слабые ноги, что приходится охать по нескольку раз в день! Какое там еще слово?

– Да… Обоюдоострый нож, шесть букв…

– Стилет.

Роза кивнула и заполнила клеточки.

– Ну конечно! Как я сама не догадалась? Ведь я вижу раны от стилета раз по десять на день. К тому же стилет подходит к другим словам.

– Так-то вот, доктор, – сказал старик, и его лицо осветилось улыбкой. – Больше подсказывать не буду. Не хочу мешать вам отгадывать кроссворд.

– Вы мне совсем не мешаете, ро.

– Вы очень любезны. Вижу, что произвел на вас впечатление. Но если я не угадаю следующее слово, то впечатление может и померкнуть. Так что лучше я на этом остановлюсь. – И он подмигнул Розе. – Видите, какой я хитрец?

– Да, ро, – рассмеялась Роза. – Так оно и есть.

Старик медленно откусил кусок рисового пирога, с трудом его прожевал и сказал:

– Вы так чисто говорите на тагалоге. Должно быть, вы родом из Кесона.

Роза кивнула.

– И вы тоже, ро.

– Вам приходилось бывать в Инфанте?

– Я выросла неподалеку, ро.

– А вот я родом с Полило.

– В хорошую погоду Полило был виден прямо из моего дома.

– Да… Вот поэтому-то мы с вами приходим обедать в этот парк. Клочок моря, несколько кокосовых пальм… – Старик поднял костлявые руки и оградил ими лицо с обеих сторон. – Если вы будете держать ладони вот так, то увидите только деревья и море, как будто оказались дома.

– Если бы только не запахи и не звуки, ро.

– Эх! Запахи и звуки… Да еще море такое грязное, как будто в него стекает вода из канализации, и деревья все пыльные. – Старик еще медленнее откусил от своего рисового пирога и с трудом принялся его жевать.

И жует он тоже как-то безрадостно, – подумала Роза.

Потом он сбросил шлепанец с правой ноги и провел большим пальцем черту в пыли с окурками.

– Ненавижу этот город. Я живу в нем уже тридцать лет и все это время ненавижу его. Возле моего дома совсем нет зелени, не считая растений, которые пробиваются сквозь трещины в асфальте. В вашем районе то же самое?

– Нет, ро. Это очень симпатичный район. Там много деревьев и цветов, и многие сейчас цветут.

– Ах цветут! Это красиво, но все равно не то что дома.

– Да, ро, – твердо сказала Роза. – Совсем не то что дома.

– Вы жалеете, что уехали?

– Нет. Вернее, даже не знаю. То есть… – Ее брови сошлись от напряжения. – В Маниле я добилась того, о чем даже мечтать не могла. Я врач, мои дети ходят в хорошую школу, у меня большой дом, машина… Не думала, что у меня когда-нибудь будет все это.

– Наверное, все-таки скучаете по дому? – Да, ро.

– Вы приехали сюда учиться? – Да.

– Учиться, – повторил старик и покачал головой. – Но ведь это еще не все.

– …Нет, не все.

– Была и другая причина, а это уже грустная история.

Роза ничего не ответила. Слезы вдруг брызнули у нее из глаз и покатились по щекам.

– Ой, – вскрикнула она и потянулась к сумочке, чтобы достать пакетик бумажных носовых платков. – Даже не знаю, с чего это я вдруг… – Роза нашла пакетик и снова села, но пакетик так и остался лежать неоткрытым у нее на коленях. – Простите меня, ро.

– Эх, – старик взглянул на нее, прищурившись от яркого солнца, и погладил по руке. – Вот именно… Вот именно… Я прожил здесь целых тридцать лет. Никто не приезжает в этот город от хорошей жизни.

– Стилет. – Роза обвела буквы еще раз. Кофе остыл, мороженое растаяло, и что-то теплое уже пару минут как притулилось у ее ноги.

– …Кстати, Раффи, почему ты еще не в кровати?

Над столешницей появились глаза.

– А я совсем не устал.

– Ну иди ко мне. Дай-ка я на тебя погляжу. Роза взяла сына под мышки и усадила себе на колени. Раффи слегка поерзал, устраиваясь поудобнее.

– Хочешь мороженого?

– Нет. Где папа?

– Застрял около Юнайтед-Нейшенс-авеню. Хочешь ему позвонить?

– Хочу.

– Тогда дай мне телефон, я наберу номер. После третьего звонка резкий голос сказал:

– Я задерживаюсь, Роза. Никак не могу отвернуть болты, как будто их приварили.

– Тут один человек хочет с тобой поговорить.

– Тот самый, который еще не спит, хотя ему давно пора?

– Возможно…

– Это он или она?

– Угадай.

– Ладно. – Послышался лязг баллонного ключа о бордюрный камень, потом раздался спокойный голос: – Передай ему трубку.

4

– Здравствуйте, молодой человек. Я слышал, вам не спится?

– Привет, пап. Не спится.

– Понятно…

– Сегодня так жарко, а тут еще комар кусается, хотя мама закрыла дырку в сетке. Их уже несколько.

– Как они умудряются находить дырку?

– Они ее всегда находят!

– Это уж точно. Раффи, но ты ведь можешь спать, не обращая внимания на комаров. Помнишь, сколько их у наших родственников в деревне? Если уж деревенские комары тебе нипочем, то что говорить о каких-то городских комариках?

– Гмм. Ну ладно, что с тобой случилось? Почему ты еще не приехал?

– Задержался на работе. Работал с документами японских клиентов. А потом у меня прокололось колесо. Сейчас я его меняю.

– Прокололось колесо? – Угу.

– Хочешь, я помогу тебе его сменить? Я сейчас приеду и…

– Лучше бы ты лег спать, но спасибо за предложение. А теперь скажи: ты уже прочел молитву на ночь?

– Н…нет.

– Забыл?

– Ммм.

– Понятно. Наверное, из-за этого тебе и не спится. Может, прочтешь ее прямо сейчас?

– Я не мог заснуть, потому что не помолился?

– Похоже на то.

– Боженька не давал мне заснуть?

– Точно.

– Правда?

– Да. Если прочтешь молитву сейчас, то сможешь заснуть.

– А почему тогда Он сжег мне грудь?

– …Это сделал не Боженька.

– Разве Он не мог этому помешать?

– Мог, но…

– Для Него важнее, чтобы дети спали?

– Ну ладно, Раффи. Я тут меняю колесо. Так прочтешь молитву?

Рафаэль помедлил, потом кашлянул.

 
– Я каждый вечер спать ложусь
И Боженьке всегда молюсь.
И если смерть за мной придет,
Господь пусть душу заберет!
 

– Очень хорошо, Раффи.

– Мне все равно не хочется спать.

– Захочешь через несколько минут, а сейчас иди ложись. Когда вернусь, зайду к тебе. И мы немножко поговорим, если ты еще не будешь спать.

– А если Боженька уже нашлет на меня сон?

– Я с Ним договорюсь.

– …Ладно.

– Тогда спокойной ночи.

– Да. Спокойной ночи.

5

Когда неожиданно раздались выстрелы, Роза вздрогнула всем телом и прижала к себе Рафаэля. Всего выстрелов было четыре или пять, после чего наступила тишина, и тут на верхней площадке лестницы появилась Корасон.

– Где это стреляют? Роза огляделась.

– Надо уложить Рафаэля.

– Стреляют! – встрепенулся Рафаэль. – Здорово! А это близко?

– Нет, очень далеко. Только не думай, что из-за этого не пойдешь…

И тут опять послышались выстрелы. На этот раз стреляли дольше и чаще и, судя по звукам, как минимум из двух пистолетов.

– Похоже, это со стороны трущоб, – сразу же определила Корасон.

– Трущоб? – Рафаэль даже задохнулся от волнения. – Мам, это же совсем близко! Чуть дальше по дороге!

Щурясь от света, на пороге появилась Лита.

– Мам, там стреляют…

Когда выстрелы раздались в третий раз, Розе показалось, будто в костре затрещали сухие ветки.

Лита расплакалась. Тень сомнения сразу же появилась на ликующем лице Рафаэля, и он тоже ударился в слезы.

– Ангелочки мои, – проворковала Корасон, подходя к лестнице… Чего же тут бояться? Мама совершенно права. Это только кажется, что стреляют совсем близко.

Дети посмотрели на мать, но Роза была уже не в состоянии унять беспокойство.

– Пошли, малыши. – Корасон посторонилась и стала подгонять детей в сторону спальни. – Если поторопитесь, спою вам песенку.

– Спасибо, мама, – произнесла через какое-то время Роза, обращаясь к опустевшей лестничной площадке. Она все еще стояла неподвижно, когда раздались два последних выстрела. Они не были похожи на остальные и прозвучали не так скупо и глухо, но зато более четко и целенаправленно. Такими выстрелами добивают человека.

– Скорее бы все это кончилось, – прошептала Роза. И действительно, в течение нескольких минут было слышно только, как Корасон поет песенку про Песочного человека, который является во сне.

Забыть и не вспоминать

1

Роза и Лито лежали на дешевом одеяле, купленном на рынке в Инфанте. Голова Розы покоилась на груди Лито, а его рука перебирала ее волосы. Рядом аккуратно лежали школьные тетрадки, тонкая сеть, пластмассовое ведро и одежда. Вместо стен и крыши были листья и ветки, а рядом тихо шелестели волны.

– Тебе так удобно? – прошептал Лито. Роза кивнула и спросила:

– А моя голова? Тебе не тяжело?

– Нормально.

– Я могу ее убрать.

– Что может быть лучше, чем твоя голова у меня на груди?

– Тогда ладно. – Роза повернула голову и коснулась губами его живота.

– Как будто тебя натерли спиртом, – прошептала Роза и снова поцеловала его. – Так сладко пахнет.

– Как шоколад?

– Что-то вроде этого.

Земля в лесу источала тонкий аромат палых кокосов, а от песка, принесенного ветром, исходило тепло. В лучах пробивавшегося сквозь листву утреннего солнца их загорелые тела были полосатыми, как у тигров.

2

Первой пострадала учеба. Как же ей было не пострадать, если Роза только и делала, что смотрела в окно? Окна ее класса были без стекол и выходили на покрытый оранжевой пылью двор, за которым виднелся кусочек дороги и несколько домов предместья Инфанты, а за ними начиналась тенистая чаща джунглей с плывущими над ней облаками. Сказочный мир, до которого рукой подать.

– Роза, о чем ты задумалась?

Еще как задумалась, но не о математике, а о том, как ее обнимает Лито. Такое вот интересное уравнение, в котором один плюс один равняется трем.

– Может, расскажешь нам, кто основал Филиппинскую Лигу?

Если будет мальчик, назову Лито, а если девочка, то Лита. Роза решила так уже после их первой близости.

– Где живет американский президент?

В хижине из пальмовых листьев вроде той, в которой выросла она сама. В отличие от Лиши, у Розы не было никаких далеко идущих планов в отношении себя самой или своего будущего мужа. Ее вполне бы устроила хижина из пальмовых листьев с небольшим садом.

– Расскажи о работе сердца.

Роза моргнула, отвернувшись от окна, и с усмешкой взглянула на учителя. Она не знала, с чего начать.

Роза с Лишей сидели на невысокой стене, отделявшей площадку для игр от грязной проселочной дороги. Слева от них несколько ребят играли в баскетбол. Каждый раз, когда один из тех, что постарше, попадал в кольцо или отбирал мяч, все взгляды устремлялись на двух девушек: а вдруг они заметили? И если те замечали, то глаза ребят светились неподдельной радостью. Справа от Розы с Лишей группа ребят лет восьми-двенадцати прыгала через веревочку под считалочку про Черного пса.

– В наше время, – сказала Лиша, – Черным псом был тата Илад. Мы всегда говорили, что этот бедный старик, который охраняет грядки с ананасами, и есть Черный пес.

– А вот я никогда на него не думала, потому что всегда спотыкалась на шестой или седьмой строчке.

– На седьмой? Это про мертвых цыплят?

 
Семь цыплят
На земле лежат…
 

Помнишь, бабушка их считает?

– Нет, – сказала Роза. – Ты ошиблась:

 
Шесть цыплят
На земле лежат…
 

И это не седьмая строчка. В седьмой там, помнишь:

 
Черный пес глядит в окно —
Спит малыш уже давно…
 

Он смотрит в семь окон.

– Точно! – подтвердила Лиша. – Я изо всех сил старалась не споткнуться на этой строчке! Я думала: стоит только споткнуться, как потом, когда у меня будут свои дети, одного из них съест Черный пес.

– И я так считала, но у меня ничего не получалось, потому что я очень переживала. Помню, однажды пришла домой, расплакалась и сказала маме, что Черный пес придет за моими детьми.

– И что она сделала?

– Отвела к священнику, и он благословил меня, а потом отвела еще раз для верности и взяла с меня обещание не прыгать больше под эту считалку.

– Что это она так разволновалась?!

– Сказала, что когда еще была девочкой, то повстречала двух вишаянцев, которые видели Черного пса собственными глазами. А ведь они никогда раньше не были на Лусоне и не знали эту историю.

– Но ты ведь продолжала под нее прыгать. Мы всегда прыгали под эту считалку.

– Да, продолжала, – пристыженно рассмеялась Роза.. – Зато теперь я бы специально споткнулась на строчке про цыплят, ведь их не так жалко.

– Это точно, – кивнула Лиша.

– Да мы никогда и не держали цыплят… Вдруг баскетбольный мяч, которым играли ребята, покатился в сторону девушек и остановился у ног Лиши. Сисон, старший из ребят, поднял руку, как бы извиняясь, и потрусил за ним.

– Извините…

Лиша ударила по мячу, собираясь послать его в сторону прыгунов через веревочку, но удар пришелся боком, мяч завертелся и покатился прямо к Сисону. Лиша фыркнула от досады.

– Наверное, воображаете, что нам нравится, как вы играете, что мы только и сидим здесь, чтобы украдкой наблюдать за вами.

Сисон почесал в затылке, но промолчал.

– Очень нам нужно смотреть, как вы тут показушничаете, – возмутилась Лиша.

– Ну, – сказал Сисон, подняв мяч и направляясь в сторону своих друзей. – Мы знаем, что тебе это неинтересно, Лиша, ведь ты скоро выходишь замуж. – Неожиданно он обернулся и с каким-то вызовом посмотрел на Розу. – Но не все ведь скоро выходят замуж.

– …Честно говоря, он прав, – прошептала Лиша, когда Сисон снова вступил в игру. Он продвигался вперед, а мяч, как привязанный, подскакивал рядом, будто сила земного притяжения на какое-то время сконцентрировалась в его ладони. – У тебя же еще нет парня, а… – Лиша коротко вздохнула. – …Сисон просто красавчик.

Роза не могла скрыть удивления:

– Лиша, как ты можешь такое говорить? А как же Туринг?

– А что я такого сказала? Все знают, что Сисон очень симпатичный.

– Лиша!

– Это я для тебя говорю. У него такие чувственные губы! Неужели он не кажется тебе привлекательным?

– Нет.

– Но почему?

– У него прическа «диско», – быстро ответила Роза и добавила: – Впрочем, Турингу она очень идет.

Лиша хихикнула.

– А вот я так не думаю. Туринг об этом еще не знает, но, как только мы поженимся, я первым делом возьму ножницы и отрежу ему…

Они переглянулись.

– Волосы тоже отрежу, – добавила Лиша, и Роза засмеялась.

Ноги баскетболистов были все в оранжевой пыли со школьного двора. На опушке джунглей показались трое мужчин с мачете и опять скрылись в чаще. Облака перестроились и покатились по небу с обманчивой скоростью.

– В общем… – сказала Роза чуть громче и не так небрежно, как собиралась, и начала снова, но уже тише: – В общем, если я не считаю Сисона привлекательным, то, может быть, потому, что у меня уже есть парень.

– Тс-с! – тут же отозвалась Лиша и приложила палец к губам. Потом оглядела игровую площадку, подняла ноги, посмотрела под стеной, прошлась взглядом по заросшей густой травой лужайке между стеной и дорогой и, наконец, подняла воротник футболки и втянула голову в плечи. – Вроде, Эллы нигде не видно. И кто он?

– Я только сказала «может быть».

– Я прекрасно поняла, что ты сказала.

– Нет…

– Не нет, а да!

На этот раз Роза засмеялась коротким нервным смехом, который прекратился так же резко, как и начался. Она сделала глубокий вдох, понимая, что еще никому не называла его имя.

– Лито… – Лита нахмурила брови, пытаясь представить себе, о ком идет речь. – Лито, Лито… Он не ходит в школу?

– Нет.

– Это случайно не сын аптекаря Илокано из Инфанты?

– Да нет. Он из соседнего квартала. У него своя лодка. По утрам он всегда ловит рыбу рядом с церковью Абиавина.

– Ах, это тот Лито?

– Да, у него еще на лодке нарисовано…

– Я знаю, о ком ты говоришь, – перебила Лиша, и ее лицо сделалось серьезным. – Это сын таты Вина.

– Ты знаешь тату Вина?

– Отец был с ним знаком, но… – Лиша вдруг запнулась и поднесла ладонь к щеке. – Ты и Лито… А ты что, уже влюбилась в него?

– Лиша, теперь я понимаю все, что ты чувствуешь к Турингу.

– Ты спала с ним.

– Мы собираемся пожениться.

– Твои родители ничего не знают.

– Я в него по уши влюблена!

– …По уши.

– Неужели… Неужели ты не рада за меня? Похоже, ты не очень-то рада.

– Роза, – произнесла Лиша отсутствующим голосом, обращаясь скорее к самой себе, но тут же взяла себя в руки. – Конечно же, я рада за тебя. Я просто удивилась, вот и все. Ведь я даже не думала, что у тебя кто-то есть, и…

– И?..

Тут самообладание опять покинуло Лишу. – И ты такая красивая! Ты одна из самых, нет, самая красивая девушка во всей Инфанте, а может, и на всем Лусоне. Любой из этих парней готов отправиться вплавь на Полило ради тебя, а Сисон на карачках взберется на…

– Сисон?

– …Сьерра-Мадре.

– Лиша, о чем это ты? Я тебя совсем не понимаю.

– Я… А я ничего и не говорю. Какая же я дура! – И Лиша покачала головой. – Роза!

– Да?

– Я просто дура, – улыбнулась Лиша. – Любовь – это прекрасно, правда?

– Да, – ответила Роза, не понимая, почему от этой улыбки у нее по спине вдруг побежала струйка пота.

– Это прекрасно, и я, конечно же, очень рада за тебя.

3

Ливень разразился в тот вечер так же неожиданно, как драка в церкви. Он хлестал с такой силой, что срывал ветви с пальм. Однако дождь, раскаты грома и сверкание молний были сущим пустяком по сравнению с налетевшим затем ветром. С наступлением темноты ветер превратился в настоящий тайфун, который запросто мог поднять в воздух дом и разметать его по рисовому полю.

Роза сидела в круге света от керосиновой лампы, испуганно прижавшись к Корасон. Она чувствовала, что губы матери шевелятся возле ее уха, но не могла разобрать слов из-за шума бури. Наверное, она читала молитву по-испански, считая, что к Богу следует обращаться именно на этом языке, если хочешь чего-то добиться. «Господи, спаси и сохрани дом сей и домочадцев его»…

Раздался новый удар грома такой силы, что небо словно раскололось до самого горизонта, и Корасон еще крепче прижала ее к себе. Роза решилась на мгновение открыть глаза и увидела, как белые струи дождя хлещут по темным стенам дома. Тайфун заглядывал в дом сквозь щели в циновках из пальмовых листьев. Роза еще сильнее прильнула к матери и решила не открывать глаз, пока не взойдет солнце.

Но день так по-настоящему и не наступил. Прошло несколько часов. Проснулся Доминг, и это было единственным признаком того, что солнце встало. Он выспался лучше жены с дочерью, потому что не слышал раскатов грома. Когда он потянулся, Корасон осторожно высвободилась из объятий Розы и пошла на кухню готовить завтрак.

Роза наблюдала, как отец пытается определить силу бури, прижавшись плечом к двери и ощущая ее вибрацию. Его брови нахмурились, и это был знак, что весь день придется просидеть дома. Несколько минут он молча барабанил пальцами по животу, а потом уселся за шаткий столик и уставился на свои похожие на обрубки пальцы. Слева от него лежали рыболовные крючки, справа – мотки голубой лески, а прямо перед ним быстро росла кучка снаряженных крючков.

Все утро Роза помогала отцу. Потом они стали вместе точить ножи: сначала для него, а потом для Корасон. После обеда Доминг починил шатающийся столик, и они до вечера играли в подкидного, хотя в колоде и не хватало двойки бубей.

Следующий день прошел почти так же, только работа по дому была другая. То же и на третий день. Четвертый день был не похож на остальные только тем, что Роза поняла: она сойдет с ума, если немедленно не увидит Лито.

4

– И не думай даже. Тебе разобьет голову кокосовым орехом.

– На пальмах уже не осталось ни одного ореха, Да и ветер стих.

– Стих? – Корасон приложила ладонь к уху. – Стих? Да ты такая же глухая, как твой отец. Неужели ты не слышишь этот рев за дверью, как будто там летит реактивный самолет?

– Я слышу тебя, а это значит, что ветер утих.

– Не умничай, в этом нет ничего хорошего. – Но…

– Нет! Если Лише нужны тетрадки, пускай сама за ними приходит.

– Это я их у нее одолжила и должна была вернуть на следующее утро, а прошло уже несколько дней.

– Ну и что?

– А то, что она запустит учебу, – сказала Роза, зная, что мать ничего не смыслит в современном школьном образовании и ее легко сбить с толку, – и срежется на экзаменах.

– Зачем ей экзамены, если она выходит замуж за Туринга?

– Она хочет стать учительницей.

– Зачем ей это?

– Но Туринг так хочет… Это для него очень важно, и…

– Вряд ли он этого хочет, – прервала ее Корасон, но Роза уловила нотку сомнения в голосе матери. Она понимала, что матери очень не хочется стать помехой для такого важного события, как свадьба. – Уж если Лише так нужны ее драгоценные тетради, отец их отнесет.

– Ну да, – уверенно проговорила Роза. – А ты сможешь объяснить ему жестами: отнеси эти тетради Лише?

– …Конечно, смогу.

– Интересно как?

– Очень просто. Он знает Лишу по имени и знает, где она живет.

– Но он не знает, что родители Лиши уехали в Кардону, чтобы все закупить к свадьбе, а Лиша осталась с братом подруги ее тети, который живет в Инфанте.

– Брат подруги тети? Это еще кто?

– Просто брат подруги…

– …ее тети.

Роза кивнула.

– У него большой дом, и он может приютить всех детей.

Корасон задержалась взглядом на Доминге, который усердно выводил двойку бубей на карте, и пробормотала:

– О боже! И зачем только я вышла замуж за неграмотного?

Ветер и в самом деле значительно ослабел после того, как тайфун умерил свою ярость, иначе Корасон ни за что бы не отпустила Розу. Но идти было все равно тяжело, особенно из-за промокшей юбки. Она то раздувалась, как шар, и тащила Розу в сторону, то штопором закручивалась вокруг ног.

Роза немного отошла от дома и засунула тетрадки под плоский камень. Они там промокнут, но записи карандашом все равно можно будет прочесть. Впрочем, Лиша и не собиралась сдавать экзамены и тем более становиться учительницей. Роза взяла у нее тетради только потому, что иначе их бы просто выбросили или дедушка Лиши использовал их на самокрутки – не пропадать же такому количеству бумаги. На самом же деле тетрадям нашлось еще лучшее применение.

Пока она шла к дому Лито, ее волновало только одно: как дать ему знать, что она здесь? Если бы она постучала в дверь, то пришлось бы знакомиться с его семьей и их тайные встречи стали бы явными. Роза чувствовала, что еще не время. Она инстинктивно понимала, что требуется подготовить к этому Корасон, и реакция Лиши только утвердила ее в этом мнении.

Но оказалось, что беспокоиться не о чем. Когда Роза приблизилась с тому месту, где они обычно встречались, то увидела сквозь пелену дождя тонкую фигуру, которую невозможно было спутать ни с одной другой.

Роза не могла понять, как он вычислил, когда именно она появится. Может быть, он ждал ее с тех пор, как тайфун пошел на убыль, а может, у влюбленных существует особая телепатическая связь. Она так и не смогла задать этот вопрос, забывшись в его объятиях и прильнув к его губам.

5

Когда Доминг вошел в дом, у него были совершенно красные глаза, а изо рта и ушей стекали струйки крови. Осколки бутылки, в которой был динамит, впились в его грудь и лоб, и ему просто чудом удалось сохранить глаза. Судя по выражению его лица, он совершенно не понимал, что с ним произошло, и добрался до дому чисто автоматически. Это выражение и заторможенность остались и много месяцев спустя. Это была контузия, и очень сильная, ведь динамит взорвался всего в метре от него.

Роза увидела Эллу через плечо Лито. Листья почти скрывали ее, струи дождя стекали по толстым линзам ее очков, а губы округлились от удивления. Она сидела на корточках, задрав платье на бедра, как будто собиралась справить нужду. Как она здесь оказалась? Ведь ее дом был в десяти минутах ходьбы отсюда. Должно быть, она увидела, как Роза проходила мимо, и пошла за ней, понимая, что тут должна быть какая-то причина и не мешало бы пошпионить. Уж в этом-то сплетницы знают толк.