Текст книги "Тессеракт"

Автор книги: Алекс Гарленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Они кусают тебя, – прервала его Лита, – из-за запаха, потому что ты писаешь в кровать.

– Я? – Рафаэль всплеснул руками. – Ты врешь. Я уже давно не писаю в кровать.

– Ты описался на прошлой неделе.

– Что?!

– Ты каждую ночь писаешься.

– Откуда ты знаешь? Ты от пива такая пьяная, что ничего не помнишь.

– Я не пью пиво!

– Ну хватит! – рассердилась Роза. – Лита не пьет пива, а Раффи больше не писает в кровать. А теперь ложитесь и покажите мне, где эта дырка.

Рафаэль протянул руку.

– Вон там, наверху.

– Здесь?

– Выше.

– Теперь вижу… Как же она здесь появилась? – Роза поежилась. – Да нет, я об этом и знать не хочу.

– Это все Раффи.

– Это Лита, ножом. Лита выкатила глаза:

– Ножом?

– Ну да, когда ты по ночам шатаешься по дому.

– Я же сказала, что знать ничего не желаю!

Ладно, давайте закроем дырку куском газеты. Тогда вы сможете спать с открытым окном.

– Давай, – сказал Рафаэль. – Ты хорошо придумала, но газету сдует ветром.

– Знаешь, дорогой, – Роза потерла вспотевшую шею, – сегодня ночью ее вряд ли сдует. Уже несколько дней ни ветерка.

4

Роза тихонько спустилась по лестнице. Уже в коридоре она с удовлетворением кивнула, заслышав в гостиной звук телевизора, и быстро прошла мимо открытой двери, глядя прямо перед собой, потом двинулась дальше по коридору, перекрестилась на слегка потертого Христа с висевшей на стене репродукции «Тайной вечери» и очутилась на кухне. Она собиралась почитать Manila Times, выпить чашечку кофе и съесть мороженого с ароматом магнолии.

Корасон стояла возле мойки и с деловитым видом переставляла чистые тарелки, которые Роза вымыла полчаса назад.

– Дорогуша, – пропела Корасон, – я постоянно говорила тебе, когда ты еще была как сейчас Лита, что тарелки нужно ставить по размерам, иначе они побьются.

– Он не желает быть этим чертовым юристом! Он хочет стать баскетболистом!

Корасон сделала вид, что не заметила грубости.

– Роза, ему никогда не стать баскетболистом. Это знаешь ты, знает его отец и знаю я. Зачем же позволять ему мечтать о том, чего никогда не будет? Это жестоко.

– Ему всего шесть лет! Две недели назад он хотел стать космонавтом, пока ты его не отговорила!

– Космонавт – это нереально. Космонавт должен быть в хорошей физической форме, а вот юрист – это другое дело.

– Но пока что он хочет быть не юристом, а баскетболистом! И потом, кто знает, чего ему захочется, когда ему исполнится семь лет!

Корасон всхлипнула.

– Я тебя вырастила, а ты разговариваешь со мной таким тоном.

– Ты и врача из меня делать не собиралась, – огрызнулась Роза.

– Что?

– …Ничего.

– Что ты сказала?

– Ничего я не говорила.

– Нет, я ясно слышала, как ты сказала что-то насчет того, как я тебя воспитала.

Роза вздохнула.

– Ты не хотела, чтобы я стала врачом.

– Да как только у тебя язык повернулся! Кто же тогда оплачивал твою учебу в колледже?

– Дядя Рэй.

– Да?! А кто ходил к нему по четыре раза в год, выпрашивая денег?

– А почему вдруг так срочно понадобилось отправлять меня в колледж? Почему так срочно потребовалось убрать меня с глаз долой из Сарапа?

– Неужели ты бы предпочла остаться там?

– Я бы предпочла, чтобы у меня был выбор. Корасон злобно хихикнула.

– Выбор в Сарапе! Скажешь тоже, выбор: стать женой рабочего с лесопилки или рыбака. Вот у меня был выбор!

– Точно! У тебя была масса вариантов.

– Какие уж там варианты…

– Но ты же выбирала между мужчинами!

– Боже мой! – Корасон перекрестилась. – Ничего-то ты не понимаешь. Работаешь врачом в столичной больнице, а ничего не понимаешь.

– Господи, – сказала Роза, но не перекрестилась, – что же мы все вокруг да около? Неужели неясно, что шестилетний мальчик может мечтать…

Что стало с цветущими деревьями? Пока она купала детей, солнце село, но все вокруг переливалось зелеными, красными и синими сполохами. Почему же цвета сохраняются так долго?

– Сегодня сериал про врачей, – сказала Корасон. – Пойду смотреть.

Ее голос еще звенел от обиды, но в нем смутно звучала и ласковая интонация. Это было похоже на выражение ее лица, когда она недавно разговаривала с Раффи, на улыбку, которая силилась пробиться сквозь застывшую мертвую маску.

– «Скорая помощь», – откликнулась Роза, стоя к ней спиной. – Я…

Корасон остановилась.

– …приду попозже.

– Смотри не задерживайся. Через полчаса начинается. Я же не могу смотреть без тебя – не понимаю, о чем там речь. – Через полчаса… Корасон вышла из кухни.

Это случилось неожиданно. Отблеск фар на дороге, яркий свет, заполнивший все вокруг, и разбегающиеся тени. Несущийся «мерседес» с тонированными стеклами.

Пара секунд – и все пропало.

Власть цветка

1

Городок Сарап был так же похож на Манилу, как тюлька – на акулу. Расположенный в сотне миль от столицы и отделенный от нее горами Сьерра-Мадре, он раскинулся на восточном побережье острова Лусон и смотрел скорее на Филиппины, чем на Южно-Китайское море. Единственным каменным зданием в городке была церковь. Электричества нигде не было, только на лесоскладе имелась своя электростанция. Телефона тоже не было, равно как и асфальта. Была одна артезианская скважина и несколько ручьев, пробивавшихся сквозь толщу гранита и петлявших по саванне.

Суровая и одновременно сонная деревенская жизнь, размеренное течение которой не могли нарушить даже глухие взрывы самодельного динамита, которым рыбаки глушили рыбу, или визг пилы, доносившийся с лесопилки. Единственное, что ее нарушало, так это пьяные драки и тайфуны в конце лета, которые сносили хижины из пальмовых листьев, срывали кокосовые орехи, превращая их в пушечные ядра, и приносили огромные волны, с корнем вырывавшие пальмы.

А еще были драмы, главным действующим лицом которых становилась молодежь со своими проблемами.

Правило было такое: переспал – и под венец. Секс вне брака – такого просто не бывало. В отчаянии от подобной жизни парни Сарапа сбивались группками по три-четыре человека и отправлялись в центр острова, где девушки не столь свято блюли свою невинность. Парни приезжали в города покрупнее и бродили по ним в надежде вознаградить себя за столь долгое и утомительное путешествие. Если ничего не получалось, они скидывались и брали одну проститутку на всех.

Что касается парней из центра, то они оставались на месте. К чему им было переваливать через горы, ведь они знали, что девушки с побережья отличаются провинциальной скромностью и согласятся переспать с ними только в обмен на клятвенное обещание жениться.

В этом заключалась сила девушек Сарапа. Да и парни городка в свою очередь придерживались таких же провинциальных убеждений и ни за что на свете не согласились бы жениться на девушке, которая уже с кем-то переспала. Так что все их планы на будущее ограничивались девушками Сарапа. Их власть над парнями была так велика, что одной улыбки оказывалось достаточно, чтобы парень поджидал свою избранницу на жаркой пыльной дороге в надежде, что улыбка опять пройдет здесь, а вот безразличный взгляд означал полное поражение. И то, и другое частенько становилось причиной бессонных ночей.

Розе было шестнадцать лет. Она ходила в выцветшем хлопковом платье до колен и с тетрадками под мышкой. У нее были шелковистые волосы до плеч, а шоколадная кожа не уступала по красоте яркой синеве небес. Однажды за ней увязался какой-то парень и сказал, что ее красота так же неповторима, как отпечатки пальцев, после чего она сразу же его отвергла.

2

Ее дом стоял на берегу моря, примерно в двух милях от школы в Инфанте, где она училась. Когда безоблачным днем она возвращалась с уроков домой, то обычно шла по дороге. Этот путь был дольше, чем вдоль берега, потому что дорога иногда петляла, проходя через деревушки и рисовые поля, но зато по обочинам росли пальмы, которые отбрасывали тень. Но по утрам Роза всегда шла по берегу – в семь часов солнце еще не было таким жгучим.

Какой-то парень сказал «посмотри», когда она проходила мимо. Он стоял на коленях спиной к ней рядом с двухметровой тонкой сетью, которой ловил рыбешку на мелководье. Перед ним было белое пластмассовое ведро с рыбой.

Роза остановилась от неожиданности.

И только когда парень повернул голову, чтобы проверить, услышала ли она его, Роза увидела, что это Лито. Они были одного возраста и жили в соседних кварталах, так что она не раз его встречала, но до сих пор не обменялась с ним ни словом. Лито не ходил в школу, и у них не было общих друзей. Однажды они чуть не разговорились. Это случилось во время праздника, когда двоюродный брат Лито пригласил ее на танец. Лито был младше своего брата и постоянно держался в тени. Когда Роза ответила тому вежливым отказом, Лито встал рядом с братом и открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но вместо этого просто кивнул. Розе показалось, будто тем самым он молчаливо согласился, что не стоило танцевать с его братом. Тут же оба парня исчезли.

– Так ты будешь смотреть? – спросил Лито с ноткой нетерпения в голосе, что показалось Розе еще более удивительным. С тех пор как ей исполнилось шестнадцать, все парни разговаривали с ней исключительно вежливо.

– Мне в школу, – ответила Роза.

– Знаю. Я вижу тебя почти каждое утро. Иногда из лодки, далеко от берега. Тогда ты выглядишь как точка на берегу. Но почти каждое утро я здесь и вижу тебя.

– О-о…

– Все нормально. Я и не надеялся, что ты меня заметишь. Просто подумал, что тебя это заинтересует.

– Что именно?

– Ну… – Лито пожал плечами. – Так будешь смотреть или нет?

Роза на мгновение заколебалась, а потом двинулась по песку в его сторону. Когда она была уже совсем близко, Лито схватил футболку и перебросил через левое плечо, прикрыв грудь с одной стороны, и только тогда повернулся к девушке.

– Ну? – спросила Роза.

Лито показал на пластмассовое ведро.

– На это надо смотреть вблизи. Подойди поближе.

Роза присела на корточки.

– Вон там. Следи за моим пальцем. Видишь эту рыбешку?

– …Да.

– Не замечаешь в ней ничего необычного?

– Нет.

– А что ты видишь?

– …Вижу двух рыбешек.

– Нет, тебе только кажется, что ты видишь двух плавающих рядом рыбешек. На самом деле их не две, а одна, но с двумя хвостами. – Лито помрачнел. – Я ловлю эту мелочь с тех пор, как сам был мальком, но такое вижу в первый раз. Наверное, что-то случилось с ее матерью. Может, ее ранила более крупная рыба, когда она была беременна. Что-то вроде шока…

– Когда ты сам был мальком? – повторила Роза и рассмеялась, но тут же нахмурилась, скорее от удивления, чем от досады. – И это ты считаешь интересным?

– Да. – Лито вдруг смутился и принялся теребить висевшую у него на плече футболку. – Значит, тебе не интересно?

– Да нет, интересно.

Но Лито ее ответ, похоже, не убедил.

– …Мне пора. – Да.

Оба встали, и, прежде чем Роза успела что-то сказать, Лито поднял сеть и направился к мелководью.

Роза проводила его взглядом. Он не был коротышкой, но и не отличался большим ростом, и его загар был таким же густым, как у парней, которые работают в море. Но он казался симпатичнее многих из них – не такой загрубевший и стригся короче. Если разрешали родители, длинные волосы в стиле «диско» носили все местные парни, следуя за быстро меняющейся прошлогодней манильской модой.

Может быть, у Лито строгие родители. В любом случае это хорошо, что у него короткие волосы. Прическа в стиле «диско», – подумала Роза, снова направляясь в сторону Инфанты, – просто смешна и не подходит мужчине. Как это она раньше не замечала?

3

Во время перерыва на обед, когда Лиша предложила выйти за территорию школы и поболтать в сгоревшем армейском грузовике, оставшемся со времен войны, Роза уже знала: произошло нечто важное. Это знала и Элла, которая видела, как они ушли со спортплощадки, и догнала их, когда они уже почти скрылись в джунглях.

Они просто сгорали от нетерпения, поудобнее устраиваясь в кабине и подкладывая пальмовые листья, чтобы не испачкать платья о грязные сиденья. Через пару минут их ожидание было вознаграждено с лихвой.

– Что? – задохнулась Элла. – Ты сделала это? – Она взмахнула рукой, чуть не сбив с носа очки. – Ну не тяни! У меня голова кружится, мне сейчас плохо станет!

– Да, сделала, – с вызовом проговорила Лиша.

– Да ты хоть понимаешь… – начала было Элла, но не закончила фразу и стала обмахиваться рукой сильнее. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя, потом обвела взглядом густую листву вокруг грузовика и прошептала: – Ты хоть понимаешь, что теперь уже нельзя назад?

– Конечно, понимаю, но я и не хочу отступать. Я хочу выйти за него замуж, а он хочет на мне жениться.

– Это он так говорит!

– Я сказала ему. Сказала, что я не какая-нибудь там столичная шлюха.

– А он?

– Ответил, что они его не интересуют.

– Ой ли, – Элла подняла брови. – Зачем же тогда он так часто туда ездит?

– Чтобы составить компанию Дублону и Саймону.

– Ммм.

– А вот и не ммм, Элла.

– Ммм.

– А вот и не ммм! Если бы я ему не доверяла, то не согласилась бы выйти за него замуж.

– Замуж! – повторила за ней Элла уже совсем другим тоном. – Это красиво звучит только на словах.

– Сегодня вечером я обо всем расскажу родителям.

– Сегодня вечером! Интересно, и что же они тебе ответят?

– Надеюсь, они не станут возражать.

– Конечно, не станут! Туринг такой весь из себя… Ведь его отец управляет лесопилкой!

– Говорят, он станет директором, когда уйдет тата Руди.

Элла сделала большие глаза:

– А потом на место отца станет Туринг.

– Да, – вздохнула Лиша, – но меня это не интересует. Ты пойми, Элла, когда любишь, то всякие там лесопилки не имеют никакого значения.

– Слишком уж все складно получается! Повисло молчание. Роза немного подождала, потом осторожно кашлянула и спросила:

– Кто скажет, что такое «брать в рот»?

Роза догадывалась, о чем идет речь; она уже кое-что об этом слышала, но не думала, что эти разговоры – правда. И вдруг, прямо посреди подробных объяснений Лиши, перед ней возник образ Лито. В страхе отгоняя его, Роза сказала себе: это потому, что я случайно встретила его сегодня утром. К тому же я часто думала о нем, поэтому нет ничего странного в том, что перед глазами возник именно его образ. Надо было представить себе то, о чем говорит Лиша, и Лито первым пришел в голову.

Но этот аргумент оказался совершенно бесполезным, потому что буквально сразу же образ Лито возник снова. На этот раз Роза испугалась внезапной ревности, которую ощутила по отношению к Лише, затем – странного чувства восторга, потом – своих зардевшихся щек.

Лиша сразу заметила, что подруга покраснела, но приписала это ее невинности. А Роза, теребя висевший на груди серебряный крестик, была довольна, что дело тем и ограничилось.

Сплетня похожа на легкий ветерок, который освежает разгоряченные от работы лица. Сплетницы собирают и разносят слухи. Им никто не верит, но все делятся с ними своими секретами, потому что нет более благодарных слушательниц. Такой и была Элла. Некрасивые тонкие губы, очки с толстенными стеклами… Но необыкновенно длинный язык и врожденное чутье на интриги заменяли ей привлекательность, и способности эти проявились рано – в пять-шесть лет люди уже видели в ней будущую сплетницу. Неудивительно, что к концу уроков сплетня, запущенная Лишей, уже обошла городок и во весь опор неслась к дому Розы. А Роза тем временем, далеко отставая от сплетни, вся в своих мыслях брела по дороге и высматривала красивые цветы на обочинах.

4

Доминг, отец Розы, в тот вечер не проронил за ужином ни слова. В этом не было ничего необычного, он мог промолчать целую неделю. С тех пор как его оглушило взрывом динамита во время рыбной ловли, он все больше отмалчивался, в основном ограничиваясь кивками, улыбками, пожиманием плеч и другими подобными жестами. Но не потому, что подводный взрыв повредил его слух, – Доминг и до того слыл молчуном. Розе иногда казалось, что после контузии отец наконец-то обрел себя.

Но вот молчание Корасон – это действительно было необычно. В противоположность мужу она всегда болтала без умолку, а тут и рта не открыла с самого начала ужина.

Роза заподозрила что-то неладное. В молчании не чувствовалось обиды или раздражения, но была какая-то тяжесть, поэтому Роза решила выяснить в чем дело.

– Что-нибудь случилось, мама? – спросила она, положив себе на тарелку кусочек курицы.

Корасон удивленно подняла брови:

– А разве что-то должно было случиться?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь?

– Нет, – простодушно ответила Роза. – Не знаю. Расскажи мне.

Корасон снова подняла брови и поджала губы.

– Как дела в школе?

– В школе?

– Ну да, в школе. Какие у тебя оценки?

– Все в порядке.

– Неужели? – усомнилась Корасон. – Интересно… А я думала, что это прежде всего отразится на учебе…

Роза посмотрела на отца, пытаясь понять, доходит ли до него смысл этого таинственного разговора, но тот никак не реагировал.

– А что должно отразиться на учебе?

– Я заметила у тебя в волосах цветок, – заявила Корасон вместо ответа.

Роза замялась.

– Я увидела его около…

– Само собой. Я его знаю?

– Кого?

– Я знаю этого парня? Или меня ждет такой же сюрприз, какой Лиша преподнесла сегодня своей матери? – Корасон подалась вперед, и уголки ее рта сложились в ироничную улыбку. – Неужели, когда я завтра буду перебирать рис, мне в уши залетит слух, что моя дочь переспала со своим будущим мужем?

Одной рукой Роза вытащила из волос цветок, а другой прикрыла рот.

– Это Марио? – Нет!

– Грегорио?

– У меня никого нет!

– Прекрасно, прекрасно. У тебя никого нет, а цветок вдруг нацепила. – Корасон зашлась смехом. – Вот что я тебе скажу. Стоит первой из вас выйти замуж, как за ней последуют все остальные. Через несколько месяцев вы все будете стоять перед священником в своих лучших платьях. Так всегда было. Само собой, – она тихо вздохнула, – я вышла замуж первой в своем квартале.

– У меня никого нет.

– Значит, придется дожидаться слухов.

– Тебе долго придется ждать.

– Я думаю, что это Марио.

– Если вы уже поели, я уберу тарелки.

– Скоро ты будешь убирать их за кем-то другим!

Лежа с открытыми глазами, Роза вдруг подумала о своей постели. Она уже шесть лет спала на этих деревянных щитах. Точно такие же были и раньше, но она поняла это только сейчас. Они были маленькими и жесткими и скрипели при малейшем движении. Тарелки, – подумала Роза, наблюдая за прошмыгнувшей по потолку ящерицей. Тарелки, постель… Без одного не бывает и другого.

– Ангелочек! – громким голосом окликнул ее отец десять минут назад, когда Роза проскользнула за занавеску, отделявшую ее комнату от остальной части дома. Она высунула голову, недоумевая, что могло заставить его нарушить свое обычное молчание.

– Что? – откликнулась Роза.

– Зачем ты вынула этот цветок из волос? – завопил Доминг, и Корасон заткнула уши руками. – Он был такой красивый! Приходи завтра тоже с цветком!

– Может быть.

– Ты что-то сказала, ангелочек?

Роза подняла керосиновую лампу и поднесла к лицу.

– Я сказала: если увижу красивый цветок по дороге в школу.

– Тогда смотри получше, и найдешь самый красивый!

– Хорошо.

– Спокойной ночи, ангелочек!

– Спокойной ночи.

5

В какой-то момент мертвечина ненадолго чернеет, а потом краснеет. Люди и животные чернеют в том месте, где кожа открыта. Черная кожа трескается, лопается, и под ней проступает красная плоть. От зловония сокращаются мышцы гортани, и легкие отказываются вдыхать отравленный воздух, но не могут и выдохнуть его.

Ощущение смерти, запрятанное где-то глубоко внутри Розы, вырвалось у нее из груди и растеклось с такой же быстротой, как капля масла в воде. Через какую-то секунду оно охватило все ее тело. Роза ускорила шаг, стараясь не дышать, пока не выберется на свежий воздух. Но отвратительный запах был, казалось, повсюду, и, ускорив шаг, она лишь приблизилась к его источнику. Это была свинья, выброшенная ночью на берег приливом и наполовину присыпанная песком.

– Ее принесло ночью, – сказал Лито. – Я видел, как ты шла вдоль берега. Жаль, что не догадался тебя предупредить.

Его рука застыла в нескольких сантиметрах от спины Розы, готовая поддержать, если ей опять станет плохо, но слишком застенчивая, чтобы преодолеть оставшееся расстояние. Другая рука держала цветок, который Роза сорвала, а потом уронила, когда, спотыкаясь, брела от берега к видневшимся неподалеку деревьям.

– Смотри, с цветком ничего не случилось. Можешь вдеть его обратно.

Роза посмотрела на землю и на свои руки в остатках того, что совсем недавно было ее завтраком.

– Не надо, ведь он для тебя. – Она была настолько растеряна и унижена, что совершенно не думала, о чем говорит.

– Цветок для меня?

– Я носила его ради тебя.

– …Но зачем?

– Не знаю, – сказала Роза и покраснела. Лито смешался, не зная, что ответить.

– Мне нужно вытереть рот, – сказала Роза, подняв голову.

Футболка Лито была переброшена через левое плечо на манер полотенца, точно так же, как и вчера, когда она подошла взглянуть на рыбку-мутанта.

– Можно взять твою футболку? Я хочу вытереть рот. Не могу же я прийти в школу в таком виде.

Лито нахмурился. – Ну…

– Она чистая? – Да.

– Я потом прополощу ее в море.

– Нет, я сам прополощу.

– Ну так что?

Лито протянул ей футболку и одновременно сделал шаг в сторону, оказавшись у нее за спиной. То ли он хотел скрыться с ее глаз, то ли вежливо давал Розе возможность стереть следы рвоты в относительном одиночестве.

Она вполголоса поблагодарила его.

От футболки сильно пахло мылом. Должно быть, он постирал ее накануне вечером, что казалось странным, ведь это его рабочая одежда. Футболка была старой и потертой на вороте, но при этом сверкала белизной, как новая.

Роза вытерла рот и встряхнула футболку, чтобы вдохнуть поглубже и избавиться от запаха падали, а потом протянула ее Лито. Когда же она повернулась, футболка уже снова была у Лито на плече.

Роза на секунду задумалась и сказала:

– Давай я ее прополощу.

– Я и сам могу. Ты в школу опоздаешь.

– Нет.

– Ну тогда…

– Тогда я ее прополощу, – сказала Роза, приняв решение. – Мне нетрудно.

Лито вздрогнул, когда она сняла футболку с его плеча. Роза знала, что так и будет.

У него была только правая грудная мышца, а левая отсутствовала. Все ребра до самой ключицы были как на ладони. Вместо выпуклости зиял провал. Зато вся правая сторона груди и правое плечо были развиты непомерно, еще больше деформируя торс Лито.

– Хорошо, что тебя уже стошнило, – сказал Лито сквозь неудержимый приступ нервного смеха.

Роза медлила с ответом.

– Ты похож на плитку шоколада, – в конце концов сказала она. – На плитку, от которой кто-то откусил. Твои ребра напоминают следы от зубов.

Лито опустил глаза, потом поднял их на футболку и опять опустил.

– Ты стесняешься? Он молча кивнул.

– Тут нечего стесняться. – Роза мягко прикоснулась рукой к его плечу. – Быть плиткой шоколада – это совсем не плохо.