Текст книги "Девочка Карима (СИ)"
Автор книги: Альбина Яблонская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Он ублюдок. И если сдох, то поделом ему. Буду только рада.
– Эй, Наташа, – подошла ко мне напарница, – гости пришли, надо принять заказ.
– Слушай, Вика, – схватила я ее за руку и стала заговорщицки шептать на ухо, – возьми этот стол себе, умоляю.
– Что? Нет, – отрезала она. – Ни за что. Ольга Петровна будет в бешенстве. Она и так вчера весь день говорила про тебя одни гадости. Лучше не рискуй и делай свою работу. Иначе тебя уволят. Ты ведь не хочешь вылететь отсюда?
– Черт… – выдохнула я и пыталась побороть свою нервную дрожь. – Вот же дерьмо. Может, он меня не узнает?
– Где официант?! – орал Питбуль, стуча ножом по рюмке. – Где этот ебаный официант?!
– Добрый день. – Я подошла к столу и прокашлялась. – Что будете заказывать?
Лысый бородач окинул меня взглядом и гаркнул:
– Принеси нам водки. Да закусона нормального.
– Чем будете закусывать? Есть свиная поджарка. Говяжий язык. Соленья. Можно салат по-алжирски или…
– Стоп-стоп-стоп, – перебил меня Питбуль и притянул к себе. – Да я тебя знаю. Ты же сучка этого ублюдка. Ты шлюха Карима.
Я ощутила, как пульс зашкалил и стал походить на дробь барабана. Казалось, будто сердце продолжит разгоняться и в бешеном темпе вырвется из груди, упав на этот стеклянный стол. Прямо на тарелку этому подонку, этому Питбулю.
– Простите, но вы ошиблись, – съехала я на дурочку, будто это могло мне помочь. – Уверена, вы обознались. Я не знаю никакого Карима.
– Что? – смеялся мужик, хлопая меня по заднице, будто я его персональная проститутка. – Да ты что, шалава, за идиота меня тут держишь, а?! – Питбуль поднялся из-за стола и начал громко орать – так сильно, что все стали оглядываться, а потом из ниоткуда появилась директриса. – Думаешь, я тупой или ослеп?!
– Что случилось? – семенила Ольга Петровна к разъяренному гостю. – Могу я вам чем-то помочь?
– Эта сучка меня оскорбила! – ревел бешеный пес и швырял на пол столовые приборы.
– Не может быть… – побледнела директорша и вместе с тем покрылась липким потом страха. – Наталья вас оскорбила?
– Она при всех назвала меня идиотом!
– Чего?! – возмутилась я такой наглой лжи. Но кому это уже было интересно? Чего весит слово простой официантки против крика делового партнера самого владельца ресторана? – Это неправда!
– Закрой рот, – сказала мне Ольга Петровна и с натяжкой улыбнулась Питбулю. – Могу я как-то загладить это недоразумение?
– Да никак ты это не загладишь уже. Вот беру телефон и звоню твоему шефу. Скажу, пускай увольняет тут всех к херам собачьим. И тебя тоже, пышка.
Услышав такое, мою директоршу стало лихорадить. Ее фальшивая улыбка становилась все более фальшивой и совсем не держалась на лице, сползая, словно воск под палящим солнцем.
– Умоляю вас, не надо никуда звонить. Может, вас устроит подарок в виде бесплатного ужина? И еще бутылка хорошего виски в придачу?
– Пхе… – глумился Питбуль над попытками Ольги Петровны хоть что-то сделать. – Да ты меня что, за бедняка принимаешь? Думаешь, у меня бабла нету, что ли, чтоб за это дерьмо заплатить, что вы едой тут зовете?
– Простите, ради бога, я не хотела вас обидеть… – стелилась начальница.
– Вот бухло я возьму, – шмыгнул носом Питбуль и ловким движением схватил меня за талию. – А кроме вискаря – еще и эту девку в придачу. Она поедет со мной.
– Что?! – брыкалась я. – Нет! Да вы что?! Отпустите! Отпустите сейчас же!
– Чш-ш-ш… – прижала мне палец к губам Ольга Петровна. – Не шуми. Все нормально. Соглашайся, я выплачу тебе премию.
– НЕТ! – визжала я и выкручивалась, словно уж на сковородке. – Я ВЫЗОВУ ПОЛИЦИЮ! ПОЛИЦИЯ! КТО НИБУДЬ!
– Она согласна, – заверила Питбуля директриса. – Можете уезжать. Наталья поедет с вами. Я даю ей отгул… На целую неделю! – кричала она уже вдогонку. – Эти дни будут оплачены как рабочие, Наташа! Жду тебя во вторник!
5
Наташа
Вырвавшись наконец на работу, где мне и место, я опять оказалась в лапах какого-то ублюдка. Теперь уже Питбуль, а не Карим, взвалил меня на плечо и нес к своей машине, словно тушу еще визжащей свиньи. Я отбивалась, я кусалась, я кричала разные угрозы и звала людей на помощь. Но все это в итоге ни к чему не привело – меня погрузили в салон с тонированными стеклами и отвезли куда-то за город, куда-то на окраину. Я потеряла след и не могла найти ни одного знакомого ориентира. Какие-то развалины, кучи щебня и песка, какой-то недостроенный торговый центр, у которого еще пленку с окон не поснимали даже.
Это и было логово Питбуля. Он по-хозяйски открыл парадную дверь ключом и занес меня в просторный холл – там были голые бетонные стены, кафель на полу, но при этом стояла дорогая мебель, словно в каком-то лофте для съемок порно. Впрочем, может, все к этому и шло?
– Зачем я тебе?! – истерила я, когда наконец почувствовала пол под ногами. – Зачем меня сюда привез?!
– Господи, Златовласка, – взял меня Питбуль за подбородок. – Ну что ты совсем как маленькая? Трахать тебя буду. Раздевайся.
– Я не стану… – пятилась я к стене. – Ни за что. Ты меня не заставишь это сделать.
– Не хочешь раздеваться?
– Не хочу и не буду.
– Зато я буду.
Питбуль стянул с себя кожанку и бросил ее на красный бархатный диван. Расстегнул рубашку и показал вполне подтянутый торс. Особенно если взять во внимание его приличный возраст. Обычно такие дяди ходят с пивным животом и грудью не меньше моей. А тут… было чувство, что в прошлом Питбуль занимался спортом. Может, он боксер или ветеран боев без правил?
– Я не буду раздеваться, – повторила я, хотя прекрасно понимала – тянуть время нет никакого смысла. Ко мне никто не придет на помощь. Даже Карим. Ведь он без понятия, где я.
– Что, стесняешься моих шакалов? – обвел он взглядом трио доблестных бандитов, которые ходили за Питбулем верным хвостиком. Словно утята за уткой.
Задумавшись на мгновенье, я поняла, что с этим можно поиграть. Я вдруг цапнула этот шанс и сказала:
– Да, я не могу при них. Твои ребята – они меня сбивают. Пропадает любое желание что-то делать.
После этих слов я ждала, что он их выгонит из здания. А я тем временем найду что-то тяжелое и хорошенько врежу Питбулю по лысой голове. Вот только результат был не таким, как хотелось.
– Ничего страшного, малышка. Идем со мной. В мою опочивальню.
– Черт… Нет, я так не согласна…
Но он вообще не слушал – затащил меня в какой-то мини-кинозал с экраном на стене и проектором, который крутил без звука эротические фильмы. Посреди комнаты стояла большая белая кровать с обитым кожей изголовьем. Было понятно, чем Питбуль здесь занимался. Именно тут он и приручал своих строптивых жертв.
– Ну что, малышка? С чего начнем?
– Ни с чего, – трясла я головой в знак полного отрицания.
Было безумно страшно. Этот мужик – настоящее зло, такой дремучий и грубый, от него несло смесью пота, никотина и спирта. Казалось, он никогда не бывает трезвым. А еще… в отдельные моменты я ловила себя на мысли, что где-то его уже видела. Не в смысле его целиком – но отдельные словечки, какие-то ужимки, тембр голоса. Грубые мазки его портрета казались знакомыми. Только откуда? Мы с ним раньше точно не виделись. Откуда это странное чувство дежавю?
– Не хочешь принимать решение? – хитро скалился Питбуль. – Тогда я сделаю это за тебя… Как насчет анального секса?
– Что? – прижалась я к стене и молилась, чтобы в ней появилась тайная дверь. Ведущая меня в старый привычный до боли мир. – Ана… анального?
– Ага. Трахну тебя в жопу. Не будем мелочиться. У меня есть смазка. Вот, смотри.
Он взял с полки пузырек какого-то масла, расстегнул ремень, достал свой дрын и принялся смазывать головку. От этого зрелища я задрожала, как травинка под сильным ветром.
– О господи… Это что, шутка такая? Я не готова.
– Карим уже трахал тебя в зад? – спросил Питбуль и снял с себя штаны. Теперь он был совершенно голый. Без рубашки, без трусов и со стоящим членом размером с мою кисть. – Там не слишком узко? Потому что у меня очень толстый дружок, пройдет не везде.
Питбуль схватил меня за руку и хотел притянуть к себе, но я буквально выскользнула из его пальцев. Смазанных лубрикантом пальцев.
– У нас не было анального секса! – выпалила я. – И вообще я никогда таким не занималась!
– А не врешь? – лыбился голый мужлан, танцуя передо мной со стояком наперевес. – А может, мне проверить? Измерить глубину, так сказать?
– Нет! Я говорю тебе правду!
– Пф… Чем вы там с Каримом занимались тогда? Еще девочка совсем, что ли?
И я честно кивнула:
– Да.
– Ага, конечно… Так я тебе и поверил. Девочка она…
– Я серьезно.
– Что? – нахмурил Питбуль свои густые сизые брови. – Ты не гонишь?
– Не гоню.
– Хах… То есть, ты вот сейчас мне серьезно хочешь впарить, будто еще никогда и ни с кем не трахалась?
– Так и есть, – развела я руками и не хотела смотреть в глаза своему новому «первому мужчине».
– Так ты и правда целка? У меня в спальне стоит целочка Карима? О… вот это просто джек-пот. Ну реально джек-потище. Черт… – ругнулся Питбуль и дал себе пощечину. – Это надо переварить. А еще лучше – отпраздновать.
Он дал мне стакан чего-то темного, как чай, и сказал, что это виски.
– Я не хочу.
– Пей. Я не приемлю отказов. Лучше не зли Питбуля, а то покусает, разорвет, как тряпку.
Напряженно выдохнув, я попыталась не думать о грядущей потере девственности и уверила себя, что алкоголь – это благо. Вполне возможно, этот гребаный виски поможет сгладить все углы и забыть, как это противно – делить свою первую постель с незнакомым тебе человеком. Словно последняя шлюха. Которая дает бесплатно. Отчасти Карим был прав – на самом деле нет никакой разницы. Я обычная проститутка, и это отвратительно.
– Фу… – сделала я глоток и тут же все выплюнула на пол. – Твой виски горький и неприятный. Лучше уж водку.
Но лицо Питбуля в тот момент было более говорящим, чем тысяча слов.
– Да ты че, ебанутая, что ли? Это лучший виски во всем мире, мля… Отдай сюда.
Он забрал стакан и залпом все выпил с особым удовольствием. А затем взял в руки телефон и стал кого-то набирать. Я была без понятия, что он задумал. О чем могут быть мысли возбужденного пьяного мужика, который смазал член для секса с девственницей?
Но спустя минуту все стало на свои места.
– Алло, Каримушка… – сделал Питбуль большую глупость и набрал того, кто мигом мог пересчитать ему зубы. – Привет, родной! А угадай, кто ко мне в гости зашел!
Питбуль включил видеосвязь, и я увидела на экране знакомое лицо.
– КАРИМ! – заорала я и сама удивилась, как сильно была рада его снова видеть. – Они меня украли!
Но Питбуль поднял телефон повыше, чтобы я его не вырвала, и продолжил резать терпение Карима кусочек за кусочком.
– Я совершенно голый, и со мной твоя нежная целочка, прикинь. Как только увидела меня, так сразу поняла – лучшего секса ей не найти. Ведь у меня такой хороший стояк, я ей мигом прочищу трубы.
– Ты перешел все границы, Питбуль, – скрипел зубами Карим и злобно смотрел на врага через камеру телефона. – Ты за это заплатишь.
– Ага, бла-бла-бла… – кривлялся Питбуль. – Хочу, чтоб ты знал – пока ты сидишь у себя в тепленькой квартирке с видом на Кремль, я пердолю твою девочку во все дыры. И ты с этим ничего не поделаешь… Алло… Карим? Эй… Черт… дрянная связь… Всю малину мне испортила. Я ведь еще столько хотел ему сказать, – был раздосадован Питбуль внезапным отключением. – Хотел вдуть тебе в прямом эфире. Хотел, чтобы Карим увидел, как это – лишать девочку чести. А то ведь он, я вижу, не умеет с целками обращаться. Раз ты была с ним вместе и все равно ни-ни.
– Просто Карим не такой, как ты.
– Не такой, как я? – ухмыльнулся Питбуль и схватил меня за волосы, сделав больно.
– Ай! Отпусти, урод!
– И какой же твой Карим? Расскажи мне.
– Он лучше тебя.
– О… Карим лучше меня. Да ну… Серьезно? А чего ж он язык в жопу засунул? Твой женишок такой ссыкливый, что ретировался с поля боя. Хотя я ему просто позвонил – невинный звонок, мать его так… Ну да ладно, ближе к делу.
– Черт, мне больно!
Питбуль свалил меня на кровать и вложил мне в руки свой член.
– Давай. Начинай, красапета.
– Нет, – препиралась я до последнего. – Пожалуйста. Я не хочу.
В тот момент я кривила губы жалобной гримасой, потому что каждая клеточка в моем теле противилась реальности. Я готова была зарыдать, если этот ад не прекратится сию же минуту. У меня в руках пульсировал твердый член – горячий, бугристый, с проступающими под кожей венами. Его головка смотрела прямо на меня, она готовилась войти в мой рот, а я все представляла, как кусаюсь. Но что он мне сделает, если я ослушаюсь? Вдруг это будет моей ошибкой?
– Давай уже работай ручками, – приказывал Питбуль. – Давай, активней. Активней, тебе говорят!
– Так нормально?
Я водила пальцами по всей длине, слегка касалась яиц, головки. В воздухе витал запах скорого секса, а я в это не верила. Просто отвергала саму мысль такого контакта. С этим ублюдком?
Все оказалось гораздо хуже, чем было в случае с Каримом. Тот был куда симпатичней, гораздо моложе, он не позволял себе такой грубости. Да он вообще…
Честно говоря, наглаживая чужой член, я понимала, как сильно скучаю по этому парню. Мне не хватало его карих глаз и накаченных рук, его красиво зачесанных волос и ровно подстриженной щетины на лице, которое улыбалось мне. И улыбка была настоящей. Я понимала это только теперь, когда сама же от него удрала и попала в лапы конченого урода. Бородатого, вонючего, жестокого, неотесанного. В нем как будто собралось все худшее, что было в Кариме, и умножилось в десяток раз.
А такое вытерпеть я уже просто не могла.
– Пришло время сосать, – звучали пошлые слова, словно сирена тревоги. И она говорила об угрозе максимального уровня. – Давай, не юли! Открыла рот и взяла хуй за щеку!
Питбуль сжал мои волосы у самых корней и дал понять, что готов принудить меня силой, если я и дальше буду медлить. Поэтому я закрыла глаза и разомкнула губы, чтобы дать в себя войти этому огромному члену.
Уже практически чувствовала его вкус на краешке губ…
Но вдруг послушался шум. Откуда-то из-за двери доносились крики, ругань, грохот мебели и звон битого стекла. Снаружи что-то происходило. И по громким мужским выкрикам я догадалась, что шел мордобой.
– Какого? – насторожился Питбуль и отбросил меня в сторону, как надоевшую куклу. – Что еще за нахрен?
Он приоткрыл осторожно дверь и выглянул в холл, но в ту же секунду получил этой дверью прямо в лоб.
Дверь распахнулась, и напротив валяющегося голышом Питбуля стоял Карим. До предела разъяренный, с бейсбольной битой в руках и бегающими в поисках меня глазами.
– КАРИМ! – орала я как бешеная. Словно за мной пришел кто-то по-настоящему хороший, мой родной человек, который готов сворачивать ради меня целые горы. – Карим, я здесь!
В холле на полу ползали избитые бандиты. Карим стоял над Питбулем и тяжело дышал. Его грудь вздымалась в такт тикающим часам – уже готовой взорваться бомбе, у которой стрелки вот-вот должны были пробить двенадцать.
– С тобой все в порядке? – спросил он меня с надеждой, что еще не слишком поздно.
– Да, – кивнула я, все еще не веря в спасение. – А с тобой?
Карим стоял передо мною в тесной белой майке, испачканной кровью. И я могла поспорить, что это была не его кровь.
Бросив биту на пол, он схватил Питбуля за шею – обхватил ее, словно удавкой, чтобы бычок не смог и шевельнуться без разрешения. А затем подтащил его к двери и прижал руку Питбуля к косяку.
– Какой он рукой тебя трогал? – спросил Карим, смотря на меня волчьими глазами. – Правой трогал?
– Правой? Я не… не знаю, подожди…
Но Карим не собирался ждать. Он взялся за дверь и с размаху врезал ею по руке Питбуля.
– А-А-А-А-А-А-А!!! – начал выть тот от сильной боли. – Сука! Мразь! Подонок!
– А теперь давай вторую…
Карим хотел было разбить так и вторую руку, но я уже не смогла на это смотреть.
– Хватит! – крикнула я. – Прекрати! Он ничего со мной не сделал!
– Какого хрена, Карим?! – ревел Питбуль. – Вообще уже страх потерял?! Крыша совсем поехала?!
Карим присел возле истерящего мужика и заставил его отползти подальше к стене. Уверена, мой несостоявшийся насильник очень боялся, что одной рукой не отделается.
– Я тебя предупреждал. Не стоило этого делать.
– Ты сломал мне пальцы! Сломал мои ебаные пальцы! И ради чего?! Все из-за какой-то девки?! – бился в истерике Питбуль. – Да это ж просто сука – долбаная сука!
– Это моя сука, – отчеканил Карим и схватил мерзавца за горло. – Этого достаточно. Заруби себе на носу, Питбуль… За нее я убью кого угодно, она моя. И точка.
Оставив ублюдка в покое, Карим взял меня на руки и собрался вынести из здания. Но когда мы обернулись, в нас уперлось дуло пистолета. Питбуль хотел взять реванш и не стал искать для этого изящных инструментов. Он решил, что выстрела в упор будет достаточно, чтобы спасти растоптанное эго. В проходе стояли злые бандиты – все тоже как один со стволами в руках. Но Карим был безоружен – его руки были заняты мной. А в глазах – ни грамма сомнений, он вообще не боялся. И меня это пугало еще больше.
– А ты не думал, что другие тоже могут за нее убить? – пыхтел Питбуль, взводя курок на своем оружии. Оно смотрело прямо в лицо Кариму. – Например, тебя… Назови мне хоть одну причину не пристрелить тебя прямо сейчас.
Я готова была поклясться, что тогда наступил самый страшный момент в моей жизни. Я понимала, как близок был выстрел. А если пуля вырвется из дула, то это уже конец. Ему просто не жить. И все из-за меня.
Я готовилась упасть на колени перед людьми со стволами и молить их о пощаде. Но Карим не собирался выпускать меня из рук. Он крепко вжал меня в грудь и… нервно засмеялся.
– Тебе нужна причина?
– Да! – гаркнул Питбуль, тыча в нас пистолетом. – Назови мне ебаную причину! Хоть одну!
И Карим ему ответил:
– Я твой родной сын… Или тебе отшибло память?
Услышав такое, я просто впала в дикий ступор. Неужели это правда?
– У меня нет сына! – огрызнулся Питбуль, как потрепанный жизнью пес, дерущийся с другими за еду на улице. – Ты ошибся, пацан…
– В том и проблема. Что у меня тоже никогда не было бати… Порой я понимаю маму. На ее месте я сделал бы так же… Прощай.
Карим отвел глаза от отца и понес меня по живому коридору из вооруженных людей. Но он знал – никто не посмеет выстрелить. Если медлит главарь, то банда отступит. Я оглянулась на Питбуля и увидела, как он меняется в лице. На смену борзости и злобе приходили боль и растерянность, им овладевала пустота. Она чернела внутри его души бездонной дырой и лишала последней радости – быть чьим-то отцом и чувствовать тепло кровной семьи. Его сын уходил, и сам он опять оставался один, наедине с самим собой. Питбуль боялся одиночества и понимал, как все это глупо – враждовать со своим отражением в зеркале.
– Как она? – еле выдавил он из себя, когда Карим уже почти дошел до выхода. Он опустил пистолет и хотел услышать правду. – Она с тобой общается?
Но Карим застыл на месте и задал встречный вопрос, даже не оглянувшись:
– Разве тебе не все равно? Что ты хочешь узнать?
– Она в порядке? – хрипло сказал Питбуль и потупил взгляд. Как будто алкаш, которому на голову хлынуло ведро ледяной воды. И теперь он отрезвел, припомнив семью. – С ней… с ней все хорошо?
Карим стиснул зубы и все же повернулся для ответа:
– С мамой всегда все хорошо, если рядом нет тебя. Даже не думай ее искать… Если узнаю, что ты пытаешься опять сломать ей жизнь – переломаю руки.
6
Карим
Мы ехали молча. Я ничего не спрашивал, а Ната не отвечала. Один лишь молчок и тихая музыка, которую я включил на автомате – просто чтобы хоть немного успокоить нервы. Потому что психовать мне тогда хотелось выше крыши.
Еще час назад я был уверен, что уже не увижу ее. Моя девчонка вдруг исчезла. Как под землю провалилась. Я решил, что она сбежала домой, но горе-мамашка была подшофе и просто недоумевала от моих расспросов. А больше ей было некуда пойти. Тем более без денег, без моей поддержки. Я в тот момент был зол дико – Ната теперь под моим крылом. Все, что она делает, что говорит, как выглядит, что надевает… Все это не только ее жиза, но и моя. Теперь мы с ней одно целое – нравится это ей или нет. Но от себя я Натку не отпущу ни на сантиметр.
– Что ты у него забыла? – спросил я сухо, не отводя глаз от дороги.
– Что? – будто очнулась Ната и посмотрела на меня красными от слез глазами. – О чем ты?
И я повторил свой вопрос еще четче, буквально по слогам:
– Какого хрена ты туда поперлась?
– Карим, я…
– Ты решила метнуться к Питбулю? Он тебе так понравился, что ты подумала фигачить на два фронта?
– Чего? – вырвался у нее смешок, хотя смешного ничего не было.
– Ты это специально делаешь? Хотела мне просто насолить, да? Искала, куда больней ударить? Вот так ты меня благодаришь за гостеприимство?
– Гостеприимство?
– Да, гостеприимство! – сжал я крепко руль, превозмогая тягу схватить ее за задницу и хорошенько проучить. – Я к тебе со всей душой, а ты, блядь, в ресторан с моим отцом поперлась! Он тебе небось лапши на уши навешал… Чем ты думала, Ната?!
– Чем я думала? Да жопой я думала, жопой! Чем я еще могла думать, по твоему?!
– Я так и понял. Это заметно.
Она даже не представляла, как я зол на нее. Как сильно я перепсиховал, пока искал ее по всей Москве. Сколько больниц я обзвонил и моргов проверил, прежде чем решил успокоиться и дать себе слово, что больше никогда так не поступлю. Я просто поклялся себе больше не приручать девчонок, которые не знают, что такое взрослая жизнь. Ведь мы всегда в ответе за тех, кого приручили.
– Останови машину, – сказала вдруг Ната и повторила свою просьбу повышенным тоном: – Останови свою гребаную машину, Карим!
– Чего ты хочешь, что уже случилось? Вернуть тебя обратно? Хочешь, чтобы тебя подстилкой сделали?
– Что случилось? – цедила она сквозь зубы. – Случилось то, что ты оказался таким же тупым, как и Питбуль. Теперь я точно вижу, что ты сын своего отца. Вы просто оба идиоты. Вы почему-то считаете себя пупами земли, думаете, что все бабы на свете мечтают прыгнуть на ваш твердый член и вертеться на нем, как курица-гриль возле вагончика шаурмы! Ну вот серьезно…
Я пропустил через себя все услышанное, но так и не понял, что она хотела этим сказать.
– Чего? О чем ты вообще? Причем тут шаурма?
– Притом, что я не поперлась к нему сама, а просто пошла на гребаную работу! Я работаю официанткой в ресторане, если ты не в курсе! И мне надо зарабатывать деньги! А твой отец, этот придурок Питбуль, заявился в ресторан и скрутил меня в бараний рог! Меня ему просто подарили как комплимент от шеф-повара – завернули в пакет, словно… – кривила Ната губы и искала подходящее слово, чтобы выразить отвращение, – словно долбаную куклу Барби! Ты думаешь, у меня был выход? – спросила она и заглянула мне в глаза. – Скажи, Карим, у меня был хоть какой-то сраный вариант избежать такого дерьма? Ведь это все из-за тебя! – прорвало Нату, и теперь она уже не сдерживалась. – ОСТАНОВИ МАШИНУ, СЕЙЧАС ЖЕ!
Я дал по тормозам и включил аварийку. Ната дернула за ручку и выскочила наружу – громко хлопнула дверью, а затем пошла вперед по обочине. Будто мы с ней не были знакомы.
– Вот же черт… – уткнулся я лицом в свои руки. – Только этого не хватало. По ходу, я перегнул палку.
Она топала по дорожке из гравия и даже не оглядывалась. Громко шмыгала носом, периодически вытирала слезы и спотыкалась на кочках. Едущие мимо ей сигналили, а я сидел в машине как восковая фигура. Понимал же, что слишком сильно прессовал. Не следовало так делать – она ведь не железная.
Выдохнув и очистив свою голову от домыслов, я перевел рычаг коробки в «драйв» и медленно покатился вслед за Натой.
– Может, вернешься в машину? – спросил я через открытое окно. – Ната… ну садись уже, не устраивай цирк. Мне стыдно за тебя.
– Стыдно ему за меня… – вытирала она капли слез на кончике носа. – А ведь это все из-за тебя происходит, из-за тебя я страдаю! Из-за тебя за мной погнались, из-за тебя меня украл этот ненормальный! Из-за тебя я… все это… – уже не могла она сдерживаться и окончательно расклеилась. – Это вообще все из-за тебя! Из-за тебя, Карим! Ты ломаешь мне жизнь!
Я остановил машину и вышел к ней на дорогу.
– Ну все, прекрати.
Подойдя к Нате, я попытался сделать то, чего обычно не делаю – тупо раскрыл объятия, чтобы успокоить девочку. Думаю, это делается примерно так…
– Куда мне теперь идти?! – заливалась Ната слезами. – Ну давай, скажи! Как мне теперь выходить на работу после такого?!
– Да тебе вообще не надо ходить на работу, дуреха. Я тебя всем обеспечу.
– Нет… – отбивалась она и не желала принимать мои порядки. – Я не хочу сидеть в четырех стенах, словно в тюрьме. Не хочу дожидаться вечера, пока ты приедешь со своих стрелок… или как вы это называете. Не хочу беспокоиться, что тебя прирежут или застрелят. – Ната вырывала руки каждый раз, когда я их пытался взять, и продолжала говорить… говорить… – Не хочу бояться, что тебя посадят, а я одна умру от голода в твоей закрытой снаружи квартире.
– Послушай… нравится тебе или нет, но в ресторан ты больше не пойдешь. Можешь о нем забыть. Ты поняла?
– Ну конечно, спасибо тебе. А как я тогда заработаю на универ?
– Постой, – вдруг понял я простую вещь. – Так все это было из-за учебы? Ты просто так сильно хочешь ходить в этот конченый универ?
– Да, – ответила Ната и гордо повторила: – Я больная на голову и хочу ходить в этот конченый универ. Ты доволен?
– Пф… Натка. Один звонок – и тебя возьмут на контракт, уже завтра. О деньгах не беспокойся, я решу твою проблему и все оплачу без разговоров. Только если перестанешь ныть.
– Что? – задрожал ее голос. – Но ведь… так нельзя, уже прошел… прошел целый месяц, меня не примут…
Ната уверяла меня, что это не поможет, хотя на самом деле хотела одного – чтобы я убедил ее в обратном. В ее глазах я видел надежду на чудо. И это чудо было гораздо ближе к реальности, чем она думала.
– Будь уверена, тебя примут.
– Но ты ведь… Карим, ты ведь даже не звонил. Ты только думаешь, что у тебя получится, – вырывалась Ната из моих рук, словно птица, которую уже ловили силками. Она мне просто не верила, думала, что это ложь. – А если ничего не выйдет, и твои слова окажутся просто…
Я резко схватил ее и поцеловал.
Уже давно хотел это сделать и больше терпеть не получалось. Наши губы склеились, я наконец почувствовал тепло ее рта. Придержал рукой за голову, чтобы не сбежала, и целовал свою девочку до тех пор, пока она не перестала бить меня в грудь кулачками… Какое-то время Ната протестовала, но затем успокоилась и вошла во вкус. Мы стояли на краю дороги – целовались, закрыв глаза и позабыв обо всем. Нам моргали фарами и сигналили, но все это было только фоном. Ничего не значащим белым шумом, который не мог помешать мне распробовать вкус ее губ прямо в эту минуту.
На языке ощущалась соль. Я чувствовал ее горячее дыхание, она дышала прерывисто и спонтанно – как будто забыла, как это делать. И пыталась восстановить привычный ритм, хотя поцелуй блокировал любые мысли. Она не могла уже оторваться. И я тоже.
Было безумно приятно заткнуть ей рот и сделать это таким красивым жестом. Она уже не истерила и сама обнимала меня за шею. Натка не хотела, чтобы это мгновение кончалось. И только я прекрасно знал, что это только начало – впереди у нас еще много таких глубоких поцелуев. И не только поцелуев.
Я привез Нату домой – в свою квартиру. Просторную, светлую, неплохо обставленную, с хорошей бытовой техникой. Но совершенно пустую. Мне не нравилось здесь быть, эти стены напоминали мне, что я одинок. Что кроме бабочек-однодневок в моей жизни нет никого, кто бы мог оценить интерьеры… Никто не мог приготовить завтрак или просто сказать мне утром: «Вставай, Карим». А еще лучше – завалиться ко мне в постель в одной пижамке. Да хоть и в моей собственной футболке. Чем меньше одежды, тем лучше.
Я чувствовал, как движется жизнь. Она проходила мимо меня, и уже ничего не вставляло, как раньше. Ни бухло, ни колеса, ни предметы роскоши. Иногда я нажирался в дрова и садился за руль – просто ради того, чтобы взять себя на понт. Еще раз задуматься о том, как мало всего меня держит на этом свете. Я разгонялся и шел на всех парах по ночной магистрали. Врубал погромче музыку, вливал в себя еще спиртного и… закрывал глаза.
В те страшные секунды я думал, какой же мудак и подонок сейчас управляет моим автомобилем. Ведь я и выеденного яйца не стою. Кто я такой, чем хорош? Кому я в действительности нужен? Обычно у людей есть родители, они всегда готовы принять своих детей, какими бы они ни стали. Но и мне, и Натке в этом плане не повезло. Считай, мы были сиротами при живых родителях. Может, именно поэтому мы встретились – чтобы найти друг друга и восполнить пустоту?
– Ничего себе… – ходила по комнатам Ната. – Боже, Карим. У тебя такой шикарный вид из окон.
– Кремлевские звезды.
– «А из нашего окна площадь красная видна», – улыбалась моя гостья и смотрела свысока на мир. – Еще не бывала в таких небоскребах. Очень круто.
– Хочешь выпить?
– Да нет, не особо, – то ли не хотела, то ли просто постеснялась Натка. – А вот поесть бы я не отказалась.
– С этим проблем нет. Открой холодильник и возьми все, что тебе приглянется. Там точно есть балык, тосты, салат, сливочное масло, вчерашняя пицца, если хочешь… Мне было как-то не до еды. Ходил весь на нервах.
– Понятно… – вздохнула моя девочка и еще раз осмотрелась, будто чего-то ждала.
– Ладно, я схожу пока в душ. Хочу смыть с себя этот день и начать все с чистого листа. Если хочешь, можешь присоединиться… Когда перекусишь.
– А… – смутилась Ната и заложила прядь волос за покрасневшее ушко. – Я над этим подумаю.
Стащив с себя одежду, я вошел под струи теплой воды и смыл с кожи все, что мешало чистоте. Как физической, так и ментальной. В сточную дыру смывались все страхи и подозрения, я отделял от себя толстый слой заносчивости и самомнения. Все это мешало мне нормально сблизиться с Натой. Она ощущала, что я давлю на нее. Что требую чего-то невозможного, хотя сам, по существу, ничего ей не давал.
Это было в корне неверно. Теперь я уже все прекрасно понимал – пришел черед рассказать ей, что такое настоящая сексуальность и с чего она начинается.
– Эй, малыш, – вышел я из ванной, вытирая голову полотенцем. – Как насчет нового урока? Хочешь, я научу тебя кричать по-настоящему?
– О… – отвисла у нее челюсть. Смотря на меня (абсолютно голого парня при формах), Ната забыла про свой бутерброд, и с него на пол упала оливка. Впрочем, к черту оливки – сейчас ее больше влекла другая штука. Та, что была у меня ниже пояса. – Что… что мне надо делать? Я ведь ничего в этом не смыслю.
– Зато я в этом смыслю.
Я подошел ближе и отнял у Наты еду – положил ее обратно на тарелку. А затем поднял свою девочку за бедра и усадил на столешницу.
