Текст книги "История Персидской империи"

Автор книги: Альберт Олмстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Смерть и похороны Кира

Смерть настигла Кира внезапно. Полукочевое племя саков-массагетов, обитавшее за рекой Араке, стало угрожать северо-восточной границе его империи. Война в качестве репрессивной меры стала неизбежной, и Кир принял решение лично вести ее.

Оставив кронпринца Камбиса царствовать в Вавилоне, стареющий монарх выступил в поход. Для переправы через Араке, границу империи, был построен мост, и Кир вторгся во вражескую страну. Сначала ему сопутствовал некоторый успех; затем, завлеченный в глубь территории царицей Томирис, он потерпел поражение в масштабном сражении и сам был ранен. Три дня спустя когда-то могущественный завоеватель умер, став жертвой никому не известной царицы саков. Камбис получил труп своего отца и устроил для него достойные похороны, поместив тело в гробницу, уже подготовленную в Лагере персов.

Нагнувшись, чтобы войти в низкий, имитирующий дерево портал размером всего 80 × 140 сантиметров, и толкнув каменную дверь, служители похоронной процессии оказались в полной темноте, так как первая дверь должна быть закрыта, чтобы дать возможность открыть вторую. Столпившись в погребальной камере без окон размером 2 × 3 метра и высотой 2,5 метра, они делали последние приготовления при неровном свете факела. Тело положили в похожий на бочку золотой саркофаг, который покоился на погребальном ложе с золотыми ножками. Был приготовлен стол для подношений, в которые входили короткие персидские мечи, ожерелья и серьги из драгоценных камней в золотой оправе. Кандис и хитон вавилонского производства, мидийские штаны, одеяния синего, пурпурного и других цветов, вавилонские гобелены и kaunakes —все это лежало грудой, чтобы усопший монарх мог войти в мир иной своих арийских предков с должными пышностью и церемониями. Крошечный домик был построен поблизости от гробницы для магов-хранителей, которые должны были передавать свой пост по наследству. Им было гарантировано питание: одна овца, мука и вино ежедневно; раз в месяц в память героя приносили в жертву коня. Гробница стояла посреди сада, каналы которого поили траву на лугу, а деревья всех пород качали ветвями над местом последнего упокоения Кира.

Составные части искусства персов

Даже в ужасно разрушенном состоянии место расположения столицы Кира демонстрирует нам полностью развитую национальную культуру. Возможно, ее вдохновляли Сузы, ассирийские крылатые быки и духи, хеттские барельефы на черных вертикальных плитах, вавилонские или ассирийские дворцы, египетские религиозные символы. Персы были не первыми, кто использовал колонны.

Тем не менее все смешалось, и появилось новое искусство, истоки которого следует искать в еще не раскопанных местах стоянок древнего человека. Это искусство абсолютно зрелое, хотя во многих отношениях совершенно отличное от его непосредственного предшественника в лучше сохранившемся Персеполе. В качестве его характерной черты мы можем назвать его память о прямых своих предках в деревянном зодчестве севера, о которых напоминают остроконечные крыши, крыльцо с колоннами и план первого этажа здания. Уникальной является замена белым известняком стен из глиняных кирпичей, они являются приятным контрастом к черному известняку, который воспроизводил дерево дверных косяков и оконных рам. Немногие дошедшие до нас скульптуры доказывают, что художники, которые вырезали барельефы, уже понимали, что эти барельефы должны подчиняться архитектурному плану. Они также показывают чувство ритма иранцев, которое ясно демонстрирует повторение каждой сцены четыре раза. Особенностью этого искусства является использование барельефов на вертикально поставленных плитах, не обусловленных архитектурным дизайном; скульптуры здесь не выпуклые, а утопленные в поверхность дверного косяка, который служит рамой для панно. Поэтому фигуры в рельефах не округлые, а плоские и никогда не выходят за плоскость вертикальной плиты. Их драпировки подрезаны – прием, неизвестный грекам еще по крайней мере одно столетие.

Различные элементы этого искусства, взятые из местных или чужеземных источников, были вдохновляемы духом иранцев. Нас должна восхищать техническая адекватность этого нового искусства. Как только мы воссоздали его постройки в нашем натренированном воображении, его чувство сдержанной красоты не может не порадовать нас. Во многих отношениях Парсагарда, хоть и сильно разрушенная, превосходит более величественный Персеполь.

Глава 5
ЖИЗНЬ СРЕДИ ПОКОРЕННЫХ НАРОДОВ

На территории Мидии и Персии жизнь была относительно простой. Киаксар, Астьяг и Кир могли возводить дворцы и собирать вокруг себя штат придворных, потому что налоги на строительство первых и содержание второго платили свободные люди, их соотечественники. Главным на плато – выпасом огромных стад овец и коз в горных долинах или священных коров занимались полукочевники. На равнинах немногие кочевники вели оседлый образ жизни, занимаясь примитивным возделыванием почвы с помощью орошения. Там, где домам или отдельным наделам земли давались названия, царило абсолютное право собственности.

Эламитские и вавилонские письменные источники

Завоевав Элам и Вавилонию, Кир установил связь с гораздо более древней и сложной цивилизацией. Эти страны показали свою древность давним использованием письменных документов. В течение двадцати пяти веков в Вавилонии была известна бухгалтерия в широком многообразии форм, согласно которым все сделки, представлявшие хоть малейшую важность, фиксировались на глиняных табличках. Несколько веков спустя эламиты изменили клинописные значки, приспособив их для своего собственного языка, и стали воспроизводить административные и коммерческие модели своих соседей-вавилонян. И хотя персы, в свою очередь, придумали алфавит из клинообразных знаков для своих царских надписей, этот алфавит, видимо, никогда не использовали для других целей. Так что, чтобы узнать о жизни покоренных народов в период правления Ахеменидов, нужно искать источники информации среди глиняных табличек, написанных на эламитском, аккадском или арамейском языках.

К счастью, были обнаружены тысячи таких табличек. Когда мы снимем копии со всей этой коллекции, насчитывающей около полумиллиона табличек, переведем и проанализируем огромное количество информации, представленной на них, мы станем обладателями полной общественной и экономической истории важной части Древнего Ближнего Востока, уходящей в прошлое почти на три тысячи лет – а это больше половины истории человечества, зафиксированной в письменных источниках.

Своим завоеванием Элама Кир унаследовал его древнюю столицу Сузы, местоположение которой на краю Вавилонской равнины уже давно привело к широкому использованию клинописных табличек. И хотя огромное количество эламитских табличек относится к периоду жизни поколения, появившегося после завоевания страны Киром, нам посчастливилось обнаружить более трех сотен табличек, которые с небольшими сомнениями можно отнести ко времени его правления. Одна из них ссылается на самого Кира. В другой упоминается некий лидиец, и она, вероятно, была написана после завоевания Сард в 547 г. до н. э. Третья, в которой говорится о царе Египта, очевидно, была написана до 525 г. до н. э.

Эти таблички – из архивов чиновников департамента государственных сборов по имени Куддакак и Хубанхалташ, эламитских подданных Персии. Они дают нам возможность не просто мельком взглянуть на современные им Сузы. Как можно было ожидать, поздний период развития эламитского языка характеризуется широким использованием чисто вавилонских идеограмм и немалым количеством вавилонских и персидских заимствованных слов. Подлинность табличек должным образом заверена печатями. Время от времени надпись на печати представляет собой посвящение какому-нибудь вавилонскому божеству, вроде Мардука или Набу. Одна из них является самым древним образцом распространенного персидского мотива: монарх в зубчатой короне закалывает кинжалом агрессивное чудовище. Среди упоминаемых на печатях имен эламитские, естественно, составляют большинство. Однако встречается и много вавилонских и персидских имен, ведь Сузы расположены между этими двумя странами.

Коммерческие документы следуют вавилонскому образцу. Вот типичный пример такого документа: «Десять шекелей серебра, принадлежащих Уммануну, Ришикидин получил в марте. Табличку написал Хубан-нугаш, сын Хутрары». Это стандартная формулировка для частного займа у банкира, представителя нового класса, который только-только начал выдвигаться на первый план в Вавилонии того времени. Есть вавилонские аналоги для таких займов без упоминания процентов. Еще более близкий аналог можно обнаружить в другом займе у того же самого Уммануну: Хубан-апи получает 6 шекелей золота; если заем не будет выплачен в следующем месяце, процент вырастет. Эта табличка также доказывает, что эламитские банкиры были знакомы с теми уловками, которые использовали их коллеги в Вавилонии; на внутренней табличке записано, что 6 шекелей золота даны в долг за необычно хороший процент – полкило серебра, то есть по курсу десять к одному; но на конверте (единственная часть, доступная для обозрения, если только ее не разобьют в присутствии судьи) значится, что за заем следует уплатить 1 золотой шекель – это более привычное соотношение, двенадцать к одному. Другие таблички рассказывают нам о продаже овец или распределении овец по пастухам.

Однако огромное большинство архивных табличек представляет собой просто списки предметов, полученных чиновниками департамента государственных сборов. И хотя они могут показаться скучными, они тоже могут многое добавить к нашей картине. Первыми по количеству собранных доходов идут ткани в ошеломляющем разнообразии цветов и местных рисунков. Мидийские туники производятся во дворце (это царская монополия) или поставляются хеттами из Северной Сирии. Мы узнаем о ста двадцати предметах одежды, произведенных на продажу, и о том, что для их окрашивания использовали два шекеля (мера веса у древних иудеев, равная приблизительно 14 г. – Пер.) драгоценного пурпура.

Другие таблички представляют собой списки военных поставок. Здесь упоминаются луки (некоторые ассирийского типа), тетива для луков, стрелы и тростник для их изготовления, копья, щиты и шкуры для их обтягивания. Некоторые из этих статей должны быть поставлены богами Хутраном и Иншушинаком, великими богами Суз; согласно другим источникам, такие поставки делались и для самих богов. Например, башня храма одного бога получает сто двадцать окрашенных предметов одежды, железный предмет весом 3,5 килограмма и 2 килограмма ладана. В общем и целом у нас имеется удивительно много информации о повседневной жизни Суз за этот один краткий период.

Управление Вавилонией

Ни для одного периода трехтысячелетней истории общественной и экономической жизни Вавилона у нас нет столь обширного документального подтверждения, как для двух с четвертью веков после 625 г. до н. э. Более десяти тысяч административных и торговых документов, почти в равной степени поделенных между Халдейским и ранним Ахеменидским периодами, уже были опубликованы и проанализированы. Если добавить шестьсот писем, присланных высшими чиновниками и полученных ими в те самые годы, когда политическая власть переходила от семитов к иранцам, то окажется, что мы обладаем материалами для рассказа о происходивших административных, общественных и экономических переменах, которым не было аналогов в такую древнюю историческую эпоху.

Среди этих документов мы можем увидеть записи о заемах семян, продовольствия и серебра, обычные контракты торговца, документы о продаже земельной собственности – домов или полей, сдаче их внаем и квитанции об уплате ренты, записи о продаже рабов в огромных количествах, списки крепостных, приписанных к крупным поместьям, и сделки с ними, списки чиновников или свободных крестьян на тех или иных работах, договоры о взятии человека в подмастерья, отчеты чиновников высокого и низкого ранга, а также судебные записи и решения. Новая глава в истории цен может быть написана и даже проиллюстрирована подробно составленными графиками. Вся жизнь вавилонян как знатного происхождения, так и простолюдинов проходит перед нашими глазами во всем ее разнообразии.

В коммерческих сделках со своими вавилонскими подданными Кир был «царем Вавилона, царем земель». Утверждая тем самым, что древний род монархов не прервался, он льстил их тщеславию, завоевывал их верность и маскировал факт их порабощения. Он снискал себе их благодарность, возвратив увезенных идолов богов. Но после отъезда царя именно сатрап Гобрий стал представлять собой царскую власть. Обычно он упоминается в дошедших до нас документах лишь как заместитель царя, именем которого стороны, заключающие договор, клянутся и нарушение договора с которым является грехом. Письма показывают, что он время от времени прямо вмешивался в управление на местах. Апелляции на решения местных судей можно было подавать непосредственно в суд сатрапа. Но вообще непосредственный контроль за делами на местах был возложен на «царского посланца», приближающийся инспекционный визит которого обеспечивал многим чиновникам часы волнения. Надзор за храмовыми финансами также был передан в руки царских чиновников. Иными словами, Кир утихомирил вавилонян, приняв знакомую им систему управления и даже сохранив на первых порах их старых чиновников на своих постах.

Однако письма все же показывают явное закручивание гаек при новом режиме. Это было необходимо, так как последние месяцы правления Набонида свидетельствовали о растущей дезорганизации. Процветало взяточничество. Вот типичное письмо – жалоба Набумукинсера некоему Надину: «Разве твои действия продиктованы братской добротой? Ты сказал: «Если ты прикажешь сделать что-то, серьезное или незначительное, я повинуюсь». И хотя ты знаешь, что мне нужны четыре овцы для «подарка» и я хочу обложить налогом народ расибту, ты тем не менее препятствуешь этому. Разве так должен вести себя надсмотрщик? Не медли ни единой ночи, пришли их немедленно!» Еще одно типичное письмо, написанное Белсерибни все тому же Набумукинсеру: «Каждый месяц приезжает царский посланец и проводит инспекцию должностей. Никого никогда нет на своем месте. Приходили храмовые чиновники, чтобы проследить за этим. Так как царский посланец еще не сообщил об этом царю, пусть человека, отвечающего за скотину, который покинул свой пост, закуют в кандалы и отправят сюда».

Как новый режим работал на практике, может проиллюстрировать дело вора Гимиллу. Воспользовавшись развалом системы управления, он присвоил себе множество животных, принадлежавших богине Урука, хотя ее клеймо в виде звезды доказывало, что они собственность Иштар. Без согласия представителей и писцов храма Эанны он увел овец с храмовых пастбищ. Он заставил своего пастуха украсть у пастуха стада Иштар пять уже заклейменных овец. Другой храмовый служитель продал ему трех овец за шекель каждую. Его брат украл заклейменную козу по пути из Ларсы у самых ворот города. Управляющие и писцы храма приказали Гимиллу схватить храмового пастуха, который ни разу за десять лет не приводил овец в Эанну. Получив путем вымогательства 10 kur ячменя, 2 серебряных шекеля и овцу за «защиту», Гимиллу заковал сына пастуха в кандалы и бросил его одного.

Угроза реформ действовала чиновникам не нервы, и Ардигула советует Шамашубаллиту больше не относиться беспечно к злодеяниям Гимиллу – его неисполнению назначенной ему работы, невыплате взносов на новогодний подарок и податей на фрукты. Скоро прибудет пастух с отчетом. Дебет велик, так что надо внести в дебет сумму долга и дать Гимиллу только сальдо. Шамашсерикиша предупреждает Гимиллу, что посланец управляющего уже приехал и торопит обвиняемого, не привлекая всеобщего внимания, ехать с ним.

В сентябре 538 г. до н. э. Гимиллу предстал перед судом, состоявшим из чиновников Урука; список присутствовавших – это «Кто есть кто» этого города. Потребовалось не менее четырех писцов, чтобы записывать показания. Один за другим люди выступали свидетелями краж. Когда Нидиндум признался, что получил 3 шекеля за украденную овцу, был опубликован документ, который гласил: «Гимиллу получил серебро». Второй свидетель дал показания о краже его овцы и козы, которую совершил брат Гимиллу, а третий поклялся, что «Надина на моих глазах украл козу». Сам Гимиллу признал: «Я послал своего брата Надину». Одну кражу Гимиллу не отрицал: «Того ягненка украл я», но смягчающим обстоятельством счел то, что он «оставил двух других овец для святого дня!». В другом случае, признав кражу, он возразил, что отказался от возможности украсть 2 шекеля и козленка. Но приговором было возмещение убытков – по 60 животных за каждую украденную овцу или козу; штраф составил 92 коровы, 302 овцы, а также полкило и 10 шекелей серебра.

Не опечаленный таким приговором Гимиллу подал апелляцию в суд сатрапии в Вавилоне и для финансирования апелляции продолжил кражи. Жрецам Эанны и высокопоставленным чиновникам Урука было приказано явиться в суд со свидетелем, который под угрозой сурового наказания должен был дать показания об этих новых кражах. Апелляция Гимиллу была отклонена. Жрецу Урука он пишет, что до апреля 534 г. до н. э. ему не было разрешено покидать Вавилон; «Мой господин, ты видишь, как сильно я хромаю». Однако Набутарис, мясник бога Бел-Мардука и его храма Эсагилы, собрал 2 килограмма серебра и отдал их троим влиятельным людям. Гимиллу настаивает, что он не утаивал налог на ячмень, за исключением 1100 kur ячменя, собранного в качестве налога для храма Эанны. Более десяти лет он просил семенной ячмень, но чиновники отвечали, что ничего не могут для него сделать, потому что они задерживаются в Уре. «Почему вы поступаете так с храмами Эанна и Эгишунуги? – требует он ответа. – Выведь оба управляющие? Что правильно для моего бога, то пусть мой бог и делает! Пусть мой бог и господин освободит вашего раба и отправит его домой. Бог и Набу знают, что раньше перед богом на меня возложили вину за пятьсот kurячменя; смотрите, я послал Набутариса к моему богу рассказать об этом деле».

То ли благодаря вопиющей лести Гимиллу, который сравнил своего начальника с самим богом Мардуком, то ли сыграли свою роль 2 килограмма серебра, но к декабрю осужденный вор был уже дома, а оставшиеся быки в счет податей за пятый год были впряжены в ярмо и переданы ему! Учитывая, что ему трудно было не протянуть руки к тому, что ему доверено, мы с удивлением узнаем, что Набумукинапал отдал распоряжение погрузить на корабль Гимиллу золотые слитки, хотя сын Гимиллу должен был оставаться в заложниках в амбаре до возвращения отца.

Затем Гимиллу и Ададшумусур, главный управляющий сатрапа, приводят храмовых рабов к богине Урука и передают их под ответственность Набумукинапала и Набуахиддина. Они просят Гимиллу сказать им, что приказал сатрап, так как если только они об этом узнают, то исполнят приказание. Гимиллу отвечает: «Гобрий никак не распорядился насчет них. Пусть люди, которых я привел, делают всю работу в Эанне до тех пор, пока вы не получите от Гобрия соответствующих приказаний. Что касается тех из них, которых я освободил от цепей, то клянусь богиней Иштар города Урука – я отвечаю за то, что они не сбегут».

Общественная жизнь в Вавилонии

За предыдущие века среди населения Вавилонии произошло четкое расслоение, хотя, наверное, было бы еще рано говорить о кастах. Во главе всех стоял царь и представители его двора, которые были обязаны своим общественным положением лишь тому факту, что они «друзья царя». Подобно сатрапам и их придворным, они были посторонними людьми, поставленными иноземным завоеванием над местным вавилонским обществом. Если знатные люди Вавилона оказывались включенными в этот класс персидских высокопоставленных лиц, то они были обязаны этим своему собственному положению во главе вавилонского общества.

Представители этой аристократии по рождению и богатству занимали самые важные посты в государстве. Их имена часто появляются во всех документах. Их всегда можно отличить по их генеалогической формулировке, упоминаемой рядом с именем. Если к имени простого человека приписывается имя лишь его отца, то знатным людям дается еще и имя предка. Этот предок, потомком которого является данный человек, может быть какой-то конкретной личностью, или на него может указывать звание: ткач, сукновал, строитель, рыбак, кузнец, пастух или врач. Одну такую семью в Уруке можно проследить на протяжении семи веков – от позднего Ассирийского, Халдейского, Ахеменидского и Селевкидского периодов до Парфянского периода, на котором кончаются наши клинописные источники. Дальнейшее изучение этих генеалогических деревьев даст нам ценную информацию об известных семьях.

Другой такой семьей была семья Эгиби – главная банковская фирма Вавилона. Позднее мы проследим ее внезапное угасание после смерти ее главы Итти-Мардук-балату. Не многие семьи можно было назвать семьями ученых, подобно Набуриманни, известному астроному, «потомку жреца бога луны», которого греки называли Набурианом и который был очевидцем правления Дария. Другие могли быть чиновниками, как, например, группа, названная «потомки человека соли» – иными словами, сборщика соляного налога. Действительно известные семьи не имели никакой специализации; все департаменты торговли и администрации были свидетелями деятельности ее членов.

Все люди знатного происхождения были полноправными гражданами ( таг Ьапи) свободных городов Вавилонии, которые ревностно охраняли свои права, дарованные ассирийскими грамотами. По численности это была ничтожная часть населения. Они имели абсолютное право собственности на свое имущество в городе, могли покупать и продавать его путем обычных сделок. Теоретически их земельные владения были предметом семейных исков, но на практике такие иски были исключены благодаря строгим наказаниям. Сельскохозяйственные земли за пределами городских стен были «лучниковыми» владениями. Изначально обязанностью их владельца было отправить в армию лучника, но теперь эта практика заменилась денежной выплатой.

Эти граждане приходили на официальное собрание ( pubru) для принятия важных юридических решений. На собрании председательствовал «глава совета», у него имелся помощник, а «представитель царя» выступал в роли прокурора. Обычное повседневное управление находилось в руках совета ( kinishtuили kiniltu), состоявшего из двадцати пяти видных граждан ( rabe bania), которые занимали высокие должности в местном храме, по названию которого часто называли и совет. Кто-то мог быть храмовым «мясником», а кто-то «булочником» и т. д. Несомненно, к этому времени эти титулы стали почетными приставками к имени. После главы совета следующим по рангу шел его «помощник» ( qipu). Царский надзор осуществлял «царский представитель» и «чиновник, который заведовал финансами царя», главный финансист храма. Храмом руководил «управляющий» ( shatammu), у которого также был свой помощник. Номинально последний подчинялся управляющему, но письма доказывают, что он обладал большей властью. Жрец ( shangu) тоже был чиновником-управленцем. Также важную роль играли «чиновники на оплате» от доходов с полей, принадлежащих храму или царю. Царские посланцы совершали частые инспекционные поездки и держали царский двор в курсе всего происходящего.

В ходу была самая примитивная форма налогообложения – принудительный труд, особенно для содержания в рабочем состоянии каналов, без которых страна не могла существовать. Имена тех, кто был привлечен к принудительным работам, и тех, кто умер или сбежал, тщательно заносились в список, как записывались поставки ячменя и фиников. Современные методы, однако, позволяли замену его на наличные деньги для тех, кто был достаточно богат, чтобы позволить себе это. Большая часть работ осуществлялась самим храмом руками его рабов и материально зависимых лиц.

Большая часть налогов взималась подобным образом. То, что значительная часть этих доходов шла из храмов, показывает полный титул одного из таких финансовых чиновников – «чиновник, который заведует финансами царя в храме Эанны». Храм получал «жертвоприношения» ( niqu), которые по-прежнему оставались, по крайней мере, в теории «добровольными приношениями» животных ( ginu) и сельскохозяйственных продуктов ( satukku), хотя на практике они уже стали навязанным налогом, который можно было как использовать, так и не использовать в качестве жертвоприношений. Ежегодная «десятина» ( eshru) теперь уплачивалась государству. Общий сбор, которым облагалась сельскохозяйственная продукция, составлял от 20 до 30 % от целого. Другой налог, уплачиваемый инспектору оросительной системы ( gugallu) и сборщику налогов ( makkesu), взимался главным образом финиками. Непосредственный налог в пользу государства ( telittu) взимали с землевладельцев серебром. Транспортные средства, перемещавшиеся по каналам, платили за это специальный сбор ( miksu), пошлины на ввоз товаров в город взимались у городских ворот.

Горожане, будь то банкиры, купцы, жрецы, храмовые или правительственные чиновники, образовывали крупную буржуазию. О мелкой буржуазии – булочниках, пивоварах, мясниках, плотниках, прачках, медниках, ремесленниках – нам известно гораздо меньше. Упоминаются обычно храмовые служащие, и мы заметили, что часто должность была, вероятно, неоплачиваемой. В то время как некоторые представители этой мелкой буржуазии получали сравнительно неплохие деньги за отдельные виды работ, в большинстве случаев невозможно отличить плату за их труд от платы неквалифицированным работникам.

Сильный рост количества рабов в этот период доставил трудности мелкой буржуазии. Рабы заняли место женщин в производстве, снижая тем самым доходы семей. Все больше рабов брали в обучение разным ремеслам, которыми раньше занимались свободные граждане. Появились рабы-цирюльники и рабы-булочники. Рабам было позволено заниматься торговлей для себя, и появилась тенденция к вытеснению ими мелких торговцев.

Угроза конкуренции со стороны рабов распространилась и на свободных работников, хоть и не в такой степени. И хотя принудительный труд могли использовать на рытье и ремонте каналов, удивительно, но в этот самый период большинство рабочих, трудившихся на рытье каналов, по-видимому, были свободными людьми. На многочисленных табличках зафиксирована плата за их труд серебром или сельскохозяйственной продукцией. Наемные рабочие особенно требовались в пору сбора урожая, и время от времени мы сталкиваемся с жалобами на то, что их недостаточно. Неудивительно, что были случаи, когда плата каждому сезонному рабочему была высока.

Теоретически статус крепостного ( shirku) был ниже статуса свободного работника, но на самом деле его доля, вероятно, часто была более счастливой. Хоть он и не получал плату, это не сильно отличало его от наемного рабочего, месячная плата которого в размере шекеля серебром была, как правило, лишь вопросом бухгалтерии. Подобно современному издольщику на нашем юге, вавилонский свободный работник получал свою месячную плату в виде расходного счета, который всегда был завышен. Крепостной мог «арендовать» ферму на паях или обещать некоторую оговоренную часть сельскохозяйственной продукции ее владельцу. Он часто мог подняться до положения человека, имеющего значительное влияние в огромных храмовых владениях, и заключать сделки от своего имени, так что зачастую мы и не узнаем о его подневольном положении. Класс крепостных пополнялся за счет детей свободных родителей, которые посвятили их более легкой жизни, состоявшей в служении богу. Состоятельные люди могли посвящать своих крепостных той же деятельности после своей смерти.

В самом низу социальной лестницы находился раб. Свободные люди могли становиться рабами за долги или в качестве наказания за преступление. Родители могли продать своих детей в рабство, поддавшись давлению. Чужеземные имена выдают пленника, захваченного во время войны, или раба, привезенного из другой страны. Однако большинство рабов были рождены ими, так как браки между рабами с целью их размножения были выгодны. Если раб не убегал от своего хозяина или не заявлял ложно, что он свободный по рождению, с ним, как правило, обращались хорошо. Часто рабу доверяли ответственные обязанности, а освобождали в очень редких случаях. Как мы уже видели, раб начал создавать свободному человеку все большую конкуренцию. Документы о продажах рабов составляют самую большую группу и свидетельствуют об огромном росте их численности. В то время как крепостной чаще был приписан к большим храмовым владениям, рабы обычно являлись собственностью имущих классов.