Текст книги "История Персидской империи"

Автор книги: Альберт Олмстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Брожения в Вавилонии

Под властью дружески расположенных к персам тиранов покоренные греки вели себя тихо, пока Кир расширял свою империю. Теперь, когда Набонид заключил союз с Крезом, Кир мог открыто продолжать сокращать территорию Вавилонии. Надо полагать, возвратившись из Сард, он завладел оставшимися частями Сирии, которые еще удерживали солдаты Набонида, и, возможно, потребовал какого-то выражения лояльности от арабов, живших вдоль ее границ. Если эти действия угрожали Теме, то это послужило одной из причин, по которой в какой-то момент после 545 г. до н. э. Набонид вновь появился в Вавилоне.

Были и другие веские причины. Сильно централизованная во время правления Навуходоносора Вавилония постепенно распадалась под слабой властью Валтасара. Плохое управление и взяточничество процветали, крестьяне были угнетены, а их поля не обрабатывались. К 546 г. до н. э. когда-то плодородная Вавилония столкнулась с реальной угрозой голода.

В этот самый решающий год Набонид перенес еще одну ужасную потерю. С древнейших времен Халдейская династия благополучно владела акрополем Суз, самого важного города Элама. Один из выдающихся полководцев Навуходоносора по имени Гобрий (Губару) был назначен правителем Гутии, как вавилоняне продолжали называть Элам. Теперь он перешел на сторону Кира, и Набонид успел лишь спасти богов Суз, перевезя их в Вавилон. К 9 июня 546 г. до н. э. войска эламитов вошли в Аккад и напали на верного Набониду правителя Урука.

Завоевания Кира на Востоке

Тем временем сам Кир обратил внимание на еще не покоренных иранцев с восточной части нагорья, живших к северу и востоку от великой центральной соленой пустыни. Варкана, или Гиркания, находилась южнее Гирканского моря. Плодородие здешней почвы обеспечивала горная цепь на юге, которая преграждала путь северным ветрам и заставляла дождевые тучи проливаться потоками дождя, который пропитывал узкую прибрежную равнину у подножия гор. К юго-востоку от Гиркании находилось нагорье Парфава или Парфия; они объединились под властью Гистаспа (Виштаспа), сына Арсамеса, который был рад обменять менее значительный титул kavi(или местный царек) на титул сатрапа под властью своего – теперь уже могущественного – родственника.

К востоку от Парфии простиралась Харайва, или Арея, которая получила свое название по реке Арей; на ней была расположена столица Артокоана, которая, как современный Герат (город и провинция в современном Афганистане. – Пер.), вновь обрела свое древнее название. Южнее Ареи располагалась Заранг, или Дрангиана (древнеиранская область в бассейне озера Хамун и низовьях реки Гильменд. – Пер.) вдоль реки Этимандр (современная река Гильменд. – Пер.). Ариаспы, жившие на Этимандре, помогали Киру, поставляя продовольствие, и с той поры были освобождены от дани и значились в списке царских «благодетелей». Рукав реки Этимандра Арахот дал название Арахосии, столица которой с таким же названием является современным Кандагаром.

Из Ареи, расположенной высоко на Иранском нагорье, Кир мог взглядом проследить за рекой Оке (в своем верхнем течении она и по сей день известна как Вахша), которая стремительно несется вниз через непроходимые ущелья и петляет по желтым равнинам Центральной Азии. Большая часть этих равнин была безводной, но там и сям на ней располагались пригодные для возделывания оазисы вдоль рек, которые давали возможность плодородной почве благодаря грубой ирригационной системе приносить богатый урожай. В ближайших к нагорью оазисах уже поселились иранцы, и Кир решил добавить их к своей растущей империи.

Следуя течению реки Оке, он спустился в Согдиану (Сугуду), расположенную между реками Оке и Джаксарта. Ее столицей была Мараканда, предшественница сказочного золотого Самарканда, где расположенный среди цветов и садов огромный курган, под которым покоились остатки первоначального поселения, помнили до мусульманских времен. Рядом с ней протекала река, большая, но быстро терявшаяся в песках. Сама река Оке была в этом месте бурной, и не было возможности построить через нее переправу. Нет сомнений, что Кир переправился через нее, используя давний прием – надутые шкуры. За второй рекой Джаксартой жили полукочевые массагеты, хорезмцы, в оазисе Хива, что в нижнем течении Окса. Они покорились Киру, и Кир (или один из его ближайших преемников) [4]4
  Геродот предполагает, что это произошло в самом начале персидского господства, но упоминание Perse, возможно, указывает на то, что Персеполь был уже захвачен.


[Закрыть]ввел научную ирригацию в том виде, в каком она была известна персам. Вся земля была объявлена царскими владениями. В том месте, где река Оке в нижнем течении спускалась с гор на открытое место пятью отдельными рукавами, был построен затвор донного водовыпуска, который открывался для распределения драгоценной воды на поля только по личному прошению к царю и после уплаты очень высокого дополнительного налога.

Наверное, Кир не ожидал, что хорезмийцы будут долго платить тяжкий налог (мы увидим, что ко времени правления Артаксеркса I хорезмийцы, по-видимому, уже ускользнут от всеобъемлющего царского контроля, и перед закатом империи у них был уже свой собственный царь), так как он принял решение сделать реку Джаксарту своей самой северной постоянной границей. Чтобы защитить богатые земли, расположенные южнее, от будущих набегов орд туранцев из более дальних районов Центральной Азии через реку, он построил линию обороны из семи сторожевых постов вдоль южного берега реки. Газа, «сокровищница», должна была стать центральным складом-хранилищем, но ключом к линии обороны была Кира, «город Кира»; основой всего этого должна была стать Мараканда в тылу. После повторной переправы через Оке в верхнем течении на обратном пути Кир, вероятно, захватил на этот раз плодородный оазис Маргуш, названный так по своей главной реке, современной Мерв; он превратился в субсатрапию, входящую не в Согдиану, лежащую внизу на северо-востоке, а в Бактрию, расположенную выше на севере.

Бактрия (Бактриш) получила свое название по реке Бактр, притоку Окса. Ее главный город был также назван Бактрой, хотя более древнее иранское название Зариаспа надолго пристало к этой крепости, а способы обращения магов с умершими и умирающими существовали вплоть до тех времен, когда наводивший ужас Александр положил конец самым худшим из них. Другим важным городом был Драпсака.

Из Бактрии, самой восточной из действительно иранских стран, Кир посмотрел через пограничную реку Кофен на территорию их родичей индийцев. В то время иранцы все еще называли ее на своем языке – Парупаресанна, «страна за горами», хотя местным жителям она была известна как Гайдара. На тот момент этот далекий уголок Индии впервые попал под контроль иранцев. Вдоль нижних склонов Гиндукуша (горная система в Афганистане, Пакистане и Индии. – Пер.) – гор, сохранивших иранское название, – протянулась Таттагуш, или Саттагидия; к северу от них, на Памире, находилась Сака-Хаумаварга, или Амиргейская Сака – «те, что готовят священный напиток haoma».

Завоевание Вавилонии

Благодаря этим завоеваниям Кир удвоил размер, но не население или богатства своей империи. В его армию влилось такое огромное количество воинов, что он наконец мог отважиться напасть даже на Вавилон. Местные жители были готовы приветствовать любого освободителя, пусть даже чужеземца. Своими архаическими реформами Набонид отдалил от себя жрецов Мардука, за счет которых эти реформы проводились. Другие жрецы были недовольны. Еврейские пророки предсказывали падение Вавилона и приветствовали Кира как Помазанника Божьего, который мог гарантировать возвращение в Сион. Во всей стране царил хаос.

Таким образом, почва была подготовлена недовольными элементами среди населения, и Кир готовился к вторжению в Вавилонию после завершения своих военных походов на восток. Прежде чем зимние снега 540–539 гг. до н. э. засыпали перевалы, он был уже на границе. Набонид привез в столицу богов Эшнунака, Замбана, Метурну и Дери, прежде чем их успел захватить Кир. Он потерпел поражение на реке Тигр, но единственным средством обороны, которое пришло ему в голову, было призвать к себе на помощь в марте Иштар из Урука. Набонид мог попытаться объяснить вывоз богов тем, что это был способ защиты столицы от чужеземца; жители громко жаловались на то, что божества покинули свои храмы, которые лежали в руинах.

Нужно было помириться с Мардуком и его жрецами. 4 апреля 539 г. до н. э., в день празднования Нового года, еще раз «был проведен праздник как положено». «Для солдат вино текло рекой». По-прежнему больше полагавшийся на физическое присутствие богов Набонид затем доставил в Вавилон идолов богов Марада, Забаба, Киша, Нинлиль и Хурсакаламы; «до конца августа боги Аккада, те, что над и под землей, вступали в Вавилон». Терпению жителей настал предел; идолы богов Куру, Сиппара и даже Борсиппы не прибыли. Эбара, храм бога солнца Шамаша в Сиппаре, был отстроен заново, но жрецы возмутились, когда Набонид после одного из своих частых видений изменил форму головного убора бога. Набонид прибыл из Борсиппы, чтобы встретить своего отца Мардука на праздновании Нового года, но его жрецы тоже увидели от руки написанные слова на стене.

Ближе к началу октября Кир провел еще одно сражение у Описа на Тигре и сжег жителей Аккада огнем. После этой акции устрашения его противники потеряли мужество, и 11 октября Сиппар был взят безо всякого боя. Набонид бежал, а 13 октября 539 г. до н. э. Гобрий, наместник Гутии, и войска Кира вошли в Вавилон без боя. Потом, когда Набонид возвратился в Вавилон, он был взят в плен.

Последняя табличка, датированная Набонидом, относится к 14 октября – это следующий день после захвата Гобрием Вавилона, – но она написана в Уруке, куда желанная весть еще не дошла. В самой столице жизнь продолжалась как обычно, так как современники этих событий не поняли, что с падением Вавилона закончилась одна эра и началась другая. Самое позднее к 26 октября писцы уже датировали документы новым правителем, которого называли «царем стран». Этот титул оставался официальным на протяжении оставшейся части «года восшествия на престол» и части первого полного года его царствования.

Гобрий хорошо обошелся с городом. До конца октября «щиты» Гутии окружали ворота Эсагилы. Никакое оружие не был поднято в Эсагиле или в других храмах, и ни одна назначенная церемония не была пропущена. 29 октября в Вавилон вошел сам Кир. Путь ему устлали ветками, и он объявил мир всем в городе. Гобрий стал сатрапом новой провинции Бабируш; он назначил подчиненных себе чиновников. Документы показывают нам, что, как правило, люди, занимавшие какие-то посты, сохраняли их.

Персидская пропаганда

В глазах вавилонских подданных Кир никогда не был чужеземным царем Парсы. В своих декларациях, сделанных на их собственном языке, он нагромождал древние титулы: «Я Кир, царь вселенной, великий царь, могущественный царь, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь всего мира… царское семя с древних времен, власть которого любят Бел и Набу, владычеству которого они радуются от всего сердца». Во время первого полного года своего царствования выражение «царь Вавилона» стало регулярно появляться перед датирующей формулировкой «царь стран».

Жрецы были вознаграждены за свою неверность Набониду. С января по февраль следующего года захваченные боги со всеми должными почестями были сопровождены назад в свои храмы. Мы случайно нашли реальное письмо, в котором сообщается об отплытии из Борсиппы корабля, который должен был привезти назад совет Эзиды, которому предстояло сопровождать Нану и Богоматерь Урука на родину. Вместе с идолами богов были отправлены повеления восстановить их храмы. На строительных кирпичах в Уруке стояла надпись: «Кир, строитель Эсагилы и Эзиды, сын Камбиса, я – великий царь»; таким образом он восхвалял Мардука и Набу, используя бывший титул Навуходоносора. Уру было нанесено бесчестье неподобающим обрядом; новое строительство поправило ущерб и позволило Киру как «царю вселенной, царю Аншана» напомнить жителям, как «великие боги привели все страны под мою длань; я создал страну, чтобы жить в ней мирно».

Большое количество чужеземных захваченных богов давало много возможностей проявить царскую щедрость. Боги Суз были возвращены в Элам, боги Ашшура – в древнюю столицу; другие боги из древней спорной страны между Ассирией и Вавилонией также извлекли для себя пользу. Жителей этих городов тоже собрали и вернули по домам. Еврейские пророки приветствовали Кира как монарха, который вернет их в Сион. Так как у них больше не было идолов богов, было логичным, чтобы они вернули в Иерусалим храмовую утварь, разграбленную Навуходоносором.

Воззвание Кира к вавилонянам, написанное на их собственном языке, было образцом убедительной пропаганды. Дав ясно понять, что он законный преемник их бывших монархов, Кир позаботился о том, чтобы память о Набониде была навеки проклята. В его тексте нет никаких упоминаний о жрецах этой страны. Над ними он поставил кого-то вроде Белшасара. К Уру и остальным городам он отнесся неподобающим образом. Он ежедневно строил планы и повелел прекратить жертвоприношения. Культ Мардука, царя богов, он отменил и ежедневно проявлял неприязнь к городу Мардука; всех, поклонявшихся Мардуку, он загубил, заставив трудиться на каторжных работах без отдыха.

Из-за их жалоб владыка богов разгневался на них и покинул их страну. Боги, которые были у них, покинули их дома в ярости, потому что в Вавилон были привезены чужие боги. Но вскоре Мардук раскаялся и даровал милость всем местам обитания богов, которые превратились в развалины, и народу Шумера и Аккада, который был еле жив.

Во всех странах – везде – он искал. Он искал благочестивого принца, и его он взял за руку. Кира, царя Аншана, он назвал по имени и назначил его править миром. Страну Гуту (Элам) и всех мидийцев он бросил к его ногам. Черноголовых людей (это обычное название вавилонян) он любил за справедливость и благочестие. Мардук, великий владыка, защитник своего народа, с радостью смотрел на его праведные дела и честное сердце.

Мардук приказал ему идти в свой город Вавилон, он повелел ему выбрать дорогу на Вавилон и шел рядом с ним как друг и спутник. Его многочисленные воины, число которых, как количество воды в реке, нельзя назвать, шли с оружием в руках рядом с ним. Без единой стычки или сражения он позволил ему войти в Вавилон. Он пощадил его город Вавилон и избавил от бедствий. Набонида, царя, который не устрашился его, он доставил в руки Кира. Весь народ Вавилона, весь Шумер и Аккад, принцы и чиновники, пали перед ним и целовали его ноги. Они радовались его царствию, их лица сияли. Владыке, который своей властью возвращает к жизни мертвых, который защитил их от истребления и горя, они с радостью приносили вассальную присягу и ждали его приказа.

«Когда я милостиво вошел в Вавилон, с радостью и удовольствием я поселился в царском дворце. Великий бог Мардук обратил ко мне благородный народ вавилонян, и я ежедневно проявлял внимание к его культу. Мои многочисленные войска мирно вошли в Вавилон. В Шумере и Аккаде я не позволил дурного обращения с населением. Позорное ярмо с него было снято. Их разрушенные жилища я восстановил; я расчистил руины.

Великий бог Мардук радовался моим благочестивым делам и милостиво благословил меня, Кира, царя, который поклоняется ему, и моего сына Камбиса, и всех моих воинов, в то время как мы искренне и радостно восхваляли его благородство. Все цари, живущие во дворцах во всех уголках Земли, с Верхнего до Нижнего моря, и все цари страны аморитов, живущих в шатрах (арабы), принесли мне свои тяжелые дары и в Вавилоне целовали мои ноги».

Затем Кир рассказывает, как он возвращал всех захваченных богов, и заканчивает благочестивой надеждой: «Пусть все боги, которых я возвратил в их города, ежедневно молятся перед Бел и Набу о ниспослании мне долгой жизни, и пусть они замолвят доброе слово обо мне и скажут моему владыке Мардуку: «Да будут благословенны царь Кир, поклоняющийся тебе, и его сын Камбис».

Эта декларация предназначалась для образованных людей; для неграмотных писцы приготовили рассказ о правлении Набонида в хороших стихах на вавилонском языке, который должен был звенеть в ушах слушателей еще долго после того, как об этом воззвании все позабудут. Набонид был чрезвычайно дурным монархом, благочестие не было его достоинством. Слабых он убивал мечом. Он преграждал путь торговцу. Крестьянин у него был лишен пахотной земли, никогда он не издавал радостных криков, видя свой урожай. Оросительная система была запущена, он не запирал должным образом полевые каналы. Когда крестьянин копал их, он оставлял их открытыми, и драгоценная вода текла на поля беспрепятственно, уничтожая крестьянскую собственность. Выдающиеся люди были посажены в тюрьму. Городское собрание было встревожено; выражение лиц его членов изменилось; они не ходили по открытым местам; в городе никто не развлекался.

Набонида схватил демон, никто не видел его в его собственной стране. В чужеземном Харране он сделал мерзость, осквернил святилище, сделав для него идола, который он назвал Сином (игра слов: sin – по-английски «грех»); это был незнакомый вавилонянам бог луны, он был похож на луну в фазе затмения. Сам себе он сказал: «Пока я выполняю эту задачу и стенаю над его разрушением, я не буду устраивать праздник и пир по поводу Нового года».

После того как он на третий год закончил строительство в другом городе, не Вавилоне, он вверил лагерь своему первенцу. Он взял своего старшего сына за руки и поручил ему осуществление царской власти, в то время как сам он пустился в путь в далекую страну. Армию он провел за собой по всем странам. Войска Аккада выступили вместе с ним, и он обратил свое лицо к Теме Амурру (древнее государство в Сирии. – Пер.). Князя Темы они убили мечом; всех жителей его города и страны он перебил. Он сделал тот город местом своего проживания, и армия Аккада была с ним. Тот город он украсил; там для него построили дворец, подобный вавилонскому.

Когда началась война с Киром, Набонид неоправданно хвастался своими победами. На своей мемориальной стеле он написал: «К моим ногам он склонится; его земли попадут в мои руки; все, что у него есть, я возьму как добычу». Его собственные подданные встали на городском собрании и бросили ему вызов. Их царь объявил, что Кир не умеет читать написанное стилем клинопись на глиняной табличке. Наверное, они согласились, и Кир был на самом деле неграмотным, но сами боги послали видение, как семя прорастает из земли. В знак того, что онцарь, над ним должен был проплыть полумесяц богов Ану и Энлиля.

Хотя Набонид в конце концов снова ввел празднование Нового года в последний год своего правления, он продолжал мешать обрядам и изменять церемонии. Он высказывался против божественных предписаний и произносил нечестивые речи. Его собственными руками божественные образы были сброшены со священного места и установлены в его дворце. Тем самым он намекал, что в какой-то степени он считал себя богом. Два чужестранца, которых он назначил на высокие должности, – управляющий храмом Зерия и инспектор Римут, – склонялись перед ним; они повиновались повелениям царя и исполняли его приказы. Они стукнулись лбами и произнесли клятву: «Мы знаем только то, что нам сказал царь».

Кир вошел в Вавилон и провозгласил вавилонянам мир. Царский офицер преградил путь к храму. Кир зарезал ягненка для жертвоприношения и зажег ладан для даров богу. Перед богами он простерся на земле лицом вниз. В сердце его было лишь желание угодить богам; он принял решение начать строительство, пронеся на голове корзину с кирпичами, как того требовал обряд. Он закончил строительство городской стены Вавилона, начатое по благоволению Навуходоносора; перед стеной Имгур-Бел он вырыл ров.

Аккадских богов обоего пола, которые ранее покинули свои храмы, он возвратил на место. Их сердца он умиротворил, их печень – порадовал. Ушедшую из них жизнь он вдохнул в них вновь. На столы была положена для них пища. Развалившиеся стены он снес, и каждое святилище было отстроено заново. Царские надписи и посвящения Набониду были стерты и сожжены; ветры развеяли их пепел. Они сбросили его статую и стерли его имя со стен храмов. Все, что он оставил, было подожжено; Кир скормил все огню, так как он был намерен двигаться вперед на Вавилон. Что касается самого грешника, то да бросят его в преисподней в тюрьму, да заключат его помощников в оковы, а Мардук будет радостно взирать на царствие Кира. [5]5
  Это изложение стихотворного текста; сильно подпорченный текст был восстановлен и перефразирован, чтобы он вписался в общий контекст.


[Закрыть]

Результаты этой хорошо продуманной пропаганды забавным образом перемешались. Попытка Кира «проклясть память» не удалась: Набонид не был забыт. Когда уже при следующем поколении Вавилон снова взбунтовался, два претендента по очереди утверждали, что являются Навуходоносором, сыном Набонида. Геродот знал Набонида как Лабинета, сына царицы-строительницы, знаменитой Нитокрис. Греки забыли Белшасара, а евреи – нет, хотя и считали его сыном Навуходоносора.

Но эта пропаганда оказывала более тонкое воздействие. Пророчества еврейского изгнанника в Вавилоне так близко соответствуют языку воззвания, что мы задаем себе вопрос: а не мог ли он на самом деле прочитать его? Образ последнего царя Вавилона, написанный греками, – это портрет все того же нечестивца и неумехи. Даже большие новогодние празднества с огромным количеством вина, выпитого пьяными солдатами, снова появляются в рассказе о пленении Набонида Киром у Геродота и Ксенофонта и в описаниях пирушек, приписываемых автором Даниилом последней ночи Белшасара (Валтасара).

В еврейской истории о Данииле характер Набонида из стихотворной версии рассказа был дан более известному Навуходоносору. Он тоже еретик. Его высокопоставленные чиновники тоже чужестранцы, которые естественным образом превращаются в евреев. Их имена напоминают нам имена Зерии и Римута. Навуходоносор воздвиг огромную статую, которой должен был поклоняться весь мир. За свою нечестивость царя поразило безумие, и он ел траву, как овца на лугу. Подобно тому, как видения наполняли жизнь Набонида, видение было и у Навуходоносора; Набонид был вынужден просить о помощи в их толковании так же, как и его более могущественный предшественник. Еврей Даниил дал толкование сна, в котором он выразил надежду на гибель Вавилона и предсказал будущее; порочный деспот Валтасар получил предупреждение, написанное на стене дворца, только тогда, когда было уже слишком поздно раскаиваться.