Текст книги "История Персидской империи"

Автор книги: Альберт Олмстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 3
КИР ОСНОВАТЕЛЬ

Союз с Вавилоном

Теперь вместо своего отца Киаксара Мидией правил Астьяг. Его имя Арштивайга на иранском языке означало «копьеметатель», но оно совершенно не подходило для сына, который за время своего долгого правления (585–550 до н. э.) демонстрировал только слабость. В персидских владениях преемником Ариарамна стал его сын Арсам (Аршама); по другой родственной линии Кир уступил место не Арукку, а младшему сыну Камбису (Камбуджийя) I, «великому царю, царю Аншана». За него Астьяг выдал свою дочь Мандану, которая родила Камбису второго Кира. В 559 г. до н. э. этот Кир II стал в Аншане вассальным царем и правил в своей столице Парсагарде.

Отделенное от жаркой, с нездоровым климатом прибрежной равнины горами, через которые вели извилистые тропы, высокогорное плато Парсы хорошо подходило для того, чтобы хранить древний боевой дух иранцев. Презирая владыку, столь разнеженного роскошью, Кир задумал мятеж. На его собственное племя пасаргадов можно было положиться, так как его семья – Ахемениды рождала их правителей. С ним были связаны два других персидских племени – марафии и маспии. К ним прибавились и другие персидские племена: земледельцы панфиалеи, деруши и кермании (последние жили в оазисе Керман) и скотоводы-кочевники – дай, марды, дропики и сагарты. Из кочевых племен марды жили в пустыне неподалеку от Персеполя и долго сохраняли репутацию разбойников, но сагарты обитали в оазисе Язд и, хоть и говорили на общем языке, отличались от своих сородичей тем, что у них не было оборонительных металлических доспехов – единственным их оружием были кинжал и лассо.

Теперь, когда все персы объединились под его властью, Кир стал искать союзника в борьбе против Мидии среди других великих держав. Ближайшим и самым логичным выбором была Вавилония. Одно поколение назад Вавилон был союзником Мидии, но лишь ненадолго. Как только их общий враг Ассирия была уничтожена, а остатки империи поделены, этот союз стал формальным. Когда строители Навуходоносора возводили огромную цепь укреплений, которые, казалось, сделали Вавилон неприступным, врагом, которого он боялся, был его сосед – Мидия.

После долгого и успешного правления великий завоеватель Вавилона покинул этот мир 7 октября 562 г. до н. э. [3]3
  Паркер Р.А., Дубберстейн В.Х. Хронология Вавилона 626 г. до н. э. – 45 г. н. э. 1942. С. 10. С этого времени даты вавилонского и иудейского календарей переводятся в нашу юлианскую хронологию посредством таблиц этих авторов. По их словам, «70 % всех дат в наших таблицах астрономически верны на сегодняшний день, тогда как оставшиеся 30 % могут опережать современную дату на один день. Так как эти таблицы предназначены исключительно для исторических целей, эта неточность не имеет значения» (с. 23).


[Закрыть]Менее чем через два года после вступления на престол его сына Амель-Мардука 13 августа 560 г. до н. э. сменил зять Навуходоносора Нергалшарусур; он, в свою очередь, просидел на троне лишь до 22 мая 556 г. до н. э., как значится на табличке его юного сына Лабаши-Мардука.

Два таких коротких периода правления обнадежили националистов, которых всегда возмущало правление чужеземной Халдейской династии. Три дня спустя после даты, указанной на табличке, датированной Лабаши-Мардуком, появилась другая табличка, датированная его соперником Набонидом. Согласно последней, Лабаши-Мардук был легкомысленным юношей, который против воли богов уселся на царский трон. Есть намеки на дворцовый переворот, которому он был обязан своим новым положением, на поддержку знати и армии, но на самом деле именно по приказу своего бога Мардука Набонид поднялся на трон этой страны. Он также утверждает, что является представителем своих предшественников Навуходоносора и Нергалшарусура. Во всяком случае, менее чем через два месяца молодой царь умер после ужасных пыток, а Набонид стал единственным правителем остатков Халдейской империи.

Утверждения Набонида о том, что он истинный последователь политики великого завоевателя, были подкреплены сообщением о подходящем видении; по приказу Мардука сам Навуходоносор явился к нему, чтобы истолковать небесное явление как благоприятное, предрекая ему долгое царствование. Другие вавилонские божества послали ему в равной степени благоприятные видения и были соответственным образом вознаграждены. Огромный храм Мардука в Вавилоне Эсагила был богато отреставрирован; празднества в честь Нового года, начавшиеся 31 марта 555 г. до н. э., прошли с должной пышностью, а Набонид исполнял в них роль, предназначенную для царя. Он пожимал руки Мардука и снова был признан законным монархом. Храму Мардука были переданы богатые подарки. Затем Набонид совершил путешествие по всей Вавилонии, особенно по южным городам, где бог Син в городе Уре, Шамаш в JIapce и Иштар в Уруке получили щедрые царские подарки.

Хотя Набонид и был выдвиженцем антихалдейской группировки, сам он не был урожденным вавилонянином. Его отцом был некий Набубалатсу-икби, «мудрый принц», хотя на самом деле он, по-видимому, был главным жрецом в когда-то известном храме бога луны Сина в месопотамском Харране (древний город в Северном Междуречье. – Пер.). С тех пор как последняя искра ассирийского правления в том городе была затоптана в 610 г. до н. э., Харран оставался в руках мидийцев, при которых храм лежал в развалинах. Буквально мечтой всей жизни Набонид а было восстановить этот храм, среди руин которого еще жил его отец. Но для этого было необходимо сначала отнять Харран у мидийцев.

Согласно рассказу Набонида, в год его восшествия на престол к нему во сне явились боги Мардук и Син. Мардук приказал ему восстановить храм в Харране; интересно, одобряли ли это жрецы Эсагилы. Когда Набонид со страхом возразил, что храмом владеет мидиец, который превосходит его по силе, Мардук ответил: «Мидиец, о котором ты говоришь, он сам, его страна и цари, которые поддерживают его, не превосходят тебя по силе! На третий год боги заставят Кира, царя Аншана, его мелкого вассала, выступить против него со своей небольшой армией. Он победит многочисленных мидийцев, пленит царя Мидии Астьяга и увезет пленника в свою страну».

Победа над мидийцами

В надежде на это Набонид заключил союз с Киром, который вслед за этим открыто восстал против Мидии. Чтобы выполнить свою часть договора, Набонид вскоре набрал армию против «мятежников», которые жили в странах, которыми когда-то владел Навуходоносор. Перед своим уходом из города Набонид передал бразды правления Вавилонией своему старшему сыну Белшарусуру (Белшасару, как его называют в Книге Даниила) и направился в Харран. Оказать какую-либо помощь городу было невозможно, так как мятеж Кира удерживал Астьяга дома, и Харран был быстро возвращен. Город был отстроен заново, и армия заложила фундамент храма к 555 г. до н. э.

На следующий год продолжилось повторное завоевание Сирии. К январю 553 г. до н. э. Набонид был в Хамате. К августу он уже вторгся в горы Аманус. К декабрю он уже убил царя Эдома, в то время как его войска находились в Газе на границе с Египтом. Недовольные еврейские пленники предсказывали падение Вавилона от рук воинственных мидийцев, но, как часто случается, они остались разочарованными. Астьяг выслал против своего мятежного вассала армию под командованием Гарпага, но он забыл, как до этого жестоко убил сына полководца; Гарпаг этого не забыл и вскоре переметнулся к Киру, приведя с собой большую часть своих воинов. Вторая армия под командованием самого Астьяга достигла столицы Парсы, здесь она взбунтовалась, схватила своего царя и передала его в руки Киру. Экбатана была захвачена, а ее сокровища в виде золота, серебра и драгоценностей были увезены в Аншан (550 до н. э.).

Мидия перестала быть независимым государством и стала первой сатрапией под названием Мада. Тем не менее тесные связи между персами и мидийцами не были забыты. Разграбленная Экбатана осталась излюбленной царской резиденцией. Мидийцы (мидийцам оказывались почести) пользовались уважением наравне с персами: они занимали высокие посты, их ставили во главе персидских армий. Чужеземцы постоянно говорили о мидийцах и персах; когда они использовали одно слово, то это было слово «мидиец».

Своим завоеванием Мидийской империи Кир перенял и притязания мидийцев на власть над Ассирией, Месопотамией, Сирией, Арменией и Каппадокией. Во многом эти притязания находились в противоречии с притязаниями Вавилонии. Все причины для объединения в союз исчезли, когда каждая сторона договора достигла своей ближайшей цели. Разрушение Мидийской империи нарушило зыбкий баланс сил, и можно было ожидать войны между Киром и тремя оставшимися державами – Лидией, Вавилонией и Египтом.

Начало упадка Вавилонии

Набониду не явились никакие забытые вавилонские божества, чтобы предупредить о том, что международная ситуация столь опасно изменилась. Настроившись на дальнейшие завоевания на западе, он покинул Эдом (Идумея – древняя страна в Передней Азии к югу от Палестины между Мертвым морем и заливом Акаба. – Пер.) и от его пустынной границы направился в глубь Аравийского полуострова. Он нанес удар по центральному оазису Тема, и его царь был убит. По какой-то неясной причине Набонид построил там дворец, подобный вавилонскому, и поселился в нем. В торговых документах последующих лет говорится о караванах верблюдов, которые возили продовольствие для царя в Тему.

Тем временем в Вавилонии Белшасар пользовался Браздами правления, которые его отец доверил ему. В многочисленных письмах и торговых документах царский сын фигурирует как верховная власть. Начиная с седьмого года правления царя и кончая по крайней мере одиннадцатым (549–545 до н. э.) наша хроника каждый год начинается так: «Царь был в Теме. Царский сын, придворные и солдаты были в Аккаде. В первый месяц года царь не приехал в Вавилон. Набу не приехал в Вавилон. Бел не выезжал (из Эсагилы). Новогодних празднеств не было». Лишенные тем самым большого ежегодного праздника, дающего возможность заработать денег, жители Вавилона были, естественно, рассержены. Влиятельные жрецы Мардука были отдалены. Великий бог их города был унижен, тогда как чужой бог луны из Харрана пользовался неумеренными почестями и не ослаблял возмущение.

Завоевание персами Лидии

Получив весть о том, что его мидийский союзник свергнут, лидийский царь Крез поспешно собрал армию и пересек бывшую границу, проходившую по реке Халис, чтобы спасти остатки империи. Кир, который не так давно возродил титул «царь Парсы», «посчитал это вызовом своим собственным притязаниям и в апреле 547 г. до н. э. выступил из разграбленной Экбатаны навстречу агрессору. После того как он пересек перевал, расположенный высоко над городом, его путь пролег по извилистой дороге, которая неуклонно спускалась вниз до тех пор, пока не достигла главной линии гор Загрос у «ворот в Азию». За этим горным проходом спуск был даже еще более быстрым. Холодный воздух внезапно потеплел, тополя, кипарисы и равнинные деревья уступили место кое-каким пальмам – и Кир оказался на краю огромных месопотамских равнин.

Кир мог бы легко повернуть на юг и выступить против Вавилона, если бы умение строителей Навуходоносора не превратило бы этот город и его окрестности в самую мощную крепость мира. Он мудро поступил, отложив нападение, и пошел на север в Ассирию, которая уже зависела от Мидии и поэтому приготовилась безоговорочно принять его. Арбела, на протяжении столь многих веков остававшаяся в тени Ашшура и Ниневии, вернула себе свой авторитет в качестве новой столицы Атуры (древнеперсидское название Ассирии. – Пер.). Кир переправился через Тигр ниже Арбелы, и Ашшур пал; боги Ашшура и Ниневии были спасены только благодаря тому, что им нашли убежище за стенами Вавилона. Дальше на запад по главной дороге располагался Харран; можно было заявить, что он часть Атуры. Отец Набонид а покинул этот мир в зрелом возрасте ста четырех лет тремя годами раньше (550 до н. э.), а его преемник, жрец Сина, не мог противостоять завоевателю. В имеющихся у нас источниках нет упоминаний о его падении, есть только строчка о его походе, а последовавшая за этим ситуация выявляет тот факт, что Харран был захвачен, а вместе с ним и храм, ради восстановления которого Набонид принес в жертву добрую волю Мардука. За эти потери единственным возможным возмездием был союз Вавилона с Лидией.

К маю Кир был уже готов выступить против Креза. Он снова отправился по Великому пути через Северную Сирию, которая тоже была отделена от недавней империи Набонида, в Киликию. По своей собственной инициативе до сих пор независимые киликийцы приняли вассальную зависимость от Персии и в качестве награды получили разрешение сохранить своих местных царей, которые неизменно носили имя Сиеннес. Через Киликийский горный проход армия вошла в Каппадокию, которая стала еще одной сатрапией – Катпатука (персидское название Каппадокии, которое означает «Страна прекрасных лошадей». – Пер.). Очевидно, в то же самое время Армения приняла Кира как преемника Астьяга и с той поры стала называться сатрапией Армина.

После неокончательного сражения при Птерии (местность вокруг недавно раскопанного Аладжа-Хюйюка) Крез отступил в Сарды (древняя столица Лидии. – Пер.). Он распустил своих набранных по провинциям рекрутов и призвал на помощь своих союзников – фараона Египта Амасиса, царя Вавилона Набонида и спартанцев из Греции, чтобы они собрались с силами к весне. Кир не собирался дать врагу время укрепить свои силы. И хотя приближалась зима, суровая на Анатолийском плоскогорье, он пошел быстрым маршем на запад. На небольшой равнине к востоку от столицы в месте слияния рек Гилл и Герм, которое после этого стало известна как «поле Кира», путь ему преградили лидийские конники, вооруженные копьями. По совету Гарпага (вельможа мидийского царя Астьяга, сохранивший жизнь внуку Астьяга Киру, которого ему было поручено убить. – Пер.) Кир выставил перед строем своих воинов навьюченных верблюдов, их ужасный и непривычный запах испугал лошадей и заставил их развернуться и бежать в страхе с поля боя. Спешившиеся лидийцы заново выстроились в боевой порядок и отважно сражались, но в конце концов они были вынуждены отступить в крепость. К союзникам были отправлены более настоятельные призывы; времени отвечать не было, так как после четырнадцати дней осады неуязвимый, как предполагалось, акрополь Сард был взят, а Крез стал пленником (547 до н. э.).

«В мае он пошел походом на Лидию. Он убил ее царя. Он взял трофеи. Он разместил в ней свой гарнизон. Потом его гарнизон и царь остались в ней». Таков был официальный отчет, данный Киром. На самом деле Крез последовал восточному обычаю и убил себя, чтобы избежать обычных оскорблений, которым подвергается пленный монарх, прежде чем будет казнен. В следующую половину века художник Мисон из Аттики, расписывавший вазы, изображал Креза сидящим на троне на погребальном костре, который собирается поджечь слуга.

Аполлона Дельфийского высоко почитали лидийские цари. Крезу он произнес сомнительное пророчество, которое явно предрекало его смерть. Такое пятно на репутации Аполлона нельзя было оставить, и вскоре были обнародованы «настоящие» отчеты о судьбе Креза. Сначала жрецы объявили, что сам бог унес низложенного монарха к бессмертию в страну сказочных гиперборейцев, очень удобно расположенную далеко на севере. Затем настала очередь знакомой истории о том, как в последний момент, когда Крез уже находился на погребальном костре, Кира охватило раскаяние; он попытался спасти его, хотя огонь уже яростно полыхал. Тогда Аполлон послал неожиданный дождь, который чудесным образом погасил пламя, и Крез был спасен, чтобы стать главным советником царя. Наконец рассказ о гиперборейцах был усовершенствован, и Крез оказался в Барене неподалеку от Экбатаны!

Лидия стала сатрапией под названием Сапарда или Сарды. Сатрапом стал перс Табал. Управление провинциями находилось еще на экспериментальной ступени. Кир впоследствии попробовал назначить сатрапом местного жителя, некоего Пактия, который должен был нести ответственность за захваченные сокровища Креза.

Покорение греков и ликийцев

В этот год, 547 г. до н. э., также произошел первый контакт между персами и греками. Ни тот ни другой народ не понял его судьбоносного характера. Для греков Персия была всего лишь еще одной варварской монархией, торговлю которой их купцы могли использовать и которой при необходимости близкие к ней их города-государства могли проявить формальную лояльность. Им и присниться не могло, что за одно поколение самая богатая, населенная и развитая половина греческого мира окажется под постоянной властью Персии и что следующее поколение будет вынуждено противостоять всей мощи Персидской империи, пытающейся подчинить себе более отсталые греческие государства, которые еще сохраняли свою независимость. Они не могли предвидеть, что на протяжении всего периода, пока эти государства оставались свободными, над их международными отношениями будет господствовать великий царь Ахеменидов и что даже во внутренних делах успех политических сторон будет зависеть от того, про– или антиперсидскую позицию они занимают. Однако для персов следующие пол века греки на западной границе будут представлять лишь незначительную пограничную проблему.

Перед окончательным сражением с лидийцами Кир предложил условия договора греческим прибрежным городам-государствам. На протяжении долгого времени они были подданными Лидии, но этот гнет не был тяжел, пока класс торговцев, который теперь контролировал их правительства, богател благодаря возможностям, предоставляемым торговлей как частью богатой лидийской империи. Вполне естественно, что города-государства отказались от великодушного предложения, за исключением Милета (самый могущественный и богатый из ионийских городов в Малой Азии. – Пер.), правители которого были достаточно проницательны, чтобы угадать, чья наступит власть. Персы выучили свой первый урок, как надо обращаться с греками: разделяй и властвуй. Одновременно они, вероятно, выучили и второй свой урок.

Аполлон, продажный бог-оракул, в своем главном храме в Дельфах выступил с сомнительным прорицанием Крезу, из-за которого он преисполнился самоуверенности, что повлекло за собой его падение. Вблизи Милета (в Бранхидах) находился храм Аполлона; его тоже можно было подкупить через его жрецов. Неизбежно встает вопрос: сыграли ли оникакую-то роль в быстрой сдаче Милета? Как бы мы ни ответили на этот вопрос, факт остается: и Аполлон Милетский, и Аполлон Дельфийский на протяжении следующих пятидесяти лет оставались неизменными друзьями персов.

По праву завоевания бывшие подданные Лидии перешли к Киру. Отказ большинства греков подчиниться автоматически сделал их мятежниками. Их положение не улучшило их дерзкое, как, должно быть, счел Кир, требование сохранить за собой тот же привилегированный статус, который был у них при Крезе. Когда это требование было отклонено, так как пришло слишком поздно, укрепление их городов означало войну. Мятежные греки воззвали к Спарте, которую Кир знал лишь как позванного, но так и не появившегося союзника. К своему удивлению, великий царь-победитель принял посольство, которое запретило ему причинять вред хотя бы одному греческому городу под страхом наказания со стороны спартанцев!

После отъезда царя в Экбатану Пактий поднял восстание и на доверенные ему сокровища нанял греческих наемников. Табал находился в осаде в акрополе Сард до тех пор, пока подкрепления под командованием мидийца Мазареса не отбросили мятежников и полностью не разоружили лидийцев. Пактий бежал в Киму, где был задан вопрос оракулу Аполлона в Бранхидах. Ответ можно было ожидать: как последовательный друг персов, Аполлон приказал выдать персам просителя.

Видный гражданин Кимы по имени Аристодик, сын Гераклейда, завоевал себе среди греков уникальную репутацию тем, что отказался принять столь явно предвзятое пророчество. И снова к Аполлону в Бранхидах прибыло посольство. Аристодик, как представитель посольства, повторил вопрос и получил тот же самый ответ. Как он уже и запланировал, Аристодик тогда украл всех птиц, которые гнездились в храме. Из святая святых раздался голос: «Ты, самый грешный из людей, как ты смеешь делать это? Ты хочешь украсть из храма моих просителей?» Аристодик не колеблясь ответил: «О боже, как можешь тыпомочь своим собственным просителям, в то время как ты приказываешь кимайцам выдать ихпросителя?» Этот упрек, вероятно, больно уколол, так как жрец в ярости ответил: «Да, я приказываю тебе, чтобы ты быстрее умер из-за своей дерзости и никогда больше не приходил просить у меня пророчества о том, надо ли передавать во вражеские руки просителя!»

На этот раз обман Аполлона стал известен и, насколько нам известно, Аристодик не пострадал за свою безрассудную смелость. Жители Кимы не были суеверными, но Пактий был опасным просителем, и в поисках более безопасного убежища его отправили в Митилену (главный порт на острове Лесбос в Эгейском море. – Пер.). Лесбос был островом, а так как у персов еще не было флота, Пактий оставался в безопасности, если бы Мазарес к угрозам не добавил взятки. Митиленцы уже собирались продать беглеца, когда кимайцы узнали об их планах и перевезли Пактия на корабле на остров Хиос в, как считалось, безопасное место – храм Афины, хранительницы города. Хиос был в равной степени безопасным местом, если считать угрозы, но не застрахованным от взяточничества, и печальная история закончилась тем, что Пактий был выдан в обмен на Атарней (плодородная береговая полоса на материке в Мисии напротив острова Лесбос, которую Кир подарил хиосцам в награду за их предательство. – Пер.). Персы выучили еще один урок: греков легко купить.

Очевидно, следующим шагом должно было быть покорение тех живших на материке греков, которые отказались подчиниться. Они храбро сопротивлялись, но каждый город сам за себя, и они были взяты один за другим. Приена (ионийский город на западном берегу Карии на мысе Микале в устье реки Теза. – Пер.) была порабощена. Меандрская равнина (Меандр – древнее название реки Большой Мендерес в Малой Азии, сейчас в Турции. – Пер.) и Магнесия (древний город в Эолии, расположенный на притоке Меандра неподалеку от Приены. – Пер.) были опустошены. Мидиец Гарпаг в награду за предательство стал новым сатрапом. Он предложил мир Фокее (древнегреческая колония в Малой Азии. – Пер.), если ее жители разрушат часть городской стены и передадут ему один дом для проживания. Фокейцы уплыли ночью из опустевшего города, но вскоре добрая половина из них отчаялась и вернулась. Теос (древний ионийский город на западном побережье Малой Азии к юго-западу от Смирны. – Пер.) последовал их примеру. Другие ионийские города на материке были быстро взяты персами. Острова, населенные ионийцами, предательски поступив по отношению к Пактию, малодушно покорились его палачам и были объединены в сатрапию. Что касается дорийских городов, то они и не собирались сражаться. Только Книд (крупный торговый город, один из шести членов Дорийского союза, расположен на побережье Карии у мыса Триопий на юго-западе Малой Азии. – Пер.) попытался обеспечить свою безопасность, перерезав каналом перешеек. Аполлон Дельфийский последовал примеру Аполлона из Бранхид и воспрепятствовал этому проекту; при приближении Гарпага к городу Книд тоже сдался. Карийцы храбро сражались в качестве наемников за египетских царей Саисской династии; теперь лишь педасийцы (племя карийцев. – Пер.) недолгое время оказывали сопротивление персам на горе Лиде, так как отряды ионийцев и эолийцев (древнегреческие племена. – Пер.) уже сражались в армии под командованием Гарпага.

Но в то время пока греки и карийцы трусливо сдавались агрессору, их соседи термилы или ликийцы учили их, как надо оказывать сопротивление. Они не забыли, как они совершали набеги на Египет времен Девятнадцатой династии (1320–1206 до н. э. – Пер.), как под командованием Главка и Сарпедона (царь ликийцев. – Пер.) они помогали троянцам в борьбе против вооруженных сил, собранных Агамемноном в Микенской империи. Они лучше, чем другие анатолийцы, сохранили свой кавказский язык и обычаи предков, ведя родословную по линии матери. Постоянная война с солимскими горцами закалила их, и грекам-колонистам удалось основать лишь одно поселение – Фаселис на границе их владений. Даже Крез не смог покорить их.

Запершись в своем главном городе Арне, или Ксанфе, ликийцы сражались до тех пор, пока уже не осталось никакой надежды; тогда они подожгли своих жен и богатства в крепости и предприняли внезапную вылазку, идя на смерть. Точно так же погибли и кавнийцы (Кавн – античный город в Карии. – Пер.). Теперь все морское побережье можно было объединить в сатрапию Яуну, или Ионию; это была ненастоящая сатрапия, потому что в ней не было своего собственного сатрапа, а находилась она под властью сатрапа Сард. Греками, проживавшими на побережье Геллеспонта (древнегреческое название пролива Дарданеллы. – Пер.), напротив, правил сатрап Митробат, который из города Даскилея на южном берегу Пропонта управлял геллеспонтийской Фригией, или Tyaiy Drayaha(«те, что на море»).

Этот краткий эпизод научил персов многому в отношении греков. Они узнали, что по отдельности они отличные бойцы, искусные и хорошо вооруженные, достойные включения в их собственную армию. Они также обнаружили, что греческие города-государства, с жгучей ревностью относившиеся друг к другу, не способны на объединенные действия и среди них нетрудно найти продажных друзей. Из таких друзей самым ценным был Аполлон, бог-оракул. Но самым большим открытием было то, что в самих городах-государствах существовали классовые деления.

Большинство этих городов-государств давным-давно сменили царя на власть наследных знатных землевладельцев. Затем новые экономические процессы вывели на передний план элиту, сколотившую свои богатства на торговле, которая часто заменяла эту более старую аристократию по рождению, вознеся на вершину власти тирана. В то время как патриотизм старой знати был неизбежно ограниченным, коммерсанты могли оценить возможности торговли, которые предлагало включение в широко раскинувшуюся империю. Греческие города были вверены тиранам явно с пользой для персов.