Текст книги "Дважды невидимый фронт. Ленинградские чекисты в тылу врага"

Автор книги: Альберт Стародубцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

3. «Путейцы» в составе 7 человек, заброшенные в Старорусский район 22 февраля 1942 г. После боев с карателями в наш тыл смогли прорваться только двое: радист Кобернин и боец Пентонен.

4. «Взрыватели» в составе 2 человек – М.С. Марова и А.М. Сергеева, выведенные в Мгинский район в марте 1942 года. Собрав развединформацию, они вернулись на базу в поселок Троицкое.

5. «Нарушители» в составе 2 человек – Реброва и Кузьмина, выведенные в феврале 1942 года в Красногвардейский и Оредежский районы. Они возвратились в Малую Вишеру, совершив диверсии на трех участках железной дороги, что было подтверждено армейской авиаразведкой.

6. «Лужане» в составе 5 человек, возглавляемые Никитиным и его заместителем А.И. Ивановым, заброшенные в марте 1942 года в Струго-Красненский и Плюсский районы. Выполнив задание, они в декабре 1942 года вышли в наш тыл.

7. Группа «Громова» в составе 5 человек во главе с командиром Н.В. Козыревым, заброшенная 13 мая 1942 г. с заданием но Полновскому и Лядскому районам. Группа совершила ряд крупных диверсий, уничтожив более 200 немецких солдат и офицеров, и вышла в наш тыл 11 июля 1942 г., потеряв убитыми радиста Грачева и сотрудника Гдовского РК ВКП (б) Кошелева, а также пропавшим без вести бойца Кононова.

8. Группа «Искатели», радисту которой А.Г. Суворову удалось вырваться из окружения карателей и с собранной информацией вернуться в наш тыл.

Остальные четырнадцать разведывательных и диверсионных групп не были оснащены рацией и не вернулись обратно. Их судьба осталась неизвестной. В основном, это были группы из двух человек, направлявшиеся в Ораниенбаумский, Новгородский, Лужский, Батецкий, Псковский, Кингисеппский, Красногвардейский, Тосненский, Волосовский, Оредежский районы. Сюда же относится группа «Испытатели» в составе 4 человек, заброшенная в мае 1942 года в Псковский район с задачей проникновения в город Псков.

Отсутствие каких-либо сведений об участниках названных групп позволяет делать самые разные предположения о причинах их исчезновения, тем более что все они, кроме группы «Луганцы», отправлялись без средств радиосвязи.

Как выглядели эти рейды во вражеский тыл, видно из отчетов вернувшихся разведчиков. О братьях Головенках уже упоминалось, а теперь приведем описание рейда, который стал для одного из них, Александра, последним.

Итак, 13 февраля 1942 года в немецкий тыл была отправлена оперативная группа из четырех разведчиков: Алексей Головенок – командир, бойцы – Головенок Александр, Кругов Михаил и Гаврилов Василий. Даже по меркам того времени члены группы были исключительно молоды – самым старшим исполнилось по 17 лет. Между тем они проявили такое мастерство разведчиков, спайку и взаимовыручку, которым стоило бы поучиться многим куда более взрослым разведчикам.

Линию фронта они перешли, ведомые дивизионной разведкой, на участке 951-го полка. В пути к ним примкнули две девушки-маршрутницы из оперативной группы 4-го отдела, отправившиеся из деревни Подолье. При переходе дороги между деревнями Лодва и Вороново к ним присоединилась группа дивизионной разведки во главе с Дубельером в составе четырех человек, уже знакомая с чекистской группой по прежним ходкам. Когда весь отряд дошел до дороги Малукса – Карбусель, дивизионная разведка отделилась и ушла выполнять свое задание.

Группа Головенка, двигаясь на лыжах, вышла к железной дороге Мга – Будогощь. Не обнаружив ничего особенного, они продвинулись дальше и вышли на дорогу Малукса – Карбусель, где видели одну бронемашину, направлявшуюся в сторону деревни Карбусель.

15 февраля разведчики перешли железнодорожное полотно между станциями Малукса и Бурышкино, установив, что этот участок железной дороги немцами не используется – рельсы были занесены снегом. После ночевки, утром 16 февраля, группа двинулась лесом к реке Пискуновке. В лесу нашли пустой блиндаж, а на берегу реки обнаружили еще несколько. Затем вышли на берег реки Мги. На противоположном берегу на возвышенности увидели деревню, сверились по карте и убедились, что это Ерзуново. Слева виднелась деревня Белоголово, а справа – деревни Ком и Муя. Вблизи Ерзунова группа немцев каталась на лыжах. Вокруг деревни разведчики обнаружили траншеи и блиндажи, замаскированные снегом. Они наблюдали и фиксировали обстановку: по дороге в деревню Ком прошла крытая грузовая машина, по той же дороге в Ерзуново прошла другая грузовая машина. Затем двинулись вверх по реке Мге к деревне Белоголово. Дорогу, идущую от Березовки на Белоголово, разведчики перешли на 1 км восточнее последнего и установили, что по ней идет интенсивное двустороннее автомобильное движение.

На следующий день группа вышла к полю возле деревни Шапки, где обнаружила, что немцы строят и маскируют земляные укрепления. За лесом было слышно интенсивное автомобильное движение. Дальше двинулись в обход Шапок на восток, юго-восток, юг и юго-запад, шли по краю болота до Любанского шоссе.

У Любанского шоссе вдоль дороги обнаружили пустые землянки, возле них много нарубленного елового лапника. На дороге ближе к Шапкам стояла грузовая машина, около нее возилась группа немцев. Бойцы перескочили дорогу южнее машины.

Утром следующего дня, проверив по карте направление просек, группа по одной из них, что шла мимо песчаного карьера, отправилась к железной дороге. Пересекли шоссе, которое идет вдоль железнодорожной линии. На шоссе движения не было. В лесу нашли немного листовок, обращенных к немецким солдатам, сброшенных с нашего самолета. Не дойдя до полотна железной дороги, услышали, как в лесу рубят дрова. Это место бойцы обошли слева и слышали, как по дороге прошел поезд на станцию Шапки и обратно. Командир изложил свой план подрыва поезда, после чего он и Гаврилов пошли минировать дорогу. Гаврилов поставил железнодорожную мину и две шашки тола к рельсе около семафора и замаскировал их снегом. Командир ставил мину чуть в стороне.

У станции Шапки стояли вагоны, около них ходили люди. Александр Головенок и Михаил Кругов проложили лыжню в лес, чтобы обеспечить быстрый отход после взрыва. Когда мины были установлены, Гаврилов остался в кустах около мин, а остальные отошли в лес.

Примерно через полчаса по железной дороге в сторону Шапок прошел мотовоз [17]17
  По-видимому, имеется в виду мотодрезина.


[Закрыть]с прицепленным к нему другим мотовозом и вагоном. Он наехал на мину, мина взорвалась. У мотовоза оторвало колесо и разбило мотор, на пути осталась куча черных обломков. Гаврилов побежал к нему, чтобы взять документы у машиниста, но увидел, что машинист жив и вместе с какой-то женщиной бежит к станции Шапки. Он не стал стрелять, так как беглецы находились уже далеко, и вернулся обратно. По приготовленной лыжне бойцы пошли к Любанскому шоссе, при переходе которого были замечены немцами.

К месту перехода подъехала машина с немцами, но те отправились в другую сторону, и группа благополучно ушла. Переходя дорогу Березовка – Белоголово, братья Головенки обрезали один толстый и один тонкий кабель, концы захватили с собой. Ночь провели в землянке на берегу реки Пискуновки.

Возвращаясь, обследовали дороги, однако ничего примечательного не заметили. Когда переходили через дорогу, идущую по болоту Лидинево, Гаврилов и Круглое обрезали два черных провода, захватив их с собой, а братья Головенки обрезали двойной белый провод. Вечером 19 февраля при попытке перейти линию фронта Алексей Головенок был ранен в обе ноги. Командира оттащили на полкилометра назад – в тыл немцев.

Выкопав в снегу ямку, бойцы построили шалаш на двух человек и обложили его снегом. Оставив одного члена группы с раненым, Гаврилов и Александр Головенок отправились искать тропинку к линии фронта. В лесу под сосной нашли раненого товарища из группы Дубельера, сам он двигаться не мог. Найдя тропинку, бойцы вернулись к шалашу. Когда стало темнеть, туда пришел вместе с девушкой Галиной из опергруппы деревни Подолье боец лыжного батальона, который, участвуя в наступательных боях местного значения, при отступлении отстал от своих. У девушки были обморожены ноги, и она осталась с другими ранеными.

21 февраля, когда стемнело, Гаврилов, Александр Головенок и боец лыжного батальона втроем снова пошли к линии фронта в поисках прохода на нашу сторону, но безрезультатно. Затем они все-таки нашли другую тропинку, двинулись по ней, прежде чем перейти фронт, долго бродили по лесу, возвращались назад и снова находили ту же тропинку. По тропинке проходил провод, на ней было много трупов и лыж. Гаврилов шел впереди, а товарищи сзади. Посреди тропинки заметили пулемет и обошли его. Вышли к большой дороге, на которой была большая воронка. Когда перешли дорогу, разведчики встретили наш пост и спросили дорогу на КП 951-го полка.

В полку они обратились к начальнику штаба, а затем к начальнику разведки Подгорному. Тот выписал сухой паек на один день оставшимся в тылу товарищам и дал двух разведчиков, с которыми Александр Головенок пытался перейти линию фронта. Однако, миновав дорогу, он и один из разведчиков были ранены автоматчиками. Раненых доставили на перевязочный пункт, где оба скончались. Судьба второго разведчика неизвестна. О случившемся рассказал дивизионный разведчик Клопов, который сам все видел, а затем принял участие в спасении оставшихся за линией фронт а раненых. Сам Гаврилов пойти за ними не мог, поскольку отморозил обе ноги (стоит напомнить, что морозы в ту зиму стояли за сорок градусов).

Утром 23 февраля Гаврилов пошел в Особый отдел полка. Оттуда его направили в Особый отдел дивизии, где он передал собранные разведданные. На выделенной им автомашине разведчики отправились в Троицкое, в расположение оперпункта. В Жихареве машина была задержана и доставлена в Бассары, где капитан Особого отдела допросил Гаврилова, но приехавший за ними оперработник 4-го отдела П.С. Храмов забрал всю группу и доставил ее в Троицкое.

Другая разведывательно-диверсионная группа, в составе 4 человек (командир – Шваненберг, бойцы – Равдоникас, Багров и Судаков), была выведена в немецкий тыл разведчиком – проводником оперпункта Авдзейко А.Д. Ивановым 17 февраля 1942 года, также на участке 951-го полка, севернее деревни Лодва. Примечательно, что сначала к линии обороны немцев ее повела рота дивизионных лыжников. Армейские разведчики, которые шли вместе с группой Шваненберга и должны были вести ее дальше за железную дорогу, как-то сникли и начали отставать, узнав, что она не будет углубляться в немецкий тыл, а намеревается собирать разведданные, по существу, вблизи оборонительных позиций противника. Тогда группу повел находившийся с ними А.Д. Иванов, хорошо знавший по предыдущим ходкам зону ее действий. В отчете, составленном после выхода в наш тыл, они пишут:

«Сначала шли двумя группами – группа Шваненберга и армейская группа разведотдела Ленинградского фронта. Обе группы продвинулись до болота Линиева.

Не дойдя до железной дороги, сделали однодневный привал.

С 17 на 18 февраля перешли железную дорогу и под утро были в лесу недалеко от реки Мга. Развели костер, но часов в 10–11 были обстреляны немцами. Без боя отошли обратно километра на два.

Командир Шваненберг, боясь попасть в плен, уничтожил карту. Маневренность группы нарушалась тем, что боец Судаков плохо ходит на лыжах. Кроме того люди были уже измотаны постоянными уходами от столкновений с немцами.

Перешли дорогу и остановились ночевать в лесу недалеко от болота Линиево. В ночь с 18 на 19 февраля вышли к линии обороны немцев, предварительно заминировав дорогу от станции Малукса к Гора Пушечная и дорогу, идущую по восточной стороне болота Линиево, где срезали телефонные провода. Подходя к немецкой линии обороны, встретили группу из четырех ребят и двух девушек из Подолья, с которыми стали переходить участок между деревнями Лодва – Гора Пушечная. Наткнувшись на немцев и будучи обстреляны, двинулись вправо в поисках прохода в наш тыл. Часть группы Иванов оставил в лесу с тем, чтобы не создавать излишнего шума. С собой в разведку взял Багрова и Равдоникаса. Пройдя метров 200–300, услышали чей-то разговор. Иванов послал туда Багрова и Равдоникаса, которые по возвращении доложили о нахождении там немцев, которые начали стрелять по ним из автоматов. Пришлось отойти. В это время подошла группа бойцов 951 полка численностью 20–25 красноармейцев. Договорились, что возвращаться будут вместе. С красноармейцами двинулись южнее к деревне Лодва, где были обстреляны немцами. Второй раз попали под обстрел, когда вышли на немецкие землянки, после чего сместились в лес. Снова попытались пройти к линии нашей обороны, для чего вышли к полю, но и здесь были обстреляны. Пока красноармейцы прикрывали огнем, Иванов со своей группой отделился вправо и выскочил на Лодвинское поле, которое оказалось изрытым траншеями с немцами, оказавшимися на расстоянии метров 50 от наших бойцов. Они дали освещение. Стремясь уйти в лес, участники группы проползли под сильным огнем метров 800–900. Когда собрались вместе, выяснилось, что Равдоникас ранен в правое плечо и руку. Пройдя по болоту с километр, сделали привал, спустившись в воронку у насыпи. С рассветом Иванов и Шваненберг пошли искать более подходящее место для перехода линии фронта, но оказалось, что на насыпи находятся немецкие землянки и окопы, а неподалеку в лесу расположилась немецкая воинская часть. Решили сидеть в воронке, а ночью уйти в лес с тем, чтобы обсушиться, так как одежда и маскхалаты замерзли, из-за чего создавали шум.

19 февраля с наступлением темноты ушли в западную сторону Большого Лодвинского леса, где ночь отдыхали, а днем сушились и вели наблюдение. Ночь для перехода использовать не удалось, так как почти все были обморожены и от усталости не могли двигаться.

В ночь с 20 на 21 февраля была сделана еще одна попытка выхода в наш тыл, но ввиду того, что стоял сильный мороз, из-за чего при движении был слышан скрип, было принято решение обождать еще сутки. К тому же еще не было точно установлено, где располагаются наши передовые позиции. Вернулись к Большому Лодвинскому лесу.

В ночь с 21 на 22 февраля группа покинула западную опушку Лодвинского болота, вышла в поле, что южнее деревни Лодва, и, пройдя по нему 1,5–2 км, углубилась в лес, где в 8 часов утра зашла в расположение дивизии, где в штабе передали собранные разведданные, а сами участники группы направились в поселок Троицкое».

Так закончилась одна из первых в 1942 году разведок немецких оборонительных позиций, которая довольно интенсивно продолжалась и в последующем.

Третья разведывательно-диверсионная группа состояла из 5 человек: командир – Лангин, бойцы – Григорий Петров, Григорий Королев, Иван Васильев и Сергей Яковлев. Находясь в немецком тылу с 20 по 28 февраля, они успешно справились с поставленной задачей:

– заминировали полотно на участке железной дороги Шапки – Тосно, севернее деревни Нурми;

– взорвали железнодорожное полотно на повороте севернее Ерякинского болота;

– на шоссе Шапки – Белово вырезали восемь метров дивизионного артиллерийского провода;

– в районе передовой линии около Лодвы порвали линейный провод на протяжении 5 метров.

За восемь дней группа прошла по следующему маршруту: от линии фронта севернее Лодвы до железной дороги, которую перешли вблизи станции Малукса. Обойдя деревню Надино, с юга преодолели шоссе Шапки – Волово, далее двигались по шоссе Шапки – Белово и вышли южнее шоссе Шапки – Тосно в направлении к железной дороге Шапки – Тосно, до участка южнее деревни Нурма. До Шапок шли с проводником, обратно возвращались прежним маршрутом, используя проложенную лыжню. По пути группа собирала разведывательные данные, в частности, при переходе линии фронта обнаружила передвижение небольшого обоза, направлявшегося по дороге Воронова – Лодва; в стороне от Лодвы заметила неоднократную смену расчета минометных батарей в количестве восьми человек, двигающихся по опушке леса, причем это происходило несколько раз в день; на дороге Вороново – станция Малукса ими был замечен обоз в количестве 10 лошадей, двигающихся в направлении Воронова; в районе треугольника Шапки – Нащи – Сигалово они обнаружили аэродром, неоднократно наблюдали посадку и взлет самолетов; 23 февраля ночью они установили передвижение по шоссе Шапки – Любань в направлении к Любани полка мотомеханизированной пехоты; зафиксировали на северной стороне Ерякинского болота производство русскими под наблюдением немцев строительных работ, расположение в районе высот севернее станции Малукса артиллерийских батарей, на немецкой линии фронта гнезда автоматчиков, минометных батарей в шахматном порядке перед немецкой передней линией фронта и за ними в таком же порядке артиллерийских батарей.

Столкнувшись в СССР с новым для себя явлением – масштабной партизанской и диверсионной войной – и проведя в декабре 1941 года скороспелую и в целом не очень убедительную карательную операцию, которая в большей степени была направлена на устрашение местного населения, немцы зимой из-за больших морозов получили временную передышку, позволившую им преодолеть первоначальную растерянность. Вместе с тем из-за неподготовленности к проведению карательных операций в зимний период (отсутствовала теплая одежда) немцам не удавалось наладить эффективную охрану тылов и коммуникаций. Однако к лету эта проблема была ими решена достаточно грамотно. Немецкая контрразведка оставалась грозным противником. Немцы умели учиться, и чем дальше, тем меньше шансов было у наших групп в случае плохой подготовки выполнить задание и вернуться живыми.

Еще осенью 1941 года в школе контрразведки на 16-й линии Васильевского острова и в школе 4-го отдела в Лисьем Носу началась подготовка разведчиков, намечаемых к заброске в немецкий тыл в качестве командиров разведывательно-диверсионных групп и их заместителей. Обучение шло ускоренными темпами. Первый, январский 1942 года выпуск школы контрразведки в количестве 40 человек во главе с ее начальником Р.Г. Рейхом отправился из Ленинграда в Невскую Дубровку, где будущие руководители разведгрупп прошли дополнительную подготовку, приближенную к боевой. Затем их направили в Малую Вишеру для включения в состав формируемых боевых групп.

Среди первых выпускников школы контрразведки был разведчик А.И. Иванов, который вошел в состав разведывательно-диверсионной группы «Лужане» в качестве заместителя командира, И.Н. Никитина. Особая заслуга группы состояла в том, что ее руководители в тяжелой и неоднозначной обстановке 1942 года сумели найти среди жителей Струго-Красненского и Плюсского районов патриотов, которые, рискуя жизнью, помогали им. Местные жители собирали информацию о немецких гарнизонах, засадах и заставах, а также о движении эшелонов по железной дороге Струги Красные – Луга, Псков – Красногвардейск – Ленинград, о перемещениях военного автотранспорта по шоссейным дорогам Псков – Ленинград, Струги Красные – Новоселье. Полученные разведданные по рации передавались в Ленинград, где представлялись командованию Ленинградского фронта.

Одним из таких помощников был староста деревни Лучкино Александр Селиверстов, которого немцы замучили до смерти, добиваясь его признания в сотрудничестве с разведгруппой. Его два сына, Михаил (15 лет) и Федор (17 лет), позже, в 1943 году, ушли в 5-ю партизанскую бригаду. Вместо Селиверстова немцы назначили старостой деревни Я.Ф. Елисеева, который также стал работать на разведгруппу. Связь с ним поддерживалась через Е.Д. Петрову из деревни Лохово. Информацию о предателях предоставлял также житель деревни Сеглицы И.Я. Андреев. Благодаря этим людям группе удавалось избегать провалов.

В результате упорной разъяснительной работы Иванов сумел создать надежную опору среди жителей. Эти же люди помогали ему и в марте 1943 года, когда Иванова забросили в эту же местность как командира опергруппы из пяти человек с тем же названием – «Лужане».

Выполнив поставленные задачи, группа в декабре 1942 года вышла в наш тыл. Никитин и Иванов после отдыха в январе-феврале 1943 года прошли переподготовку в спецшколе в Боровичах и начали готовиться к следующей заброске в немецкий тыл.

Среди разведывательно-диверсионных групп, которые нанесли немцам наибольший урон, следует назвать радиофицированную группу «Громова», которая в составе 5 человек под руководством командира Н.В. Козырева 13 мая 1942 года была с самолета десантирована в Полновском районе. Наряду с разведывательной и диверсионной работой перед группой стояли пропагандистские задачи – разъяснительная работа среди местного населения и мобилизация его на борьбу с немецкими оккупантами, для чего в ее состав был включен бывший работник Гдовского РК ВКП (б) Кошелев.

Зоной действия «громовцев» были Полновский, Гдовский и Лядский районы. Предусматривалось, что ее бойцы, возможно, останутся здесь на оседание, поэтому они были снабжены документами для легализации. После приземления они развернули патриотическую работу среди местных жителей и подготовили из их числа руководителей вооруженных групп на случай восстания в Полновском и Гдовском районах. Затем «громовцы» присоединились к действовавшему в этой местности Гдовскому партизанскому отряду и стали проводить боевые операции вместе с ним.

До августа 1942 года группой совместно с партизанским отрядом между станциями Сланцы и Боровин, Замогилье и Боровин подорвано и спущено под откос 4 немецких воинских эшелона с живой силой и техникой, при этом разбиты 4 паровоза и 122 вагона, убиты свыше 400 солдат и офицеров. В первых числах августа группой на участке железной дороги Сланцы – Гдов подорвано 2 немецких эшелона, в результате чего разбиты 2 паровоза, 8 пассажирских вагонов с солдатами и офицерами и 17 вагонов с боеприпасами. Убиты около 200 немцев.

13 августа 1942 года «громовцы» и отряд подверглись нападению карателей, которые окружили их у хутора Ломы Гдовского района. В результате тяжелого боя отряд был рассеян, часть людей погибли, в том числе Кошелев и радист группы, старший техник радиостанции № 21 2-го спецотдела УНКВД ЛО, лейтенант ГБ Грачев [18]18
  После войны останки Грачева и Кошелева перевезены в город Гдов, где покоятся в братской могиле.


[Закрыть]. Что касается Козырева, то он после боя с карателями оказался отрезанным от бойцов своей группы и отряда и отправился в Полновский район, где до войны являлся руководящим партийным работником. Добравшись туда, он вначале вступил в Полновский партизанский отряд, затем сам создал новый отряд из местных жителей, которые хорошо его знали и охотно уходили к нему в лес, принося с собой оружие, боеприпасы и продовольствие. В апреле 1943 года отряд вошел в состав 2-й партизанской бригады, а Козырев был включен в действовавшую при ней оперативную группу Репина. Вскоре его с согласия Репина назначили комиссаром одного из полков, с которым он прошел боевой путь до марта 1944 года, когда район был освобожден советскими войсками.

Если партизанские отряды, которые несли людские потери (прежде всего в результате немецких карательных экспедиций), большей частью оставались боеспособными, то у разведывательных и диверсионных групп положение было совсем другое. Из-за их малочисленности любая утрата сразу становилась заметной.

А если гибнут несколько бойцов, то, как правило, срывается выполнение спланированного задания и приходится посылать другую группу.

Проблем было много. Иногда к неудачам, а то и к гибели бойцов приводили неучтенные мелочи или даже просто трагические случайности, особенно когда разведчиков с началом 1942 года начали забрасывать в немецкий тыл самолетами. Десантирование, как правило, происходило в темное время суток, при этом далеко не всегда удавалось обозначить место выброски. Естественно, в таком случае пилотам приходилось выбрасывать десант приблизительно в заданном районе, что иногда приводило к роковым последствиям.

Так, 26 июля 1942 года для работы в Плюсском и Струго-Красненском районах была направлена разведывательно-диверсионная группа «Гаи», состоявшая из 9 человек, под командованием Гасимова, бывшего сотрудника органов госбезопасности. Она была ошибочно выброшена над озером Песно, недалеко от деревни Залесенье. Утром 27 июля местные жители обнаружили двух мертвых бойцов в воде у самого берега, а затем, выплыв на озера на лодках, достали из воды еще 6 человек. В живых осталась только медсестра А.Г. Трошкина, которая, оказавшись в одиночестве, вступила в один из партизанских отрядов [19]19
  Разведчиков похоронили на кладбище у деревни. По окончании войны их останки были перенесены в братскую могилу, сооруженную в деревне Заполье.


[Закрыть].

При десантировании с самолетов имели место случаи гибели, увечий. Раненых бойцов приходилось оставлять у местных жителей, где они часто гибли при облавах или в результате предательства. Слабым местом разведывательно-диверсионных групп было адаптирование к местным условиям. Это касалось прежде всего жизнеобеспечения, поскольку участникам групп приходилось входить в контакт с местными жителями не только для получения информации об обстановке, но и из-за нехватки продовольствия, и первую порой было легче получить, чем второе.

Обычно после выброски бойцов с самолета сбрасывался баул с боеприпасами и запасом продовольствия. Группа, собравшись, начинала поиски баула, который нередко обнаруживался разбитым, попадал в болото или оказывался на значительном удалении от места приземления бойцов. Если принять во внимание, что из 24 групп, заброшенных в немецкий тыл в первой половине 1942 года, 13 не имели раций, то становится понятным, что в получении продовольствия им зачастую приходилось рассчитывать на местное население. Именно эти 13 групп после выброски с самолетов пропали без вести.

Перед выброской во время инструктажа бойцам групп давали установку – уничтожать каждого местного жителя, кто будет заподозрен в пособничестве немцам. Однако далеко не всегда удавалось распознать предателей, которые в разговоре показывали себя патриотично настроенными, а на самом деле служили оккупантам. Именно по этой причине погиб лейтенант госбезопасности П.Г. Пантелеев, который 3 марта 1942 года в качестве радиста разведывательной группы был заброшен в Струго-Красненский район. В результате предательства в апреле 1942 года он был пленен немцами и расстрелян в деревне Выборово.

Сложившаяся ситуация требовала изменения подходов к комплектованию разведывательно-диверсионных групп, их оснащенности. Особенно это касалось раций, наличие которых обеспечивало своевременное поступления в Центр собранных разведданных и доставку группам подкрепления, боеприпасов и продовольствия, отсутствие которого особенно тяжело отражалось на боеспособности.

Отрицательно сказалось на качестве формируемых разведывательно-диверсионных групп длительное отсутствие на рабочем месте в Малой Вишере начальников 2-го и 3-го отделений и их подчиненных, общей численностью 9 человек, которые с марта 1942 года занимались формированием и подготовкой батальона Карицкого и спецотряда Лаврентьева, а затем вошли в состав последнего в качестве диверсантов. К работе они приступили только по возвращении, в июле. В это время основная нагрузка по формированию и подготовке разведывательно-диверсионных групп (а эта работа стояла «на потоке») легла на оставшихся сотрудников группы Хорсуна. В состав готовящихся групп редко включались выходцы из местности, где им предстояло действовать, что не позволяло сразу после заброски разворачивать работу в соответствии с заданием и вынуждало тратить лишнее время и усилия на изучение оперативной обстановки.

Планом работы 4-го отдела на второе полугодие 1942 года были предусмотрены анализ состояния разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника и выработка мер, направленных на ее совершенствование. Этой работой предстояло заняться 1-му отделению, как аналитическому и разработочному. Кроме того, если предыдущие планы, в основном, ограничивались перечнем групп, спецификой их подготовки, порядком и последовательностью их заброски в немецкий тыл, то планом на 2-е полугодие предусматривались мероприятия, разработка которых требовала изобретательности, творчества, комбинационного мышления. К числу таковых относятся мероприятия по предателю Власову и Сиверскому разведпункту. И если даже первый «блин» и вышел комом, то попытка печь подобные «блины» сама по себе говорила о возросшем уровне оперативной деятельности 4-го отдела. О том же говорят и результаты операций, проведенных разведывательно-диверсионными группами, заброшенными в немецкий тыл во 2-м полугодии 1942 года.

Улучшилось и обеспечение разведчиков радиостанциями. Только три группы были отправлены без раций. Это «Незнакомцы» и «Латвийцы», по четыре участника в каждой, заброшенные в сентябре 1942 года (первая в Лужский, вторая в Волосовский районы), и группа 2-го (контрразведывательного) отдела «Волевой», также из четырех человек, заброшенная в ночь на 7 ноября 1942 года в Кингисеппский район. И снова повторилась та же история – после выброски именно эти группы пропали без вести.

Естественно, разведывательно-диверсионные группы и во втором полугодии продолжали нести потери, но это были потери другого свойства. Стало гораздо меньше несчастных случаев и трагических ошибок. Разведчики погибали прежде всего в боях с карателями, при выходе в наш тыл, а также попав в плен. Однако при боевых столкновениях каратели несли значительно большие потери, чем наши оперативные группы. Что касается плена, то происходило это, как правило, когда разведчики были ранены, обессилены или безоружны. Сохранившиеся свидетельства убеждают, что немцам не удавалось получить от плененных бойцов разведгрупп какую-либо полезную информацию, поэтому, не желая возиться с разведчиками, они их быстро расстреливали.

Конечно же, бывали потери и при выходе в наш тыл. Но к тому времени все участники групп, как правило, уже прошли подготовку в спецшколах и имели навыки боевых действий в разных условиях. Немцы на участках вероятного прохода через линию фронта устраивали заслоны, засады, ловушки, но и при этих, казалось бы, благоприятных для себя условиях они несли значительный урон в живой силе. Члены групп, которым удавалось выйти в наш тыл, пусть даже в единственном числе, в обязательном порядке доставляли разведывательную информацию – не менее чем по структуре немецких оборонительных позиций.

Из 24 разведывательно-диверсионных групп, направленных 4-м отделом Управления в немецкий тыл во 2-м полугодии 1942 года, 14 групп, полностью или частично выполнив задания, вернулись обратно. В пяти случаях оставшиеся в живых участники вошли в состав чекистских формирований при партизанских отрядах или непосредственно в состав самих отрядов. И только в пяти случаях группы после боев с немцами прекратили свое существование. Возросла и эффективность их деятельности.