Текст книги "Записки звездочёта Сириуса"
Автор книги: Альберт Иванов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Опять где-то внизу хлопнула дверь – вихрь внезапно изменил направление и понёсся обратно, вверх: у-у-у!..
Потрясённые прохожие смотрели, как из широкого окна на сороковом этаже дворца Апчхибосса Утриноса один за другим вылетали часовые в белых касках и неслись в небе, распластав руки, словно крылья.
Сорок пять сбежавшихся по тревоге дюжих камердинеров с трудом удерживали у окна рвущегося из их рук в небо тщедушного диктатора.
А что же Ник?.. Когда сквозняк изменил направление, Ник снова прицепился запасным крючком с леской к пиджаку Буль Буреса. Ник надеялся, что с таким тяжёлым якорем его далеко не унесёт.
Увы, это не помогло...
В этот день звездочёт Сириус наблюдал из своего окна невооружённым глазом удивительное зрелище.
Сначала по небу пронеслась большая группа метеоритов, до странности напоминающая фигуры людей. Сириус был готов поклясться, что впереди на каждом метеорите торчал какой-то белый наконечник, излучающий неземное сияние.
Сириус не знал, что это пронеслась личная гвардия диктатора в белых эмалированных касках.
А вслед за ними промчался какой-то странный бочкообразный снаряд с крохотным спутником.
Это пролетел первый заместитель Главного Министра Буль Бурес, вокруг которого вращался на длинной рыболовной леске поварёнок Ник.
Сириус бросился к телескопу, но удивительное явление больше не повторилось.
Апчхибосса Утриноса удалось спасти.
Весь день вновь набранная гвардия диктатора ходила по всем этажам дворца и огромными гвоздями наглухо забивала окна.
А по зданию разносился могучий храп Тайфуна. Время от времени он просыпался и кашлял – и тогда по коридорам проносился ветер, с треском распахивая двери и срывая тяжёлые бархатные портьеры.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В открытом море
Буль Бурес и Ник летели над городом, над высокими белыми зданиями и разлапистыми пальмами.
Внизу промелькнула скоростная дорога, забитая крошечными машинами, пустынный пляж, а потом пошли плясать волны.
Ветер посылал их в атаку на берег, и, словно цепи бойцов, они то поднимались, то залегали, но неуклонно двигались вперёд и с грозным шумом обрушивали на песок водопад серой пены. Каждая волна набегала на берег сначала только одним краем бесконечной извилистой ленты, а затем постепенно подтягивала всю ленту за собой – и вдоль всего пляжа возникали пенистые взрывы, один за другим, через равные промежутки времени. Казалось, что по берегу били из множества орудий, каждое из которых стреляло вслед за другими.
А потом наступала другая бесконечная волна, и всё повторялось сначала.
Вскоре берег остался далеко позади, и Буль Бурес и Ник упали в воду.
Недаром сеньора Буль Буреса за глаза называли бочкой жира – его мгновенно вытолкнуло на поверхность.
Ник плавал отлично и поэтому сразу перерезал леску, освобождаясь от ненужного балласта.
– Если поможешь добраться до берега, я назначу тебя самым старшим помощником Главного Повара! – заверещал Буль Бурес.
– Что я, буксир? – ответил Ник. – Плыви сам!
– Я тебя обвиняю в государственной измене! – вскричал Буль Бурес, хлебнул солёной воды и умолк.
Налетевшая волна унесла прочь более лёгкого Ника, и, когда она умчалась дальше, он оказался словно на дне глубокого ущелья. Позади выросла новая высоченная волна, на гребне которой барахтался Буль Бурес. Казалось, сейчас она обрушится вместе с ним на Ника. Но волна, как и полагается волне, резко осела, как будто провалилась на месте. И теперь Ник оказался на гребне водяной горы, а Буль Бурес – далеко внизу, у её подножия.
– Я тебя озолочу! – кричал он. – Не уходи!
Волна снова подняла Ника на гребень. Ник изловчился и снял башмаки. Они с бульканьем пошли ко дну.
– Спасите! – раздался истошный вопль Буль Буреса. – Полиция!
Ник увидел сверху, как у гребня следующей волны появилась гигантская акула.
Буль Бурес опять барахтался внизу между двумя громадами волн и с ужасом смотрел на акулу, которая висела над ним. Акула жадно смотрела на Буль Буреса. Вот она открыла скобастую пасть, сделала чудовищный прыжок и...
Волна унесла Ника вперёд, и он не увидел бесславной гибели всесильного министра.
И только сейчас Ник испугался. Акулы! В залив заплыли акулы! Кто знает, сколько их подстерегает его на пути к берегу!
Волна снова ушла вперёд, и Ник опять оказался в глубокой выемке. Новая волна встала над ним на дыбы. В ней висело несколько акул. Он ясно видел их кривые ухмыляющиеся рты, похожие на гигантские подковы.
"Всё, – подумал Ник. – Конец".
Но тут пришло спасение. Волна неожиданно швырнула вниз широкую короткую доску. И Ник машинально обхватил её.
Акулы метнулись к нему, в то же мгновение волна подхватила доску с Ником, и он понёсся на гребне, окутанный брызгами. Всё замелькало вокруг. Огромная сила многокилометрового прибоя мчала его к берегу.
Когда в заливе нет акул, многочисленные туристы гоняют на особых досках, пластмассовых и деревянных, по могучим волнам прибоя. Правда, в отличие от Ника, они носятся на досках стоя, а не лёжа. Нередко доску вырывает из-под ног, и тогда неудачнику приходится рассчитывать только на свои силы. Бывает, что утерянные доски затем долго швыряет по морю где попало. Одна из таких досок и угодила в руки Ника, потерявшего уже было надежду на спасение.
Стая акул гналась за Ником, вспенивая воду. Акулы были похожи на торпеды.
Берег вырастал прямо на глазах.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Государственный преступник
Пустынный пляж был усеян обрывками газет. Они трепетали на ветру и напоминали подстреленных птиц.
Под бамбуковым навесом, недалеко от полосы прибоя, сидело двое карабинеров. От раскалённых сапог, брошенных на песок, поднимался пар.
– Скоро смена, – сказал один, взглянув на часы.
– Ну и жара, – сказал другой, вытирая платком шею. – Уж лучше патрулировать улицы, чем сидеть без толку на этом идиотском пляже. Там по пути можно хоть холодного пива выпить... Смотри! – вдруг вскрикнул он.
На гребне волны к берегу приближался какой-то загадочный тёмный предмет. Ближе, ближе... Следом за ним резали воду плавники акул.
Карабинеры вскочили.
В ту же секунду волна обрушилась на песок. И когда схлынул бушующий водоворот пены, перед ними оказался мальчишка, крепко прижимающий к груди доску.
– Здравствуйте, – ошалело выпалил мальчишка. – Хорошая погода, правда?
Карабинеры втащили его под навес.
– Ты что, с ума сошёл? – завопили они, перебивая друг друга. – Весь день по радио передают, что в заливе появились акулы!
– Я не слышал...
– Как тебя зовут?
– Ник.
Карабинеры переглянулись.
– Это ты?!
Ник растерянно взглянул на газету, которую ему сунули под нос. Посредине газетной полосы было что-то напечатано жирными буквами.
– Я не умею читать, – испуганно ответил Ник.
Один карабинер схватил его за плечо, а другой громко зачитал следующее:
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Срочно разыскивается государственный
ПРЕСТУПНИК
ИМЯ: Ник.
ПРОФЕССИЯ: младший поварёнок дворцовой кухни.
ВОЗРАСТ: девять лет.
ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА: лживость, злобность, преступные наклонности.
ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ: без особых примет.
ОБВИНЕНИЕ: попытка совершить государственный переворот,
а также похищение сеньора Буль Буреса.
ЗА ПОИМКУ – НАГРАДА!
– Нет, это не я! – завопил Ник и попытался вырваться.
Но карабинер держал его крепко.
Тогда Ник изловчился и укусил его за палец, рука сразу разжалась.
– Лови! Держи! – орали карабинеры, мчась за Ником. Они делали смешные прыжки, будто пританцовывали, – настолько горячий был песок.
У самой ограды пляжа, за которой уже начиналась улица, карабинеры настигли Ника, сбили с ног и скрутили ему руки за спину.
– Это не я! Не я! Не я! – надрывался Ник.
– Нет, ты! – сопели карабинеры. – Имя сходится!
– В чём дело? – рявкнул чей-то бас. За оградой появился капрал в сопровождении трёх солдат. – Где ваши сапоги, я вас спр-р-рашиваю?
Карабинеры щёлкнули голыми пятками:
– Задержан при попытке к бегству! Звать – Ник. Черты характера тоже сходятся: лживость, злобность! За палец укусил!
– Я нечаянно, – захныкал Ник.
– Взять! – Капрал гаркнул так, что концы его усов взлетели вверх.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Гениальное предложение
Апчхибосса Утриноса
Апчхибосс Утринос почтительно постучал согнутым пальцем в огромную дверь.
– Входи, – послышался хриплый голос Тайфуна.
Дюжий камердинер во фраке распахнул дверь, и Апчхибосс Утринос юркнул в зал.
– Ну что там? – Тайфун сидел в большом чёрном бассейне по горло в холодной воде. Он изнывал от жары.
– Я хотел напомнить о вашем великодушном обещании, – робко сказал Апчхибосс Утринос.
– Каком таком обещании? – прорычал Тайфун.
– Э-э... Вы обещали дать нам небольшой заём, и я...
– Мало ли что я обещал! – буркнул Тайфун, и в бассейне заходили волны. – Сколько тебе ни давай, всё мало!
– Помилуй Бог, – всплеснул руками Апчхибосс Утринос. – Я волнуюсь не о себе, а о народе!
– Каком... народе?! – опешил Тайфун.
– О моём народе... – сконфузился Апчхибосс Утринос.
– Что??? – рявкнул Тайфун.
– Я... Я...
– Молчать! Много на себя берёшь! Кем ты был несколько лет назад, кем?
– Батраком, – покраснел Апчхибосс Утринос. – Но...
– А потом?
– Продавцом. Но я...
– А затем?
– Кондуктором. Но они...
– Ещё?
– Парикмахером. Но мы...
– А дальше?
– Сержантом. Но вы...
– Я дал тебе всё! – самодовольно закончил Тайфун. – Власть, богатство, славу!
– Вы меня неправильно поняли, – взмолился Утринос. – У меня к вам деловое предложение. Я прошу денег для того, чтобы построить тюрем... ну хотя бы... на семь миллионов мест. Сами понимаете – чтобы в корне пресечь все возможные и невозможные беспорядки и мятежи! Постепенно, помаленьку, с Божьей помощью упрячем всех! Тишь и благодать. Никаких волнений.
– Всех?.. – оторопел Тайфун.
– Всех!
– Весь народ?
– Весь!
– Гениально! – воскликнул Тайфун.
– Стараемся... – потупился Апчхибосс Утринос. – По мере сил.
– Руку! – решительно сказал Тайфун.
Апчхибосс Утринос приблизился и благоговейно пожал протянутый палец.
– Замечательно! Какая мысль! – воскликнул Тайфун и вдруг заорал: Всех??? А кто будет на нас работать?
Апчхибосс Утринос, покачиваясь от крика Тайфуна, ничего не ответил и растерянно чихнул несколько раз подряд.
– Идиот! – заявил Тайфун. – Ну, ладно. На миллион мест я, так и быть, согласен. Это ещё куда ни шло. Но только стоячих мест! Тюрьма не курорт!
– Слушаюсь! – выпалил Апчхибосс Утринос.
– Идите!
– Есть ещё один вопрос, – замялся Утринос. – Сегодня утром, когда у вас был кашель...
– Ну?
– ...и во дворце поднялся страшный сквозняк...
– Ну, дальше, дальше?
– ...многих гвардейцев вышвырнуло в окно. Это пустяки. Но... бесследно исчез Буль Бурес.
– Чепуха. Невелика потеря. Найдём другого. Трудно найти хорошего шофёра, а министра – пара пустяков. Вас же я нашёл!
– Правительство с вами полностью согласно. Но мы подозреваем, что один мальчишка...
– Повесить! – приказал Тайфун.
– Правительство? – удивился Утринос.
– Идиот! Мальчишку!
– Он работал поварёнком...
– Время – деньги. Мне некогда слушать... Расстрелять!
– Вы же сказали – повесить?!
– Ну, можно и пожизненное заключение. На выбор.
– Богатый выбор, – хихикнул Апчхибосс Утринос.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Диктатор диктует декреты
Речь Апчхибосса Утриноса на заседании кабинета министров была предельно краткой.
– Закон – это я, – застенчиво сообщил он, оглушительно высморкался и сел.
Раздался шквал аплодисментов. Министров было ни мало ни много 114: из них 74 с портфелями, 39 без портфелей и один с чемоданом. Генерал Трах Тах-Тах однажды заявил, что ему, как военному министру, не солидно, словно сопливому школьнику, расхаживать с каким-то портфелем. И Апчхибосс Утринос пожаловал ему громкий титул министра с чемоданом, что весьма польстило самолюбивому генералу.
Во-первых, как он считал, это создавало ему славу человека кипучей энергии, которому не сидится на месте и который всё время в разъездах, в заботах о государстве.
Во-вторых, теперь при групповых съёмках для газет столь многочисленного кабинета министров ему не приходилось вытягивать шею из задних рядов, чтобы попасть в объектив. Он по праву занимал одно из центральных мест рядом с Апчхибоссом Утриносом и Буль Буресом. И всё из-за своего чемодана, обильно заляпанного наклейками всех столиц мира. Чемодан придавал всей группе страшно деловой вид. Кстати сказать, он был совершенно пуст. А наклейки генералу присылали по почте, потому что он был большой домосед.
Между прочим, если вам когда-нибудь представится возможность взглянуть на эти фотографии, не забудьте обратить внимание на длинного тощего министра в совиных очках, чья голова всегда торчит над всей группой, хотя его и ставят в самый последний ряд. Это министр иностранных дел Нотус Меморандум. Его злополучный рост – один метр девяносто один сантиметр! чуть было не навлёк на него гнев Апчхибосса Утриноса. Диктатор не мог переносить, чтобы хоть кто-то на снимке был выше его. Карьере Нотуса Меморандума грозила опасность. Но после глубоких раздумий и мудрых советов звездочёта Сириуса он принял следующее решение: если без ущерба для здоровья нельзя укоротить свой рост, то остаётся только одно: вовремя стать на колени, тем более что на снимках это никак не заметно. Так он сравнялся ростом со всеми и спас свою голову.
С тех пор как Нотус Меморандум уже не мог выделяться из общей массы, он стал ужасно мнительным, что не могло не отразиться на международных делах острова. Однажды, когда посол Франции совершенно случайно забыл с ним поздороваться, Нотус Меморандум, обозлившись, отправил ему официальное письмо, в котором объявлял, что с завтрашнего дня их страны находятся в состоянии войны. Его спасло только то, что в тот день было первое апреля и он сумел оправдаться, назвав своё письмо безобидной первоапрельской шуткой.
Во всех своих бедах Нотус Меморандум винил генерала Трах Тах-Таха. На то у него было много причин. Первая – он считал, что чемодан с заграничными наклейками больше подходит ему как министру иностранных дел; вторая – кто, как не генерал Трах Тах-Тах, посоветовал Апчхибоссу Утриносу не удовлетворять его, Нотуса Меморандума, просьбу, которая заключалась в том, что, учитывая его рост, ему следует во время групповых съёмок для газет лежать перед первым рядом.
Собственно, и все остальные министры тоже враждовали между собой. Министр спорта – с министром физкультуры, министр тайной полиции – с министром сыска, министр газет – с министром журналов, министр информации с министром доносов, министр монументальных памятников – с министром гипсовых бюстов и т.д.
– Итак, господа, ваше мнение? – спросил Апчхибосс Утринос, когда аплодисменты утихли.
– Монументально! – воскликнул министр памятников и бюстов.
– Железно! – заявил министр рудных богатств.
– Потрясающе! – рявкнул министр информации.
– Феноменально! – откликнулся министр научных открытий.
– Прелестно! – проблеял министр танцев и дозволяемых пируэтов.
Очередь постепенно дошла до военного министра. Генерал Трах Тах-Тах мирно храпел, положив голову на руки. Заседание кабинета министров началось в час дня, и поэтому он не успел выспаться. Даже аплодисменты министров не смогли его разбудить.
Нотус Меморандум не без злорадства больно толкнул спящего генерала в бок.
Генерал с грохотом уронил свой пустой чемодан, вскочил и ошалело выпалил, уставившись на Апчхибосса Утриноса:
– Мы победим!
В наступившей тишине послышался чей-то робкий смешок.
– Кто? – заорал Апчхибосс Утринос.
В конце стола – длинного, пятидесятиметрового чёрного параллелограмма – поднялся низенький лысый субъект с оттопыренными ушами. Солнце, падавшее из окна, просвечивало уши насквозь, и поэтому у него был такой вид, как будто его только что жестоко надрали за уши.
– Я, – пискнул он.
– Кто? – снова спросил Апчхибосс Утринос.
– Министр школ и... бань, – запинаясь произнёс человек с красными ушами.
– С сегодняшнего дня вы наполовину разжалованы, – заявил Апчхибосс Утринос. – С сегодняшнего дня вы министр школ, и только!
– Слушаюсь! – всхлипнул бывший министр школ и бань, а ныне только министр школ.
– Почему он плачет? – удивился диктатор. – Это очень подозрительно.
– Он плачет потому, что в нашей стране нет ни одной школы, – захихикал Нотус Меморандум.
– Разве? – с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос и благодушно кивнул коротышке с розовыми ушами. – Ладно, можешь оставаться, кем был.
– Слушаюсь! – засиял бывший министр школ, а теперь снова министр школ и бань.
Теперь все взгляды опять устремились на генерала Трах Тах-Таха.
– Генерал, – ласково спросил Апчхибосс Утринос, – а ваше мнение?
Генерал тупо огляделся по сторонам и, так как никто не осмелился ему подсказать, о чём его спрашивают, брякнул наобум:
– Пряником!
– Что? – оторопел Апчхибосс Утринос. – Каким... пряником?
– Пряником! – упрямо повторил генерал. – Пряником и кнутом!
Диктатор испуганно нажал кнопку.
В дверях бесшумно появились двое санитаров с носилками.
– С народом надо обращаться так, – по-военному отчеканил генерал Трах Тах-Тах, – пряником и кнутом! Кнутом и пряником!
Апчхибосс Утринос сделал знак санитарам – они исчезли так же незаметно, как и появились, – встал и решительно направился к генералу. Тот растерянно заморгал глазами. Апчхибосс Утринос сунул руку в карман.
Посеревший от страха генерал резко отшатнулся и, пыхтя, как паровоз, помчался вокруг стола. Апчхибосс Утринос – за ним. Так они молча сделали несколько кругов на глазах изумлённых министров. Нотус Меморандум потихоньку вскрикивал:
– Так его! Его – так!..
Апчхибосс Утринос понял, что генерала ему не догнать, и благоразумно остановился. Трах Тах-Тах сделал ещё один круг и неожиданно для себя наткнулся прямо на Апчхибосса Утриноса. Раз! И на груди у него засверкал новёхонький орден, который ловко нацепил ему на грудь Апчхибосс Утринос.
– Изумительный лозунг, генерал! – воскликнул диктатор. – Эти слова должны стать девизом нашего острова! "Пряником и кнутом! Кнутом и пряником!" Замечательно! Только необходимо небольшое, крохотное уточнение. Нужно добавить: "И ещё раз кнутом!"
– Гениально!.. Монументально!.. Железно!.. – снова зашелестело за столом.
Нотус Меморандум завистливо прошептал:
– Везёт же людям!
– А теперь осталось утрясти кое-какие мелочи, – сказал Апчхибосс Утринос. – Я считаю, что Гром и его уцелевшие бандиты должны быть отпущены на волю.
– К-как??? – громогласно воскликнули все 114 министров.
– На носу выборы, господа, – строго сказал Апчхибосс Утринос. Разумеется, народ любит меня! Но... всё же надо подстраховаться. Иногда приходится считаться и с общественным мнением.
Министры недовольно загудели.
– Успокойтесь, господа, – поднял руки Апчхибосс Утринос. – На следующий же день после выборов мы всех их перехватаем поодиночке. – И скромно добавил: – Тайфун придерживается того же мнения.
– Прелестно!.. Потрясающе!.. Феноменально!.. – привычно запели министры.
– Пока всё, господа, – закончил Апчхибосс Утринос. – Мне ещё надо подготовить мою гениальную речь.
Вечером он произнёс эту гениальную речь на Центральной площади при большом скоплении народа:
– Дамы и господа! Солдаты, рабочие, моряки, кухарки, швейцары и сотрудники музея восковых фигур! С вами говорю я, ваш Апчхибосс Утринос! Скоро выборы. Я вас призываю: голосуйте за самого достойного – за меня. Я надеюсь, что вы не подведёте, дети мои. – В голосе послышалось неподдельное рыдание, своей речью он неожиданно растрогал самого себя.
Толпа начала потихоньку расходиться, уже больше не ожидая от его речи ничего хорошего.
Через полчаса на площади не осталось никого, кроме тринадцати тысяч сыщиков, членов их семей и дальних родственников.
– Все разошлись, – сообщил Нотус Меморандум диктатору, сделавшему очередную выразительную паузу.
– Они не разошлись, – строго поправил его Апчхибосс Утринос. – Они поспешили выполнять мои призывы.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Бесславный конец
знаменитого сыщика
– Заключённый No 14912.
– Я.
– Вы свободны...
Гром открыл глаза – через ржавую решётку окна в камеру просачивался утренний свет.
Неужели это только показалось?
Ну нет же! По длинному тюремному коридору опять гулко разносятся тяжёлые шаги. И снова лязг запоров и равнодушный голос надзирателя:
– Заключённый No 14913.
– Я.
– Вы свободны.
Гром встрепенулся и встал, чуть не задевая головой низкий каменный потолок. Теперь шаги надзирателя приближались к его камере: тум-тум-тум...
Долгий пронзительный скрежет ключа в замке.
Тягучий скрип двери.
– Заключённый No 14914.
– Я.
– Вы свободны.
Через два часа тарахтящий катер увозил первую группу бывших заключённых на Зелёный остров.
Всё дальше и дальше уплывал назад мрачный островок с громадой тюрьмы.
Все как заворожённые смотрели на приближающееся побережье с белой полосой прибоя, на верхушки королевских пальм и эвкалиптов, вздымающихся над зеленью кустарника, и на далёкие волнистые горы.
Гром сидел на носу катера, задумчиво обхватив колени длинными загорелыми руками. Тёплый ветер пузырил его зелёную рубаху, трепал бороду и выхватывал тусклые искры из сигареты, крепко зажатой в губах.
– Гром, – тихонько окликнула его смуглая девушка с длинными золотистыми волосами, – неужели нас и впрямь выпустили? – И покосилась на карабинеров, азартно играющих в карты на корме.
Гром усмехнулся:
– А ты и поверила? Ведь скоро выборы... Новый обман. Уверен, на следующий же день после выборов нас вновь упрячут за решётку.
Девушка вздохнула.
– Слушай, Молния. – Гром понизил голос. – За время, которое нам милостиво предоставил Утринос, мы должны многое сделать. Передай всем нашим: сбор через неделю у Хосе. Он раздобудет лодку. Но только смотрите, чтобы за собой хвост не притащить.
Моторист сбавил обороты, и катер мягко ткнулся в зашипевший песок.
Бывшие заключённые спрыгнули на берег и, не без ехидства помахав на прощание своим прежним конвоирам, побрели к шоссе.
На автобусной остановке стояла очередь – группа мужчин в белых полотняных костюмах и модных соломенных шляпах с загнутыми полями. Их было ровно столько, сколько людей доставил на берег катер.
– Провожатые, – засмеялся Гром.
Из-за поворота вынырнул автобус, и соломенные шляпы засуетились, уступая дорогу Грому и его спутникам.
– Ну что вы! – воскликнул Гром и сделал галантный жест рукой. Сначала вы. Вы же пришли раньше нас. Нет, нет и нет! Прежде всего порядок!
Делать нечего, и, смущённо поёживаясь, соломенные шляпы полезли в автобус.
Гром мгновенно захлопнул дверцы за последним из них.
– Ку-ку! – насмешливо прокричала Молния, и автобус укатил.
Все расхохотались.
Через полчаса Гром и его друзья свободно – хорошее слово! разместились в следующем, почти пустом автобусе.
Бодро гудел мотор. Деревья по обеим сторонам шоссе убегали назад.
– Проклятье! – внезапно сказал Гром.
Соломенные шляпы поджидали на следующей остановке. Их автобус стоял рядом, и шофёр колотил по скату ногой, делая вид, что спустила шина.
Гром перегнулся через перегородку и что-то шепнул парнишке-шофёру.
Тот подмигнул и прибавил газу.
Автобус со свистом пронёсся мимо отчаянно размахивающих руками соломенных шляп и окутал их едкой розовой пылью.
Но от них не так-то просто было избавиться. Когда на открытом пространстве хвост пыли стало сносить в сторону, шофёр, взглянув в боковое зеркальце, коротко сказал:
– Сзади!
В каком-то десятке метров за ними как ни в чём не бывало следовал автобус со "спущенной" шиной.
– Починили... – хмыкнула Молния.
Автобус ворвался в столицу и помчался по шумным улицам.
Гром снова что-то шепнул шофёру, и он, сбавив ход, открыл дверцы.
– Давай по одному! – скомандовал Гром.
Молния и ещё несколько человек успели выпрыгнуть и затеряться в уличной сутолоке, затем только соломенные шляпы опомнились и, в свою очередь, стали выскакивать на ходу, натыкаясь на прохожих и опрокидывая лотки с фруктами.
...В конце концов Гром остался один. Он спокойно вылез из автобуса у старинной крепости, замыкающей набережную. Из другого автобуса, который остановился рядом, вышел последний из соломенных шляп – толстый коротышка с пухлым портфелем. Это был знаменитый сыщик Нюх След.
Гром долго бродил по старому городу, где гигантские деревья стояли посредине улиц, по узким переулкам, тесно застроенным двухэтажными домиками с ажурными металлическими балкончиками...
Нюх След не отставал. Он ходил за ним по пятам как привязанный. Знаменитый сыщик уже запарился – на спине у него расплывалось большущее мокрое пятно, напоминающее круглое блюдо.
– Ну что, хватит? – оглянулся на сыщика Гром. И побежал. – Не отставай, дружок!
Нюх След, пыхтя, припустился за ним...
На одной из площадей столицы стоял монументальный памятник Апчхибоссу Утриносу, один из 7085 памятников, возведённых в столице за первые два месяца его правления. Но этот монумент был особым. Он изображал диктатора верхом на быкоподобном коне. На постаменте было высечено:
АПЧХИБОСС УТРИНОС
Конный памятник No 1
ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ СНИМАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО
Мимо этого памятника разрешалось проходить только с непокрытой головой. За этим день и ночь следили специальные агенты. Каждого, кто нарушал это правило, ждали каторжные работы в дремучих джунглях. Но жители города вовсе не спешили снимать шляпы и береты, завидев памятник. Они просто предпочитали обходить площадь стороной. И агенты изнывали от скуки.
Быстро свернув на площадь, Гром вдруг увидел перед собой тощего невзрачного бродягу в грязной залатанной одежде и дырявой шляпе. Поражённый Гром остановился. Перед ним был переодетый Апчхибосс Утринос. Грому было известно, что тот любит всякие маскарадные штуки и, переодеваясь во всякую рвань, совершает "хождение в народ" – подслушивает разговоры прохожих. Но встретиться вот так, лицом к лицу!
Апчхибосс Утринос, тоже узнав врага, который доставил ему на суде немало неприятных минут, затрясся от страха. Конечно, Утринос знал, что Гром сегодня выпущен на свободу, однако столкнуться с ним ну никак не рассчитывал! А если Гром вздумает отомстить? Что делать?
– На помощь! – пискнул диктатор и помчался к своему памятнику.
Из-за угла вылетел запыхавшийся Нюх След и наткнулся на своего поднадзорного.
– Тсс... – Гром приложил палец к губам и подмигнул. – Глянь!
Нюх След как зачарованный уставился на бродягу в дырявой шляпе, который безуспешно пытался залезть на "Конный памятник No 1". Утринос считал, что там сейчас самое безопасное место.
Несколько агентов, растягивая удовольствие, медленно-медленно сходились с разных сторон к столь редкой добыче.
Нюх След мгновенно взвесил в уме: ходить по жаре за Громом – не велико удовольствие. Не лучше ли арестовать этого злонамеренного бродягу? Замечательная возможность отличиться! Разумеется, Нюх След и не подозревал, что перед ним сам Апчхибосс Утринос.
Не успели агенты опомниться, как Нюх След, собрав последние силы, метеором промелькнул мимо них и с разбегу прыгнул на спину "бродяги". Знаменитый сыщик вертел головой и кричал:
– Не подходите! Моя добыча! Я первый заметил!
Но агенты тоже не хотели упускать случая отличиться. Началась отчаянная потасовка, в которой больше всего досталось диктатору.
Гром хохотал во всё горло. Его смех гулко разносился по площади.
Отвесив "бродяге" очередную оплеуху, Нюх След вдруг пристально посмотрел на него, ахнул и на четвереньках пополз с места побоища. А четверо агентов – где им, мелким сошкам, лично знать Апчхибосса Утриноса! продолжали колотить всесильного правителя, который с перепугу вопил на весь город:
– Спасите! Помогите!
...Вечером состоялось экстренное совещание кабинета министров в военном госпитале. Забинтованный с ног до головы Апчхибосс Утринос лежал на высокой кровати и грозно смотрел на всех одним глазом. Собственно, только этот глаз и являлся единственным местом, которое не было забинтовано.
На экстренном заседании решался один вопрос: как поступить с Нюх Следом?
С одной стороны – несомненный героизм, проявленный им в борьбе с явным преступником, не только не снявшим шляпу, но и пытавшимся – о, ужас! осквернить своей гнусной особой национальную святыню – "Конный памятник No 1". Нюх След же не подозревал, что перед ним сам Апчхибосс Утринос.
С другой стороны, что ни говори, а диктатору всё же досталось изрядно!
"Наградить так, чтобы наказать!" – с трудом начертал Апчхибосс Утринос на листе бумаги.
– Наградить... – задумался министр орденов и медалей.
– Наказать... – пробормотал министр юстиции.
– Я понял, – просиял тупой генерал Трах Тах-Тах, впервые проявивший кое-какие проблески сознания. – Надо наградить так, чтобы награда в то же время была наказанием.
Кабинет министров заседал целых два дня и постановил: наградить Нюх Следа медалью "За особые услуги".
Это была единственная в своём роде медаль, сделанная по специальному заказу правительства. Медаль весила два пуда! И Нюх Следу пришлось её носить... носить, пока на другой день он не утонул в реке во время ночного дежурства на мосту, когда из любопытства совершенно случайно перегнулся через перила.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Подземный ход
Кап-кап-кап...
Тяжёлая капля неслышно сорвалась с потолка и, на мгновение сверкнув в тоненьком солнечном луче, снова исчезла, а потом раздался короткий глухой звук "пок!" – капля ударилась о пол.
Ник сидел в углу камеры и не отрывал взгляда от оконца, из которого падал луч солнца. Оконце было не больше спичечной коробки, и поэтому на нём не было решётки.
Луч солнца рассекал тёмную камеру пополам. Он был похож на толстую светящуюся верёвку, протянутую между оконцем и дверью.
За дверью слышался странный звон. Казалось, что звенят сотни маленьких колокольчиков. Звон то приближался, становясь громким, отчётливым, то удалялся, почти пропадая совсем. Это прохаживался по длинному коридору тюремщик со связкой ключей. Ключи были нанизаны на большое металлическое кольцо.
Кап-кап... Дзинь-дзинь...
Тишина наполнена странными звуками. И эти звуки – какие-то далёкие, приглушённые. Вот где-то мягко хлопнула дверь, прошелестели чьи-то шаги, зазвенели ключи.
И внезапно... Внезапно по каменным плитам пола пробежала извилистая трещина – раздался грохот! Ника подбросило вверх, и он свалился прямо в широкий пролом, образовавшийся посредине камеры.
Падая, он успел заметить, что из-под двери, сорванной с петель, торчат ноги тюремщика в полосатых носках и мохнатых домашних тапочках.
Ник упал на кучу песка.
Перед ним с фонарём в руках стояли какой-то рыжебородый великан и высокая золотоволосая девушка.
– Ты кто? – изумились они. – А где же Дождь?
– Его куда-то перевели... – опешил Ник. – А вы кто?
– Гром, – простодушно ответил рыжебородый. – И Молния.
– Гром? – ахнул Ник. – Молния? Врёшь!
Вдруг завыла сирена. Послышался топот ног.
– Бежим! – вскрикнула девушка и скрылась в тёмном подземном ходе. Ник нырнул вслед за ней в лаз, и они поползли.
