Текст книги "Записки звездочёта Сириуса"
Автор книги: Альберт Иванов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Иванов Альберт
Записки звездочёта Сириуса
Альберт Анатольевич Иванов
Записки звездочёта Сириуса
Повесть-сказка
В сказочной повести рассказывается о том, как вездесущие мальчишки Ник и Пим борются против коварного диктатора волшебного Зеленого острова. Много необычайных, опаснейших и веселых приключений ожидает их на трудном пути к победе.
Для младшего школьного возраста.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая. Человек, который знает жизнь
Глава вторая. Дождь
Глава третья. Их было шестеро
Глава четвёртая. А вы кто?
Глава пятая. Тайфун
Глава шестая. Бунт!
Глава седьмая. Схватка в воздухе
Глава восьмая. Жёлтая игрушечная лейка
Глава девятая. Приключения Ника
Глава десятая. К чему приводят неосторожные разговоры
Глава одиннадцатая. Попытка к бегству
Глава двенадцатая. Пим едет домой
Глава тринадцатая. Геркулес
Глава четырнадцатая. Ник поднимается по лестнице
Глава пятнадцатая. В открытом море
Глава шестнадцатая. Государственный преступник
Глава семнадцатая. Гениальное предложение Апчхибосса Утриноса
Глава восемнадцатая. Диктатор диктует декреты
Глава девятнадцатая. Бесславный конец знаменитого сыщика
Глава двадцатая. Подземный ход
Глава двадцать первая. Гром и Молния
Глава двадцать вторая. Удивительное появление сеньора Буль Буреса
Глава двадцать третья. Звездочёт Сириус
Глава двадцать четвёртая. Верить и ждать
Глава двадцать пятая. Чемпион среди лилипутов по поднятию тяжестей
Глава двадцать шестая. Возвращение
Глава двадцать седьмая. Ужасная новость
Глава двадцать восьмая. Внимание! Слушайте все!
Глава двадцать девятая. "Вперёд, мои верные солдаты!"
Глава тридцатая. Гром и Эрнесто
Глава тридцать первая. У костра
Глава тридцать вторая. Как Апчхибосс Утринос снабжал бородачей оружием
Глава тридцать третья. Всемирный потоп
Глава тридцать четвёртая. Прорыв, или Нет – да, а да – нет
Глава тридцать пятая. Отличные новости
Глава тридцать шестая. Если все разом
Глава тридцать седьмая, и последняя. До свидания, друзья!
МАТЕРИ,
МАЛЫХИНОЙ ТАИСИИ ГЕОРГИЕВНЕ,
ПОСВЯЩАЮ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Человек, который знает жизнь
Длинный зелёный автомобиль, переваливаясь с боку на бок, словно жирная утка, выбрался с просёлочной дороги на автостраду и помчался по направлению к столице.
Мимо проносились белые кубики бензоколонок, приземистые коробки мотелей, пёстрые фанерные щиты реклам. Один такой рекламный щит тянулся километров на двадцать. При соответствующей скорости минут за десять на нём можно было прочитать: "Не глазей по сторонам! Не отвлекайся!"
– Быстрей! Быстрей! – торопил сеньор Буль Бурес шофёра.
Стрелка спидометра прыгнула со ста на сто двадцать.
Буль Бурес уткнулся в газету. Буквы прыгали у него перед глазами. Вот так:
ЗА ВОР! ВО Е А О
ГО ГЛАВ 3 Г ВОРА
ПЧХ БОСС Т И О
А И У Р Н С!
Тут его тряхнуло так, что лязгнули зубы, – буквы замельтешили:
Я Е
М Т Ж
И поползли вниз: М
Я
Т
Е
Ж
Буль Бурес в сердцах смял газету и вышвырнул в окно. Она бешено умчалась, подхваченная потоком воздуха. В вихре дорожной пыли газета напоминала ошалевшую от страха курицу, чудом выскочившую из-под колёс машины.
Шофёр сбавил скорость. Навстречу выплыл пригород столицы: бесконечные ряды покосившихся хижин. Мусорные свалки в клубах густого, тяжёлого дыма. Редкие карликовые деревца. Серые пятачки сухой травы. Лабиринт белых лоскутов белья, вкривь и вкось развешанного на невидимых из окна машины верёвках.
Затем потянулись унылые дома, перечёркнутые рыжими от ржавчины пожарными лестницами.
Потом промелькнули разбегающиеся во все стороны извилистые улочки, застроенные узкими, в три-четыре окна, старинными особнячками, стрельчатые арки, лепные наличники, высокие черепичные крыши.
И вот уже навстречу двинулись тысячеоконные здания; монументальные храмы с пёстрыми витражами высоченных окон; конторы банков, сверкающие стеклом и алюминием, – на их фоне тридцатиметровые пальмы выглядели игрушечными; и всюду несмолкающий шум сотен автомобилей и поток людей: белых шляп, белых брюк, белых рубах. Это был центр столицы Зелёного острова.
На глухих стенах домов висели гигантские портреты худощавого человека с тоненькими усиками. Человек улыбался, близоруко щуря глазки.
Сеньор Буль Бурес заметил, что на улице много пьяных солдат. Они горланили песни и стреляли в воздух из больших жёлтых ракетниц. Ракеты прочерчивали тусклые полосы в сверкающем небе и разрывались с сухим треском, выбрасывая рой быстро гаснущих брызг.
Машина Буль Буреса с трудом пробиралась по краю Центральной площади. Многотысячная толпа слушала речь Апчхибосса Утриноса, который сегодня утром захватил власть. Его фигурка маячила вдалеке на трибуне, окружённой чёрным кольцом солдат. На площади было установлено несколько громкоговорителей, и, кроме одного, самого близкого к трибуне, каждый из них почему-то передавал речь Утриноса с запозданием.
"Диктатор свергнут!" – вопил один громкоговоритель.
"...свергнут!.. свергнут!" – захлёбываясь откликались другие.
"Я никогда не выступал против народа!"
"...против народа!.. против народа!"
"Мы совершили восстание не ради кучки богачей!"
"...ради кучки богачей!.. ради кучки богачей!" – с запозданием надрывались громкоговорители.
"Не для того, чтобы отнять жалкие остатки свободы и строить тюрьмы вместо жилищ!"
"...отнять жалкие остатки свободы и строить тюрьмы вместо жилищ!"
Машина наконец миновала площадь, но сеньор Буль Бурес ещё долго слышал истошный голос Апчхибосса Утриноса:
"Я выходец из народа!"
"Я был батраком..."
"...продавцом..."
"...парикмахером..."
"...кондуктором..."
"...солдатом..."
"Следовательно, я знаю, как срубить сахарный тростник тупым тесаком, сколько недовешивают мяса на полтора песо, как подстричься в долг наголо и проехать бесплатно в трамвае, а также умею с закрытыми глазами разобрать и собрать пулемёт и, не рассуждая, повернуться по команде налево или направо! Я знаю жизнь!"
"...разобрать и собрать пулемет!.. налево или направо!.. Я знаю жизнь!" – как эхо перекликались громкоговорители.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дождь
Бесконечная дорога, петляя среди зарослей сахарного тростника, уходила далеко к горизонту, туда, где высились горы, покрытые бледно-зелёными пятнами лесов – непроходимыми джунглями.
Длинноногий смуглый мальчонка стоял у обочины дороги и, закрывшись ладонью от слепящего солнца, смотрел на скалистые гребни гор. Их костлявые макушки казались синими и сливались с небом. Они дрожали и таяли в расплавленном воздухе.
Босые ноги мальчишки скрывались по щиколотку в розовой пыли краснозёма.
Из-за горизонта медленно выползла чёрная туча, от неё к вершинам гор потянулись серые дымчатые полосы. Сверкнула молния, и мальчишка долго прислушивался, пока донёсся чуть слышный гром, похожий на вздох.
Заросли тростника раздвинулись, и показался высокий, обнажённый по пояс мужчина в старой соломенной шляпе и серых полотняных брюках, засученных до колен.
– Ник! – Он сдвинул шляпу на затылок – на лбу появилась белая мокрая полоска. – Ещё день-два такой жары, и урожай пропадёт...
– Смотри, па. – Ник показал на далёкую тучу. – Смотри! Дождь!
– Ну и слава Богу, – тихо сказал отец и вдруг отчаянно завопил, приложив ладони рупором ко рту: – Дождь идёт!
"Дождь! Дождь!" – это волшебное слово летело над плантациями, заглушая приближающиеся раскаты грома.
И вот уже тень от тучи упала на дальний угол поля, быстро надвинулась, отделив Ника от отца – Ник на мгновение оказался на ослепительной солнечной стороне, – и помчалась дальше, к хижинам деревушки.
Кап-кап... Первые тяжёлые капли дождя утонули в густой пыли, и там, где они проникли в неё, остались крохотные чёрные точки.
Кап-кап-кап... Дорога сразу стала рябой. Точек становилось всё больше и больше, они сливались и расплывались.
Кап-кап-кап-кап... Дождь одел Ника и его отца в чешую из капель.
Дождь усилился, во все стороны летели красные шарики пыли.
Отец Ника бросил шляпу на землю. Он, словно мальчишка, пустился в пляс вокруг сына. А Ник громко шлёпал ладонями по животу и горланил бесконечную песню, которую, наверно, поют во время дождя мальчишки всех стран света:
Дождик, дождик, пуще!
Дам тебе гущи!
Дождик, дождик, пуще!..
– Дождь! Дождь! – кричали рубщики сахарного тростника, и дождь задорно стучал по их широкополым соломенным шляпам.
Только один человек во всей деревне не радовался дождю. Это был кривоногий Пень Колодус – управляющий поместьем сеньора Буль Буреса.
Пень Колодус сидел в глубоком кресле под навесом трактира-кофейни "Нам здесь весело по вечерам!" и хмуро смотрел, как струи дождя треплют крыши хижин, опоясывают крутые бока длиннорогих буйволов и взъерошивают перья краснозобых испуганных индюков. С листьев пальм низвергались шумные потоки. И в сетке дождя пальмы были похожи на фонтаны, бьющие из-под земли.
– Мерзкая погодка, – проворчал Пень Колодус.
Четверо усатых надсмотрщиков, сидящих за соседним столом, ничего не ответили. Они азартно шлёпали картами по засаленной клеёнке.
– Эй, хозяин, рому! – крикнул один из них.
Из-за прилавка тотчас же вышмыгнул Выпей Тут – старичок в клетчатых домашних тапочках, – поставил на стол четыре стакана с золотистой жидкостью и так же быстро исчез.
Пень Колодус дымил толстой сигарой, часто сплёвывал на каменные щербатые ступени кофейни, на которых плясали дождевые фонтанчики, и невольно прислушивался к разговору надсмотрщиков.
– Ух и льёт!
– Интересно, куда это укатил хозяин?
– А кто его знает!
– Я знаю.
– Врёшь!
Разговор перешёл на шёпот:
– В столице бунт. Я слышал по радио. Какой-то Утринос захватил власть. А сам он из батраков!
– Ну?!
– Вот тебе и ну! Теперь сеньорам крышка, и нам тоже, – вот увидишь! Буль Бурес всю ночь висел на телефоне, а потом укатил в столицу. Ясно?
Пень Колодус повернулся и резко сказал:
– Без паники! Без паники!
Надсмотрщики с шумом отодвинули стулья и столпились вокруг управляющего.
– Всего я вам сказать не могу. Но кое-что вам не вредно узнать, важно заявил Пень Колодус, похлопывая короткими пальцами по столу. – В общем, над этим работают люди покрупнее нас с вами. И к завтрему, – тут он сделал многозначительную паузу, – всё будет в полном порядке.
Надсмотрщики, заложив пальцы за широкие ремни-патронташи, на которых болтались огромные револьверы, недоверчиво переглянулись.
– И нечего паниковать! – повысил голос Пень Колодус. – Всё как было, так и будет. Выше головы!
– Кто знает... – сказал один из надсмотрщиков.
– Заткнись, – перебил его другой. – Что бы ни было, сеньор Буль Бурес всегда может рассчитывать на нас. Я этих восстаний в столице столько перевидал, что уже им счёт потерял. А наш сеньор всегда оставался у власти. Так-то!
– Вот это мужской разговор, – усмехнулся Пень Колодус. – Именно это я и хотел от вас услышать. Эй, Выпей Тут, рому сеньорам!
Услышав весёлые крики крестьян и звон гитар, Пень Колодус снова скис:
– Проклятый дождь! Льёт, когда ему вздумается. Уж лучше б его вообще никогда не было!
– Я вас не понимаю. Чем сильнее дождь, – почтительно сказал Выпей Тут, поставив бутылку на стол, – тем выше урожай.
– И тем ниже цены на сахар, – буркнул управляющий. – Плантациям сеньора дождь ни к чему. Мы можем орошать их из нашей реки.
Вокруг веранды висела сплошная завеса ливня. Струи звенели, как стеклянные нити. Внезапно нити дождя раздвинулись, словно шторы, и появилось улыбающееся лицо Ника.
– С дождичком вас, сеньоры!
– Пошёл вон! – зарычал Пень Колодус.
Ник испуганно помчался прочь, громко шлёпая по лужам.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Их было шестеро
Зелёная машина Буль Буреса подкатила к двухэтажной загородной вилле. Верзила в белом костюме распахнул ворота, и машина въехала во двор.
В гостиной собрались шесть человек: два пожилых господина, три трясущихся старика в комфортабельных инвалидных колясках и молодящаяся старуха лет восьмидесяти. Неодобрительно покосившись на пять окружающих её лысин, старуха вставила в ухо слуховой аппарат и принялась заплетать свою длинную косу, причём так усердно, что даже не заметила, как её пышная причёска съехала на лоб, обнажив голый затылок.
– Сеньоры, – сказал Буль Бурес, выпятив живот, – извиняюсь за опоздание.
Старуха тут же прошамкала:
– Совершенно верно. Отличная мысль!
Очевидно, она была настолько глуха, что даже слуховой аппарат был бессилен ей помочь.
– Я представляю на нашем высоком совещании, – продолжал Буль Бурес, всех хозяев сахарных и табачных плантаций. Таким образом, сеньоры, я представляю сейчас весь сахар и табак страны.
Буль Бурес сел и вынул из кармана блокнот.
– А я представляю нефть, сеньоры! – важно объявил его сосед справа, вытирая огромным клетчатым платком потный лоб.
– Я – электричество, сеньоры. Электричество, кинотеатры и бойни! пропищал один из старцев, высунув из груды полосатых одеял голову на длинной петушиной шее.
– Железная руда, торговля и транспорт! – подал голос старик в золотых очках из другой коляски. Его сморщенное маленькое личико было похоже на большую сушёную грушу.
– Я – банки! – сообщил третий старец.
Старуха напряжённо прислушивалась. Буль Бурес написал что-то на листке бумаги и пододвинул ей записку. Старуха прочитала её про себя, напряжённо шевеля тонкими блёклыми губами, напоминающими двух червяков, раскисших под дождём, и торопливо проскрипела:
– Ну конечно, ну конечно... Я, сеньоры, представляю рестораны! Рестораны, бары, кафе, кафетерии, ночные клубы... а также... а также женские школы, бани и музей восковых фигур!
– Итак, – Буль Бурес звякнул маленьким золотым колокольчиком, начинаем совещание!
И сразу же все заволновались, задёргались, зашумели, перебивая друг друга:
– Неслыханно!.. Бунт!.. Заговор!.. А кто такой этот Апчхибосс Утринос, кто? Надо что-то предпринять!.. Народ волнуется!.. Тише, сеньоры, тише!
Буль Бурес яростно затряс колокольчиком. Все умолкли. Только глухая старуха продолжала вскрикивать, как заигранная пластинка:
– К стенке всех! К стенке! К стенке! К стенке!
– Сеньоры, – напыжился Буль Бурес, – нет смысла говорить о том, что этот неожиданный заговор низших чинов в армии застал нас врасплох. Они свергли нашего многоуважаемого друга диктатора Прохиндеуса, и ему пришлось, захватив всего лишь несколько жалких миллионов, бежать куда глаза глядят. Тут он сделал паузу и тихо произнёс: – Почтим его память двухсекундным молчанием.
Тишина.
– Они хотят установить свои порядки, – продолжал Буль Бурес, смахнув воображаемую слезу, – даже не посоветовавшись с нами. Они мутят народ! Они призывают всех голосовать за этого безродного Апчхибосса Утриноса – бывшего кондуктора и парикмахера!
– Долой! – завопили все. – Не выйдет! К оружию!
– К стенке! – верещала старуха, топая ногами.
Снова пронзительно зазвенел колокольчик.
– Нам остаётся только одно, – сказал Буль Бурес и положил пухлые ладони на стол, – обратиться к Тайфуну. Только Тайфун может нам помочь!
– Но он может запросить за свою помощь слишком много, – проворчал старик с петушиной шеей.
– Лучше чужой Тайфун, – перебил его Буль Бурес, – чем свои бедняки. Тайфун спасал нас не один раз. Спасёт и сейчас! Лучше опять поделиться прибылью с Тайфуном, чем потерять всё!
– Не хочу терять всё! – заверещала старуха. Когда речь заходила о прибылях, её слух приобретал необыкновенную остроту. – Мятежник! – Она вцепилась в старца с петушиной шеей и начала яростно раскачивать его коляску.
– Но позвольте! Позвольте, – лепетал тот, испуганно пряча голову под одеяло. – Я тоже... Я в порядке совета... Я пошутил!
Лихорадочно крутя колёса, он попытался отъехать в сторону и столкнулся с коляской "железной руды, торговли и транспорта". Обе коляски с грохотом упали. Старец с петушиной шеей и старец с лицом, похожим на сушёную грушу, беспомощно барахтались в груде одеял и молотили друг друга сморщенными кулачками.
– А помнишь, как ты выхватил у меня из-под носа железную дорогу?! вопил один.
– А ты-то! Ты-то! – пищал другой. – Кто собирался пустить меня по миру, скупая за бесценок старые дома?!
– Сеньоры, спорить некогда. – Буль Бурес взглянул на часы. – Через двадцать минут я вылетаю. Тайфун уже ждёт!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
А вы кто?
Дождь лил две недели. А потом кончился так же внезапно, как и начался.
Небо было голубое-преголубое, как новенькая скатерть, по чьей-то небрежности прожжённая посредине, – там красовалось солнце.
Из хижин высыпали негры, мулаты, креолы, белые. У негров кожа была чёрная, как ночь; у мулатов – смуглая, как вечерние сумерки; у креолов светло-серая, как ранний рассвет; у белых – красная от загара, как длинный знойный день.
Только у Пень Колодуса, сидящего на веранде, кожа была белая. Белая, как туман над тропическими болотами. А почему б и не быть ей белой? Ему же не приходилось каждый день с утра до вечера работать на плантациях под жарким солнцем. Впрочем, нос у него был красный, как стоп-сигнал. Но не от загара.
Рубщики потянулись к дремучим зарослям сахарного тростника.
Участок у отца Ника, как и у других, был не очень большой. Можно было свободно перекрикиваться с соседями, не очень-то напрягая глотку.
Ник с трудом поспевал за отцом. Он собирал срубленный сахарный тростник, очищал его от жёстких листьев и складывал в кучу.
– Давай, давай! – торопил отец, ловко орудуя тесаком.
– Давай! Давай!..
Хруст, хруст...
– Давай! Давай!..
Хруст, хруст...
Отец опустился на влажную землю. Он сидел в тени, отбрасываемой тростником, и тяжело дышал.
– Устал, – виновато улыбнулся он и протянул мачете Нику. – На, попробуй.
Ник радостно схватил тесак. Жаль, что его не видит никто из мальчишек! Глядя на бесконечную стену тростника, он представлял себе, что перед ним несметная армия врагов.
Вот лысый сеньор – рраз!
Вот управляющий – рраз!
А это – надсмотрщик, а вон – другой, третий... Рраз, рраз, рраз!
Так работать было гораздо легче.
Тростник с хрустом ложился на красную, словно пропитанную вином, землю.
– Давай я, – остановил его отец, и Ник с сожалением отдал тесак.
Вдалеке над стеной тростника проплыла, словно по воздуху, фигура охранника с охотничьим ружьём за спиной. Солнце вспыхивало на блестящих ручках велосипеда.
– Сбегай в рощу, – сказал Нику отец, провожая взглядом охранника, – и нарви бананов, пока никого нет. Только потихонечку!
В банановой роще было тихо и сумрачно. Трубчатые стволы, как бы сплетённые из толстых шершавых листьев, устремились вверх. И под разлапистыми кронами висели тяжёлые гроздья бананов. Ник огляделся по сторонам и полез за плодами.
И вот уже протяни руку – и пальцы коснутся бананов.
Ник вытащил из кармана острый осколок бутылочного стекла. Солнечные лучи, пробившись между жёсткими, будто вырезанными из жести листьями, упали на стекло, и по стволам запрыгали бойкие зайчики.
Ник начал перепиливать толстую ножку, удерживающую гроздь бананов.
– Эй, малыш! – внезапно послышался чей-то голос.
Ник от испуга чуть не упал вниз.
Прямо над ним, у кроны, сидел маленький толстячок в красном длинном колпаке. В руках у него была желтая игрушечная жестяная лейка.
– Здравствуйте, – робко ответил Ник. – А вы... кто?
– Я? – удивился незнакомец и добродушно улыбнулся. – Я Дождь.
– Ой! – обрадовался Ник. – Не может быть!
– Как не может быть?! – обиделся человечек и начал ворчать себе под нос: – Всегда так... Работаешь не покладая рук – и ещё не верят. Тоже мне!.. Вот возьму и заболею, и тогда живите как хотите. Что мне, больше всех нужно? – И рассерженно крикнул: – А у меня насморк и ревматизм, если хочешь знать! Всё время с водой работаю, это тебе не шутка!
– Я вас не хотел обидеть, дедушка Дождь! – затараторил Ник. – Я...
– Не хотел, – проворчал Дождь. – Все вы не хотели. Тут тоже один не хотел. Кружил внизу на велосипеде и ружьём грозил. Слезай, говорит, а то как хлопну! Это кого – хлопну? Меня? Я его так хлопнул – за месяц не опомнится. Пришлось на него две бочки ледяной воды вылить! – И гордо закончил: – Еле удрал от меня, только спицы засверкали. Ну да ничего, ангина ему обеспечена. Плюс грипп.
Дождь захохотал. А из лейки у него заструилась на землю вода, и казалось, нет ей конца – внизу уже побежал ручеёк.
– А вы летать не умеете? – спросил Ник, с восхищением уставившись на необыкновенную лейку.
– То есть как не умею?! – обиделся Дождь и прыгнул вниз.
Ник вскрикнул, испугавшись, что тот может разбиться. Но Дождь вдруг резко взмыл вверх и снова скрылся в густой кроне.
– Ну как? – спросил он, высунув голову из листвы.
– Здорово! – Ник чуть было не захлопал в ладоши, но вовремя вспомнил, что может упасть. – А как вы научились летать?
– Я не учился, – важно сказал Дождь. – Я такой от рождения.
– Правда? – удивился Ник.
– Ага, – сказал Дождь. – В нашем роду все летали.
– А у вас мотор, да?
– Всё может быть, – ответил Дождь. – Сейчас проверим.
Он сделал круг над рощей, склонив голову набок и прислушиваясь.
– Нет, – сказал Дождь, опустившись рядом с Ником и ощупывая себя со всех сторон. – Как это ни странно, но мотора нет.
– Угощайтесь. – Ник протянул Дождю гроздь бананов.
– Спасибо, – ответил Дождь. – Один, так и быть, возьму. Из вежливости.
Он очистил банан и с наслаждением зачавкал.
– Вкусно. Очень. Давно не ел. Занят. Как всегда.
– А разве... вы не бананы рвали, когда я вас увидел? – спросил Ник.
– Вот ещё! – промычал Дождь. – За большими делами забываешь о малых. Понятно?
– Нет, – откровенно ответил Ник.
– Не работает у тебя голова. Нет, не работает, – с глубоким сожалением заметил Дождь, оторвал от грозди ещё один банан и снова сказал: – Из вежливости.
– Ну а всё-таки?
– Если хочешь знать, – объяснил Дождь, – я две недели поливал леса и поля. Это и есть большие дела, ясно?
– Ага.
– А вот сегодня поливаю всё, что забыл. Ну, цветок там какой. Банан вот этот, к примеру. – Дождь снова протянул руку к грозди. – Видишь сухой. Листья его заслонили.
Дождь побрызгал на банан из лейки, тут же оторвал его, очистил и отправил в рот.
– Это и есть малые дела. Вот. Теперь дошло?
– Дошло, – засмеялся Ник.
– То-то. – Дождь оторвал от грозди ещё два банана. – Из веж... Посмотрел на Ника и тоже засмеялся. – За знакомство! – И вдруг насторожённо спросил: – А ты не жадный?
– Ни капельки.
– Чудесно! – обрадовался Дождь. – Тогда я возьму ещё парочку. Нет, троечку!
– А как же вам удаётся из такой маленькой лейки весь остров поливать? – спросил Ник.
– А у тебя голова работает! – удивился Дождь.
Он зажужжал и опустился на землю.
– Смотри. – Он наклонил лейку, и сразу зажурчала вода, орошая крохотный цветок.
– А если выше... – И Дождь поднялся на метр над землёй.
Струя воды из лейки уже орошала небольшой пятачок земли.
– Ещё выше... – Дождь взлетел на несколько метров.
Струи из лейки захватывали уже гораздо больший участок.
– Понял! – обрадованно вскрикнул Ник. – Чем выше вы поднимаетесь...
– Тем большую площадь я поливаю, – подхватил Дождь.
– Но ведь для того, чтобы оросить весь остров, – недоверчиво сказал Ник, – надо подняться, вероятно, метров на сто...
– Скажешь тоже! – проворчал Дождь. – Бери выше...
– Сто двадцать?! – ахнул Ник.
– Не-а. – Дождь стремительно мотнул головой и хихикнул.
– Сто двадцать пять?
– Не-а...
– Сто тридцать?
– А говоришь, не жадный, – шмыгнул носом Дождь. – Нет чтоб метров по двести прибавлять, так он по пятку, по пятку.
– Так высоко? – Ник даже зажмурился.
– Да, не низко, – не без гордости сказал Дождь. – Ух и холодно же там!
Он съел ещё один банан, что-то недовольно ворча, и сказал:
– Ну, ладно. Пока. Спешу. Дел уйма!
– Уже... – разочарованно протянул Ник. – Так скоро? Заходите к нам сегодня вечером в гости. Кофе будем пить. – И таинственно понизил голос: А у отца и вино есть. Специально для самых важных гостей.
Дождь напыжился:
– Ну, если для важных, тогда жди. – Он подпрыгнул и полетел над рощей.
– Крайняя хижина к лесу, – крикнул вдогонку Ник.
– Чудесно, – отозвался Дождь. – Чудесно!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тайфун
12.00 – двухмоторный самолёт, принадлежащий акционерной компании "Ананас", сделал круг над городом и взял курс на северо-восток. Внизу расстилалось море. На борту самолёта был только один пассажир – сеньор Буль Бурес.
12.20 – под самолётом протянулось чужое извилистое побережье в паутине железных дорог и автострад.
13.20 – самолёт приземлился на военном аэродроме огромного города. Это была столица Белой страны.
13.40 – специальный вертолёт доставил сеньора Буль Буреса на плоскую крышу резиденции Тайфуна.
13.42 – сеньор Буль Бурес спустился на лифте с шестидесятого этажа на двадцатый.
13.42-14.30 – томительное ожидание в приёмной.
Яростные звонки двенадцати телефонов – вежливые ответы шести накрашенных секретарш:
– Да... Да... Тайфун занят – на Юге чрезвычайное положение. Туда прорвались посторонние северные ветры! Позвоните через полчаса.
– Нет... Нет... Тайфун занят – в стране Андкордии военный переворот, необходимо принять срочные меры. Позвоните через час.
– Так... Так... Но Тайфун занят – на Севере, в двухстах милях от нашего аэродрома, обнаружены следы снежного человека, который бродит там без специального разрешения! Позвоните через полтора часа.
– Алло... Алло... Тайфун занят... На Синем архипелаге ужасное наводнение? Пострадало десять миллионов человек?.. Ждёте помощи?.. Не волнуйтесь, Тайфун о вас помнит. Позвоните через месяц. А лучше – через два.
– Ну... Ну... Тайфун же занят – он формирует кабинет министров Тигровой республики! Позвоните вечером.
– Хорошо... Хорошо... К сожалению, Тайфун занят – в Труфании землетрясение!.. Ах, это Главный Министр Труфании?.. Что?.. Народ волнуется? Не волнуйтесь! Тайфун уже направил к вашим берегам наш могучий и доблестный военный флот. Вы будете потрясены!.. Что? Уже потрясены? То-то же! Знай наших!
14.30-15.00 – трое широкоплечих телохранителей Тайфуна обыскивали сеньора Буль Буреса с ног до головы. Из оружия была найдена только зубочистка, которую тут же спрятали в сейф и опечатали.
15.00 – узкая дверь из кованой стали распахнулась, и вспыхнуло световое табло: "Входите".
Буль Бурес одёрнул пиджак и вошёл в огромный кабинет с широченными окнами, забранными никелированной решёткой.
За широким дубовым столом восседал всемогущий Тайфун. Его огромное брюхо вздымалось так высоко, что казалось, сидит странное безголовое существо. Для чего здесь стоял стол, было совершенно непонятно. Тайфун при всём желании не смог бы до него дотянуться. Столом ему служило собственное брюхо, на котором стояло двадцать телефонов, десять бутылок минеральной воды и мраморная подставка с тяжёлой авторучкой.
Сеньор Буль Бурес встал на цыпочки. За гигантским брюхом Тайфуна скрывалась лысая голова с оттопыренными ушами.
Тайфун так шумно дышал, что казалось: в комнате работают десятки мощных вентиляторов. От его свистящего дыхания покачивалась люстра. Лёгкие плетёные кресла скользили по паркету, словно живые.
– Добрый день, господин Тайфун. – Сеньор Буль Бурес наклонился вперёд, чтобы не упасть. При каждом выдохе Тайфуна ему приходилось наклоняться вперёд, при каждом вдохе – откачиваться назад.
– Привет, – буркнул Тайфун.
Поток воздуха резко отбросил Буль Буреса к стене, прямо в кресло.
– Я уже всё знаю, – важно заявил Тайфун и вздохнул.
– Мы надеемся на вашу помощь, – почтительно произнёс Буль Бурес, заскользив на кресле к столу.
– Ну, что же, – проворчал Тайфун, шумно выдохнув воздух.
Буль Бурес отъехал с креслом обратно к стене.
Так он и мотался на кресле во время всего разговора от стола к стене, от стены к столу.
– Я беру вас, – сказал Тайфун, вытянув свою пухлую короткую руку, под своё крыло!
– Да-да, разумеется, – засиял Буль Бурес. – Но... что вы за это возьмёте? Я имею в виду...
– Я вас понял, – перебил его Тайфун. – Я возьму... всё. Весь остров!
– Как – весь?! – растерялся Буль Бурес. – А мы?
– На вашем месте я не стал бы беспокоиться. И вы, и те, кто вас послал, ничего не потеряют. Держитесь за меня – и дело в шляпе. Мы с вами выкачаем из вашего захолустного островка столько, сколько вам и не снилось!
– Именно это я и хотел услышать, – с облегчением произнёс Буль Бурес. – Но сейчас вся власть у этого бывшего парикмахера, а он...
– Ни слова, ни слова! – захохотал Тайфун, и Буль Бурес завертелся волчком вместе с креслом. – Это мой человек.
– Гениально, – прошептал Буль Бурес. У него закружилась голова – и комната поплыла перед глазами. – Потрясающе!
– Ему пришлось здорово поработать, чтобы пустить пыль в глаза, продолжал Тайфун. – И батраком, и продавцом, и даже парикмахером! Ха-ха-ха... Да, кстати, как его зовут? У меня таких столько, что и не сосчитаешь... Ага, вот... Утринос Апч... Ап... Проклятое имя! – внезапно заорал Тайфун и сморщился. – Ой, сейчас чихну! Ап... Ап...
Он лихорадочно нажал на кнопку. Сразу завыла сирена. За дверью послышался топот ног.
– Надо потереть нос! – отчаянно закричал Буль Бурес. Он знал, что стоит Тайфуну чихнуть – и может обвалиться потолок.
Тайфун никак не мог дотянуться своей короткой ручкой до носа – мешало брюхо. Внезапно потолок раздвинулся, и на голову Тайфуна опустился на цепях большой бронированный колпак.
– Апчхи!!!
Раздался оглушительный взрыв, и Буль Бурес потерял сознание.
Очнулся он на диване в приёмной. Над ним склонился человек в белом халате.
– Что со мной? – пролепетал Буль Бурес, ощупывая себя.
– Вам повезло, – с восхищением сказал врач. – Ни одной царапины. Замечательное это изобретение – колпак! Всю силу взрыва берёт на себя!
Буль Бурес посмотрел на огромный рваный пролом в стене приёмной, на зазубренный осколок колпака на полу и снова потерял сознание. Когда он опять очнулся, в приёмной царил порядок. Пролом был уже заделан. И накрашенные секретарши как ни в чём не бывало щебетали по телефону:
– Алло... Алло... Тайфун занят...
Буль Бурес встал с дивана и пошатываясь побрёл к выходу.
– Сеньор! – окликнула его одна из секретарш. – Тайфун просил вам передать, что назначил вас первым заместителем Главного Министра в правительстве Апчхибосса Утриноса. Тайфун сказал, что вы найдёте общий язык... Да, сегодня Тайфун полетит отдыхать и лечиться от насморка на ваш... как его?.. – Она заглянула в бумажку. – Зелёный остров. Организуйте достойный отдых, сеньор первый заместитель Главного Министра.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Бунт!
Вечерело. Серые сумерки всё плотнее окутывали далёкие горы...
Зелёная машина Буль Буреса промчалась по Главной и единственной улице деревни, окутав крестьянские хижины красным дымом пыли. Обогнула знакомую нам банановую рощу, где Ник встретился с Дождём, и, напряжённо урча, поползла по бетонированной дорожке на холм, на котором торчал большой трёхэтажный дом с башенками, похожий на замок. Миновала узкий мостик, переброшенный через глубокий ров, и остановилась у массивных деревянных ворот, покрытых узорами из стальных полосок и болтов. По верху каменной ограды извивалась ржавая спираль колючей проволоки.
