Текст книги "Записки звездочёта Сириуса"
Автор книги: Альберт Иванов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
В смотровом оконце ворот тут же появилось лицо Пень Колодуса.
– Ах, заждались! – воскликнул управляющий. – Я сейчас! Мигом!
Загремели запоры, и ворота медленно раскрылись.
Машина въехала во двор, вымощенный каменными плитами.
Из дома выскакивали слуги, повара, садовники и надсмотрщики.
– С приездом! Добро пожаловать домой! – подобострастно кричала многочисленная челядь.
Пень Колодус суетился больше всех.
– Заждались! – повторил он, предупредительно распахивая дверцу машины. – Время тревожное, уж не знали, что и думать!
Буль Бурес только хмыкнул и в свою очередь низко склонился перед неимоверно пузатым толстяком, с трудом выбирающимся вслед за ним из машины. Когда тот наконец вылез, рессоры, сжатые до предела под его тяжестью, сразу подбросили кузов вверх – машина чуть не опрокинулась и лихорадочно задрожала.
Шофёра подбрасывало на сиденье, он держался двумя руками за фуражку, словно это могло ему чем-то помочь, и тревожно улыбался.
– Уфф! – выдохнул толстяк, и все покачнулись от сильного порыва ветра. – Ну и дорожка! Уж лучше добираться своим ходом... Правда, годы не те, закряхтел он. – Предпочитаю ездить в машине.
– Ну что вы! – заискивающе сказал Буль Бурес. – Вы сейчас в самом расцвете сил!
Толстяк покровительственно улыбнулся.
– Прошу. – И хозяин почтительно указал гостю на замок. – Вы чудесно отдохнёте в моей хижине. К вашим услугам самые лучшие апартаменты!
– Это какие? – равнодушно спросил толстяк, окидывая взглядом здание. Учтите, я люблю спать спокойно.
– Ну конечно. – И Буль Бурес показал на огромные окна третьего этажа. – Девять комнат, ванная и кабинет.
Прислуга почтительно смотрела на важного гостя. Пень Колодус умильно улыбался. Толстяк зевнул:
– Ну что ж, ну что ж. Я не прочь полежать с дороги. – И деловито спросил: – А в этой лачуге лифт имеется?
– Лифт?! – изумился Пень Колодус. – Всего три этажа – и лифт?!
Буль Бурес бросил на него грозный взгляд:
– Сегодня же сделать! Ясно?
– Я не привык подниматься пешком, – буркнул толстяк.
– Мои люди отнесут вас на руках, – торжественно заявил Буль Бурес.
– Вот ещё, – ответил толстяк. – Уронят. Я уж лучше сам, по старинке. Отойдите в сторону, – приказал он. – Дальше, дальше. Дальше!
Все, недоуменно переглядываясь, отбежали к воротам. А Буль Бурес почему-то спрятался за машину.
Толстяк внезапно закружился на одной ноге – быстрее, быстрее, – пока не стал похож на огромную пёструю юлу.
Ещё быстрей!
Теперь толстяк напоминал смерч – высокий серый колеблющийся столб, казалось, сотканный из песка и пыли.
Согнулись верхушки пальм. Кошку, мирно спящую на крыше, забросило в печную трубу.
Смерч, словно пританцовывая, описал во дворе несколько кругов, внезапно оторвался от земли, на несколько секунд повис в воздухе и с воем исчез в одном из раскрытых окон третьего этажа.
Задыхаясь от пыли, Пень Колодус подполз к хозяину.
– К-кто эт-т-то? – дрожащим голосом спросил управляющий. – Уж-ж-жасно!
– Тайфун! – гордо ответил Буль Бурес, робко выглянул из-за колеса машины и, увидев, что опасность окончательно миновала, встал, отряхивая костюм.
– Сам Тайфун?! – ахнул Пень Колодус. – Значит, мы...
– Спасены! – закончил сияющий Буль Бурес. – Всё в порядке!
Надсмотрщики, слуги, повара и садовники, поднимаясь и потирая ушибленные бока, со страхом смотрели на окно, в котором исчез Тайфун. Оттуда уже доносился свистящий храп – створки окна то раскрывались, то закрывались. Жалобно звенели стёкла во всём доме.
Неожиданно раздался громкий стук в ворота.
Буль Бурес зашипел на управляющего:
– Вы что, с ума сошли? Кто это там?
Пень Колодус рысцой затрусил к воротам и открыл смотровое оконце.
– Что?.. Как?.. Не может быть! – донеслось до Буль Буреса.
Пень Колодус приоткрыл ворота, и во двор скользнул старикашка Выпей Тут – владелец трактира-кофейни "Нам здесь весело по вечерам!".
– Сеньор! Сеньор! – жалобно запричитал он, бросаясь к Буль Буресу. Как я рад, что вы уже вернулись!
– Привет, – хмуро сказал Буль Бурес. – Какой чёрт принёс тебя не вовремя?
– О, если б вы знали! – задыхаясь бормотал Выпей Тут. – Если б вы знали!..
– Что знал? – разозлился Буль Бурес. – Скорей выкладывай и убирайся!
– Бунт! – округлив глаза, затрясся Выпей Тут. – В деревне бунт!
Буль Бурес попятился:
– Как бунт?
– Никто в деревне до последнего часа, – затараторил трактирщик, ничего не знал о событиях в столице. А потом... потом они всё-таки пронюхали! Собрались у меня в кофейне и начали делить землю!
– Какую землю? – удивился Буль Бурес, и морщины на его лбу собрались пухлой гармошкой.
– Вашу, сеньор!
– Мою?!
– А затем... затем...
– Ну что? Что?
– Приехал важный чиновник и объявил, что вся земля остаётся у прежних хозяев. Так решило правительство.
– Вот именно, – самодовольно улыбнулся Буль Бурес. – Правительство это мы. Я!
– Вы? – изумился Выпей Тут.
– Меня назначили первым заместителем Апчхибосса Утриноса!
– Поздравляю, сеньор! – в один голос воскликнули Выпей Тут и Пень Колодус. – Какая приятная неожиданность!
– А ты поднимаешь панику, – благодушно сказал Буль Бурес. – Вот видишь, всё обошлось. Идёмте, по этому случаю я вас угощу замечательным винцом, а не тем пойлом, которое вы подаёте в своей харчевне. Брр...
И Буль Бурес, насвистывая, направился к дому. Он насвистывал мотив популярной песенки "Как чудесно жить на свете, не зная забот".
– Но это не всё! – в отчаянии вскричал Выпей Тут, семеня следом. Охрана чиновника обезоружена! И сейчас, сейчас... Сейчас с него сняли, извините, брюки и посадили в самую большую лужу посредине деревни!
Буль Бурес грозно засопел.
– А во главе бунтовщиков вот такой низенький карлик. – Выпей Тут показал рукой. – Это, наверное, какой-то мятежник из столицы. Не поверите, он заявляет, что он – Дождь! Он говорит, что ещё не то будет! Он грозился, сеньор, что устроит вам хорошенькое наводнение, смоет ваш дом и... Трактирщик на мгновение задумался и виновато сказал: – Не помню. Забыл. Я так спешил – даже туфли на ходу потерял!
Выпей Тут жалобно уставился на свои босые грязные ноги.
– К оружию! К оружию! – завопил Буль Бурес.
Из окна высунулась лысая голова Тайфуна. Он протирал кулаками глаза и отчаянно зевал, рискуя вывихнуть челюсть.
– В чём дело? Что случилось? – гаркнул он так оглушительно, что с пальм посыпались листья.
– В деревне бунт, – почтительно доложил Буль Бурес.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Схватка в воздухе
А в деревне в это время действительно происходили удивительные события.
В глубокой луже, напротив кофейни "Нам здесь весело по вечерам!" сидел тощий господин в очках и расшитой золотом фуражке. Рядом с ним лежала огромная свинья. Она добродушно хрюкала и всё время пыталась почесать бок об острое колено чиновника, торчащее из воды.
Чиновник безуспешно старался оттолкнуть тяжёлую тушу своими слабенькими ручками.
– Уберите животное! Вы за это ответите! Я всех запомнил: и тебя, и тебя, и тебя! И тебя тоже! Я буду требовать, чтобы вас расстреляли! Расстреляли!! – И изредка тоненько вскрикивал: – Верните мне мои брю-у-ки!
На полу кофейни лежали трое связанных солдат. Они испуганно таращили глаза на маленького пухлого человечка в красном колпаке, который сидел на перилах веранды и важно посматривал то на чиновника в луже, то на свои большие часы-луковку. Это был Дождь.
– Рано. Рано. Ещё рано, – утешал он чиновника. – Потерпи, осталось немного. Ты и часу не сидишь! – И всё подливал, подливал воду в лужу из своей волшебной лейки.
Вокруг лужи толпились рубщики сахарного тростника. Они что-то кричали, смеялись, улюлюкали. Пронзительно свистели мальчишки.
Только Ник не кричал, не смеялся и не свистел. Он выбрался из толпы вместе с отцом и двумя плечистыми парнями. У каждого из них висели за спиной солдатский карабин и рюкзак, а в уголке губ дрожал огонёк сигареты. У каждого, кроме Ника.
– Нам надо уходить, Ник, – тихо сказал отец. – Но и тебе здесь тоже оставаться нельзя. Иди в город. Адрес моего брата помнишь?
Ник кивнул и проглотил комок в горле.
– Возьми меня с собой.
– Нет, – ответил отец. – Нас ждёт опасная жизнь... Я хочу быть спокойным за тебя. Обещай, что ты сделаешь всё, как я сказал.
Ник снова кивнул и уткнулся носом в холодную пряжку отцовского ремня.
– Я тебя найду, слышишь? – сказал отец. – Найду... Ты только жди.
Парни с карабинами подошли к Дождю.
– Мы проворонили трактирщика, он умчался к сеньору. Уже пора. Надо уходить.
Далеко на холме появились две жёлтые точки – фары машины. Они то скрывались за деревьями, то вновь вспыхивали, как кошачьи глаза.
– Скажут тоже, – невозмутимо ответил Дождь, не отрывая глаз от секундной стрелки своих массивных часов. – Я занят. Я не могу! – И капризно повторил: – Не могу, не могу! Я хозяин своему слову. И если я сказал, что эта жердь в очках просидит в луже не меньше часу, – значит, так и будет!
– Он и без тебя посидит, – невольно засмеялись парни. – Ещё несколько минут – и будет поздно. Мы не успеем скрыться.
– Это вы не успеете, – хмыкнул Дождь. – А я успею. Идите, идите.
Ник долго смотрел вслед трём фигурам с карабинами, чётко выделяющимся на фоне затухающего неба, пока они не растаяли в темноте.
– Убежали, да? Скрылись, да? – запричитал чиновник. – От нас не скроешься! – И снова тоненько заголосил: – Отдайте брю-у-ки!
Седой старик положил руку на плечо Нику и сказал:
– Так надо, малыш. В джунглях они будут в безопасности. Чиновник обязательно донёс бы на них. Уж он-то запомнил, кто разоружил охрану и посадил его в лужу. Да и Выпей Тут, чтоб ему пусто было, всё видел!.. Но ты не бойся, их не найдут. Никто не знает джунгли лучше, чем твой отец! Старик закашлялся. – Сам ты тоже поскорей уходи, а не то, не ровен час, схватят тебя как заложника. А за нас не волнуйся. Нам за чиновника ничего не будет. Мы его и пальцем не тронули. Спеши, сынок.
– Мы уйдём вместе с Дождём, – сказал Ник. – Он обещал проводить меня до столицы. К моему дяде.
Внезапно послышался приближающийся шум мотора.
Шум нарастал. Ближе, ближе... И вот из-за поворота выскользнула длинная машина. Лучи выхватили из полумрака стволы пальм, затем замершую в тревожном ожидании толпу, пробежали по стенам харчевни и застыли на луже, в которой сидел чиновник в очках.
Машина остановилась, пронзительно вскрикнули тормоза.
– Караул! На помощь!! Спасите!!!
Чиновник завопил так истошно, что свинья, дотоле невозмутимо воспринимавшая его причитания, вдруг завизжала. Со звуком пушечного выстрела она вырвалась из сковывающей её грязи и, ошалев от слепящего света, с рёвом бросилась на машину.
– Назад! Не сме-е-ей! – раздался из машины хриплый голос сеньора Буль Буреса.
Но было поздно. Свинья, как мощный таран, врезалась в радиатор. Удар! И свинья, и машина, словно резиновые, отлетели друг от друга. От сотрясения открылась дверца, и на дорогу выпал трактирщик Выпей Тут.
– Я ни при чём, я ни при чём, – забубнил он и снова юркнул в машину, но тут же от мощного толчка вылетел обратно: из машины вылез Буль Бурес с ручным пулемётом в руках, а следом за ним – трое надсмотрщиков с карабинами и Пень Колодус с большой ракетницей.
Толпа бросилась прочь.
– Стой! Стой! – Буль Бурес и надсмотрщики помчались наперерез.
Один только Дождь остался на месте. Он по-прежнему невозмутимо смотрел на часы и время от времени подливал в лужу воду.
Ник высунулся из-за угла кофейни.
– Дождь, нам пора. Бежим!
– Ещё немного, и я готов, – последовал спокойный ответ.
Выпей Тут, опасливо косясь на него, шмыгнул на веранду и принялся развязывать карабинеров, туго спелёнутых бельевыми верёвками.
Перед Дождём вырос Пень Колодус и навёл на него ракетницу:
– Кто такой? Такой – кто? Нет, ты какой-то не такой. А ну, признавайся!
– Пятьдесят пять, пятьдесят четыре... – продолжал считать Дождь, внимательно следя за секундной стрелкой и не обращая на него ни малейшего внимания.
– Я тебя спрашиваю! – побагровел Пень Колодус.
– Пятьдесят, сорок девять, сорок восемь...
– Я кому говорю?! – свирепо раздул усы Пень Колодус и взвёл курок раздался сухой щелчок, как будто раскололи грецкий орех.
– Тридцать шесть, тридцать пять...
– Ты меня слышишь или ты меня не слышишь? – чуть не плача вскричал Пень Колодус, размахивая ракетницей.
– Двадцать восемь, двадцать семь... Отодвиньтесь, пожалуйста, вы мне мешаете! Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать...
Пень Колодус чуть не зарыдал. Он почувствовал себя беспомощным и одиноким. Весь его напор разбивался о невозмутимость этого коротышки в красном колпаке, которого, казалось, можно убить щелчком. Ему даже стало жалко себя. "Разве мне доставляет удовольствие бегать по ночам с этим идиотским пистолетом?" – подумал Пень Колодус. Дело в том, что он страшно боялся огнестрельного оружия. Это случилось после того, как он однажды во сне машинально нажал на курок револьвера, лежавшего под подушкой, и прострелил себе ухо. Хоть серьгу носи!
Надсмотрщикам удалось подогнать к харчевне лишь несколько дряхлых стариков. Все остальные жители скрылись в дремучих зарослях сахарного тростника и там затаились, выжидая, когда улягутся страсти.
– Аут! – громко объявил Дождь, спрятал часы в карман, сладко потянулся и... повис в воздухе над головой управляющего.
– А! – вздрогнул Пень Колодус и зажмурился.
Когда он открыл глаза, странного человечка уже не было видно.
– Верни-и-ите брю-у-ки! – снова заголосил чиновник.
Сеньор Буль Бурес стоял на краю лужи и, невольно задыхаясь от смеха, смотрел на чиновника.
– Я тебе посмеюсь! – взвизгнул чиновник. – Я тебя тоже запомню!
– Что?! – заревел Буль Бурес. – Мокрица! Встань, когда со мной говоришь!
Его властный тон подействовал на чиновника отрезвляюще.
– Виноват, – вздрогнул чиновник и, продолжая сидеть, попытался вытянуть руки по швам. – Я не могу встать! – И снова жалобно: – Верните мне брю-у-ки!
Внезапно послышалось какое-то странное негромкое жужжание, и на голову чиновника упали те самые брюки, о которых он уже и не смел мечтать. Все задрали головы вверх. Жужжание стихло. Только загадочно шелестели листья деревьев.
Буль Бурес направил пулемёт на пышную крону одной из пальм:
– Кто там?.. Слезай!
Ни звука.
Та-та-та-та! Пулемётная очередь вспорола тугие листья, какой-то загадочный тёмный предмет отделился от пальмы. Трах! – и Буль Бурес, уронив пулемёт, свалился как подкошенный. Рядом валялся кокосовый орех, из сквозных пулевых отверстий которого струился сок.
Надсмотрщики подхватили Буль Буреса под руки. Он раскрыл глаза и простонал:
– Я убит?
– Ранены, – ответил Выпей Тут, обмакнув свой носовой платок в грязной луже и приложив к внушительной шишке на голове сеньора.
А Пень Колодус стоял разинув рот. Он готов был поклясться, что над кофейней на фоне луны промелькнул силуэт загадочного человечка с игрушечной лейкой, того самого, который совсем недавно сидел на перилах веранды.
Выпей Тут подскочил к Пень Колодусу:
– А где этот... в колпаке?
– Улетел, – задрожал управляющий.
Выпей Тут опять кинулся на веранду, проскочил мимо солдат, с кряхтеньем растирающих одеревеневшие мускулы, и заперся на кухне.
Чиновник наконец выбрался из лужи. Он долго расшаркивался перед Буль Буресом и, словно не веря глазам своим, нет-нет да и поглядывал на мокрые брюки, обтягивающие его костлявые ноги.
Сеньор Буль Бурес учинил допрос старикам, которых удалось задержать надсмотрщикам. Но старики молчали и переминались с ноги на ногу, разыгрывая из себя нелюдимых деревенских простофиль.
В качестве обвинителей, свидетелей и потерпевшей стороны выступили чиновник и его злополучная охрана. Битый час они кричали, топали ногами и брызгали слюной. Но хотели они того или нет, им всё же пришлось признаться, что главные виновники скрылись в джунглях – в деревне их нет.
– Они смеялись надо мной и показывали на меня пальцами, – вот и всё, в чём мог обвинить чиновник остальных жителей деревни.
– Я тоже над вами смеялся, – буркнул Буль Бурес, щёлкнув затвором пулемёта. – Может, у вас есть улики посущественней?
У него страшно чесались руки устроить небольшой показательный расстрел. Пусть эти олухи знают, как зариться на его землю! И Буль Бурес злился на идиота чиновника, который пункт за пунктом рассказывал всё, как было, и боялся выдумать что-нибудь такое, что дало бы предлог для расправы. Чиновник был страшный трус. Во-первых, он опасался последующей мести – мало ли что может случиться! Во-вторых, присутствие первого заместителя Главного Министра, как ни странно, совершенно не вдохновляло на ложь. Про себя чиновник рассуждал довольно здраво: в наше тревожное время министры приходят и уходят, а чиновники остаются и расхлёбывают кашу, которую те заварили. Чиновник боялся ответственности.
Так что тот седой старик был прав, когда говорил Нику, что с ними ничего не смогут поделать, потому что смеяться никому пока ещё не запрещено. Правда, Буль Бурес в ярости угрожал, что вызовет войска и арестует всех, вплоть до грудных детей. Но в эту угрозу, пожалуй, никто не верил, даже сам Буль Бурес. Он тоже боялся ответственности, особенно тогда, когда её не на кого свалить! И новоявленный первый заместитель Главного Министра, сознавая своё бессилие, решил отыграться на... жилищах отца Ника и его друзей.
Короткий приказ – и надсмотрщики подожгли три хижины, стоящие на краю деревни. Вспыхнули пальмовые листья крыш.
И сразу загудела, зашумела, забурлила деревня – сбежались все, кто прятался. Защёлкали выстрелы – надсмотрщики палили в воздух, никого не подпуская тушить пожар.
Отблески огня плясали на лице Ника, покинувшего своё убежище за углом кофейни. Он укусил себя за палец, чтобы не разреветься.
И тут чиновник внезапно вспомнил про своего мучителя с лейкой и часами-луковкой.
– Пусть они выдадут бунтовщика по кличке Дождь, – заверещал он, прячась за спину Буль Буреса. – Он ещё недавно был здесь! Наверняка его где-то прячут!
И вдруг случилось удивительное. На горящие хижины обрушились потоки воды. Настоящий тропический ливень! У Буль Буреса от изумления отвисла челюсть. Невиданно и неслыханно! Что за странный дождь, который льёт только над пожаром?! Нигде вокруг не падало ни одной капли!
– Дождь! Дождь! – ликующе закричал Ник.
И все увидели пухлого человечка с лейкой в руках, который кружился в воздухе. Огоньки затухающего огня выхватывали из темноты его фигурку в красном длинном колпаке.
– Он на с-самом д-деле Д-дождь? – заикаясь, спросил чиновник у Пень Колодуса.
– К-как вид-д-дите, – тоже заикаясь, ответил управляющий.
– Под-д-думать только! – пробормотал чиновник. – Живём в город-д-де и ничего не вид-д-дим! Оторвались от ж-жизни.
– Какой ещё Дождь? – рявкнул Буль Бурес. – Я такого не знаю!
– Самый что ни на есть, – пролепетал Пень Колодус, придя в себя.
– Ну и что? – буркнул Буль Бурес. – Здесь моя земля. – И скомандовал: – Огонь!
Но надсмотрщики испуганно опустили карабины.
– Трусы! – заорал Буль Бурес, прицелился, руки у него дрогнули, и он вдруг сказал Пень Колодусу: – Пожалуй, мне это невыгодно, а? Кто потом будет орошать мои плантации?
– Да стреляйте же, стреляйте! – шипел Пень Колодус. – Ваше счастье в ваших руках!
– Какое ещё счастье? – удивился Буль Бурес. – Остаться без воды?
– Это с вашими-то озёрами и реками?! Да к вам будут все бегать на поклон! И платить, платить, платить за каждый стакан воды!
– Платить? – оживился Буль Бурес. – Что ж ты раньше молчал?
И сразу загрохотал пулемёт.
Но Дождь молниеносно увернулся от пунктира трассирующих пуль и как ни в чём не бывало продолжал заливать тлеющие крыши.
Свинья, тёмной глыбой лежащая на дороге, внезапно очнулась и помчалась куда глаза глядят. И надо было случиться, что она снова с грохотом налетела на злополучную машину Буль Буреса.
– Я, кажется, заснул? – вдруг раздался из машины громовой голос Тайфуна.
По улице с воем промчался ветер, расшвыривая всех в разные стороны и поднимая тучи пыли.
Отчаянно зевая, Тайфун вылез из помятой машины, пинком отбросил в сторону визжащую свинью и сладко потянулся.
К нему подскочил Буль Бурес и что-то отчаянно затараторил. До всех долетали только обрывки фраз:
– Дождь... Бунт... Большая опасность... Вы гость... Мы не хотели вас беспокоить... Не стали будить... Думали, справимся сами... Вот он! Вот он!
Спрятавшийся под крыльцом кофейни Ник услышал страшный вой вихря. По дощатой стенке яростно застучал песок.
Ник высунул голову и увидел, что на том месте, где стоял огромный пузатый незнакомец, никого нет. Над кофейней со свистом пронеслась какая-то странная извилистая полоса, похожая на смерч. Чёрная-пречёрная, чернее ночи!
Вверху что-то выло, свистело, шипело, жужжало. Вверху шёл невидимый бой. Вниз летели косые струи воды, со звоном разбивались о трубу кофейни, стучали по навесу.
– Ник, – донёсся голос Дождя, – беги! Беги! И запомни: меня схватил Тайфун! Тай...
Всё стихло.
С пальм сыпались листья.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Жёлтая игрушечная лейка
Суд над Дождём состоялся в Большом парадном зале во дворце Апчхибосса Утриноса.
Ровно в 18.00 за длинный стол уселись шестьдесят пять судей в чёрных мантиях, сорок пять адвокатов, Тайфун, Апчхибосс Утринос и сеньор Буль Бурес.
– Объявляем распорядок сегодняшнего вечера, – сказал в микрофон Апчхибосс Утринос. – А) допрос, б) опрос, в) мнения, г) просмотр документального кинофильма "Наш любимый Тайфун".
Раздались аплодисменты. Это аплодировал шеф-повар дворцовой кухни единственный зритель, приглашённый на "открытый" процесс.
– Гип-гип ура! – вопил он.
Апчхибосс Утринос затряс колокольчиком.
– Я попросил бы зал соблюдать тишину, – строго обратился он к шеф-повару. – Иначе вас всех выведут по одному.
Шеф-повар притих.
Бешено строчили в блокнотах стенографистки.
"Присутствующие в зале зрители в количестве 1... – Карандаши на секунду замерли и приписали к цифре "один" четыре нуля, получилось десять тысяч – 10 000 человек с восторгом и нескрываемой радостью встретили сообщение Апчхибосса Утриноса..."
– Первое слово обвинителю! Он расскажет о чудовищных и невероятных преступлениях обвиняемого, то есть подсудимого, или, короче, во всём виноватого!
Апчхибосс Утринос уступил место Буль Буресу.
– Друзья! – обратился тот к шеф-повару. – Преступления обвиняемого, я бы даже сказал – обвинённо-виновного, ужасны! Очень ужасны! Слишком ужасны! Я кончил. Благодарю за внимание.
– Пра-авильно! – закричал шеф-повар и захлопал в ладоши.
Стенографистки моментально записали: "Сеньор Буль Бурес, великодушно взявший на себя роль обвинителя, с присущей ему феноменальностью подробно осветил существо дела и глубоко обосновал виновность подсудимого вескими доказательствами, фактами и уликами".
– Ввести свидетеля! – приказал Апчхибосс Утринос.
В зал бочком проскользнул трактирщик Выпей Тут.
– Говорите! – рявкнул Апчхибосс Утринос.
– Значит, дело было так, – затараторил трактирщик. – Сижу, пью чай входят двое, а может быть, даже и больше! "Ты за кого?" – спрашивают они.
– А ты? – с интересом спросил Буль Бурес.
– Я сказал: "За нас!" – Выпей Тут ударил себя в грудь.
– За кого "за нас"? – насторожился Тайфун.
– За вас, – поспешно разъяснил трактирщик.
– Говорите, – милостиво кивнул Тайфун.
– Значит, так... Сижу, пью чай – входят двое, один – такой. – Выпей Тут чиркнул ладонью по коленям.
– Имя? – гаркнул Тайфун.
– Дождь.
– Продолжайте показания.
– Другой – вот такой! – Выпей Тут поднял руку выше головы.
– Имя?
– Эрнесто, – вытянулся в струнку Выпей Тут. – Он в джунгли удрал.
– Поймаем, – снова кивнул Тайфун. – Говорите.
– Значит, так... "Пьешь?" – говорят. "Пью", – говорю. "Чай?" говорят. "Чай", – говорю. А они: "Ты за кого?" Отвечаю: "За нас". – "Знаем, – говорят, – за кого! Пошёл вон!"
– А ты? – спросил Апчхибосс Утринос.
– Я и пошёл, – ответил Выпей Тут. – То есть побежал и доложил.
– Доложил, – подтвердил Буль Бурес.
– А те? – гаркнул Тайфун.
– Бунт устроили! Всех взбаламутили!
– Всё ясно, – многозначительно заявил Апчхибосс Утринос. – Вы свободны.
Выпей Тут скрылся за дверью, снова выскочил и крикнул:
– А ещё прошу записать, что они выпили мой чай! – И опять исчез.
– Ввести второго свидетеля!
В зал, печатая шаг, вошёл длинноносый чиновник в очках.
– Говорите.
– А) Меня посадили в лужу! – чётко, по пунктам, доложил длинноносый. Б) Мне подложили свинью! В) Я набрал в рот воды!
Третьим свидетелем выступил сам Тайфун. Его речь была предельно краткой:
– Он укусил меня за палец!
– За большой или за мизинец? – почтительно спросил Апчхибосс Утринос.
– За указательный.
– Значит, Дождь получит срок вдвое больший, – с удовлетворением заметил Апчхибосс Утринос. – Свод законов, раздел "У", пункт "Ы", параграф "Ъ": "За нанесение вредительства указующему персту карающей длани высокопоставленных особ".
– И это не всё! – поднялся Буль Бурес. – Я ещё обвиняю его в том, что он льёт, где вздумается и когда ему заблагорассудится, не получив на то наших особых указаний. Мало того, он всегда вводит в заблуждение синоптиков, и даже я никогда не знаю, брать ли мне зонтик или нет.
– Пра-авильно! – закричал шеф-повар.
– Ввести обвиняемого!
В дверях появился Дождь. Он шёл под охраной семидесяти двух дюжих карабинеров.
– Это твоя? – Апчхибосс Утринос вынул из кармана и поставил на стол жёлтую игрушечную лейку.
– Отдай! – закричал Дождь и рванулся вперёд, но карабинеры преградили дорогу.
– Признался, – с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос. – Вы слышали признание?
– Я требую, – Тайфун ударил кулаком по столу, и ворох бумаг взлетел под потолок, – ста семидесяти лет тюрьмы!
Апчхибосс Утринос склонился над микрофоном:
– Слово защитникам.
– Просим снисхождения! Просим снисхождения! – хором заголосили сорок пять адвокатов.
– Что? – нахмурился Тайфун.
– Просим уменьшить срок на двенадцать лет! – продолжали адвокаты. Уменьшить срок на двенадцать лет!
– Ладно, – махнул рукой Тайфун. – Пусть будет сто пятьдесят восемь.
– Боюсь, он не оценит вашей доброты, – сокрушённо покачал головой Апчхибосс Утринос и приказал: – Вывести!
– Свинья плешивая! – крикнул Дождь, когда его вытолкнули за дверь.
– В протокол не заносить, – поспешно сказал Апчхибосс Утринос стенографисткам.
...А в это время старый городской звездочёт Сириус, известный учёный, сидел на крыше своей башни и наводил огромный телескоп на вздымающийся над городом дворец.
Одно окно, другое, третье...
Зал – адвокаты, судьи, Тайфун, Буль Бурес... Лейка. Игрушечная жёлтая жестяная лейка!
Звездочёт снял чехол с загадочного ящика. Это был сложнейший электронный прибор с мощными электромагнитами, предназначенный для улавливания космической пыли.
Щёлкнул выключатель, и на приборе запрыгала стрелка. Сириус начал медленно поворачивать ручку, и стрелка послушно поползла, пока с предельной точностью не уставилась на одно из окон дворцового зала.
– ...А теперь, – воскликнул Апчхибосс Утринос, – мы посмотрим документальный фильм "Наш любимый Тайфун".
Карабинеры занавесили окна.
На экране вздыбились морские волны, затопляющие прибрежные города, закружились вырванные с корнями деревья. Чёрный смерч носился по лесам и саваннам, оставляя за собой сухую каменистую землю...
Фильм окончился, и карабинеры отдёрнули шторы. В зал хлынул солнечный свет.
– А это... – Тайфун протянул руку к лейке Дождя, – за семь замков!
...В это время звездочёт Сириус нажал кнопку с надписью "Fe2O3" и... Лейка внезапно подскочила вверх, стукнув Тайфуна по пальцу, и закружилась в воздухе.
– Опять указательный! – заревел Тайфун и засунул палец в рот.
– Хватай! – заверещал Апчхибосс Утринос.
Но лейка, разбив окно, со свистом вылетела из зала. Следом за ней понеслись ключи, складной нож, перо от авторучки... Словом, все металлические предметы, которые находились в карманах Тайфуна, который случайно попал в поле действия электронного прибора.
Лейка летела над городом, над крышами домов и шпилями храмов, держа курс на башню звездочёта Сириуса.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Приключения Ника
Ник не нашёл дядю в столице. Свою прежнюю каморку тот покинул с полгода назад, а где он теперь – неизвестно. И Ник вынужден был ночевать под открытым небом на столичной набережной. Мало того, иной раз надо было спешить, чтоб захватить место. Сюда приходили спать бездомные со всего города. Поздним вечером люди с циновками стекались к набережной толпами.
Полиция не препятствовала этому. Так было заведено исстари. Так что с ночлегом у Ника вот уже почти с месяц всё было более или менее в порядке.
Ник слонялся по широким проспектам и по старинным улочкам, где ширина тротуаров рассчитана разве только на очень худого прохожего; швырял камешки в звонкие нефтяные цистерны, сверкающие серебристой краской и слепящие глаза пассажирам огромных пароходов, входящих в порт. С ним делились скудным обедом рыбаки на пристани, строители и мастеровые, снимающие рельсы отслужившего в центре города свою службу трамвая...
Город поражал Ника своими зданиями, тысячами автомобилей, заполнивших улицы, оглушительным треском выхлопных труб автобусов, яростными сигналами шофёров, пронзительными криками торговцев, шумной музыкой, которая неслась из каждого кафетерия, из каждого бара...
Однажды утром произошёл случай, который резко изменил столичную жизнь Ника.
Ник сидел на шершавом горячем парапете набережной и с любопытством смотрел, как какой-то босоногий мальчишка ловит рыбу.
Мальчишке было уже лет одиннадцать, и он свысока посматривал на мелюзгу вроде Ника, столпившуюся вокруг.
Это была необычная рыбная ловля. С помощью бумажного змея!
Мальчишка держал в руках моток лески. Низко над мелкими волнами летел треугольный змей, сделанный, видимо, из промасленной бумаги, не боящейся воды. А от змея в море отвесно спускался, как потом узнал Ник, поводок с грузилом и крючками с наживкой. Груз был подобран так, чтобы всё время удерживать змея почти на одном и том же уровне.
Всё дальше и дальше отпускал мальчишка свою хитрую снасть. И вдруг змей резко упал в море. Это взяла, наверно, какая-то крупная рыба. Змей в этой снасти играл такую же роль, как поплавок у обычной удочки.
Толпа любопытных сразу увеличилась. Ещё несколько минут, и мальчишка, усердно сопя, подтянул добычу к самой набережной. Над парапетом сразу вырос лес голов. Было видно, как пузатая серебристая рыбина мечется из стороны в сторону у самой поверхности воды, безуспешно пытаясь освободиться от крючка.
Мальчишка поводил её на кругах, чтобы утомить, а потом наступил самый ответственный момент. Рыболов дал ей глотнуть воздуха и, быстро перебирая леску, начал поднимать вверх. Набережная была высокая. Достаточно одного неосторожного движения, и рыба сорвётся. Но мальчишка был знатоком своего дела. Ещё, ещё немного... и рыба перевалила через парапет. И тут, словно опомнившись, рванулась изо всех сил – и забилась на пыльном асфальте, судорожно шевеля хвостом.
