Текст книги "Крах Мишки Мухоркина"

Автор книги: Альберт Иванов

Соавторы: Юрий Воищев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– И под парту я сам залез?! – послышался жалобный, голос Мишки.

– Сам,– нагло заявил Свечкин.

– Может, я и руки сам себе связал?! – закричал из-под парты не на шутку рассвирепевший Мишка.

– А откуда я знаю,– пожал плечами Свечкин и деловито сказал подошедшей учительнице:– Понимаете, забрался ко мне под парту и кричит, как будто свой, а сам из другого класса.

– Мухоркин! – ахнула учительница.

Расправа была короткой. Клавдия Анатольевна не стала выслушивать обе стороны – и совершенно правильно, потому что урок был бы наверняка сорван окончательно. В дневнике Свечкина появилась очередная двойка. А Мухоркин – Клавдия Анатольевна не знала, что с ним делать,– был доставлен в свой класс, где его встретили восторженным гулом.

Глава шестая

СВОЯ ЛИНИЯ

На большой перемене Мишку отправили к директору.

Разговор был коротким.

– Как же так, Мухоркин? – сказал директор.– Круглый отличник, всегда такой дисциплинированный, подтянутый... Надеюсь, этого никогда больше не повторится?

– Повторится... – буркнул Мишка.

Директор растерялся.

– Как?

– Друг у меня там,– как можно жалобней сказал Мишка.– Мы друг без друга жить не можем... Переведите меня к нему!..

– Фамилия? – строго спросил директор.

– Кунин... И живём мы в одном доме. Знаете, такой с башенкой у реки. Понимаете, все ребята в четвёртом «Б» с нашей улицы. А я, как попал в не тот класс,– и сижу.

Последнее было правдой. Так уж получилось.

– Ничего не выйдет,– сказал директор, а сам думал, что совсем неплохо бы перевести отличника Мухоркина в отстающий класс – как-никак живой пример для лентяев и двоечников.

– Ну что ж, не надо,– согласился Мишка, а про себя подумал: это даже неплохо, что директор не разрешает, так как с 4-м «Б» не очень-то просто сладить, как раньше казалось ему, Мишке. А с другой стороны, Мишка не привык отступать от принятого решения, но раз директор запрещает, можно спокойно считать, что дело не вышло по не зависящим от тебя обстоятельствам.

Словом, у каждого была своя линия: и у Мишки, и у директора...

Победил директор. Он разрешил, в порядке исключения, перейти Мишке в 4-й «Б». И почему-то на прощание сказал:

– Смотри, Мухоркин, я на тебя надеюсь.

– А может, не надо?.. – промямлил Мишка.

– Надо, Мухоркин, надо! – заявил директор.

И Мишке пришлось отправиться в 4-й «Б». Там уже всё было известно. Подобные новости распространяются молниеносно.

Все уставились на Мишку с таким любопытством, будто он на Луне побывал. Даже Витька Кунин, который жил ним в одном подъезде, смотрел на Мухоркина с нескрываемым интересом и, пожалуй, испугом. Он не понимал, почему это они с Мишкой «друг без друга жить не могут». Вдруг Мишка про все их проделки директору докладывать будет? С ним лучше не связываться. Мишке все их хитрости отлично известны – вот и рассказывай в следующий раз такому обо всём на свою голову! Ты ему расскажешь как человеку, а он твоего доверия не оправдает, возьмёт и скажет: «Вот и чудесно, больше этого не повторится! Директор вами займется вплотную!»

– Если начнет выдавать, не одна голова с плеч полетит! – сказал начитанный Вовка Сидоров, не отрываясь от «Двадцати лет спустя». Он таскал эту книгу с собой в школу вот уже с месяц и читал её потихоньку во время уроков, положив на колени.

Один Санька Свечкин не унывал.

– Видали мы таких! – презрительно говорил он своему приятелю Лёньке Никифорову, такому же отпетому двоечнику, как и сам.

– Не таких видали! – соглашался Лёнька. Его все в классе дразнили – Эхо Наоборот. Что Санька ни скажет, Лёнька обязательно повторит и только чуть-чуть переиначит– и впрямь, как эхо наоборот. «Пойдёшь в кино?» – скажет Санька. «В кино пойдёшь?» – откликнется Лёнька. «В нос хочешь?» – грозит кому-нибудь Санька. «Хочешь в нос?» – вторит ему Ленька. «Я вчера болен был, потому и не выучил»,– оправдывается на уроках Санька. «Я не выучил,– тараторит Лёнька, которого вызвали следом,– потому что болен был.– И, подумав, добавляет:– Вчера».

Мишка совершенно не обращал внимания на любопытные взгляды. Он спокойно занял место рядом с Санькой за той же самой партой, под которой совсем недавно сидел связанный по рукам и ногам. Других свободных мест не было.

– Эта парта занята,– хмуро сказал Свечкин.

– Теперь – да,– усмехнулся Мишка.

Все засмеялись.

А Мишка сидел себе, как ни в чём не бывало, и листал учебник.

– Ну, чего столпились? – ревниво сказал Санька окружившим их мальчишкам и девчонкам.– Живого отличника не видали?

– Не-а,– хихикнула Зинка Шестакова,– не видели. В нашем классе первый.

А какая-то девчонка насмешливо пропищала из толпы:

– Серьёзный какой... Правда, девочки?

Мишка смутился и ещё больше уткнулся в учебник.

– Ну, ладно,– внезапно подобрел Свечкин. На то у него были особые причины.– Домашние задания сделал?

– Ну, сделал...– поднял голову Мишка.

– Дай на минутку, я со своими сверю.

– Пожалуйста,– ничего не подозревающий Мишка суетливо открыл портфель и протянул Саньке тетрадки.

Что тут началось! Визг, шум, крик!.. У Саньки эти тетрадки чуть с руками не оторвали. Он был вынужден вскочить на парту и высоко поднять их над головой.

– Чур, я второй,– надрывался Лёнька, безуспешно стараясь пробиться к Саньке.– Чур, я второй!

Началось повальное списывание. Все закончили почти одновременно, потому что списывали по цепочке, сосед у соседа.

Прозвенел звонок, и наконец измятые тетрадки вернулись к своему владельцу, который уже отчаялся их получить.

– У вас всегда так? – угрюмо спросил он коварного Саньку.

– Нет. Только тогда, когда кто-нибудь приготовит,– охотно разъяснил Санька.

Мишка ещё больше стал жалеть, что связался с этим пропащим классом. Но отступать было поздно, тем более что ещё не известно, чем это кончится.

Вот, два года назад, Мишка, прослушав по радио передачу о подземных реках, озерах и морях, стал рассказывать о них заядлому спорщику Витьке Кунину. Поверить в существование каких-то подземных морей Витька наотрез отказался и обозвал Мишку брехуном. Мишка настолько разозлился, что вгорячах сказал, что даже под их двором где-нибудь на глубине залегает ну если не море, то озеро, а если не озеро, то речка наверняка! И со следующего дня начал доказывать. Вышел во двор с лопатой и стал рыть землю за беседкой. А Витька вокруг крутится и незаметно землю щупает, а она, чем глубже Мишка копает, тем сырей и сырей. У Витьки даже сомнения появились: «А может, Мишка и прав?» Но через неделю торжествующий Витька сказал: «Копать тебе – не перекопать до самой смерти!» И только он сказал, как Мишка со злостью ударил лопатой в дно ямы, что-то звякнуло – и вверх ударила струя воды! Она была ржавая-прержавая, и потрясённый Мишка объяснил сбежавшимся зевакам, что под их двором, кроме подземного моря, залегает ещё, видимо, и мощный пласт железной руды. Этот фонтан Витьку совсем доконал. Правда, Мишкин триумф был недолгим. Во двор приехала бригада из «Водоканалтреста» и начала срочно заменять водопроводную трубу, настолько проржавевшую, что Мишка незаметно для себя случайно пробил её лопатой. Ему даже благодарность объявили за то, что он обнаружил повреждение, и разъяснили, что этот отрезок трубы давно пора заменить – он тут с самой «довойны» лежит.

С тех пор у Мишки и появилось твёрдое правило: пока не знаешь, чем кончится любое начатое дело, унывать преждевременно.

Сегодняшний день лишний раз это подтвердил. Клавдия Анатольевна на уроках арифметики и русского языка устроила почти поголовную проверку домашних заданий, и.., в классном журнале появилось десять пятёрок. Учительница была поражена!

Глава седьмая

«БУКСИР»

Мишка ничего не сказал дома о том, что перешёл в другой класс. Вовсе это не обязательно. А то начнётся: зачем да почему... Всё равно родители никогда в школе не бывают, даже на родительских собраниях. И их, конечно, можно понять., Зачем ходить в школу, если у Мишки всегда безупречное поведение и одни пятерки?

Мишка долго ломал голову: как лучше взяться за 4-й «Б»? И решил заниматься с каждым отдельно. Со всем классом сразу не сладишь, а поодиночке ни один не устоит..

Но с кого начать?

По алфавиту следовало начинать со Светки Яковлевой. И всё потому, что у её отчима была звучная фамилия Анжуйских. Мальчишки прозвали его Герцогом Анжуйским – какой же четвероклассник не читал «Королеву Марго»! Несомненно, на выбор прозвища повлияло и то, что Анжуйских был единственным в городе обладателем полного собрания сочинений Дюма дореволюционного издания.

А раз Светкин отчим Анжуйский – значит, и она Анжуйская. И начинать надо именно с неё.

И Мишка начал. Каждый вечер он ходил к ней домой и учил уму-разуму. Анжуйский это одобрял и всё время подчеркивал: «Ученье – свет!» Этим он, верно, хотел сказать, что «неученье – тьма».

Четвёртый «Б» относился к Мишкиной деятельности неодобрительно, потому что Мишка строго-настрого приказал Светке никому не давать списывать. Так что все были возмущены до предела. Особенно негодовала Зинка Шестакова. Напрасно Мишка объяснял ей, что Светке как самой отстающей надо «подтянуть хвосты». «А другим, значит, не надо хвосты подтянуть?» – говорила Зинка таким тоном, что Мишка всегда тушевался и начинал бормотать: «Ты на букву «Ша», и до тебя дойдёт очередь».

После известных нам событий на СЮПе Зинка вообще странно вела себя с Мишкой. Уставится на него на уроках и смотрит, а стоит Мишке взглянуть на неё, как она тотчас же покажет язык и отвернётся. А то ещё и придирается ни с того ни с сего и даже без всякого повода. Словно он её заклятый враг. А какой он ей враг, если она ему совершенно безразлична?!

Злопамятная она, вот в чем дело!

* * *

...Кнопка звонка была высоко, и Мишке пришлось встать на цыпочки.

– Кто? – раздался за дверью бас Анжуйского.

– Это я! —крикнул Мишка. Дверь была обита клеёнкой, а под клеёнкой лежал толстенный слой ваты, и Мишка всегда опасался, что его не услышат.

Дверь открывали долго. Уныло звякали цепочки, гремели ключи и скрежетали засовы.

– А, Михаил Семёнович! – на пороге возник Светкин отец. Он был такой низенький и широкоплечий, что казался квадратным..

Герцог всегда делал вид, что не ожидал увидеть Мишку за дверью, как будто не слышал его громогласного: «Это я!» и как будто открывал дверь, даже не спросив: «Кто там?»

– Здравствуйте, Кузьма Егорыч.– Мишка так усердно вытирал ноги о резиновый коврик, что по подъезду разносился громкий яростный скрежет.

– Здравствуй, здравствуй, – благодушно ответил Анжуйский.– Добро пожаловать!

А спрашивается, куда пожаловать, если он загораживал дорогу, явно выжидая, когда Мишка сотрет подметки до дыр.

Минуты через две Анжуйский наконец решил, что Мишка вытер ноги достаточно основательно, и пропустил его в переднюю. Здесь Мишка опять заработал ногами. Сначала вытер их о мокрую тряпку, а потом о старый сухой коврик.

Из комнаты выскочила Светка. На голове у неё красовался красный капроновый бант, похожий на огромную бабочку. Пальцы, нос и лоб у Светки были измазаны чернилами.

– У меня ничего не получается... Не сходится с ответом...

– Сейчас сойдется,– пропыхтел Мишка, стаскивая пальто.

Они прошли в Светкину комнату. Эта комната, как и остальные три, напоминала мебельный склад или магазин случайных вещей. Повернуться негде.

«Правда, у нас красиво? – всегда спрашивала Светка.– Вот только кровать не в тон, но мы её скоро продадим. Уже приходили смотреть». И правда, Мишка видел на трамвайной остановке объявление, приклеенное к столбу: «Срочно продается кровать отечественного производства (односпальная) цвета грецкого ореха с матрацем в хорошем состоянии. Наш адрес: ул. Бакунина, дом 14, кв. 56, Анжуйских. Деревянная». Слово «деревянная» относилось к кровати. Это объявление, написанное от руки, висело не только на остановке, но и по всей улице. И поэтому вот уже с месяц вся школа знала, что Анжуйские продают кровать «отечественного производства в хорошем состоянии». «Ну как, продали?» – каждый день спрашивали ребята у Светки. «Нет ещё,– отвечала Светка и, видимо, повторяла слова родителей.– За такую цену пусть она лучше дома стоит!

В комнату вплыла Светкина мать в шуршащем халате.

– Здравствуй, Миша.

– Здравствуйте,– почтительно ответил Мишка. Он её почему-то побаивался. Она была такая высокая и толстая. И, наверное, очень сильная. Она была похожа на борца-тяжеловеса.

Светкина мать поставила на стол зелёную тарелочку с двумя пирожными.

– Занимайтесь, дети, занимайтесь,– нежно сказала она.– Не буду мешать.– И удалилась.

Эти пирожные на зелёной тарелочке стали традицией с того самого дня, когда Мишка появился у Анжуйского и взял шефство над Светкой. Сначала Мишка стеснялся есть пирожное. Но Светка всегда проворно хапала одно их них и бормотала с набитым ртом:

– Ешь, ешь. Чего ты?! У нас их видимо-невидимо! Правда, вкусно?

– Правда,– отвечал Мишка, скромно отщипывая кусочек.

Пирожные и впрямь были очень вкусные. И потом, чего тут плохого, раз тебя угощают?!

Мишка и Светка жевали пирожные и решали задачки.

У Светки действительно никогда ничего не получалось, потому что она ленилась подумать и всё время отвлекалась. Сделает вид, что задумалась, а сама смотрит-смотрит на своё отражение в тёмном окне, а когда Мишка склонится над тетрадкой, рожи корчит.

Или выбежит «на минутку» в другую комнату и незаметно для родителей проторчит полчаса за их спинами, уставившись в телевизор.

Или, ещё хуже, начнет дремать, зевать, тереть кулаками глаза.

– Ну как, сосчитала? – строго спросил Мишка»

Светка вздрогнула и перестала грызть ногти,

– Не сходится,– привычно заныла она.

– Ну и тупая же ты! – не выдержал Мишка.

Светка надулась и отвернулась.

«Ну, я тебе нарешаю»,– подумал он. И на радость Светке с ходу решил все задачки и дал переписать. Только вид у него был почему-то очень загадочный.

Мишка возвращался домой поздно вечером. Падал пушистый снег, и на безлюдной улочке не было ни одного следа.

Снег все падал и падал. И казалось, он падает только под фонарями в чётких конусах света.

Глава восьмая

ДВА ПЛЮС ДВА – ПЯТЬ

На арифметике Мишка сидел ни жив ни мёртв. Он очень боялся, что сейчас – вот-вот сейчас! – учитель вызовет Светку к доске. И потом... Страшно даже представить!

А Светка чувствовала себя спокойно. Даже слишком спокойно. А чего ей волноваться? Это раньше ей надо было волноваться. А теперь она на буксире. А всем известно, на флоте буксир на то и буксир, чтобы вести баржу против течения. А капитан баржи может себе спать-почивать и вообще даже выключить моторы.

Учительница сделала перекличку и снова склонилась над журналом.

В классе наступила гробовая тишина. Сейчас кого-то вызовут.

«Лишь бы не Светку! – взмолился про себя Мишка,– Лишь бы не Светку!»

И он высоко поднял руку:

– Можно я?

– Мухоркин! – рассердилась учительница, – Сколько раз я говорила, что руку надо поднимать молча!

Все сразу зашушукались, заёрзали, зашелестели тетрадями – незапланированная передышка.

– Садись,– сказала учительница и опять уткнулась в журнал.

Снова наступила тишина.

Мишка взглянул на Светку и ужаснулся. Она изо всех сил тянула руку.

Что делать?

Учительница оглядела класс. Её взгляд задержался на Светке – сердце у Мишки дрогнуло! Затем – на Мишке... Мишка сразу вскочил и направился к доске.

– Ты куда? – опешила учительница.

– Отвечать, – сказал Мишка.

– А я тебя не вызывала. Что с тобой, Мухоркин?

Все засмеялись. И громче всех хохотала Зинка.

– Может, ты болен? – сочувственно спросила учительница.

Она любила у всех по всякому поводу спрашивать о здоровье.

– Здоров...

Учительница покачала головой.

– Кунин,– сказала она, и весь класс облегчённо вздохнул.

У Мишки сразу отлегло от сердца.

Но учительница вдруг снова взглянула на Светку, которая продолжала тянуть руку, и внезапно сказала:

– Погоди, Кунин. Иди, Яковлева, к доске.

Мишка даже застонал. Эх, голова-голова! Ведь спрашивала же учительница русским языком, болен он или нет. Сидел бы себе сейчас в медпункте с градусником под мышкой.

И Мишка поднял руку, словно белый флаг.

– Ты что? – спросила учительница.

– Я вас обманул,– жалобно сказал Мишка.– Я не здоров, а болен. У меня температура так и растёт, упадок сил! Можно выйти?

Весь класс грохнул.

Клавдия Анатольевна сначала засмеялась, а потом на– хмурилась.

– Я тебя не узнаю, Мухоркин. Прекрати паясничать.

Мишка сел и плотно зажал уши руками. Теперь всё!

Дальнейшие события происходили перед ним, как в немом кинофильме. Светка, сначала встав на цыпочки и затем присев на корточки, покрыла доску рядами огромных цифр. И всё время заглядывала в тетрадь. Рот у неё то открывался, то закрывался. Очевидно, она, как всегда, повторяла вслух весь ход решения. Что-нибудь вроде: один в уме, умножим три на четыре, вычтем из шести пять... и так далее.

Внезапно у Клавдии Анатольевны округлились глаза и на передних партах у всех начались трястись от беззвучного смеха плечи – и Мишка почувствовал: вот оно, свершилось! Эх, была не была! И он открыл уши. И тотчас же доселе безмолвный мир заполнился звуками: хихиканьем, шёпотом, шелестом, скрипом и стуком мела по доске. Удивительно громкими звуками, как всегда после того, как на время заткнёшь уши.

Это была чепуховая задачка. Номер 880 из учебника Пчелко и Поляк за шестьдесят третий год (издание девятое). В условиях говорилось, что «в течение года в инкубатор 14 раз закладывали по 840 яиц. Из двенадцатой части всех яиц цыплята не вылуплялись».

Требовалось узнать: «Сколько цыплят вывелось за год?»

Эти несчастные цыплята, которые не вывелись – целых 980 штук! – снились Мишке даже во сне. Настолько было ему их жалко!

Вся задачка была решена правильно. Но дальше у Светки ещё стояло совсем уже лишнее: загадочное «2+2=5».

Светка удивлённо смотрела на хихикающий класс.

– Это ты сама решала? – спросила учительница.

– Конечно, сама! – гордо сказала Светка.

– А может, тебе Мухоркин помогал?

– Нет,– соврала Светка. Она была уверена, что Мишка её не выдаст.

– Так,– сказала Клавдия Анатольевна.– А что означает вот это? – И она указала на злополучное «пять».

– Это?..– растерялась Светка.

Хихиканье в классе усилилось.

– Сколько будет: два плюс два?

Светка тревожно взглянула на доску, затем – в тетрадку: неужели ошиблась? И облегченно вздохнула:

– Пять...

Что тут началось!

– Держите меня!—тоненько вскрикивал Витька Кунин.– Софья Ковалевская!

Учительница обернулась – и сразу наступила тишина. Все глядели на неё серьёзно и сосредоточенно, только несколько девчонок вдруг не выдержали и прыснули.

– Ой! – вдруг жалобно вскрикнула Светка.– Не пять, а четыре! Четыре! Четыре!– И накинулась на Мишку:– Это всё ты!.. Решать не умеешь! Даже в первом классе знают, что два плюс два – четыре!..

Этим Светка погубила себя.

– Садись, Яковлева,– сказала учительница.– Два.

– За что? – заныла Светка.– Это он!

– От лени пока лекарства, к сожалению, нет,– вздохнула Клавдия Анатольевна.– И ещё запомни: ложь никого не украшает.

Мишка был спасён.

Домой он возвращался вместе с Зинкой. На уроке она ему передала записку, что им надо поговорить.

– Какая ж я была дура! – сказала она.– Ведь ты и меня мог так подвести! Эх ты, отличник!

И ушла.

И Мишка опять – в который раз!—пожалел, что связался с этим пропащим классом.

Глава девятая

СУНДУК КАПИТАНА ФЛИНТА

Во дворе у Саньки мальчишки из 4-го «Б» азартно гоняли шайбу.

– Здоров, Мишка! – крикнул Санька, завидев у ворот Мухоркина, и уверенно сказал Лёньке:—Видишь, с портфелем! Списать принёс, своё дело знает.

– Знает своё дело,– поддакнул Эхо Наоборот.– Списать принёс. С портфелем.

– Ты подожди немного,– деловито сказал Санька Мишке.– Потом спишем. Ответственная встреча!

– Держи карман шире,– сказал Мишка.

– Что-о? – Санька опёрся на клюшку и выразительно подмигнул ребятам: видали, мол, такого!

– А ты на что? – удивился Вовка Сидоров. Толстый и неповоротливый Кабась был рад вынужденной передышке.

Мишка отрицательно помотал головой:

– Сами сделаете.

– Ты в нашем классе свои порядки не устанавливай! – разозлился Санька.– Завтра к нам директор придет, я слышал! А не хочешь – как хочешь. Не у тебя, так у Витьки спишем. Иди, Витька, трудись.

– У меня всегда с ошибками,– заныл Витька. Ему страшно не хотелось бросать игру и идти домой.

– Лучше с ошибками, чем ничего,– мудро заметил Вовка Кабась.

– Вот именно,– подтвердил Санька.

– Именно вот,– тут же повторил Эхо Наоборот.

– Ну, тогда идёмте ко мне,– нарочито равнодушно сказал Мишка.– Каких-то два-три часа посидим, и всё!

Но его «хитроумный» план потерпел крушение,

– Была охота,– хмыкнул Санька.

– Охота была,– хмыкнул Эхо Наоборот.

– Не было охоты,– хмыкнул Кабась.

– Никуда я не пойду,– снова заныл Витька,– я играть буду.

– Ну, что вам стоит? – взмолился Мишка.

– Иди, иди,– сказал Свечкин.– Не мешай.

И Мишка уныло побрел домой.

«Может, все-таки дать им списать? – подумал он.– Нельзя. Ни за что! Потому что ничего от этого не изменится. Они будут наслаждаться свободой, а ты, «буквоед и отличник», гни на них спину. Нет уж. Сами должны убедиться, как тяжело быть отличником. Но как?..

У рыболовного магазина его внимание неожиданно привлекла следующая сцена.

Какая-то женщина извлекла своего непутёвого сына из толпы у входа и выговаривала ему на всю улицу:

– Сил моих больше нет! Ты наконец будешь заниматься? Или мне отцу позвонить?

А он хлюпал носом и настырно повторял:

– Купишь крючки – пойду. Купишь – пойду.

– А ты не обманываешь? – подозрительно спросила мать.

– Честное пионерское! – засиял мальчишка и помчался по улице.

– Ты куда? – растерялась мать.

– Уроки учить! – крикнул он.

Она вздохнула и вошла в магазин.

И тут Мишку озарило. Как же он раньше не додумался?!

Ведь в коридоре у него стоял заветный ящик, который отец называл сундуком капитана Флинта. В нём Мишка хранил свои «драгоценности»; кованые рыболовные крючки с прямым загибом, чешские и немецкие, они отливали синим блеском, и каждый был привязан к длинному поводку; мотки крепчайшей шёлковой лески – настоящий парашютный шёлк, запросто выдерживающий три утюга, Мишка уже испытывал; два тюбика синтетического мотыля, за ними в магазине «Рыболов» такая давка была! – оно и понятно, живого мотыля не достанешь, да и не всегда он в продаже бывает; мешочек с грузилами – дробинки, картечины и просто куски свинца и гайки для донок; несколько гусиных перьев на поплавки и даже одно страусиное из старой прабабушкиной шляпы – большое перо, мохнатое, словно веер, поплавка из него, конечно, не сделаешь, но всё равно может пригодиться; старый веник – из его толстых сухих стеблей на комле тоже получаются отличные поплавки, кто понимает толк в старом венике... А ещё – замечательная книга «Жизнь и ловля пресноводных рыб России» знаменитого учёного и выдающегося рыболова Сабанеева. И хоть она была потрёпанная-препотрёпанная, со всякими твердыми знаками и устаревшими буквами, Мишка её все равно очень ценил и страшно жалел, что плохо умеет читать на дореволюционном русском языке.

О Мишкином богатстве знал весь двор. Да что двор – улица!

«Мишк, покажь снасти»,—то и дело приставали к нему ребята, забыв даже о своей неприязни к «примерному мальчику и школьному активисту».

«Пожалуйста»,– говорил Мишка. Жалко, что ли? Он сам был не прочь похвалиться.

Мальчишки часами сидели вокруг сундука капитана Флинта, а Мишка показывал им одну вещь за другой, ревниво следил за каждым, чтобы никто ничего ненароком не унёс, и важно похлопывал по дореволюционному тому Сабанеева: «Тут такие клёвые насадочки описаны! Никто о них и не знает! Никогда без рыбы не останешься».

А если кто-нибудь сомневался, Мишка раскрывал книгу, долгое время беззвучно шевелил губами, а потом «переводил» на современный русский язык:

«Во, смотри, что пишут о лучшей насадке для плотвы! Надо тесто сделать, хорошенько смешать со свинцовым суриком и добавить мёду. Поняли?»

Мальчишки только ахали и потихоньку записывали рецепт на обёртке своих дневников,

«А что такое сурик?»

«Сурик,– охотно объяснял Мишка, он уже знал от отца,– это краска такая. Красного цвета».

«Ну, мёд – это понятно. А вот краска зачем?» – допытывались ребята.

«Соображать надо,– наслаждался своей осведомлённостью Мишка. – Рыбу красный цвет привлекает. Она на цвет так и идёт, валом валит».

«Уж и валом?» – сомневались некоторые.

«Не верите, не надо!» – И Мишка захлопывал книгу.

«Ну, что ты, что ты!—пугались мальчишки и спрашивали: – Ну, а ещё что там написано? Другие рецепты есть, а?»

«Здесь всё есть!»– гордо отвечал Мишка.

* * *

...Дома Мишка поспешно «произвёл ревизию» знаменитого сундука. В нём не осталось ничего, кроме потрёпанной книги Сабанеева. Всем остальным Мишка загрузил портфель и карманы и вышел на улицу.

У трамвайной остановки он наткнулся на Зинку. Она возвращалась с катка, на плече у неё болтались белые ботинки с фигурными коньками.

– С катка? – спросил он Зинку.

Зинка хотела было независимо пройти мимо, но Мишка преградил ей дорогу, и поэтому она остановилась.

– А ты опять к Светке задачки решать? Сколько будет два плюс два? – насмешливо сказала она.

– На вопрос вопросом не отвечают! – вспылил Мишка.

– У тебя не спросилась,– отрезала Зинка.

– Говоришь, не спросилась, а сама спрашиваешь!—усмехнулся Мишка.

– Пропусти! Стоит, как пень на дороге.

– И буду стоять. А чего ты ко мне со своей Светкой пристаешь? Она из вашего класса – сами ей и помогайте!

– А ты из какого? – возмутилась Зинка. Она оттолкнула Мишку в сторону, он от неожиданности чуть в сугроб не упал, и крикнула: —Нехорошо, Мухоркин! С таким, как ты, наш класс никогда из двоек не вылезет!

– А это мы ещё посмотрим! —Мишка многозначительно похлопал по портфелю.

– И смотреть нечего,– засмеялась Зинка.

– Фи-гу-рис-тка! – взорвался Мишка.– А сама на коньках стоять не умеешь!

– А ты видел, как я теперь катаюсь? Видел?

– Как падаешь – видел, а как катаешься – нет! – съязвил Мишка.

– Дурак,– сказала Зинка.

– Корова на льду! – крикнул Мишка и решительно направился к дому Свечкина. Уже во второй раз.

Мальчишки по-прежнему гоняли шайбу.

– Ну что, передумал? – сказал Санька.

...Через пять минут во дворе никого не осталось.

Каждый умчался домой готовить уроки.

Каждый после небольшой потасовки унёс с собой что-нибудь из Мишкиных сокровищ: кто крючки, кто грузила, кто леску... А Вовке Сидорову достался старый веник, который Мишка с таким трудом год назад выпросил у матери.

Во дворе остался один только Мишка... с пустым портфелем.

На следующий день 4-й «Б» заработал двадцать шесть пятёрок и четвёрок!

Клавдия Анатольевна растерянно улыбалась и то и дело повторяла, обращаясь к директору:

– Это чудо!

А Мишка с ужасом думал о завтрашнем дне. Сундук капитана Флинта был пуст.

– Ты что, свои снасти перепрятал? – спросил у него вечером отец.

– Я с ребятами поделился,– соврал Мишка.– А то у меня много, а у них – ничего.

– Молодец, капитан Флинт! – похвалил отец.

Если б он знал всю правду... Но признаться Мишка не мог: язык не поворачивался сказать всё, как есть. Отступать было поздно.

Глава десятая

ДУРАК

Что делать?

Безвыходное положение.

Если б у него были друзья, то можно было бы посоветоваться. А где их взять, если ты круглый отличник и к тому же пример для всех?! Есть, правда, Толька Ануров, из его прежнего класса, да и тот «сплошной хорошист»—у него забот хватает! Он среди мальчишек своей улицы тоже на птичьих правах!

Ну, что же придумать?

Разве с ними договоришься...

Однажды, когда ещё Мишка не имел никакого отношения к 4-му «Б», он нашёл вместе со Свечкиным на берегу реки старинную монету, и они целый день договаривались: чья же она всё-таки будет? Так и не договорились. Пришлось разрубить её на две половинки, чтобы никому не было обидно. А затем каждый, незаметно друг от друга, бросил свою «долю» в реку – какой толк от половины монеты?!

Вот и сегодня после занятий Мишка и так и этак пытался подольститься к мальчишкам, а они в хоккей гоняют и хоть бы хны. А потом Санька «сжалился» и спросил: «У тебя в сундуке больше ничего не осталось?» – «Ничего»,– ответил Мишка. «Ну, тогда не мешай играть, иди уроки учи!» – сказали ему.

Может, обратно в 4-й «А» вернуться? Только теперь уже дороги назад нет... Сам заварил, сам и расхлёбывай.

Нет, что ни говори, а положение и впрямь было безвыходное.

Мишка уныло сидел на лавочке, не зная, что придумать.

К нему подошел малолетний Пашка из 15-й квартиры с хоккейной клюшкой в руках и без всякой надежды спросил:

– Сыграем?

– Иди к Саньке играй! – сказал Мишка.

– Ходил,– уныло ответил Пашка.– Не принимают.

– Ещё раз сходи.

– Что я, дурак? – обиделся Пашка и уныло направился к подъезду, волоча за собой клюшку. У двери он обернулся и крякнул: – Сам ты дурак!

– Верно, – мрачно согласился Мишка.

Пашка, который уже собирался драпать без оглядки, удивленно остановился.

– Поди сюда,– позвал его Мишка. – Да не бойся, бить не буду.

– А я не боюсь,– сказал Пашка, глаза у него так и бегали. – А бить ты меня не имеешь права, у меня на это отец есть!

– Трус, – Мишка презрительно посмотрел на него. – Я же тебе сказал, что бить не буду.

– Не будешь? – недоверчиво переспросил Пашка.

– Ну, не буду! Не буду! – разозлился Мишка.– Мне с тобой поговорить надо.

– А ты оттуда говори.

– Отсюда не могу.

– Почему это не можешь?– подозрительно спросил Пашка, на всякий случай держась за ручку двери.

– Не хочу, чтобы все слышали. Тайна, понял?

Это на Пашку подействовало, и он нерешительно направился к лавочке. Медленно медленно. Да ещё через каждый шаг останавливался и грозил:

– Только тронь!.. Попробуй только!.. Я отцу скажу!.. Он тебя разрисует! Ну?– Пашка остановился напротив Мишки и угрожающе выставил клюшку вперёд.

– Скажи, кто я, по-твоему?– неожиданно спросил Мишка.

– Ты? – оторопел Пашка и уклончиво ответил: – Мишка... А кто ж ты ещё?..

– Нет,– отмахнулся Мишка.– Как ты меня перед этим назвал?

– А говорил, бить не будешь...– заныл Пашка и рванулся к подъезду, но Мишка схватил его за пальто.

– Отпусти-и!– заголосил Пашка на весь двор.

– Ты что, бешеный?!– испугался Мишка.– Сказал, не трону – значит, не трону! Неужели тебе трудно меня дураком назвать?

– Дурак! Дурак! Дурак!– заверещал Пашка.

– Молодец,– похвалил его Мишка и сразу отпустил.

Пашка настолько растерялся, что даже не стал удирать.

А Мишка, больше не обращая внимания на Пашку, сидел на лавочке и растравлял свои душевные раны.

«Дурак и есть,– говорил он сам себе.– Дурак! Связался с этим четвёртым «Б»! В школе проходу не дают. Трижды дурак – вот кто он! Все об этом знают. Даже глупый Пашка знает. Так мне и надо, не будь дураком!»

– Мишк, а Мишк,– прервал его размышления Пашка,– а ещё раз можно?

– Что – можно?

– Ну, это...– засмущался Пашка,– дураком тебя назвать, а?