Текст книги "Король дзюдо"

Автор книги: Альберт Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5. РАЗМЫШЛЯЮ И НЕ ДЕЙСТВУЮ

Когда мы жаловались на тренировках, что устали, Юрик говаривал:

– Японские дзюдоисты тренируются по четыре часа в день, причем подряд, без перерывов, не уходя с татами, а против них выпускают новых, свежих партнеров.

– Я на их месте сразу бы сдох, – чистосердечно признался Славка. В последнее время он стал стройным, подтянутым, как Д’Артаньян. Прямо не узнать. Куда только живот делся!

– Тренировки съели, – отвечал Славка. Занятия пошли ему явно на пользу.

Приближались олимпийские игры…

Юрик твердо решил поехать в Москву.

– Возьму на неделю отпуск без содержания и махну. Уж как-нибудь, а на состязания по дзюдо обязательно попаду. Костьми лягу на пороге Дворца спорта в Лужниках.

Мы ему страшно завидовали. О поездке на олимпиаду мы и не мечтали. Одна дорога, с пересадкой, 600 километров; проезд туда и назад, даже в общем вагоне, рублей тридцать пять стоит. Да и в самой Москве надо где-то и на что-то жить. А билеты на дзюдо – Юрик узнавал – по 7 рублей. В день два состязания – утром и вечером – 14 рублей. Умножить на неделю соревнований дзюдоистов – 98 рублей!

– Минимум сотни в полторы ему поездочка влетит, – подсчитал Сашка.

Родители нас успокаивали:

– По телевизору все увидите.

Увы… Не все, конечно, но кое-что и правда увидим. Одно утешение.

Сашка сообщил Юрику новость:

– Говорят, в Москву на время олимпиады въезд ограниченный. Только москвичей пускать будут, которые из отпуска едут или еще откуда.

– Ничего, – не унывал Юрик. – Вы меня пошлете контейнером в багажном вагоне на адрес моей тетки. Только дырки провертеть не забудьте, а то задохнусь.

Хорошенький был бы вид у его тетки, когда она получила бы своего племянника Юрика в контейнере с доставкой на дом. Он выскочил бы из ящика с цирковым криком «ап!», как черт из коробочки, и тетка тут же отдала бы концы, освободив ему свою московскую жилплощадь, как вслух себе представил Сашка Кравцов.

Но, шути не шути, Юрик обязательно в Москву попадет. Он человек настойчивый. Не в таких переделках бывал. А мы останемся куковать у телевизора. Хорошо хоть, что наш городок первую программу Центрального телевидения принимает. Но ходят слухи, что в основном спортивные соревнования будут показывать по четвертой программе. У нас же ее нет.

– Да вы не волнуйтесь, – успокаивал Юрик. – Не обидят. Покажут по видеозаписи.

Везет же москвичам. Олимпиада к ним прямо домой пожаловала. Все у них под боком, куда хочешь иди. Какая несправедливость!

Когда мне было всего три года и меня переводили из одного детского сада в другой, то дали такую письменную характеристику: «Не умеет сморкаться и держать ложку». В другой характеристике – я переводился из школы в области сюда, в район, – написали: «Не умеет сосредоточенно работать над домашними заданиями». Теперь же можно в новой характеристике смело подчеркнуть: «Не умеет ездить на олимпийские игры».

Кое-какой шанс, конечно, есть когда-нибудь побывать на олимпиаде. Если Пьер де Кубертен возродил Игры в 1896 году и они добрались до Москвы только через 84 года, то во второй раз они будут у нас еще через столько же лет, не раньше. Мне тогда стукнет 98 лет. Вот тогда и поеду: никто не остановит. За такой срок и денег скоплю – рублей двести!

Я преподнес эти строго математические выкладки родителям, и отец сказал:

– Очень хорошо!

– Что я в 98 лет на новую Московскую олимпиаду поеду? – грустно усмехнулся я.

– Что до 98 лет доживешь, – весело ответил он.

Тренировки продолжались: захваты, броски, подножки…

У нас начались, говоря по-японски, «сохичейко» – июльские тренировки, которые в Японии продолжаются тридцать дней.

– Максимум эффективности при минимуме усилий, – повторял Юрик. – Старайтесь использовать в схватке силу противника.

– Как это? – удивлялся Славка.

– Представь себе: противник использовал свою силу на прием против тебя, а ты нарочно поддался. Он же сам полетит вверх тормашками!

Интересно, что у японцев дзюдо не просто вид борьбы, а целая философия жизни, восходящая к буддизму: мол, «я и весь мир слиты в единое тело». Дзюдо как бы учит гармонии духа и тела, воспитывает добродетельные черты характера, совершенствует человеческую натуру…

Мне это не совсем понятно. Точно так же любой вид спорта совершенствует человека. Настоящий спортсмен ведь никогда не обидит слабого. При чем тут именно дзюдо?

И еще: как же быть с одним из главных правил дзюдоиста: «Даже во время тренировочной схватки ты должен видеть в противнике врага»? Где же гармония?..

Врага в противнике я видел только тогда, когда у меня была схватка с Сашкой. Ни к Славке, ни к Королю я враждебных чувств не испытывал, даже если они проводили против меня удачный прием. Может быть, поэтому из меня перспективного дзюдоиста и не получится.

Но ведь спортом занимаются не только ради немыслимых рекордов и сокрушительных побед. Узнать себя, свои возможности, стать из «дохляка» сильным и быстрым – тоже неплохо. И характер закаляется. Отвыкаешь ныть при любой неудаче.

А разве не пригодится в жизни такой принцип дзюдо, как: «невозможно защищаться, если одновременно не атаковать»?

У моего отца этот принцип годами отрабатывался. Если ему звонит начальство и снимает стружку за медленную модернизацию завода, он сразу начинает: «А трубы вы поставили? А где обещанное оборудование?..»

Вот так-то, уважаемые читатели.

Мы тренировались по-европейски. Если уставали, то отдыхали. А в Японии тренируются до изнеможения, пока не свалятся.

И все равно девчонки жаловались на нагрузку.

– Мы от природы более гибкие по сравнению с мужчинами, – утверждали они. – Нам бы нагрузку поменьше, а приемов показать побольше.

– Дряблым мышцам никакие приемы не помогут, – утверждал Юрик. – А гибкость тоже развивать надо.

Любопытно, что, пока в дзюдо не ввели весовые категории, обычно побеждали спортсмены весом больше ста килограммов. Да… Какую же силу надо было иметь, чтобы такую тушу – центнер! – бросить?

И самое распространенное заблуждение – это, что слабый человек, владеющий приемами дзюдо, может запросто победить сильных соперников.

Жалко, что мы не могли провести командные соревнования. Одна только команда в городе – наша.

Самых больших успехов у нас достиг Король.

Любо-дорого было посмотреть, как он по системе «айкито» крутится вокруг Славки, создавая перед ним как бы пустоту, чтобы внезапно провести решающий прием. Ну прямо-таки внук Риссикано – сына знаменитого Дзигаро Кано.

Трудно рассказывать обо всем, что мы изучили: приемы на руки, на шею, движения бедром, плечом, руками и другие болевые приемы – до шести позиций…

У меня лучше всего получался бросок с подхватом под одну или две ноги. Возьмешься правой рукой за отворот, левой за костюм под локтем противника и – бац! Меня, правда, тоже «бацали», особенно Король.

Мы-то, ясно, включая и Юрика, были в наилегчайшем весе – до 60 килограммов. Он говорил: по его мнению, самый лучший вес – полусредний. Идеальный, можно сказать, – 75. Вот еще в 1961 году на третьем первенстве мира в Париже японец Кога весом в 75 килограммов победил негра весом в 105!

Ничего, и мы с возрастом станем по весу идеальными.

…Я так думаю: здорово нам повезло. Прослышав о нашем «дойо», к нам приходили десятки пацанов, умоляя их принять.

Юрик был неумолим и отказывал наотрез. Он принял в секцию еще только Свету – старшую сестру Нины. Надумала наконец. Нина ей все уши прожужжала.

Света не могла нас, разумеется, нагнать. И Юрик занимался с ней индивидуально, по особой программе. Она была способная и быстро вошла во вкус. Костюм ей Юрик самолично достал.

Но что обиднее всего, на олимпиаду он уехал с ней. Занимается она дзюдо без году неделя, а туда же!..

Своим заместителем он оставил Короля, передав ему учебник по дзюдо и все полномочия.

С этих пор Короля было не узнать. Он сразу превратился в диктатора. За ошибки и малейшие пререкания он стал удалять виноватых из «дойо».

Ну, я понимаю, на соревнованиях нельзя ошибаться и спорить с судьей. А при чем тут тренировки? На то они и тренировки, чтобы ошибаться и исправлять ошибки, и поспорить можно, чтобы лучше все уяснить.

Тем более что он не судья и не настоящий тренер даже, а такой же, как и мы, «киу», если на то пошло.

Я чувствовал, что его замашки к добру не приведут.

Назревал скандал.

Часть III. ПРЕСТУПНАЯ ГРУППА

Глава 1. ЗАБАСТОВКА

Мы проводили «рандори» – свободные упражнения в условиях реальной схватки. Совершенствовали приемы, движения…

– Вяло работаешь, – прикрикнул Король на Славку. – Я тобой недоволен. Как сонная муха!

– Я книжку интересную читал до двух ночи, – честно признался Славка. – Наверное, не выспался, – виновато улыбнулся он.

– Иди и проспись, – бросил Король.

– Как?.. – растерялся Славка.

– Молча, – хихикнул Сашка.

Король строго глянул на него, и тот принял сосредоточенный вид идиота, размышляющего над тем, где находится «Крыша Европы», а попросту – Альпы.

– Кому говорю? – Король указал Славке на дверь.

Мы смотрели, как Славка молча переодевается.

– Витя, ты не прав… – начала было Клава.

– Вслед за ним захотела? – усмехнулся Король.

– Захотела, – упрямо задрала подбородок Клава и тоже пошла переодеваться, за ширму для девочек.

– Ну-ну… – протянул Король. – Кто еще недоволен?

– Я, – сказала Нина и ушла к Клаве.

Король растерялся:

– Вы что, всерьез?

– А ты всерьез? – высунула голову из-за ширмы Нина. – Или у тебя шутки такие грубые?

– Запиши им прогул, – вновь засмеялся Сашка.

– Что ж… Остаемся втроем, – значительно проговорил Король.

– Вдвоем, – уточнил я, тоже уходя.

– Леня, и ты?.. – как-то беспомощно спросил Король. Наверно, так спрашивал Цезарь своего друга Брута, когда тот занес над ним кинжал: «И ты, Брут?..»

Я ему так и ответил:

– Ты далеко не Цезарь, а я не Брут.

– При чем тут Цезарь? – постарался взять себя в руки Король.

– Не строй из себя диктатора, – обернулся я.

– Да что вы, ребята… – бормотал расстроенный Славка. – Оставайтесь. Я ведь, правда, не выспался. Не надо из-за меня.

Девочки вышли из-за ширмы.

– Не воображай, – одернула его Нина. – Мы не из-за тебя.

– А из-за него, – ткнула пальцем в сторону Короля разгневанная Клава. – Тоже мне тренер нашелся! Мы еще подумаем и из старост тебя погоним… – она не могла найти слов от возмущения, – каленой метлой!

Вот сморозила! Метлой-то понятно. Но каленой? Про такую я первый раз слышал. Горящими прутьями, что ли?.. Я невольно прыснул.

– А ты не смейся! – досталось от Клавы и мне.

– Она правильно говорит, – поддержала подругу Нина.

– Да это я про метлу, – замялся я. – Уж лучше шпицрутенами. Или в багинеты взять.

– В какие еще… багеты? – опешил Сашка.

– В штыки, – объяснил ему Король. – Не понимаешь? Они хотят меня высечь розгами, вымести метлой за порог, а там взять в штыки!.. Да только не выйдет у вас, «киушники», ничего. Забыли, на кого Юрик секцию оставил? Уговаривать не собираюсь. Разболтались тут без Юрика.

– Юрик себя так не вел… – тихо сказал Славка.

Мне было стыдно смотреть на зарвавшегося Короля.

Мы ушли. Молча добрели до самой речки.

– А завтра 19 июля, – вдруг сказала Клава. – Открытие олимпиады… Как там Юрик и Света?

– Он-то пробьется, – ответил Славка. – Не таковский.

– И Свету проведет обязательно, – кивнула Нина. – Все! – Она села на песок. – Объявляем Королю забастовку!

– Может, не нужно?.. – не сразу вымолвил Славка.

– Нужно, – отрезала Клава.

– Нужно, – повторил я.

И с этого дня мы ранними утрами, когда никого на реке еще нет, стали сами тренироваться на пляже.

А Король с Сашкой, как фон-бароны, занимались одни в нашем зале.

Однако не долго музыка играла, как в песне поется. И виновником дальнейших событий оказался я сам. Не знаю, к лучшему, к худшему?..

Мать обычно говорит: «Все, что жизнь ни делает, все к лучшему». Сомнительно… А как же тогда быть с войнами? Их в жизни хватает.

Или же это пословица относится только к обычной жизни? И в обычной ведь бывают всякие несчастные случаи…

Нет, братцы, жизнь неуправляема. Допустим, и управляема, но лишь в каких-то частностях. Например, мы переехали в маленький город, значит, ни под трамвай не можем попасть, ни под троллейбус по причине их абсолютного отсутствия. Зато резко возросли шансы хотя бы утонуть: в большом городе каждый день на реку не набегаешься. Если исключить войны, несчастные случаи и очень стихийные бедствия, то к повседневной жизни больше подходит пословица «Каждый человек кузнец своего счастья».

И несчастья, добавил бы я. На себе проверено, на опыте. Вы спросите: откуда у меня-то опыт? Я читал, что ребенок уже за первый год своей жизни получает более пятидесяти Процентов всей информации, которую он может получить за всю дальнейшую жизнь, об окружающем мире.

…Свои несчастья я кую с необыкновенным успехом. В этом виноваты мои застенчивость и избыток фантазии.

После одной из тренировок на пляже я тайком от Славки и Клавы сунул Нине записку, прошептав:

– Просили передать.

Она заговорщицки кивнула.

Записка была от меня самого: «Приди к кинотеатру в 17.40. Пойдем в кино на 18 ч.» Без подписи.

Просто так пригласить Нину в кино я постеснялся. И подумал, что с запиской выйдет оригинальнее. Вот она удивится, что я сам ей написал, сам ей передал и сам ее встречу! Вместе потом посмеемся.

Билеты я купил заранее и нарочно опоздал на пять минут – пусть поволнуется, пусть погадает, кто это ей написал.

Я стоял в скверике и наблюдал: Нина нервно прохаживалась у входа в кинотеатр возле рекламы фильма «Сыщик».

Наконец я направился к ней, предвкушая ее удивление.

Но тут она вдруг сбежала по ступенькам к Королю, который, как назло, проходил мимо.

– Долго я тебя буду ждать? – высокомерно сказала она ему.

– Ждать? – изумился он.

Я подошел, и мы с ним сухо кивнули друг другу.

– Билеты купил? – спросила Короля Нина.

– Сейчас, – растерянно сказал он и зашагал к кассе.

– Хорошо, что и ты здесь, – горячо зашептала мне на ухо Нина. – А то потом перед нашими не оправдаешься. Знаешь, он мне записку передал… Фу ты! – спохватилась она. Так нервничала, что забыла: записку-то я ей дал. – Он тебе ничего не говорил, когда мне записку передавал?

– Ничего, – честно ответил я.

– Ну поглядим…

– Картину? – глупо спросил я.

– Поглядим, что он мне скажет. Ты только сам в кино не вздумай с нами пойти, а то он еще стесняться будет, – и Нина отодвинулась от меня, потому что Король уже возвращался с билетами.

– А ты? – «равнодушно» спросил он меня.

– У него зубы болят, – ответила за меня Нина (умеет зубы заговаривать).

– Не зубы, а зуб! – вскипел я. – И не у меня, а на него. – Я просверлил его взглядом и ушел, даже не оглядываясь, чтобы вдруг не увидеть горящую дыру, оставшуюся от моего прощального взгляда на груди Короля.

Билеты я хотел разорвать на мелкие клочки. Затем передумал, вернулся и продал опаздывающим на сеанс. Я не миллионер, у меня нет таких бешеных денег, как у Короля или Саньки.

Все две серии я просидел на ступеньках своего подъезда. По моим расчетам, они должны были уже вернуться…

Я плюнул, сходил домой поужинать, пожелал родителям спокойной ночи и ушел в сарай, гордо предвкушая бессонницу от разбитого сердца.

Я благополучно задремал, погружаясь в сон, когда в дверь застучали.

– Открыто, – привстал я, не зажигая свет.

В сарай вошла Нина.

– Извини, я на минутку. Уже поздно, – затараторила она. Голос у нее, уныло отметил я, был веселый.

– Я сплю.

– Он, видите ли, спит, а я за всех старайся? – возмутилась Нина. И давай рассказывать: – Я с ним целый час после кино ходила…

– Два с половиной, – уточнил я, взглянув на светящийся циферблат своих часов.

– Неважно, – отмахнулась Нина. – Я ему все о нем высказала. И знаешь, он не такой уж неисправимый. Извинился и просил нас вновь приходить на занятия! – выпалила она. – Нина – молодчина, – в рифму похвалила она сама себя. – А?

– Записку-то я написал, – вдруг признался я, благо было темно и мы не могли видеть лиц друг друга.

Наступило молчание.

– Ты, да? – Нина деланно рассмеялась. – А я-то… – Она не договорила и, уходя, сказала: – Уж этого я от тебя никак не ожидала.

– Постой, – остановил я ее. – Просто мне хотелось с тобой посоветоваться, – вдохновенно врал я, – обсудить, что и как. А видишь, все и так прекрасно вышло. – Я сразу духом воспрянул, узнав, что у них была сугубо деловая встреча. – Нет, ты и врямь Нина – молодчина.

– А ты – дурак, – заклеймила она меня и, мелькнув силуэтом на фоне двора, усердно хлопнула дверью сарая.

Моя настольная лампа от сотрясения включилась сама по себе, и я увидел в зеркале на стене свое глупое лицо.

Я прошлепал босиком к двери, распахнул и крикнул на весь двор:

– Полуночница! – словно маленький мальчишка.

Очень я разозлился на некоего Леонида Чижова, который не умеет держать язык за зубами.

Теперь-то я точно провел бессонную ночь, кляня себя со всех амвонов, самобичуя и разделывая под орех…

Глава 2. ОЛИМПИАДА

Заснул я только под утро, и мне приснился жуткий сон. Я вроде бы уже старый – мне тридцать один год. Женат на Нине, а она десять лет подряд каждый вечер ходит с Королем в кино! А он стал известным тренером по дзюдо. И она все время уговаривает его (лет десять), чтобы он тренировал ее мужа, меня! Брр… Хорошенькая перспектива.

Утром мне тоже поспать не дали. Приперся Славка и нахально разбудил:

– Ты тут дрыхнешь, а по телеку в утренней программе дзюдо показывали с олимпиады: соревнования в полутяжелом весе.

Я ничего не писал о том, как мы смотрели передачи: об открытии олимпийских игр, о первых соревнованиях – все вы и так, без меня, видели. Чего повторяться? Мы-то сами с нетерпением ожидали 27 июля, когда должны были начаться состязания по дзюдо. И надо же, проспал!

– Наш грузин Тенгиз Хубулури выиграл у Лоренца из ГДР, – частил Славка, заглядывая в блокнотик, – и у кубинца Торнеса. Хубулури в борьбе с кубинцем получил «коку». Бельгиец Ван де Валле победил венгра Сепеши, а болгарин Атанасов проиграл бразильцу Виржилью. Бразилец получил «иппон»!

«Иппон», как я уже говорил, – чистая победа, «кока» – низшая оценка.

– И знаешь, – продолжал Славка, – я, кажется, нашего Юрика высмотрел в первом ряду среди зрителей во Дворце спорта!

– У меня новость похлестче, – сказал я Славке. – Тебя Король простил.

– Врешь? – просиял Славка.

– А ты его простил? – Мне не понравилась Славкина радость. Я думал, что Славка обидится на «прощение».

– Давно… – улыбнулся Славка.

– Тюфяк ты, Славка.

– Я не тюфяк. Просто я не могу долго злиться, – потупился он. – У меня мамин характер.

– Во-во, маменькин сынок!

– Не тетин же, – простодушно сострил Славка. – Давно пора мириться нам всем. Юрик приедет, а у нас тут какая-то Куликовская битва. Глядишь, и откажется от нас, – взволнованно рассуждал он. – Зачем мы ему, если друг с другом на ножах?

По большому счету Славка был прав. Лучше плохой мир, чем хорошая ссора. И если уж Король извинился, как сказала вчера Нина, нам не к лицу хорохориться.

Обижаться ведь можно до бесконечности. Знаю. Был у меня в третьем классе дружок Мишка. Однажды мы возвращались из школы, и я своим портфелем выбил портфель у него из руки. Мишка гордо пошел дальше, а портфель остался валяться на снегу. Я тоже поднимать его не стал. Так мы и шли почти до самого дома, испытывая взаимную выдержку. Я все-таки не выдержал и унесся за портфелем. Слава богу, тот лежал на прежнем месте. И хотя я портфель вернул и даже извинился, Мишка заявил: «Никогда тебе не прощу». Через неделю не выдержал он и предложил мириться. Теперь я ему сказал, что никогда ему не прощу его слов. Затем еще через неделю предложил ему обо всем позабыть я. А он мне: «Ни за что не забуду, как ты отказался мириться».

Мы «забывали обо всем» целых полгода.

Потому я и говорю, что мириться можно до бесконечности и до умопомрачения, пока совсем не рассоришься.

…Снова, будто ни в чем не бывало, мы начали тренироваться в «дойо». А по утрам и вечерам смотрели у меня в сарае телевизор: все соревнования, какие показывали.

Мы ликовали, когда первую золотую медаль в весе до 78 килограммов завоевал наш спортсмен: Шота Хабарели стал олимпийским чемпионом, одержав пять побед, в том числе над чемпионом Европы из ГДР Хайнке и – в решающей схватке – над кубинцем Феррером.

Очень болели мы и за Емижа, который, к сожалению, получил «бронзу», а золотая медаль досталась французу Рею. Тут нам было обиднее всего: ведь это состязания в «нашем», наилегчайшем, весе!

Зато уж Николай Солодухин в весовой категории до 65 килограммов не подвел, стал олимпийским чемпионом. Сам он был родом из какой-то деревни в Курской области (а мы-то все-таки жили в городе), впервые увидел татами в Курске, занимался самбо и только затем, уже в институте, перешел в дзюдо. Значит, у нас не все потеряно, не поздно мы занялись спортом. И рост у него подходящий – всего метр шестьдесят четыре!

Сколько было интересных моментов! Особенно мне запомнилось, как француз Рей, имея «коку», выигрывал у кубинца Родригеса. «Матэ», – сказал арбитр, и борцы вернулись на середину татами. Электронное табло показывало, что до конца схватки осталась всего одна секунда. Кубинец бросился к французу, как тигр, а Рей… отбежал в сторону, словно испугавшись, что за эту секунду может что-то случиться. Мой телевизор сотрясался от хохота Дворца спорта.

Когда телекамера скользила по рядам зрителей, мы тщательно высматривали Юрика и Свету. Иногда нам казалось, что мы их вроде бы видим. Такой галдеж поднимался:

– Вот они! В третьем ряду!

– Нет, в шестом!

– Разуй глаза, в третьем!

В эти дни мы жили олимпиадой. Но одно меня по-прежнему угнетало: я все еще никак не мог решиться поговорить по душам с Королем. А обстановка накалялась…