Текст книги "Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)"

Автор книги: Альберт Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ЛЕШИЙ

Щёлкнул выключатель, и вспыхнула лампа под зелёным абажуром. Пальчик и Гук сидели на полу и таращили глаза.

Перед ними стоял лысый детина с малиновым носом, квадратными глазами и дремучими рыжими бакенбардами. Широкую грудь обтягивала тельняшка, а из-под брюк торчали ярко-красные носки и шлёпанцы. Он внимательно смотрел на ребят.

– Так и есть, Мальчик с пальчик и Гук!

– А откуда вы нас знаете? – бодрился Пальчик.

– Ну, тебя-то все знают.

– А меня? – подал голос Гук.

– Тебя и подавно. Под всеми мостами ночуешь. Тебя, голубчик, не то что я – каждый бродяга знает. Как вы сюда попали? – прикрикнул детина.

Несмотря на свой грозный вид, он отчего-то вызывал к себе доверие. И они, перебивая друг друга, рассказали ему обо всём.

– Вас понял… – задумался незнакомец. – Ну что ж, считайте, вам крупно повезло. Вы попали в замок Людоеда! Сообразили? Дошло? Допетюкали? Допетрили?

– Какой же это замок? – усмехнулся Пальчик, оглядывая комнату, заставленную громоздкой, сколоченной из досок мебелью. – Обыкновенная лесная избушка.

– Кому избушка, а кому замок, – строго поправил его незнакомец. – Просто здесь живет обедневший Людоед. И я вас очень прошу не называть этот замок избушкой. Он этого не переносит. Не хочет. Не позволяет. Не любит. Иначе будет плохо.

– Хорошо, – кивнул Пальчик. – Дошло. Допетюкали.

– А я есть хочу, господин хозяин, – вдруг сказал Гук.

– Не называй меня так, – насупился детина. – Я не хозяин. Я самый обыкновенный Леший.

– Леший! – ахнули Пальчик и Гук.

– Именно. Раньше я тоже в цирке работал. Вернее, подрабатывал. А хозяин меня, как и вас, выгнал вон. Топай на все четыре стороны, говорит, ножками! А я разве виноват, что одна из тыкв, которыми я жонглировал, упала на другую – ему на голову?

Гук и Пальчик хихикнули.

– Вам-то хи-хи да ха-ха. А она разбилась!

– Голова? – засмеялись ребята.

– Тыква.

– Скажите, пожалуйста: а кроме того, что пугают, чего ещё лешие делают? – спросил Пальчик.

– Лешие?.. А ничего не делают. Ворон гоняют, на болота прохожих заманивают и радостно кричат по ночам дурным голосом.

– Радостно – я знаю. А как – дурным?

– Ууу-ооо-ууу-ооо! – радостно возопил он дурным голосом. У ребят по спинам даже мурашки пробежали. Крупные.

– Но я вас пугать не буду, – подмигнул Леший, – пусть вам будет скучно.

Они сразу повеселели.

– А я есть хочу, – вдруг снова захныкал Гук. Леший глубоко, по самое плечо, запустил руку в левый карман и вынул… бутылку пива.

– Брр, не то, – сконфузившись, затряс он толстыми щеками.

Пальчик и Гук снова хихикнули.

Тогда он полез в правый карман и вытащил… жестяную банку с пивом.

– Брр, опять не то! – Дремучие бакенбарды у Лешего встали дыбом. Внезапно лицо его озарила широченная улыбка, он с трудом просунул два толстых пальца в карманчик для часов и извлёк оттуда… пузатую бутыль с красочной наклейкой «Пиво».

Пальчик и Гук захлопали в ладоши. Леший весело посмотрел на них:

– А яичницу любите? Глазунью? Не болтушку, конечно.

– Болтаешь… – протянул Гук.

Леший покраснел и возмущённо ударил себя кулаком в грудь.

– Да я!.. – Он щёлкнул пальцами.

На полу появилась большая, пышущая жаром, сковорода с яичницей.

Пальчик и Гук даже попятились. А Леший радостно подпрыгнул:

– Алле – оп! Лопайте, но не лопните! – И довольно загоготал. – Юморок.

– А вилки? – строго сказал Пальчик, придя в себя.

– Ешьте руками. Вы не дома.

В мгновение сковорода опустела. Вдвоём же лопали!

– А без вилок вкуснее, – сказал Гук очень сытым голосом. Леший задрал подбородок.

– А теперь за дело! Будем играть в прятки, – деловито сказал он.

ИХ ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮДОЕД XVI

– Прятки? Это для малышни, – пренебрежительно заметил Пальчик.

– Да мне триста пятьдесят два года! Могу утерянный девять лет назад паспорт показать, – возмутился Леший. – Но я хорошо сохранился. – Он ловким жестом вытащил у Гука из носа сигару, ударил себя кулаком в глаз и прикурил от посыпавшихся искр. – Не пью! – погладил карманы. – Не курю! – И застенчиво спрятал сигару Гуку обратно в нос.

Тот поспешно ощупал нос. Ничего… Надо же!

– А уж если я спрячусь, то вообще никогда не найдёте, – похвастался Леший.

– Ладно, – смилостивился Пальчик. – Прячься. Леший мигом залез в шкаф.

– Ку-ку-у, – послышался его голос оттуда. Ребята недоверчиво открыли шкаф. Леший сидел на корточках, накрыв голову большим носовым платком.

– Попался! – завопили они.

Он вздрогнул и недовольно заворчал:

– Разве так играют? Надо было заглянуть под шкаф и крикнуть:

«И здесь его нет!» Под топчан: «И там его нет!» На кухню: «И тут его нет!» Нечестно… Так я не играю.

Внезапно за окном раздался оглушительный треск мотора.

– Людоед приехал, – Леший выскочил из шкафа и заметался по комнате. – И, наверно, с Ведьмой.

– Людоед! – вскрикнул Гук.

– Ведьма! – ужаснулся Пальчик.

– Прячьтесь, а то съест. Брр-р-р… – Леший выбежал во двор. Ребята, столкнувшись лбами, шмыгнули под огромный топчан. Хлопнула дверь. Гук и Пальчик с ужасом увидели, как по комнате прошли громадные сапоги.

– Здесь человеком пахнет! – раздался громовой голос. Шлёпанцы Лешего засеменили вокруг сапог Людоеда.

– Хе-хе… Это яичницей пахнет. Глазуньей.

Сапоги размеренно ходили туда и сюда. За ними бегали шлёпанцы. Слышались скрип отворяемого шкафа, стук передвигаемых табуреток.

Ребята крепко прижались друг к другу.

Сапоги приблизились к топчану, и тут перед испуганными мальчишками оказалось лицо – и какое! – наклонившегося Людоеда. Длинные усы, похожие на велосипедный руль, свисали до самого пола, низкий лоб пересекали извилистые, словно волны, морщины, а в правом ухе колыхалась большущая золотая серьга. Он повёл своими чёрными глазищами величиной с небольшое кофейное блюдечко и торжественно уставил на онемевших ребят длинный указательный палец с треснувшим ногтем. Палец торчал грозно, как ружьё.

Подбежали шлёпанцы, и под диван заглянул Леший. Он «удивлённо» зачмокал губами, а косматые брови забегали вверх-вниз.

Гук попытался юркнуть за Пальчика, тот – за Гука, и они снова столкнулись.

– Чего? – услышав стук лбов, быстро спросил Людоед. Леший счёл, что спрашивают у него, и пожал плечами:

– Первый раз их вижу, а ты?..

– Попались, – хохотнул напарник. – Включай электроплитку! Леший выбежал из комнаты.

– Предлагаю одно из двух, – вкрадчиво сказал Людоед. – На каком масле вас зажарить: на постном или на сливочном?

– Здо-ро-вый, а пугаешь… – еле вымолвил Пальчик. А Гук заревел навзрыд:

– Я не хочу… зажариться.

– Да что я людоед, что ли?! – обиделся Людоед. – А ну, вылезайте все или вместе!

– А не съешь? – тревожно спросил Пальчик.

– Мы невкусные, – торопливо сказал Гук.

– Леший! – гаркнул Людоед.

– Ау? – с готовностью донеслось издалека. Он привычным жестом закинул усы на плечи:

– Выключай плитку. Экономь электроэнергию! Ребята с опаской вылезли из-под топчана.

– Трон! – скомандовал он.

Леший вкатил зубоврачебное кресло на колесиках.

Людоед расселся на нём и грозно спросил:

– Вы меня знаете?

– Знаем… – не сразу ответил Гук. – Звонить шестнадцать раз.

– Сам знаю.

Он задумчиво похлопал ладонями величиной с хорошую совковую лопату по коленям:

– Видите? – и указал на портрет над диваном.

Мальчишки подняли головы. Со старинной картины на них смотрел какой-то злющий старик с длинной бородой странного синего цвета.

– Я Людоед Шестнадцатый, потомок Синей Бороды. Он мой прапрапрапра…

– Вы заикаетесь? Так есть одно средство: надо стать у зеркала и сказать три раза… – зачастил было Гук.

– Вот пожарю на маргарине третьего сорта, – рассердился Людоед, – не заикнёшься!

Леший по-прежнему невозмутимо стоял за спинкой его кресла.

– Я всё о вас знаю, – вдруг засмеялся Людоед. – Вас выгнал Магнум. Ага? – торжествовал он.

Гук сразу же осмелел и показал ему язык:

– Знаешь, и помалкивай.

– Молчать, когда спрашивают!

– Когда НЕ спрашивают? – уточнил Гук.

– Когда не спрашивают, и подавно молчать! – Людоед грозно поднялся во весь свой рост.

Гук спрятался за Пальчика. Но как спрятался: представьте сами – он был на две головы выше его.

– Попробуй сунься! – Пятиться Пальчику было некуда.

– Ну ладно, ладно. Мир, – оторопел Людоед. – Меня не запугаешь! Чего вы ко мне привязались? Двое на одного, да? Он задумался на секунду.

– Признавайтесь, – мрачно сказал он, – кто из вас боится мышей?

– Я боюсь, – сразу признался Гук.

– Они – меня боятся, – подчеркнул Пальчик.

– Ясно! Будешь спать рядом со мной.

– А ты… меня и впрямь не съешь? Даёшь слово?

– Не съем – ни впрямь, ни вкривь. Сказал, и точка. С запятой, – предупредил он. – Слово ему дай… Кто ты такой, что мне не веришь? Мне! Так и быть, – смягчился он. – Даю тебе слово Людоеда.

– А я где буду спать? – спросил Гук. Людоед махнул рукой.

– Ну тебя к Лешему! – И проворчал: – Тоже мне, мышей боится. Леший поманил Гука:

– Пошли, братишка.

Тот нерешительно шагнул к нему и оглянулся на друга:

– В случае чего, зови на помощь.

– Чего там, – беззаботно ответил Пальчик. – Пусть только тронет! – И ударил кулачком по краешку кресла.

Людоед испуганно отодвинулся.

Леший одобрительно ухмыльнулся и бережно взял Гука за руку. Они вышли в коридор и остановились перед кособокой дверью, на которой красовались три таблички, одна больше другой:

ЛАБОРАТОРИЯ СЕКРЕТНАЯ!

ДИРЕКТОР.

ЛЕШИЙ VI – ДОКТОР ВСЕХ ХИМИЧЕСКИХ НАУК. ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ!

ПОТУСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!

Леший гордо надулся:

– Это я Директор. Ди-рек-тор! Вход воспрещён! А? Внушительно? Прошу, – ударом ноги он гостеприимно распахнул дверь.

Гук ахнул.

Перед ним действительно была лаборатория. Кругом стояли какие-то загадочные приборы, сосуды, колбы. Сверкала паутина разноцветных трубок…

– Леший! – спохватившись, крикнул Людоед из гостиной в полуоткрытую дверь.

– Чего? – послышалось за стеной.

– Не закрывай трубу. Под утро прилетит Ведьма.

– Обратись к Домовому, – откликнулся Леший.

Заметим, что и Пальчик, и Гук – каждый у себя – только поёжились от зловещих слов: «Ведьма» и «Домовой». Но надеялись, что страшнее уже не будет.

Людоед схватил со стола какую-то книгу и в сердцах швырнул её в стену.

– Книжки нельзя бросать, – осудил его Пальчик.

– А это не книжка, это телефонный справочник – я его уже прочитал. Людоед потянулся, сел на корточки, встал. Опять сел, снова встал… Пальчик удивлённо смотрел на него.

– Чего стоишь? – пробурчал Людоед. – Не видишь, я занимаюсь утренней зарядкой. Стели постель.

– Утренней зарядкой люди занимаются утром.

– А Людоеды вечером, – пробурчал тот. – Или ночью.

СЕКРЕТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Гук осторожно потрогал стеклянные трубки и колбы и, зевая, взглянул на большую кровать у окна:

– Очень она красивая. Мягкая, верно?

– Умный ты парень, – с уважением признал Леший. Тоже протяжно зевая, он вдруг замер с открытым ртом и вытаращенными глазами. Зевал он так широченно, что вывихнул челюсть. Однако, не теряя смекалки, тут же ударом кулака ловко водворил её на место.

– А это что? – Гук показал на медный кран, с которым длинной цепью трубок были соединены все сосуды. Под краном стояло резиновое ведро с надписью: «Гремучая жидкость. Не взбалтывать. Страшное дело!» И чуть ниже – мелкими буквами: «Яд».

Леший глубокомысленно задрал нос вверх. Только нос, знаете ли, а само лицо оставалось неподвижным.

– Всю жизнь я искал научно-философский камень. Ну, этот… Как тебе объяснить? В общем, он что хошь превращает в чистое золото. Всё-всё!

– Да ну? – поразился Гук.

Леший убедительно закивал головой:

– Медь, олово, опилки и даже огурцы!.. Я его ещё не нашел, – как бы невзначай, но с достоинством отметил он. Гук огорчённо вздохнул.

– Но зато я скоро построю вечный двигатель, – скромно потупился изобретатель.

– А что такое – вечный двигатель?

– По-иностранному, «перпетуум мобиле», – важно произнёс Леший. – «Перпету-ум»! – повторил он и пояснил: – Ум, значит, нужен. Большой. Понял?

– Не-а.

– Ну, вечный двигатель – это движок, сделанный навечно. Работает сам. Без ветра, без бензина, без ничего – даже без меня.

– А зачем это нужно?

– Как – зачем? Над его созданием кто только голову не ломал – не один учёный себе башку свернул! Если мне это удастся, мой портрет появится в городской газете.

– Ну, если портрет, – оценил Гук, – тогда, конечно. Леший гордо посмотрелся в большую зеркальную колбу.

– Нет, тебе не понять, – вздохнул он. – У тебя внешность не та! – И включил рубильник.

Гук зачарованно уставился на забурлившую в трубках жидкость, на прыгающие разноцветные пузырьки. Леший открыл кран, и тяжёлые капли мягко застучали по резиновому дну ведра.

– Считай, – он опять, на сей раз осторожно, зевнул. – Одна, две, три…

– Четыре, пять, шесть… – скучно подхватил Гук, тоже снова зевая.

– Считай, наблюдай, гляди, смотри. И смотри у меня, если собьёшься! – погрозил ему Леший пальцем. – А я, так и быть, посплю пока. Часиков восемь.

Он с разбегу прыгнул в кровать. Сетка провисла до пола и упруго подбросила его под потолок. Вновь прогнулась, и опять Леший взлетел, но уже чуть пониже. Его подкинуло в третий раз, и по комнате разнёсся могучий храп – он уже спал.

– Тридцать, тридцать одна, тридцать две… – бубнил Гук.

НУ И НОЧКА

Пальчик лежал на топчане под гигантским одеялом, вышитым розовыми зайчиками, и с любопытством смотрел, как Людоед неуклюже прыгает через скакалку и бормочет себе под нос:

– Сто двадцать два, сто двадцать три, сто двадцать четыре… «Разве это людоед? – размышлял Пальчик. – Взаправдашний людоед ни за что на свете не стал бы взаправду прыгать через верёвку, словно сопливая девчонка!» – Сто тридцать три, сто тридцать четыре, сто тридцать пять… Аут! Уф-ф, – выдохнул Людоед и отбросил верёвку в угол.

– Спать будем валетом? – поинтересовался он.

– Как?.. – растерялся Пальчик.

– Молча. Ты головой в одну сторону, я в другую. Как на гадальных картах. Ну?

– Значит, твои ноги будут с моей стороны? У головы?

– И даже дальше, – заважничал Людоед.

– Тогда ты их сначала помоешь, – строго сказал Пальчик.

– Ну вот ещё! Я триста лет как ноги не мою. И не подумаю, не подумаю. Ни за что!.. Послушай, – оживился он. – А если я надену самые чистые-пречистые, почти новые носки, а?

– И тебе ни капельки не стыдно? Людоед смущённо поёжился.

– Стыдно. Но я всё равно не буду ноги мыть. Я, если хочешь знать, уже вышел из этого возраста.

– Не хочешь, как хочешь. Тогда будем нормально спать – по-человечески.

– Идёт, – быстро согласился каприза. – А подушка кому достанется? Учти, она у меня одна. Может, разыграем?

– Ночь уже – разыгрался. Будем спать на одной подушке, – твердо сказал Пальчик.

– Не-е, – насупился Людоед. – Ты будешь в ухо дышать. Хитёр.

– Ну, тогда… Тогда давай распилим подушку! – вспылил Пальчик. Людоед ликующе замахал руками, точно петух крыльями.

– Ура! Живём!

Напрасно Пальчик думал, что всё так и окончится шуткой. Но тот выбежал из комнаты и вернулся с большой двуручной пилой.

– Ты всерьёз?! – ахнул Пальчик.

– Острая! Другой не нашёл, – не понял его Людоед. И тихо, словно по секрету, сообщил: – Гений ты, вот что я тебе скажу.

– С тобой станешь гением, – вздохнул Пальчик.

– Ну, давай-давай, – торопил Людоед. – Ив другой раз умных советов не давай.

Делать нечего. Пришлось взяться за вторую ручку.

И хотя Людоед шевелил пилой еле-еле, малец, как заводной, бегал взад-вперед, держа рукоять обеими руками.

– Да ты не дёргай, – ворчал Людоед, – не дёргай. Чего у меня вырываешь?

Когда ночь уже подходила к концу и в окно на прощание заглянула круглая от любопытства луна, вся комната была густо усеяна пухом, а посредине пола на клочьях наволочки сиротливо блестела зубастая двуручная пила. Пальчик и Людоед спали «валетом» – без подушек. На кровати за головой гостя торчали огромные ступни хозяина в почти что новых полосатых носках.

Где-то тихо заскреблась мышь… Уши у Людоеда мгновенно вздрогнули и тревожно зашевелились. Он открыл глаза и робко привстал. В зрачках ярко отражалась луна. В одном и в другом по луне. Как у лунатика.

Опять заскреблась мышь. Рраз! – Он поспешно нырнул под одеяло, и его голова появилась рядом с головой мальчишки.

– Ну что там? – сонно пробормотал Пальчик.

– Мышь!!!

Пальчик что-то буркнул и перевернулся на другой бок. Людоед мощно дунул на него.

– Не устраивай сквозняки. У меня насморк…

– Мышь-шь, говорю! Ты б-боишься? Я буду охранять тебя своим телом. Ложись с краю, а я к стене.

Снова зашуршала мышь, и Людоед забрался глубоко под одеяло.

ДОМОВОЙ И СОРОКА

– А? – испуганно открыл глаза Гук. Над ним стоял взъерошенный Леший.

– Пятьдесят капель… – ошалело сообщил Гук.

«Доктор всех химических наук» в ужасе схватился за голову:

– Пропал учёт! Пятьдесят капель… И это за три часа?

– А я только до пятидесяти считать умею, – признался Гук.

– Спать! – рявкнул Леший и выключил рубильник.

…Утреннее солнце бодро поднялось над лесом. Ночь прошла быстро, как всегда бывает, когда крепко спишь. Тогда она спешит, а не тянется долго, как при бессоннице.

По колбам и змеевикам запрыгал, играя, солнечный зайчик… Вот он лёг на переносицу Гука. Тот замотал головой, будто отгоняя муху. И озорник зайчик юркнул ему в нос.

Мальчишка оглушительно чихнул. Солнечный зайчик, испуганно вылетев наружу, ударился о стену и упал на пол. Слегка поворочался, словно проверяя, всё ли на месте, и удрал во двор через открытую форточку. Увы, мы многого не замечаем, когда крепко спим!

Гук проснулся и недоуменно огляделся по сторонам. Лаборатория… Леший…

Он крепко зажмурился. А потом уже осторожно посмотрел краешком глаза. Опять – лаборатория, Леший…

А он-то подумал, что сон!

Тихо отворилась дверь. Сначала из-за неё показалась дымящаяся сигаретка, затем стал выползать мундштук. Неимоверной длины! Казалось, ему нет конца. И когда Гук решил, что ещё секунда, и сигаретка упрётся в стену, – в комнату вошел бородатый низенький толстячок, крепко сжимающий конец мундштука в зубах.

Это был удивительный толстячок. В жёлтой курточке с красными пуговицами, в замшевых чёрных брючках до колен и синих башмаках с загнутыми носами. На голове торчал фиолетовый колпак, на котором были нарисованы метла и ключ. Его длиннющая борода волочилась между ног. За ней поднималось облако пыли.

Сигаретка важно прошла мимо Гука и повесила над ним маленькое дымовое кольцо. Гук машинально дунул – и оно исчезло. Толстячок остановился у окна и выпыхнул сразу несколько дымовых обручей. Не вынимая мундштука изо рта, он принялся жонглировать ими. Колец становилось всё больше и больше…

– Вы кто? – весело спросил Гук.

– Я Домовой. Не видишь, подметаю? Разве от вас дождёшься…

Он пропылил бородой по полу вокруг стола с колбами и змеевиками. Мундштук медленно уплыл за дверь, за ним прошествовал Домовой.

И, если бы в воздухе не осталась туча пыли, Гук мог бы подумать, что всё ему тоже приснилось.

А Леший храпел так, словно от этого зависела его драгоценная для науки жизнь. Гук толкал, щипал его – спит да и только. Тогда он наклонился над его ухом и шепнул:

– Руки вверх!

Леший подскочил и задрал руки. Гук задохнулся от смеха.

– Хе-хе. Я просто хотел тебя… развлечь, – нашёлся Леший. Гук быстро оделся. А тот всё лежал да лежал, зевал и потягивался.

Наконец, поднялся и он. Оказалось, что спал он, как и был, в брюках и даже в шлёпанцах.

– А почему ты одетым спишь?

– Из оригинальности, – сказал Леший и уточнил: – На всякий пожарный случай. Вдруг – пожар!

Они прошли в гостиную и остолбенели – в воздухе колыхались густые стаи пуха. Очевидно, Домовой и здесь подметал.

– Привет, – крикнул им Пальчик и что есть силы заколотил кулачками по спине спящего Людоеда. – Вставай! Ну, вставай, лежебока.

– Пора! – провозгласили хором Леший и Гук.

– Да я уже два часа как не сплю, – лениво отозвался он. – Разорались тут!

– А что же ты делаешь? – озадачился Пальчик.

– Мечтаю, – молвил Людоед. И зевнул двадцать пять раз подряд. Двадцать пять! – Вот видишь – не выспался, – заявил он и укрылся с головой.

Тук… Тук… Тук… За окном на подоконнике сидела сорока и вертела головой.

– Войдите, – глухо сказал Людоед из-под одеяла. Она толкнула окно крылом. Створка полуоткрылась, и птица протиснулась в комнату. Выдернула газету из своего хвоста, на котором, как всем известно, сороки приносят новости, и бросила на стол.

Лежебока нехотя встал, прошлёпал к буфету и кинул ей кусок сахару.

– Урра! – вскрикнула сорока, поймав сахар, и улетела.

Людоед сбросил пижаму и остался в широких полосатых трусах. Затем почему-то взобрался на стол, держа брюки перед собой.

Гук подставил стул к буфету, влез и протянул руку к вазе с сахаром. Но тут Людоед стремительно прыгнул в брюки. Пол содрогнулся, сластёна покатился вместе со стулом. Ваза накренилась и – а-ах! – разбилась вдребезги!.. Гук, потирая ушибленное плечо, быстро засунул кусочек сахару в рот. К нему стремительно подскочил Людоед. Мальчишка в испуге отшатнулся, но тот тоже схватил сахар с пола.

Потом взял газету:

– Что такое? Сегодня в нашем лесу – Большая охота? Надо бы посмотреть… Перед едой всегда полезно прогуляться, – бубнил он, вкусно хрустя сахаром. – Пошли, малец. А вы, – приказал он Гуку и Лешему, – готовьте завтрак, да повкуснее!

– А ты возьмёшь свои сапоги-скороходы? – спросил Пальчик.

– Скорох… – чуть не подавился Людоед новым куском сахара. – Какие еще скороходы?

– Ну как же! У всех людоедов всегда были замечательные семимильные сапоги. Так уж положено.

– Где они были положены, там их нет, – проворчал тот. – Украли. Мальчик с пальчик украл.

– Это не я!

– Не ты, – ехидно согласился Людоед. – Это было пятьсот лет назад. Знать надо, об этом тоже всем известно.

– Да-да, – поспешно сказал Пальчик. – Я просто подумал о таких сапогах. Удобно: одна нога здесь, другая там!

– Надо жить в ногу с веком. Скороходы… Я кое-что побыстрей имею. Закачаешься!