Текст книги "Призыв к оружию"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Глава 15

Кальдак нервно расхаживал из стороны в сторону и не мог заставить себя остановиться. Его нос так отчаянно дрожал, что Уилл при взгляде на командира экспедиции испугался: уж не отвалится ли он? Заостренные, как у рыси, уши трепыхались, будто волосатые семафоры. Рядом стоял Т’вар, изучавший ночной небосвод, руководитель по науке, еще один гивистам, которого Уилл не узнал, ассистент о’о’йан и вездесущая вейс. Специалист-лепар терпеливо поджидал возле субмарины, которая покачивалась на поверхности воды недалеко от берега. Т’вар приблизился к композитору, и они стали смотреть на звезды вместе.

– Есть одна вещь, которую вы должны знать, – через свой транслятор сообщил с’ван. – Это связано с событиями, которые произошли на планете Васарих несколько месяцев назад.

Уилл думал сейчас о том, что прошел почти год с той времени, когда корабль экспедиции покинул Солнечную систему, оставив на Земле группу контакта во главе с командиром Кальдаком. Вроде бы давно это было, но казалось, что время пролетело быстро. Пришельцы узнали много нового о местной жизни, а Уилл помогал им в работе по мере надобности. Да, он будет скучать по ним после расставания. Если не считать тех десятерых землян, которые возвращаются с кораблем, Уилл будет человеком, обладающим уникальным опытом контакта с внеземной цивилизацией. Ему сообщили, что все десятеро вернутся домой. Их, разумеется, за все это время подвергли немыслимому количеству тестов и проверок, но Уилл был уверен, что учение Узора не применяли по отношению к своим гостям с далекого мира грубых методов.

– Васарих – оспариваемый мир, – говорил Т’вар. – Ваши знакомые земляне участвовали в боях за эту планету.

– Что?! – вскричал Уилл.

Картинка звездного неба в один миг рассыпалась у него перед глазами, как в игрушечном калейдоскопе.

– Они согласились пройти обучение и прошли его.

Уилл потрясенно заглядывал с’вану в глаза.

– Как вы могли?! Как вы могли пойти на это?! Втянуть в кровопролитие группу непрофессионалов, среди которых были дети и пожилые люди.. Я знаю, что вам необходимо было определить уровень военного потенциала земной расы, но…

– Очевидно, – продолжал невозмутимо Т’вар, – когда им объяснили положение вещей, все вызвались участвовать в боевых операциях добровольцами. Никого не принуждали. Неужели по прошествии всего времени нашего знакомства вам еще нужно объяснять и доказывать это?..

– Добровольцами?! – растерялся Уилл. – Все?

– Да.

Это было очень любопытно – наблюдать за реакцией землянина. Заместителю командира экспедиции прекрасно известно было отношение Уилла Дьюлака по вопросу сотрудничества его народа с народами Узора. Известие, которое принес ему сейчас с’ван, было для Уилла неприятным. Что ж, ему можно было посочувствовать. Если бы спросить у самих с’ванов, то они больше всего на свете хотели бы выйти из вооруженного конфликта и жить в мире и покое. Но Амплитур продолжал надвигаться, и его необходимо было остановить. И участвовать в этом должны были все, включая и тех, кто, мягко говоря, без энтузиазма относится к войне. Включая с’ванов. Стоило ли сюда включать и человечество? Это еще было вопросом. Замаскированный челнок появился над лагуной внезапно и неслышно, сразу закрыв своим силуэтом несколько созвездий. Он совершил посадку на мелком месте, неподалеку от притопленной базы пришельцев и едва освещенного катамарана композитора. От корпуса отстегнулся и перекинулся трап. В иллюминаторе у выходного люка зажегся свет. Из челнока стали появляться безмолвные фигуры, которые направились к встречающим, которые находились на маленьком островке и ожидали их с горячечным нетерпением. Кальдак перестал ходить туда-сюда и остановился у основания трапа. Ему трудно было при свете луны узнать тех, кто шел ему навстречу, но по крайней мере двое из них были массудами. Яруселка… Их встреча ознаменовалась бурным потоком взаимных ласк, которые выражались как в словах, так и в объятиях. Впрочем, Уилл едва заметил это. Он также мало обратил внимания на приветствия, которыми обменивались прибывшие гивистамы со своими соотечественниками, которые были в группе контакта. В другое время с жадностью наблюдал бы за этим, делал заметки в уме, искал вдохновения… Но не теперь.

Все его внимание было приковано к цепочке землян, которые сошли с трапа на твердую землю пляжа. На фоне белого песка и морского горизонта их фигуры отчетливо выделялись. Все были одинаково одеты. Спустя минуту пристального изучения их силуэтов, он понял, что это модификация обычного одеяния массудов: темно-коричневые комбинезоны, перекрещенные на груди желтыми лямками.

Группу землян возглавляло трио из Новой Англии. Трио, потому что Тэйми Марковиц несла на руках ребенка. Уилл потрясенно наблюдал за тем, как она бережно опустила спеленутого малютку на песок. Ее муж присел на корточки рядом с женой и тут же увидел композитора.

– Дьюлак, никак вы? Уильям Дьюлак?

– Да, совершенно верно, Дьюлак.

Кен Вудс обратил ласковый взгляд на сына.

– Это Роберт. Симпатяга, не правда ли? Первый землянин, появившийся на свет за пределами своей родной планеты. – Он улыбнулся. – Если бы мы тогда знали, что Тэйми беременна, то наверняка никуда не поехали бы. Но так получилось даже лучше. Когда гивистамы узнали, что у нас будет малыш, они чуть не обалдели от восторга. Обеспечили нам такие условия, каких мы не имели бы даже в «Маунтин Синай Дженерал»!

Тэйми Марковиц подняла с песка ракушку и сунула ее малышу в ладошку.

Маленькие пальчики сомкнулись вокруг раковины.

– Да, маленький, ты прилетел домой. Это твой дом. Земля.

Уилл еще некоторое время наблюдал за тем, как они что-то ласково шепчут ребенку, потому переключил свое внимание на остальных землян, которые собрались небольшой группой неподалеку. Перемена, произошедшая в братьях-подростках, которых он подобрал возле трущоб Белиз-сити, была просто поразительной. И дело не в том, что они повзрослели на один год. К ним пришла зрелость и во всех других отношениях. Молодые тела заметно окрепли, обросли мускулатурой. От неуверенности, настороженности и испуга, которые запомнились Уиллу, не осталось и следа. Их движения и жесты были четкими, уверенными. Спустя минуту они отделились от остальных и направились вдоль пляжа, сопровождаемые третьим, который был чуть постарше их. В нем композитор узнал одного из австралийских студентов. Уилл тут же стал искать глазами его соотечественницу.

И он увидел ее… положившей голову на грудь черного рыбака. Когда они увидели приближающегося к ним Уилла, рыбак широко улыбнулся и протянул ему свою здоровую ладонь. Куда только подевалась его угрюмая замкнутость и молчаливость?.. Композитор недоумевал.

– Здорово, приятель. Я помню тебя. Всю жизнь буду благодарить тебя за то, что ты для меня сделал. – Ощущая растерянность, композитор неуверенно пожал шишковатую, мощную длань рыбака. – Год назад я мало говорил с тобой, но это прошло и быльем поросло. Вообще не знаю, как я жил-то до этого большого звездного путешествия?! До ли?..

Молодая женщина улыбнулась и крепче обняла рыбака.

– Мы поженились, друг. Это все, – его рука сделала широкий жест-дугу по ночному небу, – полностью изменило мою жизнь.

– Да. Мы все изменились, – прибавила его жена.

Уилл оглянулся на пляж. Она проследила направление его взгляда.

– Стивен? О, он счастлив! Мы ведь не жили вместе, не были обручены, даже не были влюблены. Просто путешествовали по миру вместе. Так казалось удобнее. Но когда я поближе познакомилась с Маттиасом… В общем, Стив не возражал. Он больше всех нас работал и учился. У него не оставалось времени на личную жизнь.

– Мне-то все равно, – пробормотал Уилл.

– Эй, друг, – сказал Маттиас и хлопнул его по спине. – Как тут без нас шарик крутился? Скучал по нам? – Он рассмеялся. – А как ты? Ведь целый год прошел. У тебя все так же?

Уилл был застигнут врасплох говорливостью прежде такого молчаливого и угрюмого человека.

– О’кей… У меня все идет гладко… А вы, как я погляжу, счастливы?

– Э, друг, что ты можешь знать? – Рыбак вдруг махнул кому-то рукой. – Эй, Элерой, иди сюда, смотри, кто нас встречает! Из темноты выступил растафариец. Лихорадочного взгляда как не бывало, несбалансированности движений как не бывало, темных кругов под глазами и шатающейся походки как не бывало!.. У него были коротко острижены волосы, и стоял он так же прямо, как и пальмы, которые его окружали на этом крохотном островке. Он пристально вглядывался с минуту в лицо Уилла, как бы пытаясь определить для себя что это: реальность или обман зрения?

– Я знаю тебя, парень. И обязан тебе жизнью.

У композитора вертелись на языке куча вопросов. Но чувства переполняли его настолько, что он едва мог творить. Столько вопросов, столько!.. Он совсем не ожидал увидеть то, что увидел. Не верил глазам своим.

– Вы изменились.

– Все изменились, парень, – ответил Элерой и шутливо ткнул рыбака кулаком в грудь. Ли засмеялась и отмахнула руку растафарийца, как бы защищая мужа. – Всю свою жизнь я был ничем, парень. Ничем и никем. Я пошел с тобой, накурившись по самые уши. Ничего не соображал. Оказалось, что это судьба. А эти ребята переделали меня, понимаешь? Я теперь здоров, как бык. Они помогли мне осознать свою значимость в жизни, дали мне дело, которым бы я мог заниматься. Они хвалили меня, говорили каждый день, что я оказал им неоценимую услугу. Знаешь, как здорово слышать про себя такое? Я почувствовал себя человеком!.. Сначала я попросил у них немного травки. Они ни черта не поняли, и мы поговорили по душам. Они задали мне кучу вопросов. Особенно те большие ящерицы. Из меня выкачали всю кровь и выбросили ее на помойку. Я не жалею, потому что взамен мне дали здоровье. Затем мы еще раз хорошо поговорили, и то, что они мне открыли, было откровением. Я почувствовал, что я человек и что я силен. Я испытывал гордость за то, что мы земляне. Было так здорово! Теперь мне не надо взлетать под облака при помощи травы, чтобы чувствовать себя на высоте. У меня есть кое-что получше.

– Что, интересно? – спросил Уилл.

Растафариец улыбнулся ему и поправил какое-то устройство, болтавшееся у него на поясе.

– Цель, парень. Бороться на стороне Узора. Защищать мою планету, мой дом. И твой тоже.

Широким жестом он показал на островок, прямые пальмы, спокойные воды лагуны.

– Раньше у меня не было ничего, за что бы я желал бороться. Да я и не любил это дело. Но нам все объяснили, парень. Эти ам… ам… амплитуды долбаные, мать их… Они хотят забрать у нас все, что делает нас людьми! Все, что мы любим и чему радуемся.

Заговорила женщина:

– У нас нет выбора, собственно. Либо мы станем воевать, либо принесем в жертву все человечество. Амплитур придет и отберет все. Это настоящая чума. Только от этой напасти никуда не сбежишь. Надо сопротивляться.

– Но вы не правы! У нас есть выбор! – с отчаянием в голосе воскликнул Уилл. – Мы имеем возможность не вмешиваться! Мы можем… Растафариец обменялся грустным взглядом со своим приятелем черным рыбаком.

– Он не знает. Он ничего не понимает, потому что не побывал ТАМ.

– Да, – согласился Маттиас. – Но он поймет постепенно. – Он огляделся кругом и глубоко вдохнул свежий ночной воздух. – Мне сильно не хватало… этого запаха. – Он потянул носом ветерок, дующий с моря. – Море! Море… – Он вернулся взглядом к композитору. – И не только море. Я скучал по всему этому. По планете, по Земле. Это наш дом. За этот год я много где побывал, много чего повидал, но нигде не было земных запахов, земных ароматов. – Он глянул на жену, на растафарийца и улыбнулся. – Пойдем, подруга, прогуляемся.

Обнявшись, они пошли к пляжу.

Уилл качал им вслед головой.

– Что они с вами сделали?! – повторял он измученным голосом. – Мозги, что ли, промывали?

– Нет, парень, – ответил растафариец. – Просто они показали нам правду. Правда – великая вещь. Когда ты видишь ее каждый Божий день в течение многих месяцев, отмахнуться не так-то просто, понимаешь? Они рассказали нам правду обо всем. И о самих себе тоже. Маттиас нашел через это свою правду. Я нашел свою. Рано или поздно ты найдешь свою. Он глянул на материк, отделенный от островка толщей искрящейся под луной воды.

– У меня там сестры. В Манки Тауне, на побережье. Я найду их и разделю правду между нами поровну. Массудский начальник говорит, что время для этого еще не пришло, но я подожду.

Он стал уходить в сторону пляжа. Уилл хотел было уже догнать его, но вдруг на его плечо легла крепкая рука, а негромкий, но уверенный голос остановил его:

– Оставьте его, пусть идет.

Композитор обернулся. Перед ним стоял профессор-эмигрант. Но он был не один. Рядом с ним была та самая пожилая женщина, которую Уилл включил в группу землян последней. Коричнево-желтые комбинезоны на обоих сидели удивительно хорошо. На голове профессора чудом удерживалась нелепая, вся помятая панамка. Уилл увидел это и не сдержал улыбки.

– Старый друг! – воскликнул, улыбаясь педагог. – Пойдемте найдем местечко, где можно было бы присесть. Нам надо о многом поговорить с вами.

– А молодые, – проговорила, кивая самой себе, женщина, – они и есть молодые. Все нетерпеливы, ничего не поделаешь.

– Понимаете, Уильям, ведь вас именно так, кажется, зовут?.. Я столько повидал всего за последний год, что моя старая башка скоро треснет от обилия впечатлений. Поначалу мы все воспринимали это как большой розыгрыш. Потом стало ясно, что речь пойдет о серьезных вещах. И мы сами стали серьезными. События валились на наши головушки сами, нам не нужно было искать приключений. И завертелось, и завертелось… Уилл внимательно слушал профессора, но все его зрительное внимание было обращено на пожилую леди. Казалось, она помолодела лет на десять, не меньше. Он уже не мог себе представить ее морщинистой, согнутой тяжелой жизнью старухой, которая стояла с корзинкой перед его автофургоном и умоляла взять в свою команду. Сейчас это была крепкая женщина, уже немолодая, но с горделивой осанкой. Выражение, которое всегда бывает на лице у стариков, исчезло и сменилось выражением уверенности и внутренней силы.

Все это было очень уж неожиданно для композитора. Он был ошарашен, хотя и пытался не показывать этого.

– Каждый из нас имел свои причины согласиться на ваше прошлогоднее предложение, – продолжал профессор. – Каждый из нас считал, что уже знает жизнь, как облупленную. О, да! Вспоминаю себя. Но потом мы столкнулись с вещами, о существовании которых и не подозревали. И дело даже не в космическом полете и пришельцах. Много нового мы открыли внутри себя.

– О, это правда, – сказала женщина, кладя руку профессору на плечо.

– Понимаете, когда изо дня в день вы встречаетесь с вещами, которые совершенно вам незнакомы, в окружении которых вы не находите себе места… Когда постепенно у вас в мозгах рассеивается туман и вы начинаете кое-что осознавать… Это здорово. С течением времени вы проникаете в самую суть явлений и обнаруживаете, что она, эта суть, совсем не похожа на то, что вы всю жизнь ожидали увидеть. Это интересно. Я всегда знал, что путешествовать интересно, но не ведал, что чем больше путешествуешь, тем интереснее становится.

– Я слышал, что вы были вовлечены в вооруженную борьбу. Как им удалось провернуть с вами такое?

– Никто с нами ничего не проворачивал, поймите, – с упреком в голосе возразила пожилая леди.

– Когда нам открыли глаза на реальное положение дел, мы сами решили помочь по мере сил и возможностей, – заверил композитора профессор.

– А ваша одежда…

– Ах, да! – воскликнул эмигрант, улыбнувшись. – Неплохо смотрится, да? Нечто похожее я носил во времена службы в армии. Наши костюмы сделаны на основе одежды массудов. Среди нас оказалась талантливая портниха. С ее помощью пришельцы сделали нам костюмы, которые и снимать не хочется. И вообще нас везде принимали как почетных гостей. А когда узнали, что мы изъявили желание помочь им, восторгам не было границ.

Уилл молчал, поэтому педагог продолжал:

– Знаете, мне постоянно не хватало в жизни многих вещей. Я был нищим учителем, прозябал в Сюррее, стоял у доски и объяснял прописные истины детинам, которым было наплевать на все, кроме последних футбольных новостей и музыкальных клипов. Собственно, поэтому я и покинул Англию. Впрочем, непосредственной причиной явились финансовые разногласия со школой, но это неважно. Я хотел спасти остатки самоуважения и поэтому уехал. Пришлось оставить там жену. Милая, порядочная женщина… Без меня ей живется, должно быть, в сто раз лучше, чем со мной. Я понимаю… Детей нет, слава Богу! Я не общался с ней уже двенадцать лет! Шатался-шатался по свету, да так и осел здесь, как многие мои соотечественники. В Белизе. Тут дикая нехватка учителей, так что на мою характеристику посмотрели сквозь пальцы. Не скажу, что учил здесь лучше, чем в Сюррее. Да и запил. Какое уж тут серьезное профессорство? Короче, пил я гораздо больше, чем учил, когда вдруг вы материализовались перед моим мутным взором с предложением своей вечерней забавы. Знаете, что интереснее всего? Никогда не думал, что придется вспоминать далекие годы высшей школы, когда я студентом сидел за учебниками, чертил на доске уравнения. А вот пришлось же вспомнить! Я ощутимо пополнил свои знания, но кроме этого получил еще кое-что. Цель. Мотив для дальнейшей жизни. Я буду жить до тех пор, пока передо мной будут маячить зловещие тени амплитуров! Я понял, что могу заниматься настоящим делом и преуспевать в этом. Я уважаю себя теперь, понимаете? Уилл настороженно посмотрел на него.

– Что же это за настоящее дело такое? – спросил он.

– Господи, война, конечно! Вы уже видели Ли? Это воистину амазонка!

Показали себя также ее любовник и два его друга. Ребята, что надо! Пара из Коннектикута также неплоха в настоящем деле, а этот парень, Стивен – прирожденный стратег! Не знаю, успели ли вы это заметить, но подавляющее большинство народов Узора вообще не приспособлены к ведению боевых действий. Только массуды – исключение. Да еще эти чиринальдо. Но они слишком громоздки и заторможены. А массуды… Что ж, они, конечно, выносливы, но у них слабоватая реакция и, несмотря на свой внешний вид, они не так уж сильны физически. С’ваны и гивистамы, ахая и охая, не переставали нам объяснять нашу уникальность. Как и где наша нейромускульная структура подвязана к эндокринной системе! – Он махнул рукой. – Не просите меня рассказывать. Запутаетесь. – Он сунул руку в карман комбинезона и извлек оттуда знакомую коробочку транслятора. – Когда дело касается научной терминологии, эти штучки не особо помогают. Ох и намучились же мы на занятиях!..

– Лично я сразу поняла, что учеба – это не для меня, – неожиданно проговорила пожилая женщина. – Я поняла только одно: эти пришельцы – хорошие люди. И неважно, какой у них внешний вид и на кого они кажутся похожими. Им нужна наша помощь. И я помогаю им.Это наполняет меня сознанием собственной значимости. Я делаю это с радостью.

– Я ведь, дружище, какое-то время повертелся в армии. Умею планировать операции. У меня и у Анналинды был опыт, в котором нуждались более молодые. Первоначальные успехи вскружили им голову. Стивен понимает это очень хорошо. Он знает, что такое спокойствие и опыт. Поэтому его и назначили командиром.

– Я всю свою жизнь видела войны, – сказала пожилая женщина. – Сама я, конечно, по-пластунски ползать и стрелять не умею. Неспособна. Но я могла рассказать другим, чему сама была свидетельницей. У меня хорошо развита наблюдательность. Те два мальчика, которых вы наняли первыми, стали мне все равно что родными внучатами. Им всегда нужен добрый совет.

– Вы просто не понимаете, каково на душе, – продолжал учитель, – когда сотни разумных существ постоянно повторяют вам, какой вы неотразимый, великолепный, сверхценный. Как сильно они нуждаются в вашей помощи. Вам сразу становится многом понятно, вы буквально физически ощущаете мощный прилив внутренней энергии. Вам комфортно среди этих чувств. Все равно как в этой униформа.

– Ладно, пока достаточно, Эдвард, – сказала пожилая женщина, взяла учителя под руку и они отправились в сторону пляжа. – Надо скорее разыскать ребят, пока они не угодили в какую-нибудь неприятность. Уилл онемело повернулся им вслед и стал ошарашенно провожать глазами профессора и пожилую женщину, которые поднялись на песчаный пригорок и стали искать троих молодых людей.

* * *

– Конечно, я очень рад, – сказал Кальдак.

Он сидел прямо на песке, скрестив ноги и свободно положив руки на колени, вдыхая теперь уже привычные ароматы этого мира и глядя на землян, которые смеялись, кидались друг в друга песчаными катышками и бегали по пляжу, как угорелые. Их счастье проявлялось по-детски, казалось, радость распирала их, и они не имели сил сдерживать ее внутри себя. Об окружающей реальности они совсем позабыли. Несмотря на некоторые различия в фасоне их коричнево-желтых комбинезонов, они все казались братьями-близнецами. Яруселка сидела рядом со своим другом. Песок забился ей в шерсть, но она не обращала на это внимания.

Тут же находилась и руководитель проекта. Это была пожилая дама-гивистам, очень уважаемая среди своих коллег-ученых. Стояла ночь, и она получила возможность снять затененные до черноты очки, которые при дневном свете предохраняли ее слишком чувствительные от возраста зрачки.

– Мы все рады. Эти люди обладают таким мощным потенциалом, о котором мы прежде могли только мечтать. Командование Узора до сих пор пребывает в экзальтации от того немногого, что они успели сделать за год. Кальдак обвел рассеянным взглядом прямые и стройные пальмы, спокойные воды моря.

– Значит, изоляции этого мира приходит конец?

– Нет. Вам кажется это странным?

– Не понимаю.

– Вас там не было. Вы не видели.

Яруселка поменяла позу, устроившись поближе к своему округу и сказала:

– Мы провели над ними много различных исследований. Результаты колеблются где-то между настораживающими и обнадеживающими. Но уже совершенно ясно, что по боевому потенциалу, – один землянин или группа, – значительно превосходят все расы, населяющие Узор, включая массудов. Это откровение не вызвало в душе Кальдака всплеска раздражения или ревности. Он был достаточно цивилизованным существом, чтобы смотреть в глаза правде.

– Мне очень трудно понять вас. Да, я и не видел многого из того, что вам довелось увидеть. Но я не терял здесь времени даром. Мы продолжали наблюдения, изучения, эксперименты. И я пришел к выводу, что многое из того, в чем уверял нас наш друг Уилл Дьюлак, является истинной правдой. Они очень любят музыку, искусство, мир, покой… У них такие же идеалы цивилизации, как и у рас Узора.

– Возможно, они любят музыку, но есть дело, которое у них получается гораздо лучше создания музыкальных произведений, – неумолимо проговорила руководитель проекта.

– Мы пришли к выводу, – упрямо продолжил Кальдак, его голос стал жестче, – что если бы мы оставили их в покое, они в конца концов преодолели бы в себе агрессивность.

– Очень может быть. – Руководитель проекта сделала несколько шагов к воде. Ее сандалии оставляли глубокие треугольные вмятины на песке. Острые когти на пальцах сверкали под луной. – Если их не беспокоить, то они, возможно, достигнут уровня цивилизации о’о’йанов, с’ванов и вейсов. Она не упомянула массудов, но Кальдак решил, что это простая забывчивость, которая приходит ко всем с возрастом.

– Очень возможно, что под конец им удастся преодолеть в себе все воинственные наклонности и стать такими же мирными и спокойными, как, скажем… гивистамы.

С этими словами она резко обернулась к двум сидевшим на песке массудам.

– Однако быть уверенным в этом нельзя! С той же степенью допущения мы можем предположить, что эти наклонности продолжат свое развитие и еще усилятся с развитием технологической цивилизации на этой планете. А теперь рискните сказать: какое направление примет в таком случае развитие этого молодого мира?

Разгневанный Кальдак поднялся с песка. Яруселка встала рядом с ним.

– Я в таких делах не участвую! Слишком отдает аморальностью!

Человечеству должна быть предоставлена возможность найти свой путь к цивилизации.

– Даже если этот путь приведет к самоистреблению?

– Не пытайтесь завесить свои истинные стремления туманом альтруизма!

Пожилая гивистам явно чувствовала себя немного не в своей тарелке.

– Я, разумеется, хорошо понимаю, что в этой схеме есть свои изъяны.

Если мы позволим этим существам беспрепятственно достичь такого уровня цивилизации, который позволил бы им войти в состав Узора, мы потеряем в их лице мощнейший военный козырь. Для какой надобности землянам будет их цивилизация, если она будет вдруг поглощена Назначением? Если же мы поощрим развитие в них природных агрессивных качеств, которые, однако, будет иметь уже иной вектор, – не против самих себя, а против Амплитура, – в этом случае мы сможем достичь великих побед! Не забывайте, капитан, о том, что на карту поставлено независимое будущее многих разумных рас. В том числе, кстати, и землян. Узор выживет только в том случае, если использует все возможные средства к спасению. Агрессивность землян, их боевой потенциал – одно из таких средств. Впоследствии, – уже после победы над Амплитуром и его Назначением, – нежелательные наклонности землян можно будет как-то погасить. Тогда нам некуда будет спешить, и мы оставим их в покое, давая тем самым возможность достичь уровня цивилизованности, достаточного для принятия в союз Узора. Но поймите же: сейчас мы должны в первую очередь заботиться о спасении Узора. Иначе потом землянам некуда будет входить.

Гнев Кальдака, вызванный явной несправедливостью, стал уже угасать.

– Все это уже решено?

Яруселка обратила на него сочувственный взгляд.

– Увы, тут решения принимаем не мы. Но я слышала, что даже в Совете этот проект шел с диким скрипом.

– В Ученом Совете, – уточнил руководитель проекта. – Генеральный Совет еще даже не знает о существовании землян. Кальдак устало махнул рукой и вновь опустился на песок.

– Они что, действительно уже участвовали в настоящих сражениях? – глухо спросил он.

Руководитель проекта энергично почесала себе бок своими острыми когтями.

– На Васарихе. Это был тщательно продуманный тест и, к тому же, почти безопасный. Иным способом нужных результатов получить было невозможно. Допущены были только молодые и крепкие добровольцы. Впрочем, пожилые земляне во взаимодействии с нашими давали своим соплеменникам очень ценные советы, основанные на большом личном опыте.

Вооруженные силы народов Назначения состоят в основном из криголитов и небольшого числа т’ретури, которых придали для обеспечения первым материально-технического снабжения и организации тыла. Ну и конечно, сами жители Васариха. Некоторые из них уже прошли обработку в центрах Амплитура и готовы были идти во имя Назначения на все, в том числе на убийства своих же соотечественников. Нация, одним словом, расколота…

– Ну и что случилось? – спросил ее Кальдак, питаясь вернуть к главной темп.

Руководитель проекта сделала продолжительную паузу, как бы обдумывая предстоящий ответ.

– Вооруженная борьба преображает этих земных существ до такой степени, что перестаешь их узнавать. Они рвутся на поле боя, как к наркотику. Их эндокринная и нервная системы работают совершенно по другому. А то обстоятельство, что впервые за всю их историю они имеют возможность воевать с представителями иных цивилизаций, похоже, только еще больше разжигало их.

Васарих – довольно небольшой театр военных действий, но в том секторе, который достался землянам, их удар принес войскам амплитуров немедленное и полное уничтожение. Этот успех вскружил головы им, но – главное! – вдохновил тех массудов, которые были приставлены к землянам для опеки, на случай возникновения непредвиденных осложнений.

– Они бились плечом к плечу с массудами? – спросил Кальдак.

– Да, – ответила за гивистама Яруселка, кладя руку своему другу на плечо. – Я сама была тому свидетельницей. Он остро взглянул на нее.

– Ты участвовала?! Но до сих пор ты молчала об э…

– Не хотела тебя беспокоить. А почему бы мне было и не поучаствовать?

Я подготовлена не хуже любого другого массуда и к тому же была участницей первого контакта с землянами в лице Уилла Дьюлака. У меня был больший опыт общения с этой расой, чем у любого другого массуда. Руководитель проекта говорит правду. Эта правда неудобна для слуха, может, даже невероятна, но это правда. – Гивистам была рада, что за нее наконец вступились и она обратила на Яруселку поощрительный взгляд, а та продолжала:

– Когда эти существа вступают в бой, создается такое впечатление, что они переключаются на какой-то другой уровень сознания. Они полностью преображаются.

– Они дерутся, как машины, – проговорила пожилая гивистам. Она подбирала слова для того, чтобы четче передать переживаемые чувства капитану. – Нет, нельзя, пожалуй, сказать, что они бесконтрольны, но их состояние резко отличается от состояния наших воинов. Решение воевать они принимают не осознанно, а на инстинктивном уровне. Не знаю, надо обратиться к биопсихологам. Возможно, тут все дело в каком-то гене… Словом, ни одна зрелая раса не будет вести себя таким образом, окажись она на поле боя. Все заставляют себя воевать. При этом переступают через какие-то внутренние преграды. Это можно сказать даже о массудах. Этим же существам не надо заставлять себя. Они идут в бой легко и свободно. Ничто не сдерживает их. – Лицо гивистама, обычно такое неподвижное, все исказилось сильными чувствами. – Хуже того! Нам пришлось применить силу, чтобы вернуть их с поля сражения! Они хотели, чтобы мы оставили их в покое! Они хотели воевать дальше! И…

– Это абсурдно, – прервал ее Кальдак. – Никто не станет воевать, когда можно отойти в сторону без жертв.

– Сразу видно, что вы не видели землян в бою. Это зрелище еще поразительнее, чем вы можете себе представить. Самых молодых из них пришлось успокаивать медикаментами. Они рвались драться.

– И подобные наклонности Узор собирается поощрять?! – Кальдак швырнул в воду ракушку. – Ну, хорошо, а вся проведенная здесь работа ничего не стоит? Как насчет наших выводов о спокойствии и миролюбии землян? Как насчет того, что они стоят на ближайших подступах к истинной цивилизованности.

– Первая забота должна быть о сохранении и спасении нашей, уже состоявшейся цивилизации. Ведь я же говорю: никого из землян не заставляли воевать. Все пошли добровольно. С воодушевлением!

– Потому что никто не показал им альтернативы. Потому что никто не открыл им двойственности их натуры. Они сами не знают себя. Так надо же объяснять, показывать! – резко возразил Кальдак. Руководитель проекта сменила тон. Теперь ее голос звучал прохладно, как будто она давала этим понять, что уже устала обсуждать решенный вопрос.