Текст книги "Сад фонтанов (СИ) "
Автор книги: Алан Аюпов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
И всё. Ни подписи тебе, ни "крепко целую" или что там ещё пишут в подобных случаях… До встречи от этого последнего письма оставалось более двух месяцев. Не отдавая отчёта в своих действиях, я с каким-то звериным удовольствием стал рвать письма на мелкие клочки. Жизнь для меня потеряла всю свою прелесть, всё своё значение, весь вкус. Остаток вечера воспоминаний остался за семью печатями пьяного угара. Как добрался до квартиры, не помню. Только слова песни запомнились на всю оставшуюся жизнь: "По белому свету всё ищут тебя тот дождь за окном вместе с песней моей".
"Порой опять гармонией упьюсь.
Над вымыслом слезами обольюсь.
И может быть на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной".
Александр Суханов
В ГРОТЕ ОТКРОВЕНИЙ
В пещере стояла непроглядная тьма. Я потёр лоб и тряхнул головой. Что за ерунда. Видение – не видение. Быль – не быль. Реальность – не реальность. Я был в растерянности. На сон это совсем не походило, тогда что это было? Говорить совсем не хотелось. Зато непреодолимая ностальгия затопила душу, хотелось утонуть в воспоминаниях.
– Зачем? – спросили меня из темноты.
Да, конечно, зачем? Прошлого не вернёшь. Мишка был, безусловно, прав, но я всё-таки тогда не сказал того, чего хотел. В реальности я послушал его, и мы ушли, так и не войдя в общежитие.
– А в чём разница? – прозвучал вопрос.
– Не знаю, – рассеяно ответил я.
– Ни в той, ни в этой реальности вы в общежитие не попали. В чём же различие? – повторили вопрос с некоторой интерпретацией.
– Да-а, вообще-то, – согласился я. – Разницы никакой. Только причём здесь реальность? Разве может быть несколько реальностей?
– Может. У каждого живущего своя реальность.
– Не понял?! Шизофрения?! Раздвоение личности?
– Я сказала, что у каждого живущего своя реальность. – разъяснили из темноты.
– Ничего не понимаю.
– А этого вам и не надо понимать. Всему своё время.
– Пардон! Но тогда о чём мы говорим?
– О том, что вы желали исправить мнимую ошибку прошлого, не обратив внимания на более насущные вещи предлагаемого варианта вашего же будущего.
– Почему "мнимую"? – не согласился я.
– А разве прошедшее время этого не доказало?
– Нет. Не доказало, – продолжал упрямиться я. – И потом. Я не знаю, то, что сейчас я видел – это же реальность, но я почему-то помню другую реальность. Какая же всё-таки истинная реальность? Вы меня окончательно запутали. Я уподобился шизофренику. Где же моя реальность?
– Это как раз и доказывает существование других реальностей.
– Да, согласен, – сдался я. – Однако это ещё больше меня запутало. Ведь я ни в одной из этих реальностей ничего не узнал.
– А что вы хотели узнать? Разве в этом состояла ваша миссия? Или кроме как детское любопытство, в вас не заложено больше ничего?
Вопросы кололи острыми струйками циркулярного душа.
– Подождите, не путайте меня! Я хочу разобраться. Я не помню такого случая из моей жизни с самолётом!
– Да вы что?! – теперь уже искренне удивилась моя странная собеседница.
– Да, но не так всё было... – заговорил я и осёкся.
– А как, по-вашему?
На этот раз мой мозг не мог решить задачу с двумя неизвестными. Как можно было различить, что было, а чего не было? Ведь и в одном и в другом случае всё было реальным. Я ел, пил, дышал, ходил, чувствовал, наконец, я любил! И всё это было! Было на самом деле, а не в моём подсознании. Ни в одной из этих реальностей я не узнал – ждали меня тогда у окна или всё-таки это мне только причудилось. Хотя как раз именно это и не меняло дела. Знание или незнание ничего за собой не влекло. И всё же я продолжал сопротивляться этому пониманию. Да и как можно было смириться с этим?!
– А что бы это изменило?
– Наверное, многое, – задумавшись, ответил я.
– Прошедшую реальность в этой реальности изменять нельзя, – снова прокомментировали мои мысли из темноты. – Точнее, просто невозможно изменить. Все варианты её уже давно отработаны, так что ничего исправить нельзя.
– Тогда где же настоящая реальность? Как её отличить? Я настолько запутался, что даже и не знаю, где правда, а где вымысел?!
– Разве речь об этом? У вселенского разума нет определений добра и зла, хорошо и плохо – эти понятия относительны и не имеют под собой фундаментальной основы. "Наказания", как такового, тоже нет – это урок, экзамен для определения качества знаний. Употреблять это слово в людском значении по отношению к Абсолюту будет неверно. Логос никогда и никого не наказывает – он учит. Правда и ложь, добро и зло, честность и подлость, друг и враг – все эти понятия столь субъективны... Земная реальность сама по себе настолько призрачна, как, впрочем, и всё к ней относящееся.
– А как же насчёт человечности? – спросил я во тьму.
– Предлагаемое вами понятие из области людской изобретательности. Бог не может быть жестоким. Абсолютно верно! Но, во-первых: в космическом разуме нет такого понятия – это людской термин, а во-вторых: он не жесток – он справедлив. Вы получили то, что по праву принадлежит вам – "за что боролись, на то и напоролись". Всё это весьма и весьма относительно, и в данный момент никакого отношения к теме нашей беседы не имеет, – ответила мне дивная спутница.
– Хорошо говорить тому, кто обладает тем, чего нет у простого смертного.
– А чего у вас нет?– снова спросили из мрака.
– Всего, – дерзко ответил я. – Даже просмотреть своё прошлое мы не можем.
– А что изменится от того, что люди смогут помнить своё прошлое и возвращать его хотя бы только для просмотра? Какая польза от этого дара?
– Ещё какая! – возразил я.
– Не думаю, что в этом есть безусловная необходимость. Люди ещё сильнее озлобятся друг на друга. Большинство не станет анализировать свою жизнь, а используют свои воспоминания во зло. Поэтому, вы и лишены возможности возвращать прошлое, а получаете его только один раз в своей земной жизни, перед физической "смертью". И лишь избранные, достигшие определённых знаний, а главное, понимания, владеют подобным даром.
– Это что, юридическая консультация? Мало нам земных, местных, так сказать, законов, так, оказывается, есть ещё и другие, не менее важные, если не сказать больше!..
– А как вы думали?! Космические законы, отточенные временем, предусматривают всё до мельчайших подробностей и согласуются с общим законом мироздания. Проще говоря, космические законы действуют одинаково, без разночтений в любом уголке вселенной. Закон абсолюта един для всех миров и существ, их наполняющих. Здесь не нужны судьи, присяжные, адвокаты, прокуроры, правоохранительные органы и так далее. Здесь всё гораздо проще. Нарушил – получи и распишись. Никуда не спрячешься и никуда не сбежишь. Весы космического правосудия нерушимы. Карма никогда не ошибается. И оговорки "за давностью лет суду не подлежит" здесь не действуют. Их попросту нет. Всю жизнь и последующие жизни вы будете отрабатывать свою Карму, пока не поймёте, что проще осознать космические законы, принять их и не нарушать никогда, а жить, согласно им.
– Поскольку в подавляющем большинстве своём люди пренебрегают законами космоса, значит, за столько лет на Земле не должно остаться почти ни одного человека, так как души их отправились на "переплавку", согласно космическому закону? Правильно ли я вас понял?
– И да, и нет. Как и в любом законе людей есть отягчающие обстоятельства и смягчающие. Так и в космосе. С одной только разницей в том, что у Абсолюта терпимости несоизмеримо больше, и, как следствие, смягчающих статей больше, да и законы Логоса "тоньше". Это можно сравнить, относительно конечно, с шахматной партией: опыт предыдущей проигранной партии помогает в следующей, разумеется, если вы усвоили урок и проанализировали его. Только расстановка фигур постоянно меняется, Иначе говоря, позиция будет другой, а ситуации останутся прежними, то есть смысловая нагрузка будет идентична. Определить, усвоили вы урок или нет очень просто: как только прервётся цепь похожих ситуаций, по-вашему, неудач или успехов, – это и будет ответом на вопрос.
– А если неудачи кончились так же неожиданно, как и начались, а я даже и не думал, и не собирался думать не над причинами их возникновения, не над условиями их чудесного исчезновения? Проще говоря, я не принимал в этом никакого участия. Всё шло само собой, – возразил я.
– Это не совсем так, как вам кажется. Всё гораздо проще и сложнее. Вся работа у таких людей идёт на подсознательном уровне. Так учат сейчас практически всех. Этот метод самый длительный и самый жёсткий, но люди сами его избрали. Выучивший урок на сознательном уровне получает "преимущество" перед следующим уроком. Только в общепринятом понятии людей вряд ли это можно назвать помощью. Скорее это бремя, то есть увеличение самоответственности.
– Вы хотите сказать, что космос, или абсолют, как вы его называете, в этом случае выступает в качестве судьи?
– Нет в космическом понятии ни такого чина, ни такого термина. Нарушение космических законов не всегда влечёт за собой наказание в виде различного рода заболеваний. Да и наказание ли это? Здесь можно провести, правда, очень слабую аналогию с придуманными людьми законами, при помощи которых они пытаются жить, вгоняя в эти рамки всех под одну гребёнку без разбора. В результате чего происходят постоянные перегибы, и чаша правосудия находится в вечном движении – в поиске равновесия. А слепая Фемида работает обыкновенной гильотиной. И как следствие – это отсутствие общих законов, и значит, полное беззаконие.
– Спасибо за лекцию. Только пользы мне от неё, как от дырки бублика. Вы разбередили мою рану и счастливы, а каково мне?
В темноте сдержанно вздохнули.
– Жаль. Я-то думала, что вы более понятливый.
– Ну, знаете ли... Это, по-моему, уже слишком, – взбеленился я. – Сначала вы выворачиваете душу наизнанку, а потом читаете душещипательные лекции. Нет уж, увольте меня от этого удовольствия, – я поднялся и направился в глубь подземного хода.
– А о других вы не думаете?
– А о ком мне думать? Я одинок, как лермонтовская сосна.
– Вы настаиваете на этом? – спросила меня непонятная незнакомка.
– Да! Да! Да!
– А как же стюардесса?! Или это был очередной блеф?!
– Оставьте меня в покое! – взорвался я. – Или убейте, или дайте жить! Хотя первое лучше. Я устал от этой круговерти.
– Самоубийство не есть спасение, а усугубление собственного "Я", – проинформировали меня. – Хочу предупредить потенциальных самоубийц, что самоуничтожение физического тела не приведёт к очищению Кармы, а наоборот, ещё больше усугубит её. В следующем воплощении надеяться на всепрощение не стоит. Закон безжалостен к тем, кто его откровенно игнорирует. Души таких людей будут деградировать, опускаясь всё ниже и ниже по эволюционной лестнице до полного уничтожения души индивидуума – "переплавки". Это наистрашнейшее наказание для человечества. С точки зрения космоса, это выглядит, как естественный отбор: "побеждает умнейший". Абсолюту нужны сознательные души. Убежать от себя невозможно. Каждый свой день на этой земле человек должен жить, как будто он живёт последний миг. Тогда не будет ошибок, а значит, и исправлять нечего будет.
– А вы сами попробуйте то, что рекомендуете, а потом поговорим! – не сдерживая раздражения, заорал я.
– Значит, чуда не будет, – обречённо вздохнула девушка.
– Не будет!!! Никаких чудес!!! Я устал!!! Поняли??? – буквально прорычал я.
В ответ раздалась тишина.
Стараясь успокоиться, я прошёл ещё пару десятков шагов прежде, чем почувствовал сильный и неприятный запах болотной тины, что-то смешанное: то ли гари, то ли тлена. Продолжать путь не было смысла, а возвращаться не хотелось. Признавать себя неправым или слабовольным ни кому не нравится, но выбирать не приходилось. И в это мгновение в мою измученную голову вихрем ворвалась мысль. Даже не совсем мысль, скорее, вопрос. Если я помню две реальности, то эта по идее должна быть третьей. А поскольку память моя не сохранила подобной встречи в гроте ни в одной из них, значит, мне предстояло заново пережить всю воздушную эпопею со всеми вытекающими отсюда последствиями. От такого предположения волосы у меня на голове зашевелились. Дублирования ситуаций мне совсем не хотелось.
Развернувшись на каблуках, я бросился назад. В пещере никого не было. И тут мне стало страшно, страшно по-настоящему. Я выскочил из подземелья, свалившись с двухметровой высоты. В овраге тоже никого не было. Постоянно срываясь, взлетел наверх. Вокруг были только заросли травы, и никого.
– На-де-еж-да-а!!! – завопил я что есть мочи.
Звук тут же сник, увязнув в окружающих растениях.
– На-де-еж-да-а!!! – взревел я в бессильной попытке вернуть или хотя бы приостановить безжалостное время.
Нога моя подвернулась, и я, не удержавшись, нелепо взмахнув руками, полетел головой вниз в зияющий провал очередной реальности.
"Был и я мальчуган, и в те годы не раз
Про зелёный Чемган слушал мамин рассказ,
Как возил детвору в Брич-муллу тарантас!..
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала картины в тоске,
Будто еду в арбе на своём ишаке, А Чемганские горы царят вдалеке,
И безумно прекрасны собою".
Дмитрий Сухарев
НАЗАД, В ДЕТСТВО
Милиционеры окружали домик очень осторожно, стараясь не шуметь, чтобы изнутри не смогли определить местонахождения окружавших. Может, они боялись, что по ним будут стрелять на звук? Не знаю, но я сразу же понял, где нахожусь. Странно только было то, что прошло так много времени, а они ещё не окружили эту несчастную деревянную пирамиду. Из недр строения слышались невнятные ругательства в промежутках между грохотом ударов. Сразу же за оцеплением образовалось второе кольцо из зевак и случайно оказавшихся здесь прохожих. По-видимому, в этом посёлке не так уж и часто устраивались цирковые представления. Толпа с каждой минутой росла. Население спешило к месту действия со всех концов. Я мельком осмотрел свой теперешний прикид. На мне снова были брюки-дудочки и вышитая рубаха. Памятуя наставления красавицы-незнакомки о том, что здесь такой наряд как раз кстати, я смело затесался в самую гущу, пытаясь пробиться как можно ближе к месту событий. Да только сделать это было практически невозможно. Не добравшись даже до половины, вынужден был остановиться и довольствоваться достигнутым. Видимость, конечно, отсюда была, прямо скажем, никудышная. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть из-за спин и голов окружающих, взглянул вверх и обомлел. На вышке у края пожарной тренировочной площадки сидела, свесив усыпанные комариными укусами и расцарапанные от непрерывного чесания ноги, моя давешняя девчонка с чердака. Тут я по достоинству оценил её умение выбирать места для просмотра подобных зрелищ. Ни минуты более не задерживаясь, выбрался из толпы и, стараясь быть незамеченным, быстренько добрался до вышки, а ещё через полминуты был уже рядом с шустрым дьяволёнком в платьице.
– Всё-таки пришёл, – скорее констатировала, чем спросила, девчонка.
– Угу, – согласился я, устраиваясь поудобнее.
– Тише ты, шпион! Не раскачивай, а то развалится, – предупредила чердачница.
Я промолчал. Между тем, действия разворачивались, неумолимо приближаясь к развязке, то есть к открытию входной двери. Раздался звук продуваемого мегафона, и над головами пронёсся искажённый несовершенной техникой голос:
– Внимание! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходить из дверей по одному! Оружие бросать сразу по выходу! Любая задержка оружия в руках и вы покойники! Выходить по моей команде! – Голос на минуту умолк, а потом продолжил: – И так, первый! Пошёл! – что есть мочи рявкнул говорящий.
Двое других в этот момент, выбив из-под двери бревно, рывком распахнули её и бросились наземь ничком. Некоторое время стояла гробовая тишина. В проёме с вытянутыми вперёд руками показалась фигура одного из запертых мной ментов. В следующее мгновение гомерический хохот оборвал тишину. Из бывшей моей ловушки один за другим выходили представители власти, с отвращением швыряя в сторону свои кобуры. Одна из них на лету раскрылась, и из неё вывалился обыкновенный огурец.
– Что за чушь?! – шёпотом удивился я.
Оба мента, павшие ниц пред открывающейся дверью рывком подскочили и, как по команде, синхронно выхватили из своих карманов по паре наручников. Ещё мгновение и вся, освобождённая с таким трудом группа милиционеров оказалась скованная по рукам и ногам. Даже подлый дед был в "браслетах". Начальство, наблюдавшее за разворачивающимися действиями из машины, торчащей далеко в стороне, даже не успело среагировать, настолько быстро и слаженно сработали его подчинённые.
– Отставить! – рявкнули в мегафон, но было поздно.
Такого даже в кино не увидишь. Народ от хохота повалился бы на землю, не стой он так плотно. И посреди этого веселья раздался вопль безногого:
– В-оона он!!! – скованные наручниками руки взметнулись вверх, указывая на меня.
Однако, видно, очень добросовестно дрессировали группу захвата, потому что тут же мелькнул приклад обыкновенной охотничьей двустволки, и дед, как подкошенный, свалился под ноги рядом стоящего мента. Толпа заткнулась, будто с разгону налетела на бетонную стену.
– Ты чо делаешь-то?! – в раздавшейся тишине послышался угрожающий вопрос.
Милиционер недоумённо смотрел на повалившегося старика, только теперь, наверное, начиная соображать, что произошло.
– Разойдись! – запоздало просипел мегафон.
Подозревая, что здесь сейчас произойдёт, я предпочёл не искушать судьбу и, стараясь не шуметь, ретировался восвояси. За моей спиной раздалось сдавленное хихиканье.
Перебегая от одной группы сараев к другой, я добрался до дальнего ряда, идущего сплошняком слева направо.
"Тупик,"– мелькнуло в мозгу, но тут заметил чуть-чуть приоткрытую дверь. Оказавшись за ней, первым делом нашёл щеколду и повернул её, закрывая за собой дощатую "заслонку". Здесь было темно. Очень темно. Как слепой, ощупывая руками всё вокруг себя, и, поминутно наклоняясь, чтобы убедиться в безопасности под ногами, двинулся в глубь этого спасительного создания рук человеческих. О том, что подобных сараев я не видел, говорить нет смысла. Помимо всего прочего, он ещё имел парочку поворотов. На моё счастье, как показалось, направление осталось прежним. Мне же большего и не надо было. Главное – уйти подальше от греха. После очередных двух поворотов направо и налево я упёрся в деревянную стену. Здесь было немного светлее. Тщательное обследование дало свои результаты. Предо мной оказалась ещё одна дверь, но на этот раз запертая с противоположной стороны на обыкновенный крючок. Не найдя подходящей щепки, я вынул свой перочинный нож и отколол от крепёжной доски приличную лучину. Дверь прилегала неплотно, поэтому, просунув свою отмычку, попытался приподнять крючок. Но то ли импровизированный ключ был слишком тонок, то ли крюк был слишком массивен, только моё оружие тут же пришло в негодность. Я вырезал следующую. Эта была потолще и, как следствие, не пожелала пролезать в щель. Так я провозился довольно долго, пока не сообразил, что вместо лучинки можно ведь использовать лезвие ножа. В конце концов запор с весёлым звоном отскочил и, качаясь, как маятник старинных бабушкиных ходиков, повис. Выбравшись наружу, запер за собой дверь и огляделся. Ряд сараев сплошным полукругом подходил к бревенчатому двухэтажному дому, оставляя для прохода всего ничего. Внутри образовывалась круглая площадка, наверное, имеющая предназначение внутреннего дворика. Да только ни одной двери из дома напротив в этот импровизированный двор не выходило. И тут в моей многострадальной голове что-то щёлкнуло. В памяти всплыл приблизительно такой же сарай, с переходами, щеколдами всякими и прочим мусором. Значит, всё-таки был в моей жизни подобный сарай!.. Но место?! Да, место было другим, это точно. Мы тогда забрались в сарай, кто развалился на полках, кто устроился на чурках, а кто и просто на полу. Снаружи нас закрыли на замок. В помещении стало темно и жутковато. Пока все просто болтали, страха не было, но постепенно дети постарше принялись рассказывать страшилки. Я тогда уже побывал в замкнутых помещениях, что не добавило мне восторга от этих воспоминаний. Поэтому я принялся проситься выпустить меня отсюда. Кто-то подал мне круглую железную коробку полную пельменей, чтоб я замолчал. Но жажда свободы была сильней аппетитных (хотя вряд ли они были аппетитными потому, что были холодные и в застывшем жире, чего я так же не любил) пельмешек. В конце концов я добился своего, и хозяйка сарая, девочка лет тринадцати вывела меня через запасной ход. Там тоже была щеколда, но открытая. Видимо, этим путём принесли столь желанное всеми угощение.
Волна воспоминаний схлынула так же неожиданно, как и накатила. Продолжать торчать здесь было глупо, и я широким шагом двинул напрямик к правому проходу. Вырвавшись из сарайного плена и оказавшись на улице перед каким-то административным зданием, над парадной которого висел флаг, ещё раз осмотрелся. Этот дом был бревенчатый, но уже трёхэтажный, правда, по длине эти два строения были абсолютно одинаковы. Выяснять предназначение данного объекта не входило в мои планы. Повернув направо, направился по улице, как мне показалось, вниз, мимо различных домов и двориков, ограждённых и без оград. Вскоре слева показалось что-то, напоминающее штакетник. Я остановился. За этой импровизированной изгородью раскинулся стадион. Между двух пародий на трибуны находилось не менее карикатурное футбольное поле. В самом ближнем углу, прямо напротив того места, где я стоял, имелась огромная яма, наполненная водой вперемешку с мазутом. Я бы даже сказал, что мазута там было больше. Почти на середине этого уникального водоёма дрейфовала не менее грязная шпала, на которой верхом, как на коне, сидело в ряд пять мальчишек. Они усердно гребли. Кто руками, кто обыкновенной палкой, кто просто болтал ногами, пытаясь сдвинуть эту "лодку" с места. На берегу стояли ещё двое пацанов. Один в белой рубашечке и в синих штанишках. Другой в обыкновенных, по-видимому, когда-то белых, трусах. Последний ожесточённо жестикулировал, неоднозначно требуя воссоединиться с горе-мореплавателями. На его счастье, повинуясь какому-то внутрилужному течению, "чёрная бригантина" величественно приблизилась к берегу, но не настолько, чтобы на неё можно было просто так шагнуть с берега. Призывавший, не долго думая, прыгнул, целясь усесться верхом, как все. Но в тот момент, когда обе его ноги коснулись палубы судна, последнее ловко увернулось и, сделав невероятный пируэт, перевернулось кверху брюхом. Фонтан грязных брызг взметнулся в небо. Мальчишка, оставшийся на берегу, вдруг метнулся в сторону и побежал. Некоторое время на поверхности воды никого не было. Вероятно, яма оказалась достаточно глубока. Потом постепенно стали появляться чёрные головы ныряльщиков. Я сосчитал их. Все были на месте. Плавать никто из них, конечно же, не умел, и потому от их барахтанья брызги летели во все стороны. Кто-то даже попытался ухватиться за рядом плывущую шпалу, но она оказалась увёртливее, и пацанёнок снова скрылся под водой. Я растерялся, понимая, что они тонут, но чем можно было им помочь? Тут в поле зрения снова появился бегущий мальчишка в праздничном одеянии. Он бежал со всех ног, но как-то уж слишком медленно и с некоторой натугой. За ним тянулся высоковольтный кабель. А позади, в противоположную сторону от его бега, катилась, раскручивая провод, огромная катушка, на которую и был намотан этот импровизированный "спасательный круг". Парнишка подбежал к краю ямы, и тут катушка с грохотом врезалась в тыльную сторону трибуны. От удара она немного откатилась и шмякнулась на бок. Пацан только вздрогнул, но смотреть не стал, а размахнувшись, швырнул конец кабеля в самую середину "купального бассейна". Ещё некоторое время в воде барахтались, но вскоре один за другим, держась за провод, на берег выбрались шесть отважных пловцов. Боже! Какие они были "чистенькие"! И тут произошло самое смешное. До этого момента смекалистый мальчишка стоял и улыбался, глядя на то, как его товарищи целые и невредимые покидали опасное место крушения своего корабля, но тут к нему бросились все спасённые и принялись обнимать!!! Я рассмеялся, представляя себе, что ожидало всех купальщиков дома, а уж об одетом... Посмеиваясь, продолжил свой путь.
Вскоре забор кончился, и я обнаружил, что в тупике. Точнее, дорога уходила влево, обходя стадион с обратной стороны. Прямо передо мной было что-то вроде больницы или бани. Выяснять, что именно, я не стал, а просто последовал за дорогой. Но как только слева закончился штакетник, ограждавший футбольное поле, так пришла к своему завершению и улица, снова делая поворот влево. Получалось, что я вышел на параллельную улицу. Невдалеке стояла лошадь, запряжённая в обыкновенную телегу, груженную бидонами. Из здания напротив вышла женщина и, подойдя к повозке, принялась разбирать поводья. В этот момент из-за ограды послышался ликующий вопль, и на дорогу посыпались давешние мальчишки. Женщина от неожиданности выронила вожжи. Толпа черномазых пацанов радостно брала штурмом транспортное средство праотцев. Я опёрся на ограду и чуть не свалился наземь. Кусок штакетника с треском обвалился. Женщина мельком глянула в мою сторону, ничего не сказала, а, подобрав поводья, тронула кончиком кнута понуро стоящую кобылу. Та нехотя двинулась вперёд. Ребятня в телеге восторженно завизжала. Женщина прикрикнула на них и пошла рядом с повозкой. Вскоре шумная компания скрылась за поворотом. И тут меня как громом поразило. Я вспомнил! Да, да! Это же я! Я был тем самым пацанёнком в белой рубашечке! Ох! Как же мне тогда досталось! Память услужливо выдавала на поверхность всё, что до сего момента таилось в глубоких её тайниках. В следующее мгновение я рванул с места вдогонку за телегой. Опередить её можно было, лишь пройдя сквозь стадион, и я, не раздумывая, одним прыжком преодолев рухнувшую преграду, побежал по полю к противоположному краю этого странного детища труда человеческого. Я знал, что произойдёт потом. Непреодолимая, щемящая душу ностальгия требовала опередить их и увидеть, вернее, поговорить с самим собой в возрасте семи или восьми лет. И женщину я вспомнил – это была наша соседка тётя Рая. Она работала на конюшне, развозя завтраки по школьным буфетам. А пацан в бывших некогда белыми трусах был никто иной, как её сын Павлик.
Добежав до конца, не стал искать выход, а просто перемахнул через забор, благо он не был таким высоким.
– Для многоборца не плохо.
От неожиданности я споткнулся и упал на колени прямо перед таинственной незнакомкой. Сцена, скажем, ну прямо из средневековых романов.
– О! Мой рыцарь! Я вас прощаю. Встаньте же, я согласна стать дамой вашего сердца!.. – сквозь смех произнесла она.
Я поднялся и принялся быстро отряхиваться. В мои намерения не входила длительная беседа с этой странной особой.
– Вы это куда так торопитесь? – спросила она.
– Можно подумать, что вы не знаете, – довольно недружелюбно ответил я.
– Ну, разумеется, знаю. Потому и спрашиваю. Неужели вы ещё не поняли, что за временем не угонишься?! – она с искренним сожалением посмотрела мне прямо в глаза.
Я смутился и отвёл взгляд.
– Тут детишки на лошади должны вот-вот проехать, – чтобы как-то загладить неловкость, заговорил я.
– Что вы говорите! – изумилась она. – Мне кажется, что из этой бани сейчас выйдет некий мальчик с папой. А коней здесь никаких не предвидится.
– Как это не предвидится?! Я же сам только что видел, как они сюда поехали... – не понял я.
Девушка обречённо вздохнула.
– Ну что мне с вами делать? – спросила она.
– А что надо со мной делать? – опять не понял я.
– Неужели вы все такие?! – как бы про себя спросила она и вдруг резко взмахнула рукой, как будто намереваясь дать мне пощёчину.
Я отшатнулся.
– Что с вами? – удивлённо спросила странная незнакомка.
– Мне показалось, что вы хотите дать мне пощёчину, – смутился я.
– За что?! – искренне удивилась она.
– Простите, но мне действительно необходимо идти, – не ответил я.
– А не будет ли мне позволено поинтересоваться, куда? Насколько я помню, вы нездешний.
– Я же вам сказал, что мне надо догнать телегу с детишками.
– Вы когда-нибудь слушаете тех, с кем общаетесь? – со вздохом спросила красавица.
– Да, конечно.
– Так почему же вы не слышите меня?
– Я вас не понимаю.
– А что тут понимать? Я же сказала, что никаких лошадей здесь не предвидится.
– Вот этого-то я и не понимаю.
– Ладно, это разговор ни о чём, – вздохнула странная девушка. – Вы как-то хотели попасть на Азорские острова?
– Чего?!
– Вы говорили, что хотите немного попутешествовать? Или забыли?!
– Послушайте, вы опять какими-то загадками говорите. Нельзя ли по-русски?!
– Дорогой мой человек, сбросьте с себя задумчивое состояние и вернитесь на землю грешную. Я говорю о том, что некоторое время назад вы изъявили желание попутешествовать по мирам, или нет?
– По каким мир... – начал было я, но тут вспомнил, что действительно что-то подобное воспроизводил. – Ах! Да! Но-о! Давайте отложим это на потом?
– Увы, потом уже не будет. Есть только сейчас. Выбирайте... – сказала девушка и взглянула на двери то ли бани, то ли больницы.
Сказать, что я хоть что-нибудь понимал, значит, просто-напросто соврать. Всё так перепуталось! Закрутилось в такой тугой клубок событий, что я перестал даже пытаться думать. Поэтому, проследив за её взглядом, голосом обречённого на муки вечные, согласился с одной оговоркой:
– Хорошо. Но скажите, пожалуйста, хотя бы куда? И это всё-таки реальность или сон?!
Она посмотрела как-то уж очень странно и, ничего не ответив, взяла меня под руку.
– Пойдёмте. Я попробую ответить на все ваши вопросы. Только не так, как вы думаете.
– Простите, а как же я думаю? Или должен думать? – спросил я.
– Давайте всё же вы воздержитесь от лишних вопросов и постараетесь понять всё самостоятельно.
Мы молча пошли навстречу уехавшей повозке. Сзади раздался стук закрывшейся двери и послышался мужской голос, что-то наставительно говорящий кому-то, вроде:
– Надень шапку глубже...
А детский голос дискантом отвечал:
– Но ведь совсем не холодно.
Мне очень хотелось обернуться, но какая-то сила не позволяла сделать этого. Дойдя до провала в ограде, девушка свернула в него. Потом, как будто что-то вспомнив, вдруг вернулась на дорогу, и мы продолжили путь по улице. Конечно же, никакой телеги с детишками нам не встретилось. Вскоре слева появилось то самое административное здание, что я видел с обратной стороны. Здесь оно было не столь привлекательным, как с фасада. Ещё спустя некоторое время мы вышли на дорогу, ведущую к шахтоуправлению, как мне показалось. Именно в ту сторону и повернула моя провожатая. Справа внизу вдоль дороги тянулась лужа. Можно было подумать, что это маленькая речушка. Дальше за ней высился забор-штакетник, а за ним что-то наподобие палисадника без деревьев, потом трап, потом площадка с детской горкой и только после всего этого двухэтажное здание, стоящее к дороге, естественно, обратной стороной. Что за странная любовь к подобным заборам? Никакого эстетического вкуса. Самое удивительное было то, что ни один прохожий нам не встретился. На перекрёстке девушка свернула направо.
