Текст книги "Сад фонтанов (СИ) "

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Право выбора всегда есть. Ты можешь уйти. Я тебя не держу. Но если ты понял хоть десятую долю того, чего я тут тебе наговорила, ты подумаешь. Очень хорошо подумаешь. Ведь уйти – не есть решение возникшей проблемы.

– Ты считаешь это проблемой?

– Нет. Ты не понял. Проблема в тебе самом. Твои барьеры, твоё искажённое представление о мире. Твои нравственные нормы и есть твоя проблема. Едкий яд условностей, овладевающий людьми благодаря средствам массовой информации, теперь уже не является привилегией только больших городов, как шелуха именно тех толп народа и его  суеты, среди которых живёт  человек,  ищущий  раскрепощения.  Не  надо  путаться  в понятиях. Не то важно, что ты ищешь, но важно, чего ты ищешь и как ты ищешь. Я просто знаю, что у меня, как и у тебя, больше никогда в жизни подобного не случится. Это наш единственный шанс. Я не знаю, что меня толкает на этот поступок, но я точно знаю, что он правильный и единственно верный. Последний в этой жизни... И я не знаю!.. Не нахожу больше доводов!.. Доказательств своей правоты. У меня остаётся лишь один, единственный способ убедить тебя.

– Но почему обязательно нужен... Нужна!..

– Ты хочешь сказать постель? Секс?

– Да.

– А как тебе ещё можно объяснить то, что видно невооружённым глазом любому прохожему?..

– Но-о!..

– Это последнее, что у меня осталось. Потом будет только время. Только оно сможет растолковать тебе то, чего я не сумела объяснить и чего ты не сумел понять сегодня.

– А если всё-таки смогу?

– Тогда это будет чудо! Настоящее чудо!!! И я не осмелюсь даже предположить, что случится после?..

– То есть?!

– Не спрашивай. Я не смогу тебе ответить. У меня нет таких слов!..

– Но ведь это животный инстинкт!!! – наконец-то разродился я.

– Не думаю. Наверное, это всё же естественное состояние двух любящих сердец. Доступный и понятный каждому живущему на земле, не требующий никаких дополнительных объяснений, поступок. Что-то вроде последней стадии. Финиш всему. Результатом обычно является рождение ребёнка. Но что-то мне подсказывает, что это есть последний акт определения двух половинок одного целого. Я не могу тебе объяснить всего, потому что сама в этом ещё не разобралась, но я верю всевышнему. Он не ошибается.

 – А ты?.. Ты уверена, что не ошибаешься?

– Абсолютно. И доказательством этому будет сегодняшняя ночь.

– Настенька. Прости, но ведь тебе ещё и восемнадцати нет, – сделал я последнюю неуклюжую попытку понять происходящее.

– И что? – не поняла девушка.

– Ты говоришь, как умудрённая жизнью женщина. У тебя вся жизнь впереди. Ты ещё встретишь своего суженого. Как ты ему в глаза смотреть будешь? Что ты детям своим скажешь?

– Ну, – усмехнулась она. – Детям об этом знать нет никакой надобности. А мужа или кого-либо ещё у меня просто-напросто никогда не будет. Все мужчины земли мне без надобности. Мне нужен только один. И этот один – ты! Пойми, ты будешь первым и единственным. Мне больше никто, поверь, никто не нужен.

– Зачем ты обрекаешь себя на такое жуткое испытание?! – ужаснулся я.

– Потому что это и есть цель моей жизни. Мой урок на этой земле. Моё понимание любви. Самая большая ценность. И пусть тебя не мучают угрызения совести. Я знаю, что сегодня я невеста, завтра – не поймёшь кто: то ли жена, то ли вдова, а послезавтра – мать одна ночка. Знаю!.. Знаю, что будут злословить. Знаю, что будут поливать грязью, но я к этому готова. Я сознательно иду на это. Иду ради высшей любви.

– А если всё-таки ошибёшься?!

– Не ошибусь, – покачала головкой девушка.

– Не понимаю, – искренне пожаловался я.

– А ты и не пробуй. Твоё время понимания любви ещё не пришло. Твой путь – для людей, для толпы, среди неизменной суеты.  Не  ищи  мест уединения и отдохновения.  Не  думай,  что  дух  художника-мыслителя  –  а истинный  художник  всегда  таков  –  зависит   от   его   физического   или материального благополучия. Не соки тела и земных благ питают дух творящего. Только  проникая в великую тайну любви, может постичь человек, как раскрывается в его духе тот или иной аспект Любви, в нём живущей.

Я смотрел на эту удивительную девчонку и думал, какой же я всё-таки дурак. Как мне далеко до её понимания жизни. До её искажённого представления любви. Или не искажённого?!

– Я тебя не понимаю, но я верю тебе. Это трудно – поверить в то, что ты говоришь, но у меня нет другого выбора. Либо верить, либо не верить. Совершить или не совершить непоправимую ошибку или, наоборот, чудо. Пусть жизнь рассудит. Я верю другу – и это главное!..

– Спасибо, – тихо, очень тихо поблагодарила Настенька.

Она подошла ко мне, положила свои тонкие руки пианистки мне на плечи, заглянула в глаза.

– Я люблю тебя, только тебя одного! И клянусь любить до конца дней своих! – она слегка приподнялась на цыпочки, и мы поцеловались.

Отпустив девушку из своих неуклюжих объятий, я повернулся к столу и разлил остатки шампанского.

– Значит, и в церковь на чужое венчание ты меня специально водила?

– Да, – призналась она. – Это было тайное венчание.

– Странно всё это, – пожевал я губами.

– Ты не волнуйся. Тебя это ни к чему не обязывает, – поспешила успокоить мою совесть девушка.

– Ты за мою совесть не беспокойся. Ответственность должна быть обоюдной. Ты приняла решение, сообщила о нём мне, и я тоже приму своё. Оно для меня очень, очень трудное.

– Будет ли мне дозволено ознакомиться с ним? – опустив взгляд, осторожно поинтересовалась девушка.

– Настенька, позволь этот тост поднять за тебя! За твою непоколебимую веру в любовь! Ту, в которую веришь ты. Я очень надеюсь, что смогу тебя понять. Пусть не сейчас, пусть завтра, послезавтра, но обязательно понять. И тогда я тебя, во что бы то ни стало, разыщу. Честное слово, разыщу! Чего бы это мне не стоило. Веришь?

– Верю, – ответила Настенька, поднимая бокал. – Но позволь всё же выпить не за меня, а за настоящую, вечную любовь! За нас!!!

Мы стояли у ночного окна, слившись друг с другом в нежном объятии. Слегка наклонившись, я извлёк из футлярчика обручальное кольцо и надел его на безымянный пальчик самой прекрасной, самой милой, самой удивительной девушки во вселенной!!!

– Жаль, что для меня нет кольца, – посетовал я.

– Ты ошибаешься. Ты очень сильно ошибаешься, так как твоё кольцо отныне будет с тобой. Всегда, где бы ты ни был, чего бы ты не делал. Только поймёшь ты это не сегодня.

– Спасибо тебе, милое моё сердечко! – поблагодарил я, целуя девушку.

– Помнишь, как в песне поётся? –  спросила Настенька, и, не дожидаясь ответа, тихо-тихо запела:

"Будут звёзды вам казаться близкими.

Будет в сердце музыка весенняя.

А ещё неплохо, коль окажется

Первая любовь – она последняя".

И звёзды приблизились, опустились на землю и вошли в наш дом, в свадебную комнату, навсегда поселившись в глазах Девушки из Вечности!!!

"Добрый сказочник много видывал,

Тот, что первую сказку выдумал.

И когда нам тяжело в были-небыли,

Подставляют нам крыло гуси-лебеди".

                                         Михаил Танич

ПЕРСТЕНЬ ПОЗНАНИЯ

Бескрайний океан волн раскинулся у моих ног. Солнца не было. Насколько хватало глаз, повсюду горбатились волны. Пустынный, голый берег простирался в обе стороны за горизонт. В небе не было ни одной птицы. Над самой водой лилась странная музыка из набора различных звуков. Они не были неприятны, но и не складывались в привычную слуху мелодию. В ней чувствовалось дыхание космоса. Вся округа была пропитана ощущением чего-то грандиозного, необъемлемого. Облака проплывали высоко над головой, поддерживая ритм созданный великим океаном бытия. Шелест перекатывающейся морской гальки дополнял картину необыкновенной гармонии. Я зачарованно взирал на это чудо, не в силах оторвать взгляд от бегущих волн и прервать лейтмотив вселенной, проникающий в моё существо неземной симфонией. Потрясение было настолько велико, что описать его простыми словами было невозможно. Я был един с миром, и мир был мной. Я был каплей на гребне волны, и я был мировым пространством, окружающим всё: Прерывать это состояние совсем не хотелось. Наоборот. Хотелось, чтобы оно никогда не кончалось.

– Вам нравится? – услышал я в этом волшебном мире звуков и видений диссонирующий голос.

– Разве такое может кому-то не нравиться? – одними губами, чтобы не разрушить партитуру чуда, восхитился я.

– Но ведь в этом ничего удивительного нет. На земле всё это есть. Только люди не желают этого слышать. Вам для подобного прослушивания необходимо отойти в мир иной. А что стоит немного удалиться от мест всеобщего обитания, и вы услышите то же самое.

– Нет, – возразил я. – Такое услышать на земле невозможно. Я чувствую, что здесь есть что-то такое, чего нет и не может быть у нас.

– Нет. Здесь всё абсолютно идентично. Я даже больше скажу. Это всё взято с земли. Просто ваша натура настолько приблизилась к осознанию, настолько утончилась, точнее, повысилась чувствительность ко всему прекрасному, что вы стали в состоянии ощутить величие момента, в котором оказались, кстати, не по своей вине. Но это другой разговор.

– Вы говорите загадками, но мне говорить не хочется. Мне хочется слушать и ощущать. Давайте лучше помолчим, – предложил я.

– Никак не получится. Вам придётся оторваться от созерцания мироздания и заняться собственной судьбой.

– Не понял? О чём это вы?

– О вас, конечно, – ответил мне всё тот же голос.

– Но я не хочу… – захныкал я, как маленький, у которого отбирают любимую игрушку.

– Однако придётся это сделать, иначе вам никогда не увидеть своей стюардессы, – послышалось у меня за спиной.

Последние слова одним махом сбросили с меня чары неземной музыки. Я резко обернулся. В голове очень ярко, очень остро взмыло ощущение утраты. Передо мной стоял высокий юноша (по-другому я бы и не назвал его) и с высоты своего роста смотрел на меня снисходительным взглядом всезнающего человека.

– Простите, но я что-то не пойму, – начал я, пытаясь вспомнить, где это я и как тут оказался. – А вы кто?

– Думаю, что для вас это не имеет никакого значения.

– Не понял? – я насторожился и приготовился к самозащите.

– А что тут понимать?! – пожал плечами мой странный собеседник.

– Вы только что произнесли кое-какие слова, не имеющие никакого отношения ни к вам, ни к этой дивной обстановке. Вам почему-то понадобилось вывести меня из состояния созерцания или как это у вас тут называется. Для чего? Что вы знаете о той, имя которой только что было произнесено?

– Я никаких имён не произносил, и потом ничего особенного тут нет. О вас знают многие, так случилось, что вы довольно много и достаточно долго шумите во вселенной. Поэтому не мудрено узнать о вас и про вас, тем более что всё ваше нутро снаружи.

– Вы можете изъясняться на более понятном языке? – медленно закипая, спросил я.

– Дык куда уж понятнее! – ухмыльнулся он. – Вы нарушаете все пространственные и временные законы, тем самым, создаёте такой шум, что только глухой не услышит, как вы грохочете.

– Простите, но я вас не понимаю. При чём здесь стюардесса?

– Вот именно поэтому я вас и оторвал от приятного.

– Почему? Всё-таки вы можете объяснить нормальным языком, а не вилять?

– А что, собственно говоря, надо объяснять? – неподдельно удивился он.

– Послушайте, не пудрите мне мозги. Скажите толком, где вы видели названную вами девушку?

– Нигде я её не видел. Я как раз с вашей помощью хочу её разыскать.

– То есть как?! – теперь уже удивился я.

– Как искать?.. Ну, это понятно. Вопрос в другом, Как её найти?

– Что за бред вы несёте?! – утомлённо вздохнул я. – Она погибла в авиакатастрофе. Как её можно найти?.. Или вы умеете извлекать души из нирваны?!

– Погибают тела, молодой человек, – нравоучительно заметил юноша.

– А сколько вам лет? – неожиданно для самого себя задал я вопрос.

– Чего? – не понял он.

– Мне почему-то кажется, что вам не семнадцать лет, а гораздо больше.

– С чего вы взяли? – забеспокоился мой собеседник.

– Да вы не волнуйтесь так. Это я для того спросил, чтобы вы не слишком зазнавались. Я тоже не дурак и кое-что знаю.

Он с некоторым подозрением посмотрел на меня. В глазах его затаилось беспокойство. Руки нервно затеребили край прозрачной накидки.

– Что вы можете знать обо мне? – тихо спросил он.

– Почти то же самое, что и вы обо мне, – довольно дерзко ответствовал я.

– Ладно, – примирительно сказал он. – Давайте лучше займёмся делом, ради которого я здесь и нахожусь.

– Вот именно, – подтвердил я. – Ради какого такого дела вы меня сюда затащили? – перешёл я в атаку.

– Я вас сюда не тащил. Откровенно говоря, вы мне апатичны. Здесь вы должны были встретиться с одной личностью, очень необходимой мне в данный момент.

– А вам не кажется, что вы поступаете несколько некорректно по отношению к тому человеку, о котором только что соизволили выразиться, как о личности без имени?

– Не хватайте меня за язык, – наконец-то не выдержал мой собеседник.

– Сдались вы мне, что б я ещё хватал вас за язык. – И только тут я заметил, что человек, общающийся со мной уже около получаса, ни разу не открыл рта, но, тем не менее, я его прекрасно слышал.

– Хорошо, – переходя на более дружелюбный тон, сказал странный юноша. – Поверьте, я не могу многого вам говорить, но всё, что можно, я обязательно скажу.

– Лады! – одобрил я, продолжая внимательно следить за его губами. – Только всё-таки расскажите мне, пожалуйста, хотя бы, как Вас зовут?

– Я же вам уже сказал, что для вас это не имеет никакого значения, – снова повысил голос непонятный человек.

"Странно. Девушка Надя тоже не хотела произносить своего имени", – подумал я, а вслух сказал:

– Послушайте, Господин 421! Вы мне тут талдычите уже скоро час одно и тоже, а чего хотите, так и не спраможились сказать.  – Моё терпение лопнуло.

– Ну, хорошо! Позвольте мне взять ваш облик на ближайшие полчаса?

– Чего?!!!

– Я прошу вашего дозволения воспользоваться вашим обличием на полчаса. Неужели непонятно?

– Ну-у! Знаете ли!!! Это уже слишком! – Моему изумлению не было предела. – Если вы такой могучий, так зачем спрашиваете?! Я же добровольно всё равно вам этого не позволю. Воспользоваться моей внешностью во вред мне?!! Где это слыхано такое безумие?!!

– А кто вам сказал, что это будет во вред? – полюбопытствовал он.

– А для чего вы тогда об этом глаголете? – ответил я вопросом на вопрос.

– Послушайте! Вы! – сорвался на повышенный тон мой собеседник. – Мы с вами не на вашей идиотской планете, где нет ни совести, ни чести!

– Ещё одно косое слово о моей планете и вам придётся обратиться к косметологу, – перешёл я в атаку.

– Извините, – снизив тон, извинился он. – Попробую вам объяснить. Ваша стюардесса на самом деле не была таковой. Точнее, это была не совсем она.

– Что за чушь? То это была не она, а то была не совсем она?! Вы можете изъясняться на понятном языке или нет?

– Короче, – резко оборвал он. – Ваша стюардесса не погибла, потому что не могла этого сделать. Вас обвели вокруг пальца. На самом деле ничего подобного с вами не было. В вашей реальной жизни было всё совершенно не так, и вы прекрасно об этом осведомлены. Просто вам очень захотелось поверить в красивую сказочку.

– А что в этом плохого?! – ввернул я словцо.

– Плохого нет ни в чём. Есть плохие поступки, недостойные сущностей такого порядка, как данная особа. Она позволила себе поиграть временем и проекцией пространства. Произошло нарушение реальности. Смещение временных слоёв. Не говоря уже о вашем психологическом состоянии. Вы понимаете, о чём идёт речь? – спросил меня человек в прозрачной накидке.

Откровенно говоря, я ничего не понимал, но мне очень хотелось понять ну хоть что-нибудь. Поэтому я заявил:

– Конечно, понимаю, но не считаю, что здесь произошли какие-то необратимые последствия.

– Вы очень ошибаетесь, молодой человек. В первую очередь произошёл перелом вашего, прямо скажем, неподготовленного сознания. Во вторую очередь были нарушены законы течения времени, то есть это вытекает из первого. И, как следствие, всё это повлекло за собой массу мелких дополнений не в пользу этой особы.

– Вы зря так, – тихо сказал я. – Она тут совсем не причём. Это всё я спровоцировал. Так что, если хотите кого судить, так это меня судить надо.

– Не берите на себя больше, чем можете унести, – довольно грубо оборвал он меня.

– Эй! Юноша с бородой гнилого старикашки, поаккуратнее на поворотах! Мне чхать на ваши законы. Я сам по себе, а вы сами по себе. Понятно?

Мой собеседник почему-то насмешливо ухмыльнулся, как будто хотел сказать, что, мол, куда тебе, сопляк! Обеими руками он нарисовал в воздухе какой-то знак. Но ничего не произошло. По его лицу было видно, что он удивился, но особого значения этому эпизоду не придал. Ещё какие-то рукомахания: Однако опять ничего не произошло. Тут уж он изумился основательно. В глазах его мелькнуло сначала потрясение, потом страх. Сделав шаг назад, он ожесточённо начал проделывать немыслимые движения верхними конечностями, при этом что-то проговаривая еле слышным шёпотом. Теперь губы его шевелились, и я видел это отчётливо. По всей вероятности, у него ничего не получалось. На лице странного субъекта выразился крайней степени ужас, конечно, если подобные господа вообще способны выражать свои эмоции.

– Что? Колдовство не действует? – поддёрнул я его.

Он озадаченно глянул мне в лицо. Потом сделал ещё парочку каких-то телодвижений и исчез!!! Я озирался, как одураченный фокусником зритель. Фокусы! Да и только. Куда меня чёрт занёс?! Кино – ни кино! Сон – ни сон! Чёрт знает что!!! Я ещё раз осмотрелся. Впереди простиралась каменная равнина. Совершенно голая. Тут и там виднелись только нагромождения булыжных россыпей. Медленно, очень медленно двинулся, уходя от моря в глубь этого странного мира. Сам не заметил, как шаг мой выровнялся и ускорился насколько позволяла местность. Так шёл довольно долго. Постепенно усталость стала брать верх. Но ничего похожего на человеческое жильё впереди не формировалось. Солнца по-прежнему не было. Вероятно, это был один из тех замороженных миров, о которых мне рассказывала дивная незнакомка. Я остановился. Идти дальше не имело смысла, тем более что ноги мои гудели от напряжения и долгой ходьбы. Сделав под козырёк, как будто это могло увеличить дальность зрения, ещё раз глянул вперёд. Где-то там, за горизонтом, виднелась чёрная точка. Это было что-то новенькое. Чтобы не спугнуть удачу, посмотрел в другую сторону. Нет: Мне не привиделось, и это не была галлюцинация. Надежда тёплым комочком забралась в душу. Тяжело вздохнув, я продолжил путь. По мере приближения к странной точке вырисовывались подробности, но детали удалось рассмотреть, лишь подойдя на расстояние не более ста метров. Правда, рассматривать особо внимательно у меня уже не было никаких сил. Это был обыкновенный шалаш. Последним усилием воли подтащился к нему. У входа на огромном валуне сидел глубокий старец с ослепительно белой шевелюрой и такой же белой, лопатистой, длиннющей бородой. Из-под густых, кустистых бровей на меня смотрели умные, добрые, проницательные глаза. Старик похлопал рукой по камню, на котором сидел, как бы приглашая присесть рядом. Я не стал выяснять правильность своего понимания и с превеликим удовольствием уселся, с наслаждением вытянув натруженные ноги.

– Ну, что, сынок? Заблудился? – спросили меня.

– Наверно. Я просто не понимаю ничего. Поэтому и не могу сказать, заблудился я или просто сплю, – ответил я со вздохом.

– Немудрено.

– Скажите, дедушка, куда я попал? Как мне выбраться отсюда? Что мне делать надо? Объясните хоть вы мне, пожалуйста! – взмолился я.

– Вопросы, одни вопросы, – произнёс старик очень известную мне фразу.

– Опять?! – застонал я.

– Нет, сынок, не опять, а снова. Скажи-ка лучше, зачем ко мне-то пожаловал?

– Я?!!

– А то кто?

– Но я никуда не собирался попадать, в том числе и к вам! – оторопел я.

– Но ты же зачем-то ушёл от воды и пришёл ко мне?

– Я не знаю, зачем я это сделал, – искренне признался я. – Просто почувствовал, что необходимо идти вперёд и пошёл. А может оттого, что не хотел опять встречаться с этим ненормальным.

– Зов!.. – многозначительно пожевал он губами.

– А что это такое?

– Это трудно и долго объяснять.

– Ладно, не объясняйте. Только скажите, может, я болен? Может, я сошёл с ума?

– Каждый считает себя доктором, хотя ничего не смыслит в этом. Можно было бы помочь немного и объяснить кой-какие причины заболеваний людей. Надо ли? Всё равно ведь они слушать не хотят, – пробормотал себе под нос старик и, тем не менее, продолжил: – Перво-наперво надо понять, что все заболевания происходят от нас самих. Мы являемся, как родителями болезней, так и их губителями. Дело в том, что любое событие, любое действие или движение в жизни порождает противодействие планеты, и потому, что вы там, на Земле, не у себя дома, а в гостях или,  точнее, в музее. Отсюда следует, что вести себя там, на Земле, вы должны соответственно, то есть, как ведут себя в музеях. Но поскольку вы самые невоспитанные в космосе, иначе говоря, дикари, то вам предстоит практически невозможное: осознать и понять окружающий вас мир, а так же принять всё в том виде, как оно есть.

– А как оно есть? – не понял я.

– Однажды вы начинаете ощущать лёгкое недомогание – это и есть первый звоночек для вас. А вы вместо того, чтобы, бросив всё, немедленно заняться самоанализом, принимаетесь глотать таблетки, делать уколы, принимать витамины. Вы начинаете сопротивляться и ставить барьеры для нераспространения микробов в организме, даже не подозревая, что действуете точно так же, как и космос поступает с вами, когда вы нарушаете его законы. Отличие состоит лишь в том, что вы имеете наглость возмущаться несправедливостью вашей судьбы по отношению к вам.  Почему же вы не хотите понять микробов? Ведь для них вы являетесь космосом. Происходит зеркальное отражение жизни, однако люди не хотят брать во внимание постороннюю точку зрения, считая, что они, то есть люди, высшие существа во вселенной, и потому им можно всё. Пытаясь преодолеть барьеры, люди создают сами себе новые препятствия ещё более сложные, чем они преодолели и, в конце концов, получают то, к чему стремились. Жить на земле не так-то просто, как думают некоторые.

– По-вашему выходит, что не болеть очень просто: надо только не нарушать космических законов, и никаких проблем не будет?!

– Совершенно верно, но на деле это не так просто, как кажется изначально. Попробуйте и сами убедитесь в этом. Ведь вы настолько вросли в свой комфорт, что выбраться из него, не подготовившись предварительно, очень непросто, если не невозможно. Дело в том, что придётся отказаться практически от всех благ цивилизации, к которым вы так привыкли. Пример? Как вам нравится оставаться без электричества и воды? А это и есть начало пути к пониманию и осознанию. Попробуйте не возмущаться, а принять это, как первый урок. Для вас надо понять главное, что вы получаете то, что заслужили. Вот так постепенно, принимая  и осознавая ситуации, вы научитесь любить себя, а, следовательно, и окружающих вас людей. Осознайте же наконец-то, что никто не виноват в ваших проблемах, так как вы их сами создали, и вам их решать, решать терпением, терпением и ещё раз терпением. Просто так ничего не даётся.

– Странно у вас как-то всё получается. Выходит, что употреблять мясо, пить водку, курить не только опасно для здоровья, но есть нарушение этих самых пресловутых законов?

– Ответ до невозможности прост. По мере понимания вами ситуаций жизни вы сами перестанете употреблять себе подобных и отвыкнете от всех вредных привычек. Всё это произойдёт  постепенно. Главное усвоить, что насилие никогда не приводило ни к чему хорошему, порождая исключительно противодействие, то есть то же насилие. Есть надо только то, что необходимо организму, а именно, чего хочется. Только такой подход к питанию доставит вам истинное удовлетворение и принесёт максимальную энергетическую подпитку. Запомните, что главное в пище не накопление жира, не насыщение организма всякой дрянью, а получение от еды как можно больше полезной энергии и духовного удовлетворения. Всё вышеизложенное основывается только на самосознании и полном взаимопонимании со своим организмом. Любая ложь – ваша ложь, и направлена против вас вами же.

– Мудрёно как-то вы всё излагаете, – потёр я лоб.

– Ну что ж?.. Хорошо. И всё-таки, что тебе от меня надо?

– Ну, как мне можно от вас чего-то требовать, если я понятия не имею, кто вы и что можете? Да и я сам не знаю, чего мне надо. Может, вы бы и подсказали? – с надеждой взглянул я на старца.

– Да ты, сынок, и так всё знаешь. Что могу я тебе дать, коли ты "коснувшийся фонтана познаний". Ты ищешь любви, но фонтан её был рядом. Цель всей твоей жизни в том и состоит, чтобы стремиться к этому источнику. Объединение двух в одном даст ключ к третьему, а это и есть смысл жизни человеческой. Ты хочешь видеть во плоти непознаваемое. Пойми, что не в этом решение твоей задачи. Любить не образ надо. – Старец надолго замолчал, как будто обдумывая что-то очень серьёзное.

Я ждал. Ничем не нарушаемая тишина заполняла всё пространство. Это было дико и страшно – быть в мире без звуков.

– Любовь – пламя. Чем больше отдал,  тем  ярче  и  выше  пламя.  Любовь  не угасает в человеке-творце. Но чтобы понять, что такое ЛЮБОВЬ, надо до  конца любить то искусство, которому ты служишь. Только забыв о  себе  и  отдавшись искусству, сможет художник понять, в чём черпают люди-творцы свои силы. Именно тогда  он  переступает  грань  ремесла  и  проникает  в  подлинное творчество, в интуицию. Велико счастье  такого  человека.  Он  не  от  земли получает силы, а, обновляясь во  вдохновенном  труде,  принимает  участие  в делах и скорбях земли. Ну, что ж… – как будто на что-то решившись, вздохнул, наконец, старик. – Я помогу тебе. Ты снова попадёшь в сад фонтанов, но не просто так. Ты отдашь мне перстень – знак коснувшегося фонтана познаний.

– И я увижу ту, о которой мечтаю?! – обрадовался я.

– Разумеется, – улыбнулся старик в бороду.

– И всё повторится заново?!

– Конечно.

– Вы хотите сказать, что на этот раз стюардесса погибнет на самом деле?

– Кто его знает?.. – отвёл он взгляд. – Может, и не погибнет. На всё воля Творца!

– Тогда какой смысл повторения?

– Надеяться надо на лучшее.

– Да, конечно. Но я бы предпочёл всё же иметь хоть какие-нибудь гарантии.

– Тогда обратись к всевышнему.

– Ладно. Я пошёл, – поднялся я.

– Сядьте, молодой человек. Вы не хотите счастья?

– Хочу. Но не такой ценой.

– Вспомни Фауста.

– Вы же не Мефистофель, – улыбнулся я.

– Как знать, – он покачал головой. – Попробую помочь и в этом, хотя гарантировать ничего не берусь.

– Но-о, – растерянно протянул я, – вернув вам кольцо, я лишусь покровительства каких-то сил?

– А то как же?! Конечно, – подтвердил он. – Зато ведь взамен ты увидишь её! И не только увидишь!..

– Позвольте мне коснуться вашей бороды? – совершенно не к месту попросил я.

– А это ещё зачем?! – поднял брови странный старец.

– Мне кажется, что она ненастоящая. Такое впечатление, будто борода и волосы ваши из ваты.

– Ха-а-ха-а-ха-а! – засмеялся старец. – Уморил старика! – выговорил он, отсмеявшись и вытирая рукавом своей хламиды выступившие на глаза слёзы. – Давненько я так не смеялся. Сынок, если тебе уж так хочется, то вот она, моя борода. – И с этими словами протянул мне конец своей великолепной бороды.

Я взял в руку мягкий, пушистый пучок потрясающей бороды. Что-то неестественное чудилось в этом атрибуте старости, и я отпустил её.

– Ну, так как, сынок, выбор сделан? – спросил дед, пристально глядя мне прямо в глаза.

Я взялся за перстень. Странно, но он как будто врос в палец и ни в какую не хотел покидать своего места.

– Проверни его камнем вниз. В ладонь, – посоветовал старик.

Я перехватил перстень двумя пальцами за противоположные стороны. Подушечка указательного оказалась на камне. Бережно зажав кольцо, мягко потянул на себя, пробуя одновременно провернуть, как посоветовали, и вдруг страшная боль пронзила мою голову. В глазах потемнело.

– Ты напрасно это сделал, – донеслось до меня, как из тумана. – Я же сказал взяться сбоку, а не за камень. Теперь уж тебе ничто помочь не сможет.

Я отпустил перстень и мотнул головой, пытаясь сбросить навалившуюся боль. Старика не было. Зато был другой!..

"Стоят они навеки, упёрши лбы в беду.

Не Боги, человеки, привыкшие к труду.

И жить ещё надежде до той поры, пока

Атланты небо держат на каменных руках".

Александр Городницкий

ЛАБИРИНТ

Страшное это слово – ла-би-ринт! Я стоял у распахнутого зева в этот самый лабиринт под старым, никому не известным храмом древнего Египта. Кажется, это был Египет. Что было там наверху, не помню. Не помню и всё. Как отшибло. Может, чем опоили? Не знаю, не помню, хоть убей. А вот сейчас стою и смотрю, соображая, что к чему, в чёрную глубину этого самого тайного лабиринта. Правда, не совсем тёмную, на стене, справа за порогом в специальном зажиме торчит чадящий факел. Метрах в десяти дальше вроде ещё один.

– Ну, что? Готов? – раздался голос слева. Это говорил главный жрец храма. Может, и не главный, это я его так повысил, но думаю, что главный. Всё его поведение, одежда, головной убор прямо-таки кричали "Я жрец! Я главный, самый главный жрец!". Я  окинул его внимательным взглядом. Среднего роста, весь в белом, даже не разберёшь, где у него чего начинается: выцветшие космы бровей над широко распахнутыми глазами стального цвета, скрытые под седой шевелюрой вьющихся волос уши, приплюснутый короткий нос, дряблые щёки и белая борода ниже пояса. Хотя трудно сказать точно, так как определить этот самый пояс можно было лишь по препоясывающему чресла жреца широкому куску белой ткани, долженствующей, вероятно, заменять ремень.

– Готов, – вяло отозвался я.

– Помни, отсюда никто не выходит. Ты согласен на такую жертву?

– А куда деваться?! – криво усмехнулся я. – Можно подумать, что у меня выбор есть.

– Есть, – остановил меня жрец. – У каждого человека есть выбор. И у тебя он есть.

– Ну да! На плаху. Хрен редьки не слаще. А тут ещё бабушка надвое сказала. А вдруг я буду первым, кто пройдёт и выйдет из этого вашего заколдованного лабиринта.

– Забудь надежду всяк сюда входящий! – патетическим голосом возвестил жрец. – Но мечту оставь!

– Понял, понял. Оставлю себе и то, и другое, – рассмеялся я. – Ну, что? Я пошёл?

– Погоди, – остановил меня он. – Не один ты пойдёшь. С тобой пойдёт служитель храма – это наш тебе подарок.

– Ни фига себе?! – я действительно удивился. – Это тоже каторжанин какой-то? Чем это он перед вами провинился?

– Нет. Не провинившийся. В лабиринт насильно не войти.