Текст книги "Дуэль"

Автор книги: Акиф Пиринчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Убирайся отсюда, Френсис! – прошипел Адриан. – Иначе я за себя не отвечаю!

– Ты сам знаешь, дружок, что в этом доме не все чисто. Так что не сердись на меня за мою настойчивость. Кстати, ты заметил, что шнур, на котором была повешена жертва, идентичен шнурам, на которых висит балдахин над кроватью твоей уважаемой Агаты?

– Чистая случайность. Такие шнуры можно встретить здесь в любом доме.

Глаза Адриана были в нескольких миллиметрах от моих, и мы в упор смотрели в темную пропасть зрачков друг друга.

– Я знал, что ты так скажешь. Может быть, ты объяснишь также и тот факт, что в вашем доме имеется несколько лабораторных морозильных камер?

Адриан и бровью не повел, услышав мой вопрос.

– Здесь живет более тридцати домашних животных. Наша хозяйка решительно отказалась от консервированного корма в банках. Поэтому в морозильных камерах хранится парное мясо, которое нам поставляют каждую неделю. Вот и все! Или предъявить тебе накладную?

– Даты, наверное, шутишь, Адриан! Ваш корм хранится в комнате мистера Франкенштейна в двух медицинских морозильных камерах, дверцы которых снабжены замками? А как же все эти приборы и установки? Неужели они нужны лишь для того, чтобы перерабатывать мясо в фарш?

– Ну все, с меня хватит! – взревел Адриан и бросился на меня.

Я отпрянул, чувствуя, как когти противника впились в мое тело. Издавая пронзительные воинственные вопли, мы сначала дрались передними лапами, а потом кубарем покатились по деревянному настилу террасы. В стороны летели клочья шерсти и снег. Самое главное – уберечь свое горло от челюстей противника. Подобный укус может стать смертельным. Адриан, как я и ожидал, оказался сильнее. Но он был более неуклюжим. Я опережал каждую его атаку, попытку укусить или поцарапать меня, и уходил из-под удара. Тем не менее я чувствовал, что необходимо переходить к более решительным действиям, если я хочу образумить наглеца. Нет, не так представлял я себе интеллектуальный спор двух умников.

Драка могла закончиться плачевно. Краем глаза я заметил, что лысый никак не может оторваться от своего компьютера и не желает знать, что происходит под окном его комнаты. Однако наш конфликт уладился самым неожиданным образом. Несмотря на наши дикие вопли, мы оба услышали какое-то странное жужжание. А потом что-то ударилось об огромное стекло окна и упало на пол террасы. Может быть, муха? Нет, судя по жужжащему звуку и силе удара, скорее шмель. Но разве шмели летают в снегопад?

Хотя мы пытались не обращать внимания на этот шум, он все же отвлек нас от борьбы и возбудил наше любопытство. Мы все еще старались изображать ярость, но невольно косились на пол террасы, туда, куда упал ударившийся о стекло предмет. И тут что-то снова с шипением пронеслось прямо мимо моего носа и снова ударилось о стекло.

Мы замерли в комичной позе, обнявшись, словно два друга, и, одновременно повернув головы, взглянули на пол. На припорошенном снегом деревянном настиле лежали два насекомых. Их передняя часть тела была тонкой, как игла, а сзади торчали волоски, похожие на кисточку. Я впервые видел таких необычных насекомых. Приглядевшись, я понял, что это были настоящие металлические иглы, а прикрепленные к ним с помощью проволочного кольца волоски – искусственные волокна, – очевидно, выполняли стабилизирующую функцию. Нет, это были не странные насекомые, а стрелы! Невероятно, но в нас кто-то стрелял!

Мы с Адрианом сразу поняли, что это необычные стрелы. Они должны были не убить, а парализовать или усыпить нас. И стреляли вовсе не из ружья. Иначе иглы оставили бы царапины на стекле или вовсе разбили бы его при ударе. Реальность вдруг показалась мне кошмарным сном, от которого я никак не мог пробудиться. Мне хотелось расспросить обо всем Адриана, но мы оба сочли за лучшее сначала принять меры предосторожности.

Отпрянув друг от друга, мы посмотрели туда, где чернел парк. Из-за пирамидального дерева, росшего посреди лужайки, выглядывал человек в белом комбинезоне. Его лицо скрывали большие лыжные очки, в которых отражался снег. Парень отлично замаскировался. Значит, чувства и ощущения не подвели меня, когда я пробирался сюда сквозь чащу. За мной действительно кто-то следовал!

Человек, явно замысливший что-то недоброе, тем временем поднял какой-то предмет, похожий на тонкую палку. Когда он взял один ее конец в рот и направил в нашу сторону, целясь, я понял, что он держит духовое ружье. Стрелок зарядил его и готов был снова выпустить в нас иглы!

– Давай обсудим интересующую нас тему в другой раз! – крикнул я Адриану и, не дожидаясь его ответа, пустился наутек.

Последнее, что я запомнил, было озадаченное выражение его мордочки и круглые от ужаса глаза. Скорее всего он и не собирался ничего отвечать мне. Мой юный друг тоже бросился бежать, но в противоположном направлении. Мы с ним вовремя расстались, потому что в следующий момент в стекло ударилась еще одна игла.

Чтобы спастись, мне необходимо было забежать за угол, кубарем скатиться по лестнице и раствориться в воздухе. Я изготовился к прыжку, чувствуя, как в голове роятся вопросы. Что это за человек в лыжном костюме и очках и зачем он хочет усыпить нас с Адрианом? Или может быть, иглы отравлены смертельным ядом? Впрочем, вряд ли. Если бы этот парень хотел убить нас, он взял бы не духовое, а охотничье ружье с оптическим прицелом. Нет, лыжник хотел захватить нас живьем. Мы были зачем-то нужны ему целыми и невредимыми. Но зачем? Этого я не знал. Ясно лишь одно: лыжник не хотел, чтобы его узнали Агата и доктор Громыко. Именно потому он так тщательно замаскировался. Из-за нас он не стал бы наряжаться в комбинезон и большие очки, скрывающие пол-лица. Но каким образом все это могло быть связано с нашим собратом, повешенным на кране фонтана, и возмутительными событиями этого вечера?

Заскочив за угол, я наконец почувствовал себя в безопасности, но я ошибался. В миллиметре от моей головы прожужжала стрела и впилась в стену. Я понял, что лыжник явился сюда не один. Их было по крайней мере двое.

Краем глаза я заметил второго лыжника. Он тоже был одет в маскировочный костюм и огромные очки и прятался за другим деревом пирамидальной формы. Как и первый, он умел очень быстро перезаряжать свое ружье. И через мгновение вторая стрела пролетела мимо моего уха. Я невольно подумал об Адриане. Смог ли тот добраться до безопасного места? Похоже, эти парни взяли под прицел весь дом.

Увидев следующий выступ стены, я подумал, что смогу спастись, укрывшись за ним, и бросился туда. Лапы скользили по запорошенному снегом деревянному настилу. Завернув за угол, я увидел наружную лестницу и со всех ног устремился к ней. Но мои надежды обрести спасение оказались тщетными. Я вдруг почувствовал, как в мою задницу впилась острая игла, и понял, что третьему лыжнику удалось попасть в меня из духового ружья. Я видел, как он появился из-за куста и стал наблюдать за моей реакцией. Сначала я ничего не ощутил и попытался дотянуться зубами до иглы, чтобы вытащить ее из тела. Однако как оказалось, я уже не совсем владел своими членами и начал вращаться по кругу на одном месте. Затем я почувствовал головокружение, страшная усталость навалилась на меня, через мгновение она сменилась удивительной легкостью во всем теле, а потом меня охватило безразличие ко всему происходящему. Чуть пошатываясь, я двинулся по направлению к наружной лестнице. Я, словно Будда, находился в возвышенном состоянии и все земное казалось мне далеким и чуждым. Оказавшись на краю лестницы, я поскользнулся, потерял равновесие и скатился вниз по ступенькам.

Прежде чем потерять сознание, я увидел еще одного лыжника с черным мешком. «Плохи мои дела», – подумал я, пребывая в состоянии, похожем на пьяный угар. Хорошо помню, что при этом меня очень огорчало то обстоятельство, что я пропустил ужин, приготовленный мне Густавом. А затем я провалился в спасительную темноту…

ГЛАВА 4

Мрак не хотел отступать. В моем сознании его прочерчивали ослепительные молнии, похожие на артерии прозрачной сущности. Порой я видел сгустки яркого света, которые вдруг распадались, словно просеянные через призмы, на радужные светящиеся полосы и исчезали. И мое сознание снова тонуло во мраке.

А потом внезапно ударил свет, словно произошел взрыв, и все осветилось вплоть до горизонта. Я почувствовал резь в глазах. Боль постепенно ослабевала, и я увидел, как падает густой снег на что-то белое, светящееся и бесформенное. Но самым страшным в этой картине были белые горящие глаза, смотревшие на меня в упор. Я сразу же узнал их. То были глаза того призрака, которого я видел в саду. Теперь, по-видимому, мне придется познакомиться с этим страшным существом.

Горящие глаза со светло-голубыми прозрачными радужками приблизились ко мне. И постепенно из ослепительной белизны проступили очертания лица, а потом и всей фигуры. Передо мной стоял привлекательный мужчина в превосходном костюме.

Он был похож на немолодого манекенщика, лицо которого с поседевшими висками уже не встретишь на обложках модных журналов, но которого все еще держат из милости в торговой фирме одежды и снимают как модель для рассылочных каталогов товаров. Такие парни не старятся, а становятся только более зрелыми и выдержанными, как хорошее вино. Его загорелое мужественное лицо было покрыто сетью мелких морщинок. Но наиболее интересны были глаза – светлые, прозрачные, как будто светящиеся изнутри.

Конечно, я знал, что это только сон, потому что пожилые манекенщики не бродят под снегопадом среди арктических сугробов в шикарных костюмах и безупречно завязанных галстуках. И еще я знал, что в образах, явившихся мне в сновидениях, воплощаются мои собственные страхи и тревоги.

Лицо манекенщика выражало беспредельную печаль. Этот красивый мужчина был лишен радости жизни. И хотя он улыбался мне, то была всего лишь улыбка вежливости, проникнутая печалью.

– Ну вот мы снова и свиделись, Френсис, – промолвил грустный пожилой манекенщик. – Теперь мы будем видеться все чаще и чаще, друг мой, можешь не сомневаться. Ведь ты – ключ к решению всех проблем. Ты – мое спасение, а вернее, наше общее спасение.

Присев на корточки, он погладил меня по голове. Я вопросительно взглянул на него. Вблизи он показался мне еще более пожилым. У незнакомца были совершенно седые кустистые брови, виски тоже сильно серебрились. Глубокие морщины бороздили кожу. Теперь я видел, что этот манекенщик стремительно стареет.

– Тебя беспокоит твой возраст и то, что ты быстро стареешь, Френсис, не так ли? – грустно спросил он. – Никто не понимает тебя лучше, чем я. Самое страшное то, что в старости чувствуешь себя в душе все еще молодым. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, – ответил я и процитировал своего любимого Шопенгауэра: – «В старости в душе чувствуешь себя все таким же, каким был в молодости, и даже каким был в детстве».

– Совершенно правильно. И чтобы понять, как коротка жизнь, надо жить долго, до глубокой старости.

Мужчина поднялся, и его глаза снова отдалились от меня, скрывшись за пеленой снега. Я заметил, что у него опущенные покатые плечи, похожие на оплывшую свечу. На голове были хорошо видны залысины. Кожа покрыта пигментными пятнами, как у старика, а морщины делали лицо похожим на кусок пластилина, который долго мял в руках ребенок. Теперь было явственно видно, что он не годился даже для рекламы подгузников для стариков, страдающих недержанием мочи. Незнакомец на моих глазах превратился в дряхлого старика. Только глаза на его лице оставались такими же юными, как и прежде, и казались чужеродным элементом.

– Жизнь оставляет после себя всего лишь несколько хороших воспоминаний о паре часов или даже минут счастья, дорогой Френсис. Но что делать, если старость длится всего лишь несколько мгновений и у тебя нет времени собрать воедино счастливые моменты жизни? Что делать, если твое тело стареет с дьявольской скоростью и жизнь проносится перед твоим мысленным взором так быстро, что ты не можешь сосредоточиться на ее эпизодах? О чем тебе говорит термин «преждевременное старение», Френсис? Разве это жизнь? Что за жестокие боги придумали и создали ее! Вот посмотри…

И он, словно конферансье в варьете, сделал приглашающий жест и как будто раздвинул рукой снежный занавес. Я увидел огромную ледяную пещеру, горящую голубоватым огнем. На сводах ее мерцали звезды. Внизу на ледяных глыбах сидели удивительно красивые мужчины и женщины. Их нагие тела походили на скульптуры, изваянные рукой мастера. Все они были тщательно причесаны. Я не сомневался, что все эти люди заняты в модельном бизнесе. Здесь не хватало только Гельмута Ньютона с его камерой. Но у всех этих красавиц и красавцев был очень удрученный вид. Они как будто присутствовали на собственных похоронах.

И еще мне бросилось в глаза то, что их было человек тридцать. То есть их количество соответствовало количеству питомцев в доме Агаты. Да, эти красавцы символизировали моих собратьев. У меня сразу же возникло множество вопросов. Почему в моем сне кошки превратились в людей? И притом в писаных красавиц и красавцев, кумиров двуногих?

Однако события развивались стремительно, и я не успел получить ответ на эти вопросы.

– Что за пустая трата жизненных сил! – вскричал старый манекенщик, внезапно возникший в пещере среди нагих моделей. – Ты только посмотри на них, Френсис! Как они прекрасны и молоды! У них впереди целая жизнь! И все же…

Он широким жестом конферансье снова показал на безмолвные фигуры, застывшие в печали. И в мгновение ока с ними начала происходить та же метаморфоза, которая произошла с самим манекенщиком на моих глазах. Модели начали стремительно стареть. Их кожа пришла в движение, она съеживалась и покрывалась морщинами и старческими пятнами. Сначала это выглядело не так ужасно. Юноши и девушки просто мужали и превращались в зрелых красивых людей, сохранявших грацию и изящество. В этом возрасте они выглядели даже еще более привлекательно, чем на заре жизни. Но затем в силу вступили законы старения и распада и разразилась катастрофа.

Фигуры нескольких красавцев на глазах расплылись и превратились в бесформенные груды жира. Другие, напротив, исхудали и стали похожи на обтянутые кожей скелеты. Некогда упругие груди женщин сморщились и обвисли, словно тряпки. А у некоторых раздобревших мужчин грудь, напротив, увеличилась. Уголки губ у всех присутствующих опустились, а число морщин быстро увеличилось. Сквозь дряблую кожу отчетливо проступали кости черепа. Волосы начали выпадать и поседели. В мгновение ока бывшие красавцы и красавицы ссутулились, у них задрожали головы и руки, а выцветшие глаза уставились в пустоту.

Старый манекенщик, который из всех присутствующих выглядел наиболее бодрым, бросил на меня жалобный взгляд.

– К смерти ведет не старость, Френсис. Мы начинаем идти к ней с минуты рождения. Все это не имеет никакого смысла!

Тела стариков распались на части. Кости черепа прорвали тонкую кожу и выступили наружу, седые волосы осыпались, глаза выпали из глазниц. По дряблому телу пошли трещины, оно лопнуло и из него вытекли кровь и лимфа. Мышечная ткань, сухожилия, артерии, жир превратились в одно сплошное месиво. Ледяная пещера наполнилась темно-красной отвратительной массой, в которой все еще плавали твердые части внутренностей. А на ледяных глыбах вместо красавиц и красавцев теперь сидели скелеты.

Но и их уже охватил процесс распада и тления. Черепа скатились с шейных позвонков и упали в текущую по полу жидкость. За ними последовали грудные клетки, лопатки, таз, кости рук и ног. Скелеты распались на отдельные косточки. В конце этого действа пещера представляла собой жалкую картину. Ледяные глыбы теперь были пусты, а по полу текла бурая жидкость.

Снова пошел снег, и сквозь его крупные хлопья я увидел скелет старого манекенщика. Как ни странно, его глаза оказались целыми и невредимыми и теперь буравили меня своим колючим взглядом. Они впивались в меня, словно невидимые копья.

– Разузнай обо всем! – воскликнул скелет, клацая челюстью. – И освободи нас от этого недуга! Найди меня, Френсис! Найди меня, Френсис! Найди меня, Френсис!..

Скелет рассыпался, и его кости упали в снег. Светящиеся глаза, однако, остались висеть в воздухе. Они все так же испытующе смотрели на меня. А потом вновь вернулась полная темнота.

Постепенно я пробуждался от тяжелого сна, в который меня погрузил укол иглы. Все мое тело было разогрето странным теплом. У меня было такое чувство, как будто я все это время пролежал на солнцепеке. Я все еще пытался снова погрузиться в сон, но реальность уже начала подступать со всех сторон, не давая забыться. Снотворное переставало воздействовать на мой организм. Я с трудом поднял веки и увидел перед собой все те же светлые светящиеся изнутри глаза, которые видел в своем нескончаемом сне.

ГЛАВА 5

Передо мной вновь возник призрак со светлыми горящими глазами. Кругом царила полутьма, и его фигура едва вырисовывалась на сером фоне. Незнакомец сидел на корточках и смотрел на меня. Его контуры вновь напомнили мне скорее очертания животного, нежели человека. В пропорциях его тела было что-то странное, вызывавшее тревогу. Над головой призрака висел плакат с надписью, сделанной алыми буквами:

ТЫ ЖИВОТНОЕ!

СКОРО/10.1.2003

www.animalfarm.com

Я с изумлением смотрел на плакат, не понимая его смысла. О чем, собственно, идет речь в сделанной на нем надписи? Постепенно приходя в себя после наркоза, я заметил, что нахожусь в просторной клетке, под большой красной лампой, которой обычно обогревают новорожденных или заболевших животных. Я лежал на мягкой чистой шерстяной подстилке, заботливо положенной кем-то здесь, в клетке. Мне было тепло и уютно. И если бы меня не тревожила мысль о том, что я нахожусь здесь не по своей воле, я, пожалуй, сейчас перевернулся бы на другой бок и снова соснул немного.

Кроме того, я чувствовал боль. Она не была острой, но все же беспокоила меня. Место на заднице, куда впилась игла, горело. Такие неприятные ощущения обычно испытываешь после болезненных инъекций. Но самое странное было то, что у меня сильно болела спина. Может быть, я повредил ее в драке с Адрианом или когда кубарем скатывался по наружной лестнице? Внутренний голос подсказывал мне, что там, должно быть, серьезная рана. Одним словом, положение мое было незавидным. Я стал пленником, и кто знает, какую участь уготовили мне те, кто посадил меня в клетку?

– Привет, Френсис, как спалось? – услышал я вдруг нежный голосок и увидел пушистую кофейно-молочную мордочку Фабулус по ту сторону решетки.

Ее золотистые глаза выражали одновременно радость и озабоченность. Шерстка Фабулус, похожая на мех соболя, сводила меня с ума. Несмотря на свое физическое состояние, я почувствовал, как кровь закипела в жилах.

– Отлично! – воскликнул я. – Мне даже снились сны. Я видел во сне, как мы венчаемся в соборе Святого Петра, люди в больших лыжных очках с духовыми ружьями в руках стреляют в нас из-за колонн…

– Вижу, ты не утратил присущего тебе чувства юмора.

– Как я мог утратить его? Ситуация, в которой я оказался, вызывает у меня дикий смех.

– Ты себя до сих пор неважно чувствуешь?

– Конечно, Фабулус, разве я могу чувствовать себя хорошо в этой дурацкой клетке? Меня поймали и насильно заперли здесь. А ты еще издеваешься надо мной!

– С чего ты взял, что тебя заперли? Ты вовсе не пленник! – негодующе воскликнула она.

– Ты уверена в этом?

– Да!

Не зная, что сказать, я толкнул носом дверцу клетки, и она легко подалась и бесшумно распахнулась. Наконец-то я увидел мордочку Фабулус, не обезображенную решетками клетки. Слегка покачиваясь от слабости, я вышел на все еще непослушных ногах из клетки и, приблизившись к висевшему на стене плакату, осмотрелся.

Я сразу же понял, где я нахожусь, и это открытие поразило меня. Прежде всего меня привел в шок интерьер помещения. Мы находились на старом фарфоровом заводе, который хорошо виден с любой точки в нашей округе, потому что располагался на возвышенности. Это большое кирпичное здание, оставшееся со времен индустриализации, когда еще фабрики и заводы строили прямо посреди города. После Второй мировой войны производство на фабрике было остановлено, и с тех пор здесь жили летучие мыши и мои бездомные собратья. Высокую трубу фабрики, портившую вид, пару лет назад взорвали. Чтобы полюбоваться этим волнующим зрелищем, здесь собрались жители близлежащего квартала. Густав положил меня в корзинку и тоже отправился сюда.

Но меня поразило, что внутри фабрика была отремонтирована. И ремонт, по-видимому, обошелся недешево. Мы находились в огромном помещении площадью пятьсот квадратных метров с высоким потолком. Станки убрали, а трещины в стенах тщательно замазали. Под ногами блестел паркетный пол. Сохранились только старые трубы, шедшие вдоль стен. Они придавали помещению импозантный вид старинного промышленного здания и походили на ребра каркаса. Со стальной конструкции потолка свешивались десятки светильников. Но самое сильное впечатление производили огромные, высотой в три человеческих роста, окна с арочным завершением. Из них открывался чудесный вид на жилой квартал, засыпанный снегом. Вдали виднелся стеклянный дворец, в котором жил Адриан. Он сиял яркими огнями, словно факел.

Мне показалось, что экономически совершенно невыгодно приспосабливать под обыкновенный офис такое огромное здание и делать в нем дорогостоящий ремонт, когда можно снять для этих целей помещение в центре города. Такое могли позволить себе только люди, для которых деньги ничего не значили, то есть представители мощного концерна. Я решил повнимательнее присмотреться к установленному здесь оборудованию и работающему персоналу. Меня удивило, что большая часть помещения была пуста, отчего бывший фабричный цех напоминал спортивный зал. В глубине помещения справа сидели за деревянным столом четверо старых знакомых и играли в карты. Это были те лыжники, которые усыпили меня с помощью игл и привезли сюда. Они сняли очки, и я мог разглядеть их лица. Они вовсе не были похожи на грубых бородатых бандитов, покрытых шрамами, а выглядели как новоиспеченные выпускники университета. У всех четверых были длинные волосы, собранные сзади в конский хвост, прыщавая кожа и пробивающаяся растительность на лице. Кроме того, они носили очки с толстыми линзами. Увидев меня, они стали толкать друг друга локтями, многозначительно ухмыляясь.

Окружавший их инвентарь наводил на меня страх. У стены лежала груда клеток. В одной из таких я только что сидел. Нижняя клетка была настолько огромных размеров, что в ней мог бы поместиться человек. Над ее дверцей была помещена золотая табличка с выгравированной надписью «МАКС». Слева от лыжников, стрелявших в меня недавно из духовых ружей, находилось нечто, похожее одновременно на импровизированную лабораторию и операционную. Здесь стояли операционные лампы и столы, рентгеновские аппараты, центрифуги и другие медицинские аппараты новейшей модификации. Если не ошибаюсь, среди них имелся даже электронный микроскоп. Здесь можно было оказать помощь целой армии больных.

Взглянув в противоположный конец помещения, я, к своему удивлению, увидел гигантских размеров камин, переделанный из печи для обжига. Там горели не поленья, а целые стволы деревьев! Это было грандиозное зрелище. У меня возникло чувство, что я превратился в муравья и теперь рассматриваю созданный людьми мир крупного формата.

В нескольких шагах от гигантского камина у арочного окна в задумчивой позе стоял человек. Увидев его, я почувствовал, как меня пробрал холодный озноб. Это был старик, одетый в длинный бархатный пурпурный халат до пят. Он был очень похож на пожилого манекенщика из моего сна. За окном кружился снег, который сливался с серебристыми волосами старика и освещал его изборожденное глубокими морщинами лицо. У незнакомца были более темные глаза, нежели у призрака из моего сна, и в них светилась энергия жизни. Он разглядывал что-то, привлекшее его внимание, с мрачным выражением лица. Должно быть, то, что он видел, не внушало ему радости. Сейчас он походил на состарившегося короля, обеспокоенного заботами о своем неблагополучном королевстве.

Я не сомневался, что это и есть хозяин здешних владений. Неподалеку от него, посреди обширного пустого пространства, стоял письменный стол, очень массивный, с мраморной, весившей не менее тонны столешницей. На ней уместилось бы минимум пять обычных письменных столов. Внимание мое привлекли не многочисленные современные технические приспособления, такие, как ноутбуки, телефонные аппараты и крохотные видеокамеры для проведения видеоконференций, а необычные украшения письменного стола. Это были чучела странных животных.

Речь идет о так называемых вольпертингерах – прибыльном изобретении верхнебаварской сувенирной промышленности. Для этих целей была специально создана легенда о сказочных животных, которые появляются только в полночь. В эти басни, конечно же, никто не верил, и они так и остались бы достоянием дебильных туристов, падких до сувениров. Однако чучела животных производили неизгладимое впечатление. Вольпертингер – это, собственно говоря, химера, существо, образ которого составлен из частей различных диких животных. Это может быть заяц с оленьими рогами между лопаток и крыльями хищной птицы, или сова с телом лисицы и ногами утки, или бобры с головой горной козы и крыльями летучей мыши. Как бы ни были гротескны и вызывающи эти потешные эксперименты с частями тела живых существ, от них трудно было отвести зачарованный взгляд.

Вот такие сувениры стояли в ряд на столе старика, словно трофеи. Их безжизненные глаза пристально смотрели на меня. И я почувствовал, что нахожусь в паноптикуме чудовищ. Сердце бешено застучало в моей груди. Трудно было переварить впечатления от увиденного, да и, честно говоря, не хотелось больше смотреть на этих страшил. Впрочем, не надо было обладать фантазией Сальвадора Дали, чтобы догадаться о происхождении этих чудовищных чучел. Я сразу же понял, зачем здесь операционная. Ее использовали для того, чтобы пополнить галерею вольпертингеров, скомбинировав новый образ из частей тела животных.

– Все понятно, дорогая Фабулус, – сказал я, стараясь не выдать страха. – У вас, наверное, недостает какой-то части тела для нового экспоната и вы решили позаимствовать ее у меня? Вероятно, вам понадобилась моя умная голова? Но сразу скажу, что было бы большим свинством с вашей стороны приделывать к ней клюв аиста.

– Ты намекаешь на вольпертингеров? – спросила Фабулус, проследив за моим взглядом, и весело рассмеялась. – Это увлечение Максимилиана. Он в этом смысле типичный американец, клюет на нелепые местные сувениры.

– Да уж, я заметил, он действительно типичный американец! Нанимает пару студентов, изучающих социологию, дает им в руки духовые ружья и велит стрелять из них во все, что движется. Можно подумать, что это смешно!

– Тебя подстрелили по ошибке. Ребята охотились на Адриана.

– Ах, вот оно что! Им, оказывается, просто не повезло. В таком случае я с удовольствием вонзил бы иглу в зад одного из этих парней в качестве компенсации за нанесение морального вреда. Будь добра, объясни мне наконец, где мы находимся? Мне кажется, что по сравнению с моими сегодняшними ночными приключениями приключения Алисы в Стране чудес – просто бред наркомана под кайфом.

– Ты хочешь знать, куда ты попал, Френсис? На животноводческую ферму, принадлежащую самой крупной организации по защите животных в мире.

Поднявшись на четыре лапки, Фабулус прошла мимо, слегка задев меня. Это был знак следовать за ней. В тот момент, когда наша шерстка соприкоснулась, я почувствовал головокружение, в нос мне ударил исходящий от Фабулус сильный аромат. Обоняние подтвердило, что я имею дело с дамой, находящейся в расцвете сексуальности. Исходившие от Фабулус запахи навевали мечты о лунных ночах, ласках и том потомстве, которое она может принести. Интересно, котилась ли она уже хоть раз? Судя по фигуре, нет. Хотя стройность может быть обманчивой. Одним словом, я испытывал сильное физическое влечение к этой кошечке.

– Ничего не слышал об этой организации, – промолвил я, следуя по пятам за Фабулус. – Но теперь до меня начинает доходить смысл надписи на плакате. Кроме того, теперь мне понятно, на что идут пожертвования старушек, любительниц животных.

– Ты ошибаешься, Френсис, – сказала Фабулус. Я не мог отвести глаз от ее виляющей задницы и длинного пушистого хвоста. Моя голова кружилась так, как будто наркоз все еще продолжал действовать. – Мы расходуем на рекламу и содержание штата сотрудников всего лишь десятую часть бюджета. Остальное же идет на борьбу.

– На борьбу?

– Ты меня разочаровываешь, Френсис. Ты как будто с луны свалился. Деятельность нашей организации хорошо известна как в стране, так и за ее пределами. Ты ведь знаешь, что люди по-варварски относятся к животным. Даже в наши просвещенные времена существуют страны, например Япония или Норвегия, в которых, пользуясь лазейками в законодательстве, убивают бедных китов. Или вспомни это свинство с инкубаторами, где кур заставляют…

– О, прошу тебя, Фабулус, пощади меня! Не перечисляй все ужасные преступления людей, я еще слишком слаб после наркоза и не вынесу этого. Я верю, что твоя организация борется со всеми этими несправедливостями. Но в моем нынешнем состоянии я плохо воспринимаю и перевариваю новую информацию.

– В таком случае подкрепись, – сказала Фабулус и отошла в сторону.

Я увидел перед собой на паркетном полу мисочку, полную корма. Он выглядел аппетитно и очень соблазнительно пах. Корм сильно отличался от тех консервов, которые Густав покупал для меня в магазине. Хотя это мясо тоже было переработано промышленным способом, его кусочки были намного крупнее обычных, так что их можно было пожевать. От соуса пахло свежим мясом. Тот, кто придумал рецепт и приготовил этот консервированный корм, был отличным поваром. И хотя я чувствовал себя все еще немного смущенным, голод взял свое, и в конце концов я, склонившись над мисочкой, начал жадно есть.

– Не ешь так быстро и так много, – услышал я за своей спиной голос Фабулус. – Иначе еда плохо усвоится.

Не в силах оторваться от еды, я пробормотал слова благодарности. Мне было немного не по себе. Я прекрасно знал, что после такого стресса и наркоза нельзя сильно наедаться. Но доводы разума были тщетны, у меня урчало в животе от голода, и Я не мог остановиться. «Наконец-то пришла моя очередь!» – ликовал желудок.

Вскоре я съел все до последнего кусочка и вылизал пустую мисочку. К счастью, я не чувствовал приступа тошноты и мог продолжать свое расследование.