Текст книги "Дуэль"

Автор книги: Акиф Пиринчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

На мой взгляд, трудно было придумать более глупый вопрос.

– Конечно, в результате удушения. А ты полагаешь, его застрелили?

Он потянулся, стоя передо мной и глядя мне прямо в глаза. Дамы образовали полукруг, расположившись за его спиной, словно планеты вокруг ослепительно яркого солнца. О Боже, как он был прекрасен! Эта великолепная рыжевато-коричневая блестящая шерсть! Даже не притрагиваясь к нему, можно было ощутить, насколько она мягкая и нежная. Создавалось впечатление, что это существо сделано из особого материала и является результатом тайных исследований в меховой индустрии. А медного цвета глаза! Они фосфоресцировали так, что могли загипнотизировать кого угодно. Теперь я хорошо понимал Фабулус. Но это только увеличило мою ненависть к сопернику.

– Прости, что я при первой же нашей встрече повел себя несдержанно. Я действительно остр на язычок, Френсис. В чем грешен, в том грешен, – промолвил хлыщ. – Но ты и вправду уверен в том, что наш собрат погиб в результате удушения?

– Нет, есть вероятность, что причиной смерти стала икота.

– Остришь? Пытаешься отплатить мне той же монетой? Тем не менее я должен обратить твое внимание на одну особенность нашего физического строения, о которой ты, как видно, не подумал. Речь идет о языке. Он у нас очень большой по сравнению с ротовой полостью. При удушении язык машинально вываливается из пасти наружу. Таков закон природы. Однако у обнаруженного тобой трупа этого не наблюдается. Кстати, я забыл представиться. Меня зовут Адриан.

Я открыл было пасть, чтобы выразить свое недовольство, привести контраргументы, посмеяться над словами Адриана и в конце концов оскорбить его. Но внезапно застыл, челюсти мои как будто окаменели, и, наверное, у меня был смешной вид. Меня вдруг осенила догадка. Адриан прав! Я почувствовал стыд и ярость. Хорошо, что я не умею краснеть, иначе я побагровел бы от злости на самого себя. Как я ухитрился не заметить такую важную деталь? А еще бахвалился своими знаниями кошачьей анатомии!.. Слова Адриана были для меня подобны удару по носу. Я сразу же подумал об издержках возраста. Увы, с годами мы теряем бдительность и свежесть восприятия. Я начал допускать досадные ошибки. И еще один вывод сделал я. Этот парень не только красив, но и умен. Возможно, он к тому же умеет петь оперные арии и жонглировать апельсинами.

– В таком случае, – заметил я небрежно, – убийца сначала издевался над своей жертвой, потом убил, а затем уже повесил. Какая, собственно, разница?

Адриан бросил на труп задумчивый взгляд.

– Слой снега, облепивший труп, затрудняет визуальное обследование, и все же мне кажется, что на теле жертвы нет следов от пыток и издевательств. И даже если бы убийца сначала убил его, а потом уже повесил, у нашего собрата вывалился бы язык из пасти.

Я почувствовал, что пора спасать свою репутацию. Мне хотелось ретироваться, но так, чтобы не опозориться перед дамами и Адрианом. В душе я поклялся, что если мне это удастся, то я сегодня же вечером пойду к нотариусу и заверю у него клятву в том, что до конца своих дней отказываюсь от деятельности детектива.

– Ну хорошо, умник, – произнес я нарочито небрежным тоном. – Как бы то ни было, парень мертв, иначе он давно бы вмешался в наш разговор. Может, хотя бы в этом ты со мной согласишься? И еще. Перед нами, несомненно, убийство, которое довольно сложно распутать.

– Это еще под вопросом, Френсис, – возразил Адриан.

Я почувствовал, что, если так пойдет и дальше, меня скоро спишут со счетов и отправят на пенсию. И тогда самым главным вопросом для меня будет вопрос о том, что мне есть на ужин – мясо или рыбу.

– Если парня в самом деле убили, то подобной анатомической нелепости можно найти несколько объяснений, – продолжал мой последователь, прохаживаясь по снегу взад и вперед.

В этот момент он походил на карикатурного детектива, глубоко ушедшего в свои мысли.

Однако девицы купились на эту показуху, и у них – заблестели глазки от восхищения.

– Мы пока не можем утверждать, что это насильственная смерть. На теле нет ран. Возможно, парня отравили или ему сломали шею, или избили до смерти, переломав все кости и повредив внутренние органы. Однако между моментом наступления смерти и повешением должно было пройти достаточно времени для того, чтобы труп окоченел. В этом кроется причина того, что у жертвы язык не вылез наружу из пасти при удушении. Вероятнее всего, труп после смерти некоторое время хранили в морозильной камере или холодном помещении, чтобы он окоченел. На улице он не замерз бы, потому что температура недостаточно низкая. Таким образом, можно сделать вывод о том, что язык примерз к гортани и не вывалился наружу.

– Ну и к чему все эти подробности? Что они нам дают?

– Теперь мы знаем, что этот парень умер не от удушения. С его телом долго возились. Кто-то позаботился о том, чтобы оно предварительно окоченело или замерзло. Зачем кому-то понадобилось хранить труп в холодильнике, а потом вешать его на кран садового фонтана?

– Такое мог сделать только сумасшедший. Как известно, спятившие способны на безумные поступки.

Адриан резко остановился под чашей фонтана, словно его пронзило зарядом электрического тока, а потом вспрыгнул на ее край. Он еще раз тщательно осмотрел шею повешенного и узлы на веревке, а потом с умным видом повернулся ко мне.

– С чего ты взял, Френсис, что это дело рук человека?

– Взгляни на свои лапы, и ты поймешь, почему я так думаю. Или ты считаешь, что смог бы завязать такой узел?

– Это несложный узел, но я должен признать, что, как и другие наши сородичи, не смог бы завязать его.

Возможно даже, это не сумело бы сделать ни одно животное. Но ты сам признаешь, что человек с его огромной силой обычно не так затягивает петлю. К тому же, как мы установили, узел слишком прост. Он затянулся под весом жертвы. Любое хорошо натренированное животное могло бы развязать этот узел. Даже я.

В подтверждение своих слов Адриан поднял лапу и одним ударом когтя развязал узел. Труп упал в чашу фонтана. При этом раздался глухой звук, как при ударе очень твердого предмета. Как и предсказывал наш вундеркинд, труп был заморожен.

Постепенно я начал приходить в себя. Мне хотелось вернуть уважение дам, если, конечно, они вообще питали ко мне это чувство.

– Мне кажется, самым важным выводом нашего расследования является то, что смерть наступила не в результате удушения, – заявил я. – И теперь мы должны установить истинную причину смерти. Это будет большим шагом в нашем расследовании.

– Если хотите, занимайтесь этим, но только без меня! – воскликнул Адриан и спрыгнул с чаши фонтана на землю.

Он вновь превратился в хлыща, которого не интересует безобразная реальность. Странное превращение. Ведь только что он разыгрывал из себя опытного, проницательного криминалиста и вдруг, оставив эту роль, превратился в озорного беззаботного юношу, для которого даже вид трупа является своего рода развлечением. При этом он производил впечатление до чрезвычайности хладнокровного существа и походил на врача, сообщающего пациенту о том, что у него неизлечимая болезнь и он обречен на скорую смерть. Мне показалось, что это превращение было вызвано моей решимостью идти до конца в расследовании дела и докопаться до причины гибели нашего собрата. По всей видимости, Адриан никогда не относился серьезно к подобным вещам.

– Он выглядит как настоящий старик, – заметил Адриан и, кивнув, велел дамам следовать за ним. – Вероятно, умер от дряхлости или от какой-нибудь болезни. Возможно, ты прав, Френсис. Кто-то отнес его труп домой, подержал какое-то время в холодильнике, а потом шутки ради повесил на кране. Ты же сам сказал, что спятившие способны на безумные поступки. Пока, Френсис!

И все четверо двинулись к стене. Замыкала шествие Фабулус. Внезапно она остановилась и, повернувшись, затрусила ко мне. Почти дотронувшись до меня кончиком носа, она впилась в меня взглядом своих золотистых глаз. Фабулус в этот миг была просто очаровательна. Кружащиеся снежинки делали всю сцену нереальной. Ее пушистая коричневая мордочка казалась призрачной.

– Когда мы сидели на стене, я заметила в саду мелькнувшую тень, – поспешно прошептала она. У нее, как я и предполагал, был глуховатый соблазнительный голос. – Это была тень человека! Я хорошо разглядела ее!

– Но почему ты раньше не сказала об этом? Однако Фабулус уже повернулась и, утопая в снегу, последовала за своими друзьями.

ГЛАВА 3

А я остался стоять, запорошенный снегом и незаслуженно униженный. Я боялся попасться в руки призраку, удушающему моих собратьев. Однако страх в моей душе уступил место растерянности. Действительность была не такой, какой казалась на первый взгляд. Моя обычная проницательность на сей раз подвела меня. Подросло новое поколение с более острым взглядом, и оно рвалось в бой. Как ни печально, но пришлось признать это. На глазах у меня выступили слезы, но вместе с тем в душе родилась злость на того Френсиса, который всегда считал себя пупом земли. От моего былого величия ничего не осталось, я забыл даже азы анатомии. Неужели это болезнь Альцгеймера, или, может быть, я просто утратил былую форму?

Менее тщеславные, чем я, на моем месте поступили бы так, как я предполагал сделать до встречи с Адрианом. То есть вышли бы в отставку. Однако я не собирался сдаваться. Хотя в слове «отставка» нет ничего предосудительного. Наоборот, жизнь на пенсии – это пора заслуженного отдыха, сбора урожая с того, что ты посеял в своей жизни и чем теперь можешь вдоволь пользоваться. Да, все было бы хорошо, если бы это слово не было связано с понятием «старость», «закат жизни». А что следует после заката? Правильно, ночь. Вечное небытие смерти, которая поглотит меня.

Такая перспектива порождала во мне чувства протеста и жажды жизни. Инстинкт подсказывал мне, что в этом деле не все чисто. Я не мог забыть последние слова Фабулус и наблюдательные замечания Адриана при осмотре трупа. Сопоставляя одно с другим, я чувствовал, как в душе моей растут смутные подозрения.

Разве не было странным то, что Адриан с его сверхчутьем и проницательностью в отличие от Фабулус не заметил убегающего человека? Ведь он, обладая зорким зрением, мог с большого расстояния сосчитать количество волосков в носу. Подозрительным было также то, что он, сделав беглый осмотр трупа, подметил столько значительных деталей и молниеносно вывел гениальное заключение. Сумел даже установить возраст жертвы, хотя из-за снежного покрова ее было трудно разглядеть.

Внезапно мне в голову пришла сумасшедшая идея. Я даже согласился отложить ужин! В героическом порыве, охваченный стремлением к самопожертвованию, я решил не возвращаться сейчас домой, а хладнокровно взглянуть в лицо опасности. Необходимо проследить за мистером Совершенство и собрать информацию о нем.

Прочитав про себя молитву за упокой, я взобрался на стену. Адриан и его спутницы уже едва виднелись вдали, за пеленой снега они были похожи на черные точки. Я пошел следом, стараясь не приближаться и не терять их из виду. Покров снега становился все толще, и я уже с трудом передвигался по нему. Тем не менее я упорно шел вперед. Меня вдохновляли любопытство и жажда реванша за пережитый позор.

У ворот одного из садиков три точки отделились от четвертой и исчезли в темноте. Короткошерстный постоял немного, провожая Фабулус и ее подруг взглядом, а потом спрыгнул со стены и пропал из виду. Я бросился следом. Напрягая все свои силы, я торил себе дорогу в глубоком снегу и наконец добрался до того места, где в последний раз видел его.

Передо мной простирался лесопарк, размеры которого поражали воображение. Хвойные деревья стояли здесь так тесно, что их ветки переплелись. Дикорастущий густой кустарник образовывал здесь настоящий труднопроходимый подлесок. Припорошенные снегом деревья очаровывали и казались романтической декорацией рождественской сказки, от которой захватывало дух. Владелец этого земельного участка, должно быть, был или полным банкротом, не способным нанять несколько чернорабочих для расчистки своего запущенного парка, или любителем дикой девственной природы, не желавшим облагораживать ее.

Я попытался вспомнить, как это место выглядело летом, ведь я, несомненно, бывал здесь раньше. Однако в памяти всплыли лишь какие-то смутные картины зеленого моря. Что делает здесь такой хлыщ, как Адриан? Может быть, играет роль охотничьей собаки у сумасшедшего хозяина, возомнившего себя лесничим в большом городе? Или просто пришел сюда, чтобы прогуляться перед ужином?

Я осторожно углубился в подлесок. Деревья и вездесущий кустарник служили мне теперь крышей, оберегавшей от снегопада. Я как будто попал в темный мрачный лабиринт. В конце концов мне стало жутковато среди этого хаоса из стволов, сучьев, хвойных лап и колючих веток, хотя я различал в темноте их очертания, которые для глаза человека слились бы в одно черное пятно.

В душу закрались сомнения. А может быть, Адриан намеренно заманил меня в это гиблое место? Почему бы и нет… Хотя я не мог найти разумного объяснения такому коварству, моя паника усилилась. Этому способствовали свежие воспоминания о призраке, монстре, прятавшемся у стены. Я как будто чувствовал на себе острый словно бритва взгляд его горящих белых глаз и видел проворные ловкие движения. Он казался настоящим исчадием тьмы. Что будет со мной, если я вдруг столкнусь с ним здесь? То, что я преследую Адриана, вовсе не означает, что сам я избавлен от преследования.

Сердце в груди билось все сильнее. В голове роились тысячи вопросов. Что я, собственно, делаю здесь, в мрачном месте, где меня, возможно, подстерегает маньяк? Зачем я бросился преследовать этого красавчика? И самое главное: что сегодня приготовил мне Густав на ужин? От последнего вопроса в пустом желудке заурчало.

От страха у меня обострилось восприятие, и теперь мне казалось, что я слышу подозрительные звуки. Шорохи, потрескивания, шум шагов. Создавалось впечатление, что по лесу кто-то бродит. Скорее всего у меня не было никаких причин для беспокойства. Этот шум мог создавать ветер или падающие комья снега. Я пытался не терять мужества, но у меня все же создавалось впечатление, что не один я крадусь здесь в лабиринте веток и стволов.

Внезапно я увидел свет в конце туннеля! Сначала это было смутное расплывчатое пятно, но затем оно увеличилось и превратилось в просвет между деревьями. Ели и сосны расступились, кустарник поредел, и я вышел на заснеженную лужайку, посреди которой стояло несколько хвойных деревьев пирамидальной формы. За ними располагалось огромное здание, устремленное ввысь, в небо. Мои глаза еще не привыкли к свету, и я сначала принял его за потерпевший аварию НЛО. Здание сияло огнями. Я наконец понял, что передо мной не празднично украшенная рождественская елка гигантских размеров, а жилой суперсовременный дом.

Архитектор, который его возводил, наверняка болел звездной болезнью и его девизом были слова «Деньги не играют никакой роли!». Передо мной стоял граненый бриллиант из стекла и бетона с искривленными плавучими линиями. Он был прозрачен и излучал свет, словно стеклянный фонарь. С улицы можно было хорошо рассмотреть интерьеры дома. Трехэтажная постройка с террасой походила на один огромный зимний сад, созданный руками дизайнеров и стеклодувов.

Так, значит, пока я весь этот год дремал, здесь строилось это чудо света на деньги какого-то богатея. Теперь я понял, что лесопарковая зона находилась в запущенном состоянии вовсе не потому, что у владельца этого земельного участка кончились деньги. Лес служил надежной защитой, скрывающей роскошный дом от любопытных взглядов. Неужели мой друг Адриан живет в этом сверкающем дворце? Вот повезло хлыщу! Может быть, ко всему прочему, его хозяин принадлежал к той породе двуногих, которые после смерти оставляли по завещанию все свое огромное состояние своим домашним питомцам? Я не мог отделаться от чувства, что так оно и есть на самом деле.

Впрочем, я явился сюда не для того, чтобы изображать Робин Гуда. Меня в эти края привело любопытство. Я чувствовал, что с владельцем роскошного дома что-то было не так. Восприятие мое было обострено голодом, который я ощущал все сильнее, но я твердо решил найти ответ на все свои вопросы. Миновав хвойные деревья пирамидальной формы, я подбежал к дому, не спуская глаз с цепочки следов, оставленных Адрианом. Приблизившись к зданию, обошел его вокруг.

Большие, во всю стену, окна позволяли видеть все, что происходило в помещениях первого этажа. Было такое чувство, как будто я заглядываю в ювелирный магазин. Вблизи роскошь этого жилища поражала еще больше. Полы выложены сосновым паркетом, стены обиты тканью с изображением азиатских ландшафтов, рисованных тушью. Среди мебели наблюдалась как антикварная, так и авангардная. Стильная кухня оборудована по последнему слову техники и прекрасно освещена. То был настоящий храм гурмана. С потолка сияли галогеновые светильники. В комнатах имелись уютные полутемные уголки, освещенные только изысканными настольными лампами. Без сомнения, владелец этого дома каждый раз согласно кивал на вопрос дизайнера: «Может быть, добавим еще немного роскоши?»

Все помещения были безлюдны, хотя выглядели вполне обжитыми. Адриана тоже нигде не было видно. Но ведь в доме есть еще верхние этажи. С тыльной стороны здания на террасу второго этажа вела белокаменная лестница. Поднявшись по ней, я увидел деревянный прямоугольник, обрамлявший стеклянный футляр высотой в три с половиной метра. Я решил обойти вокруг, но, завернув за угол, внезапно застыл на месте и пригнулся, чтобы меня не увидели. Оказывается, почти весь второй этаж занимала огромная спальня размером с целую квартиру. В центре стояла гигантская кровать под балдахином мрачных тонов, застеленная черным бархатным покрывалом. Напротив располагался камин, в котором горел огонь. В комнате, устеленной изысканными коврами, уставленной азиатскими антикварными вещами и тускло освещенной бумажными фонариками, царила атмосфера уюта. Однако, несмотря ни на что, здесь чувствовалось дыхание смерти. И это не могло быть случайностью. В углу помещения располагалась винтовая лестница, ведущая на верхний этаж.

Пьесу, которая разыгрывалась в сей странной спальне, можно было бы назвать «Две лысины и тридцать карликов». В постели среди алых бархатных подушек сидела лысая старуха и хлебала ложкой суп из фарфоровой тарелки. Она производила жалкое впечатление. Лысая голова явно не была данью моде. Просторная ночная рубашка не могла скрыть ужасающую худобу старухи. Морщинистое лицо с выступающими костями черепа было бледным как смерть. Глаза выпучены, как у комика, старающегося рассмешить зрителей. Я понял, что несчастная прошла курс химиотерапии в отчаянной и, по-видимому, безнадежной борьбе с раком.

На покрывале и в изножье кровати сидели и лежали тридцать карликов. А вернее, тридцать моих собратьев разных пород с разнообразным окрасом шерсти. Они взирали на смертельно больную старуху с таким благоговением, как будто она Спаситель, явившийся на землю. Среди них был и Адриан. Несмотря на то что его шерсть была еще мокрой от снега, он уселся хозяйке прямо на колени.

За старухой ухаживал слуга, тоже совершенно лысый. Он был похож на почтенного английского дворецкого и с изяществом подавал хозяйке ужин и ставил на столик на колесиках пустую посуду. Сей странный человек двухметрового роста был одет во все черное и имел такое выражение лица, которому позавидовали бы лучшие актеры Голливуда, исполняющие в фильмах ужасов роли чудовищ и убийц. Блестящая лысина слуги переходила в высокий лоб, под которым располагались глубоко посаженные глаза. На лице выделялись большой нос и тонкогубый рот. Подбородок в форме наковальни довершал картину. Одним словом, слуга этот походил на сбежавшего из психиатрической больницы серийного преступника. Однако его облику противоречили мягкие изящные телодвижения.

Все увиденное произвело на меня странное впечатление. Дом, в котором жил Адриан, походил одновременно на Букингемский дворец и современную шикарную квартиру с фотографий из модного глянцевого журнала. Несмотря на красоту и роскошь, обстановка огромной комнаты внушала беспокойство. Я никак не мог понять причину проснувшейся во мне тревоги, пока не заметил черные шнуры, на которых висели бархатные портьеры балдахина. Шнуры, концы которых украшали кисти, свешивались почти до уровня кровати.

У меня перехватило дыхание. Неужели случайность? Нет, не может быть… Шнур, на котором повесили моего собрата, был идентичен шнуру, который висел в доме Адриана, парня, так много знавшего о преступлении. Хотя, с другой стороны, я не заметил в спальне обрыва на шнурах, все они были в целости и сохранности. Впрочем, возможно, в других помещениях этого огромного дома тоже имелись подобные шнуры.

Лысый слуга взял из рук старухи фарфоровую тарелку и поставил ее на поднос, а потом с подносом в руках поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж. Внутренний голос велел мне следовать за ним. Я быстро взбежал по наружной лестнице на террасу третьего этажа. Здесь я остановился у огромного окна и заглянул в него. Сначала я тоже не заметил ничего подозрительного. Еще одна просторная комната, по-видимому, принадлежащая лысому слуге. По роскоши она ничем не уступала спальне старухи, но была более ярко освещена и более рационально обставлена. Обивка стен и предметы мебели тоже свидетельствовали о том, что обитатель этой комнаты питает любовь к Востоку. Комната напоминала нечто среднее между библиотекой, архивом и офисом. Вдоль стен стояли стеллажи с папками и книгами. Лысый слуга, должно быть, вел дела умирающей старухи.

Об этом свидетельствовал и заваленный бумагами стеклянный письменный стол, на котором стояли сразу три монитора. Они были включены, и на экранах высвечивались ряды цифр и какие-то психоделические рисунки, в которых я ничего не понимаю. Кроме того, рядом располагались какие-то приборы с небольшими дисплеями, показывающими диаграммы. По-видимому, они следили за физическим состоянием больной.

Слуга поставил поднос на столик и сел за клавиатуру компьютера. А я тем временем лихорадочно соображал, что бы все это значило. Все увиденное никак не желало складываться в моей голове в единую цельную картину. Во-первых, шнуры… Но такие шнуры можно встретить в каждом втором доме в здешних краях! И убийце не обязательно было обрезать их с портьеры. Хорошая хозяйка имеет запас подобных шнуров и хранит их в комоде. То, что Адриан жил припеваючи у богатой любительницы кошек, находившейся при смерти, не могло, по существу, вызвать подозрения. Скорее грусть и зависть.

Размышляя надо всем этим, я созерцал спину лысого, который быстро набирал что-то, склонившись над клавиатурой. Но тут мой взгляд, словно подчиняясь невидимому магниту, вдруг переместился в угол помещения, где стояло два огромных металлических ящика высотой по пояс человека. Спереди располагались двустворчатые дверцы. Я затаил дыхание, сразу же догадавшись, что это были МОРОЗИЛЬНЫЕ КАМЕРЫ! Но это были не обычные холодильники, а медицинские, для врачей и техников-лаборантов…

– Ну что, Френсис, тебе понравилось это кино? – раздался за моей спиной знакомый голос.

Я чуть не облегчил свой мочевой пузырь прямо на дорогое деревянное покрытие террасы. Однако, несмотря на испуг, я резко обернулся.

Обычное высокомерие Адриана сменилось яростью. Парень напоминал гранату, которая вот-вот взорвется. Рыжевато-коричневая шерсть казалась языком яркого пламени. Адриан буравил меня колючим взглядом своих медно-золотистых глаз. Я спрашивал себя: когда именно он меня заметил?

– Не все сцены этого фильма мне понравились, – с наигранной сдержанностью ответил я, хотя у меня поджилки тряслись. – Но некоторые из них действительно производят неплохое впечатление…

– Что ты здесь делаешь? – подняв шерсть и угрожающе выгнув спину, осведомился он.

Его вытянувшаяся мордочка теперь напоминала физиономию хищной птицы. Адриан готов был вцепиться мне в глотку.

– Я искал того гениального криминалиста, который полчаса назад так чудесно проводил расследование и давал интересные объяснения, забыв, однако, рассказать о странных вещах, творящихся в доме, в котором он живет.

– Что?! Да ты, похоже, окончательно спятил, старый хрыч. Что ты несешь? Неужели ты шпионил за мной, потому что опозорился перед дамами и хотел взять реванш?

– Может быть, ты и прав. Но должен заметить, что зависть часто побуждает нас к решительным действиям. Я хочу получить от тебя ответы на некоторые вопросы.

– Я не обязан отвечать тебе! Сбавь обороты, Френсис, иначе…

– Иначе что? Ты призовешь на помощь этого парня, владельца морозильных камер?

– Если бы ты выражался более понятно, было бы лучше для нас обоих. Если собираешься продолжать в таком тоне, то я не желаю тебя слушать!

Казалось, в его жилах кипит не кровь, а бурлящая лава. Однако я заметил, что мои слова немного остудили его пыл, хотя Адриан все так же продолжал топорщить шерсть и грозно выгибать спину, делая вид, что хочет напасть на меня.

– С каких пор ты живешь здесь, Адриан? И кто еще обитает с тобой под одной крышей?

– О Боже, что мне делать, чтобы избавиться от приставаний навязчивого пенсионера? Ну хорошо, Френсис, я отвечу на твои дурацкие вопросы. Но я требую, чтобы после этого ты оставил нас в покое. Наша хозяйка, которая нас безумно любит и которую мы обожаем, находится при смерти.

– Итак, я жду ответа на первый вопрос.

– Я не знаю, как долго я уже живу здесь. А это имеет какое-то значение? Я живу в этом доме, сколько себя помню.

– Дом довольно новый. Вряд ли здесь успело появиться на свет несколько поколений кошек.

– По крайней мере одно поколение наших собратьев точно родилось уже здесь.

Адриан усмехнулся. Он явно издевался надо мной! В его словах содержался намек на то, что в отличие от людей мы очень быстро растем и созреваем. А также на то, что я уже слишком задержался на этом свете. Возможно, он был прав. Адриану исполнилось года два. По человеческим меркам это детский возраст, а по кошачьим – вполне половозрелый. Вполне возможно, что он родился здесь, в этом доме, сразу же после окончания его строительства. И все же я чувствовал, что меня гложет червь сомнения. В душу закрались смутные подозрения. Мне казалось, что Адриан говорит не всю правду и что его прошлое окутано какой-то тайной.

– А кто эта больная женщина? Похоже, у нее денег куры не клюют?

Ярость в глазах Адриана сменилась выражением глубокой печали.

– К сожалению, смерть неподкупна и неумолима, Френсис. Она не делает различий между богатыми и бедными, добрыми и злыми. Нашу хозяйку зовут Агата, ее род ведет происхождение из Шотландии. Ее предки занимались бизнесом в Азии и сколотили там неплохое состояние. Это позволило Агате построить здесь небольшой замок и поселиться в нем на закате дней.

– Но почему она не вернулась в Шотландию, на свою историческую родину?

– Думаю, из-за тамошнего климата. В Шотландии высокая влажность. Там слишком сыро для женщины почтенного возраста, обремененной болезнями. Самое печальное состоит в том, что, как только Агата достигла гармонии в своей жизни, у нее обнаружили страшное заболевание – лейкемию. Она долго лечилась, но, по-видимому, все бесполезно.

– А кто этот парень, похожий на племянника Франкенштейна?

– Доктор Громыко, русский ученый и бизнесмен. Он давний деловой партнер, консультант, врач и друг Агаты. Более заботливого и внимательного человека трудно себе представить. С тех пор как его любимую подругу постигло несчастье, он ходит сам не свой от горя.

– Поверь, Адриан, мне очень жаль твою хозяйку, – совершенно искренне сказал я. – И мне понятно, что вы все сейчас чувствуете. Но не странно ли, что, несмотря на свою болезнь, Агата завела столько домашних животных?

– Вовсе не странно. Как ты, наверное, знаешь, домашние животные благотворно влияют на физическое состояние людей, особенно тяжелобольных. Это научно доказано. Контакт с животными вызывает в организме человека особые реакции, активизирует его защитные силы и укрепляет иммунную систему. Впрочем, Агата руководствуется вовсе не соображениями пользы. Истинная причина того, что она содержит так много наших собратьев, состоит в том, что она любит кошек.

– А откуда все они взялись?

– Понятия не имею. Сколько себя помню, мы всегда были вместе. Кто интересуется своим происхождением, находясь в раю? Надеюсь, что я смог ответить на все твои вопросы, Френсис, и ты не будешь возражать, если я сейчас вернусь в дом. Агате нужны мои ласки и забота. Если ты поторопишься, то успеешь еще поужинать, прежде чем мы превратим тебя в ледяную садовую скульптуру.

Он наигранно улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.

– А тебя не удивляет то, что я задал тебе все эти вопросы, Адриан?

Он остановился.

– Нет, мой хороший. Пожилые люди обычно страдают от одиночества и любят поболтать о том, о сем. Они кичатся своей значимостью, важничают, вынюхивают новости у соседей, с удовольствием выслушивают сплетни. Все это компенсирует отсутствие событий в их собственной жизни. Но у стариков есть один большой недостаток: они страшные фантазеры и придумывают разные захватывающие истории. Это позволяет им чувствовать себя участниками мирового исторического процесса. Если я необходим вам для этих целей, то я к вашим услугам.

– Мне следовало бы, пожалуй, отшутиться. Но меня беспокоит одно обстоятельство. Тебя, вероятно, ничто уже не может удивить, Адриан. Но я еще не потерял способности удивляться. Например тому, как быстро и охотно ты отвечал на мои вопросы.

– Что ты хочешь этим сказать?

Рыжий шерстяной клубок снова закипел от гнева. Выражение его мордочки исказилось от злости, шерсть снова встала дыбом.

– Еще полчаса назад ты разыгрывал из себя неприступного, от которого нельзя было добиться даже имени. А теперь с готовностью рассказываешь мне о своей жизни. Может быть, все это дезинформация, или ты хочешь отделаться от меня бесполезными сведениями?

Адриан сделал шаг по направлению ко мне, и я заметил, что он выпустил когти.

– В последний раз говорю тебе, Френсис. Мы здесь в данный момент не расположены играть в детективов. Если у тебя бездна свободного времени, которое нечем заполнить, то я желаю тебе приятно его провести, бегая по чужим садам и расследуя несуществующие преступления. Но избавь меня от всей этой чепухи!

– Ты был знаком с убитым, не так ли?

– Что ты сказал?

– Он тоже жил здесь! Ты знаешь, сколько ему было лет и как его звали!

Мои слова оказались для Адриана сильным ударом. Он смотрел на меня круглыми от изумления глазами, беззвучно открывая и закрывая пасть. Его тело била мелкая дрожь. По всей видимости, я попал в точку. Однако вскоре он взял себя в лапы и, подойдя ко мне, уперся лбом в мой лоб. Я ощущал запах его ненависти, выделявшийся из пор вместе с потом. Но ему так и не удалось запугать меня. Мы меряемся силами не так, как это делают люди. У нас противостояние молодости и старости выглядит несколько иначе. Старые коты с большим опытом сражений лучше умеют блефовать и потому подчас обладают преимуществом перед молодыми котами. А поскольку упадок физических сил мы переживаем только перед смертью, у молодых есть веские основания опасаться стариков. Тем не менее я чувствовал, что Адриан неустрашим и готовится к молниеносной атаке. Трудно сказать, смогу ли я держать ситуацию под контролем, если дело дойдет до драки.