Текст книги "Дуэль"

Автор книги: Акиф Пиринчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Акиф Пиринчи
Дуэль

Каждый успевает быстро отложить яйцо, а потом приходит смерть.

Вильгельм Буш. «Макс и Мориц»

ГЛАВА 1

Возможно, с возрастом становишься все более тщеславным, начинаешь переоценивать себя и с пренебрежением относиться к молодежи… История, которую я хочу рассказать, является иллюстрацией этой истины.

Я не замечал, что старею, поскольку всегда считал себя самой яркой звездой как собственной вселенной, так и вселенной других, своеобразным солнцем, освещавшим все вокруг. Именно таким представлял я себя. Но и боги постепенно стареют, и верным признаком старения бога является то, что он не замечает прихода юного божества. При этом вся история начиналась буднично и просто.

Я сидел. Я просто сидел на недавно окрашенном подоконнике туалета и, щурясь, смотрел на улицу. Мою задницу и бока приятно согревало тепло батареи парового отопления. Я пребывал в состоянии существа, принявшего хорошую дозу снотворного, или довольной своей жизнью священной индуистской коровы. За окном шел первый снег, а здесь, в помещении, царил полумрак и было тепло. На дворе стоял декабрь, мой любимый месяц, и хотя я не принадлежу к тем животным, которые зимой впадают в спячку, я могу себе представить, как это здорово – спать и видеть сны.

Честно говоря, дремота и сон стали в последнее время главными событиями моей жизни. Трудно сказать, было ли это связано с «гармонией моего возраста» или с «издержками моего возраста».

Падавший с неба снег оживлял своей белизной и подсвечивал садовый ландшафт за нашим старым домом, придавая ему магическое мерцание. Крупные снежинки медленно кружили в воздухе, словно мириады призраков. Голые ветки и кусты чернели на фоне садовой ограды, а пожухлая трава на лужайках уже почти покрылась снегом, и они были похожи на лужи молока. Природа излучала мир и покой. А в летнюю знойную пору этот же пейзаж вызывал у меня досаду. О, как привольно мне дышалось в мороз! Как приятно было чувствовать, что я надежно защищен от непогоды и холода! Конечно, мои дорогие друзья мыши могут считаться угрозой урожаев, однако не в их силах прогрызть и тем самым испортить отопительный котел в нашем подвале. И тут я представил рождественского гуся, которого через несколько недель приготовит Густав по всем правилам кулинарного искусства. По доброй старой традиции мне достанется четверть от этого праздничного яства.

Кстати, Густав смахивает на человека, у которого не все в порядке с головой, хотя это впечатление обманчиво. Он является корифеем в области изучения религии древних египтян, правда, на сегодняшний день его успехи еще не оценены по достоинству научной общественностью. Густав вынужден временно зарабатывать на жизнь написанием женских романов, которые публикуют журналы. Кроме того, он пробует свои силы в составлении гороскопов в Интернете, хотя разбирается в положении звезд не лучше, чем свинья в апельсинах.

Густав называет себя моим «папочкой», против чего я, собственно, не возражаю. Главное, чтобы он продолжал обеспечивать мне образ жизни, достойный Людовика XIV. Раздражает меня лишь уменьшительная форма слова «папочка». Оно совершенно не подходит пятидесятишестилетнему лысому детине с фигурой борца-сумоиста и в очках. Было бы лучше, если бы он называл себя моим хозяином. Впрочем, оставим эту тему.

Надо сказать, что между нами существует внутренняя связь. Вряд ли это узы любви, скорее нас связывает чувство уважения. Не бывало еще такого, чтобы я, проснувшись утром, отправился на кухню и нашел свою мисочку пустой. Когда на меня накатывает соответствующее настроение, я иду к Густаву и получаю от него ласку и нежность. Он гладит меня, и я, довольный, укладываюсь на его большой живот. А Густав тем временем, жуя ветчину, читает очередную книгу об археологических раскопках. На улице пасмурно и холодно, а у нас в доме уютно и тепло. Конечно, было бы странно, если бы я, кот, гуляющий сам по себе, светлый и свободолюбивый дух, только из-за телячьей печени и массажа шкурки привязался к Густаву, этому придурку с двойным подбородком и наклонностями профессора, вид которого кого угодно может привести в депрессию. И тем не менее признаюсь, что питаю к нему добрые чувства и считаю его необходимым, а значит, любимым злом! Мне никогда не забыть летние вечера в саду, когда Густав, надев на лысую голову поварской колпак, жарит шашлыки для своих гостей и бросает мне кусочки сочного, аппетитного мяса. Или вечера у телевизора, когда мы с ним засыпаем и начинаем похрапывать через десять минут после начала очередного дурацкого шоу. В конце хочу заметить в свое оправдание: конечно, нонконформисту не пристало быть зависимым от старого простофили Густава, но вы когда-нибудь видели нонконформиста с избыточным весом?

Итак, я сидел у окна и любовался зимним пейзажем. Снег укрыл всю землю, его шапка лежала на каменной ограде сада и воротах, В полумраке в воздухе мелькали снежинки. «Приближается время ужина», – думал я, чувствуя, как меня неудержимо клонит ко сну. В эту пору Густав обычно зажигал свет в нашей уютной норке. Однако сегодня он не спешил. Густав сидел в кабинете у дурацкого ящика с Интернетом, стараясь выманить у безмозглых пользователей деньги за свои бездарные гороскопы. Сквозь открытую в туалет дверь я слышал, как он стучит по клавиатуре. Впрочем, шум этот шел мимо моего сознания, поскольку я находился, как уже говорил, в состоянии медитации, и мне было не до земных будничных звуков.

Вскоре я услышал треск деревянного настила под ногами стодвадцатикилограммового хозяина дома и шарканье ног. Но, пребывая в полукоматозном состоянии, я не мог повернуть голову. Да и не было необходимости. Я знал, что наступило самое приятное время суток и Густав отправился на кухню, чтобы приготовить ужин. Я слышал, как он что-то бормочет себе под нос. Как все одинокие люди, мой «папочка» любил поговорить сам с собой, порой делая вид, что беседует с домашним животным. До моего слуха доносились бессвязные обрывки фраз. А затем я вдруг увидел над своей головой толстые руки с мясистыми пальцами. Они открыли оконную раму, и в мой чувствительный нос ударил мороз. А потом произошло нечто ужасное. Меня столкнули с окна на улицу, и я упал в снег.

Встав на четыре лапы, я отряхнулся. Наверное, не стоит говорить, что́ я в этот момент думал о придурковатом Густаве, снова закрывшем окно.

Меня привела в шок мысль о том, что мой папочка на старости лет увлекся здоровым образом жизни и, как многие вокруг, помешался на нем. Ведь теперь люди не только изнуряют себя ежедневной закалкой тела, но и мучают своих животных. Делая бессмысленные физические упражнения, мы должны тем самым добиваться рая земного, наращивая мускулы. Обретая здоровье, мы теряем хорошее расположение духа, и в таком состоянии добиваемся гибкости нанюхавшихся кокаина обезьян, пребывающих в наркотическом угаре. Целью всего этого является достижение продолжительности жизни в сто лет, сохранение юношеского задора и смерть с блаженной улыбкой на устах. Все журналы и телеканалы только и твердят о том, как хорошо быть спортивным и каждый день работать над формами своего тела, с детским оптимизмом портя себе тем самым те немногие дни земной жизни, которые у тебя еще остались. Но как до подобных мыслей докатился толстяк Густав, которого нельзя было раньше заподозрить в пристрастии к спорту, оставалось для меня загадкой. Как он мог выбросить меня на холод? Впрочем, мне трудно понять даже квантовую механику, не говоря уже о таких сложных существах, как люди…

Ну ладно, раз так, нечего делать – придется размять лапы. Поброжу осторожно по снегу, понюхаю, чем здесь пахнет, утолю свое любопытство. А Густав в это время, наверное, с победным видом наблюдает за мной. Я повернул голову и как бы невзначай бросил взгляд на окно туалета.

Там никого не было! Выходит, он выставил меня на улицу надолго, проверяя на выносливость. Да я в таком жутком холоде через полчаса превращусь в ледышку! Так и умру, не дождавшись, когда он соблаговолит запустить меня в теплый дом и накормить ужином. Ожесточившись, я пожелал Густаву, чтобы он угодил голым на Северный полюс.

Пейзаж, которым я любовался еще несколько минут назад, сидя на теплом окне, теперь уже не доставлял никакой радости. Я осторожно погружал лапы в снег, и у меня было такое чувство, как будто я ступаю по свадебному торту, украшенному взбитыми сливками. Впереди стояли в ряд каменные жилые дома, окруженные садиками. В окнах горел свет. Правда, ближайшее кирпичное здание было повернуто глухим фасадом. Расположенный вокруг него садик запущен. Одно утешение – снег гасил все звуки, и не было слышно обычного надоедливого городского шума.

Я не знал, что делать, и решил прогуляться вдоль ограды сада туда и обратно, а потом встать напротив окна туалета и стоять немым укором до тех пор, пока Густав не впустит меня в дом. Собственно говоря, я не чувствовал особого холода. Но мне было очень неприятно переходить из разнеженного дремотного состояния в состояние полного бодрствования и активности. Хотя снег был довольно глубоким, я добрался до каменной ограды и, вспрыгнув на нее, огляделся вокруг. Снежный покров сделал более приятными на вид близлежащие садики с их ржавыми решетками для гриля, безобразной садовой мебелью из пластика и фонтанчиками. От заснеженного пейзажа исходили мир и покой. И хотя я все еще обижался на Густава за жестокое обращение, злоба в моей душе постепенно улеглась. Может быть, Густав прав и мне действительно следует прогуляться перед ужином.

От свежего воздуха я как будто опьянел и стал мечтать о том, что сейчас навстречу мне выйдет та красотка, на которую я положил глаз еще летом.

Как я узнал через третьих лиц, ее звали Фабулус, и она была бирманской длинношерстной кошкой тиффани. Красотка имела стройное гибкое телосложение и шелковистый мех. Настоящая дива! Коричневая, как у соболя, шерстка, изящные лапки, пушистый хвост, круглые, широко расставленные ушки и слегка раскосые глаза золотистого цвета. Если бы Фабулус была женщиной, она носила бы безбожно откровенные черные платья с боа и митенки, а в руке держала бы мундштук с длинной сигаретой.

Скажу не хвалясь, что я знаю толк в любовных делах и умею производить выгодное впечатление на особей противоположного пола. Однако, несмотря на это, летом я так и не осмелился приблизиться к красотке Фабулус. Признаюсь, она не давала мне поводов для знакомства. Порой лишь бросала на меня быстрые многозначительные взгляды издалека, нежась на солнышке где-нибудь на крыше, или, завидев меня на соседнем карнизе, принималась нервно умываться. Вот, пожалуй, и все знаки внимания, которыми я удостаивался с ее стороны. Тем не менее во мне с каждым днем все сильнее разгоралась любовь. Но тут наступили холода и положили конец нашим встречам. Однако я не сомневался, что с наступлением весны возобновлю ухаживания за прекрасной Фабулус.

Погрузившись в мечты и воспоминания, я совсем забыл о времени. Пожалуй, пора возвращаться домой. Мой затылок и спинку припорошил снег, и прохожие, должно быть, принимали меня за карликовую собачку.

Я прошелся по каменной ограде до поворота и остановился. Что-то привлекло мое внимание. Впрочем, ничего особенно интересного я не увидел. Очередной соседский садик. Правда, меня поразила его ухоженность. Сейчас, когда все покрыто снегом, трудно было представить себе его во всем великолепии зелени. Я смотрел со своего высокого наблюдательного пункта на большой цветник, подстриженные декоративные кустарники, клумбы и беседку в центре. У противоположной стены располагался фонтан. Обладая хорошо развитым художественным чутьем, я смог рассмотреть почти скрытую снежным покровом чашу фонтана в виде раковины, выполненную в мавританском стиле, и массивный кран. Между краном и чашей располагался большой выразительный горельеф.

Это был портрет моего собрата в натуральную величину. Он словно парил, встав на задние лапы и слегка подогнув передние. Само собой разумеется, «парил» не точное слово, так как горельеф был прикреплен в стене. Сие произведение искусства показалось мне очень впечатляющим. Кайма белого снега подчеркивала его очертания. Почему я раньше не замечал этот шедевр? Несмотря на чувство голода и усилившийся снегопад, я решил рассмотреть горельеф поближе.

Спрыгнув со стены в садик, я направился к фонтану. На полпути меня охватил озноб. Причем причиной его был не холод, а скорее дурные предчувствия. Чем ближе я подходил к фонтану, тем осторожнее становились мои движения. Мне казалось, что горельеф движется от ветра. Меня охватил ужас, тревога в душе нарастала. С расстояния в несколько метров я заметил, что от шеи моего собрата к крану фонтана тянется белый шнур. И вот наконец вся картина явственно предстала перед моими глазами. У меня упало сердце.

Нет, передо мной был не скульптурный горельеф, а некогда живое существо, умерщвленное безжалостной рукой. Мой собрат был повешен на кране фонтана.

ГЛАВА 2

Он висел словно припорошенный снегом мешок. Голова неестественно изогнута, глаза прикрыты, во взгляде застыла боль, хвост безжизненно свисает вниз. Было трудно определить породу моего собрата. Веревка, на которой он был повешен, свита из бархатистых блестящих черных волокон. Обычно такие веревки используют для штор и привязывают на концы в виде украшений кисти. Я не мог без боли смотреть в прикрытые глаза жертвы, ее взгляд парализовал меня. На несчастного с неба сыпались крупные хлопья снега, и он уже походил на мумию ледникового периода. Но тут налетел порыв ветра, и повешенный закачался на веревке, напоминая куклу вуду.

Кто это сделал? Впрочем, ответ на вопрос был очевиден. Это сделал человек. Находясь в состоянии транса, я прыгнул на чашу фонтана, чтобы тщательнее осмотреть труп. Да, несомненно, все это учинила рука человека. Ведь у животных, за редким исключением, нет пальцев, и они не могут завязать петлю на шее живого существа. Шимпанзе-убийцы в наших краях явление редкое, так что на подобное варварство способны лишь люди.

Вблизи картина убийства выглядела еще ужаснее, чем с расстояния. Теперь я мог хорошо разглядеть мордочку собрата с обвисшими усами и поникшими ушками. Она была похожа на печальное лицо смертельно огорченного старика. Обнюхивая его, я физически ощущал, как закоченело его тело и какие муки испытал этот несчастный перед своим уходом в мир иной. Слезы полились у меня из глаз и закапали в чашу фонтана. О, как жесток мир! Как мало в нем надежды и достоинства!

Я не в первый раз в своей жизни становился свидетелем жестокой сцены и по опыту знал, что у палачей всегда есть «веские» причины для совершения позорных деяний. Они руководствуются своей логикой.

Однако это преступление казалось совершенно немотивированным. Убийство ради убийства. Короче говоря, я столкнулся с обычным фактом жестокого обращения с животными, приведшего к смертельному исходу. Кто-то, по всей вероятности психически неполноценный ребенок, хотел посмотреть, как будет умирать маленькое беззащитное существо. Убийцей, несомненно, двигали аномальное любопытство и врожденная склонность к жестокости. Так просто и так непостижимо! История жестокого обращения с животными длинна, печальна и загадочна! И если дети руководствуются извращенной любознательностью, то причины, толкающие взрослых на жестокость по отношению к животным, более глубоки. Докапываясь до них, убеждаешься, что речь прежде всего идет о душевной болезни и духовной нищете. Я твердо знаю одно – и это доказывают исследования: люди, которые мучают и убивают животных ради шутки и удовольствия, могут без зазрения совести сделать то же самое и со своими собратьями. Поэтому жестокое обращение с животными является большой угрозой и для человеческого рода.

Прекрасный анализ! Вот только к чему он? Теперь уже поздно жалеть бедное создание. Беда в том, что наш брат рискует своей шкурой каждый раз, когда выходит за порог дома. Мучители животных и их убийцы являются серийными преступниками. Кто однажды пустил кровь живому существу, уже не остановится и будет продолжать творить зло. Я бы мог, конечно, активизировать свои способности детектива и найти убийцу собрата. Но к чему бы это привело? Я не в силах положить конец его социально опасным деяниям. Захотелось побыстрее вернуться домой и разыграть перед Густавом смертельно больного, чтобы он больше никогда не выпускал меня на улицу.

Я спрыгнул с чаши фонтана на землю и взглянул на каменную ограду, по которой пришел сюда, а затем пересек маленький садик, настороженно поглядывая вокруг. Пейзаж уже не выглядел романтической идиллией. Скорее окружающая обстановка напоминала огромную ловушку, которая могла помешать мне вернуться домой. Кусты и деревья были похожи на призраков, в тени которых находился старый дом убийцы – того, кто отрезал кусок веревки и готов выйти в сад, чтобы вершить свои злодеяния. Конечно, я понимал, что у меня просто разыгралось воображение. Наверняка садист на сегодня утолил свою страсть и будет теперь наслаждаться воспоминаниями о содеянном.

Наконец я достиг стены и хотел уже прыгнуть на нее. Однако, подчиняясь старой привычке, обернулся, чтобы запечатлеть в памяти место преступления. Итак, у противоположной стены располагается фонтан, на кране которого висит жертва. Справа стоит дом, между ним и фонтаном простираются заснеженные газоны, в центре садика располагается беседка. А из угла, который образовывали стены ограды, на меня смотрят чьи-то белесые глаза!

Я как ошпаренный взлетел на стену. На сей раз я не сомневался: следящие за мной глаза не были плодом моего воображения. Я явственно различил очертания фигуры, прятавшейся за переплетением веток и плетущихся растений. Глаза как будто светились изнутри. И дело не в моей богатой фантазии! Тот, кто прятался у стены, шевелился, и с голых веток падал снег от его движений. От его дыхания поднимался пар. Самое ужасное заключалось в том, что это чудовище, должно быть, наблюдало за мной довольно давно, с той минуты, когда я появился в садике.

Хватит с меня на сегодня! Похоже, повешенный был приманкой для следующих потенциальных жертв. Мне казалось, что сейчас монстр выскочит из своей засады, набросится на меня и накинет петлю на мою шею. Но в этот момент во мне проснулась порочная губительная страсть – проклятое любопытство. Я застыл на месте и вгляделся туда, где пряталось чудовище. Это был человек. Об этом свидетельствовали светящиеся в полумраке белки глаз. С другой стороны, очертания тела вызывали некоторые сомнения. Я могу ошибаться, но голова показалась мне слишком большой для человека. Впрочем, то мог быть маленький ребенок. Хотя этому противоречили размеры тела – оно было очень коротким, но громоздким.

Впрочем, к чему домыслы? То, что я смог разглядеть с такого расстояния, напоминало химеру, прячущуюся за заснеженный куст и сухие стебли плетущихся растений. Или монстра. А это значило, что пора уносить ноги, если я не хочу оказаться в петле. Я пробежался по стене и снова замер, следя за реакцией чудовища.

В этот момент фантом выскочил из засады. Но как ни странно, он не стал преследовать меня, а повторил мои действия. Чудовище взлетело на расположенную рядом с ним стену. У меня создалось впечатление, что оно убегает от меня! Оно на долю секунды замерло, однако за это время я опять не успел хорошенько рассмотреть его. В моей памяти запечатлелась только обезьянья проворность, странное, ни на что не похожее тело и горящий взгляд белесых глаз. А затем существо спрыгнуло со стены и исчезло.

Что это было? Привидение, появившееся в саду в неурочный час, задолго до полуночи? Или может быть, действительно шимпанзе-убийца, сбежавший от смотрителей зоопарка?.. По здравому рассуждению я стал склоняться к мысли, что видел хорошо тренированного парня, который, хотя и не удался ростом, обладал особыми талантами – гибкостью, прыгучестью и проворством. Одним словом, профессионал, зарабатывавший себе на хлеб разными трюками. Может быть, он был наемным киллером, человеком, быстро улаживающим разные деликатные дела? Но зачем ему тогда убивать маленькое слабое животное? С таким делом справился бы любой пятилетний ребенок. И почему он удрал от меня, свидетеля его позорного деяния?

Несмотря на сковавшие меня страх и дрожь, я решил найти ответы на эти вопросы. Потому что меня мучило любопытство. Спрыгнув снова в сад, я побежал туда, где пряталось незнакомое существо. Взглянув на стену, я хотел, как и оно, запрыгнуть на нее и посмотреть, в каком направлении двинулось чудовище. Однако когда я уже приподнялся на задние лапы, меня охватило оцепенение. Страх сковал все мои члены.

Нет, меня испугало не чудовище, вернувшееся вдруг на место преступления. Меня остановило и поразило другое. На стене сидели четверо моих собратьев, появившихся здесь словно по мановению волшебной палочки. Все четверо с любопытством посматривали на меня сверху вниз. Особенно приятно мне было видеть Фабулус, длинношерстную богиню цвета кофе с молоком, мою мечту, золотистые глаза которой покорили не одно кошачье сердце. Рядом с ней сидели две молодые, черные как смоль кошечки, тоже очень симпатичные и достойные внимания. И все эти красавицы, от которых у меня захватывало дух, терлись вокруг молодого кота, который, с моей точки зрения, ничего интересного собой не представлял. Однако дамы не отходили от него и буквально липли к этому прохвосту. Они вели себя как возбужденные куры, увидевшие великолепного петуха. Пока я вел поединок с чудовищем, рискуя собственной жизнью, этот негодяй наслаждался вниманием прекрасных дам. О, как несправедливо устроен мир!

Это был кот американской короткошерстной породы, табби, с коричневой полосатой шерстью. Сейчас такие в моде, что, впрочем, не делало его более симпатичным для меня. Я презираю подобных котов, однако люди, во всем следующие моде, предпочитают заводить именно их. Подобная домашняя тварь подошла бы, пожалуй, Арчи, живущему над нами соседу, который стремился только к одному – во всем соответствовать духу времени. Постоянные посещения дискотек и выезды на горнолыжные курорты привели к тому, что Арчи превратился в настоящий скелет, который из жалости хотелось хорошенько накормить.

Шерсть американских короткошерстных кошек выглядит необычно, она волнистая, словно шерсть ягненка. Приглядевшись к этому парню, я вынужден был признать, что он действительно красавчик. Медного цвета светящиеся большие глаза, рыжеватая блестящая шерстка с черными и бежевыми пятнами, толстые медвежьи лапки, закрученные усы. И прекрасно сложен. Честно говоря, если бы я был противоположного пола, то с удовольствием обнюхался бы с ним. И уж, во всяком случае, предпочел бы его повешенному на кране собрату. Впрочем, красавцы, как правило, являются существами глупыми и никчемными. Однако Фабулус была явно увлечена им. Для нее, очевидно, «красивый» значило то же, что «совершенный», а потому было тождественно понятиям «хороший» и «умный». В молодости дамы меня тоже считали божеством, а теперь не желают глядеть в мою сторону.

Я был далек от ревности и зависти и питал скорее философский интерес к тому, как далеко может зайти стремление человека утолить свой невротический голод по красоте. Человек вторгается в природу, манипулирует ею, мастерит для себя нечто, по его мнению, высококачественное и более совершенное. Чтобы порадовать свой взор, он создает такие искусственные существа, как этот кот американской короткошерстной породы. Но их, возможно, рано или поздно создала бы сама природа путем естественного отбора. Впрочем, это, конечно, спорная точка зрения. Да, новости о чудесах науки дают порой пищу для размышления и вызывают ужас. Кролики с зеленоватой шерстью, бойцовские породы собак со сверхагрессивными генами, коровы, дающие вдвое больше молока, – к чему все это приведет? Возможно, вскоре мы увидим лошадок, которые на бегу напевают песенки в стиле кантри.

Я, конечно, не возражал бы, если бы сидевшие на стене дамы рассматривали меня, а не этого щеголя, как ценный генетический материал, который в любой момент может быть предоставлен не только к их услугам, но и к услугам ученых, решивших скрестить меня для улучшения какой-либо породы. Увы, все три дамы бросали исполненные тоски взгляды на красавчика, которого они, без сомнения, считали достойным партнером в деле продолжения своего рода. А этот хлыщ посматривал на меня сверху вниз с недоумением и насмешкой, как будто я какой-то чудак, ищущий в снегу морские звезды. В вихре снежинок он был похож на огненный язык магического пламени.

– Вы видели его? – спросил я, все еще тяжело дыша.

– О чем ты? – поинтересовался короткошерстный и демонстративно повертел головой. Его голос звучал точно так, как я и предполагал. Надменный, неестественно женственный голос, исполненный снисходительности и сарказма. Парень был ярким представителем своего поколения! – Кого мы должны были видеть?

Дамы, словно обезьянки, стали подражать ему и недоуменно переглядываться так, словно я вел речь о феях и троллях.

– Я имею в виду того мужика, который перелез через эту ограду и исчез в неизвестном направлении. Сверху, наверное, его до сих пор видно. Он, должно быть, находится сейчас в одном из близлежащих садов.

Я старался не терять самообладания.

– Мужика, говоришь? – Хлыщ сделал вид, что глубоко задумался. – Ты хочешь сказать, что на эту ограду залез человек? А ты уверен, что он не взлетел на нее?

Дамы захихикали. Обидно, что Фабулус поддержала их.

– Я не шучу, друзья мои, – стараясь держать себя в руках, промолвил я. – Этот человек очень опасен. И он находится в бегах.

– Могу себе представить! – воскликнул короткошерстный. – Человек, убегающий от кого-то, перелезает через ограду, вместо того чтобы воспользоваться садовой калиткой. Нет, здесь что-то не сходится. А от кого он, собственно, убегал?

– Ну, он увидел меня и побежал…

Все четверо звонко расхохотались. Честно говоря, мои слова действительно звучали несколько нелепо.

Наконец короткошерстный перестал смеяться и состроил умильную мину.

– Хочу успокоить тебя, дорогой, здесь поблизости никого нет. И уж, во всяком случае, мимо нас не пробегал человек. В такой снегопад ты мог легко ошибиться и принять за человека дерево или куст. Впрочем, даже если ты и видел мужика, вряд ли он представлял собой опасность, раз стал убегать от тебя. Так что успокойся, пожалуйста, и ступай домой, вздремни в тепле.

– У тебя действительно прекрасные манеры, мой юный друг, – промолвил я. – Я могу ответить тебе по-стариковски, укусив тебя за задницу, хочешь?

Поморщившись, он задумался на секунду, а потом выражение его мордочки прояснело.

– Теперь я вспомнил, мне рассказывали о тебе! Да-да, мне говорили о местной знаменитости, которая слывет лучшим криминалистом во всей округе! Но ведь все твои заслуги, насколько я понял, в прошлом. О тебе говорят с благоговением, потому что о твоих подвигах ходят легенды и предания. Однако их подлинность никто не проверял. Мне описывали тебя как настоящего героя, как восьмое чудо света, как умнейшее создание, с которым по благородству может сравниться разве что мать Тереза… – Хлыщ бросил на меня сочувственный взгляд. – Однако, по-видимому, в этой пустынной местности больше не слышно «молчания ягнят», если знаменитые детективы пытаются убить время, гоняясь за призраками. Тебя зовут Френсис, не так ли? Или может быть, ты хочешь, чтобы я называл тебя великим старым Френсисом?

Его слова задели меня за живое.

– Вот именно, – буркнул я. – А вон там, видите? – И я указал на фонтан, над которым висела жертва. – Это труп моего друга. Мы с ним играли в снежки, но он вдруг почувствовал недомогание, у него заболела шея и он отправился к праотцам.

Все четверо быстро повернули головы, и по выражению их глаз я понял, что их, как и меня несколько минут назад, охватил леденящий душу страх. Снег за это время совсем запорошил окоченевший труп, он превратился в белый кокон и оттого выглядел еще ужаснее. Очертания тела с безвольно поникшей головой и подогнутыми передними лапками приняли гротескные формы.

Хлыщ, по всей видимости, потерял дар речи. Не говоря ни слова, он спрыгнул со стены и затрусил к фонтану. Три дамы, словно верные тени, последовали за ним.

Хлыщ вспрыгнул на край чаши фонтана и уставился на труп. Я осторожно приблизился к трем грациям, которые остались стоять внизу и с интересом, а также некоторым восхищением поглядывали, задрав головы, на своего повелителя. А тот разыгрывал перед ними настоящее шоу, которое даже на меня произвело впечатление. Он действовал, как опытный актер, привыкший сниматься в американских триллерах о серийных убийцах. Вытянув шею, короткошерстный несколько раз обнюхал труп, осмотрел его с близкого расстояния, а потом отошел и окинул долгим внимательным взглядом. Но больше всего мне не понравилось то, что он снова подошел к повешенному и, тронув его лапой, заставил труп раскачиваться. Мне хотелось прекратить этот цирк, но я не знал, как. В отличие от меня Фабулус и две ее черненькие подруги с восхищением следили за действиями эксперта, считая его, наверное, мудрым и непогрешимым.

– Странно, странно, – пробормотал хлыщ, закончив осмотр.

Повернувшись, он бросил на нас невидящий взгляд, как будто был погружен в свои мысли. Дамы затаили дыхание.

– Не так уж все и странно, – раздраженно заявил я.

Мне весь этот спектакль действовал на нервы. Я хотел показать наглому хлыщу, кто настоящий мастер своего дела в судебно-медицинской экспертизе. А потом я мог позволить себе на полгода погрузиться в заслуженную зимнюю спячку, махнув лапой на все. Пусть хлыщ женится на Фабулус. Да пусть, в конце концов, он женится на всех трех красотках! Мне это совершенно безразлично!

– Перед нами всего-навсего самый примитивный и скучный случай жестокого обращения с животными, закончившийся смертельным исходом. Беднягу повесили. Даю голову на отсечение, что это сделал тот человек, который убежал перед вашим приходом. Скорее всего этот садист получил еще удовольствие и от созерцания моего ужаса при виде покойного. Во всяком случае, он внимательно наблюдал за мной. Вероятно, на сегодня он насытился злодеяниями и потому не тронул меня. Опыт подсказывает мне, что у нас большие проблемы. Садист будет творить зло до тех пор, пока двуногие не обеспокоятся пропажей своих любимцев и не предпримут каких-то мер. Но пока это произойдет… Отныне нам нужно быть начеку. Пожалуй, следует провести конференцию и предупредить всех коллег об опасности…

– Так ты утверждаешь, что несчастный погиб в результате удушения? – спросил короткошерстный, спрыгивая с фонтана на землю.