Текст книги "Агния Барто. Собрание сочинений в 3 томах. Том 3"

Автор книги: Агния Барто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Не знаю! Борисов обещал прислать одного мальчика, а прислал десять тысяч!

Macao берёт пачку писем.

– Читаете по-русски? – обрадовался Таро.

– Имею удовольствие читать, – с японской учтивостью отвечает Macao.

Проглядывая исписанные детским почерком листочки, он то удивлённо сводит, то распрямляет свои подвижные брови.

– Вот оно что: он сказал о тебе по радио… Но если все, кто слушает радио, тебе напишут, что же будет на почте с моей женой Митико-сан?

– Вы женаты? – Таро недовольно поморщился. – Я никогда не женюсь, даже когда дедушкой буду.

Macao, скрывая улыбку, протягивает Таро фотокарточку мальчика в папахе верхом на коне.

– Его зовут Гога… Он просит твою фотокарточку.

– Молодец Гога-тян… А его как зовут? – спрашивает Таро про мальчика в «спутнике».

– Коля… Тоже просит прислать твою карточку.

– Коля-тян? Пришлю обязательно, – обещает Таро.

– Лариса, – протягивает Macao фотографию Таенной подруги.

– Девочку – в мешок! – заявляет Таро. – Я всех девочек в мешок складываю, в море их брошу! Послушайте, может быть, у вас есть дочка? Тогда возьмите весь мешок для неё.

– У меня нет детей, – насупил брови Macao.

– Жалко! Если бы у вас был сын, я бы мог дать ему значки. Смотрите – сколько! – Таро высыпает из конвертов гору значков: – Берите!

Macao хочет переменить разговор:

– Послушай, надо что-то делать… Разгружать почту…

Теперь мешки с письмами занимают всё почтовое отделение, громоздятся до самого потолка.

– Это всё мне? – не верит своим глазам Таро.

– Мы тебя отсюда не выпустим, пока не заберёшь все письма, – говорит одна из девушек.

– Все заберу!

Таро подошёл к двери, свистнул. Вбегают мальчишки – его ровесники, пареньки из рыбачьего посёлка, громко стучат их деревянные сандалии – гета, одетые на босу ногу.

– Всех своих приятелей привёл, – говорят девушки.

– Давай поспевай! – покрикивают пареньки, перетаскивая, разбирая пачки и мешки с письмами.

Сидя за своим рабочим столом, Митико то и дело оглядывается на Таро.

– А с луны ты ещё не получил письма? – спрашивает она.

– Со «спутника» получил! – отвечает Таро.

– Как же ты будешь всем отвечать?

– Расшибусь, а отвечу!

Мальчишки смеются:

– Рука отвалится!

– Где тебе! Тут почтовых марок нужно на тысячу иен! А у тебя одна туфля на две ноги…

Неведомо откуда взявшись, около Таро появляется человек с фотоаппаратом, он похож на танцора или на фокусника. Вот он отбежал в одну сторону, потом в другую, присел на корточки, щёлкает камерой, приподнялся на цыпочки, опустился на колени.

– Меня снимаете? – обрадовался Таро. – Вы мне дадите фотокарточки? Я заплачу.

– Сколько тебе штук?

– Много… Десять тысяч штук, – сам даже растерялся Таро. – Ну можно поменьше… пять тысяч.

Все смеются. Рассмеялся и фотограф:

– Ого, дорого тебе придётся платить!

Митико снова смотрит на Таро, видимо, он чем-то взволновал её.

– Сколько тебе лет, Таро?

– Двенадцать будет… через годик, – отвечает Таро.

– Двенадцать будет, – задумчиво повторяет Митико.

Комната кажется игрушечной. Циновки на полу. Почти нет мебели. Лёгкие деревянные раздвижные стены. На одной из них фотография мальчика, увитая чёрной лентой.

Митико подаёт мужу на подносике свёрнутую мокрую салфетку. Macao, в домашнем кимоно, вытирает руки.

– Бобовый суп? Давно я не ел бобового супа…

– Что? – рассеянно спрашивает Митико, продолжая хозяйничать.

– Я говорю – мой любимый суп.

– Да-да, – снова безучастно повторяет Митико.

Macao хочет вывести её из задумчивости.

– Ну, как письма из России? Схлынули?

– Не совсем ещё, – отвечает Митико.

– Знаешь, я подумал… Парнишка так бедно живёт, стоит отдать ему что-нибудь из тех тёплых вещей… Может быть, зелёную курточку?

– Если ты хочешь… я достану её… Но я думаю, сейчас изменится его судьба…

Митико протягивает мужу газету с фотографией Таро. Отвернула лицо в сторону, чтобы он не видел её волнения.

– Неужели ты не замечаешь, до чего он похож?

Улыбается Таро в газете.

Улыбается мальчик на стене.

– Улыбка похожа, – говорит Macao.

– Мне было как-то тяжело его видеть, – сказала Митико и замолчала.

Macao пытается её успокоить:

– И не надо тебе его видеть… Он совсем и не похож… Наш сын сейчас был бы взрослым.

– Да, – горько говорит Митико, – взрослым… Ему бы уже не годилась зелёная курточка.

Подходит к фотографии на стене, незаметным движением провела рукой по лицу сына, словно погладила его.

Таро, увешанный сумками, соскочил с велосипеда возле одного из домов, хочет поставить бутылку молока в ящик. Но его тут же окружают любопытные:

– Вот он, этот мальчик!

– Сегодня сколько писем?

– Я читал в газете, что ты играешь на бутылках. А ну-ка покажи, – просит Судзуки; он разглядывает мальчика, сосредоточенно о чём-то думая.

Таро быстро расставил несколько бутылок на тротуаре, начинает выстукивать палочкой ритм, напевает:

 
По дорожке, по бурвару…
Та-та, та-та…
Та-та, та-та…
 

Так увлёкся, что не заметил – к нему приглядывается какой-то молодой человек.

– Ну, хватит, – сердито говорит он.

Таро почтительно кланяется.

– А что? Я слишком громко пел?

– Не притворяйся… Ты, кажется, вообразил, что если получаешь письма из России, значит, можешь нарушать постановление?

– Разве запрещено получать письма? – хитрит Таро.

– Не в письмах дело. Ты прекрасно знаешь, что закон запрещает несовершеннолетним зарабатывать. На это есть взрослые.

– Что вы, я только пою, смотрите… – пытается уверить Таро.

– Ещё раз тебя увижу – попадёшь в полицию.

Таро, мрачный, собирает бутылки.

Прохожие медленно расходятся. Но Судзуки не уходит, продолжает смотреть на Таро.

Цветная реклама: на щите письма, марки, иероглифы. Реклама ожила, задвигалась… Оказывается, это на Таро надето картонное облачение. Он весело, с гордостью выкрикивает:

– Приходите к Судзуки смотреть на замечательного мальчика, получившего десять тысяч писем!

…Шум голосов… Смех… Аплодисменты…

За стойкой – Судзуки, подтянутый, весёлый. Он словно стал выше ростом.

Таро, неумело наряженный в русский костюм, играет на бутылках свою песенку.

Многие молодые посетители ему подпевают. Элли ходит между столиками, стараясь вызвать интерес к выступлению Таро.

– Десять тысяч писем прислали ему! Он мой ученик, я учу его петь и танцевать. Талантливый мальчик!

– У нас никогда дети так не выступали, раньше этого не было, – качает головой кто-то за столиком.

– У вас многого не было, – улыбается Элли.

Японская комната обставлена европейской мебелью.

Солнечный луч на подушке…

Таро спит не на циновке, а в кровати.

Вот он проснулся, не сразу вспомнил, где он и что с ним.

С интересом рассматривает кровать. Вскочил, попрыгал на матраце.

Подбежал к зеркалу, полюбовался на себя в новом ночном кимоно. Отвешивает себе низкие поклоны. Так развеселился, что хохочет вслух.

За дверьми Кэтрин, с котёнком на руках, сгорает от любопытства.

– Таро? Ты смеёшься? Почему ты смеёшься?

Таро, стоя посреди комнаты, громко храпит, желая обмануть Кэтрин.

– Ты спишь? Как же ты смеёшься, если ты спишь? – недоумевает она за дверью.

Решив, что девочка ушла, Таро достаёт из-под кровати ящик из-под консервов, который служил столом в его хибарке. Теперь он полон фотокарточек. Усевшись на пол, Таро вынимает из ящика фотографии мальчишек, здоровается с ними, кланяясь:

– Коля-тян… Вася-тян… Юра-тян…

Кэтрин тихонько приоткрыла дверь, пускает в комнату котёнка. Потом входит сама.

– Извините… Тут мой котёнок… Он без меня двух минут не может прожить…

Таро, не взглянув на девочку, почмокал губами, позвал котёнка.

– Он не пойдёт к тебе без моего разрешения, – уверяет девочка. Увидев, что котёнок прыгнул к Таро на руки, она говорит с достоинством: – Можно, я разрешаю.

Неслышно ступая, входит Судзуки.

– Ну как, отдохнул?

– Здорово отдохнул. Вы мне дайте денег вперёд, пожалуйста.

– Зачем тебе деньги?

– Как – зачем? Сниматься! Мне срочно.

Таро, счастливый, довольный, снимается в маленьком фотоателье.

– Так хорошо? Смотрите, я улыбаюсь изо всех сил!

– Шикарно улыбаешься, – хвалит фотограф.

– Вы меня отпечатайте поскорей, сто штук.

– Богатый заказчик! – удивился фотограф.

– Пока даю задаток.

Таро отсчитывает деньги, отдаёт всё до последней монетки.

На небольшой площадке детский праздник. Высокая эстрада украшена разноцветными бумажными фонариками. Три молодые девушки и Митико танцуют бон-одари – японский народный танец.

У эстрады толпятся дети, они в нарядных летних кимоно.

– Танцуйте с нами в честь мира! Танцуйте веселей! – обращается к детям Митико.

И несколько ребят начинают кружиться, взявшись за руки. В круг становится и Таро.

Чуть поодаль Кэтрин с котёнком на руках разговаривает с толстяком Кэнзо. Он одет по-взрослому: в рубашке с галстуком. Он не сводит глаз с хорошенькой Кэтрин, угощает её леденцами. Она спрашивает неожиданно:

– Скажи, Кэнзо, ты храпишь во сне?

Кэнзо хочет угодить девочке:

– Вот уж никогда!

– А я знаю мальчика, который очень громко храпит и смеётся во сне, – хвастается Кэтрин.

– Если я захочу, я громче тигра могу храпеть, – уверяет Кэнзо. Делает это так добросовестно, что котёнок на руках у Кэтрин шипит, выгибая спину.

А на эстраде танцует теперь одна Митико. Девушки, стоя в стороне, обмахиваются веерами.

– Мы с ног валимся, а она хоть бы что…

– Она собирается идти пешком по городам, в поход мира.

Возле эстрады, среди гуляющих, прохаживается Macao. Он увидел Таро, который пляшет в кругу ребят. Macao опасливо поглядывает на него: не хочет, чтобы Митико с эстрады заметила мальчика.

А Кэтрин смотрит на Таро с открытым восхищением.

– Кэнзо, ты умеешь так танцевать?

– Вот ещё! Так только в деревне пляшут, – отвечает Кэнзо. – Зато я сильный! А у Таро никакой мускулатуры.

Кэтрин задорно кричит:

– Таро! У тебя никакой мускулатуры?!

Таро усмехается, выбегает из круга.

– А ну, толстяк, выходи! – кричит он.

Сразу нашёлся судья и подал знак. Сначала идёт церемония как у взрослых бойцов, потом мальчишки сцепились, и пошла потасовка. Перевес на стороне Кэнзо: он тяжелее и гнёт Таро вниз. Дети бурно хлопают Кэнзо.

Кэтрин заставляет котёнка бить лапками.

Но Таро неожиданно ловко изворачивается, бросает противника на землю. Теперь все бурно аплодируют ему.

Кэтрин подпрыгивает, радуется.

Проходя мимо неё, Таро тихонько вытащил из кармана верёвочку с бумажкой на конце и тянет её за собой по земле.

Котёнок выпрыгнул из рук девочки, побежал за бумажкой. Таро подхватил его и пошёл дальше, не удостоив Кэтрин даже взглядом.

Вечер… Таро стоит перед домом Macao, напоминает ему:

– Вы мне обещали написать адреса. Не всем, конечно, я пошлю сто карточек. Мне сказали: шикарно получусь, – торопится объяснить Таро.

– Ну что ж, раз обещал – напишу, – понизив голос, говорит Macao.

– Я ваш адрес на почте узнал.

– На почте? Нет, ты туда, пожалуйста, зря не ходи.

– Хорошо, я сюда приду, к вам…

– Нет, – шепчет Macao, – и сюда тоже тебе нельзя.

– А почему? – недоумевает Таро.

– Кто здесь? – спрашивает Митико, неожиданно появившись на пороге.

Macao, быстро взяв Таро за плечи, отступает с ним вместе за выступ дома.

Дым папиросы… Macao медленно курит, сидя на камне.

Молчание.

На земле, поджав ноги, хмурый сидит Таро. То ли он не в силах понять сложные переживания взрослых, то ли уже не верит, что Macao напишет адреса, но он спрашивает сердито, даже с вызовом:

– А вы? Значит, вам тоже тяжело меня видеть, если я похож на вашего сына?

– Я – другое дело, – уклончиво говорит Macao, – я мужчина. И потом, у всех по-разному выражается горе… Ты не думай, мы с тобой найдём возможность встретиться.

Таро вскочил:

– Не бойтесь, я к вам не приду, сам напишу адреса…

Сунув руки в карманы, он решительно зашагал в сторону.

В комнате есть стол, но Таро расположился на полу. Удобно устроившись на циновке, он что-то старательно пишет, вооружившись кисточкой. Пыхтит от усердия, ладонью вытирает лоб.

Около него, на корточках, сидит Кэтрин, заинтересованно следит за его занятием.

– Ой, как плохо у тебя получается! Мазня!

Таро вспыхнул:

– «Мазня»! Я срисовываю русские иероглифы. Думаешь, легко?

Кэтрин, взглянув на разложенные на полу конверты, посочувствовала:

– Трудно.

– Справлюсь! Сквозь скалу пройду, а отвечу!

– Хочешь, новость скажу? – тараторит Кэтрин. – Я буду с тобой вместе выступать, когда мы приедем в другой город.

– Молчи, не мешай, – нахмурился Таро. – Почему в другой город? – вдруг поднял он голову.

– Маме и папе предложили вступить в новое дело. Мы и тебя вкладываем как талант.

– Никуда не собираюсь вкладываться. Получу деньги в четверг, и всё…

– Уйдёшь от нас?.. Останься, ну куда ты пойдёшь?.. Мы тебе будем хорошо платить.

Таро продолжает молча писать. У него ничего не получается, он с досадой отодвинул конверт, взял другой.

– Хочешь, я тебе денег дам? Много денег, – предлагает Кэтрин.

– Откуда у тебя?.. – недоверчиво взглянул на неё Таро.

Кэтрин срывается с места, раздвигает лёгкую бумажную стену и вбегает в другую комнату. На столике стоит шкатулка. Кэтрин снимает с шеи цепочку с ключиком, достаёт из шкатулки копилку и возвращается к Таро.

– Полная! Посмотри, какая тяжёлая!

– Откуда у тебя деньги?!

– Потому что я умею с мамой обращаться. Я ей говорю: «Ты самая, самая красивая». И раз – денежка! Если бы ты так попробовал!

Таро негодующе сплюнул в сторону.

Взял копилку, деловито взвешивает её на руке.

– И бейсбол можно купить, и всё-всё! – уговаривает Кэтрин.

– Если бы велосипед, хоть старый, как у молочника… – говорит Таро.

– Я и на велосипед накоплю, – уверяет девочка, преданно глядя на Таро.

Но он возвращает ей копилку:

– Не надо мне! Копи себе на куколок.

Кэтрин укоризненно взглянула на него.

– Невежа! Сапожная щётка! – говорит она, уходя.

Таро складывает в ящик письма и фотографии.

– Юра-тян, если бы ты по-японски понимал… – говорит он, разглядывая пионера с множеством нашивок на рукаве.

…Юра, пионер с нашивками на рукаве, проводит сбор октябрятской звёздочки. Он чувствует себя, по крайней мере, командиром полка.

– Внимание! Тряпочки и щётки все принесли?

– Все, – отвечают октябрята и поднимают вверх сапожные щётки.

– По команде «раз», – говорит Юра, – снимаем с левой ноги башмак.

Каждый из октябрят принимается расшнуровывать левый башмак.

– По команде «два» смазываем башмак мазью.

Он не успевает оглянуться, как октябрята все перемазались.

Юра возмущён:

– Измазюкались как маленькие! Вытирайтесь скорей!

Размазывая чёрную мазь на щеке, одна из девочек что-то шепнула соседке. Вся звёздочка в один миг прилипла к стёклам.

Командир в негодовании:

– Как я должен это понимать?

– В школу почтальон идёт. Может быть, письмо из Японии?

– Почтальон?!

Мгновенно потеряв свою солидность, Юра вихрем вылетел в коридор, забыв, что он в одном башмаке.

Площадка лестницы многоэтажного московского дома. Из лифта выходит женщина-почтальон с раздувшейся сумкой писем.

Дверь отворяется, оттуда выглядывает какой-то мальчик:

– Тётя Шура, ну как?

– Нету из Японии, – привычно отвечает она, спускаясь этажом ниже.

И здесь её уже поджидают ребята, встречают вопросительными взглядами.

– Объясняю – нету из Японии.

На площадке следующего этажа её встречают Тася и Лариса.

– Тётя Шура, научите, как нам узнать, получены наши письма в Японии?

Тётя Шура задумалась.

– Сложное дело: зарубеж. Попробуйте запросить ихнюю почту, доставлено письмо или нет.

Лёжа на полу, уткнувшись в циновку, плачет Кэтрин:

– Завтра четверг, четверг…

Подбегает Элли:

– Тебя обидели? Кто тебя обидел?

– Завтра четверг… – всхлипывает Кэтрин.

– Скажи, в чём дело? Хочешь, чтобы у тебя глаза были красные?

– Не нужны мне глаза… – плачет Кэтрин. – Ты обещала, что я буду с ним танцевать, а он не поедет с нами, выкупит завтра карточки и уйдёт…

Вечер над курортным городком. Всюду рекламы – красные, жёлтые, зелёные… Они вертятся, плывут, мигают, исчезают и вспыхивают вновь. В освещённой витрине магазина красивый велосипед. Мимо идут Элли, Судзуки, Кэтрин и Таро.

Элли, будто случайно, остановилась у витрины:

– Какая прелесть, смотрите… Красавец…

– Красавец, – соглашается Таро.

Хозяин магазина заметил, что покупатели залюбовались, и у велосипеда мгновенно начинают крутиться сверкающие педали.

Элли предлагает:

– Купи себе такой!

Таро поражён:

– Вы шутите?

В глазах у него и удивление и надежда.

Элли делает вид, что хлопочет за мальчика, говорит мужу:

– Ты же должен ему немного денег, купим ему в счёт будущего заработка. Он отработает.

– Ну что ж, отработаешь – и велосипед твой, а пока будешь кататься, – вторит жене Судзуки.

Таро задумался.

– В счёт заработка? Не могу… Я же только задаток дал. Когда же я карточки выкуплю?..

– Когда приедем. Мы скоро вернёмся, – уговаривает Кэтрин.

Таро колеблется. Он отошёл от витрины, потом вернулся, снова отошёл. А велосипед блестит, светится, сигналит, его колёса вертятся, как два сверкающих обруча.

Таро гордо едет на новом велосипеде. На раме устроилась нарядная Кэтрин. Они мчатся, обгоняя официантов, которые, чудом сохраняя равновесие, развозят обеды на велосипедах, подняв на вытянутой руке поднос.

Таро тоже хочет показать себя: едет не держась за руль, проделывая на ходу всякие фокусы.

– Боишься? – снисходительно спрашивает он.

– С тобой я ничего не боюсь, – смеётся Кэтрин.

Вдруг на лице Таро отразилось замешательство. Он увидел свою фотографию в витрине того фотоателье, где он снимался. Снимок действительно хорошо получился.

Велосипед подпрыгнул, и Кэтрин от толчка чуть не слетела с рамы.

– Тише, ты! – кричит она испуганно.

Таро круто тормозит, разворачивается и, мрачно взглянув на себя в витрине, едет в обратную сторону.

Митико у витрины фотоателье сосредоточенно рассматривает карточку Таро.

Видимо решив, что она тоже собирается сниматься, хозяин предупредительно вышел на улицу, приглашает:

– Удачный снимок… И вы тоже так получитесь, прошу…

– Нет, благодарю вас, мне надо увеличить карточку для похода мира.

Митико вошла в фотоателье, вынимает из узелка фотографию сына.

Фотограф удивлён:

– Постойте… Они братья?

– Нет, случайное сходство, – качает головой Митико.

Фотограф рассказывает:

– Знаете, тот мальчик заказал сто карточек, а сам куда-то пропал. Сто карточек – это не шутка…

– Как – пропал? – недоумевает Митико.

В рыбацком посёлке приятели Таро, которые помогали ему разгружать почту, посмеиваясь, переговариваясь, тащат вдоль развалившегося забора мешки с письмами.

Навстречу им Macao:

– Куда это вы?

– Выбрасывать несём, – веселятся мальчишки.

– Таро оставил у меня два мешка. Мать сердится: место занимают.

Macao покачал головой:

– Выбрасывать? А я вам ещё одно письмо принёс.

– От кого?

– От московской девочки. Она спрашивает, получил ли Таро письма русских детей и почему он не отвечает. На первый вопрос Митико-сан могла ей ответить, а на второй – нет.

И Macao вопросительно смотрит на ребят.

– А мы откуда знаем? Он куда-то уехал…

– Давайте мы вместо него ответим хоть на несколько писем. Я вам помогу, а то неудобно получается, – предлагает Macao.

Один из мальчишек вытаскивает наугад письмо из мешка:

– А что они там пишут?

Macao читает:

– «Однажды жёлтый обруч прошёл по всей планете…» Тут какая-то сказка или легенда: как будто московские дети катили обруч и пустили его по всему свету. И будто дети всего мира – белые, жёлтые, чёрные – подталкивают его своими руками, посылают этот обруч дружбы по всей земле… «По дорожке, по бульвару, по всему земному шару».

– Это же песенка Таро! – удивились мальчики.

– А он слов не знает, поёт – та-та…

Один из мальчиков фантазирует:

– Я тоже сам видел этот обруч, он катился мимо цветущего вишнёвого дерева.

Мальчики смеются, не верят.

Но Macao поддерживает фантазёра:

– А что ж, может быть, он и видел.

В Москве у входа в Дом Союзов дежурит толпа мальчишек.

Широкая лестница, ведущая в Колонный зал, тоже заполнена мальчишками. Они нетерпеливо ждут скрипача Борисова, то и дело посматривают на верхнюю площадку.

А он за кулисами, укладывая в футляр свою скрипку, спрашивает кого-то:

– Как бы мне выбраться отсюда другим ходом?

Крадучись, он выходит через запасной выход. Но не тут-то было! Ватага мальчишек мгновенно окружает его:

– Почему Таро не отвечает?

– Мы написали, а он не отвечает!..

– Вы же обещали, что он напишет, – перебивают они друг друга.

Андрей Петрович тщетно пытается их уговорить:

– Ну что вы за мной по пятам ходите?! Не знаю, почему он не отвечает!

Мальчики недовольно шумят.

Семья Судзуки уже в новом городе, где больше световых реклам, больше нарядных полотнищ с иероглифами на стенах домов…

Ресторан, который арендует Судзуки в этом городе, просторнее и обставлен лучше прежнего. Но настроение у Элли плохое.

– Смотри, как надо работать! – сердито говорит она Таро.

В тренировочном костюме, извиваясь и раскачиваясь, она вертит вокруг себя обруч, показывая движения хулахупа. Таро замечает беззлобно:

– Вы застрянете, вас оттуда и не вытащишь.

– Ты, кажется, и впрямь вообразил, что ты талант, – рассердилась Элли, – а здесь у тебя никакого успеха. Все давно забыли про твои письма. Одна надежда на новый номер. Повтори движение, будешь выступать со мной.

– С вами? Я с вами не брался.

– Возьми обруч и повтори движение! – повысила голос Элли.

– Не буду с вами!

Элли прикрикнула:

– Отниму велосипед!

– Тогда отдайте деньги, которые я заработал!

– Детям запрещено зарабатывать, – насмешливо говорит Элли и хочет дать ему подзатыльник.

Таро увёртывается.

– Если бы не моя доброта, я бы давно тебя прогнала. Вспомни, каким ты пришёл к нам.

Таро, уязвлённый её словами, на ходу скинул новую тренировочную курточку:

– Нате!

Снял брюки, швырнул их на пол:

– Нате!

Оставшись в одних трусиках, Таро сбрасывает туфли с ног.

– Нате!

Таро лихорадочно собирает свои вещи. Надел старый костюм, напялил картузик. Выдвинул из-под кровати ящик, где лежали фотокарточки. Видит, что ящик пуст. Не веря себе, Таро стоит ошеломлённый. Весело вбегает Кэтрин. Таро вне себя бросается к ней:

– Где мои карточки? Юра-тян, Гога-тян… Ты взяла?

Кэтрин опешила, на её лице растерянность.

– Я не брала…

– Ты взяла! Ты! Кто же ещё?! – наступает на неё Таро.

Таро расспрашивает мусорщика:

– Пожалуйста, а мусор куда увозят?

– Выбросили что-нибудь?

– Наверно, выбросили, – кивает Таро.

– Кольцо? Часы?

– Письма.

– Ну, письма… Ещё напишут.

– Нет, больше не напишут.

Кэтрин, опечаленная, идёт по улице.

Черноголовая малышка-девочка спрашивает её:

– А почему ты одна, без него?

Кэтрин вздыхает:

– Он ушёл.

– А я знаю, где он, – говорит малышка.

– Ты его видела? Когда?

– Сейчас видела, он с мальчишками… Они в менко играют, – рассказывает девочка.

Глаза Кэтрин заблестели, огорчение словно смыло с её лица.

– Бежим скорей!

Малышка на ходу рассказывает:

– Слышу – его голос.

– Он пел? – спрашивает Кэтрин.

Малышка смеётся:

– Он не пел, а мяукал.

– Про кого ты говоришь? – растерялась Кэтрин.

– Про твоего котёнка.

– Про котёнка? – упавшим голосом переспрашивает Кэтрин и уже машинально идёт за малышкой.

На узкой улочке, сгрудившись в кружок, японские ребята азартно сражаются в менко (карты с картинками). Картинками служат на этот раз фотографии советских мальчишек.

– Мой ход! – кричит один из игроков и бросает карточку Юры на землю.

Удивлённые, обрадованные глаза Кэтрин. Она увидела карточки, всплеснула руками:

– Вася-тян! Юра-тян!

И вот уже Кэтрин, с копилкой в руках, полная решимости, уговаривает мальчиков:

– Продайте мне эти карточки.

– Сколько дашь? – заинтересовались игроки.

– Всю копилку! С восьми лет коплю.

Кэтрин разбивает копилку, сыплются монеты. Мальчишки, толкаясь, кидаются их собирать.

А Кэтрин, присев на корточки, торопливо собирает лежащие на земле фотографии.

Мальчишки смеются:

– Мать выбросила – дочка выкупила.

Зашумел, застучал по крышам ливень, вспугнул прохожих. Они торопливо перебегают кто куда.

Кэтрин прячется под навес, укрывая от дождя карточки.

На этой же самой улице, на другой стороне, прячется от дождя Таро. Дети не видят друг друга, их разделяет грохочущая стена ливня.

Рядом с Таро пристраивается молодая японка с мальчиком лет шести.

Ливень затихает.

Кэтрин уже совсем решила выйти из своего укрытия, но по улице, заняв её всю, движется демонстрация.

Зонтики, зонтики, раскрытые чёрные зонтики. Над ними колышутся плакаты.

Медленно идут женщины в чёрных кимоно. Они несут увеличенные фотографии детей, повитые чёрными лентами.

– Это их дети? – спрашивает у матери мальчик, стоящий рядом с Таро.

– Да… Они погибли от американской бомбы. Матери несут их портреты из города в город. Это поход мира.

– А зачем? – спрашивает мальчик.

– Чтобы больше не было войны. – Женщина тревожно прижимает к себе сына.

Вдруг Кэтрин увидела на другом тротуаре Таро. Пробираясь сквозь толпу, она окликает его. Он обернулся, увидел её, но бросился бежать…

Колонна задержалась, остановилась. Митико оказалась возле молодой женщины с мальчиком. Он показывает на фотографию сына Митико, которую она несёт.

– Мама, смотри!

– Он тоже погиб, – говорит женщина.

– Что ты, – возражает мальчик, – он рядом с нами стоял… Ваш сын тут сейчас стоял…

– Мой сын?

– Замолчи… – говорит молодая японка. – Не слушайте его, но тут правда был мальчик очень похожий…

– Да, я знаю, о ком вы говорите, они похожи как братья… Но разве он здесь? Где же он?

А Таро мчится стремглав, убегая от Кэтрин. И всё-таки где-то в садике перед деревянным храмом она почти догнала его. Кричит, запыхавшись:

– Подожди!.. Я нашла карточки…

Таро остановился, обрадованный.

Запыхавшаяся Кэтрин опускается на скамейку.

– Мама их выбросила. Нечаянно… – добавляет она.

– Ты молодец, – говорит Таро, с трудом отдышавшись… – Я не думал… что девчонки… так быстро могут бегать.

Присев на край скамейки, он перебирает фотографии. Ему попадается карточка Борисова с заклеенной марками Тасей. Осторожно отклеивает марки с её лица.

– Кто её залепил? – спрашивает Кэтрин.

– Так, дурак один, – говорит Таро и встаёт со скамейки.

– Куда ты пойдёшь теперь? – спрашивает Кэтрин.

– Доберусь как-нибудь до своего города…

– А мне пришлёшь письмо?

– Пришлю когда-нибудь.

– Скорей присылай, я буду ждать.

У храма – гадальщик. В руках у него медный сосуд и палочки с номерками. Кэтрин подходит к гадальщику, даёт монету, вытаскивает номер. Гадальщик подаёт ей бумажку.

– Прочтите, пожалуйста, – просит Кэтрин.

Гадальщик читает:

– «Будь трудолюбив, и к концу жизни исполнится твоё желание».

– А раньше нельзя? У меня очень важное желание. Мне нужно, чтобы оно раньше исполнилось… – объясняет Кэтрин.

Ранний рассвет… Шум моря.

В рыбачьей лодке, свернувшись калачиком, спит продрогший Таро. Мимо проходит дядя Дзиро, старый рыбак. Остановился, покачал головой:

– Как крепко спит.

На пристани толпятся пареньки из рыбацкого посёлка. Они в школьных матросках, надетых для торжественного случая. В руках у одних пачки писем, у других – трещотки, свистульки, барабаны.

Мальчики окружили Macao, уговариваются с ним:

– Вы нам подадите знак?

На пристани появляется делегация женщин, не спеша они идут к причалу.

Macao, увидев их, машет рукой. Зазвучала под аккомпанемент трещоток и свистулек песенка:

 
По дорожке, по бурвару,
По всему земному шару…
 

Окончив петь, мальчики подходят к Митико, кланяются, передают ей перевязанные пачки писем.

Macao тоже церемонно кланяется Митико:

– С моей помощью мальчики ответили почти на полмешка. Просят передать детям в Москве.

Митико торжественно принимает письма и тоже отвешивает традиционные поклоны. Раздаётся гудок парохода. Митико и её спутницы поднимаются на палубу.

А в толпе мальчишек какое-то движение, они показывают в сторону лодок, бегут туда.

– Что там происходит? – заинтересовались женщины на пароходе.

А происходит вот что: из рыбачьей лодки вылезает только что проснувшийся Таро.

Мальчики подбегают, зовут его:

– Идём скорей! Мы провожаем Митико-сан…

Побежавший было за ними Таро услышал имя Митико-сан и остановился.

– Не пойду.

А Митико с парохода увидела Таро, узнала его, кричит:

– Macao, Macao! Он там!..

На лице Митико такое беспокойство, что кто-то из пассажиров спросил:

– Это её сын?

– Может быть, и сын, – отвечает Митико.

– Ваш сын? – недоумевает одна из её спутниц. – Как?! Разве он… нашёлся?

– Мне его нашли, – уже спокойно говорит Митико.

– Кто нашёл?

– Десять тысяч мальчиков, – улыбается Митико.

Пароход медленно отчаливает от берега. Ветер шевелит, подхватывает разноцветные бумажные ленты, протянувшиеся с берега на палубу. Они начинают виться, превращаются в обруч.

Пароход, уходя к горизонту, становится всё меньше и меньше. А обруч становится всё больше, катится по воде, догоняя пароход.

То на одной волне, то на другой, взлетая, катится жёлтый обруч.

1963