Текст книги "Поцелованная богом (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Агата Озолс
Поцелованная богом
Вместо предисловия
Что я могу рассказать о себе? У меня было многое – карьера, власть, деньги и удача. Был ли я счастлив? Не знаю. Но однажды я встретил ее, мою Лису. Рыжую, умную, талантливую. Мир перевернулся, и мы совпали нашими чувствами, мыслями, впадинами и выпуклостями.
Была ли это любовь с первого взгляда или просто захотелось утереть нос той, что так безоговорочно отвергла мою попытку познакомиться? Опять-таки, не знаю. Хотя сейчас уже кажется, что я отдал ей свое сердце ни с первого взгляда, а с первого звука, так только услышал стук ее каблучков. Между нами было многое – страсть, нежность, ее нежелание быть со мной, ссоры, ревность и мой уход.
Я расскажу о том, как трудно мы шли навстречу друг другу. Я расскажу о чудесной женщине с нелегкой судьбой, которая всегда выходила победительницей из любых ситуаций. А как же могло быть иначе? Ведь она – Поцелованная богом. А я – тот мужчина, для которого она создана.
1
Ее я заметил не сразу. Как обычно, заехал в супермаркет за продуктами, ходил вдоль полок, выбирал, прикидывал, что буду готовить. Забавно, в городской квартире у меня была домработница, которая вела хозяйство и готовила, а вот в доме, кроме меня, не появлялся никто. Там я все делал сам: убирал, готовил и занимался мелким ремонтом. Наверное, это потому, что жизнь в городе была для меня не настоящей, напоказ, а дом … Это дом. Крепость, оплот, место, где не надо притворяться тем, кем на самом деле не являешься.
Вот так, раздумывая о том, что купить на ужин, я в очередной раз развернул тележку и пошел дальше. Сначала услышал стук каблучков. Потом в моем поле зрения появилась она. Аппетитная попка, стройные ножки, заканчивающиеся (или начинающиеся?) немыслимыми шпильками. Это какой же надо быть идиоткой, чтобы ходить по магазинам в такой обуви? Но главным было не это, а огненно рыжие волосы, собранные на затылке в пучок.
Почему-то в голове промелькнуло, что рыжих у меня никогда не было. И сразу захотелось бабу. Вот такую, рыжую. Интересно, она хорошенькая? Или ноги и задница это единственное, что в ней есть привлекательного? А что, такое случается сплошь и рядом: с тыла красотка, с фронта крокодил.
Я прибавил шага, чтобы обогнать рыжую и, оказавшись перед ней, ненавязчиво повернулся в ее сторону. Взгляд уперся в ее грудь. Вау-вау, вот это да. Почти насильно оторвался от открывшихся перспектив и глянул на лицо. Ну что сказать? Хороша. Не классическая красотка, но хороша. И судя по фарфоровой коже с россыпью веснушек, рыжая она от природы.
Захотелось познакомиться, пригласить выпить в баре, отвезти …. куда-нибудь, есть же здесь поблизости отель?
Нет, я вовсе не озабоченный сексуальный маньяк и женским вниманием не обделен. С моим положением, внешностью и деньгами проблем с бабами не возникает. Как раз наоборот, иногда желающих добраться до комиссарского тела (и кошелька) бывает с избытком. Приходится уходить тайными тропами. Шутка.
Впрочем, меня эти постельные игры не особенно интересовали. Когда работаешь по двадцать часов в сутки, потребности в сексе как-то сокращаются. Мне вполне хватало еженедельных встреч с постоянной подружкой. Горячая ночь, чашка кофе с утра и «Аста ла виста, бэби». До следующего раза.
А сейчас вот прихватило. И нехило так прихватило. Вспомнил навыки обольщения и улыбнулся призывно.
Рыжая посмотрела на меня, как на пустое место, и прошла мимо.
Вот тут меня зацепило: господь внешностью не обидел и самое малое, на что я мог рассчитывать в такой ситуации, так это на ответную улыбку и заинтересованный взгляд. Это как минимум. Максимум – знакомство, ужин и бурная ночь в близлежащем отеле.
От неожиданности я остановился и уставился в спину уходящей рыжей. Неужели старею? И теперь баб больше привлекает мой кошелек, а не внешние данные? Черт!
От этих мыслей отвлек телефонный звонок. Пока разговаривал со своим замом, потерял рыжую из вида. Я еще немного походил по супермаркету в надежде ее найти, но вскоре понял, что она ушла.
Не судьба, значит, решил про себя. В конце концов, всех баб не перетрахаешь.
Расплатился на кассе, загрузил покупки в багажник, завел мотор своего Shevrolet Suburban и поехал домой.
Уже на трассе меня обогнал красный Hummer, из открытых окон которого гремел Iron Maiden. Мне тоже нравилась это композиция – The Trooper.
Интересно, какой уважающий себя мужик, слушающий тяжелый рок, будет ездить на красном внедорожнике? Мне, конечно, встречались гламурные мальчики, любящие красные машины, но в таком случае, музыка была бы совершенно другой.
Нажал на педаль газа, обгоняя Hummer. Когда машины поравнялись, притормозил и глянул на Hummer. Окно было открыто, и я отчетливо увидел водителя. Ну, надо же! За рулем сидела рыжая.
Неизвестно чему радуясь, посигналил. Рыжая, бросив на меня косой взгляд, увеличила скорость. Почувствовав неожиданный азарт, поехал за ней.
Впереди замаячил светофор, и я ускорился, надеясь догнать красный внедорожник. Но малышка успела проскочить на мигающий зеленый. Чуть позже мне почти удалось ее догнать. Я опять посигналил, но рыжая опять оторвалась. Какое-то время мы играли в догонялки.
На очередном светофоре она не успела проскочить и притормозила. Я остановился рядом, притираясь поближе. Посигналил. Дамочка повернула голову в мою сторону, посмотрела презрительно, уменьшила звук в машине и отчетливо громко сказала:
– К бабе своей прижиматься будешь!
И визжа покрышками, рванула вперед, едва загорелся зеленый.
Кровь ударила мне в голову. Нет, какова нахалка! Давно со мной так не разговаривали. По-хорошему, нужно было плюнуть и ехать домой. Но в меня словно черт вселился. Наплевав на то, как выглядит мое поведение со стороны, я помчался следом. Догнал и стал аккуратно прижимать к обочине. Рыжая сбавила скорость, я тоже. Она съехала на обочину и затормозила, я остановился рядом. Заглушил мотор, вышел из машины и пошел к Hummer. Водительская дверь была приоткрыта. Странно.
Подошел к машине и открыл дверь. Рыжая спокойно сидела на водительском месте. На мгновенье залюбовался ею, все-таки она красотка.
– Привет, – улыбнулся ей. – Испугалась?
– Не очень, – неожиданно низким голосом ответила рыжая.
– Давай знакомиться, – предложил и склонился к ней.
– Думаю, не стоит, – хмыкнула она.
Я еще чуть наклонился и вдруг почувствовал, как в живот мне уперлось что-то твердое.
Не веря в происходящее, но, уже узнавая ощущения, медленно опустил глаза вниз. Мне в живот упирался ствол. Рыжая носит с собой травмат?
– Пять шагов назад, руки перед собой разведи, – спокойно произнесла рыжая.
Надо же, откуда она этого набралась? Почти во всех боевиках в таких ситуациях звучит фраза «руки за голову» и никто не думает, чем может обернуться такое требование. У хорошего профессионала за спиной много чего интересного может быть спрятано.
Сделал пять шагов назад, вытягивая руки, и смог, наконец, рассмотреть оружие. Вопреки моим предположениям в руках у рыжей был ПММ*. Ну, ни фига же себе!
– А разрешение на оружие у тебя есть? – поинтересовался у нее.
– Какая тебе разница, отстрелю я тебе яйца с разрешением или без? – вопросом на вопрос ответила рыжая.
Я посмотрел ей в лицо и понял: эта выстрелит. Она была совершенно спокойна, оружие держала привычно и уверенно, во взгляде не было сомнений. Внезапно понял, что она уже стреляла в человека.
– Выстрелишь? – спросил, глядя в глаза.
– Дернешься – выстрелю, – подтвердила она мою догадку. – Ключи от машины брось вперед.
– Ключи в машине.
– Ключи у тебя в кармане, – возразила эта стерва. – Медленно достань ключи из кармана и брось мне под ноги.
Не спеша, полез в карман и достал ключи. Надо же, сам не заметил, как их туда положил.
– Про ключи как догадалась? – стало интересно.
– Видела в зеркало. Бросай!
Бросил.
– Еще три шага назад, – рыжая, не отводя от меня ствола, подобрала ключи.
– Что дальше делать будешь? – задал ей вопрос.
– Домой поеду.
Она зашвырнула ключи от моей машины подальше в кусты, села в свое внедорожник и завела двигатель. И все это, не сводя с меня глаз.
– Как хоть тебя зовут? – спросил ее.
– А тебе не все равно?
– Я за тобой несколько километров гнался, чтобы познакомиться, – хмыкнул я.
– Зря, – она захлопнула водительскую дверь.
– Так и уедешь?
Она кивнула.
– А меня Егором зовут, – зачем-то сказал ей.
– Осторожнее на дороге, – ответила рыжая. – Береги себя, Егор.
Она уверенно выехала на дорогу и вскоре пропала из вида.
А я рассмеялся: меня, Егора Рокотова, только что сделала рыжая девица с умопомрачительным бюстом, разъезжающая на красном внедорожнике, слушающая Iron Maiden и с боевым оружием в сумке. Чудны дела твои, господи! Ну, ничего, я тебя еще найду. Познакомиться нам не удалось, но номер машины я запомнил.
Полчаса ушло на то, чтобы найти выброшенные рыжей ключи. Приехал домой, распаковал сумки и пошел мыть руки. Посмотрел на себя в зеркало: да, пожалуй, у рыжей была причина отнестись ко мне недружелюбно. За несколько дней, проведенных в доме (устроил себе маленький отпуск), я перестал бриться. И теперь мог наблюдать в зеркало свою небритую физиономию. Прибавьте сюда рост 195 сантиметров и мускулатуру, облаченную в потертые джинсы, майку и видавшую виды старую кожаную куртку, и поведение рыжей можно назвать вполне благоразумным.
Тем более, я должен найти такую умненькую девочку.
Уже вечером знал, что мою новую знакомую зовут Елизавета Петровна Вяземская, и она очень дисциплинированный водитель. И это все, что удалось узнать за несколько часов. Было странно, потому что у меня хорошая служба безопасности. Интересно, ПММ ей выдали за отсутствие дорожных штрафов?
Сделал хороший втык начальнику службы безопасности, намекнув, что возможно, мне пора задуматься о его профессиональной пригодности и стал с нетерпением ждать результатов. Не то, чтобы я перестал спать по ночам, кушать, а заодно уж и ходить в туалет. Но желание узнать, что же эта за штучка такая попалась мне на дороге, болталось где-то на периферии, доставляло дискомфорт и мешало заниматься делами в штатном режиме. И бабу хотелось постоянно. Нет, двадцатичетырёхчасового стояка у меня не было, это вообще женский миф, вроде Деда Мороза для детей, но желание трахаться засело в голове. Казалось, чего проще? Я мог позвонить своей актуальной подружке и отодрать ее в любое удобное для меня время, но хотелось другого. Если честно, хотелось рыжую. Все эти хотелки, пока мне, увы, недоступные, не делали меня покладистее, и в эти дни мои сотрудники сидели по кабинетам, как мыши, стараясь как можно реже попадаться мне на глаза. Правильная тактика, между прочим.
Через неделю начальник СБ, преданно глядя в глаза, сообщил, что информация о гражданке Вяземской проходит под грифом «секретно», и ему недоступна. Ну и зачем мне такая служба безопасности? Набрал побольше воздуха в легкие, чтобы оторваться по полной и высказать в доступной форме, что я думаю о его квалификации, но сумел сдержаться. Молодец я, ничего не скажешь.
В итоге решил действовать самостоятельно. Пока прикидывал, кому позвонить и что сказать (не рассказывать же правду: гнался за понравившейся девчонкой, а она чуть не шмальнула в меня из боевого оружия), прошло еще несколько дней. Решил позвонить Вове Кипрееву, старому и проверенному боевому товарищу. В былые времена Вовка трудился в смежной организации, и пару раз мы с ним зажигали не по-детски. А потом я ушел из конторы в бизнес, Вовка стал называть меня не иначе, как капиталистом. Он, кстати, в своей конторе остался, правда, в командировки уже не катается, сидит на бумажной работе. На последнем задании попал в плен. Ходили слухи, что его, со сломанными ногами, вытащила на себе какая-то девчонка. Вроде три дня по горам тащила. Лично я бы на такой сразу женился, потому что если баба тебя из дерьма вытянула (а он в плену около месяца просидел), то уж точно никогда не предаст. С другой стороны, еще неизвестно, на что эта баба была похожа. Вовка тот еще боров, так что возможно девчонка и не девчонка вовсе, а Иван Поддубный в юбке. И тогда зачем такое счастье нужно? Верность верностью, но и о детях тоже нужно думать. В смысле, какие детишки родятся от такой красотки? Хорошо, если пацаны. А если девчонки? Это ж им всю жизнь мучиться.
Вовка на ней не женился. Он, как и я, убежденный холостяк. А если уж совсем честно, то никаких особенных убеждений нет. Просто не повезло нам встретить в жизни ту, единственную, с которой через огонь и воду, и медные трубы. А размениваться на мелочи не хотелось. Да, мужики, особенно нашей специальности, бывают жуткими романтиками. Хоть и хотят казаться убежденными циниками и кобелями.
– Здравствуй, дорогой друг Владимир Всеволодович, – поприветствовал я боевого товарища.
– И тебе не хворать, Егор Викторович, – отозвался тот.
– А не нанести ли нам удар по печени крепкими горячительными напитками?
– Только в выходные, раньше не вырвусь, прости. Работы много.
Прикинул, какой сегодня день, и смогу ли я дотерпеть до выходных.
– Договорились, – решил, что смогу. – В пятницу приезжай ко мне.
– В городскую квартиру? – настороженно поинтересовался Вовка.
Он не любил мою квартиру. Ничего удивительного, я ее тоже не люблю. Там так пафосно, прямо как в Эрмитаже. Только в моей квартире еще едят и в туалет ходят. К сожалению, вынужден там жить большую часть времени – положение обязывает.
– Нет, я в доме. Сюда и приезжай, – порадовал товарища и прямо услышал вздох облегчения.
– Вот это славно, – обрадовался Вовка. – Буду часов в девять, если ничего не случится.
И мы разошлись по свои делам. Вовка родине служить, я бизнесом рулить. До пятницы оставалось три дня.
______________
*ПММ – 9-мм пистолет Макарова модернизированный
2
Ну, рассказывай, – потребовал Вовка, после того, как мы накатили по первой, второй и третьей.
– Что рассказывать? – я изобразил удивление.
– Чего позвал, – он закончил укладывать мясо на хлеб, полил это сооружение острым соусом и смачно откусил большой кусок.
– А так просто позвать тебя я не могу?
– Можешь, – прожевав, согласился Вовка. – Но все-таки, рассказывай.
– Нужна информация, – я не стал из себя целку строить, – об одном человеке.
– И что? – удивился друг. – Твои орлы уже не в состоянии информацию добыть?
– Гриф «секретно».
– Ясно. Тебе для себя? Или просил кто?
– Исключительно в мирных целях и для личного пользования.
– То есть боевых действий не намечается? – уточнил товарищ.
– Говорю же, в мирных целях.
– Ладно, – вздохнул Вовка и достал телефон, – диктуй данные, посмотрю, что можно сделать. Но ты же понимаешь, я не всесилен.
– Понимаю, – согласился и продиктовал номер машины рыжей.
Вовка записал номер в телефон, посмотрел на него пару секунд и спросил:
– А зачем она тебе понадобилась?
– Она? Ты ее знаешь?
– Ну, – Вовка еще раз посмотрел на экран, стер написанное и отложил трубку, – если мы говорим о владелице машины, то знаю.
– Рыжая, наглая, на красном Hemmer, – уточнил я, а то мало ли, может, это и не она вовсе.
Может, рыжая по доверенности на машине катается.
– Она, – вздохнул Вовка, и взгляд у него стал такой, мечтательный. – Лиза Вяземская.
– Э-э, она что, твоя …. девушка? – спросил с подозрением.
В любом другом случае сказал бы «баба», но у Вовки был такой взгляд, что за «бабу» был шанс получить в торец.
– Нет, – он вздохнул. – Не моя.
– А чья?
– Ничья, – хмыкнул в ответ.
– Но ты ее знаешь?
Вовка наполнил наши стаканы виски, отсалютовал мне и выпил.
– Что ты знаешь о моей последней командировке?
– В смысле?
– В прямом.
– Про плен знаю, – ответил я.
– А как вернулся, знаешь?
– Разные ходили слухи, вроде помог тебе кто-то, – осторожно сказал.
Про то, что его девчонка какая-то на себе тащила, говорить не хотелось. Мало ли, как там было. Может, все это сплетни? Еще обидится.
– Вот она-то меня и вытащила, – Вовка достал из пачки сигарету и прикурил.
– Она? – перед глазами встала стройная фигурка. – Да откуда она там вязалась?
– А что ты о ней вообще знаешь? – поинтересовался Вовка.
– У нее рыжие волосы, недружелюбный характер и ПММ, – суммировала я свои знания о рыжей.
– Лиза Вяземская, – начал Вовка, – один из лучший военных хирургов в стране. А возможно, и во всем мире.
– Эта пигалица?
– Эта пигалица бежала из плена и вытащила меня. Три дня в горах. Кстати, ПММ у нее наградной.
– Она была в плену?
– Была, – кивнул Вовка. – Нас вместе взяли. Точнее, захватили машину, в которой Лиза ехала, я там оказался случайно. Водителя убили на месте, нас увезли в горы.
Я сглотнул ком в горле, на минуту представив, через что пришлось пройти рыжей, оказавшейся в плену. Я воевал. Пожалуй, большую часть своей сознательной жизни воевал. Именно поэтому совершенно точно знаю, у войны не женское лицо. Женщинам там делать нечего.
– И что ее на передок понесло? – мрачно спросил у Вовки.
– Не совсем на передок, – поправил он, – но понесло. Она действительно врач от бога, у нее даже тяжелые выживают. Такие операции проводит в поле, чуть ли не на земле, опытные эскулапы только диву даются. Знаешь, как ее называют?
– Как?
– Поцелованная богом, – ответил друг. – Ребята знают, если ранили и попал к Вяземской, то можно не волноваться – домой вернешься живой и здоровый.
– Как же ее муж отпускает? Или она не замужем?
Вовка нахмурился.
– Не замужем.
Я уже было хотел сказать, что это и понятно, с таким-то характером, но Вовка продолжил:
– Она вдова. Погиб у нее муж.
– Он воевал?
– Он врачом был. Летел в командировку, когда его самолет разбился.
– Давно?
– Три года назад. Ты слышал эту историю, о ней много писали. Самолет летел в Сирию под Новый год, рухнул в Черное море. Выживших не было.
Я кивнул, об этой истории действительно только ленивый не писал. Молча разлил виски по стаканам, и мы выпили, не чокаясь.
– Так зачем тебе Вяземская? – в свою очередь поинтересовался Вовка. – И где вас черт свел?
Я не стал делать тайны из нашего своеобразного знакомства и рассказал другу в красках и подробностях. Правда, кое-какие детали, касающиеся моих плотских желаний в отношении рыжей, пропустил. Все-таки она ему жизнь спасла, и когда Вовка говорил о ней, лицо у него становилось… чересчур уж возвышенное.
– Узнаю Лизку, – хмыкнул друг, когда я закончил свой рассказ. – Так чего тебе от нее надо?
– Познакомиться хочу, – сказал очевидное.
– Зачем?
– Понравилась.
– Егор, – серьезно сказал Вовка, – я тебя уважаю. Как мужика и профессионала. Но Лизу не трогай, не для тебя она.
– А для кого? – неожиданно разозлился я. – Для тебя?
Вовка вздохнул так маятно и отвел взгляд, что я понял: попал по больному.
– И не для меня, – ответил он грустно.
– Прости, – стало стыдно за свой вопрос. – Но она мне действительно понравилась. Очень.
– Понимаю. Она такая, всем нравится.
– У нее кто-то есть? – осторожно поинтересовался.
– Муж у нее есть, – ответил Вовка.
– Ты же сказал, что он погиб, – не понял я.
– Разве это может помешать ей его любить? – глухо спросил Вовка.
Мы замолчали, думая каждый о своем. О чем думал Вовка, я не знаю. Я лично представлял себе рыжую, три года оплакивающую погибшего мужа. И, несмотря на весь мой цинизм, острить почему-то не хотелось.
3
Вырулила на шоссе, не сразу сообразив, почему так неудобно управлять машиной. Мельком глянула на руку и очень удивилась: все еще крепко сжимала в руке ПММ. Отложила оружие на соседнее сиденье, вдохнула, выдохнула и поехала себе дальше.
Дом встретил тишиной и одиночеством. Родители жили в городе, иногда заезжая ко мне в гости, предварительно испросив разрешения по телефону. А вот дед всегда приезжал без звонка, разрешений и прочих расшаркиваний, что меня очень радовало. Вечные мамины пляски вокруг меня утомляли неимоверно, особенно в последнее время. Я пыталась поговорить с мамой, объяснить ей, что я не смертельно больная, и не надо бояться дышать в моем присутствии, но это было совершенно бесполезно – у мамы всегда есть свое собственное мнение, и переубедить ее практически невозможно. Вот мне за три года так и не удалось.
Есть не хотелось совершенно, пришлось запихивать еду в себя почти насильно. Еда это энергия, а энергия нужна в моей работе. Завтра у меня сложная плановая операция, необходима твердая рука. Покосилась на пистолет. Надо же, давно я не пользовалась оружием. Еще смеялась, когда мне его подарили. Зачем мне оружие в Москве? А вот пригодилось.
Не очень верилось, что этот мужик действительно хотел наброситься на меня, скорее, он просто щекотал себе нервы, ну так я и добавила ему щекотки. Чтобы наверняка обеспечить острых ощущений. Надеюсь, обеспечила.
За окном начинало темнеть, а спать совершенно не хотелось. Мысли вяло ворочались в голове. Вспомнила лицо мужика, который за мной гнался, когда он увидел оружие, стало смешно. Боевое оружие он узнал, это я видела, как видела и то, что он каким-то своим чутьем понял, что я выстрелю. Кстати, совершенно правильно понял. Выстрелю и не поморщусь.
Смешной мужик. Внес разнообразие в мою довольно размеренную жизнь.
Сколько себя помню, всегда хотела стать врачом. У ребенка, родившегося в семье врачей, детей врачей, внуков врачей и даже правнуков врачей, практически нет шансов на какое-то другое желание. В три года я вовсю лечила кукол, в четыре делала уколы плюшевому мишке, а в пять успешно провела трепанацию черепа пасхальному кролику. Дед– военный хирург был в восторге, мама – педиатр пила валерьянку, а папа – гинеколог, видимо представив себе, что в следующий раз я начну принимать роды у большой меховой собаки, которую он же мне и подарил, ушел пить коньяк.
Уже в начальной школе мне удалось поднять на уши весь педагогический коллектив, решив зашить порез на пальце моего одноклассника. Я успела раздобыть нитку с иголкой и уже собиралась сделать первый прокол, когда учительница обратила внимание на группу малолеток, толпящихся в коридоре у медицинского кабинета. Позже, когда родители спросили у меня, зачем я это делала, я ответила, что медицинский кабинет был закрыт, а медицинскую помощь нужно было оказывать незамедлительно, чтобы избежать заражения и гангрены.
После этого случая пришлось сменить школу, родители одноклассников никак не хотели понять, что я действовала из благих намерений, а вовсе не собиралась калечить мальчишку. Поэтому мои собственные родители решили перевести меня в другую школу, от греха подальше.
Каждое утро, перед тем, как выпустить из дома, мама заставляла меня дать слово, что я не буду никого лечить. А если учитывать, что, как настоящий хирург, я отвергала медикаментозные методы лечения, то мое обещание сводилось к тому, что я не буду никого резать или зашивать. Поэтому, играя с мальчишками в войнушку и изображая военного врача, я ограничивалась наложением тугих повязок.
В средней школе я уже понимала, что для того, чтобы оказывать врачебную помощь, мне нужно, как минимум, окончить медицинский институт. А лучше академию. Я стремилась туда всей душой, я занималась профильными предметами до позднего вечера. Родители смирились с тем, что от медицины меня не спасти. Мама очень надеялась, что своей специальностью я выберу педиатрию, в крайнем случае, гинекологию. Но я знала, что хочу быть военным хирургом. В доме велись ожесточенные бои, мама использовала запрещенные приемы, вроде сердечного приступа и вызова неотложки, но я, при поддержке деда, выиграла эту войну.
И поступила. Сама, без помощи родителей и прочих родственников от медицины.
Уже в академии мне стали прочить большое будущее. А я, я с нетерпение ждала того момента, когда меня допустят к настоящим больным.
После академии дед забрал меня к себе в ординатуру. Так что мое становление, как самостоятельного практикующего хирурга, проходило под его пристальным и жестким контролем.
Под давлением мамы, дед сделал все возможное, чтобы уговорить меня остаться работать у него, в Москве. Там же, в госпитале, я познакомилась с Кириллом. Наш роман был недолгим и закончился спустя несколько месяцев предложением руки и сердца. Кстати, предложение Кирилл сделал мне во время одной из командировок. Несмотря на давление со стороны родителей, в командировки я летала регулярно. Сначала одна, а потом с Кириллом.
От воспоминаний меня отвлек звонок мамы.
– Как доехала?
– Хорошо, мамуля.
– Какие планы на вечер?
– Отдыхать, завтра сложный день.
Мама замялась, а я уже знала, какой вопрос вертится у нее на языке. Она задавала мне его во время каждого разговора, будто надеясь услышать что-то новое.
– Когда?
– Через две недели.
Мама промолчала и горестно вздохнула. В ней жила неискоренимая уверенность в том, что последние три года я летаю в командировки исключительно в поисках своей смерти.
– Лизонька, – начала она.
– Мамуля, пожалуйста, – попросила ее. – Завтра сложный день, давай поговорим о чем-нибудь хорошем.
– Откажись, – в голосе мамы, как всегда, звучала решимость добиться своего.
– Мама.
– Лиза, жизнь не закончилась.
– Мама, пожалуйста!
Она отступила, как обычно, чтобы завтра или послезавтра начать этот разговор заново. И я никак не могла ей объяснить, что лечу не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы другие могли жить.
Когда-то, очень давно, дед вбил в меня самое важное правило: выжить любой ценой.
Эти слова я повторяла каждый день. Я твердила их про себя, когда работала. Выжить любой ценой. Эти слова были ниточкой, которая держала меня. Ниточкой, к которой я привязывала жизни своих пациентов. Выжить любой ценой, твердила вместо молитвы. По капле, по звуку вливая это правило в тех, кого оперировала. Я старалась заразить их этой фразой, сделать ее якорем для тех, кто лежал передо мной на операционном столе. И мне это удавалось. Почти всегда. А если я могла спасать жизни, то как мне отказаться от этих командировок? Как не лететь туда, где меня ждут?
