Текст книги "Выпуск II. Том 4"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11
Обед с Биллом

Отправляясь следующим вечером на свидание с Биллом, Бандл сгорала от нетерпения.

Билл просто сиял.

“Он и правда очень мил, – подумала Бандл. – Похож на большую неуклюжую собаку, которая от радости виляет хвостом”.

А Билл тем временем расточал комплименты, перемежая их вопросами.

– Ты потрясающе выглядишь, Бандл. Я заказал устрицы, ты ведь их любишь? Ты не представляешь, до чего я рад тебя видеть! Как твои дела? Не надоело еще бездельничать за границей? Там хоть весело?

– Да что ты! Ужасно, просто отвратительно! Дряхлые больные полковники, выползающие погреться на солнышке, и энергичные старые девы, которые рыщут по церквам и библиотекам.

– Не люблю заграницу. Разве что Швейцарию. Вот это то, что надо. Подумываю даже отправиться туда на Рождество. Может, съездим вместе?

– Я подумаю, – пообещала Бандл. – А ты-то как, Билл? Чем занимался?

Ох, зря задала она этот опасный вопрос, задала исключительно из вежливости, собираясь тотчас же перейти к тому, что ее интересует, но Билл словно только его и дожидался.

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Бандл, ты такая умная, посоветуй, как быть. Ты ведь слышала о музыкальном шоу “Елки-палки”?

– Да.

– Так вот, знала бы ты, какие там творятся подлые делишки. Бог мой, эти театральные нравы! Там работает девушка, американка.., потрясающая красавица…

Бандл приуныла. О своих девушках Билл мог рассказывать часами, остановить его было практически невозможно.

– Так вот она, зовут ее Малютка Сен-Мор…

– Интересно, где она откопала такое имечко? – саркастически спросила Бандл. Но Билл не заметил иронии.

– В словаре “Кто есть кто”[13]. Открыла и ткнула пальцем наугад. Правда, здорово? Ее настоящая фамилия Голдшмидт или Абрамейер, в общем, что-то совершенно непотребное.

– Безусловно, – согласилась Бандл.

– Так вот. Малютка Mop – настоящая красотка, и к тому же очень гибкая и сильная. Она одна из восьми девушек, изображающих живой мост…

– Билл, – нетерпеливо перебила Бандл. – Вчера утром я виделась с Джимми Тесиджером.

– А, старина Джимми, – рассеянно протянул Билл. – Так вот, я уже говорил тебе, что Малютка Мор очень хорошенькая, без этого в наше время не пробьешься. Она так и говорит: “Чтобы выжить, надо все время держаться на плаву”. И заметь, у нее все для этого есть. Удивительно талантлива… Но в этом шоу у нее никаких перспектив, разве что затеряться в толпе хорошеньких статисток. Я пытался уговорить ее поступить в драматический театр, ну, знаешь, миссис Танкерей[14], и прочее – так она только хохочет…

– Когда ты видел Джимми?

– Сегодня утром. Постой, на чем мы остановились? Да, я еще не рассказал тебе о ссоре. Причиной всему была зависть, черная злобная зависть. Та девушка – ничто по сравнению с Малюткой, и она прекрасно знала об этом. Ну так вот, она ее обошла…

Бандл смирилась с неизбежным и выслушала до конца историю о том, как Малютка Мор вынуждена была покинуть труппу. На это ушло довольно много времени, но когда Билл наконец остановился, Бандл сумела вставить:

– Ты абсолютно прав, Билл, все это отвратительно. Как завистливы люди!

– Вот-вот, особенно в театре.

– Наверно, так оно и есть. Джимми сказал тебе, что на следующей неделе собирается в Аббатство? Билл впервые обратил внимание на ее слова:

– Он хотел, чтоб я наговорил Индюку кучу всякого вздора.., что он якобы хочет вступить в партию консерваторов. Знаешь, Бандл, это чертовски рискованно.

– Ерунда! Даже если Джордж обнаружит обман, ты-то тут при чем! Ты должен только представить его, вот и все.

– Да нет, далеко не все. Я не о себе забочусь, о Джимми. Он и опомниться не успеет, как его отправят в какую-нибудь глухомань типа Тутинг-Веста, где заставят целовать детишек и произносить речи. Ты и представить себе не можешь, какой зануда этот Индюк и сколько у него энергии!

– Мы должны рискнуть, – настаивала Бандл. – Джимми может за себя постоять.

– Ты не знаешь Индюка, – твердил свое Билл.

– А кто будет на приеме?

– Как обычно. Миссис Макатта, например.

– Член парламента?

– Да. Та самая, что все время нудит про социальное обеспечение, качественное молоко и про “Фонд помощи детям”. Ты только подумай, как она замучает бедного Джимми.

– Не беспокойся за него! Кто еще?

– Еще эта дама из Венгрии, все ее называют “Юная венгерка”, – графиня, имя которой невозможно выговорить. Но она-то еще ничего. – Он смущенно кашлянул и начал нервно крошить хлеб.

– Молодая и красивая? – уточнила Бандл.

– Да, очень!

– А я и не знала, что Джордж интересуется красивыми женщинами.

– Да нет, она что-то там делает для венгерских детей. И, естественно, хочет встретиться с миссис Макатта.

– Кто еще?

– Сэр Стэнли Дигби.

– Министр авиации?

– Да, и его секретарь Теренс О'Рурк. Между прочим, лихой парень, вернее, был таким, когда летал. Еще очень противный немец герр Эберхард. Не знаю, кто он, но все вокруг него так и суетятся. Мне уже дважды пришлось с ним обедать. Должен признаться, приятного было мало. Он совсем не похож на вышколенных посольских мальчиков – эта скотина чавкает, горошек ест с ножа и еще все время грызет ногти.

– Да, довольно противно.

– Конечно! Он, кажется, изобретатель. Да, забыл, еще сэр Освальд Кут.

– И леди Кут?

– Да, кажется, и она.

Бандл притихла, обдумывая его слова. Перечень гостей наводил на размышления, но сейчас было не до того и она перешла к следующему вопросу:

– Билл, а что это за история с Семью Циферблатами?

Билл сразу ужасно смутился, заморгал и отвел взгляд.

– Не понимаю, о чем это ты?

– Не притворяйся! Мне сказали, что ты знаешь.

– Да о чем?

Последовала пауза. Бандл решила подойти с другой стороны.

– Не понимаю, к чему такая таинственность, – недовольно сказала она.

– Да нет никакой таинственности. Теперь туда никто и не ходит. Это было временное поветрие. Прозвучало загадочно.

– Стоит ненадолго уехать, и ты уже отстаешь от жизни, – грустно заключила Бандл.

– Да нет, ты ничего не потеряла. Туда ходили, чтобы отметиться. О, Господи, там была страшная скучища, а от жареной рыбы можно было просто с ума сойти.

– Куда все ходили?

– Да в клуб “Семь циферблатов”, конечно. – Билл удивленно посмотрел на нее. – Разве ты не о нем спрашиваешь?

– Я и не знала, что это клуб.

– Это захолустье в районе Тоттенхем-Корт-роуд[15], там теперь все снесено и приведено в порядок, но в самом клубе еще сохранились старые традиции. Там подают жареную рыбу с чипсами, вот и все разносолы. Обстановка как в ист-эндской забегаловке, но почему-то многие взяли моду туда ходить после спектаклей.

– Так это ночной клуб? Там что, танцуют?

– Ну да. Публика пестрая, совсем не шикарная – художники, разные дамочки со странностями. Правда, попадаются люди и нашего круга. О нем много чего болтают, но, по-моему, это пустой треп, чтобы заманить посетителей.

– Отлично! Пойдем туда сегодня же.

– Нет, не советую. – Билл опять забеспокоился. – Я же тебе говорю, он уже не популярен, туда теперь никто и не ходит.

– Ну, а мы пойдем.

– Тебе там не понравится, Бандл, честное слово, не понравится.

– Слушай, Билл, ты поведешь меня именно в клуб “Семь циферблатов”. Не понимаю, почему тебе так не хочется?

– Мне? Не хочется?

– Чертовски не хочется. Что за этим кроется?

– Что кроется?

– Перестань повторять за мной! Ты просто тянешь время.

– Нет! – возмутился Билл. – Но только…

– Ну, продолжай! Ты что-то скрываешь. Это так на себя не похоже.

– Да нечего мне скрывать. Только…

– Что?

– Это длинная история… Помнишь, однажды я привел туда Малютку Мор…

– О, Господи, опять эта Малютка!

– А что?

– Да ничего. Значит, с ней связана еще одна история? – Бандл стало смертельно скучно.

– Так вот, я привел туда Малютку. Ей захотелось омара, я заказал…

Последовал подробный рассказ, и, когда омар был наконец разорван на части в результате схватки между ним и каким-то гнусным типом, Бандл сумела вставить:

– Словом, вышел скандал?

– Но это был мой омар, я за него заплатил, у меня было полное право…

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Бандл. – Но я уверена, что все давно забыли эту историю. К тому же я терпеть не могу омаров. Поехали!

– Мы можем нарваться на облаву. Там наверху есть комната, где играют в баккара…

– Тогда приедет отец и возьмет меня на поруки, только-то и всего. Ну давай же, Билл.

Билл попробовал еще сопротивляться, но Бандл была непреклонна, и вскоре они уже мчались в такси навстречу судьбе. Место, куда они приехали, было именно таким, каким она его себе представляла. На узенькой улочке стоял высокий дом, она запомнила номер – Ханстентон-стрит, 14.

Человек, открывший им дверь, показался ей знакомым. И он как будто удивился, увидев ее, а с Биллом почтительно поздоровался. Это был высокий светловолосый мужчина с бледным анемичным лицом и бегающими глазками. Бандл никак не могла вспомнить, где же она его видела.

А Билл успокоился и наслаждался ролью завсегдатая. Они танцевали в зале, настолько прокуренном, что танцующие будто плавали в голубом тумане. Нестерпимо пахло жареной рыбой. Стены были бесцеремонно исчерканы углем, правда, некоторые рисунки были весьма талантливыми. Компания подобралась очень разношерстная – напыщенные иностранцы, богатые еврейки, горстка по-настоящему интересных людей и несколько представительниц древнейшей профессии.

Вскоре Билл повел ее наверх. У двери стоял тот же бледный мужчина и зорко следил за тем, чтобы в комнату для азартных игр попадали лишь избранные. И тут Бандл вспомнила: это же Альфред, он служил раньше в Чимнизе младшим лакеем!

– Как поживаете, Альфред?

– Спасибо, хорошо, миледи.

– Когда вы покинули Чимниз? Задолго до того, как мы вернулись?

– Около месяца назад, миледи. Представился случай поправить свои дела, грех было его упустить.

– Наверное, вам здесь хорошо платят?

– Очень хорошо, миледи.

Бандл вошла. Ей показалось, что именно здесь и разворачивается настоящая клубная жизнь. Сразу бросалось в глаза, что ставки здесь высокие и люди, сгрудившиеся вокруг двух столов, – азартные игроки. Их выдавал лихорадочный блеск глаз, осунувшиеся лица, сосредоточенность.

Через полчаса Билл стал уговаривать ее спуститься:

– Пойдем отсюда! Лучше потанцуем. Бандл согласилась – в комнате не было ничего интересного. Они снова спустились вниз, с полчаса еще потанцевали, отведали рыбы с чипсами, после чего Бандл объявила, что пора домой.

– Но еще так рано, – запротестовал Билл.

– Не так уж и рано, да и дел завтра у меня полно.

– И что же ты собираешься делать?

– Все зависит от обстоятельств, – таинственно сказала Бандл. – Но одно могу сказать точно, Билл. Сидеть сложа руки я не собираюсь.

– Ну, разве кто-нибудь в этом сомневается, – ответил Билл Эверсли.

Глава 12
Расспросы в Чимнизе

Темперамент Бандл, безусловно, унаследовала не от отца. Лорд Кейтерэм предпочитал приятное ничегонеделание. А Бандл, напротив, как она и объявила Биллу Эверсли, никогда не сидела сложа руки. На следующее утро она проснулась в бодром настроении. На этот день у нее было намечено три важных дела, и помешать ее планам могло лишь то обстоятельство, что в сутках всего двадцать четыре часа. К счастью, она не страдала недугом Джерри Уэйда, Ронни Деверукса и Джимми Тесиджера – ей ничего не стоило подняться пораньше. Сам сэр Освальд Кут был бы ею доволен – уже в половине девятого она ехала на своем “испано” в Чимниз.

Отец, увидев ее, обрадовался:

– Ты всегда появляешься без предупреждения. Впрочем, это даже хорошо – не нужно выяснять по телефону, когда именно тебя ждать. Не выношу никаких выяснений. Тут полковник Мелроуз приезжал – по – Ты имеешь в виду дознание по делу Ронни Деверукса? Когда оно будет?

– Завтра в двенадцать. Мелроуз тебя вызовет. Раз уж ты нашла труп, придется тебе, моя милая, давать показания. Но он велел передать, чтобы ты не волновалась.

– С какой стати я должна волноваться?

– Ты же знаешь, – извиняющимся тоном произнес лорд Кейтерэм, – Мелроуз немного старомоден.

– В двенадцать часов, – повторила Бандл. – Хорошо, буду, если останусь жива.

– У тебя что, есть причины в этом сомневаться?

– Все под Богом ходим, – заметила Бандл. – Такова современная жизнь, как пишут в газетах.

– Кстати, Джордж Ломакс приглашал меня в Аббатство на следующей неделе. Я, конечно, отказался.

– Отлично, очень бы не хотелось тебя в это впутывать.

– А что, там что-то намечается? – с внезапным интересом спросил лорд Кейтерэм.

– Ты же знаешь – письма с угрозами и все такое.

– Может, Джорджа собираются убить по политическим мотивам? – с надеждой в голосе спросил лорд Кейтерэм. – Как ты думаешь, Бандл.., может, мне все-таки туда поехать?

– Обуздай свои кровожадные инстинкты и спокойно сиди дома. Я поговорю с миссис Хоуэл.

Миссис Хоуэл, их экономка, была та самая величественная, кряхтевшая при ходьбе дама, которая наводила такой ужас на леди Кут. Но только не на Бандл, которую она называла мисс Бандл. Так повелось еще с тех пор, когда Бандл была долговязой непоседливой девочкой, а ее отец просто Эластером Эдвардом Брентом, а не лордом.

– А теперь, Хоуэл, голубушка, давайте выпьем по чашечке шоколада, и вы расскажете мне все домашние новости.

Бандл без труда разузнала все, что нужно, и мысленно подвела итоги беседы: “Две новые посудомойки, деревенские девушки, – тут, кажется, все в порядке. Новая горничная, племянница старшей горничной. Тоже ничего подозрительного. А моя Хоуэл, кажется, здорово запугала леди Кут. Да, она это может”.

– Никогда не думала, мисс Бандл, что доживу до того дня, когда в Чимнизе будут жить посторонние.

– Нужно идти в ногу со временем, – сказала Бандл. – Хорошо бы, голубушка, нам не стать свидетелями того, как в Чимпизе устроят меблирашки, где квартиры будут сдавать постояльцам вместе с землей.

Отставив на миг аристократическую чопорность, миссис Хоуэл позволила себе содрогнуться.

– Кстати, я никогда не видела сэра Освальда Кута, – заметила Бандл.

– Сэр Освальд, безусловно, очень умный джентльмен, – сухо сказала миссис Хоуэл.

Бандл догадалась, что слуги невзлюбили сэра Освальда.

– Конечно, за всем присматривал мистер Бейтс, – продолжала экономка. – Очень энергичный джентльмен. И правда, очень энергичный, прекрасно разбирающийся во всех делах.

Когда Бандл заговорила о смерти Джералда Уэйда, миссис Хоуэл не сообщила ничего нового, а только сокрушенно поохала: “Бедный, бедный молодой джентльмен…” Поговорив с миссис Хоуэл, Бандл спустилась вниз и вызвала Тредуелла.

– Тредуелл, когда уволился Альфред?

– Примерно месяц назад, ваша милость.

– Что это он вдруг уволился?

– По собственному желанию, ваша милость. Полагаю, он уехал в Лондон. Во всяком случае, у меня к нему претензий не было. Надеюсь, новый лакей Джон вам понравится, дело свое он вроде знает и старается угодить хозяевам.

– Откуда он?

– У него прекрасные рекомендации, ваша милость. Последним его хозяином был лорд Маунт Вернон.

– Понятно, – задумчиво произнесла Бандл, вспомнив, что лорд Вернон в настоящее время охотится в Восточной Африке. – Как его фамилия?

– Бауэр, ваша милость.

Тредуелл подождал немного, но, увидев, что больше не нужен, тихо вышел из комнаты. А Бандл глубоко задумалась. Когда она сегодня вернулась домой, этот новый Джон открыл ей дверь, и ей удалось рассмотреть его. Да, вышколен он был отлично. Правда, ей бросилась в глаза его военная выправка и несколько странная форма затылка, но это в конце концов мелочи.

Бандл, нахмурив брови, вновь и вновь выводила карандашиком на листке бумаги фамилию Бауэр. Внезапно ей пришла в голову одна мысль, и она снова вызвала Тредуелла.

– Тредуелл, как пишется Бауэр?

– Б-а-у-э-р, ваша милость.

– Но это же не английская фамилия.

– Полагаю, по происхождению он швейцарец, ваша милость.

– Да? Тогда все, Тредуелл, спасибо. Швейцарец? Нет, немец! Военная выправка, плоский затылок. И появился в Чимнизе за две недели до смерти Джералда Уэйда.

Бандл поднялась. Все, что тут можно было узнать, она узнала, пора двигаться дальше!

– Я снова уезжаю, отец, – объявила она. – Мне нужно повидать тетю Марсию.

– Марсию? – изумился лорд Кейтерэм. – Бедное дитя! Кто тебя заставил?

– Никто, я сама хочу.

Лорд Кейтерэм изумленно смотрел на дочь. Она хочет встретиться с его грозной невесткой? Непостижимо, Марсия, маркиза Кейтерэм, вдова его покойного брата Генри, была выдающейся личностью. Лорд Кейтерэм допускал, что она была превосходной женой, что без нее Генри ни за что бы не занял пост госсекретаря по иностранным делам. Но при этом он всегда считал, что ранняя смерть была избавлением для бедняги. Какая Бандл глупышка: добровольно сунуть голову в пасть льва.

– Знаешь, на твоем месте я бы не стал этого делать. Ты не представляешь, к чему это может привести.

– Надеюсь, к тому, что мне от нее нужно в данный момент. Все в порядке, папа, не беспокойся.

Лорд Кейтерэм вздохнул, поудобнее устроился в кресле и углубился в “Филд”. Но через несколько минут Бандл снова заглянула к нему:

– Извини, но у меня есть еще один вопрос. Кто такой сэр Освальд Кут?

– Да я же говорил тебе – самый настоящий паровой каток.

– Я не спрашиваю, как он выглядит, мне нужно знать, на чем он разбогател – пуговицы для брюк, панцирные кровати или что-то еще?

– А, понятно. На стали. Сталь и железо. У него самые большие в Англии сталелитейные заводы, или как они там называются. Он, конечно, это не афиширует, формально всем распоряжается компания или несколько компаний. Он даже взял меня вроде как директором одной из них. Мне такая работа очень нравится – ничего не делаешь, только разика два в год приезжаешь в город, в один из отелей на Каннон-стрит или Ливерпуль-стрит, и сидишь за столом, на котором лежит отличная промокательная бумага. Кут или еще какой-нибудь умник произносит речь, напичканную цифрами, – к счастью, слушать их вовсе не обязательно. Должен тебе признаться, Эйлин, после заседания подают очень приличный ленч.

Поскольку Бандл совсем не интересовали эти ленчи, она вышла, не дослушав до конца. По дороге в Лондон она обдумывала сложившееся положение. Насколько она понимала, сталь и социальное обеспечение детей никак не связаны между собой. Значит, что-то служит прикрытием, вероятнее всего, второе. Миссис Макатта и венгерскую графиню можно было исключить – они нужны для отвода глаз. Гвоздь программы там, скорее всего, этот противный герр Эберхард, не похожий на тех, кого обычно приглашает к себе Джордж Ломакс. Билл намекнул, что этот немец что-то изобрел. Еще там будет министр авиации и сэр Освальд Кут, стальной магнат. Видимо, всех этих людей что-то связывает.

Понимая бесполезность дальнейших размышлений, Бандл сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Кейтерэм.

Эта дама жила в большом мрачном особняке в одном из аристократических кварталов Лондона. В доме пахло воском, птичьим кормом и засохшими цветами. Леди Кейтерэм была большой женщиной, большой во всех смыслах этого слова. Скорее величавая, чем крупная, в пенсне в золотой оправе на большом крючковатом носу и с легким намеком на усики.

Маркиза несколько удивилась визиту племянницы, но все-таки подставила ей холодную щеку, которую Бандл вежливо чмокнула.

– Приятная неожиданность, Эйлин, – весьма сдержанно сказала леди Кейтерэм.

– Мы только что вернулись в Чимниз, тетя.

– Знаю. Как поживает отец? У него все как обычно?

В ее тоне слышалось пренебрежение, поскольку она всегда была невысокого мнения об Эластере Эдварде Бренте, девятом маркизе Кейтерэме. Она назвала бы его “обалдуем”, если бы знала это слово.

– У отца все отлично. Ему бы только не расставаться с Чимнизом.

– Понимаю. Знаешь, Эйлин, я всегда считала, что сдавать Чимниз в аренду – недопустимо. Это же исторический памятник! Им нельзя торговать.

– Должно быть, при дяде Генри там было чудесно, – с легким вздохом сказала Бандл.

– Генри всегда был человеком долга.

– Подумать только, какие люди там бывали, – продолжала подлизываться Бандл. – Все европейские знаменитости.

Леди Кейтерэм вздохнула:

– По правде говоря, в этих стенах не раз вершились судьбы государств. Если бы только твой отец… – Она горестно покачала головой.

– Политика утомляет отца, а по-моему, это безумно интересно, особенно если знаешь всю эту кухню.

Бандл лгала с вдохновением – даже не покраснела. Тетка удивленно посмотрела на нее:

– Отрадно слышать. Мне всегда казалось, что тебя интересуют только одни развлечения.

– Да, так было раньше.

– И правда, ты еще очень молода, – задумчиво проговорила леди Кейтерэм. – С твоими данными да при удачном замужестве ты могла бы стать хозяйкой престижного политического салона.

Бандл стало не по себе, ей вдруг показалось, что тетка прямо сейчас выудит откуда-нибудь подходящего для нее супруга.

– Но я еще не готова, я так мало знаю.

– Это дело поправимое, – оживилась леди Кейтерэм. – У меня много нужной литературы.

– Спасибо, тетя Марсия, – поблагодарила Бандл и перешла в наступление. – Вы случайно не знакомы с миссис Макатта?

– Конечно, знакома. Очень достойная дама, и умница необыкновенная. Вообще-то я не одобряю женщин, которые баллотируются в парламент. Мы можем влиять на политику иными способами, более подобающими женщине. – Она помедлила, безусловно, вспомнив, как заставила своего мужа заняться политикой и каким огромным успехом увенчались их общие усилия. – Но времена меняются. Деятельность миссис Макатта очень важна для нашей страны, в особенности для наших женщин. И кому как не женщине заниматься подобными проблемами! Тебе было бы весьма полезно с ней встретиться.

Бандл вздохнула:

– На следующей неделе она будет на приеме у Джорджа Ломакса. Он пригласил отца, который конечно же не поедет, но ему и в голову не пришло пригласить меня. Наверно, он считает меня дурочкой.

Леди Кейтерэм уже не сомневалась в том, что с ее племянницей произошла чудесная перемена. Может, она успела пережить несчастную любовь? Леди Кейтерэм считала, что любовные неудачи очень полезны молодым девицам. Это заставляет их серьезнее относиться к жизни.

– Джордж Ломакс, думаю, не имеет ни малейшего представления о том, как ты повзрослела. Эйлин, дорогая, я непременно переговорю с ним.

– Он меня не любит, – посетовала Бандл, – и ни за что не пригласит.

– Чепуха! Я сама займусь этим. Я знала Джорджа, когда он был вот таким крохой. – И она чуть приподняла ладонь над полом. – Он будет только рад мне угодить. Я объясню ему, как важно в наше время, чтобы молодые девушки нашего круга заботились о благе государства.

Бандл чуть было не воскликнула: “Слушайте! Слушайте!”[16] – но сдержалась.

– А теперь я поищу для тебя какую-нибудь литературу. Мисс Коннор! – поднявшись с кресла, пронзительным голосом позвала леди Кейтерэм.

Тут же появилась очень опрятная секретарша с испуганным взглядом, которой и повелели немедленно отыскать такие-то и такие-то издания.

На Брук-стрит Бандл возвращалась с охапкой удручающе скучных книг.

Она позвонила Джимми Тесиджеру. Тот сразу ликующим голосом сообщил:

– Удалось! Хотя пришлось здорово поднапрячься с Биллом. Он вбил себе в башку, что там я буду как ягненок среди волков. Но в конце концов я его уговорил. Теперь у меня много всякой ерунды, и я ее изучаю. Знаете, “синие книги” и “белые книги”[17]. Смертельная скукотища, но, раз взялся за дело, надо быть на высоте. Вы когда-нибудь слышали о пограничном конфликте в Санта-Фе?

– Никогда, – честно призналась Бандл.

– А я вот как раз пытаюсь вникнуть. Он длится уже годы и страшно запутан. Это будет мой конек.

– У меня тоже полно этой ерунды, мне тетя Марсия дала.

– Какая тетя?

– Тетя Марсия, жена покойного дяди Генри. Она очень интересуется политикой и, честно говоря, пообещала устроить мне приглашение к Джорджу.

– Не может быть! Нет-нет, я хотел сказать, что это будет замечательно. – Джимми помолчал и вдруг попросил:

– Давайте не будем говорить об этом Лорен?

– Может, и правда не стоит.

– Ей будет обидно, но вы ведь понимаете, что ей лучше держаться подальше от всего этого.

– Да.

– Нельзя допустить, чтобы такая девушка подвергалась опасности.

Бандл отметила про себя, что мистеру Тесиджеру явно не хватает такта. То, что подвергается опасности она, по-видимому, совершенно его не беспокоило.

– Вы меня слышите? – спросил Джимми.

– Да-да, я просто задумалась.

– А, понятно. Вы будете завтра на дознании?

– Да, а вы?

– Я тоже. Кстати, вечерние газеты все-таки сообщили о смерти Роналда, но в самом углу, петитом[18]. Я-то думал, что они устроят из этого сенсацию.

– Я тоже.

– Ладно, пора за работу. Спешу узнать, почему Боливия послала нам ноту протеста.

– Да и мне надо много чего вызубрить! Вы, наверное, весь вечер убьете на эту чепуху?

– Придется. А вы?

– Скорее всего. Пока!

Оба лгали самым беззастенчивым образом. Джимми Тесиджер собирался поужинать с Лорен Уэйд. Ну а Бандл, повесив трубку, надела платье, принадлежавшее ее горничной, и вышла из дома, размышляя, как удобней добраться до клуба “Семь циферблатов”, – на автобусе или на метро.