Текст книги "Выпуск 1. Том 8"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился человек в шоферской ливрее, он опасливо вглядывался во тьму. Бобби! Он поднял руку, приглашая войти, и скрылся в доме, оставив дверь открытой.

Франки вышла из своего укрытия и направилась к дому. Ни в одном окошке не было света. Полная тишь и темнота.

Франки осторожно переступила через порог и очутилась в темном коридоре. Она остановилась, вглядываясь в мрак.

– Бобби? – прошептала она. И вдруг насторожилась. Почему ей так знаком этот запах – этот тяжелый, приторный запах?

В тот миг, когда ее осенило – хлороформ! – сильные руки обхватили ее сзади. Она открыла рот, чтобы крикнуть, но на него шлепнули мокрую тряпку. Сладкий, неотвязный запах проник в ноздри. Она отчаянно боролась – изгибалась, выворачивалась, лягалась, но все напрасно – силы ее убывали. В ушах стоял гул, она чувствовала, что задыхается. А потом она потеряла сознание…

Глава 28
В последнюю минуту

Когда Франки пришла в себя, первые ее ощущения были весьма отвратительны. Проснуться после того, как тебя усыпили хлороформом, – никому такого не пожелаешь. Она лежала на очень жестком деревянном полу, руки и ноги у нее были связаны. С трудом перевернувшись, она чуть не ударилась со всего размаху о разбитый ящик для угля. Потом она снова пыталась двигаться, преодолевая дурноту, но не очень-то получалось.

Несколько минут спустя Франки смогла если не сесть, то хотя бы начать соображать.

Где-то рядом послышался слабый стон. Она огляделась по сторонам. Судя по всему, она находилась в некой мансарде. Свет проникал только через слуховое окно в крыше, и сейчас его почти не было. Через несколько минут вообще стемнеет. К стене было прислонено несколько картин в сломанных рамках, еще имелась полуразвалившаяся кровать, несколько сломанных стульев и уже упоминавшийся угольный ящик.

Похоже, стон доносился из угла.

Веревки были затянуты не слишком крепко, и потому как-то можно было двигаться… Она поползла по пыльному полу.

– Бобби! – вырвалось у нее.

Да, это был Бобби, тоже со связанными руками и ногами. А рот его был обвязан тряпкой.

Узел этой тряпки он как-то сумел ослабить. Франки как могла стала ему помогать, пользуясь тем, что путы на ее руках не были накрепко затянуты. В конце концов она содрала тряпку зубами.

– Франки! – с трудом разлепив губы, слабо воскликнул Бобби.

– Я рада, что мы опять вместе, – сказала Франки. – Но нас, похоже, облапошили.

– Похоже, – угрюмо согласился Бобби, – что называется, «поймали на живца».

– Как они тебя сцапали? – спросила Франки. – Уже после того, как ты мне написал?

– Написал? Ничего я тебе не писал.

– Не писал? – в ужасе воскликнула Франки, широко распахнув глаза. – Какая же я идиотка! И в письме еще весь этот вздор насчет того, чтобы я никому ни слова.

– Послушай, Франки, давай я расскажу тебе обо всем, что со мной случилось – по порядку, а потом ты мне.

Бобби описал свои приключения в Грэндже и их зловещий финал.

– Очнулся я в этой проклятой дыре, – сказал он. – На подносе была кое-какая еда и питье. Я был ужасно голоден и сразу все съел и выпил. Туда, наверно, что-то подмешали, потому что я почти сразу уснул. Какой сегодня день?

– Пятница.

– А меня изволтузили в среду вечером. Черт подери, и все это время я был, можно сказать, без сознания. Ну теперь твоя очередь, Франки. Что с тобой-то приключилось?

Франки подробно поведала обо всем, начав с того, что сумела выведать у почтенного мистера Спрэга, и до той минуты, когда увидела в дверном проеме человека в шоферской ливрее, абсолютно уверенная, что это он, Бобби.

– А затем мне заткнули рот тряпкой, намоченной в хлороформе, – закончила она. – И.., ох, Бобби, меня только что стошнило в угольный ящик!

– До чего же ты ловкая. Франки, – добродушно сказал Бобби. – Прямо в ящик… И это со связанными руками, не говоря уже о прочем. Ну да ладно, давай думать, что будем делать дальше. Удача нам изменила, и теперь как-то надо выкручиваться.

– Если б только я сказала Роджеру о твоем письме, – посетовала Франки. – И ведь хотела, да побоялась что-нибудь сделать не так…

– А значит, никто не знает, где мы, – печально констатировал Бобби. – Милая моя Франки, ну и в скверную я тебя втянул историю.

– Да, мы себя явно переоценили, – удрученно заметила Франки.

– Одно я не могу понять: почему они сразу нас не прикончили, – задумчиво пробормотал Бобби. – Ведь для Николсона человека убить, что раз плюнуть.

– У него свои планы, – сказала Франки, и по ее телу прокатилась легкая дрожь.

– Нам тоже не мешало бы разработать что-нибудь вроде плана. Надо как-то выпутываться, Франки. Что будем делать?

– А что, если покричать? – предложила Франки.

– Можно, – сказал Бобби. – Вдруг кто мимо пойдет и услышит. Хотя на это надежда слабая, иначе Николсон и тебе бы засунул кляп. Погоди, погоди.., у тебя руки связаны не так крепко, как у меня. Давай-ка попробую развязать веревки зубами.

Следующие пять минут Бобби с таким напором вгрызался в узлы, что нельзя не помянуть добрым словом его дантиста.

– Поразительно, как запросто все это получается в книжках, – сказал он, тяжело дыша от напряжения. – Боюсь, от всех моих стараний никакого толку.

– Толк есть, – сказала Франки. – Рукам стало свободнее. Осторожно! Кто-то идет.

Она откатилась от Бобби. Кто-то поднимался по лестнице тяжелыми, внушительными шагами. Под дверью вспыхнула полоска света. Потом послышался поворот ключа в замке, и дверь медленно отворилась.

– Ну и как тут мои пташки? – донесся до них голос доктора Николсона.

В одной руке он держал свечу, и хотя шляпа его была надвинута чуть ли не на нос, а фигуру скрывало свободного покроя пальто с поднятым воротником, его сразу выдавал этот ледяной голос… Бесцветные глаза поблескивали за толстыми стеклами очков…

Он игриво покачал головой.

– Так глупо попасться – это вас недостойно, дорогая моя леди, – сказал он.

Оба пленника молчали. Да и что было говорить – все козыри в данный момент были на руках у Николсона.

Он поставил свечу на стул.

– Дайте-ка на всякий случай посмотрю, удобно ли вам.

Он проверил узлы на веревках Бобби, одобрительно кивнул и подошел к Франки. Теперь он покачал головой.

– Как мне справедливо напоминали в юности, пальцы появились раньше вилок – а зубами начали орудовать еще раньше, чем пальцами, – заметил он. – Я вижу, зубы вашего молодого друга изрядно потрудились.

В углу стоял тяжелый со сломанной спинкой стул. Николсон поднял Франки, перенес на стул и крепко к нему привязал.

– Не слишком неудобно, надеюсь? – поинтересовался он. – Ну, да это ненадолго.

Франки обрела дар речи.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросила она.

Николсон прошел к двери и взял свечу.

– Леди Франсез, вы все язвили по поводу того, что я слишком люблю несчастные случаи. Возможно, вы правы. Так или иначе я собираюсь отважиться на еще один несчастный случай.

– Что это значит? – спросил Бобби.

– Что значит? Ну так и быть, скажу. Леди Франсез Деруэнт, сидя за рулем своего автомобиля – ее шофер находится рядом, – ошибается поворотом и едет по заброшенной дороге, которая ведет к открытому карьеру. Автомобиль срывается вниз. Леди Франсез и ее шофер погибают.

После недолгого молчания Бобби сказал:

– Но мы можем и не погибнуть. Иной раз случаются осечки. Как тогда, в Уэльсе.

– М-да, ваша сопротивляемость морфию поистине невероятна и очень, на мой взгляд, огорчительна, – сказал Николсон. – Но на сей раз можете не беспокоиться. Когда ваши тела обнаружат, и вы, и леди Франсез будете наверняка мертвы.

Бобби невольно пробрала дрожь. Тон Николсона был каким-то странным – так, наверное, говорит художник, обдумывающий свой шедевр.

«Все эти его фокусы доставляют ему удовольствие, – мелькнуло в голове у Бобби. – Это несомненно».

Нет уж, он постарается больше не давать Николсону повода для удовольствия.

– Вы совершаете ошибку, – небрежным тоном заметил он. – Особенно в отношении леди Франсез.

– Да, – сказала Франки. – В вашей фальшивке вы написали, чтобы я никому ничего не говорила. Что ж, я сделала только одно исключение. Сказала Роджеру Бассингтон-Ффренчу. Ему все известно. И если со мной что-нибудь случится, он будет знать, чьих это рук дело. Лучше бы вам отпустить нас и побыстрее покинуть Англию.

Николсон заговорил не сразу.

– Блеф.., вот как это называется.

Он повернулся к двери.

– А что с вашей женой, мерзавец вы этакий? – крикнул ему вслед Бобби. – Ее вы тоже убили?

– Пока жива, – сказал Николсон. – Правда, не знаю, сколько ей еще осталось. Все зависит от обстоятельств.

Он издевательски отвесил им изящный поклон.

– Au revoir[38], – сказал он. – Чтобы закончить необходимые приготовления, мне потребуется несколько часов. Так что успеете все обсудить. Чтобы не лишить вас этого удовольствия, я не стану затыкать вам рот. Ну что, оценили мое великодушие? А если вздумаете звать на помощь, я вернусь и приму соответствующие меры.

Он ушел и запер за собой дверь.

– Вранье, – сказал Бобби, – Сплошное вранье. Такого просто не может случиться.

Однако сердце его говорило другое: «такое» вот-вот случится – с ним и с Франки.

– В романах спасение приходит в самый последний момент, – сказала Франки, стараясь говорить бодрым голосом, будто на что-то еще надеялась. Но на самом деле она ни на что уже не рассчитывала. А уж если откровенно – она совсем пала духом.

– Нет, это невозможно, – сказал Бобби, словно молил кого-то. – Это просто какое-то наваждение. Да и Николсон какой-то.., ну какой-то ненастоящий. Хоть бы и нам кто-нибудь помог в последнюю минуту.., но кто бы это мог сделать? Не представляю.

– Ну почему я не сказала Роджеру, – всхлипнула Франки.

– А может, Николсон все-таки поверил твоему, как он говорит, блефу? – осторожно предположил Бобби.

– Едва ли. Уж слишком этот мерзавец умен.

– Для нас-то он точно оказался слишком умен, – хмуро заметил Бобби. – Знаешь что мне кажется самым обидным?

– Нет. Что?

– Что даже теперь, когда нас вот-вот отправят на тот свет, мы так и не выяснили, кто такой Эванс.

– Давай спросим Николсона, – предложила Франки. – Знаешь.., последняя воля приговоренных к казни.. Он не может нам в этом отказать. Мне тоже было бы обидно – умереть, так ничего и не узнав.

После недолгого молчания Бобби сказал:

– Как по-твоему, нам стоит звать на помощь.., это хоть какой-то шанс. Других, похоже, не предвидится.

– Пока погоди, – сказала Франки, – Во-первых, едва ли кто-нибудь нас услышит.., он не стал бы так рисковать.., а во-вторых, когда вот так сидишь и ждешь, что тебя вот-вот прикончат, так хочется с кем-нибудь поговорить… Бобби, иначе я просто не выдержу… Давай не будем кричать до самой последней минуты. Так.., так здорово, что ты рядом и я могу.., поговорить с тобой. – Ее голос чуть дрогнул.

– Я втянул тебя в жуткую историю. Франки.

– О, пожалуйста, не переживай. Попробовал бы ты меня не втянуть… Я сама все это затеяла… Как ты думаешь, Бобби, ему действительно удастся? Ну.., с нами расправиться?

– Весьма вероятно. Он ведь чудовищно умен и изворотлив.

– Бобби, теперь-то ты веришь, что это он убил Генри Бассингтон-Ффренча?

– Ну если у него была такая возможность…

– Была.., при одном условии – что Сильвия Бассингтон-Ффренч его сообщница.

– Франки!

– Понимаю. Я тоже ужаснулась, когда мне это пришло в голову. Но все сходится. Почему она не замечала столь очевидных вещей, когда дело касалось ее мужа, почему так упрямилась, когда мы ее уговаривали направить Генри не в Грэндж, а в какую-нибудь другую лечебницу. К тому же, когда раздался выстрел, она была в доме…

– Возможно, она сама и стреляла.

– Ну что ты, нет!

– Почему нет! А потом отдала ключ от кабинета Николсону, чтобы тот сунул его в карман Генри.

– Бред какой-то, – сказала Франки безнадежным тоном. – Будто смотришь в кривое зеркало. Вполне нормальные, приятные люди вдруг оказываются злодеями. Нет, ведь должно быть что-то, что отличало бы преступников от приличных людей – например, форма бровей, или ушей, или что-то еще.

– Господи! – вдруг воскликнул Бобби.

– Ты что?

– Франки, тот тип, который к нам сюда приходил, – не Николсон.

– Ты что, с ума сошел? Кто же еще?

– Не знаю.., только не Николсон. Я чувствовал.., я все время чувствовал, что тут что-то не то, но никак не мог сообразить, и только теперь, когда ты сказала про уши, вспомнил… Когда я в тот вечер наблюдал за Николсоном через окно, то обратил внимание на его уши – мочки у него полностью срослись с щеками. А у этого типа мочки вовсе не такие.

– Но что это значит? – упавшим голосом спросила франки.

– То, что это был очень умелый актер, выдававший себя за Николсона.

– Но почему.., и кто это мог быть?

– Бассингтон-Ффренч, – прошептал Бобби. – Роджер Бассингтон-Ффренч. Мы сразу все точно вычислили, а потом – вот идиоты-то – сами себя запутали, пошли по неверному следу.

– Бассингтон-Ффренч, – прошептала Франки. – Должно быть, это и правда он. Ведь когда я намекнула Николсону на его причастность ко всем этим несчастным случаям, при этом присутствовал только Роджер.

– Значит, так оно и есть, – сказал Бобби. – У меня еще была какая-то надежда, что Роджер Бассингтон-Ффренч каким-то чудом разыщет нас, но теперь надеяться не на что. Руки и ноги у нас с тобой накрепко связаны. Мойра – тоже узница. А больше никто не знает, где мы. Стало быть, игра окончена.

Едва Бобби договорил, над их головами послышался какой-то шум. И тотчас из слухового окошка кто-то с ужасающим треском свалился в комнату.

В кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть.

– Что за черт… – начал Бобби. Из-под осколков донесся голос:

– Б-б-б-бобби.

– Черт меня подери! – воскликнул Бобби. – Да это же Бэджер!

Глава 29
Рассказ Бэджера

Нельзя было терять ни минуты. Этажом ниже уже слышались какие-то звуки.

– Да скорее же, балбес ты эдакий! – нервничал Бобби. – Стащи с меня башмак! Не спорь и ни о чем не спрашивай! Как-нибудь его сдерни и швырни на середину комнаты, а потом марш под кровать! Да живее, ты!

По лестнице кто-то поднимался. В замке заскрипел ключ.

На пороге со свечой в руке появился поддельный Николсон.

Он увидел Бобби и Франки в прежнем положении, но на полу посреди комнаты появилась куча битого стекла, а посреди нее башмак!

Николсон перевел удивленный взгляд с башмака на Бобби. Левая нога Бобби была разута.

– Ловко, мой юный друг, очень ловко, – сухо сказал он. – Вы настоящий акробат.

Он проверил веревки, которыми Бобби был связан, и сделал еще несколько узлов. Потом с любопытством на него посмотрел.

– И как это вы исхитрились добросить башмак до окна? Просто невероятно. В вас есть что-то от Гудини[39], мой друг.

Бросив подозрительный взгляд на обоих узников и на разбитое слуховое окно, лже-Николсон, пожав плечами, вышел.

– Бэджер, давай сюда!

Бэджер вылез из-под кровати. У него был с собой складной нож, и он очень споро освободил Бобби и Франки от пут.

– Так-то оно лучше, – сказал Бобби, потягиваясь. – Ух! Я весь задеревенел! Ну, Франки, что ты скажешь насчет нашего дружка Николсона?

– Да, ты прав, – сказала Франки. – Это Роджер Бассингтон-Ффренч. Теперь я это точно поняла. Но все равно, как он здорово копирует Николсона.

– Все дело только в голосе и пенсне, – сказал Бобби.

– В Оксфорде я учился с одним Бассингтон-Ффренчем, – сказал Бэджер. – К-к-классно всех изображал. Однако малый был с дрянцой. Скверная с ним вышла история – п-п-подделал на чеке подпись своего п-п-па-паши. П-п-правда, старик это з-з-замял.

Бобби и Франки в тот же миг невольно подумали об одном и том же: Бэджер, которого они так боялись посвящать в свои дела, оказывается, мог бы сообщить им весьма немаловажные факты.

– Подделал подпись, – задумчиво сказала Франки. – То письмо от твоего имени, Бобби, было мастерски подделано. Интересно, откуда у него образец твоего почерка?

– Если он в сговоре с Кэйменами, то, вероятно, видел мое письмо, ну то, насчет Эванса.

Тут подал голос Бэджер:

– Ч-ч-что будем делать д-д-дальше? – жалобно спросил он.

– Займем удобную позицию за дверью, – сказал Бобби. – И когда наш приятель вернется, а будет это, сдается мне, не так уж скоро, накинемся на него и устроим ему сюрпризец, который он запомнит надолго. Что скажешь на это, Бэджер? Ты готов?

– О, вполне.

– А ты, Франки, как услышишь его шаги, сразу садись на стул. Он увидит, что ты на месте, и, ничего не подозревая, войдет.

– Хорошо, – сказала Франки. – А как только вы с Бэджером его повалите, я сразу к вам на помощь – укушу его за лодыжку или еще что-нибудь придумаю.

– Как это по-женски, – одобрительно произнес Бобби. – А теперь давайте сядем на пол поближе друг к другу и послушаем Бэджера. Я хочу знать, благодаря какому чуду он свалился нам на головы.

– В-в-видишь ли, когда ты уехал, я оказался в довольно затруднительном п-п-положении.

Он замолчал. Мало-помалу они выудили у него все: то была целая повесть о долгах, кредиторах и судебных исполнителях – драма в обычном для Бэджера духе. Бобби не оставил ему никакого адреса, сказал только, что поведет «бентли» в Стейверли. Вот Бэджер и поехал в Стейверли.

– П-п-подумал, может, у т-т-тебя найдется для меня п-п-пятерка, – объяснил он.

Бобби ощутил укол совести. Он приехал в Лондон, чтобы помочь другу в его рискованном предприятии, а сам вскоре вероломно его бросил, ринувшись вместе с Франки на поиски преступника. И даже теперь верный Бэджер ни словом его не попрекнул.

Бэджер никоим образом не хотел подводить Бобби в его таинственных делах, но полагал, что такой автомобиль, как зеленый «бентли», в небольшом Стейверли нетрудно будет отыскать и без чьей-либо помощи.

По правде сказать, он натолкнулся на него еще до того, как приехал в Стейверли, – «бентли» стоял у какой-то пивной, и в нем никого не было.

– В-в-вот я и подумал, дай-ка устрою тебе сюрприз, понимаешь? Смотрю, на заднем сиденье валяются какая-то одежка, тряпки, а вокруг никого. Я влез в автомобиль и прикрылся всем этим тряпьем. Сейчас, думаю, Бобби просто обалдеет.

А на самом деле произошло вот что: из пивной вышел шофер в зеленой ливрее, и Бэджер, вглядевшись в него из своего укрытия, просто обомлел – это был совсем не Бобби. Ему показалось, правда, что он где-то уже видел этого малого, но вспомнить, кто это, он не мог. Тот сел за руль и поехал.

Бэджер попал в абсолютно дурацкое положение и не знал, как ему теперь выкрутиться. Всякие объяснения да извинения – дело непростое, и особенно, если объясняться предстоит с человеком, который ведет автомобиль со скоростью шестьдесят миль в час. Бэджер решил затаиться, а когда автомобиль остановится, незаметно улизнуть.

Автомобиль наконец приехал сюда, к Тюдоровскому коттеджу. Шофер завел его в гараж, но, уходя, захлопнул дверь, и Бэджер стал вроде как узником. В стене было небольшое оконце, и примерно полчаса спустя Бэджер увидел в него, как появилась Франки, сначала она пряталась за сосенками, затем как-то странно заухала и.., вошла в дом.

Все это здорово Бэджера озадачило. Он сразу почуял что-то неладное. На всякий случай он решил хорошенько оглядеть все вокруг и попробовать разобраться в том, что тут происходит. Воспользовавшись разбросанными в гараже инструментами, он сумел отпереть дверь и отправился на разведку. На первом этаже все окна были закрыты ставнями, но он подумал, что, если взобраться на крышу, можно заглянуть в кое-какие окна верхнего этажа. Попасть на крышу было несложно: вдоль стены гаража шла вверх очень даже удобная для этого труба, по ней он залез на крышу гаража, а оттуда на крышу коттеджа. Там он осторожненько подполз к слуховому окошку.., а далее собственный вес Бэджера довершил остальное и.., привел его, так сказать, к искомому объекту…

Бэджер закончил наконец свое повествование, и Бобби с облегчением вздохнул.

– И все-таки это чудо.., что ты здесь – чудо из чудес! – благоговейно произнес он. – Если бы не ты, дружище, через час, не позже, мы с Франки превратились бы в парочку холодненьких трупиков.

Он коротко поведал Бэджеру об их с Франки действиях. Однако незадолго до финала ему пришлось прервать свой рассказ.

– Кто-то идет. Франки, давай быстрее на место. Преподнесем нашему лицедею хорошенький сюрприз.

Франки с несчастным видом устроилась на сломанном стуле. Бэджер и Бобби спрятались за дверью.

Шаги раздавались все ближе, ближе – вот под дверью показалась полоска света, в замке повернулся ключ – дверь распахнулась. Свеча высветила удрученно поникшую на стуле Франки. Их тюремщик переступил порог.

И тут на него с ликованием накинулись Бэджер и Бобби.

Дальше все было сделано быстро и довольно лихо. Не ожидавший нападения, противник был сбит с ног, выпавшую из его рук свечу подхватила Франки, и через несколько секунд дружная троица уже взирала со злорадством на свою жертву, крепко связанную теми же веревками, которыми совсем недавно были связаны Бобби и Франки.

– Добрый вечер, мистер Бассингтон-Ффренч, – сказал Бобби. Торжество, звучавшее в его голосе, было несколько жестоким, но кто решился бы его упрекнуть? – Славная ночка для похорон!