Текст книги "Приключение рождественского пудинга"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Что было потом?

– Потом меня позвал майор Рич. Он стоял вот здесь, в дверях, сказал, что совсем забыл про турецкие сигареты для миссис Спенс, и велел мне быстренько за ними сбегать. Я принес их сюда, в гостиную, и положил на стол.

Мистера Клейтона уже, ясное дело, не было, я тогда подумал, что он давно ушел, чтобы успеть на свой поезд.

– И никто больше не приходил сюда? Пока отсутствовал майор Рич, а вы были на кухне?

– Нет, сэр, никто.

– Вы уверены в этом?

– Как тут будешь уверен, сэр. Но, думаю, я услышал бы как звонят.

Пуаро покачал головой. Действительно, разве можно быть уверенным? В любом случае, никто из остальных приглашенных не мог быть этим таинственным визитером.

Макларен в это время был с приятелем в клубе; к Спенсам пришли друзья, а после их ухода они сразу отправились в гости к майору Ричу; Маргарита Клейтон болтала с подругой по телефону. И потом, разве кто-нибудь из них рискнул бы идти за Клейтоном в квартиру, где находился слуга и куда с минуты на минуту мог вернуться хозяин? Нет, их Пуаро не подозревал… Он все еще надеялся, что в последнюю минуту обнаружится таинственный незнакомец, кто-то из безупречного прошлого мистера Клейтона. Скажем, случайно увидел его на улице, прокрался за ним сюда и зарезал его кинжалом. А потом спрятал труп в сундуке и попросту ушел, никем не замеченный. В общем, настоящая мелодрама, такое встречается разве что в приключенческих романах. Словом, история под стать самому испанскому сундуку.

Пуаро подошел к злополучному сундуку и стал открывать крышку. Она поднималась легко и бесшумно.

– Сундук вымыт внутри, сэр. Я распорядился, – робко промолвил Берджес.

Пуаро, наклонившись, заглянул внутрь и вдруг издал легкое восклицание. Нагнувшись еще ниже, он провел рукой по стенкам сундука.

– Вот эти отверстия в задней стенке! И с этой стороны. Похоже, что их проделали совсем недавно.

– Какие отверстия, сэр? – Слуга тоже заглянул в сундук. – Не знаю, сэр. Я их никогда раньше не замечал.

– Они действительно почти незаметны. Их кто-то специально просверлил. Как вы думаете, зачем?

– Не знаю, сэр. Может, тут завелся какой-нибудь жучок – из тех, что портят мебель.

– Жучок? – пробормотал Пуаро. – Что-то непохоже.

Он снова отошел в другой конец комнаты.

– Когда вы вернулись с сигаретами, то не заметили никаких перемен в комнате? Скажем, передвинутого стула, стола или еще чего-нибудь?

– Странно, сэр, теперь, когда вы это сказали, я вспомнил… Ширма, которой прикрывают дверь в спальню – чтобы не было сквозняков. Она была сдвинута немного влево.

– Вот так? – Пуаро тут же передвинул ширму.

– Еще левее, сэр… Вот так. – Ширма, ранее лишь наполовину скрывавшая сундук, теперь закрыла его почти полностью.

– Как вы думаете, зачем была передвинута ширма?

– Я ничего не думаю, сэр, «Еще одна мисс Лемон!» – невольно подумал Пуаро.

Но тут Берджес неуверенно добавил:

– Очевидно, чтобы легче было пройти в спальню, если дамы, например, захотят оставить там свои накидки.

– Допускаю. Но могла быть и другая причина.

Берджес вопросительно смотрел на Пуаро.

– Ширма сейчас скрывает от нас сундук и ковер около сундука. Если бы майор Рич ударил ножом мистера Клейтона, то кровь сразу стала бы просачиваться через щели в дне сундука. Это мог бы кто-нибудь заметить, как заметили наутро вы. Поэтому ширму и передвинули.

– Мне это не пришло в голову, сэр.

– А какое здесь освещение, яркое или приглушенное?

– Взгляните сами, сэр.

Лакей ловко задернул шторы и зажег пару настольных ламп. Они бросали мягкий рассеянный свет, при котором едва ли можно было читать. Пуаро поднял голову, посмотрел на люстру.

– Нет, сэр, люстра в тот вечер не горела. Мы ее вообще редко включаем.

Пуаро окинул взглядом полутемную комнату.

– Мне кажется, сэр, при таком освещении пятно трудно было бы заметить, – сказал слуга.

– Пожалуй, вы правы. Итак, зачем же была передвинута ширма?

Берджес зябко поежился.

– Подумать только, сэр, что такой приятный джентльмен, как майор Рич, мог сделать такое.

– Значит, вы даже не сомневаетесь, что это сделал майор Рич? А почему он мог это сделать, Берджес?

– Он ведь был на войне. Может, его там ранили в голову. Говорят, такое бывает: спустя много лет что-то в мозгах разлаживается… Люди тогда сами не знают, что творят.

И говорят, что близким да родственникам достается от них больше всех. Может, так оно и было?

Пуаро посмотрел на Берджеса и, вздохнув, отвернулся.

– Нет, – сказал он, – это было не так. – С проворством фокусника он сунул хрустящую бумажку Берджесу в руку.

– О, благодарю вас, сэр, но, право, не стоит…

– Вы очень помогли мне, – сказал Пуаро, – я вам очень признателен за то, что вы позволили мне осмотреть эту комнату, мебель и этот замечательный сундук. И за ваш рассказ о том вечере. Невероятное никогда не бывает столь уж невероятным. Запомните это. Я считал, что только двое могли совершить это убийство, но я ошибался. Был еще и третий. – Он еще раз окинул взглядом комнату и слегка повел плечами, словно от холода. – Раздвиньте шторы. Пусть здесь будет больше света и воздуха. Это необходимо. А еще тут не мешало бы устроить основательную уборку. Немало понадобится времени, чтобы эта комната очистилась от скверны – от духа ненависти, который все еще здесь витает.

Берджес, разинув рот от удивления, молча подал Пуаро пальто и шляпу. Похоже, он совершенно ничего не понимал, а Пуаро, любивший говорить загадками, явно в веселом настроении, бодрым шагом покинул дом.

8

Придя домой, Пуаро позвонил инспектору Миллеру:

– Кстати, инспектор, где чемодан Клейтона? Его жена сказала, что он захватил с собой чемодан.

– Он оставил его в клубе у швейцара, а потом, должно быть, забыл взять.

– Что в нем было?

– Что берут с собой в таких случаях? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности.

– Все как полагается.

– А что, по-вашему, там должно было оказаться?

Пуаро, видимо, не счел нужным ответить инспектору.

– Теперь о стилете. Советую немедленно допросить женщину, убирающую квартиру миссис Спенс. Узнайте, видела ли она когда-нибудь у них что-либо похожее?

– Миссис Спенс? – Инспектор даже присвистнул. – Вот вы куда гнете? Мы показывали кинжал Спенсам. Они клянутся, что никогда его не видели.

– Спросите их снова.

– Так по-вашему…

– А потом сообщите мне, что они скажут на этот раз.

– Вечно вы мудрите.

– Прочтите «Отелло», Миллер. И вспомните персонажей этой трагедии. Мы пропустили одного из них.

Пуаро повесил трубку, потом набрал номер леди Четертон. Телефон был занят.

Через несколько минут он снова попытался дозвониться, но безуспешно. Тогда он призвал на помощь своего слугу Джорджа и велел ему звонить до тех пор, пока леди Четертон не ответит. Он знал, как она любит болтать по телефону.

Пуаро опустился в кресло, осторожно снял свои лакированные туфли, пошевелил затекшими пальцами и откинулся на спинку.

«Старею, – пробормотал он. – Быстро устаю… – Но тут же не без гордости воскликнул:

– Но серые клеточки еще работают! Правда, не так, как прежде, но все-таки! «Отелло», да-да… Кто упомянул об этой пьесе? Ага, миссис Спенс. Чемодан… Ширма… В позе спящего человека…

Все продумано! Заранее и до мельчайших подробностей.

Убийца наверняка был очень доволен собой…»

Вошел Джордж и доложил, что леди Четертон у телефона.

– Это Эркюль Пуаро, мадам. Могу я побеседовать с вашей гостьей?

– О, разумеется, мосье Пуаро. Вам удалось что-нибудь для нее сделать?

– Пока нет, мадам, но я не теряю надежды.

В трубке раздался нежный голос Маргариты Клейтон.

– Мадам, когда я спросил вас, не заметили ли вы чего-либо необычного в гостиной в тот вечер, вы попытались что-то вспомнить, но не смогли. Может быть, вы имели в виду ширму?

– Ширму? Ну да, конечно. Она была сдвинута.

– Вы танцевали в тот вечер?

– Немного.

– С кем больше всего?

– С Джереми Спенсом. Он прекрасный танцор. Чарлз тоже неплохо танцует, но не так хорошо, как Джереми.

Чарлз танцевал с Линдой Спенс, а потом мы менялись.

Джок Макларен вообще не танцует. Он ставил пластинки, те, что мы просили.

– А потом вы все слушали классическую музыку?

– Да.

Наступила пауза. Ее нарушила Маргарита Клейтон:

– Мосье Пуаро, что.., что все это значит? У вас есть новости для меня?

– Мадам, вы когда-нибудь задумывались над чувствами людей, которые вас окружают?

– Мне... мне кажется, да. – В ее голосе мелькнуло легкое удивление.

– А мне кажется, нет, мадам. Я думаю, вы о них просто не имеете представления. В этом ваша трагедия.

Однако к трагическому концу приходят другие, но не вы.

Один человек сегодня упомянул в разговоре Отелло. Помните, я спросил, не ревновал ли вас муж, и вы мне ответили: «Возможно». Но ответили так беззаботно, как дитя. Так, наверное, ответила бы Дездемона, не подозревающая об опасности, которая ей грозит. Разумеется, она тоже знала, что существует такое чувство, как ревность, но она не понимала его, ибо сама никогда не испытывала ревности, да и вообще была не способна испытать ее. Я думаю, она не знала, что такое всепоглощающая страсть. Она любила мужа романтической любовью, восхищаясь им как героем, она питала чистое и невинное чувство привязанности к своему другу Кассио… Именно потому, что ей самой была неведома страсть, она и сводила мужчин с ума. Вы понимаете, о чем я говорю, мадам?

На другом конце провода опять воцарилось молчание, а затем спокойный, нежный и чуть удивленный голос Маргариты Клейтон произнес:

– Не совсем.., не совсем понимаю…

Пуаро вздохнул, а затем уже обычным деловым тоном добавил:

– Я буду у вас сегодня вечером.

9

Убедить в чем-то инспектора Миллера было довольно сложно. Но Эркюль Пуаро был не из тех, кто легко сдается. В итоге инспектор поворчал и уступил.

– Только не понимаю, при чем здесь леди Четертон?

– Ни при чем. Просто она предоставила убежище своей подруге, вот и все.

– А Спенсы? Как вы узнали?

– Значит, стилет принадлежит все-таки им? Я просто догадался. Джереми Спенс натолкнул меня на эту мысль.

Когда я высказал предположение, что стилет принадлежит Маргарите Клейтон, он решительно заявил, что это не так. – Пуаро сделал паузу. – Что же они вам сказали? – спросил он не без любопытства.

– Признались, что он очень похож на кинжальчик, который у них когда-то был. Но несколько недель тому назад он куда-то затерялся, и они о нем забыли. Полагают, его взял Рич.

– Мистер Джереми действительно очень осторожный человек, – заметил Пуаро. И пробормотал себе под нос:

– Затерялся несколько недель назад. Действительно, все было продумано заранее.

– Что, что?

– Да так… А вот мы и приехали, – сказал Пуаро.

Такси остановилось у дома леди Четертон на Черитон-стрит. Пуаро расплатился с шофером.

Маргарита Клейтон ждала их наверху. Лицо ее застыло, когда она увидела инспектора Миллера.

– Я не думала…

– Не думали, что я захвачу инспектора? Я ведь попросил разрешения прийти с другом.

– Инспектор Миллер не входит в круг моих друзей.

– О, это легко исправить, если вы, миссис Клейтон, захотите, чтобы справедливость восторжествовала. Ваш муж был убит…

– Сейчас и попробуем выяснить, кто его убил, – быстро вмешался Пуаро. – Вы разрешите нам сесть, мадам?

Маргарита Клейтон медленно опустилась на стоявший рядом с ней стул с высокой прямой спинкой и посмотрела на мужчин.

– Прошу вас, – сказал Пуаро, обращаясь к ней и инспектору, – внимательно выслушать меня. Мне кажется, я знаю, что произошло в тот роковой вечер в гостиной у майора Рича… Мы все исходили из предположения, что только у двух человек имелась возможность спрятать труп в сундуке, а именно – у майора Рича и его слуги Уильяма Берджеса. Но мы ошибались – в тот вечер в гостиной был еще третий человек, у которого было не меньше возможностей проделать это.

– Кто же? – иронически спросил Миллер. – Мальчишка-лифтер?

– Нет. Сам Арнольд Клейтон.

– Что? Убитый сам спрятал свое тело? Вы спятили, Пуаро!

– Разумеется, не мертвое, а живое тело. Иными словами, он сам спрятался в сундуке. Такие фокусы проделывались и раньше, история знает их немало. Мертвая невеста из баллады «Ветка омелы», Якимо, задумавший бросить тень на честь Имогены, и так далее. Мне эта мысль пришла в голову, как только я увидел дыры, просверленные в стенке сундука, и к тому же просверленные совсем недавно. Зачем? Чтобы не задохнуться без воздуха. Почему ширма была сдвинута со своего обычного места? Чтобы спрятать сундук, чтобы тому, кто в нем находился, можно было время от времени поднимать крышку, расправлять затекшие члены и, разумеется, лучше слышать, о чем говорят в комнате.

– Но зачем? – воскликнула Маргарита, широко раскрыв глаза. – Зачем Арнольду понадобилось прятаться в сундуке?

– И это спрашиваете вы, мадам? Ваш муж был ревнив. Ревнив. И очень скрытен. «Человек в себе», – как выразилась ваша приятельница миссис Спенс. Его обуревала ревность, она становилась все сильнее, она терзала его. Была или не была его жена любовницей майора? Он терялся в догадках и жаждал узнать правду. Так возникла «телеграмма из Шотландии», телеграмма, которую никто не посылал и поэтому никто не видел. Свой дорожный чемоданчик он почему-то оставляет в клубе. Визит к майору, когда Клейтон уверен, что того нет дома… Он говорит слуге, что оставит записку, но, как только тот уходит, просверливает дыры в сундуке, передвигает ширму и залезает в сундук. Сегодня все прояснится, думал он. Возможно, его жена задержится после ухода последнего из гостей или же уйдет со всеми, а потом вернется! В этот вечер доведенный до отчаяния, истерзанный ревностью муж рассчитывал узнать правду…

– Надеюсь, вы не станете утверждать, что он сам пырнул себя ножом? – В голосе Миллера зазвучала явная насмешка.

– Нет, это сделал другой. Тот, кто знал, что он там.

Это, бесспорно, было убийство. Заранее подготовленное и тщательно продуманное. Вспомним персонажи из «Отелло». Сейчас нас интересует Яго. Кто-то исподволь очень искусно внушает Клейтону мысль об измене. Честный Яго, верный друг, человек, которому доверяют! И Арнольд Клейтон верил своему Яго. Он позволил разжечь в себе ревность, довести ее до предела. Самому ли ему пришла в голову мысль спрятаться в сундуке или же ему рассказали о нечто подобном? Так или иначе, решение принято. А стилет, похищенный несколько недель назад у Спенсов, терпеливо ждет свою жертву. Наступает роковой вечер. Лампы льют приглушенный свет, играет проигрыватель, гости танцуют, а тот, кто не танцует, подбирает пластинки у столика рядом с испанским сундуком, спрятанным за сдвинутой ширмой. Скользнуть незаметно за ширму, поднять крышку, ударить кинжалом – рискованно, смело, но.., так просто!

– Клейтон мог закричать!

– Нет, ибо он спал, – ответил Пуаро. – По словам слуги, он лежал в позе спящего человека – точнее, одурманенного сильной дозой снотворного. И только один человек мог дать ему снотворное – тот, с кем он пил вино, перед тем как уйти из клуба.

– Джок? – В голосе Маргариты Клейтон прозвучало искреннее, почти детское удивление. – Джок? Нет-нет!

Добрый, славный Джок. Я знаю его целую вечность! Зачем ему было это делать?..

Пуаро в упор посмотрел на нее.

– Зачем, мадам, два итальянца дрались на дуэли? Зачем тот юноша лишил себя жизни? Джок Макларен не умеет выражать свои чувства словами. Он смирился с ролью преданного друга вашей семьи, но тут появляется майор Рич. Нет, это уж слишком! Еще одного соперника он вынести не может. В отуманенном ненавистью и страстью мозгу рождается план – безукоризненно продуманный план убийства – двойного убийства, ибо майора, без сомнения, признают виновным в смерти Клейтона. Убрав вашего мужа и майора Рича с дороги, он надеялся в дальнейшем получить вас. Он верит, что вы наконец оцените его, мадам. И вы бы это сделали, не так ли?

Она смотрела на него округлившимися от ужаса глазами. Почти не отдавая себе отчета в том, что говорит, она едва слышно прошептала:

– Да, возможно… Я не знаю…

И тут в разговор вмешался инспектор:

– Все это очень здорово, Пуаро. Но где доказательства?

Все это может быть просто вашей фантазией.

– Это правда.

– Но все же, где доказательства? Где улики? Мы даже не можем предъявить ему обвинение.

– Вы ошибаетесь. Я уверен, что Макларен сам сознается, как только вы ему все это расскажете. Сознается, если поймет, что миссис Клейтон все известно!..

Помолчав, Пуаро добавил:

– Ибо, узнав это, он поймет, что проиграл… Что столь безукоризненно исполненное убийство оказалось напрасным.

Неудачник

1

Лили Маргрейв нервным движением расправила лежавшие на колене перчатки и украдкой взглянула на человека, сидевшего в просторном кресле напротив нее.

Она, разумеется, слышала о знаменитом сыщике Эркюле Пуаро, но воочию видела его впервые, и его нелепая внешность отнюдь не оправдывала ее ожиданий. Неужели наделавшие столько шуму дела распутал этот потешный яйцеголовый человечек с огромными усами? Да и ведет он себя как-то несолидно. Сейчас, например, аккуратнейшим образом складывает пирамиды из цветных кубиков и, похоже, увлечен этой забавой куда больше, чем ее рассказом.

Однако стоило ей замолчать, как человечек поднял голову и метнул на нее неожиданно острый взгляд.

– Продолжайте, мадемуазель, прошу вас. Не думайте, что я отвлекся. Я весь внимание, поверьте.

И как ни в чем не бывало снова занялся своей дурацкой пирамидой, а обескураженной Лили ничего не оставалось, как рассказывать дальше.

Речь шла о чудовищном преступлении, но голос девушки был так ровен и бесстрастен, а повествование так лаконично, что казалось, будто ее весь этот ужас совершенно не трогает.

– Надеюсь, – озабоченно сказала девушка, изложив все, что считала нужным, – я ничего не упустила.

Пуаро в ответ энергично закивал и резким движением смешал кубики, потом откинулся на спинку кресла, сложил кончики пальцев и, уставившись в потолок, принялся подытоживать услышанное.

– Итак, десять дней назад был убит сэр Рубен Эстуэлл.

Позавчера в связи с этим был арестован его племянник, Чарлз Леверсон, против которого имелись весомые улики – вы поправите меня, мадемуазель, если я что-то напутаю.

В день убийства сэр Рубен допоздна работал в своем кабинете на втором этаже, в так называемой Башне. Мистер Леверсон вернулся домой поздно ночью и открыл входную дверь своим ключом. Дворецкий, чья комната находится как раз под кабинетом, слышал, как молодой человек ссорился с дядюшкой. Вдруг раздался звук падения чего-то тяжелого и приглушенный крик. Дворецкий забеспокоился и уже хотел было подняться наверх и посмотреть, что там происходит, но услышал, как мистер Леверсон выходит из кабинета, весело насвистывая. Дворецкий успокоился и лег спать, но утром горничная обнаружила сэра Рубена мертвым возле письменного стола: ему проломили голову чем-то тяжелым. Насколько я понимаю, дворецкий не сразу сообщил об услышанном полиции. Впрочем, это-то как раз естественно, не так ли, мадемуазель?

– Простите? – встрепенулась Лили, которую этот неожиданный вывод застал врасплох.

– Согласитесь, мадемуазель, в подобных случаях всегда нужно принимать во внимание человеческую природу.

В вашем рассказе – замечательном, кстати говоря, рассказе без единого лишнего слова – фигурируют просто персонажи, а мне всегда важно определить, что тот или иной человек собой представляет. Вот я и подумал, что этот дворецкий.., как, вы сказали, его зовут?

– Его фамилия Парсонс.

– Так вот, Парсонс, как всякий преданный слуга, всячески постарается не допустить вмешательства полиции в семейные дела его господ и наверняка сообщит не все, особенно если его откровения могут подвести кого-то из членов семьи. Он будет твердить, что убийство совершил случайный грабитель, и будет упрямо, вопреки всему, за это цепляться. Да, преданность старых слуг – любопытнейший феномен.

Лучась улыбкой, Пуаро откинулся на спинку кресла.

– Между тем, – продолжал он, – каждый из домочадцев был допрошен полицией. В том числе и мистер Леверсон, который заявил, что вернулся поздно и прошел к себе, не заходя к дядюшке.

– Именно так он и сказал.

– И никто не усомнился в его словах, – задумчиво пробормотал Пуаро, – кроме, разумеется, Парсонса. Тут на сцене появился инспектор из Скотленд-Ярда, Миллер, так вы его, кажется, называли? Мне с ним приходилось встречаться; ему, что называется, палец в рот не клади. Так вот, Миллер сразу приметил то, что упустил из виду местный инспектор: Парсонс явно нервничает и что-то недоговаривает. Eh bien[28]28
  Что ж (фр.)


[Закрыть], он поднажал на Парсонса. К тому времени уже было доказано, что никто из посторонних в ту ночь в дом не проникал, что убийцу надо искать среди своих, и бедняга Парсонс, перепуганный, был даже рад, что ему пришлось выложить все, что знал. Он до последнего старался не допустить скандала, но всему есть предел. Одним словом, инспектор Миллер выслушал дворецкого, задал пару вопросов, после чего лично провел кое-какие расследования. И собрал улики, очень и очень весомые.

На шкафу в кабинете были обнаружены отпечатки окровавленных пальцев – и принадлежат эти отпечатки Чарлзу Леверсону. Горничная показала, что утром после убийства вынесла из комнаты мистера Леверсона тазик с водой, которая была розовой от крови. Он ей объяснил, что порезал палец, и порез у него действительно был, но уж очень маленький! Манжета на рубашке была замыта, но следы крови были обнаружены на рукаве пиджака. Он нуждался в деньгах, а по смерти сэра Рубена должен был унаследовать кругленькую сумму. Это очень серьезные улики, мадемуазель… И тем не менее вы пришли ко мне, – добавил он после некоторой паузы.

– Я ведь уже объяснила вам, мосье Пуаро, что меня послала леди Эстуэлл, – пожала плечиками Лили. – У нее сложилось свое особое мнение…

– А сами бы вы не пошли? – испытующе взглянул на нее Пуаро.

Девушка промолчала.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я в затруднительном положении, мосье Пуаро. – Лили снова принялась разглаживать перчатки. – Мне бы не хотелось обмануть доверие леди Эстуэлл. В сущности, я всего лишь ее компаньонка, но она всегда обращалась со мной скорее как с дочерью или с племянницей. Она очень добра ко мне, и мне очень бы не хотелось.., ну, создать у вас превратное представление, из-за которого вы отказались бы от дела.

– Создать превратное представление у Эркюля Пуаро? – Он искренне развеселился. – Cela ne se fait pas.[29]29
  Этого просто не может быть (фр.).


[Закрыть] Итак, насколько я могу судить, вы считаете, что это у леди Эстуэлл, так сказать, каприз, блажь? Признайтесь, так ведь?

– Если вы настаиваете…

– Настаиваю, мадемуазель.

– По-моему, это просто смешно.

– Даже так?

– Я очень уважаю леди Эстуэлл…

– Не сомневаюсь в этом, – ободряюще отозвался Пуаро. – Ни секунды не сомневаюсь.

– Она, право же, чудесная женщина, очень добрая, но.., как бы это сказать.., не слишком умная. Образования она не получила, она ведь была актрисой перед тем, как выйти замуж за сэра Рубена, у нее полно всяких предрассудков и предубеждений. Если ей что-то пришло в голову, она будет стоять на своем, и никакие доводы на нее не подействуют. Стоило инспектору не очень тактично высказаться, она сразу же заявила, что подозревать мистера Леверсона – бред, до которого никто, кроме тупоголовых полицейских, не додумался бы, Чарлз на такое просто не способен.

– Но при этом никаких аргументов?

– Ни единого.

– Вот как! Скажите на милость…

– Я говорила ей, что бессмысленно идти к вам без всяких фактов, с одной убежденностью в невиновности мистера Леверсона.

– Вы ей так и сказали? Очень интересно.

Наметанным глазом Пуаро окинул Лили Маргрейв, отметив строгий черный костюм, дорогую крепдешиновую блузку с изящными оборочками и модную черную фетровую шляпку. Он оценил ее элегантность, красивое лицо с чуть выступающим подбородком и синие глаза с длинными ресницами. В поведении Пуаро что-то неуловимо изменилось; похоже, сейчас его больше интересовала сама гостья, чем дело, которое привело ее к нему.

– Как мне представляется, мадемуазель, леди Эстуэлл дама неуравновешенная и истеричная?

– Вот именно, – с готовностью подхватила девушка. – Она, как я уже сказала, очень добрая женщина, но убедить ее в чем бы то ни было – просто немыслимо.

– Может быть, она тоже кого-то подозревает, – предположил Пуаро. – У таких эмоциональных натур иногда возникают странные, ничем не обоснованные подозрения.

– Как вы догадались? Она и вправду твердит, что убийца – секретарь мистера Рубена, она терпеть его не может. А между тем полиция выяснила, что бедный мистер Трефюзис никак не мог этого сделать.

– А доказательств у леди Эстуэлл опять-таки нет?

– Разумеется. Одна «интуиция», – в голосе Лили Маргрейв явственно прозвучало пренебрежение.

– Я вижу, мадемуазель, – улыбнулся Пуаро, – вы не верите в интуицию?

– По-моему, это чушь, – отчеканила Лили.

– Les femmes[30]30
  Женщины (фр.).


[Закрыть], – пробормотал Пуаро. – Они считают, что интуиция – оружие, которое им дал Господь. Вот только на одну верную догадку у них обычно приходится десять, которые ведут их по неверному пути.

– Я знаю, – отозвалась девушка, – но я же вам сказала, что такое леди Эстуэлл. С ней не поспоришь.

– И вы, мадемуазель, как девушка умная и рассудительная, предпочли не спорить и сделали то, о чем вас попросили: пришли ко мне и ввели меня au courant[31]31
  В курс дела (фр.).


[Закрыть].

Что-то в его голосе заставило Лили пристальнее взглянуть ему в глаза.

– Конечно же мне известно, как вы заняты, – начала она извиняющимся тоном, – как дорога вам каждая минута…

– Вы льстите мне, мадемуазель, – прервал ее Пуаро, – но, говоря по правде, в настоящее время у меня и впрямь несколько не терпящих отлагательств дел.

– Этого я и боялась, – отозвалась Лили, вставая со стула. – Я передам леди Эстуэлл…

Но Пуаро, похоже, вставать не собирался – он картинно откинулся в кресле и устремил на девушку немигающий взгляд.

– Вы так торопитесь уйти, мадемуазель? Присядьте ненадолго, прошу вас.

Кровь бросилась в лицо Лили и тут же отхлынула. Она нехотя вновь опустилась на стул.

– Мадемуазель, вы так энергичны и решительны, – произнес Пуаро, – вам следует быть немного снисходительней к старому человеку вроде меня, которому не так-то просто на что-то решиться. Вы меня не поняли, сударыня. Я вовсе не говорил, что намерен отказать леди Эстуэлл.

– Так вы приедете? – без всякого выражения спросила девушка. Она опустила глаза под пытливым взглядом собеседника.

– Передайте леди Эстуэлл, мадемуазель, что я целиком и полностью в ее распоряжении. Я приеду в Монрепо, если не ошибаюсь, сегодня вечером.

Пуаро встал, и посетительница поспешила последовать его примеру.

– Я.., я скажу ей, мосье Пуаро. С вашей стороны очень любезно откликнуться на просьбу леди Эстуэлл, но только как бы ваши хлопоты не оказались напрасными.

– Все может быть, хотя... как знать?

Со своей обычной церемонной галантностью Пуаро проводил девушку до дверей и, вернувшись в гостиную, погрузился в глубокое раздумье. Потом решительно кивнув головой, открыл дверь и позвал слугу:

– Джордж, друг мой, будьте любезны, приготовьте мне маленький саквояж. Я сегодня же отправляюсь за город.

– Слушаюсь, сэр, – ответствовал Джордж. Слуга Эркюля Пуаро был типичнейшим англичанином – высоким, худым и бесстрастным.

– Юные девушки, милейший мой Джордж, – весьма интересные создания, – разглагольствовал между тем Пуаро, удобно устроившись в кресле и закурив сигарету, – особенно, заметьте, если у нее есть голова на плечах. Попросить человека о какой-то услуге и исподволь настроить его так, чтобы ему не захотелось эту услугу оказывать – дело весьма и весьма деликатное. Она тонкая бестия, о да, но Эркюль Пуаро, милейший Джордж, не просто умен. Он мудр.

– Да, вы мне говорили об этом, сэр.

– Дело не в секретаре, – размышлял вслух Пуаро. – Его она всерьез не принимает. Она просто не хочет, чтобы, как говорится, «не будили лихо, пока оно тихо». А я, Эркюль Пуаро, его разбужу! В Монрепо происходит какая-то тайная драма, и это не могло меня не заинтриговать. Эта малышка очень старалась, но меня ей провести не удалось Любопытно, что у них там такое, очень любопытно.

Возникшую после этих слов театральную паузу нарушил извиняющийся голос Джорджа:

– А как насчет вечернего костюма, сэр?

– Вы, как всегда, очень исполнительны, Джордж.

Но… Работа и только работа, – в голосе Пуаро прозвучала легкая досада, – вы просто незаменимы, Джордж.

2

Когда поезд 16.55 из Лондона остановился на станции Эбботс Кросс, на перрон сошел расфранченный Эркюль Пуаро со свеженафабренными усами. Предъявив билет, он вышел за ограждение, где его встретил дюжий шофер.

– Мистер Пуаро?

– Да, это я, – улыбнулся в ответ маленький сыщик.

– Прошу сюда, сэр. – И шофер распахнул дверцу роскошного «роллс-ройса».

Дом был в каких-нибудь трех минутах езды от станции.

Шофер, выскочив из машины, вновь распахнул дверцу, и Пуаро ступил на землю. У парадной двери его уже дожидался дворецкий.

Прежде чем войти внутрь, Пуаро успел рассмотреть дом.

Его оценивающему взгляду предстал массивный кирпичный особняк, не блещущий архитектурными изысками, от которого так и веяло надежностью и уютом.

В прихожей дворецкий ловко освободил Пуаро от пальто и шляпы и, с вышколенной почтительностью понизив голос, произнес:

– Ее сиятельство ожидают вас, сэр.

По устланным мягким ковром ступеням Пуаро повели наверх. Его провожатый, без сомнения, и был тот самый Парсонс: преданный слуга, ни единым жестом не выдающий своих чувств. Поднявшись по лестнице, они свернули в коридор направо и, миновав какую-то дверь, оказались в небольшой прихожей, из которой вели еще две двери. Парсонс распахнул левую и звучно доложил:

– Мосье Пуаро, миледи.

Комната, в которую они попали, была не слишком просторна, да к тому же забита мебелью и множеством всяких безделушек. С дивана поднялась женщина в черном и двинулась навстречу Пуаро.

– Мосье Пуаро, – поздоровалась она, протягивая руку и окидывая взглядом его франтовскую фигуру. Не обратив ни малейшего внимания на ответное «миледи» и явное намерение госта облобызать ей руку, она неожиданно стиснула его пальцы крепким пожатием и после долгой паузы заявила:

– Люблю маленьких мужчин. У них, по крайней мере, голова на плечах.

– Надо полагать, – осведомился Пуаро, – инспектор Миллер – мужчина рослый?

– Миллер – самодовольный болван, – отрезала леди Эстуэлл. – Присаживайтесь, мосье Пуаро. Лили очень старалась отговорить меня, когда я решила послать за вами, но я не ребенок и сама знаю, что мне делать.

– Что ж, это не каждому дано, – отозвался Пуаро, следуя за хозяйкой дома к дивану.

Леди Эстуэлл удобно устроилась среди подушек лицом к сыщику.

– Лили – очень славная девушка, но она уверена, что все знает лучше всех, а такие чаще всего ошибаются, поверьте моему опыту. Я, конечно, особым умом не блещу, что греха таить, но ошибаюсь куда реже других, потому что всегда полагаюсь на свою интуицию. Хотите, я вам скажу, кто убийца, мосье Пуаро? Женщины всегда чувствуют такие вещи!