Текст книги "Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком» (СИ)"

Автор книги: Адриана Дари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 7. Роувард Даррел

Перекладываю все бумаги и пару писем, которые я получил от Тардена, в сейф, запечатываю его артефактом и заставляю книгами по истории Эльвариама. Мельком просмотрел то, что там написано: больше половины – бред.

Это говорит в основном о том, что северяне понятия не имеют ничего ни о культуре, ни о реальном положении вещей в нашей стране. О драконах они, соответственно, знают еще меньше.

Несколько месяцев назад в Эльвариаме произошло серьезное покушение на короля, по дороге к северным соседям, в Схольахию, на переговоры. Об этой поездке почти никто не знал, но генерал Арион Тарден, один из драконов, личный щит Его Величества, предлагал отменить встречу.

Король настоял, и это потянуло за собой цепочку событий, которая только подтвердила несколько вещей: культ “Драконье сердце” серьезно поднял голову, прячутся они не в Эльвариаме, а еще нашли союзников на севере в Схольахии и готовы пойти даже на государственный переворот.

– Ты отправишься в Хельфьорд, – закончил свой приказ король, когда вызвал меня в последний раз.

– Но ведь вы знаете мою проблему, Ваше Величество, – поклонившись, ответил я. – У меня нет больше моего дара.

– Ты и без дара самый лучший мой дипломат, Роувард, – монарх даже глазом не моргнул. – Ты знаешь в тонкостях традиции и порядки во всех окружающих нас странах. И умеешь решать проблемы лучше, чем любой другой.

– К тому же мой дракон…

– А вот эта слабость будет твоей силой, Роувард, – перебил меня король. – Ты же понимаешь, что у них наверняка много артефактов против драконов?

И тут крыть было уже нечем: я не смог бы подставить кого-то из своих. У Тардена едва не убили дракона, в то время как мне их артефакты были неопасны.

Так я оказался здесь, в Хельфьорде, под предлогом торгового соглашения о поставках им руды из Черных скал по сниженным ценам. Но меня уже ждали, что подтверждает предположения, что в верхушку власти уже давно проникли члены клана “Драконье сердце”.

О, какое мне устроили представление! То, что мне дали отдельное жилье, да еще и на отшибе – прекрасно. Но мне, мало того, всучили девчонку в личное пользование (наверняка хорошо обученную для шпионажа), так еще и клеймо на нее поставили, чтобы я точно отказаться не смог.

И эти люди называют драконов чудовищами? До сих пор внутри все клокочет, а перед мысленным взором стоят полные ужаса и боли глаза девчонки. Она не ожидала такой подлости от своих же. Даже в какой-то момент думал, что не переживет, но нет, оказалась сильной. И слишком дерзкой для своего рабского положения.

Хотя вот эта мысль, воспоминание о бунтарских искорках в больших голубых глазах, поджатых пухлых губках, заставляют разозлиться.

Ставлю в подсвечник новую свечу, скидывая восковой огарок в коробку около стола. Качество у них отвратительное, сгорают быстро, чуть ли не так же, как сальные. Еще и осталось мало. Заодно выкидываю и оставшуюся от ночного посещения девчонки сальную свечу туда же. Запах, кажется, до сих пор в кабинете стоит.

Вчера я должен был Марику наказать, чтобы знала свое место, чтобы понимала, на что ее обрекли ее же сограждане, чтобы задумалась, на чьей стороне стоит быть. Но каждый раз, когда она за обедом морщилась и задерживала дыхание, я злился все сильнее.

Чудовище тоже умеет сочувствовать. Хоть и грубо.

Ее тело, на которое поставили жестокую метку, совсем не предназначено для этой печати. Нежное, хрупкое, с бархатистой кожей… И совершенной грудью.

Я жил несколько лет отшельником, но не был никогда монахом. Да, не испытывал жгучего, сжигающего меня дотла желания: просто потребность и ее реализация. Но эта девчонка умудрилась затронуть во мне что-то глубинное. Я бы сказал, звериное, если бы не знал, что зверя уже давно нет.

А уж когда девчонка явилась среди ночи вся продрогшая и с заложенным красным носом… Какого демона?!

– Вы меня вызывали, ваше величие? – экономка слишком низко кланяется, слишком пытается проявить уважение, хотя я понимаю, что это не уважение – это страх.

– Ты дала расчет слугам? – начинаю издалека.

– Как вы и приказали. В доме остались только кухарка, одна горничная и я.

– Кажется, ты забыла еще одного человека, – смотрю внимательно на ее реакцию.

Как и ожидал, по лицу пробегает легкая брезгливость: еще бы, для нее девчонка уже не человек, рабыня, которую можно не брать в расчет.

– Все верно, ваша… рабыня тоже в доме, – соглашается Клотильда.

– И… где же она ночевала? – опираюсь на столешницу, но даже так я смотрю на экономку сверху вниз.

– Она… Она сказала, что ваше присутствие ей невыносимо, поэтому вопреки моим требованиям она захотела жить во флигеле, – чуть дрогнувшим голосом ответила Клотильда. – Я предупреждала, что там не протоплено, но она… Ох, знали бы вы, с какой ненавистью она отзывается о вас.

Ну… Если про ненависть я еще могу поверить, хотя тоже вряд ли: ей это невыгодно, иначе бы она не пошла на это сознательно, то жить во флигеле…

– Марика, – рык прорывается в моем голосе. – Девчонку зовут Марика, запомните это, Клотильда. И еще: с этого момента за ее здоровье отвечаете вы. Считайте, что я поручаю вам заботиться о моей самой дорогой вещи. Иначе вылетите отсюда.

Экономка судорожно сглатывает и краснеет. Не нравится ей. Но это не мои проблемы.

– Идите, – отпускаю я ее. – А! И сделайте так, чтобы у меня в кабинете был недельный запас хороших свечей, а не этого дерьма, которое мне дали.

Значит, не просто так я не смог понять, где спит Марика. Мне бы и в голову не пришло тащиться во флигель. Что ж… Теперь она будет ближе. И под постоянным присмотром, хотя это полностью идет вразрез с моим планом держать ее подальше, чтобы она не раздражала меня.

Сам отнес в комнату, сам снял платье. И… мог ведь позволить себе не останавливаться. Не мог.

Рычу от бессильной ярости. Какого черта я вообще об этом думаю? У меня есть задание. А вместо этого я отвлекаюсь на... На что? На шпионку, которая сама напросилась в "подарок"? Возможно, и воспользуюсь ею с той целью, с которой ее мне прислали. Но как только я увижу подтверждение своим подозрениям – ей не жить.

Мануфактура артефактов – вот что действительно сейчас важно. На поверхности обычное производство безделушек, но я нутром чую, что все сложнее.

Когда мне докладывают о приходе мэра, я еще некоторое время медлю, заставляя его нервничать и ждать. Зато когда выхожу… Вижу то, что заставляет напрячься и разозлиться.

В холле стоит Марика в синем, как назло, идеально подчеркивающем изящную шею и тонкую талию платье... Демоны! Даже простуженная она умудряется выглядеть соблазнительно. Но стоит не одна. Слишком близко к ней, нависая, стоит мэр, сжимая в руках ее запястье.

Глава 8

– Я вам не верю! – заявляю я и делаю шаг назад. – Медяк – вот цена вашим словам.

В глазах мэра мелькает ярость: он явно не ожидал от Марики такой дерзости. И его расчет, в общем-то, понятен: отправить девчонку делать всю грязную работу, попутно сломать меткой, чтобы она чувствовала себя загнанной в угол мышью, а потом дать ей надежду выбраться оттуда. Естественно, если она обязательно выполнит все условия.

И я уверена, что с Марикой этой все непременно прокатило бы: если я правильно поняла, ей исполнялось девятнадцать зим в этом году. Что она за это время видела? Серые стены приюта, жизнь по строгому расписанию и наказания за ослушания? Да естественно, она верила бы каждому слову, потому что привыкла так жить.

Только теперь в ее теле я. И все обещания мэра вызывают очень большие сомнения. И ему, естественно, это не нравится.

– Слушай ты, мелкая… – Гриндорк хватает меня за руку и сжимает пальцы на запястье. – Если ты…

– Я не люблю, когда трогают мое, – раздается по холлу низкий раскатистый голос, от которого мурашки по телу бегут. – Драконы вообще очень щепетильны к своим подаркам, мэр Гриндорк.

Пальцы мгновенно размыкаются, а у меня получается отойти от мэра на пару шагов. Оглянувшись, вижу Роуварда, стоящего на пороге своего кабинета.

– Прошу прощения, ваше величие, – мэр расплывается в подобострастной улыбочке и кланяется. – Я всего лишь хотел напомнить юной прелестнице, что она должна быть послушной дракону. Довольны ли вы ею?

В глазах Роуварда мелькает что-то, что заставляет мэра побелеть и понять, что он зашел в своих попытках ублажить “гостя дорогого” слишком далеко. Мне, честно говоря, тоже хочется побыстрее скрыться от этого разъяренного дракона, но в силу новых условий… Я не знаю, как поступить.

– Надеюсь, тебе удалось выспаться, – с едва заметной усмешкой говорит Роувард. – Сегодня завтракаешь без меня. И помни то, о чем я тебе сказал ночью.

Мэр бросает на меня ехидный взгляд. Сказанное драконом прозвучало очень двусмысленно, а если учесть цель, с которой меня сюда отправили, то умозаключение напрашивалось только одно: мой хозяин вполне себе скрасил мною досуг.

Ну и… ладно. Хуже уже просто относиться ко мне не могут, так что остается только хорошенько обдумать сказанное мэром. Прежде чем скатываться в отчаяние, сначала поищу другие пути.

Роувард с мэром выходят из дома, ненадолго запуская в холл морозный ветерок, а я, вопреки наказу дракона, все же спешу во флигель.

Естественно, камин там давно догорел, оттого температура достаточно сильно снизилась. Сова сидит, нахохлившись в том же углу, где я ее оставила. Дремлет и лишь едва приоткрывает один глаз, когда я к ней приближаюсь.

– Замерзла, бедная? – ласково провожу по перышкам рукой. – Надо бы тебя перенести куда-то. А то здесь с этим окном почти все равно что на улице.

Сова согласно ухает и взъерошивает перья.

– Ой, ты все же тут, – Улька просовывает голову в дверной проем. – Идем, я там нашла одно местечко. Там, правда, окошко одно крошечное, темно, зато проходит каминная труба и тепло. Ну и вряд ли кто-то туда сунется. Чуланов у нас и на жилой части хватает, а этот никому и не нужен.

Я смотрю на камин, горение которого я точно в ближайшее время не смогу поддерживать, потому спрашиваю сову:

– Ну что, красавица, поедем на новое место?

Она ухает снова, и мы с Улькой, старательно проверяя, нет ли рядом Клоти, быстро перебегаем к ближайшей к жилой части, почти незаметной, узкой двери.

Внутри – темно как в… В общем, совсем темно, потому Улька сразу зажигает свечу и ставит ее на полку.

– В общем, ты тут недолго, хорошо? А то Клотильда если что-то узнает, придется несладко, – горничная выбегает из чулана. – Тем более, что еще за свечи точно получу: нет запасов в этом доме. А еще дом свечного мастера, называется…

Я ставлю корзинку на небольшой столик у узкой стены, которая по факту оказывается стенкой дымохода. Потому тут гораздо теплее, чем в коридоре.

Сова почти сразу расправляет крылья, чуть активнее осматривается, как будто одобряя то, что ее перенесли. А я проверяю рану под повязкой. Все же надо стащить у дракона ту мазь чудодейственную. Ненадолго, с возвратом.

Возвращаю повязку на место, чтобы сова не расковыривала клювом рану, поворачиваюсь к полке забрать свечу, но… в носу резко начинает чесаться. Ненавижу чихать!

– А-а-апхи! – не удается сдержаться мне.

– Будь здорова.

Я машинально отвечаю “Спасибо”, а потом замираю, осознавая, кто это мог сказать.

Глава 9

По телу пробегает дрожь, дыхание само задерживается. Без моих каких-то действий. Потому что становится дико страшно.

“Ты это… Дыши. Ну подумаешь, чихнула, ничего страшного же не произошло. Голова не треснула”, – снова раздается голос.

Какое там чихать! Я двинуться-то с места боюсь. Но все же оборачиваюсь и смотрю на сову.

“Ой… А ты что, меня… Слышишь?” – выпучивает на меня свои глаза она.

Я обезумело моргаю и пытаюсь понять: может, я так чихнула, что в обморок упала, и у меня теперь галлюцинации? Мне кажется, мне свое попадание в это тело было проще принять, чем… говорящую сову.

“Моргни два раза, если да”.

Я рефлекторно моргаю дважды.

“Ого! Это мне что, теперь не будет скучно?! Я смогу с тобой разговаривать?”

– А до этого ты, значит, скучала… – выдавливаю из себя я.

“Ну, допустим, не скучала, а скучал, – сова (или сов? Или кто он там?) приподнимается на ногах, переминается немного, а потом усаживается обратно. – И да, мне поговорить было не с кем. Ты первая такая”.

– А вчера?..

“Да кто бы мог подумать, что ты не только согреешь и накормишь, но еще и поговорить сможешь, – бухтит сов. – Хотя насчет согреть, конечно, ты не мастер. Чуть не окоченел за ночь!”

От возмущения я едва нахожу что сказать. Вот это претензии!

– Между прочим, это ты в моей спальне окно разбил! И я из-за этого простыла!

Ну ладно. Не только из-за этого, конечно, почти голышом на площади и босиком по улицам тоже не способствуют здоровью, но вот такая неблагодарность за то, что я постаралась позаботиться!

“Хорошо, мы квиты! – как-то быстро идет на попятную сов. – Я Руди. Рудиальмус, если полностью”.

– Рудиальмус, значит, – я переплетаю руки на груди. – И кто же дал тебе это имя, если больше ни с кем ты не разговаривал?

Он снова выпучивает на меня глаза и смотрит так, будто я ему открыла что-то новое. Мордочка вся вытягивается, проявляя высшую степень удивления.

“А я не знаю… Как-то однажды открыл глаза и понял – я Рудиальмус”.

Честно, даже не пытаюсь сдержать смешок. Хотя, если честно, я вот тоже открыла глаза и поняла, что я уже не в лаборатории и вообще не…

Осекаюсь, потому что понимаю, что прошлое имя удается вспомнить с трудом. А прошло-то меньше суток.

– Ладно, я Марика. И мы тут, прости за каламбур, оба на птичьих правах, – говорю я. – Я вроде как без прав и свобод, а ты… Ну, если про тебя узнают, то по шее получу я, а под зад ногой – ты. Все понял?

“Конечно, ты говоришь очень образно, но понял все. Сижу тихо, никого не трогаю, жду еды”.

– Ты вообще как? Сильно болит? – наконец, решаю поговорить по существу я.

“Бывало и хуже”, – Руди нахохливается и отворачивается.

То есть об этом он говорить не хочет, я правильно поняла? Что же с ним такое?

– Ладно, захочешь – расскажешь. Постараюсь прийти к тебе вечером, – говорю я. – Не скучай.

Выхожу из чулана в задумчивости. Интересно… Если бы это птица была волшебная, то, наверное, ее, то есть его, все бы слышали. Но слышу только я. Получается… это я волшебная, что ли?

Желудок предательски урчит, напоминая, что со вчерашнего дня я толком ничего не ела. В столовой пахнет... ничем. И это первый тревожный звоночек.

На все том же красиво сервированном столе стоит тарелка. А в ней… какая-то серая масса, отдаленно напоминающая овсянку. Комки разного размера плавают в мутной жиже, а сверху всё это великолепие покрылось противной плёнкой. Так и хочется от этого вида пойти и повыть на болотах вместо известной всем собаки.

Рядом с тарелкой на блюдце с голубой каймой лежит подсохший хлеб, больше похожий на сухарь, а в чашке из тончайшего фарфора – чай цвета мутной лужи.

Кажется, я даже в старой школьной столовой такого безобразия не видела.

– Приятного аппетита, – с елейной улыбкой говорит Клотильда, проходя мимо. От её приторно-сладкого голоса во рту становится горько. – Надеюсь, завтрак придется тебе по вкусу.

Набираюсь смелости и пробую кашу: безвкусная, холодная и с комками. Это вот прям на столовскую похоже. Чай тоже остыл и горчит так, будто заварку использовали уже раз пять. Причем не нормальную, листовую, а пакетик.

Клотя возится в углу, довольно улыбаясь себе под нос. Ясно. Меня настигла месть за то, что дракон перевел меня в теплую комнату. Интересно, она действительно думает, что я это буду есть?

– Тебе что-то не нравится? – снова появляется Клотильда, её глаза злорадно поблескивают, а на губах оскал. – А ты думала, будут деликатесы? Знай свое место.

Молча встаю из-за стола. Клотя фыркает, довольно ухмыляется, но молчит. Что уже радует. Лучше поголодаю, чем буду травиться этой бурдой. На кухне что-нибудь точно найду. И свежее, и съедобнее.

Спускаюсь туда, где тепло и уютно. В огромной печи потрескивают поленья, на столе горой высятся свежие булочки, от которых исходит божественный запах корицы и ванили. Марта месит тесто, напевая что-то себе под нос, но как только видит меня, расплывается в добродушной улыбке.

– А, это ты, девонька. Что-то случилось?

– Да как-то... с завтраком мы не подружились, – дипломатично отвечаю я, стараясь не выдать, как сильно урчит живот от аппетитных запахов.

– Ох, знаю я эти Клотильдины штучки, – качает головой Марта, вытирая руки о передник. – Садись-ка вот сюда, к печке поближе.

Она достает из печи свежие булочки, золотистые, пышные, источающие умопомрачительный аромат. Наливает в большую кружку горячего молока с пенкой.

– Ешь, пока теплое. А то совсем отощаешь. Вон какая худенькая...

Булочки такие вкусные, что я не могу сдержать стон удовольствия. Воздушное тесто тает во рту, а внутри начинка из яблок с корицей. Марта довольно улыбается, глядя, как я уплетаю уже вторую:

– Вот так-то лучше. Нет уж, у меня на кухне голодным никто не останется. Даже если Клотильда против.

Я заканчиваю со второй булочкой и помогаю Марте с тестом: оно мягкое, шелковистое, так и просится в руки.

Припоминаю, что у Марики, в отличие от ее одаренной сестры, есть ни к чему не приспосабливаемой магия: магия разделения. Ну вот и куда ее приспособить можно? Я напрягаю память, нахожу в груди теплеющий центр и для эксперимента помогаю разделить молоко на сливки и обезжиренную часть.

Когда это выходит, я даже испытываю определенный азарт: будь у меня такая в прошлом мире, это ж сколько процессов можно было ускорить! Марта качает головой и, лукаво прищурившись, говорит, что будет меня чаще приглашать на кухню.

Мы мирно беседуем о пустяках, и на душе становится легко и спокойно. Как будто я дома, в гостях у доброй тетушки...

Идиллию нарушает ворвавшаяся на кухню взъерошенная Улька. Щеки раскраснелись от мороза, платок сбился набок:

– Беда! В городе свечей нет совсем! Ни в одной лавке! Все обошла – нигде нет! А его величие только восковые признает, сальные на дух не переносит… – она устало и обреченно плюхается на скамью. – Меня ж Клотильда со свету сживет!

Я вижу, как у нее начинают трястись губы, а на глазах появляются слезы. Ну, Клотя! Ну запугала девчонку!

– Что за безобразие такое? – качает головой Марта. – Раньше-то хоть старый свечной мастер делал свечи. А как он умер, так и все. Не завезли нам свечей, теперь хоть что – весь город без свечей останется.

– Клотильда уже все уши прожужжала, – всхлипывает Улька, закрывая лицо руками. – Что делать-то будем? К вечеру темнеть начнет…

Да уж… ситуация. Хотя…

– Погоди, Улька. Ты же говорила, что это дом свечного мастера?

Глава 10

Должен же быть выход какой-то? Я, конечно, понимаю, что городок небольшой, расположен, считай, на полуострове, к которому особо нет путей. Но чтобы вот так оставить всех жителей без нормальных свечей?

– Да я уже все возможные места для хранения обыскала, – тяжело вздыхает Улька.

– Ладно, готовых нет, а запасы воска? Есть? – спрашиваю я.

Если все есть, то криво-косо, но уж извернемся сделаем. Придумаем что-то. К тому же дракон просил “нормальные” свечи, а не “красивые”.

Улька удивленно смотрит на меня, явно не успевая за ходом моих мыслей.

– Идем искать, – я вытираю руки и ободряюще деловито улыбаюсь.

Наверное, мой вид совсем не соответствует безвольной игрушке дракона, но уж как есть. Я не привыкла опускать руки. Тем более не тогда, когда это может дать Клотильде повод насладиться унижением других.

– А, – спохватывается Марта, когда мы уже почти выходим из кухни. – Вот, держи. Птичке твоей.

Она достает небольшой сверток и протягивает мне.

– Спасибо, – улыбаюсь я ей.

Руди точно будет рад. Но вот что с его раной делать, я пока не придумала…

Мы проходим во флигель, я по дороге забегаю к сове оставить еду. Он довольно ухает и сверкает на меня своими глазищами. “Вкусно пахнет”, – произносит Руди, хватает еду и отворачивается.

Ну, конечно, можно было и спасибо сказать, но будем считать, что у кого-то с воспитанием беда.

Мы с Улькой идем дальше вдоль коридора флигеля, мимо комнаты, в которой меня хотела поселить Клотя (я вообще не понимаю, откуда здесь эта спальня), нескольких явно подсобных помещений к прочной дубовой двери с латунной ручкой.

– Это мастерская старого мастера, – говорит Улька, поворачивает два раза ключ в замке и, уперевшись обеими пятками в пол, с трудом открывает дверь.

Петли противно скрипят, и я поспешно оглядываюсь, не услышала ли кто. Клоти тут еще не хватало.

В нос бьет застоявшийся запах воска и пыли. Небольшое помещение тонет в полумраке: только через два узких окна под потолком пробиваются косые лучи света. Улька чиркает огнивом и зажигает прихваченный с собой огарок сальной свечи. Надо бы мне тоже научиться пользоваться им.

Осматриваюсь.

Большой очаг с вмурованным котлом. Над ним железная перекладина с крюками, видимо, для подвешивания дополнительных котелков. Вдоль стен длинные столы с желобами для форм. Сами формы... Я подняла одну, стряхнув паутину. Жестяные, конусообразные, чуть позеленевшие от времени, но вполне целые. Штук сорок наберется.

В углу лежат катушки с фитильным шнуром. Не удерживаюсь, проверяю: хлопок, не истлел, можно использовать. Тут же свалены деревянные рамы для натягивания фитилей и формы поменьше и покороче, для свечей попроще.

– Ты в мастерской не проверяла же? – оборачиваюсь к горничной.

Она стоит со свечкой, ежится, как будто ей тут страшно, мотает головой.

– Свечной мастер, говорят, с темными силами дело имел. У него одного свечи в городе хорошо получались, другие мастера плюнули, да и уехали, – говорит Улька.

– Но свечи-то вы не боялись его использовать.

– Свечи – то уже готовое. А вот когда он все это тут делал… Это другое.

– Ладно, – я лезу в ближайший сундук, чтобы проверить, что в нем. – Думай о том, что мы ищем готовое. Мастер тут, похоже, давно ничего не делал.

– Нет, конечно, – Улька скованно, как заржавевший робот, подходит к другому сундуку и тоже открывает его. – У него как сын пропал на нашей мануфактуре, так он все свернул и уехал. Клотильда еще при нем экономкой была. Они с бывшим нотариусом часть свечей продали, чтоб спокойно жить. Потом господа покупали их у купцов или заморских, или из столицы. А в этом году ни купцов не было, ни свечей.

Странно это. Пытаюсь припомнить, что такого в городке произошло. Изоляция для такого крошечного городка – считай, смерть. Но ничего не могу вспомнить: Марику и ее сестру почти не выпускали за пределы приюта.

А теперь, получается, дракону, то есть Роуварду, отдали пустующий дом вместе с прислугой. Да еще и на окраине, чтобы поменьше знал и видел.

Я еще раз осматриваюсь, и мне на глаза попадается небольшая дверца в задней стене. Кладовка? Налегаю плечом – поддается!

– Улька, на первое время ты спасена! – торжественно произношу я. – И есть немного запасов, чтобы сделать еще небольшую партию. Но… Ты права, надолго не хватит. Надо думать…

– Ох, да что там думать! – Улька тут же хватает штук пять свечей и прижимает к груди, как самую большую ценность. – Готовиться надо. К гневу дракона и воплям Клотильды.

– Посмотрим, – я окидываю помещение уже профессиональным взглядом и испытываю что-то вроде азарта. Потому что в голове потихоньку начинает зарождаться план.

Мы закрываем мастерскую, но я прошу у Ульки ключ, обещая, что попробую из тех остатков, что есть, сделать еще несколько свечей. А заодно посмотрю, что за котлы тут и насколько удобен очаг.

Довольная горничная, кажется, сейчас душу готова мне отдать за то, что я ей нашла эти свечи.

– Улька, а в доме есть библиотека? – решаю я спросить, пока она в хорошем настроении и не так дрожит при мысли о Клоте.

– Не знаю, – пожимает плечами девушка. – Я видела книги в комнате на втором этаже и в кабинете у его величия. Не был старик любителем почитать.

Вот тут мне, похоже, не повезло… Мне не нравится то, что предлагает мэр. Но если у него есть варианты снять метку, то, возможно, есть и другие, обходные пути. Я попробую посмотреть тут книги, но, скорее всего, мне надо будет в библиотеку в городке. Ее создали при мануфактуре для тех, кто хочет учиться, и там же держат архив.

Но есть два важных условия: надо вырваться в город, но так, чтобы мэр не узнал. Этот слизняк точно сразу что-то заподозрит. А мне пока что надо делать вид послушной девочки.

– Вот ты где! – мне в спину летит возмущенное шипение Клоти. – Его величие вернулся и требует тебя в столовую. Шевелись, не хватало, чтобы у него еще хуже стало настроение.

Еще хуже? А такое возможно?

Вздыхаю и направляюсь в столовую. Интересно, в присутствии дракона меня так же будут кормить вчерашней кашей с комочками?

Но когда я захожу в помещение, я понимаю, что там никого нет. Только на спинке одного из стульев висит перекинутый камзол Роуварда.

Перед глазами сразу же всплывает то, как дракон прячет мазь во внутренний карман. Оглядываюсь: никого. И звуков никаких.

Страшно. А сове нужна мазь. Немного совсем, у него же ранка-то крошечная, но что, если она начнет гноиться?

Нервно кусаю губу, сомневаясь. Хоть считалочкой считай. Эники-беники…

Была ни была! Почти бегом подхожу к камзолу, но только успеваю протянуть к нему руку, как раздаются гулкие тяжелые шаги…